Все цитаты из книги «Хоккенхаймская ведьма»
– Сейчас, экселенц, накормим гниду, – Сыч стал помогать Волкову, схватил Рольфуса за руки, и тот понял, что теперь уже конец его неминуем, и он взмолился.
– Сыч, – позвал кавалер,– Эльза тебе что-нибудь передавала про сидельцев наших, то, что их отпускают?
Да, девочка была ровней ей, Анхен так и думала теперь глядя на Агнес.
Всё-таки не чужие люди, столько лет знались, и столько лет он призван был к ней. И пусть последние годы не звала она его к себе, всё одно не чужой он ей. Авось заступится. Так думал бургомистр подъез…
– Ступай,– сказала Анхен, и женщина, дежурившая у постели старухи бесшумно вышла.
– И кто же эти дамы? – Поинтересовался барон.
Поэтому сидел в своём дворце господин фон Гевен, болтал туфлей на ноге, с котом играл и никуда не спешил. Ждал ужина и хорошего вечера, а ещё ждал тепла, чтобы переехать в одно из своих поместий за г…
Все: и Ёган, и Сыч, и монах через его плечи заглянули в сундук, и по их лицам кавалер понял, что там именно то, о чем он думал.
– Эх ты, – смеялся Сыч, – ту гриву, что промеж ног у баб.
– Якоб Ферье был нашим лучшим другом, что работал на той стороне реки.
– И что же вы хотите, барон? – Холодно спросил Волков.
Всё это было совсем некстати, господин фон Гевен был не расположен к делам сегодня, ругал сержанта дураком и грозился погнать его с должности, но разу уж письмо было у разбойника, то согласится бурго…
– Выдай нам осквернителей,– орал Липке.– Выдайте!
– Граф был недоволен, его карета въехать не могла, – как бы извиняясь, говорил барон. – Слишком много карет и людей на дворе.
– Пять ударов кнутом по женской коже? Справедливо?
– Ах, вот как, – уважительно произнёс барон,– значит, вы и еду скоромную не отведаете.
– Да Бог их знает, может и предупредил кто, или сложилось так просто.
– У меня что, такие же глаза как у тебя?– Спросил кавалер.
– Ладно, побудешь пока со мной, – задумчиво произнёс Волков, всё ещё играя последней каплей пива в стакане, и тут же продолжил уже другим тоном, тоном господина, – платье постирай, не терплю замараше…
– И ещё у столба стоять весь день, на позоре.
– Господин, не бейте больше, простите, сил нет. Нет сил терпеть.
– А другие бабы вас не упрекнули в том? – Спросил кавалер
А барабаны били, колокола звенели, трубы ревели, герольды оглашали улицы и требовали у людей расступиться. Город уже проснулся и готовился к празднику.
– Перестала она в церковь ходить, – отвечала красавица,– всё отнекивалась, говорила, что недосуг ей.
– Отойди, отойди, оставь горло её, сними руку с него.
Плитка на полу в ратуше была великолепной, сразу видно, делали большие мастера, а заказчики не скупились. Удивительные узоры, гладкость стекла – как по такой ходить грязными сапогами? А на стенах гоб…
– Так пойти по местам воровским, да посулить за вещь серебра. Коли вещь никому не нужна, так и не продали они её. Значит, вам её принесут, а вещицу можно будет и без денег отнять.
– И руки тоже зашивать надобно,– продолжал брат Ипполит.– Тут стежок, и тут стежок, всё шить придётся. И на правой руке, вот тут, шить надобно. А эти порезы просто смажем.
Максимилиан стал за стулом Волкова. И он, и Ёган были при оружии, что на купца произвело впечатление.
– Я хотел просить вас об одолжении, я прошу отпустить меня. Мой сержант толковый малый, он сможет меня заменить.
– Да почём мне знать, тощая, какая-то, голая, с горлом разрезанным.
– Ведьма она презлая. Едва до смерти меня не довела.
– Господин Фридрих… Он просто меня там, в людской, при других слугах берёт, а они смотрят. А как вас нет, так и сами домогаются. А так, я с вами хочу остаться… Да, лучше с вами, господин.
– Что ж, будь, что будет, – философски согласился барон, и они сели на лошадей.
– Ну, тогда мы можем уехать, – вдруг предложил кавалер, внезапно вспомнив, что у него в покоях стоит целый сундук серебра, – просто соберёмся и уедем.
– Стой на месте, пёс! Не смей шарахаться.
– А гребцы у вас есть? – Спросил мужик, кидая сети на землю. – А то я один.
– Нужно ли нам будет соблюсти дни поминовения, три или девять, прежде, чем мы двинемся дальше?
– А из тебя важный? – Спросил чуть озадаченный кавалер.
Они прошли в залу столовую, встали у стола, на стол поставили лампу.
– Господам говори болван, – заорал Волков, – господам.
Со слов юноши, к нему пришла Магда Липке, просила написать донос, а он отказался, так как боялся. Она стала сулить деньги, и говорила, что это дело праведное, так как вдова Вайс шлюха, а сыну Магды Л…
Ни сказав не слова, все трое быстро ушли.
– Как же, господин? Я ж не придумываю всё это, меня к вам комендант послал! – Бубнил стражник обиженно.
– Да, аптекарь, и сказал, чтобы без перчаток перстня не брал.
Юноша встал и низко кланялся несколько раз судьям.
– А я думаю, чего сержанта сегодня нет, думаю, проспал подлец, а он видно не проспал, видно он боле не появится. Кажись, надоели мы этому городу.
– Так на дыбе, если попы спросят, разве умолчишь.
– А скажи-ка, девонька, а где Вильма серебро своё хранит?
– Не ври! Не смей мне врать! – Он опять замахнулся палкой, да бить не стал.– Не они тебя подбили, а ты их.
– Не балуй. Говорю, не велено, так идите с Богом.
– Карл, пишите контракт, включите туда добрую обувь и одежду, а вы, господа, пойдёмте, покажите своих людей.
Девушка стала мяться и краснеть, косилась на Сыча и молчала.
У окон соседних домов расположились местные и приезжие богачи. А самые ловкие из простых лезли на крыши домов, то и дело роняя черепицу на людей внизу.
Кавалер поманил рукой сержанта, который стоял со своими людьми в сторонке. Сержант быстро подошёл.
Все уже слезли с коней, стояли рядом, смотрели на всё это действо и восхищались Сычом, Брюнхвальд даже головой восхищённо мотнул. Пошли внутрь большого дома. Как ни хотелось Брюнхвальду пойти в подва…
Хозяин поджал губы, но перечить не посмел, поклонился только.
Они с Брюнхвальдом вышли на двор. Там, на телеге, сидели бабы, да они были из приюта. Бабы сидели тихо-тихо, не рыдали, косились изредка на разбитое лицо Рябой Рутт, которая была недалеко от них. На …
– Из города выедем и помоемся, – отвечала Анхен, – пошли.
Так они и доехали до лодочного двора, Волков уже предвкушал, что сейчас выпьет лекарства и головная боль утихнет, но как только ворота открылись, он понял, что с лекарством ему придётся подождать.
Бургомистр и кавалер уставились на него в ожидании.
– Ступай,– повелительно сказал красавица, – не то велю и вовсе погнать тебя домой, к жене. А может и вправду к жене тебя отправить?
Они подняли человека с пола, тот был невысок, но плечист, чернявый, лет к сорока уже. Глаза карие, острые. Сам смотрит на кавалера, и тут же думает, зачем его взяли.
Кираса, наплечники, поножи, перчатки, бувигер, шлем. Всё как положено. Сыч приволок его лёгкий кавалерийский щит, да кто им пользоваться будет, когда на дворе тебя ждут аркебузы. Он не взял его, взял…
– Ну, тогда, пойти в то место, где воровство было, поспрошать людей местных, а после брать всех воров, и как следует поговорить с ними.
– Кто дозволил вам ехать, кто разрешил брать телегу? – Отставал Волков и ухо её не выпускал.
– Хватит,– рявкнул Волков,– Сыч, давай воду, Ёган, бери деньгу беги на базар. Сержант, вниз иди, скоро буду.
Фон Гевен помрачнел, он и вправду не мог вспомнить, когда ужасная старуха хоть раз ошибалась.
– Да ты видно пьян,– не очень вежливо сказал Волков.
Волков знал, что на той стороне Марты начиналось герцогство Эргундия, а дальше и вовсе земли подлого короля, с которым императоры вели войну уже двадцать лет, воевали они, правда, только на юге.
– Прекрасно, потому что тайна не совсем моя. – Барон улыбался, словно извиняясь.
Эльза Фукс шла за телегой и уже не знала, хочет ли она вернуться в приют к благочестивой Анхен или всё ещё хочет остаться с этим страшным господином, у которого страшные глаза и страшные люди. Девочк…
– А что, у меня есть другой путь? – Зло спросил Волков, останавливаясь. – Думаю, что нет. Сдаётся мне, что в этом деле, я могу рассчитывать только на себя.
– А зубы-то как у молодой, хоть орехи грызи.
– Да, добрый господин, – ни секунды не сомневаясь, говорила баба. Ещё и башкой кивала.
Сошлись коршуны. Приумнейшие люди герцога и приумнейшие люди архиепископа.
Его отводят к телеге, кладут в неё, накрывают рогожей. Теперь очередь второго.
Сыч обиделся, пошёл к двери, бурчал что-то. Но Волков был рад такой обиде, по-другому он и не знал, как заставить Сыча стирать одежду и мыться.
– Ладно, поехали, девка сказала, что меч мог купить какой-то пекарь.
– Мы выясним, так ли это, – с угрозой в голосе пообещал советник.
– Подождут час-другой, как-никак, он прелат-комиссар. – Блаженно рассуждал отец Николас.– Как лучше станет, так и поедем, а, может, и до завтра подождём.
Волков усмехался молча, в такие разговоры ему, рыцарю божьему, встревать было низко, а Сыч с радостью начал объяснять молодому человеку, зачем ведьмы нюхали друг у друга нижние гривы.
Ульрика от жалости к госпоже своей готова была рыдать, стала гладить её по волосам, целовать стала в лоб в щёки её.
– Если замордовал тебя Фриц, так и скажи. Чего боишься?
– Всё сделал, как вы просили, теперь эта паскуда, нас до гробовой доски не забудет, – ухмылялся Фриц Ламме.– Мы её по очереди в зад имели, рот ей завязали, чтобы не орала, так она выть стала и глаза …
– Убиенных. – Не моргнув глазом, повторил привратник.
– Ты уж подумай, кем быть желаешь? А госпожой я доброй буду.
А уж Сыча провести этот прощелыга и вовсе не мог. Сыч смотрел с ехидной улыбкой на Руммера.
Она из кармана на нижней юбке достала небольшой мешочек, как маленький кошелёк. Кавалер даже думал, что деньги достаёт, может откупиться хочет. Но из мешочка на ладонь она высыпала чёрный, вернее, тё…
– Дура она, – холодно отвечала мать кузнеца, – я ей сказала, что муж её ко вдове ходит, про деньги я ей ничего не говорила.
– Возьмите своим людям довольствие на два месяца, Карл, – произнёс Волков без всякого пафоса, чуть подумал и добавил: – возьмите двойное довольствие. Работы бет много.
– Вильма велела? Велела? Так это она у вас верховодила? И каково оно, когда вами мохнатка верховодит? А, брат?
– Штандарт мой где? – Спросил кавалер, одеваясь.
– Ты дружков Вильмы знаешь? Ганса Хигеля и других?
Женщина низко присела, она была немолода, и одежда её была неплоха.
– Кавалер, Вильбург на востоке, мы проехали поворот.
– Так начнём, милостью Господа наше расследование, сиречь инквизицию. Дочь моя, я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай на них, и говори, как говорила бы перед Господом нашим всемилостивым, без по…
Он выскочил из покоев старухи весь белый от волнения, сердце едва не разрывалось. Встал у стены, стянул с головы берет, стал им на себя воздух гнать, словно веером. Никогда в жизни он страха такого н…
– Городской совет без вашей визы велел сметы на содержание арестованных не приходовать. Содержание стражи и кухарки. Пиво, дрова, горох, хлеб, палачи. Всё тут. Вы ж у нас теперь от Инквизиции, так да…
– Если не пришлёшь мне триста монет, – перебил его Волков, – найду первого из Хиршей и отниму у него, скажу, что ты должен.
– Не надо, Господа ради, не бейте меня более. Хватит мне уже. Не велите ему меня бить, господин.
–Усечение языка?– Вслух думал Волков.– Немилосердно, как бабам да без языка?
– Вы ищите покои для себя,– произнёс Волков, – я могу уступить вам свои, они здесь лучшие.
– Здесь не помойка, – снова кричали нобили.
Кавалер не рассчитывал на поросёнка, у него был этот чёртов пост, попы даже не пригласили его за стол, чтобы не смущать. А поросёнок был очень аппетитный. Волков сидел над тарелкой проса на постном м…
– Кровь пошла из заднего прохода, видно, кишка какая кровоточит. – Объяснял молодой монах.
– Делайте всё, что нужно, но прошу вас, оставьте моей бедной жене и моим бедным детям хоть сотню талеров на пропитание.
– Или не нравится вам Бьянка, – с притворным удивлением говорила Ульрика, все трогая и трогая эти чёрные, соблазнительные волоски на теле смуглой красавицы.
– То ли дело вы, от вас силою пахнет.– Продолжала она.– Хочется, чтобы вы дозволили сапоги вам снять.
Ночь прошла, он и не заметил, а поутру опять Вацлав пришёл. Опять денег требовал. И теперь уже требовал восемь монет.
– Хорошие стаканы,– Ульрика взяла один из них, повертела в руках, видно ей и впрямь нравились эти стаканы.
– Найдём мы разговор себе,– кавалер сначала стеснялся, и глянуть на её грудь, а теперь уже смотрел, разглядывал открыто и наполнялся желанием.
– Найдите мне Вайгель, добрых людей, чтобы покончили с ним.
– А что же, дуре беззубой можно, а мне нет? Чем она лучше, что зад у неё толще, а я то умна зато. Она вам не верна, шлюха она, а я честная.
– А вы знали, что вдову пороть собираются?– Продолжал ротмистр, видно этот вопрос не давал ему покоя.
А одна из ведьм, Весёлая Рози, так песни пела, когда ей на дыбе кнутом спину рвали. И как её ни ломали, как ни жгли, ничего не говорила, так была чертовка хороша собой и весела, что к ней злобы даже …
В трактире монахи позвали его к себе за стол, он согласился. И трактирщик сам стал носить им еду. Горох с толчёным салом и чесноком, кислую капусту, жареную на сале, с кусками колбас и вымени, и рубе…
– Да нет, экселенц, нелегко,– Фриц Ламме радостно потянул к себе тарелку. Всё, что осталось, разорвал на две части, одну предложил Максимилиану,– свою часть начал жадно есть,– боюсь, уйдут они.
– О, мои люди теперь доппельзольднеры. Порадую их. – Ротмистр тут же стал на колено возле сундука и начал отсчитывать из него деньги.
– Нет, думаю, нашего человека вы там не найдёте. – Невесело сказал барон. – Там купцы пропадают постоянно, принц Карл велел обер-прокурору и бургомистру устраивать там розыски, и не раз. Последний ра…
Родовое имя герцогов из Ребенрее было Сольмс. Вильгельм Георг Сольмс, граф Вильбург, фон Ребенрее был родным и единственным дядей принца Карла, герцога и курфюрста Ребенрее.
– Нет, господин, что вы? Зачем они ему, берите выше, он с бургомистром дела делает.
А один из молодых и ретивых кинулся к Волкову и схватил его коня под уздцы. И тут же поплатился за это. Сразу же в его плечо, под ключицу, впился арбалетный болт. И вышел из лопатки кровавым наконечн…
– Доброй ночи вам, господин, пройдёмте, матушка дожидается вас.
– Комендант Альбрехт будет извещён незамедлительно. Крепкий дом будет в вашем распоряжении. – Заверил лейтенант фон Вайгель. – А пока не желаете ли вина?
– Нет, не уедете. – Сказал барон насмешливо.
Волков видел через забор большие сараи и понимал, что именно такое место ему нужно. Он слез с коня, думал, что мужик заносчив и говорить с ним с коня – выказывать своё высокомерие, а тут нужно было п…
– А чего же вы все собрались тут?– Не верил своим ушам кавалер.
Да, это не шутки. Целый полк хороших лошадей, это не крестьянский дешёвый конёк. Самый худший из строевых коней стоит от тридцати монет. Волков с удивлением представлял, сколько денег в год приносил …
– Нет, – твёрдо сказал барон, – сначала бумаги. Но подумайте, может быть, вы отпустите бургомистра.
– Ну, здравствуй, сестра, дозволь, взгляну на тебя, а то через стекло не разглядела.
– Буду господин, скажите, что говорить нужно.– Подвывая и истерически всхлипывая, спрашивала толстуха.
– Путь-то не близкий – пёхом идти, пошёл с ночи к лейтенанту, телегу с конём просить, он и спросил зачем, я сказал, что с вами поеду на реку, Иштвана Лодочника ловить. Он дозволил телегу взять. И всё…
– С госпожой Рутт всегда был человек, большой, шляпу носит и тряпку на правый глаз мотает. Всегда с ножом ходит.
– Да как же так,– искренне удивился бургомистр,– неужто всё на казну города ляжет.
У церкви читать сам бумагу он не стал, ещё на рынке охрип, отдал её Максимилиану. Мальчишка предал штандарт кавалера Сычу, чтоб держал, сам взял бумагу и стал читать громко и звонко, так, что люди ст…
– Возьму коня, экселенц, и буду с ней рядом всё время.
– А я думал позавтракать. – Философски заметил Брюнхвальд.
– А, эта, Гретель её звали…– Вспомнил Фриц Ламме.
– Матушка говорит, что бесполезен ты. Проку в тебе нет, ты только деньги считать можешь. Да и деньги ты уже не считаешь, берёшь мешки даже и не заглядывая в них.
Легко сказать «встаньте на колено» когда ты молод и здоров. А когда у тебя нога болит уже почти год, и ты лишний раз это колено ни гнуть не хочешь, ни вставать на него, чтобы боль лишний раз не вызыв…
Каждый вопрос он повторял дважды. И все они были об одном и том же. Волков перестал слушать вопросы, и стал думать о своих делах. Он хотел написать банкиру в Ланн, чтобы тот узнал, всё ещё настаивает…
Купец таращился на него и продолжал молчать.
Молодые люди кланялись и ушли, а он лежал на перинах и опять немного завидовал ротмистру. Он и сам был не прочь пообщаться с красивой вдовой после ужина.
– Мы, земля Ребенрее, имеем свои законы и правителей, уезжаете в свой Ланн.
Он размахнулся и сильно ударил Волкова по шлему палкой. Кавалер всё видел, видел, как он замахивается, и мог закрыться, мог отвести палку топором, но он остался стоять и стоял, гладя, как тяжёлая пал…
– Прекрати орать,– сухо скала он Сычу,– не слышу её из-за тебя.
– Нет,– отвечал Максимилиан,– башку тебе разбили, но крови не так много как у господина.
Слуга быстро вернулся и вскоре из покоев вынес свечу, поднёс её Волкову. Тот закрыл дверь и осветил ее, приблизив к ней огонь.
– Ты-то, дурень, уж мог мне поверить…– Победно произнёс Волков, его настроение явно улучшалось.
Максимилиан тянул шею чтобы всё слышать, внимательно слушал взрослых мужиков которые уже жить и без кавалера собирались. Он сам мог и к отцу вернуться. Но разве этого он хотел?
– Вот-вот, – кивал Волков, который постничал уже не первый день. – И что лошадей распрягать?
– Да, мы видим его старания, – говорили монахи. – Честный человек, честный.
– Получишь три золотых, думай, как всё сделать.
– Я даже не читал их! Слышите, я не стал их читать! Как увидел имена в письмах, так не стал читать дальше, – говорил банкира взволновано.
Когда Волков и фон Вайгель еще рассказывали друг другу где, когда, и с кем служили, бургомистр уже собирался ложиться. Но тут лакей доложил, что письмо принесли. И он затрепетал сердцем. Некогда он т…
– Ну, что ж, ну, что ж,– отец Иоганн внимательно смотрел на Волкова, и тихо произносил,– сын мой, утаить серебро от Святого Трибунала, есть грех корысти. Не утаил ли ты себе мзду?
– Я уже погнал с должности приказчика Руммера, на место этого подлеца уже другого взял.
Юноша, находясь рядом с кавалером, многому учился у него, и манере разговора, и поведению. Жаль, что обращению с оружием он не учил Максимилиана. Но он и не должен был.
Он вышел из почты, где толстый почтмейстер опять ему сообщил, что для кавалера Фолкофа писем нет, и легко запрыгнул на коня. Взял поводья и стал уже поворачиваться, чтобы ехать в трактир где завтрака…
– Мне будет достаточно хлеба. – Отвечал Волков.
– Господи, что же это было, Господи? – И всё замолчать не мог, не мог успокоиться. – Да что же это было?
– А может сейчас? Не могу, сгорю я,– клянчил бургомистр.
Сыч понимающе кивнул, стал с пояса снимать свой кистень.
– Я был тут проездом, – Волков говорил спокойно, чтобы хоть как-то сдерживать обер-прокурора. – В гостинце «Безногий пёс» на меня напали, почти ослепили и пытались убить. Это была ведьма Вильма и её …
– Да, но он истинно верующий человек, сказал, что денег у них совсем нет и они ждут, что император или герцог с наступлением весны начнут собирать людей для новой компании. Я дал ему два талера, и он…
– Я не могу санкционировать арест бургомистра. – Упрямо сказал фон Витеррнауф.
– Чего вы удумали?– Мужик через окошко пытался увидеть, что там делают эти люди.
Волков кивнул Сычу, Сыч пошёл на улицу, а кавалер откинулся на спинку стула, он устал немного, всю ночь не смыкал глаз, спрашивал и записывал, спрашивал и записывал, вернее, записывал монах, но всё р…
– Нет, – вслух размышлял Волков, – никто не должен знать, что вещь ищут.
– В общем, все получат то, что заслужили.
Люди расступались, пропуская их к ратуше. И они до неё добрались. Максимилиан спрыгнул первый, предал штандарт отцу, а сам помог кавалеру слезть с коня. Волков размялся, словно ехал много часов. Приз…
Но злая Ульрика только стала её толкать, подгоняя вперёд. И никто ей не ответил. Они шли по бездорожью, между больших валунов и крошеного камня. Ноги можно было поломать тут. А Анхен, что шла впереди…
При том она улыбалась как госпожа ласковая, и гладила девочке щеку так, словно кошку гладила.
– По глазам вижу, помнишь,– продолжал кавалер, доставая меч. – Архиепископ Ланна сам меня по шее ударил, когда рыцарским званием облекал, и сказал: Пусть мой удар будет последним, на который ты не от…
Женщина стала белой, стояла она во дворе своего большого дома, с батраком говорила и замерла, замолчала на полуслове, когда увидела кавалера и солдат, что входили во двор. Во дворе пахло молодым сыро…
Он стал вылезать из-за стола, так, что тяжеленная лавка упала, спешил обедать.
– Можно и на баржу, – вдруг сказал Брюнхвальд, – там и держать, если деньги есть, а я бы охрану крепкую поставил бы, никто не убежал бы. И судили бы их понемногу.
– Конечно,– сразу согласилась благочестивая Анхен.– Думаю, не спит она, благословит вас. Пойдёмте, и вы пойдёмте, добрые люди,– она позвала Сыча и Максимилиана, – матушка Кримхильда и вас благословит.
Волков руку с её плеча убрал, не ответил ей ничего и пошёл прочь, ухмыльнувшись, уж больно нагло она требовала карету, хотя, может быть, и заслуживала её. А она смотрела ему вслед, губы поджала зло.
– Ко всему, гарантирую вам в будущем расположение моё и канцлера земли Ребенрее, а, может, и самого курфюрста. Он забудет, что вы убили нечестно его любимца Кранкля.
– И Сыча найди, – вслед ему кричал кавалер.
– Смеётесь? – Наконец заговорил Сыч. – Мне-то не смешно что-то.
– Так это человек кавалера, – сказал один из солдат, смахивая лопухом кровь с алебарды.
Кавалер договорился с братом Николасом и братом Иоганном начать дело сразу же после завтрака. Показать им тюрьму, залу для бесед, и ввести их в курс дела. А также познакомиться с третьим монахом вход…
– Ну, и кто теперь кому господин? Кто? Кто госпожа сердца вашего я или эта лошадь Брунхильда?
– Добрые люди, кавалер считает, что братского суда будет достаточно.
– А не ведаю, мёртв или спал, я его в реку кинул он и утоп камнем.
– Каморы, господа хорошие, у меня битком,– сразу начал бодрый комендант Альбрехт, – раньше кто по одному сидел, теперь по пять сидят. Гороху для них нет, хлеба тоже. Пиво я уже водой заменил, и если …
– Есть у тебя снадобье какое, чтобы дать ему, пусть он в телеге лежит да хворает.
Барон был самой обходительностью, а посулы его и обещания были очень заманчивы. Уговаривать и убеждать он умел, не зря был он дипломатом.
– Так ступайте, сударь, да купите коров,– меланхолично замечал торговец. – Коровы, видно, вам милее книг.
– А думать тут чего, хозяина трактира брать и толковать с ним. Пусть говорит, где банду этого Ганса Хигеля сыскать. А как найдём этого Ганса, так и ведьму найдём, и меч, и узнаем то, что вам знать на…
Тот присел, кряхтя и морщась от боли в ноге, отпер сундук. И обомлел, он был почти полон серебра, но между белыми монетами то и дело желтело золото. Деньги просто сваливали в кучу, даже не сортировал…
Крепкая девичья рука взяла его за чресла подержала, не выпускала, а чресла были безжизненны. Но это девушку не смутило и не расстроило. Откинула она перину, стала рассматривать то, что в руке держала…
Тот только ухмылялся, а конь заплясал, копытами едва не топча сына кузнеца.
– Как вас зовут, Рольфус, кажется? – Уточнил Волков, обращаясь к купцу, что держал подушку.
– Так шлюх лечат позорным столбом и плетью, а не костром как ведьм.– Волков сел на лавку.– В железо вас брать не буду, но не надейтесь, что грубость ваша без наказания останется, о случившемся я доло…
– Я записал всех, кого он мог вспомнить, дела я передам для суда, – сказал Волков.
– Ступай, – сухо закончил разговор Волков, сурово глядя на Вацлава.
– Хватит, болван, – зло сказал кавалер, – я здесь не за серебром. Дети у него. Когда мужиков обираешь, чёртов ты ростовщик, ты об их детях думаешь?
– Поставил вариться и ушёл? – Негодовал Волков.
– Эльза, ты говорила, что Вильма посылала весточки Гансу Спесивому, она умела писать?
– Ну ладно, сделаю.– Важно сказала девица, встала к зеркалу, разглядывала себя, что-то правила на лице.– Сейчас мне идти? Куда?
– Подготовлю, – говорил слуга и всё ещё смотрел на дверь.
– Вот и славно, – произнёс Волков. – Только не забудьте, господин Гюнтериг, отцы-комиссары тепло любят, привезите дров побольше. Пусть будет воз.
– Она, – говорила жена фермера, указывая на висящую на дыбе женщину, – Магда Липке мня подбила.
А Волков поглядел на других женщин, что в ужасе сидели на лавке и ждали своей очереди. Ему в голову пришла простая мысль.
– Дело стоит, – тихо говорил барон, – вы извините, кавалер, что отрываю вас от обеда, но дело стоит.
– Уж больно отцы комиссары суровы, к ним и подойти боязно,– бургомистр не собирался от него отставать,– может, вы мне скажете.
Она вдову оболгала, под костёр её подвести хотела, и на палачей моих клевещет. В чём же достоинство её? Нет у неё достоинства!
– Больше ты этой рукой никого не ударишь,– сказал Волков и одним взмахом отсёк кузнецу руку по локоть.
– Аппель, – сразу ответил купчишка сдавлено, – говорит, иди с Рольфусом, отнеси рыцарю подарочек. Я и пошёл.
– Надобно всё снять?– Всё ещё сомневалась женщина.
Ночью душно стало Анхен, так что дышать невмоготу. Натопила печь прислужница дурёха, а на улице уже весна, ночи уже не холодные. Перину скинула, а всё равно жарко. Пыталась заснуть, да не может. И по…
– Ты, добрый человек, бабам языки под корень не режь,– говорил отец Иоганн,– кончик режь, пусть шепелявят, но чтоб говорили.
Сыч взял в руки кнут, глянул на кавалера. Тот поднял один палец, что значило один удар. Сыч и ударил. Откуда только умения набрался. Ударил с оттягом, со щелчком. Конец хлыста лёг как надо, от зада п…
– Семьдесят одна, да все монеты разные. Все с разными королями.
– Какую ещё красавицу? – Удивлялся кавалер.
– Сейчас ты всё поймёшь. – И заорал: – Сыч, одёжу с неё долой, на дыбу её.
Он поклонился и пошёл к двери, а барон Виттенацф вставать не стал, только кивнул в ответ. Он был явно недоволен переговорами.
Волкову принесли еду, огромную тарелку с большими яйцами с оранжевыми желтками, ветчиной, ещё шкварчащей горячим жиром, и пиво. Он готов был есть, тянул к себе хлеб свежевший, ломал его с хрустом… И …
Так оно и было, и вообще, почта не подчинялась городским властям, и даже герцогу-курфюрсту не подчинялась. Почта была сутью империи, и служащие её получали жалование из имперской казны. Но что мог во…
А получается как у дурака-поберушки, что у церкви побирается: «Хааа…».
– Куда ехали, – спросил он, разглядывая их, – кто велел?
– Болтает, дурень, а ты слушаешь.– Отвечал кавалер, как ни странно, все эти рассказы и всё восхищение юноши не вызывали в нём гордости. Только лёгкую досаду. Он и сам не мог понять, почему.
Ротмистр поехал брать писаря, отвозить баб в тюрьму, а кавалер поехал в трактир. Монахи уже спать легли, и поэтому он через Ёгана заказал себе колбасы, ел её как вор, у себя в покоях, боялся, что уви…
Написав письма, бургомистр немного успокоился и подумал, что много уже всяких людей в город приезжало выискивать и вынюхивать, даже сам обер-прокурор приезжал розыск чинить и от того отбились-откупил…
– Поедем опять к лодочному мастеру в сарай, – отвечал Волков, но без привычной своей уверенности, он разглядывал острые штыри на крепком заборе. И думал, всё-таки, не торопиться, дождаться Брюнхвальд…
Волков откусил колбасы, хлебнул пива, дождался, пока парочка начнёт подниматься вверх по лестнице, затем сделал знак монаху: сиди – жди. И сам встал из-за стола.
– На рынок с Ёганом поехали, травы покупать, он сказал, что вас мутить будет, и голова будет болеть. Лекарства вам потребуются.
– Максимилиан, Сыч, пока гости меряют перстень, сходите вниз, приведите четвёртого, того, что постеснялся подняться к нам.
Кавалер молча отдал деньги юноше, поломал сургуч и стал читать.
Люди приехали не зря, если с вдовой им было не интересно, то тут они уже вовсю наслаждались спектаклем страдания других людей.
Снова пошёл по залу ропот, но теперь этот ропот не пугал Ёгана, это был ропот удивления и возмущения. Он покосился на своего господина и ещё больше уверился в нём. Тот сидел спокойный, как будто дома…
Для убедительности она подобрала юбки до колен.
Это известие огорчило Волкова больше, чем появившийся живот. Уж чего точно ему не хотелось, так это одеваться и тащиться куда-то на ночь глядя и искать себе бабёнку.
– И броню под одеждой носить, и об оружии быть всё время. И кого-то нужно в покоях оставлять, когда уходить будем.
Ни Ёган, ни Максимилиан с ним спорить не стали, они согласились с выводом Сыча.
– И что, хороши те люди? – Спросил Волков.
Ёган встал и ушёл куда-то, Сыч сидел чернее тучи. И юноше не хотелось быть тут, он тоже пошёл. Пошёл коней посмотреть, хотя чего их смотреть, чищены, кормлены, поены, никто второй день их не седлал. …
– Вот, и не больно-то вы грозны теперь. Мечик ваш вас не охранил, не защитил. И броня ваша не защитила. Лежите тихо-тихо, дышите едва, помираете. И кто вас спасёт? Монах может ваш? Нет, плачет он, да…
И разговор потёк в другом русле. Но Волков ловил себя на мысли, что весь разговор складывается из вопросов барона и ответов не в меру, видимо, от вина болтливого Брюнхвальда. Барон узнал о них много,…
– Могли бы и предупредить меня,– произнёс кавалер с укором.
– Я сам того не видел, но, думаю, что я её напугал, думаю, что она послушала меня. – Отвечал Вилли Секретарь.
Эльза Фукс смотрела на него с ужасом. А Волков видел, что каждое слово Сыча попадает в цель. Каждое слово достаёт девушку.
– Да нет, не я… Не я,– говорил мужик пересиливая боль в боку и улыбаясь.
– Не требовал, просил, – залепетал Вацлав, улыбаясь, – лишнего не брал, только по счетам. И то не всё взял, не всё.
– Аптекарь так сказал? – Не отставал Сыч.
– Нет, экселенц, непростая это баба, биться об заклад готов, непростая. – Говорил Фриц Ламме.– Не хочет она, чтобы за стол с ними кто садился. Видать боится, что увидят чего лишнего.
– Чего ты махнёшь? Махальщик, махнёт он, – начинал заводиться и Ёган. – Я тебе сам так махну…
– А ты свои взгляды страшные прибереги для святых отцов, их пугать будешь. А мне бояться по титулу не положено.
Сам говорить Волоков не стал, глянул через плечо на барона, и тот сделал шаг вперёд.
– Не знаю я, – отвечала Эльза Фукс, – я её больше не видела.
«Здрав будь во веки веков свет глаз моих. Жаль напоминать тебе, но время идёт, а дело-то не делается. Человек, что пришёл в город, оказался резв и хитёр, что крот. Роет ямы вокруг и лезет в сады чужи…
– Деньги, – изумился ротмистр не меньше, чем Фриц Ламме, и, повернувшись к солдатам, крикнул, – навались, ребята, навались.
– Ну и что, – сказал сержант, прочитав, – мало ли кто пишет нашему бургомистру.
– А кто ж вы такой? – Всё ещё сомневался сержант.
– Чего уж, у тебя Ёган, деньга то ещё от Фёренбурга осталась, ежели, что с экселенцем будет… поедешь в свою глухомань, к детям. Будешь там в навозе ковыряться. А вот мне куда? Мне и вовсе некуда. Раз…
– Карл, на баржу берите только сброд, всех баб из приюта оставьте тут. Им с палачами говорить придётся.
– Добрый рыцарь и ты брат монах, посмотрите, как следует, есть ли у неё на крестце и промеж ягодиц, над задним проходом, шрам как от усечения или как от прижигания?
– Или, может, сразу с бургомистра? – Не отставал от него Фриц Ламме.
– То раньше было,– говорил Ёган, вдруг спокойно,– а теперь никакой он не хряк, лежит, не ест второй день, в память не приходит.
– Ну так давайте начнём дело, раз война вам не по карману, и попробуем сыскать эту важную вещь. Но поймите, пока те люди, что я вам перечисл, на свободе, найти её будет непросто. – Говорил кавалер. –…
Он думал, что сказать барону, а ещё мог сам себя понять, зачем он этого жида не стал брать, отпустил он его уж точно не за деньги.
– Всё за счёт города. – Подтвердил кавалер. – Во всех тратах я подпишусь.
Волков сразу его заметил и удивился. Был он в большой обеденной зале.
И поехали к своей гостинице, и день только начинался.
Женщина не ответила, кряхтела только, так как руки ей верёвка выламывала.
Волков поманил Вацлава пальцем, и тот услужливо поспешил к нему.
– Купчина, Аппель может отбрехаться, откупиться, коли есть деньги и связи. А аптекарю куда деваться? Возьмём, прижмём – и всё скажет.
– Ну, Стефан, он, если в Вильбург ехал, так мои сыры вёз бесплатно, сколько мог взять. – Говорила женщина.
– Подлость, – заорала Магда Липке, вскакивая с лавки и придерживая разодранное в лохмотья платье,– подлость, а не суд.
– Убейте его, ублюдки,– не успокаивалась ведьма. -Не убьёте его – пожалеете,– орала баба.– Пожалеете. Все пожалеете.
– Куда? – Взвизгнула девка. – Не это твои покои. Сейчас людей кликну, куда прёшь?
– Ваш человек уже в подвале, свечей и ламп у него в достатке, вас зовёт.
Максимилиан снял болт с ложа, спустил тетиву. Волков слез с коня и пошёл в нищий дом.
Да, его звали на встречу. На свидание. Конечно на свидание, а куда ещё могут звать на ночь глядя. На свидание, которого он ждал уже с осени.
Инквизиция установила, что зачинщицей была Магда Липке, сама она была на следствии зла, запиралась, говорить не хотела и не каялась. На вдову Вайс она клеветала, так как сын её ко вдове ходил за мужс…
А он не смотрел на ноги, смотрел на зубы. И слышал опять: «Наваждение». Не её это зубы, не её ноги, не её груди. «Наваждение всё!».
– Так, – сказал Сыч, глядя на неё, – ну а ты кто? Никак дочь его?
– Да вы сами кавалер, – засмеялся барон, – ваша жадность или ваше честолюбие. Кто-то из них. Вы же жадный, кавалер, жадный.
– Так она и взяла, Анхен. Она тогда ещё девкой блудной работала. Но такая бойкая была, стала у матушки Кримхильды, вроде как, помощницей, стала всем заправлять. И по дому стала смотреть, и за другими…
– Так вдова шлюха! У неё под подолом весь город был! А может и не только город,– многозначительно заметил один из горожан.
– И Рябая Рутт, и её секретарь в тюрьме, – сказал Волков.
– Ну, – говорил кавалер, спускаясь вниз, – что тут?
Монах вскочил радостный, снова думал обнять девушку, но та отстранилась и даже руку выставила от такого. Ещё когда нет никого – ладно, а тут при людях не вздумай даже. Девок деревенских обнимай, они …
– Что? – Барон вскочил так резво, что тяжёлый стул отъехал. – Никаких попов, вы слышите, – он стал размахивать пальцем, – никаких попов!
– Просили уйти?– Переспросил кавалер.– И что ж, вы теперь не знаете, где она живёт?
– Дурень, так речь о том и идет, чтобы найти их. А как? И так найти, чтобы тихо всё было? – Говорил Волков чуть раздражённо.
– Взглянуть? – Жалостливо переспросил почтмейстер.
– Хорошие, хорошие.– Вторили ему отцы Иоганн и Николас.
– Она вас приворожила! – Догадался Волков. – Она точно ведьма!
– Да, они же знают, что вы сожгли чернокнижника, что будил мертвецов в Фёренбурге. Так вас и зовут с тех пор Инквизитором. – Он чуть усмехнулся, наклонился к Волкову и добавил негромко, – а ещё они г…
– Что? А, да, так и сказал. Так и сказал. – Кивал купец.
– Нет-нет, герцог вам поможет. Герцог вам поможет.
Но господин фон Гевен не уходил, ещё надеялся на благосклонность. Но напрасно.
– Ну, мало ли… Может, никто не хочет мешать людям, вон как у них всё ладится, – отвечал Волков, глядя, как Ёган своей мужицкой, здоровенной пятернёй лезет девке в лиф платья, а та озорно повизгивая, …
Пришло время решить последний вопрос. Он очень надеялся, что это будет последний вопрос.
– Об этих бумагах не должен знать никто, кроме вас. Никто.
– Скалится он пёс,– визжит баба,– делайте уже, делайте!
– Это вам на расходы, пятьдесят талеров. Бумаги Якоб Ферье возил в плоской, кожаной сумке, простой и старой, потёртой. Вряд ли она кого-то из воров соблазнила. Последнее письмо он написал из таверны …
– Аппель зачем с вами приходил? – Спросил кавалер.
– А я картинку видал про ведьмин шабаш. Там они мётлы промеж ног себе брали и вокруг костра ездили на них, а одни ведьмы у других нижнюю гриву нюхали.
– А? За что?.. Да не ведаю я, за что. Благочестивая Анхен сказала, что матушка святая наша меня на замужество благословила. И всё. Знаю, что ещё госпожа Рутт, господину моему дала окромя меня серебра…
– Я знал, что на вас можно положиться, мой друг, – как ребёнок обрадовался Брюнхвальд, – пойду, скажу ей, что вы меня отпустили.
– Это наш палач и его помощники, они люди честные, но бывают, и грубы. Коли оскорбили вас словом, так я за них приношу извинения вам…
– Отчего же зла, не зла, – отвечала Агнес,– устала с дороги.
Девка молчала, смотрела то на Сыча, то кавалера, что загораживал ей дверь. Раздувала ноздри и молчала. Делала глубокие вздохи.
– Что? – Удивилась Ульрика. – Мы её не берём?
Через Вильбург и поехали, проехали его благополучно, и через четыре дня, к вечеру, почувствовали запах реки и увидали на западе большой город. Без стен и башен, но с хорошими домами и крепкими фермам…
– Дома мы были, ушёл он из него, и вещички забрал. Где он может быть ещё? Может, бабенка какая у него есть?
– Да и сама вся налитая бабёнка-то. Дойки у неё не висят до пупка, хоть замуж её выдавай. – Он вздохнул. – Жила, кутила, пила, веселилась, а всё равно повесилась.
– Скажу. Вы не виноваты. Спасибо вам, господин комендант.– Волков поклонился ему, а старик обнял его как родного.
Брат Иоганн и брат Николас согласно кивали, а монахи-писари и вовсе похватали вещи свои и чуть не бегом кинулись прочь из склада, побежали к телеге, удобные места занимать, а то последнему пришлось б…
– Двести талеров, – ошарашил его бургомистр,– но только чтобы люди самые крепкие были.
И его слушались, глазели на Волкова со страхом и восторгом.
– Баба?– Удивлялся слуга. Косился с подозрением на господина. Не мог он поверить, что женщина так дверь исцарапать может.
– Ждут вас, господин,– сказал Михель Кнофф
Но что ему за дело до того. Сейчас он волновался снова, словно лекарь не давал ему капель. Слава Богу, ждать ему долго не пришлось. В зале было тихо, как ангел в нем появилась благочестивая Анхен.
– Да, хожу каждую неделю. Исповедуюсь, наш поп… отец Марк, скажет вам, если спросите. Спросите у него, пожалуйста.
Эльза Фукс и сама не знала, как сюда попала. Девушка проснулась на вонючих, слегка влажных тряпках, в полной темноте и сырости. И вокруг были горы такого тряпья. Поначалу она не могла понять даже где…
– За тобой, – сухо отвечает он. – Ты Винхель?
– А так и сбежал, домишко и прочее своё имущество заложил купчишкам – дуракам, сел на лодку и фьють… Уплыл вместе с семьёй.
– Да у него всегда взгляд злой, – сказал Сыч. – Я нашего рыцаря, почитай и забыл, когда добрым видел.
Эльза замерла и понять не могла, о ком спрашивает ледяной ангел, да так строго спрашивает, что и имя забудешь, не то, что на вопрос ответишь.
Люди из магистрата и сам бургомистр рады такому раскладу не были, стояли с кислыми лицами. Да разве тут поспоришь?
Комендант Альбрехт носил панцирь и меч. Этот бойкий и здравый старик лет шестидесяти с белыми усами был уже в курсе. И сразу отвёл пекарю Кирхеру и сынку кузнеца камору. Обещал следить за ними как за…
– А купец Якоб Ферье, был у тебя в кабаке. Он это в письме написал, а больше о нём ни слуха, ни духа.
– Петра Раубе, тебя Трибунал приговаривает бить кнутом у столба, десять раз, пусть муж твой заплатит пять талеров земли Рбенерее Трибуналу, также мы приговариваем тебя к усечению языка за навет и кле…
Съесть отец Иона мог как трое крепких людей. И оттого звучно и подолгу урчало чрево его, и иногда не сдержавшись, неподобающе сану своему, громко пускал он злого духа. Так что все слышали вокруг. От …
– Посмотрим-посмотрим,– улыбался монах,– а как вы думаете, раз пригожа и красива и на вид благочестива – значит не ведьма?
– Признали, наконец,– квакает Эльза.– Наверное потому, что я серая. Вот вы сразу и не признали. А серая я от того, что убили меня.
– Ежегодный прирост поголовья двести пятьдесят-триста голов лошадей строевых.
– Это одежда убиенных купцов, – глазом не моргнув, сказал привратник.
– Нет, друг сердца моего, нельзя, возбраняется это. – Продолжал монах. – Вы ж рыцарь божий, сила ваша не в крепости рук, а в крепости духа. Как же не устояли вы перед грехом прелюбодеяния. Ничтожна с…
– Это моё, – зло проговорила девка, всё еще не отойдя от полученного удара и стоя на четвереньках. – Мой кошель!
– Веберкляйн, Веберкляйн. Прекрасно. – Волков глянул на писарей, те всё записывали. – Значит, за талер писать не хотел, потому что грех, а за два, значит, написал, греха в том не усмотрел. Молодец.
– Заткнул бы ты свою пасть, сержант, не то на следующий год должности не получишь, – всё ещё ярился кузнец, размахивая палкой. – Дай мне выбить зубы этому спесивому, благородному куску испражнений!
Сам Волков понял, что не ему она это говорит. Не ему да и ладно. Может, его и не касаемо. Ему-то поспать бы. Стал он на монаха смотреть, что по левую от него руку сидел. И всё морщил нос да тёр глаза…
– Господин обер-прокурор вчера просил дать обоснования моим действиям…
И взгляда его девушка не выдержала, посидела чуть и вскочила, быстро пошла из покоев в коридор, шурша платьем, раскраснелась вся, злая.
Благочестивая Тильда, настоятельница монастыря Святой Евгении и патронесса того же ордена сказывала, что ни на прецепторию, ни на монастырь, ни на приют с именем Святой Евгении она благословения не д…
– Чего ты? – По-дружески мягко спросил у него Сыч, кладя руку на плечо и заглядывая ему в лицо. – Чего примолк, а? Испугался никак? А чего испугался?
– Я сам видел, как он ведьме одной в пасть раскалённые кочергу совал, так у той губы да язык жарились, а вонь стояла в каморе пыточной жуткая. Хоть беги. И жарил он её пока она не сдохла. Он и с тобо…
– Сдаётся мне, что вещица, которую мы ищем, может стоить вам головы. Или должности, по крайней мере. Или опалы. Попы приедут или нет, но вещицу вам нужно сыскать, а мне нужно сжечь это осиное гнездо.…
– Господи, да будь ты проклят, Ханс Раубе!
– Не усердствуйте,– негромко сказал кавалер.
– Так она постная совсем, боялся, что сгорит.
И между молодым и кавалером рассёк воздух меч, тонко звякнул о доски стола.
– Да что ж это за город такой? – Искренне удивлялся Сыч, глядя на кавалера.
Это было странное чувство. А ведь кавалер и вправду задумался. Кому-то это показалось бы смешным, но эти имена мест из уст барона звучали для него как волшебная музыка. Он, если честно, ещё получал у…
– Не знаю, я по вашей прихоти уже казнил без суда двух людей. И хоть людишки были дрянь, но мне это успело наскучить. Ищите убийц.
На площади перед ратушей стучали и стучали молотки до самой ночи, возводился эшафоты, телеги везли доски и брус. Народ уже приходил поглазеть. А напротив эшафотов для важных людей ставилась ложа в тр…
– Обождите, экселенц, – остановил всех Сыч. – Рано уходить.
Наконец, он вышел, вздыхал и кряхтел, и молился тихонько, с трудом пошёл к телеге и как обычно со скамейки полез в неё, а братья монахи ему помогали.
– Хватит, говори, как купца первого убили? – Прерывал его кавалер.
– Самый ходовой – хмель, в Эйдене за него хорошую цену дают. А если ещё севернее спустится – так ещё больше получишь.
Но, с другой стороны, хоть и недолюбливал лейтенант бургомистра, хоть и презирал его, тем не менее, благополучие самого лейтенанта было неразрывно связано с этим вороватым и бесчестным проходимцем, к…
Но мужики на барже поднимали парус, хоть и косились на него.
– Ну-ка подсоби-ка, – сказал ему Сыч, спрыгивая с коня и направляясь к забору.
– Другим не плохо, а тебе плохо. Отчего так? – Не отставал от неё кавалер.
– Дура, господин рыцарь божий не врёт никогда, раз сказал – отпустит, значит отпустит.
Два солдата, те, что были помощниками у Сыча, уже скинули рубахи, стояли босые, только в одних портках.
Девочка взглянула на него, перепугана, глаза заплаканы, но красивая. Совсем молодая. Нет, не шестнадцать ей, четырнадцать-пятнадцать.
– Сулят! Мне их посулы ни к чему, да и пустое это. Святые отцы больно злы на наветчиков. И я зол. Так что ступайте к святым отцам, за кого другого ещё просил бы, а за Магду Липке я просить не буду. И…
– Экселенц, конечно, я тут бабу в Альке брал со злобой, так как она сама зла была, а эту девчонку только лаской.
– Ёзеф, – истерично взвизгнула жена бургомистра, – платье господина немедленно и письменный прибор.
Максимилиан всё ещё вспоминал запах Бьянки, а тут ещё и горд стал за те покои, в которых живёт его господин. Словно это были его покои.
– И много ты стирала? – Кавалер взял её руку в свою поглядел на неё. – Что-то не похоже, что ты прачка.
Отец Иона страдал животом каждое утро, и подолгу сидел в нужнике. Но все ждали его безропотно, ибо этот тучный монах был прелат-комиссаром Святого Трибунала по всей земле Ланн и по земле Фринланад, а…
– Вы бы хотели услышать от меня обещание, что ваше дело будет тайной, и я никому о нём не расскажу?
– Ты не дай ей дверь запереть, – сказал кавалер. – Войдём за ней сразу, там и поговорим тихонечко.
– Вроде, не пил, а ерунду буровишь. – Он усмехался.
– Ну, что, хочешь ещё взглянуть на их сход?– Иронично поинтересовался Волков.
– Господин рыцарь, – он ещё делал ладонью жест, как будто понизить что-то желал,– сюда, в покои для важных персон, ведёт только одна лестница, что из конюшни, что из столовой, но мимо меня не пройти,…
Жена лодочника опрятная, спокойная баба, теплой водой и тряпкой смывала засохшую кровь с лица и шеи кавалера.
Монах вздохнул, словно его на казнь отправляли, и пошёл наверх в комнаты для богатых гостей. Даже доесть ему господин кавалер не дал. Ушёл и не вернулся оттуда. Завтрак уже подошёл к концу, даже брат…
– Господин монах, отчего у вас такие спутники злые и неразумные, не хотите книгу брать, так не берите, а зачем же коров тут считать, кулаками грозиться.– Искренне не понимал торговец.
Он засмеялся на удивление Сыча и человека барона, встал и поехал в гостинцу.
– Я слышал, господа, что вы охрана Инквизиции.
– Нет, только правду говорил, что упырей вы извили в Рютте. Что чернокнижника поймали в Фёренбурге.
– Руки опустил, я сказал, опустил руки. Пёс шелудивый, паскудник, стань ровно.
– Так за что же? Разве не убедились, что я не ведьма?
– Не смей, тварь, не смей. Ещё одно слово и велю Ульрике язык тебе вырезать. Плачь, ори, это можно. Но не молись тут.
– Да-да, неплохие, ровные, струганые, писарям будет удобно. – Соглашались монахи.
– Трибунал Святой Инквизиции постановил: ты, Гертруда Вайс, вдова, с Сатаной не зналась, колдовства не творила и не злоумышляла, и подлости не готовила. Свидетелей ни одного из тех дел, что тебе прип…
Решил судьбу не злить, просить милости у благочестивой Анхен не стал, поспешил на двор к карете. И поехал домой, спать.
– Пока не понятно. – Отвечал кавалер и положил ей руку на плечо. – В городе всё не просто.
– Они люди не богатые.– Молитвенно сложил руки бургомистр.– Очень надеются на доброту вашу.
– Я уже распорядился. – Отвечал Максимилиан.
– Выворачивает меня, как подумаю, что сидит вон на том острове, – Сыч кивнул в сторону реки, – человек и смеётся над нами дураками.
– А где Сыч? – Спросил Волков, откладывая бумаги.
– Велено тебе было девку в реку бросить, бросил?
Ему никто не ответил, Волков глядел, как телега с Ёганаом уже въезжала в город. Ёган ехал в трактир «Безногий пёс». Так было уговорено. Туда же поедет и брат Ипполит, чтобы Ёган не остался без присмо…
Волков усмехнулся и чуть притормозил коня, поравнялся с каретой и заглянул в неё. Там с видом величественным сидела Агнес. Гордая. Графиня, не меньше. Откуда такой вид взяла, ещё год назад столы в тр…
– Тридцать восемь! – Сказал Максимилиан, сам удивляясь такой цифре.
Сыч кривился и махал рукой пренебрежительно, мол: Да, ерунда всё это. Сказки.
Тёплый ветер с юго-востока полощет штандарт бело-синий, с чёрным вороном. Всадники молчат – смотрят. Стучит и стучит барабан. Солдаты бьют и бьют брата-солдата палками по спине. И справа, и слева. У …
– Аппеля и аптекаря брать можно, – говорил Фриц Ламме кавалеру почти на ухо.
– Господа добрые, я и Вильму-то побаивался, а уж про госпожу Рутт я и вовсе говорить не хочу.
– Да, добрый господин, это я. – Медленно произнесла женщина. – Но что же вам нужно от меня?
– Ёган видел, как вы дрались на поединке, ночью в одном замке и как ранили хорошего воина. И как били стражников одного барона, какого-то. И как вы зарубили топором упыря. И как вы дрались на арбалет…
– Будем Богу молиться – не рухнет,– говорил ротмистр и тут же опять орал.– Куда с телегой прёшь? Сержант, не пускай их сюда с телегами, заворачивай их на улице обратно.
– Ты, шлюха, ты… Из-за тебя я тут, блудница.
– Так что ты проводишь меня к бургомистру, а не в магистрат. И не дай тебе Бог, что бы узнал я, что ты был заодно с трактирщиком и ворами. – Он склонился с коня так, что бы сержант слышал его хорошо.…
– Да не за неё они волнуются, они за себя волнуются. Не хотят, чтобы их бабу на площади кнутом били, – он опять приблизился к бургомистру,– то позор большой. Для всей семьи позор.
– Нет, у меня другое ремесло. – Важно сказал Сыч.
Ну, теперь и Волкову так казалось, он не ответил, он заказал еду, продолжал пить пиво, слушать разговоры соседей и наблюдать за Ёганом. На улице тем временем уже стемнело. Людишек ещё прибавилось. Шу…
– Если вы так легко дали мне двести монет, может, предположим, им сотню, чтобы чувствовать себя спокойно.
– Именно, комиссия только расследование ведёт, правду ищет, и суд вершит – приговор выносит. А экзекуция то дело власти мирской. Ваше дело.
Ну как тут было усидеть до вечера, он уже не о дамах думал, а о встрече с герцогом. Как только музыканты стали играть танцы, он стал попрощался со святыми отцами и покинул пир.
Ульрика полезла за ней. И они поехали, а Эльза Фукс следом шла. Неволею своей шла, а потому что Ульрика тронула её. Ульрика умела так тронуть, что человек и себя не помнил. Теперь девочка слушала её …
– Я бы на вашем месте тоже опасался. – Чуть ли не плакал трактирщик.
– Врать, говорю, не смей, – Фриц Ламме достал свой мерзкий нож и остриё к скуле под глаз мужика подвёл, придавил, – на лоскуты кожу порежу.
– Мужичьём? То не в первый раз. И кто ж мужиками командовал? Под чьими знамёнами они воюют?
К вечеру она просила себе ужин, его подали ей в покои, и он был изыскан, а вино принесли ей в удивительно красивом, высоком графине белого стекла, что прекрасно звенело, если слегка бить его ножом. А…
Но баржа, подняв небольшой парус, всё быстрее, на попутном ветре, уходила по течению.
– А сколько у вас арбалетов, – спрашивал Волков.
– Не оставит, – вдруг успокоилась и стала холодна Анхен,– завтра сама к пришлому пойду и всё заделаю, а господу истинному не до нас, сами мы должны всё делать, сами.
– Чёрный Маер, это который из банды Спесивого Ганса, – догадался Максимилиан.
– Маер, Маер, – с пришепётыванием говорила баба.
– А, так вот вы о чём? – Тихо догадался Фриц Ламме.
– Ну, что ж, пойдемте, поглядим на этих бюргеров-вояк.
– Всё сделаем, экселенц,– оскалился Фриц Ламме, – уж не забудет.
Утром дурень Ёган не разбудил его, он так и спал до завтрака, а вдова пригрелась рядом с ним, ей-то куда спешить было, не в тюрьму же холодную. Проснувшись, кавалер ещё раз брал её, потом по нужде её…
– А ты случаем не бабий доктор? – Поинтересовался кавалер.
– Кавалер, – не отставал барон, – герцог будет вам благодарен, благодарен как спасителю.
– Так был уже колокол.– Напомнил брат Иоганн.– Ещё как мы сюда приехали, уже колокол был.
– Святые отцы завтра продолжат Инквизицию,– сказал Волков,– Сыч, проследи, чтобы у вдовы была хорошая солома, и хлеб был.
– Господин, – заговорил Сыч, – коли будет жалование, то и искать никого не нужно, я сам поработаю за палача.
– Ну, что ж, так и сделаем, – сказал кавалер, – пейте пиво, а потом идите, купите ему одежду, завтра выезжаем. Тут у нас дел больше нет.
Монах быстро пошёл к дому, где на крыльце стоял лодочный мастер и его жена. Все ждали монаха. А Эльза Фукс сидела в телеге и волновалась, девочка и думать не думала, что жизнь её так распорядится, и …
– Паскуда ты, – злобно ухмыльнулся сынок кузнеца и показал Кирхеру кулак, – погоди, получишь своё.
– Наш город верный слуга императора. Понимаете?
– Жаднее, много жаднее, я о вас поспрашивал, кое-что узнал. Вы из тех солдат, что скопили денег на старость, много знаете вы таких солдат? Нет! Все старые солдаты бедны как церковные мыши. За небольш…
– Я соломы дам ей из телеги, и рогожу тоже, чтоб не замёрзла за ночь.– Обещал Фриц Ламме по прозвищу Сыч.
– Максимилиан, – позвал кавалер, – проводи девицу к этой… как её… к благочестивой Анхен в приют.
Весна весной, а вода в большой реке ещё ледяная, Эльза поёжилась от ветерка с реки, когда её на улицу вывели, зато хоть видно что-то стало, на небе луна сияла. Теперь она видела тех, кто пришёл за не…
Бургомистр и его спутник вздыхали, но кланялись низко. Кто ж захочет перечить Святому Трибуналу.
– Вот, глядите, вот! Жертвовал я двенадцать монет на приют для скорбных жён, а вот, – он опять листал страницы и снова совал их под нос кавалеру, – вот, покрыл крышу собору Святой Елены, она старая б…
Больным и израненным кулаком он врезал бандиту сверху вниз в морду, в нос, так, что слышно стало, как кости хрустнули, и хлипкая кровать под бандитской башкой. Маер застонал. А Волков ударял ещё и ещ…
– Она ли это? – Спросил барон удивлённо у Волкова.
– Никто не должен о них узнать. Иначе дому Ребенрее будет большой урон.
Они тоже кланялись, но коротко, без особого почтения.
– Нет, с чего мне знать, я ж не выношу приговоров.
Сколько просил разносчик, кавалер не знал, но был уверен, что дурак Ёган переплатил. Он просто сунул руку в кошель и кинул на стол пригоршню денег, в основном медь, но и серебро мелкое блеснуло. Судя…
– Согласилась, господин. Денег-то всегда не хватает.
Вскоре все те, что были легко наказаны, были отпущены, с палачами остались на эшафоте лишь два вора, что уже раньше осуждены бывали. Гарольд зачитал, что люди сии злы и в злодеяниях не раскаялись, хо…
И поглядел на девушку с неприязнью. Неприятно ему было слышать, что он сжёг несчастную и невиновную старуху.
– Да, может быть, но обстоятельства складываются так, что я не могу бросить это дело.
– Интересно, а что у мужиков может быть нарисовано на флагах?
– Она не говорит?– Спросил кавалер, тихо подходя к старухе.
– Так молодой господин, чуть не потопил меня, – продолжала смеяться смуглянка. Своим платком она вытерла всё Максимилиану и сама стала завязывать на его панталонах тесёмки. И говорила при этом, всё е…
А уж как они веселились, когда некоторых из осуждённых стали прижигать клеймом. Тут почти никто из бедолаг не мог сдержать крика от ужасной боли. И эти крики людей забавляли. Они тут же пытались их п…
– А псу хромому, зачем служишь? За серебро?
– Премного благодарны, – радовался сержант, – а то ребята таскались весь день. Умаялись.
– Так, двадцать лет назад! Когда благочестивая Анхен в дом матушки Кримхильды пришла, тогда и приюта ещё не было, старый дом ещё был. Вот, а меня взяли, вроде как, сторожем.
– Сыч говорит, что нам это на небе зачтётся.
Волков не мог понять: это монах так злится или так напуган. Он стоял, молчал, слов оправданий не находил.
Как доехали, ещё с коня Волков не слез, тут же к нему подошли местные стражники, среди них был знакомый ему сержант Гарденберг, они привели странного мужика, платье его было самое что ни наесть прост…
– Так отчего же вы нас презрели? – Удивлялся Вацлав. – Отчего человек ваш, на нашей кухне добрую еду в мерзкие кушанья превращает?
– Да, ладно, ладно, шучу, молодец ты у меня.– Поманил рукой.– Иди сюда.
– Давно хотел спросить, да всё забывал, кто тебя сюда позвал? Как додумалась, что приехать надобно?– Спросил он у неё.
– Нет, Господь свидетель, клянусь вам душой своей бессмертной.– Она почти рыдала.– Поверьте мне, поверьте.
– И всё-таки, я бы от вас хотел услышать, мы всё-таки миряне, нам легче договориться…
– Да уж, быстрей бы, иначе разорит меня этот трактир. Скажи Максимилиану, чтобы доспех мой собрал. И коня пусть седлает, а ты сундук мой погрузи в большую телегу.
И всё стихло, купцы лежали, один трясся, другой молился, а Рольфус сжался и смотрел злым зверьком на всех по очереди.
Погладила его по щеке и пошла по коридору в свои покои. Улыбалась. А Максимилиан так и стоял у стены, смотрел ей вслед, ждал, когда уйдёт она.
– В четырёх часа пути пешего отряда, отсюда на восток, стоит большое село. – Начал ротмистр.
– Палач, ты ей спесь-то укороти. Чего она такая?
– Вот и прекрасно, берите всё в свои руки, казну и все дела, бургомистра вы долго не увидите, а командиром стражи я просил быть коменданта Альбрехта. Если думаете, что есть более достойный, скажите.
А внизу сдерживаемое алебардами колыхалось шумное людское море, желающее скорее увидеть начало действия.
Пришёл музыкант, стал играть на виоле. В кабаке народ попьянел, голоса звучали громче, смех чаще. То и дело взрывы хохота, даже за их собственным столом, пьяная толкотня. Песни. Сесть совсем было нег…
– Монах, – чуть подумав, произнёс кавалер, – передай сержанту, пусть кабатчика из «Безногого пса» берёт и в крепкий дом тащит, а ещё Чёрного Маера, если не подох, тоже пусть тащит туда же.
Перед тем как войти в камору, где сидел секретарь Вилли, кавалер что-то шепнул Сычу. Тот понимающе кивнул и глянул на Максимилиана. Затем все они вошли внутрь.
– А ещё матушка велела сказать, как проводишь злого человека, так придёшь ко мне, будешь брать меня, сколько захочешь. А может, и две ночи будешь ложиться со мной.
– Нет – так нет, – произнёс он. – Но ты всё равно покажи мне. На слово я тебе не поверю. Иди сюда.
– Ну да, летела кубарем, а пенёк в темноте не потеряла, и пьяная была, а с верёвкой вон как управилась, вон какой узелок себе смастерила, любо дорого смотреть на такой. Тут трезвый захочешь себе тако…
– Сам дурак, – огрызнулся здоровяк,– говорите, что хотите, или убирайтесь отсюда.
– Монах, – окликнул брата Ипполита кавалер, – неси мне лекарство, голова болит, не проходит.
Больше вопросов не было. Волков пошёл из каморы, следом пошёл Максимилиан и барон.
– Ну, девки порченные, которых родители из дома за распутство выперли, или жёнки от мужей беглые. Блаженные разные, все туда собираются, вот Вильма там и живёт.
– И под грудями её смотрите.– Настаивал брат Иоганн.
Никто не прислушивался к их разговору, солдаты, Сыч и Брюнхвальд были заняты сундуком, они нашли ломы и верёвки и уже втягивали и вталкивали неподъёмный сундук на крутую лестницу.
Волков одним движением смахнул золото со стола себе в кошель.
А на ней были не просто одежды, был на ней белый богатый саван. А ещё фата на голове белая и венок из белых цветов, такой, какой надевают умершим девам непорочным, вот только цветы засохли давно. К ч…
– Ганс Спесивый? – Гадала девушка. – Хотя нет, он Вильму слушался.
А к чему всё это ему? Да ни к чему! Зачем он этот мерзкий город от ворья будет чистить, за это ему и спасибо не скажут. Да ещё всё это за свой счёт!
– Так шестнадцать лет знаю, может, и больше, она меня с женой познакомила. Я ж раньше с Вильмой промышлял.
– Ко мне ступай,– сказала та, что держала лампу.
– Причём здесь это,– бурчал ротмистр,– приговор не справедливый.
Ни слова, ни шёпота, ни жеста или шелеста – нобили молчат, они и так про это знают.
– Я уже подумал об этом, но я не знаю тут надёжных людей, – барон всё шёл и шёл рядом, – а если дело сорвётся, и банкир сбежит, что тогда делать?
– Есть, экселенц. Баба лодочника нам всем еды наготовила. Добрая еда. Бесплатно.– Сообщил Фриц Ламме.
– Кажется тяжкой и неприятной, – отвечал Волков, – сложной не кажется.
– Я? – Теперь удивлялся старый комендант.
– Знаю, госпожа моя,– опять говорила Ульрика.
– Дать бы тебе по башке,– сжимал огромный мужицкий кулак бывший крестьянин.
– Господин, – кричал мальчишка, не пытаясь более приблизится. – Куда вы уводите маму? В чём её вина?