Все цитаты из книги «Хоккенхаймская ведьма»
Когда с гардеробом его она управилась, Бьянка встала с колен и, обхватив его шею руками, поцеловала юношу в щёку.
– Шлюха одна вчера его зельем опоила. Грудастая такая, с ним сидела.
Но трактирщик в ответ только жалостливые гримасы корчил и молчал. Волков поглядел на сержанта. Тот стоял и разглядывал что-то в тёмном углу, и взгляд его был такой отрешённый, словно всё, что тут про…
– Думаю, тот, кто не хочет, чтобы мы тут всё ворошили, а это бургомистр, начальник стражи, старуха содержательница приюта для беглых баб, её помощница и ещё пара ведьм, что заправляют бандами.
– Максимилиан, стучи в дверь, а я сзади зайду, – командовал Сыч.
– Жри тварь, – свирепел кавалер, раздражусь от сопротивления купца. – Сыч, руки ему держи.
– Нет, да что вы!– Вдова старалась говорить искренне. Складывала молитвенно руки.– Да разве это не грех? Да и нет у нас в городе еретиков.
– Что за хворь у барона? – Спросил кавалер.
Долго сидели в харчевне и много просидели, хозяин тридцать крейцеров за завтрак просил. Тридцать, Волков помнил, что в Рютте, за такие деньги можно было трёх коз купить. Три козы и мешок гороха – рот…
– Какого ещё разбойника? – Волков старался быть спокойным, он уже огляделся и по привычке сосчитал стражников, без сержанта их было одиннадцать.
Они быстро оделись, Ульрика подняла нож с земли и, взявшись за руку, пошли они к себе в покои, в пастель.
– Мне нужно остаться тут. – Отвечал Брюнхвальд твёрдо.
– К вам старуха пришла, распорядитель её не пускает, а мне она не говорит, зачем пришла. Вас добивается.
Ёган только сплюнул от расстройства. А Сыч помог Эльзе усесться к монаху в телегу и тоже сел на коня.
– Я не виновата, Господи, ну вы хотя бы денег у мужа не берите. Он убьёт меня.
– Никак боишься? – Тихо спросил Волков, преставая смеяться.
– Ну, так, что же, друг мой, примерите перстень?
– Глаз у неё стеклянный, ты её тронула?– Спросила Анхен.
– Беги, двух лучших меринов впряги в большой воз тот, что крыт парусиной, и поспешай, а то Анхен гневаться будет.
Был тот человек высок, в плечах широк, в броне тайной, что бригантиной зовётся, сам вида недоброго, сурового. На лбу слева рана зашита, за ухом длинная рана тоже. На виске шрам старый, белый уже. Хро…
– Наш человек, – он сказал «наш», и теперь кавалер не сомневался, что речь идёт о государственном деле, – должен был приехать сюда, в Альк, ещё месяц назад. Последнее письмо он написал мне из города …
Волков попрощался с отцами-инквизиторами, и отец Иоганн, и отец Николас прощались с ним тепло, заверяли в любви и обещали хлопотать за него. А с солдатами он рассчитался ещё вечером, велел им идти до…
– Что за способ? – Оживился Ёган. – Говори уж, не тяни.
А народу на площади было уже столько, что солдат на всё не хватало, именно для этого святые отцы и брали столько солдат, в остальные дни надобно было едва четверть от отряда. Люди приезжали с окрестн…
Кавалеру стало не до обеда, велел коня седлать. Тут Брюнхвальд подошёл, и они вдвоём поехали в тюрьму. Выяснять.
А за день до казни и вовсе началось столпотворение. Работы в городе прекратились, словно ярмарка пришла или праздник начался. Телегам по городу проехать было не возможно. На улицах не протолкнуться б…
– У меня с тобой никаких уговоров вообще не было, поедешь со мной и укажешь мне этого кузнеца.
– Господа, добрые, Богом клянусь, не ведаю где она.
– Монах, а эту, шалаву сопливую, чего мы с собой возим?
– Как пришли вы к нам, так затосковала я, годами одни бабы да девки вокруг, из мужей только привратник, да и какой он муж. Место пустое.
– А если я не смогу найти бумаги? – Спросил кавалер, поднимая со стола кошелёк.
– Святые отцы решат, – отвечал кавалер, – я только дело веду, а судят они.
Помощники Сыча потянули верёвку, и ноги женщины совсем оторвались от пола, руки её захрустели, и она истошно заорала.
Тот уже был готов, он подошёл и положил на край стола рядом с Волковым большой кошелёк.
– Сынка кузнеца отпустили, – забубнил тот, беря сыр, – значит, меч вам отдали.
Не искали вы меня, вот меня и убили. Видите?– Она запрокидывает голову, показывает ему горло. И вставляет в дыру на горле грязный палец.– Перерезали. Оттого я и квакаю, а не говорю.
– Воровка, воровка, – соглашался трактирщик.
Он обвёл взглядом собравшихся мужей и видел, что слова его производят на них впечатление, не ждали они, что с ними будут говорить так заносчиво, наверное, надеялись, что испугается он.
– Боюсь, что путают, а как узнают, что мы не принцы, так попрут нас отсюда вместе с вещами.
– Марта Кройсбахер, приговариваем тебя бить кнутом у столба десять раз, пусть муж той заплатит за тебя пять талеров, приговариваем тебя, также, к усечению языка.
Многие из присутствующих знали его, он не раз отворял им двери.
– Эй вы, стойте, – к нему подошёл и Брюнхвальд, – стойте, а то хуже будет.
– Так отчего вы взяли на себя обязанности стража, кто разрешил вам хватать достойных людей и кидать их в тюрьму? Кто вас вообще сюда звал? – Всё сильнее злился граф.
– Я Вильгельмина Руннерстаф. Жила в приюте при матушке Кримхильде.
Кавалер сидел и вертел головой, разминая шею.
– Идите в трактир, дел сегодня нет у вас больше. А вы, Карл, писаря и этих двух баб в крепкий дом ведите. На сегодня всё.
– Да, и семья просит от казни его освободить,– пояснял кавалер.
– Экселенц, как же вас там кромсали-то?– Спрашивал Сыч.– Как вас не убили?
Надо было бы ей посидеть – подуться, показать, что не собака она, что к хозяину бежит, как только тот поманит, да не выдержала, господин позвал к себе, разве усидишь. Раскраснелась и пошла вокруг сто…
Он вроде и слышал её, но глаз не мог оторвать от второй. Той, что была моложе. Юноша никогда ещё не видал таких, как она.
И снова никто его не услышал. Тогда надумал он встать, ноги с кровати спустил, сел кое-как, посидел, отдышался и решился.
И так тому все обрадовались, что городской совет решил для всех господ, что учувствовали в консилиуме устроить пир. Так и поступили. Все городские нобили с жёнами и дочерями были тоже приглашены. Для…
– Карета с его гербом стоит во дворе. Не трудно догадаться.
– Ты сапоги почистить не забудь, – беззлобно сказал Волков, – ни в какие свары я не набиваюсь. Думаю просто.
Эльза Фукс, помогала ему подвязать шосы к поясу, так он её за грудь лапал. Хотя груди у неё почти и не было. И улыбался при том, а девица от неожиданного внимания господина покраснела. И подавая ему …
– Имени я её не знаю, имён у неё было много, и сейчас она далеко.
Смотреть и слушать все это Волкову не хотелось, он тронул коня шпорами поехал вперёд.
– Тут, тут,– кивал брат Николас,– а как же ему не приехать, если о вас и ваших делах только и разговоров в Ланне.
– Громче, говори, – опять ткнул её Сыч, – господин и писари должны слышать.
– Ишь ты,– удивился Ёган.– Дверь то крепкая.
– Мне плевать, что тебе сказано. – Отвечал Волков высокомерно, он полез в кошель и достал оттуда письмо барона, протянул его сержанту и спросил: – Читать умеешь?
– Да простоит ли он до завтра, сейчас взойдут на него шесть человек, как бы не рухнул он.
«Не скупится, подлец,– думал Вайгель, понимая, что за такие деньги его знакомцы могут и небольшую войну начать.– Видать, совсем допекает вора этот пришлый».
– Долю-долюшечку, малую-малую, нет? Молчишь? А я по глазам вижу, что получал.
– Что? Нет,– засмущался Максимилиан.– Я просто смотрю…
– Не знаешь? – С угрозой спросил Волков. – Ну конечно, ладно, об это тебя ещё спросят. Говори, что ты делал с ценными бумагами?
–Ма… Ма… Магда Липке, – лепетала толстуха, – Петра Раубе и я. Всё.
– А фураж, дрова, постой? Где мы будем стоять? – Уточнил Арсибальдус Ронэ.
На дворе уже давно ночь была, а покоях матушки было светло, там горело не меньше дюжины свечей.
– Общество хочет знать, что ожидает жён и юного писаря?
Покрасовавшись пред зеркалом, он уселся за стол, стал думать, что будет делать сегодня. Собирался наведаться к командиру городской стражи и ждал, когда Ёган принесёт сапоги, и когда подадут завтрак. …
– Да, кавалер, – ответил ротмистр и уехал распорядиться.
А Сыч бил и бил её. После каждого удара женщина кричала и извивалась у столба. Руки её были привязаны к столбу высоко над головой, она почти висела на нём, и не спрятаться, ни согнуться женщина не мо…
– Я велел нести сюда вашу казну, я её тоже арестовываю.
– Нет, нам не нужен постой. Мы здесь по другому делу.
– Не Анхен я боле, и о том, что была ей, знать не должно никому. – Спокойно отвечала красавица.
– Знаю, – Волков был в Хоккенхайме, стоял два дня, когда его герцог, старший дэ Приньи, у которого он служил в гвардии, остановился там после тяжёлого поражения, что нанесли ему и другим герцогам ере…
– Ничего, не обеднеет, сыр всегда людям нужен будет.
– Господин, идите поглядеть, тут нашёл я кое-что.
– Да помилуй Бог. – Только и смог ответить Клаус Венкшоффер, глядя, как трактирщик к воротам уже бегом бежит.
– Да уж конечно – повесилась. Похмелья, видать, не перенесла.
– Гильдия купцов города Хоккенхайма? Так ли?
– Не знаю, господин, но если вы ей мешать надумаете, то не сомневайтесь, способ найдёт. Сгинете, как не бывало.
Они пошли вниз, и пока шли, кавалер рассказывал слуге как всё было. Тот слушал изумлённо. Теперь он верил каждому слову.
– Да только знаем мы, что это всё вздор,– продолжал брат Илларион,– не за тем он у нас сидит всю зиму. Хочет он папскую десятину, говорит, что мы Святому Престолу с прошлого лета не шлём серебра.– Аб…
– Старый дурень,– тихо сказал кавалер тихо, чтоб Брюнхвальд не слыхал,– истинно говорят: седина в бороду бес в ребро. Или ещё куда.
– Стражник этот спрашивает, какие будут у вас распоряжения. Или подождать ему, пока вы позавтракаете?
– Да. Не ворую больше. На хлеб хватает и без воровства.
Офицеры тоже встали и вылезали из-за стола.
А Максимилиан тем временем залез на эшафот и начал громко читать приговор, так началась экзекуция.
Давно он не писал таким людям как барон. Грязное и глупое письмо доверенному лицу герцога разве пошлёшь. Приходилось стараться. И как тут стараться, если перья дурно точены. А письма приходилось по д…
– Уставом Императорской почты недозволенно то, – начал ныть толстый почтмейстер.
– Бросьте, это ж бюргеры, не посмеют, вы правильно заметили, у них даже стен нет.
– Ах, ты ж, вот крыса, – орал Сыч раздосадовано и прыгнул бы, да плавать не умел. Смотрел, свесившись с борта.
– Так про то ты у Рутт спрашивай, я на баржу поднялся ночью, уже ни хозяина баржи, ни купца на ней не было. Мы с ребятами пришли, сели, до Эйдена за два дня доплыли, там нас человек Рутт ждал уже. Ви…
– А чего ж ты дурень не сходил на базар?– Начал цепляется к нему Сыч.– Лежал, либо – отдыхал.
– И привратник, и истопник, и дворник тут.
– Не убьёт,– заверил толстуху отец Николас,– то грех, а вот поучить тебя, пускай поучит, чтобы урок был.
– Ты, братка, потерпи, ты только не подохни, пока я приготовлюсь. Уж дождись раскалённой кочерги, с нею-то тебе всяк веселей подыхать будет.
Обычно казначей его Высокопреосвященства был одет в грубую монашескую одежду, старые стоптанные сандалии, носил деревянный крест на груди. А тут он стоял и говорил с распорядителем Вацлавом. Был он в…
– Просто у меня давно бабы не было, – оправдывался старый солдат, – может, я возьму её себе на сегодня. Уж больно она приятна.
– Господин, да вы с вашим кулаком и здорового убьёте, а из этого и подавно – дух вон. – Бубнил из лачуги Ёган.
– Да, но я не давал обещания лезть в это дело.
– Сам ты дурень,– огрызался Ёган,– господин денег мне не дал, а по его кошелям я без спроса не копаюсь. Дурень, лается ещё, босяк приблудный.
Лицо брата Ипполита было серьёзно, аж брови сдвинул, он сидел на краю кровати и держал за руку брата Иону. Тот был лицом сер. Глаза полуприкрыты, на вид он и не дышал даже.
Стол, придвинутый к кровати барона, был уже накрыт. Сам барон Виттернауф был слаб, но чист. Почти седые бородка и усы красиво подстрижены, барон был приветлив и улыбчив. Рядом с ним стоял брат Ипполи…
А у бургомистра в голове колоколом звенели слова: «И хочет матушка слышать твой голос».
– Экселенц, ночь на дворе. Завтра поутру.
Ведьма глядела на него с ненавистью и ничего не отвечала.
Максимилиан взглянул на него и, собравшись с духом, шагнул секретарю. Он воткнул ему оружие в живот. Струйка почти чёрной крови лизнула руку юноши, и он тут же инстинктивно вытащил стилет из тела сек…
Волков поглядывал по сторонам, смотрел на людей, что тоже трапезничали, на ловких разносчиков, на девок, что искали себе работу, не борзо, не нахально. А с шутками, да с подходцами. И одна ему даже п…
– Хех, – сказал он, задорно дёргая себя за седую бороду, – доплетался голубок.
И, не прощаясь, пошёл в свои покои, которые снял тут же.
– Вижу, признал? – Спросил кавалер, подходя к кровати.
– К чёрту? Я бы рад слать его к чёрту, да вот только он родственник герцога, близкий родственник, он его дядя. И вещица, как вы изволили высказаться, грозит не мне опалой, а всему герцогству большой …
– Все? И что много их? – Удивляйся кавалер.
Они пошли пешком вглубь огромного двора мимо недоделанных баркасов и лодок, Максимилиан поехал за ними, вёл в поводу коней, а Сыч вошёл во двор последний и закрыл ворота. Он уже чувствовал себя как д…
– Дочь моя, пред Святым Трибуналом ты должна стоять, как и перед Господом нашим будешь стоять, ничем не прикрыта. В том не будет тебе укора, коли ты станешь нага здесь.
– Так и они все… многие так же ложились друг с другом. – Отвечала девица.
Эльза даже не вскрикнула, почти и не больно было. Только струйка крови, маленький фонтанчик, брызнул. На землю и камни падали капельки, и в ночи казались они чёрными, а не красными, как спелая вишня.
Он сидел у очага, в кресле с подушками, и ел, Ёган ему помогал, еда была отличной, а пиво тёмным и крепким.
Бабы рыдали, их пришлось тычками затыкать, чтобы не мешали читать приговор отцу Ионе. Только злобная Магда Липке молчала, таращилась на судей да горела внутри огнём злобы.
– Нет его там, экселенц, – сообщил Фриц Ламме. – Что делать будем, искать?
– Надобно, друг мой, надобно, для пользы города, только для пользы города.
– Да уж, была, – лепетал молодой человек, – одному мужику брюхо разрубили, так что кишки вон, всю комнату от кровищи мыть пришлось. И лестницу ещё.
– Значит, Вильма под Рябой Рутт ходила? – Уточнил Волков.
– Так о чём вы тогда? – Насторожился Волков.
Ёган спрыгнул с коня, быстрым шагом дошёл до лачуги, заглянул в окна, да в них не разглядеть было ничего. Он подошёл и стал колотить в хлипкую дверь. Прислушался.
Пришёл Максимилиан, спросил седлать ли коней.
– Так я и не против с господином Максимилианом рассчитаться. Пусть цену назначит, расплачусь сполна.
– Говори всех, кого вспомнишь, – произнёс кавалер, чувствуя, что сил у него на всю ночь не хватит, – говори про тех, кого убила.
– Да не говорил никому, как вы велели, даже людям своим не сказал. Да и некому мне говорить, никто и не спрашивал меня.… Кроме лейтенанта.
– Рыцарь, прошу вас, пройдите к матушке.– Пригласила его Анхен.
– Меч? – Девушка всхлипывать не перестала. – Меч дорог вам?
Он растерянно глядел на оружие, потом на кавалера, потом снова на оружие.
– А как мы матушку возьмём, вдвоём не осилим? Надобно ещё кого звать.
– Нет, денег у герцога нет. – Отвечал барон. – А вот земля у герцога есть.
– Нет, господин, – отвечал брат Ипполит, – боюсь, что никуда его везти нельзя.
– Я помню, господин,– говорил юноша, снимая с больной ноги поножи, – но вдруг мне понадобится меч в делах чести.
– Да, немало их оттуда вышло, – нехотя говорил Иштван. – Госпожа Рутт…
– Двенадцать тысяч шестьсот сорок два талера разыми монетами,– сообщил монах. И ушёл.
– Отчего же вы были так дерзки с графом, безумец.
– Да какая Эльза, – раздосадовано морщился Волков,– где эта тварь, ведьма… Как её?…
– В торговый дом Лоренца или в банк Кримони, там бумаги смотрели нотариусы, если они им нравились, они их забирали, и купцы дома или банкир выписывали векселя на имя матушки Кримхильды или даже прост…
А брат Илларион и епископ Хоккенхайма друг другу этот почёт уступали. Но епископ не сдался и, сославшись на то, что казначей гость, право ему отдал.
– Велено мне передать вам,– незнакомец протянул ему тяжёлую сумку и сказал.– От честного человека – честному человеку.
– Знаю, экселенц,– хрипел Сыч.– Простите. Не знаю, как так произошло, меня эти двое…
Девочку посадили в телегу, туда же кинули и Иштвана, и по самой темноте поехали обратно в город. Но долго ехать не смогли, ночь была совсем тёмной. Остановились на ночлег в первом попавшемся трактире…
– Ах, так вы думаете, что некрасива Бьянка?– Наглела девица.
– Молод, а всё понимает, не то, что ты, дурень!
Михель распахнул дверь, и так проворно отвернул глаза, словно из темноты на солнце взглянул. Словно до смерти боялся увидеть что-то. А господин фон Гевен, бургомистр, не отвернул глаз, он для того и …
Где-то орали гуляки, визгливо смеялись распутные бабёнки, собаки лаяли, а по городу ехала великолепная карета бургомистра. Бургомистр, сидя в ней, волновался как юноша, хотя виски его давно седы были.
– Стоять всем! – Рявкнул Волков и поморщился от приступа головной боли. – Старший кто у вас?
– Я хочу просить вас о нескольких уроках, я брал уроки владения мечом, и хочу, что бы вы мне хоть немного показали.
– Каким ещё словом!? – Заорал один молодой,– они…
– Изрядно, господин. – Говорил Максимилиан.
– Молчишь? То-то, впредь не смей в словах матушки сомневаться.
И так хорошо её крик слышно было, что вся площадь глазами искала того, кто ведьму от верёвки не уберёг.
– Ну, чего вы тяните, – спросил Волков, – или вам всё это нравится?
– Именам принца Карла, Карла Оттона Четвёртого, герцога и курфюрста земли Ребенрее, – не очень уверено говорил барон.
– Нет, экселенц, толку не будет от него, еле жив он, я его в разум привожу, а он тут же опять теряется. Ничего спросить не успеваю. – Говорил Фриц Ламме. – Куда уж тут железом его жечь?
Видя его нерешительность, Ульрика нагнулась, захватила подол подруги и одним махом задрала все юбки Бьянки так, что и чулки стало видно все… И не только чулки, но и всё… И, Господь Милосердный, и жив…
– Ложись, покоя мне нет, к матушке пойду, спрошу что делать?
Теперь кавалеру они были не нужны, сейчас уже всё решилось. Но отказываться и гнать людей прочь он не мог. Он их звал сюда, и значит, он заплатит им, хоть немного, но заплатит. Тем более, что в покоя…
– Завтра утром в ратуше, после заутрени, при мне и городском совете, вы представите неопровержимые доказательства вашим словам, слышите? Неопровержимые доказательства бесчинства подлых жён в городе и…
– Нет, – соврал Волков, – рана ни при чём. Думаю, где вашим людям денег найти, у меня нечем им платить. Только надежда на попов, что они найдут богатого колдуна.
– Так дело уже к пасхе пошло,– отвечал ему отец Николас,– скоро великий пост. Надобно до поста поесть, как следует, а то когда ещё разговеешься.
– Служанку я себе нашла, хочу, чтобы Максимилиан у меня конюхом был.
– Доброй ночи, матушка, – присела Ульрика.
Эльзу Фукс удивило, когда Сыч сказал, что пускать её в покои господин не велел. И теперь она с тревогой поглядывала на кавалера, ждала неприятностей.
– Уплыл? – Только и оставалось спрашивать кавалеру.
– Жиду Винхелю, – наконец произнесла она.
– И кто же этот отравитель? – Барон смотрел в самую суть, не зря послом герцога служил.
– Повесилась?– Переспросил с ехидцей кавалер.
– Про Вильму знаю,– вдруг сообщил трактирщик.
– Этих двух я не знаю, – говорил Волков, не отрывая глаз от Рутт, – а вот эта знаменитая госпожа Рутт. Рябая Рутт, бывшая шлюха и отравительница, а ныне самая большая разбойница в городе, по мелочи н…
– Ну что ж. Если до первого колокола заутрени, никто с раскаянием не придёт, – продолжал брат Иона, – инквизицию можно будет начинать.
– Наш орден, наследник рыцарского орден, и брата павшего мы провожаем пиром, даже во время поста. Но мы в курсе ваших затруднений, мы устроим пир у себя в монастыре, по приезду.
– Помогай, – сказала Анхен, и Ульрика потянула мешок с ней вместе.
– Ведьма, это была, – отвечал кавалер устало и обыденно, – обычная ведьма.
Волков ничего не сказал, согласился молча. А тут и лейтенант фон Вайгель пришёл. И они сели ужинать. Ужин приготовили им отменный, и вино в трактире было прекрасным. Но когда воины выпили они перешли…
– Это не Ганс? – С надёжей спросил Волков.
– Что ж так бьёшь-то тяжело?– Мужик чесал шею.
– Хватит, – прервал его кавалер и стал из ларца выгребать деньги, – до утра уезжай из города. Увидят тебя тут – зарежут и всё. Даже до тюрьмы не довезут. Вопрос этот решён.
– Откуда ж про мои дела Ланне знают?– Удивился Волков.
– Рыцарь божий Фольокоф, и вы добрые люди, надобна ли вам помощь? Вижу раны на вас, может мази и лечения вам требуются? Или благословение матушки нашей? Многие рыцари перед войной приходят к нам за б…
– Какая Рутт? – Медленно произнёс трактирщик, и улыбка сползла с его лица.
Там был и брат Иоганн, и брат Николас, его монах, брат Ипполит.
В доме сразу вой, переполох, крики. Дети заскулили с перепугу. Прислуга металась бестолково. Один из слуг думал в дверь выскочить, так солдаты его угомонили беспощадно. У двери упал, лицо в крови. Не…
– А рыцарского слова вам будет недостаточно?
– Ехал бы он отсюда в свой Ланн лучше, чего он тут рыщет.
Барон опять ёрзал на лавке, а Рутт с дуру замолчала.
– Если честно поедешь, лоцманом, так много, а если баржа ворованная, так немного.
Волков покосился на него и стал спускаться по лестнице с высокими ступеньками.
–Истинно, истинно,– соглашались с ним святые отцы.– Адская нора.
– А ну не балуй, – заорали другие стражники, бросаясь к ним.
– У неё охрана, и куда мне её взять, к себе в покои? Всех, кого я брал и держал в тюрьме, ваш бургомистр выпустил. Он суёт палки в колёса. – Волков обвёл стол с прекрасными кушаньями. – Мы сидим здес…
– Помогу, добрые господа. Помогу. Вы ведь по доброму делу помощи просите.
Они говорили с акцентом, но правильно, низко кланялись ему, кавалер отвечал кивком головы, с удовольствием осознавая себя важным человеком. Но потом он снизошёл – жал им руки, приглашал к отличному с…
– И их спросим, – обещал Сыч, – но сначала тебя осмотрим, вдруг какую склянку найдём.
– Я же вроде всё сказал, – прошептал тот прежде, чем Фриц Ламме накинул ему на горло верёвку.
А через час прибежал молодой монах из писарей и сообщил ему, что отец Иона почил.
Глядел он если не с вызовом, то уж вовсе без почтения. Не поздоровался даже, тем более не кланялся. Стоял, подперев бока, наглый.
– А чего там?– Слуга уже было прошедший коридор, стал возвращаться.
– Ступайте все,– зло сказал он,– спать буду.
Волков пошёл вниз, велел лошадей распрягать. А потом сел за стол и заказал себе жареной колбасы и пива. Больше он не постничал.
– Нет, ничего такого, – медленно отвечал кавалер, он, если честно и позабыл, зачем он тут.
Волков откинул в угол палку и лёг на кровать, стал только успокаиваться, да полежать ему не пришлось, в дверь постучали.
– Думаешь? А может, просто девка деньгу свою зарабатывает?
– Рутт, та Рутт, которую все называют Рябой, – сказал Волков.
Ёган вынес стул на середину залы, поставил его и встал рядом.
Кровь заливала уже не только подушку, но и её платье. Рукава так все в крови чёрной были. Брызги горячие и на Ульрику летели, и на подушки, и на перины, и даже на детей, что лежали рядом.
Кавалер настраивался на сложный разговор со святыми отцами по поводу писаря Вольфганга Веберкляйна, но разговор вышел на диво лёгкий и быстрый.
Брюнхвальд только погрозил ему пальцем, смотри, мол.
Когда после отличного обеда с хорошим вином Волков спустился вниз, то нашёл там за одним из столов всех своих людей. Кавалер остановился около них и стал задумчиво их рассматривать. Он размышлял о де…
– Против меня ведётся дело в Ланне, и магистрат Фёренбурга хочет видеть меня на своей площади именно потому, что я, в своё время, не оттолкнул такой руки, которую вы мне теперь протягиваете.– Он вста…
– А что, Рябая Рутт могла повесить Вильму?
– Да, ночевать в поле не хотелось бы. – Карл Брюнхвальд пришпорил коня и поехал подгонять солдат.
– Читала ли ты чёрные книги, творила зелья, смотрела, как кто другой творит такое?
– Неужто вы не сможете заменить отца Иону?
– Обязательно без кровищи, – обещал Сыч уже из коридора.
– Тихо, господа, тихо, – урезонивал он земляков.
Волкова так и подмывало сказать, что вдова настолько мягкая и добрая, что половина города побывало у неё под подолом. Исключительно по доброте душевной. Но благоразумно сдержался.
– Не меньше, платье – бархат красный, цепь золотая, перстни на перчатках, сама красивая. Я б её поимел.
Оружие горожанам вернули и выпроводили их вон. И только тут кавалер глянул на Сыча и его помощников. И взгляд его, их не обрадовал. А Брюнхвальд и вовсе не поленился подойти к ним и сказать слова так…
Та поклонилась и ушла. А бургомистр как ждал этого, сразу потянулся к роскошному телу губами. А красавица его голову оттолкнула, а ноги сдвинула, и подол рубахи опустила. Встала. Надела туфли.
– Да вы с ума сошли? – Зашипело барон. – Даже не думайте, что это возможно. Ни в коем случае вы не должны допустить, что бы они попали в руки попов из Ланна. Ни в коем случае.
– Ну, теперь, кажется, всё. – Сказал кавалер, вставая из-за стола и разглядывая чёрную лужу, что растекалась под ведьмой. – Монах, прочитай какую-нибудь молитву, Максимилиан и Сыч, за мной.
Люди на площади радовались, а Сыч гордился собой, и по праву.
– Эй ты, – орал на мужика Сыч, – ты куда плывёшь? Нам за ними.
– Прочь пошла, прочь, говорю. И венок сними, ведьма.
Кулак был большой у Сыча, на вид тяжёлый.
– Трактирщик, – окликнул его Ёган, – а господину моему надобно кресло, чтобы у очага сидеть.
При этом она задрала ветхую, юбку показав ему грязные и тощие ноги и костлявый, неприятный не поросший волосами лобок.
– Выявили, – сказал Брюнхвальд, – да вот костёр отменяется. Оказалась, что это простая вдова, а не ведьма. Оговорили её. Всё это навет был. Теперь наветчиков ищем.
Марта Кройсбахер жена фермера и Петра Раубе жена столяра его слова подтвердили. Говорили: Всё так. И все указывали на Магду Липке как на зачинщицу. А та сидела в дорогом разодранном платье, прятала в…
– Зови меня святой отец, а не господин, – терпеливо говорил отец Иона,– а одеваться я тебе ещё не разрешаю. Палач, сын мой, поставь эту женщину на колени, на лавку, и наклони её, что бы свет падал ей…
– Так, почитайте молитву, отец Николас,– предложил отец Иоганн.
– Ну, всё равно это нужно будет сделать. Не сейчас, так позже.
Он даже и мысли допустить не мог тут остаться, одна ночёвка в этом трактире обходилась ему в талер! Минимум в талер!
– Место это пренеприятнейшее, бургомистр умнейший и честный человек не покладая рук его вычищает, воров там казнят каждую неделю, но они всё равно стекаются туда отовсюду.
Обедать они не обедали, завтракали долго, а вот как солнце покатилось к горизонту, решили искать себе ужин. Нашли тихую харчевню, где не воняло. Но уж теперь кавалер своих людей решил не баловать, с …
Тут уже кавалеру пришлось приложить усилия, чтобы не влепить мерзавцу оплеуху, за такие-то цены. А мерзавец улыбался всё так же ласково, кавалер скривился, ничего не ответил и пошёл в свои покои, пис…
– Болван, ты хоть пиво не тут брал? – Кричал ему в след Волков.
– Господа, дело ваше решит городской совет. А пока прошу меня простить.
– Найду, есть у меня мыслишка. У свояка он. Они дружки старые.
– Эльзу Фукс, что сидит сейчас в людской, в гостинице нашей. Спросим у неё. Уж кто, как не она, знает, грамотна ли была Вильма.
– Дело такое, что знать никому о нём не нужно. – Волков так и держал деньги перед ним.
– Пусть Бог им судьёй будет,– отвечал бургомистр,– и всё-таки, может, походатайствуете насчёт Магды…
– И свидетели того, как брали её силой, есть у вас?– Холодно спросил кавалер.
– На словах… На словах велено было вас о том не предупреждать. Но я послал к вам человека днём, но никого из ваших людей в трактире не было, была одна ваша служанка, молодая. Ей и было предано на сло…
– Вы только найдите доказательства для обер-прокурора. Найдёте? – Барон шёл рядом с Волоковым, забегал вперёд и заглядывал ему в лицо, с надеждой повторял. – Найдёте?
– Хорошо-хорошо, честно. – Не стал спорить барон. – Поймите. Вы войдёте в круг близких людей, что посвящены в тайны принца. А это ближний его круг. Об этом мечтают десятки рыцарей придворных.
Смерть их была совсем не нужна ни ему, ни Трибуналу, им нужны были деньги.
Баба смотрела на Волкова с лютой злобой, а когда он повернулся, она плюнула ему в след, непреклонная. А Сыч стянул её с лавки и пнул в бок. Стал одежду с неё срывать. Баба стала биться, выкручиваться…
– Во искупление, так сказать, в знак понимания ваших страданий. Надеюсь это поспособствует …
Агнес зашла к себе за плащом, и тенью по лестнице вниз, в конюшню, там её тоже никто не увидал. А оттуда на улицу, хоть и темень была на дворе, хоть город чужой был, шла она уверенно. Знала куда шла.
– Монах, Сыч, Максимилиан, ступайте, за дверью ждите.
Она даже кинулась на перепуганную до смерти вдову, да налетела на кулак Сыча. А Сыч бить был мастак. Повалилась бабища на пол, лежала, морду рукой закрыла и выла.
– Была, как без этого. Спрашивали, кто дрался. А я и не знаю.
– Мои люди в вас верят, говорят, Иероним Инквизитор удачлив. Значит, деньги найдёт. – Брюнхвальд смеётся.
– Выйдите все, – приказал Волков, его уже бесил раненый бандит, подыхал, а заносчив был, кавалер едва сдерживался.
– Да уж, известие о смерти Кранкля огорчило принца. Но он умный человек, уверяю вас. Вы, наверное, догадались, что я близок ко двору курфюрста.
Безделье. Солдаты, даже бывшие, не понимают, как может надоесть безделье. Праздный день, это день когда можно ничего не делать. Ни маршировать, с двумя пудами веса на плечах, потому что телег мало, н…
– Ну, меч-то мы мой нашли, а что теперь делать? Как нам дальше вещицу нужную искать?
– Нету, нету, и Ульрики нету, – заговорили все бабы разом. – Уехали, большой воз забрали и ночью уехали.
– Ты мне плащ подготовь дорожный, мало ли, вдруг холодно по утрам будет. Потом ещё ногу от холода заломит.
– Так что ж вас привело, господа купцы? – Спрашивал Волков.
– Заверни ковёр, чтобы не запачкать, а то заставят за него ещё палить.
– Талер, двенадцать! – Морщился Волков. – Бандит ты.
– Заказывай, – согласили Волков. И приговаривал задумчиво, – что ж, попробую быть купцом.
– Сын мой, встань рядом с этой несчастной. И люди пусть твои встанут.
– Это да, уж поешьте доброй еды. А потом только стряпня Ёгана, или, вон, у баб на улице покупать придется.
– Нет, нет.– Кричала вдова, срываюсь на визг.
– Говори. Ты ли Гертруда Вайс, что живёт в городе Альк и имеет сыроварню и трёх сыновей?
И ротмистр, да и барон стали оглядывать кушанья.
– Найдёте того кто нам нужен в центре, у ратуши, я только что его в шаре видала. Ступайте. Уж сделайте это. Иначе плохо нам всем будет.
– Давай так говорить будем, – предложил Сыч, – я спрашиваю, ты отвечаешь, а если ты спрашиваешь, – Фриц Ламме показал мужику кистень с небольшой свинцовой гирей, – вот этой вот гирей получаешь по мус…
Тон её был таков, что он даже не посмел и думать, чтобы ослушаться. Быстро встал туда, где старуха могла его хорошо видеть.
Барон осёкся на полуслове, замолчал, стал коситься на ведьму, потом на Волкова. Теперь он ещё больше уважал кавалера. Он не знал, что об этом удивительном слухе, как и кошачьем ночном зрении, Волкову…
– Давно-давно, он тогда фон Гевеном и бургомистром не был, секретарям каким-то был. Ходил к благочестивой Анхен, давала она ему. Тогда и приюта ещё не было, бабёнки в кроватях еще по две спали, так о…
И начался унылый торг, в котором каждый считал себя правым.
– Братья мои, наверное, все поддержат меня, если я скажу, что бургомистр Гюнтериг честный человек, и он старался для Святого Трибунала.
Наконец, он спрятал чистое оружие себе в сапог и пошёл к выходу.
– Ёзеф, платье неси и вели карету мне запрягать, не пешком же мне в тюрьму идти.
– Лишнего не брал, значит? – Переспросил кавалер тоном, от которого похолодело сердце у распорядителя.
Он не мог вспомнить имя той женщины, которая только что была тут, и надеялся, что ему подскажут, но все остальные молчали.
Бургомистр склонил голову и пошёл как на казнь. А Анхен улыбалась ему вслед, хотя на сердце её было тревожно. Чувствовала она, что добром приезд рыцаря этого может и не кончиться.
А Волкову в эту ночь и вовсе поспать не удалось. Всех арестованных и осуждённых, а их было полторы сотни человек. Нужно было накормить, всем дать причаститься, рассортировать. Он ездил туда-сюда межд…
– Я сержант городской стражи Гарденберг. – Он подошёл к Волкову. – У меня есть приказ задержать разбойника и его людей.
– Разбоев я не чиню и беззаконие не делаю. Я рыцарь божий и всё делаю по велению Господа.
Максимилиан тут же нашёл что-то, запалил. В лачуге стало светло. Тяжело дыша и матерясь, Сыч и сержант всё-таки скрутили человеку руки.
– До утра не велено из города выпускать. Спать езжайте.
И опять Максимилиан не мог ответить, а ведь ответить так хотел.
И как только её привязали к столбу, он размахнулся, как следует, со звонким хлопком, врезал ей по спине. Сразу рассёк кожу.
– Давно тебя повесил бы, да полезен ты бываешь!
Барон глянул на профиль кавалера. Каменный, тяжёлый, рубленый. Выбриты волосы от макушки до уха, там шрам некрасивый, из руки проколотой, которой вожжи сжимает, ещё нитки торчат, но взгляд исподлобья…
– А с кого же? – Спросил Сыч, не понимая.
Не собирался он его искать, ну если только банкир обещанных денег не пошлёт. Уж за триста монет кавалер не поленился бы. А сейчас его больше интересовал Трибунал. И в частности, матушка Кримхильда. О…
– Конечно,– теперь Максимилиан даже улыбнулся. Девушки, конечно, были прекрасны, но и он был не лыком шит.– Кавалер спит на той же кровати и ест из той же посуды, что и государь наш.
Она ела быстро и жадно, видать не очень кормили её в тюрьме магистрата.
– Добрый рыцарь, Иероним Фолькоф, которого все зовут Инквизитором, наша корпорация, что живёт у стены на вашей земле в городе Ланне, просит у вас прощения, за то, что два балована из наших рядов, уст…
После любого ранения нужно есть. Это он твёрдо усвоил с первых своих ранений.
Дальше Ульрика с ней говорить не стала, она хорошо знала, что значит этот тон благочестивой Анхен.
– Да избавь Бог, племянник. – Баба торопилась, поднимала грязными пальцами монеты с богатой скатерти. – Что б он сдох, мать его покойница, сестра моя просила перед смертью приглядеть за ним, так он, …
– Не знаю, господин. Но деньгу ей всегда относила.
– Господин барон, коего я лечу, всё время о вас спрашивает.
– Нет-нет, не голодны мы,– продолжал отказываться кавалер, хотя Сыч бросал на него возмущённо-удивлённые взгляды.
– Тут одни крысы в норах, ворону они не противники. Идите своей дорогой, мой господин.
– Ну, если я вам приглянулась, могу девкой вашей быть. Или помогать вам с чем-нибудь.
– Одну из баб, что вчера вечером велено было в тюрьму отвести, перед тем как отвести, взяли силой. Прямо здесь.
Говорил он не то что бы дерзко, но неучтиво точно, почти как с ровней.
Стала она его выпроваживать и дверь за ним закрыла. На засов.
– Ходили господин, – опять краснела вдова, – то забор надо поправить, то фундамент под чан новый поставить. У меня сыроварня, господин, там всегда работа есть для мужских рук.
– А если кнута получит, может, вспомнит, – предположил кавалер.
Она почти бежала в гостиницу. И не знала того, что в это же время к городу подходят измотанные пятью днями переходов, добрые люди, при хорошем железе, при добром доспехе и при обозе из трёх телег. И …
– Не грустите, рыцарь, вдова не ведьма. Жечь её не придётся.
– В таком случае, я считаю своё дело свершённым. – Произнёс кавалер. – А вас, барон, прошу оплатить пятидневный марш людей ротмистра из Ланна в Хоккенхайм и обратно.
– Красные, экселенц, у вас глаза, но видать не такие как у меня, я то ближе к этой твари стоял, мне оно, конечно, больше зелья досталось.
Волков доехал до «Георга Четвёртого», помылся, переоделся, после двух дней в седле одежда конюшней воняла. Приказал завтрак подавать. Иштвана он отправил в тюрьму, а юную жену его решил в подвал не с…
– На волю случая полагаться нельзя, бумаг не нашли, так хоть тех кто их видел надобно успокоить. Нужно начать розыск банкира.
Не стали его ждать, поехали в место, где шёл Трибунал, там, так и не заехав в тюрьму после ночи с Волковым, ждала своей участи вдова Гертруда Вайс под охраной. Она волновалась, смотря, как рассаживаю…
– Да, подойди сюда и зад свой мне покажи.
– Пусть тут пьют, иначе в переулки пить пойдут, и тогда там всё просто остановится. И драки начнутся.
Телеги поехали, бабы, что стояли в них, как по команде начали выть. Хотели садиться, но палачи, что ехали с ними, того не допускали, грубо ставили их снова на ноги и запрещали колпаки снимать. Осталь…
– Спасибо вам, Карл, за ту ведьму, что у забора сидит. Она мне и нужна была.
– Да и так уже будет, – рыдал женщина.– Не берите денег с него.
– Сам ты вор, сын проклятой шлюхи, – орал кузнец Тиссен, подходя к кавалеру на шаг ближе и угрожающе размахивая палкой.
Барон, как дурная собака, не отставал от него, так и ходил, так и ходил, то и дело напоминая, что нужно допросить Рутт. На улицу вышел вместе с Волковым, издали смотрел солдат Бертье и Ронэ.
– Сам ты прохиндей. – Говорил Ёган, но мысль о новой одежде в стиле купца делал его речь не столь резкой, как обычно.
Монах брат Ипполит, хоть и молод был, уже мнил себя знатоком в болезнях и врачеваниях. Он с детства помогал опытному врачу, тоже монаху, в одном тихом монастыре. Многому, действительно, научился к св…
– По вам видно, что вы не вор, не то, что по вашему человеку, что первый подходил. – Говорил мужик не спеша. – Значит, дело герцога? А что ж за дело?
– Нет, господин, – трактирщик даже руками замахал, – при мне никого не убивали. Ни разу такого не было. Пропадали купчишки – это да, но убивать – нет, такого не было. Не было. Иного ретивого, кто не …
Вот такие воспоминания придут, и костлявая Эльза красоткой покажется. Волков выпил вина, чтобы хоть чуть отвлечься от бабьего наваждения и огляделся, нет ли в харчевне девок. Да, нет ни одной, утро –…
Так двигается выученная баталия, сколько бы не было в ней шеренг, и сколько бы не было людей в шеренге, если есть барабан, то все делают свой шаг одновременно. Под этот сигнал барабана баталии …
– Да кому из рыцарей и воинов приятно будет бабам на дыбе руки выламывать, – продолжил кавалер.
– Неправда это! – Наконец произнесла девушка. – И кто вы такие, чего вы хотите от нас? Откуда вы всё это знаете?
– Значит, теперь вы будете лейтенантом городской стражи. – Пришёл в себя Волков.
У Волкова даже вопросы пропали, нечего ему спросить было, смотрел он в тупые, безвинно-коровьи глаза привратника Михеля Кноффа и не находил слов. Хотя за словом он никогда в карман не лез.
– А про это уже не мне думать, а вам, – сразу ответил ротмистр.
– Иногда своего молока у меня не хватала, он мне возил, ну, и корма для моих коров помогал заготавливать бесплатно. То есть без денег.
– Напишу, но уж если напишу, так обратного хода не будет, за деньгой они приедут, даже если уже работы не будет.
– С вас двадцать крейцеров возьму, вы авось не батрак и не подмастерье.– Чуть замялась девка, думая как бы не прогадать с богатым господином.
– Открывай по-хорошему, последний раз прошу.– Строго сказал кавалер.
– Не говорит, только всё о вас знать желает.
– За то вы были не на высоте! Мне там, в ратуше, казалось, что вы совсем не на моей стороне. Я выполнял там вашу работу.
– Утром поздно будет.– Отвечала Агнес холодно.
– Много не обещай, – говорил кавалер, заглядывая в распахнутые ворота.
Там одна маленькая лампа горела на комоде. А в огромной кровати спали муж, жена, а промеж них двое детей. Анхен обошла кровать и заглянула мужу в лицо.
«Болван, Брюнхвальд,– думал, вздыхая кавалер,– всё испортил, а денег то можно было спросить с этих жирных кабанчиков, у них имеются, жаль, что сопляк меня не ударил, а за двух потрёпанных помощников …
Бургомистр снова кивал, ласково улыбаясь. Но не нравился ему этот рыцарь божий, очень не нравился. Что за дело тайное приехал делать, чего тут ищет – непонятно. Да разве откажешь барону фон Виттернау…
– Какие ещё двадцать шесть человек? Ты рехнулся?
Ничего не таили, надеялись, что за то им поблажка будет.
Борода наполовину седая, виски тоже, не мальчик он, но двужильный какой-то. Без шапки, без перчаток. Под кирасой стёганка и всё. И холод ему нипочём. Только уши красны. И усталости ни капли.
Кавалер встал с кровати, взял у Сыча палку, взвесил её в руке и остался ей доволен. Ни сказав не слова, он врезал Сычу, да так крепко и скоро, что тот и увернуться не успел.
Обложка авторская.
– Не знаю, думаю, дело будет конфиденциальное.
Кавалер вспомнил Вильму повешенную, висела она, рот её был открыт так, что почти все зубы были видны, и изъяна в них не было, сколько не ищи, а у этой, что тут стояла, на вид зубы ещё лучше были.
– Чего, чего ты воешь, дура? – Ласково говорил ей кавалер.
– А на кого же ещё думать? – Отвечал Волков мрачно. Не полюбился ему лейтенант.
– Женщина, не трать время наше, разоблачайся быстрее, – крикнул отец Иоганн,– палач, помоги ей.
– Ушёл, Вильма… велела всем уходить из города.
Напуганная Ульрика кивала, поправляя платье, хотела она спрашивать, много у неё вопросов было, но она понимала, что лучше сейчас вопросов сестре не задавать.
– Доброе утро, господин, кони осёдланы, я проверил, кормили их и чистили исправно.
– Деньги, – то повернул к ротмистру изумлённое лицо, – деньги в реку кидают.
– И что же, ваш господин спит на той кровати, что спал сам император?– Не верила Ульрика.
– А если говорить буду, что со мной делать будете? – Спрашивала девка, вроде как, успокаиваясь, вроде понимая, что рассказывать придётся.
– Будем Бога молить, чтобы сержант нашёл трактирщика.
– Да не нужен мне этот дурень деревенский, – почти крикнула Агнес. – Максимилиан пусть!
Бургомистр пошёл на улицу, и шёл так тяжело, что привратнику пришлось за локоть его придерживать, чтобы не упал когда из ворот на улицу выходил. А навстречу ему входила в ворота дородная, не молодая,…
– А эти две женщины к делу не причастны? – Кавалер указал на жену извозчика и жену столяра Ханса Раубе.
– Нет, не наверное,– не согласился Ёган,– наверняка зачтётся. А как по-другому. Бог он всё видит.
– Эх, – с болью в сердце произнёс он, глядя на колбасу, и встал,– и то верно, а то она дверь запрёт и потом даже не узнаем, в каких они покоях будут.
– Тихо, вы, демоны, – кричал перепуганный ротмистр, – коня, коня не раньте.
– Всё в подвале? – Спрашивает Сыч, ножа не убирая.
Ульрика такого не помнила, не было ещё такого, поэтому и не сразу поняла просьбу, но раз любовь её повелевает, так не ей перечить. Девку, значит девку.
– Ну, что ж, раз так, то оставьте себе пару солдат покрепче, но жалования я вам с сегодняшнего дня больше не плачу.
И отец Иона жестом прекратил дознание, да и дознаться уже было невозможно, вдова только выла и всхлипывала, казалось, что она уже и вопросов не слышит, да и обмочилась под конец. Палачи отпустили вер…
Он не скрывал радости, очень хотел кавалер разворошить этот гнилой и жирный город.
– Четырёх? – Волков удивился, даже хлеб отложил.
– Хорошо, что напомнили, мне также нужен будет доступ к тюрьме, я уже двух людишек взял, мне бы под замок их посадить.
– Так ты думаешь мне уезжать пора?– Уже заискивающе спрашивала благочестивая Анхен.
Барон ерзал от нетерпения рядом с Волковым на лавке, не это интересовало барона, не это. Какие там ещё убиенные купчишки? Про бумаги спрашивать нужно, про бумаги, но в допрос он не лез, понимал, что …
– Чего вы, господа? Чего я вам? К чему? Что я совершил?
Но дверь ей не распахнул, а почему и сам понять не мог, так и стоял на пороге, не приглашая гостью войти. Боялся что ли.
– Нет, господин. – Она опять замолчала. Стала шмыгать носом.
– Не знаю, лет двадцать пять, может. – Пожимал плечами пекарь.
– Нет, мы остановились в «Старом рыбаке», – отвечала Эльза.
– Значит нужно найти эти бумаги, или убедится, что они уничтожены, и сделать это нужно тихо.
– Ну да, а сколько это стоить будет? Не подумали? – Спроси его Волков.
– А это, чтобы ты не думал, что мы сюда шутить пришли, а ты тут будешь хмыкать.
– А что тут ещё можно сделать, будем молить Бога, чтобы Вильма сожгла бумаги. В любом случае, нам их не сыскать.
– Нет, нет, я ни о чём не догадался, и ещё никуда не влез. – Волков усмехнулся. – Завтра я уеду отсюда и мы никогда с вами не увидимся. А о тайне можете не беспокоится.
– Говорить буду как на исповеди, – обещал трактирщик, косясь на такой неприятный кулак.
– Скажу тебе, сестра, что мужики истиной сладости дать не могут, берут женщин зло, пыжатся, пыхтят, да толку мало, только козлом смердят, или псом невыносимо.– При словах этих Ахен подошла к девушке,…
Теперь день Волкова начинался с того, что к нему утром приходили секретарь городского казначейства, комендант Альбрехт и ротмистр Брюнхвальд. Они согласовывали списки всех взятых людишек, а тех, благ…
– Ну, говори, когда она тебя взяла и где? – Продолжал Фриц Ламме, и тут он влепил девчушке пощёчину, звонкую и тяжёлую.
Тут в дверь постучались и спросили, можно ли еду приносить. Волков дал согласие и босой – по коврам ходить было приятно – пошёл к столу. А на стол ему ставили лакеи в чистой, справной одежде. Кланяли…
«Ну, что ж, мальчик, ты, кажется, хотел быть воином, – со злорадством думал Волков. – Добро пожаловать в корпорацию, это неприятно, а как ты хотел? Как ты будешь добивать раненых и пленных еретиков. …
– Пойду спать, помоги раздеться, а потом скажи трактирщику, что бы будил нас на рассвете.
После обеда из городского совета пришёл уже не посыльный, пришёл секретарь казначейства города лично. Просил Ёгана господина будить, так как дела не терпят. Волков встал, как будто и не спал, хмурый,…
– Ну, тогда скажи монаху, пусть отвар какой даст, – произнёс Волков, он сам понимал, что заболел.
Волков был у себя в покоях, когда вошёл усталый Максимилиан и сказал.
– Зачем пришла, ведьма?– Спросил кавалер с трудом. – Рано ещё. Я в девяти осадах выжил. Семь больших битв пережил. Я из чумного города ушёл. Я с твоей хозяйкой, со смертью знакомец, она меня нигде, п…
– Ясно, этот значит, был для души, а остальные для дела. – Сказал кавалер. – Писарь, ты записал имена её хахалей?
– Нет…. Не знаю, кто… вас резал. Я внизу был… пиво пил.
Последняя была Магда Липке, она не боялась палача, женщина уже за своё чёрное дело многое получила, и те казни, что ей ещё предстояло пройти, её уже не пугали. На эшафот она шла сама. Твёрдой походко…
Безделье уж точно не тяготило Волкова. Тем более, что и рука зажила и шрам на голове затянулся. И глаза стали как были раньше. Ничего его не тяготило, и он готов был сидеть в чистом, что не по карман…
С радостью эту весть восприняли хозяева харчевен, скотобоен, мясники и пивовары, пекари и торговцы вином. Пир начался в обед. В воскресенье. И приглашённых было сто пятьдесят шесть человек. Все люди …
– Нам бы Вильму сыскать или Ганса Спесивого. Если они в «Безногом псе» орудовали, то и знают про купчишку вашего. Да вот как их сыскать.
– Вот не нашли вы меня,– снова говорит девушка и совсем без упрёка,– теперь и сами за мной отправитесь. А я уж думала, что добрый хозяин мне нашёлся. А не получилось ничего. Ну, так Бог судья вам.
– Знаете, – барон помялся, выбирая слова, – надо бы убрать солдатню со двора, понимаете, тут живут благородные люди и крупные купцы. Обер-прокурор тут живёт, ни к чему здесь вся эта казарма. Распоряд…
Волков позвал монаха, стали они бумаги смотреть. Тут пришла Агнес, без спроса села за стол напротив кавалера, сидела, ждала, пока он с ней заговорит. А он даже не глядел в её сторону, не до неё ему б…
– Что за бабы непутёвые?– Интересовался Сыч.
– Вчера в трактире «Безногий пёс» одна женщина опоила купца, хотела его грабить, а как мы её остановили, так она позвала бандитов, одного мы убили. Но остальные ушли, и она ушла. Сказали нам, что жив…
Так оно и вышло. Вместо интересного дела, вместо расследования преступлений, вместо допросов, он целыми днями сидел в ратуше и слушал заунывные прения монахов и юристов. Но даже дремать ему не давали…
– Хорошо, я попытаюсь, – сказал кавалер, пряча кошелёк.– Не знаю, найду ли ваши бумаги, не знаю, смогу ли убедиться, что их нет, единственное, что я могу вам обещать, так это то, что дело сохраню в т…
– Где у вас тут главная церковь?– Спрашивал Ёган у ближайших мужиков. – Нам ещё там читать надобно.
– Здесь сто шестьдесят талеров. Сто шестьдесят два. Я дам вам ещё, отпустите ради… Я дам вам ещё двести, нет, триста монет. Прошу вас. Отпустите. У меня дети.
– Господин мой, покажу, раз тебе мой зад по нраву, хоть сейчас платье сниму, и смотри, и трогай, и бери его, коли нравится, но не здесь, в покои меня впусти.– Ласково улыбалась она и даже стала подби…
Кавалер пытался найти среди людей хозяина. Старшего. Кузнеца Тисена. Он заехал на двор стал оглядываться, а к нему сразу пошёл здоровенный детина в кожаном фартуке, молодой и деловой с молотком в рук…
– Добрый день, тебе, – сказал он, подходя к мужику.
Вернулся и рассказал о неприятном деле святым отцам, рассказал всё, как было, кроме того, что оставил сегодня Магду Липке с Сычом и его помощниками, оставил умышленно, в назидание. И о том рассказал,…
«Этот Якоб Ферье таскался где-то в землях подлого короля, и вёз оттуда бумаги», – размышлял кавалер, пока барон глядел на него и молчал. – «Бумаги эти могут нанести вред дому Ребенрее, если о них кто…
– Значит, нужно их допросить, вы ведь думаете, что документы были у них?
– Перстень тебе Аппель дал? – Интересовался Сыч.
– Резать-то оно конечно… Да, вот я что подумал, – Фриц Ламме помолчал,– А может съездим в приют, поглядим, может там она, вдруг повезёт нам. Вдруг там её застанем. А этого резать всегда успеем, куда …
Вдоль забора сидели люди, хоть и не жарко было на улице. Богомольцы-паломники, что таскаются вечно по святым местам, старухи, хворые, увечные, бабы с детьми. Кто-то молился, кто-то ел крохи последние…
– Нет, не люба, – отвечала девушка, – не люба, она иной раз меня в постель зовёт, а мне скучно с ней идти, и ничего ей делать не охота. Лягу с ней и думаю, быстрей бы уже. А она лезет и лезет… И ногт…
– Может, – осмелился с ним не согласился с ним кавалер, – благочестивая Анхен в городе купцов бить до смерти не велела. Только зельем велела поить. И обирать. А коли у купца, какие бумаги были, вексе…
Заревели трубы, и герольды стали требовать тишины. Не сразу, но над площадью стало заметно тише. На эшафот взошёл главный герольд города и громко, так, что слышно было всем, стал читать приговор. Сна…
А когда стих адский привратник, лежал и только дышал тяжко, так сняли его с колеса палачи. Понесли, его к виселице, а он как тряпка был. Только хрипел и хрипел страшно. Так ему место освободили на ви…
– Да смилуется над вами Господь. – Махнул платком и добавил: – Палач, добрый человек, начинай. Пусть аутодафе будет.
Ни злобы в её словах не было, ни каких других чувств. Тут же она взгляд от него отвернула. Словно больше и не было его в покоях. А Вацлав спесивый, все последние дни, пунцовым стал, а потом будто пол…
И тут в дверь постучались, чуть подождали и ещё раз постучались, то был не Ёган, дурень, вечно забывал стучать, видно девчонка нашлась. Дурёха, дверь, вроде, не заперта, а она стучится. Волков встал …
И негромко, вроде, сказала, а стражники всё услышали, от костра вставали, по голосу, видно, признали, спешили колья и рогатки с дороги убрать. И ещё кланялись вслед уезжающему в темноту возку.
В городе едва ли кого боялись больше, чем безумную Монашку Клару. Один старый разбойник, что был с ней смолоду, на дыбе сказал, что она извела четыре, а то и пять дюжин людей. И бабы и дети среди них…
– Эх ты, сразу видно, что ты чужой тут. Тиссены из гильдии, а гильдии, если соберутся и решат, то даже бургомистра нагнуть могут, и серебро у них водится, так что лихих людей с ножами сыщут, коли нуж…
– Даже если и знала она письмо, бумаги те такие были, что только умному по разуму. Уж никак не воровке. Ничего с ними она бы не смогла сделать, нужно думать, кому из местных людишек эта ведьма могла …
Барон понимающе кивал и восхищался, тем временем им подали пирог. Этот пирог был нечета той дряни, что Волков ел днём. И он пожалел, что у него пост, да делать было нечего, пост у рыцаря божьего, он …
А не так всё, всё не так, как надо делал он. Не того она ждала. Будь на её месте Брнухильда, так он её бы за зад трогал, а не за спину. Или за грудь брал бы, прямо пред холопами, он не шибко стеснялс…
Он и позабыл, что совсем недавно был слеп. Открыл глаза. И словно песка в них с размаху кинули. Зажмурился привыкая. Снова открыл. И жёлтыми пятнышками из темноты – они. Волков лежал в телеге тепло у…
Волков слушает, а в комнате все шевелится, но не топают сапогами, люди что-то делают, готовятся его убивать, но без слов, в покоях тихо, только кончается кто-то на полу, хрипит тяжело. Подскуливает п…
У господина фон Гевена тряслись руки, ночь была глубока, а персты его так дрожали, что стакан удержать не мог. Пришлось за лекарем посылать, чтобы капель для спокойствия принёс. И не мудрено, у любог…
И вдруг камни кончились, нет, не кончились, просто оказались они на ровном месте, а камни были вокруг. Небольшая полянка среди камней. Анхен встала. Эльза тоже остановилась, огляделась, и стало ей ещ…
– Честные люди Алька и гости, те, кто ходит к причастию и верит в непогрешимость Папы, я, рыцарь божий, Иероним Фолькоф, велением архиепископа Ланна, да продлит Господь его дни, прибыл сюда, чтобы со…
– Барон, у меня сейчас не простое положение, через неделю я должен выплатить людям довольствие, ещё мне нужно будет заплатить за постой в этом трактире, а он не дёшев. Думаю, что мне потребуется сто …
А последний монах, старший среди них, выложил пред Волковым кошель с деньгами и бумагу, просил расписаться. Оказалось, что это расписка о получении двух сотен талеров. Волков мрачнее тучи был, подпис…
– Жив пёс хромоногий, и в силе опять. – Очень неприятно было говорить это благочестивой Анхен, но сказать было нужно, силён муж, да и силён так, что не под силу ей. А вот о том, что девчонка заносчив…
Собрался с силами и встал. А во рту знакомый вкус железа, и на тебе, потекла кровь из носа. Он рукой её стал вытирать, и не устоял, повалился на кровать, и после на пол. И встать уже не смог, так и о…
– Да просто, – отвечал отец Иоганн, – бабёнка смазлива, узнайте, кто из женатых мужей к ней хаживал. Как узнаете, так жену его берите, не ошибётесь. У нас три четверти доносов бабьих рук дело. А ежел…
– Да кто посмеет без благословения иерархов взять на себя крест сей? – отец Иоганн даже улыбнулся не к месту, – Нет таких храбрецов, что бы без благословения, самопричинно, отважились Трибунал возгла…
– Чего ты такой довольный?– Спросил у него кавалер.
– Да, да, хорошо, – нехотя согласился кавалер, – дозволено ему взять свою перину.
Фриц стал поднимать огромную женщину, помощники ему помогали. А та вдруг стала упираться, вырываться. И началась долгая возня, пока палачи не разозлились и стали бить её уже не милосердно, по лицу и …
– А зачем вы арестовали бургомистра? Он-то к убийствам какое отношение имеет?
Она встала у зеркала, взяла щётку, начала расчёсывать волосы. Он подошёл к ней, обнял сзади, стал трогать её груди. Сжал их крепко. Они были как камень твёрдые, тяжёлые, горячие – молодые. Она была н…
– Не почину, значит, – сказал кавалер вставая.
Баба даже его не услыхала. Так и лежала на полу склада.
– Да, господин, так и было, господин, а что мне будет за это?
– Госпожа моя, душа моя,– Ульрика даже не пыталась сопротивляться,– велела я её в реку бросить Михелю, он вроде пошёл, прости, что не проверила за ним.
А Кавалер поехал к великолепной ратуше, ему нужен был командир городской стражи лейтенант Вайгель. У кавалера к нему было дело. И письмо.
– Не волнуйтесь, господин мой, с вами уже я, тут уже. Если не яд это, и не хворь неведомая, то найду я причину немощи вашей.
Волков с удовольствием глядел на эту картину, откинувшись на спинку стула. Теперь он знал, что не едет в Фёренбург. Он это знал наверняка. А ещё он знал, что в покоях его стоят два сундука с серебром…
– Ну, не врёт сержант? Ты у Рябой Рутт служил?
– Пока не оденетесь, не дозволяю, оденьтесь сначала.
– Жалование нашим палачам сейчас не платится, мы на это жалование попытаемся взять палачей из соседних городов.
– Воюем,– отвечал Волков,– забыл что ли, с кем в Фёренбурге воевали?
Все монахи-комиссары уселись за стол большой, монахи-писари садились за столы меньшие.
– Господин, не надобно вам сюда, тут приют бабий, тут мужчинам недозволенно. Тут почитай монастырь.
– Палач, сын мой, а знаешь ли ты как проверять родинку, что на боку у неё?– Спросил отец Иона у Сыча.
– Отец Николас просит предать, что отец Иона крепко занедужил. – Мямлил монах.
– Со мной, господин, – отвечал монах, – опять боль донимает?
– Нет, не враньё! – Улыбался Волков, понимая, что зря ему дали говорить, теперь он был уверен в себе. – Со мной было два десятка человек, все покажут, что нашли всё это мы там.
– Никаких сегодня, завтра будьте на заре у «Георга Четвёртого». Будем производить розыск.
Она осветила девушку, поднеся к ней огонь.
– Смотри, дурак, – крикнул Ёган предупредительно,– с огнём играешь.
– Так я её со вчерашнего дня и не видел, не ночевала она в людской сегодня.
– Будешь говорить, значит? – Уточнил Волков.
– Говори, не тяни время, кто был у тебя? Имя его скажи.
– Он и так узнает, да не бойся, не изведёт уже. – Обещал кавалер. – Максимилиан, оружие возьми, арбалет. И с бабы этой глаз не спускай.
– Всё за счёт города? – Огорчённо уточнил господин Гюнтериг.
– Знаешь, зачем тебя привезли?– Спросил Волков.
– Чего? – Так же тихо спросил Волков. – О чём вы?
– И ванная на завтра, ему раны греть, – добавил брат Ипполит.
– Да надень ты его, наконец, раз тебя так просят.
– Да тут как раз не Богу слава,– заметил Сыч.
– А потом нужно будет с ним вопрос решить. – Добавил Волков тихо.
– Ну, к примеру, захочет меня сжить со свету. Людей лихих наймёт?
– Умно, – сказал сыч и пошёл к лестнице, что вела наверх, к покоям.
– Не найдёт, – Чёрный Маер даже фыркнул. – Вильма… не дура. Не найдёте вы её. Потому что… нету её уже… в городе. А где… я не знаю. Хоть режьте… меня, хоть жгите…
– Ну, так возьмёте сто талеров,– милостиво согласился казначей Его Высокопреосвященства.
– Так всем понятно, что дура она, – с вызовом говорила мать кузнеца, – непонятно, чего это Святая Инквизиция бабьими распрями занимается?
– Да-да, – соглашался отец Иона, – должен поспеть.
– Зря ты злобствовала и упрямствовала, злобы твоей не боюсь. А упрямство твоё тебе боком выйдет.
– Езжайте в лодочную мастерскую, скажите лодочнику, что больше мы у него жить не будем, пусть вернёт два талера из трех, что я ему дал.
– Матушка наша увидела, что нечиста она стала.
– А что ж, в гостинице её оставить нужно было? Так я думал, лучше взять, а то убежит ещё. А будет, вдруг, нужна вам. – Отвечал молодой монах.
– Пойду искать её, – сказал кавалер.– А можно мне вашу матушку поглядеть?
– Ну, поехали, покажешь, какой он серый. – Сказал Волков и заорал: – Ёган, сапоги где?