– Иди, Котечка, иди, – уговаривала она его.
– Да, прости, у меня тут беспорядок, – заметил он выражение моего лица, – работы много, не до уборок.
– Детка, детей необязательно любить, нужно любить свое дело.
Даже когда мне поставили диагноз – а у меня онкология, и начались боли, о которых меня предупреждали, – я удивлялась. Разве это боль? Нет, тогда, когда умерла мама, а Андрей вернулся к Анаконде, было больнее. В сто раз. И тогда, когда я примерзала к лавочке под ее окнами, было страшнее жить дальше. Хуже, чем тогда, уже не будет. Это я знала точно. Поэтому мне были не страшны операции, о которых я даже рассказывать не хочу.
– Лен, в твоем возрасте в человеческую порядочность уже не верят, как и в принцев.
– А кто вам нужен? – так же требовательно спросила я в ответ, поражаясь такой наглости.