– Доброй ночи, матушка, – присела Ульрика.
– Братья мои, наверное, все поддержат меня, если я скажу, что бургомистр Гюнтериг честный человек, и он старался для Святого Трибунала.
Но сержант и подоспевший стражник уже держали его.
– Где мой меч? – Надменно отвечал им Волков.
Отец Иона бледен был, хворь не отпускала его, поэтому вставал с лавки он тяжело, и говорил не громко. И чтобы было тихо, чтобы слышали его люди, что битком набились в зал, кавалеру пришлось предпринимать усилия, и кое-кого взашей гнать на улицу.
– Я, может, и боюсь, – говорил Фриц Ламме, – да разве ж вас моя боязнь остановит?