– Четырёх? – Волков удивился, даже хлеб отложил.
– Не знаю, экселенц, нам надобны Вильма, Ганс или трактирщик. Нам хоть одного поймать из них.
А она вдруг легко отпрыгнула от него на шаг, почернела лицом, выставила руки, скрючила пальца, глаза алые, безумные. Раскрыла рот широко, все зубы целые, так широко, что люди так не раскрывают, зашипела, словно кошка из нутра, из лёгких, громко, страшно и кинулась к двери.
– Кавалер, нашли, значит Вильму поутру. – Сказал сержант, но тон его был не весел, и Волков и радоваться не стал. – Возницы, что муку от мельницы ночью возили, как рассвело, увидали её.
– Не волнуйтесь, господин мой, с вами уже я, тут уже. Если не яд это, и не хворь неведомая, то найду я причину немощи вашей.
– Госпожа моя, душа моя,– Ульрика даже не пыталась сопротивляться,– велела я её в реку бросить Михелю, он вроде пошёл, прости, что не проверила за ним.