А Максимилиан тем временем залез на эшафот и начал громко читать приговор, так началась экзекуция.
– По-доброму, по-доброму,– заверял его Фриц Ламме,– ты иди, скажи этому Ёзефу, что на задний двор телега заехала. И мужики тут стоят, уходить не хотят, лошадей надумали прямо тут кормить. Выйдет он к нам, как думаешь?
– Не убьёт,– заверил толстуху отец Николас,– то грех, а вот поучить тебя, пускай поучит, чтобы урок был.
– Стражник этот спрашивает, какие будут у вас распоряжения. Или подождать ему, пока вы позавтракаете?
– Не бойся, бояться не надо. И не плач, ни страх, ни плач ничего не изменят. Что суждено, то сбудется.
Коня не ранили, один из солдат поймал его под уздцы, а вот форейтор упал наземь, заливаясь кровью, и тут же умер, а карета остановилась. Стала заворачивать назад, раскорячилась поперёк дороги.