– Спасибо, у нас все хорошо, – сказала наконец Анна.
Опять же с ее слов, он регулярно, когда выпивал, поднимал на Аделаиду руку, но та почему-то терпела.
Михаил Ильич был напуган жизнью раз и навсегда, боялся всего, не доверял даже себе. Каждый день, каждую минуту ждал удара судьбы, ножа в спину. Готовился к худшему. Такого убежденного, идейного пессимиста я больше никогда не встречала. Он называл меня «детка».
– Какого Сергуню? – не сразу сообразила я, но внутренне замерла, оцепенела.
Наверное, он хотел, чтобы огонь стал больше. Наверное, он не знал, что бывает, если вот так подлить спирт. Или знал?
Маму с почетом проводили на пенсию в положенный срок. Подарили вазу, наговорили много хорошего. Она сидела как на похоронах, причем собственных. Она не хотела уходить.