– Почему? Объясни мне, почему? Она же тебя бросила, когда ты болел. Ты был ей не нужен. Почему ты вернулся? Скажи, что я сделала не так? Я ничего не прошу, ни на что не рассчитываю. Просто объясни мне все по-хорошему. Чтобы я поняла и перестала сходить с ума.
Она нюхала только что купленный крем сквозь коробку и сладостно ахала.
– Хочешь? – спросил он с набитым ртом, поймав мой взгляд.
Надежда Михайловна начинала рассказывать про давление, головные боли в затылке и бессонницу.
– Зачем ты так? Ты же его совсем не знаешь, – говорил папа маме, когда та плохо о ком-то отзывалась.
После этого все мои мысли о переводе в медицинский вуз, которые, как правильно угадал Михаил Ильич, посещали меня и на втором и на третьем курсах, когда я хотела бросить институт, улетучились. Ради этого ощущения – полета, власти, уверенности, что все в моих руках и только от меня зависит, какими вырастут эти дети, что будет твориться в их головах, – я готова была стать учительницей.