Глаза слезятся и совсем не видят. Хожу на ощупь. Вчера не смогла достать банку с мукой. Не дотянулась до полки, а на стул залезть не решилась. Остается надеяться только на Лену. Получается, что она мне нужна.
– Я стараюсь для вас, а вам все равно, – хлюпала она.
Отец швырнул ложку на стол и ушел в комнату. Ему было стыдно. Надежда Михайловна продолжала плакать, но, как всегда, мысленно пыталась оправдать своего Андрюшу – а вдруг это любовь? Ну и что, что она старше? Так ведь бывает…
Я тогда очень была похожа на маму. Когда умирал папа, мама проживала каждый день за двоих. Работала, готовила, прибегала к папе в палату, сидела с ним, держа за руку, ночевала в сестринской, прибегала утром домой помыться и выпить кофе, бежала на работу, с работы в магазин, из магазина домой, чтобы приготовить «свеженького», и опять в больницу – сидеть, держать за руку, кормить, вытирать.
Когда я еще работала в школе, мы ездили с Нелли Альбертовной в турпоездку в Болгарию. Немыслимая роскошь. Золотые Пески. Нелли Альбертовна была в восторге. А мне было тяжело.
Иногда она мне устраивала допросы. По пустякам. Хотела «поймать» и однажды поймала.