И отец Иона жестом прекратил дознание, да и дознаться уже было невозможно, вдова только выла и всхлипывала, казалось, что она уже и вопросов не слышит, да и обмочилась под конец. Палачи отпустили верёвку, развязали ей руки, положили на лавку, а женщина даже и не попыталась одеться, так и лежала на лавке нагая, с полузакрытыми глазами, и дышала тяжко, вздрагивала всем телом.
Волков ещё только расплачивался в трактире за неплохой и недешёвый, съеденный им и его людьми обед, а господин лейтенант уже сидел в ратуше и считал свёртки с серебром, что в мешках приносили ему доверенные люди от купцов. Негоцианты всё ещё пытались выяснить, зачем лейтенанту столько денег, но он всё так же загадочно улыбался и не отвечал.
– Всё в подвале? – Спрашивает Сыч, ножа не убирая.
А сам кумекал, сидел, соображал, что ответить.
Эльза Фукс и сама не знала, как сюда попала. Девушка проснулась на вонючих, слегка влажных тряпках, в полной темноте и сырости. И вокруг были горы такого тряпья. Поначалу она не могла понять даже где стены. Только тряпки вокруг. Иногда заскорузлые. Девочка шарила вокруг себя руками и находила что-то приятное на ощупь. То был, видимо, шёлк, или даже мех. Видно это была одежда. Затем она стала потихоньку передвигаться по кучам тряпья и наткнулась на стену. Поползла по стене и нашла что-то крепкое, невысокое, с острыми углами. Ощупала это и поняла – сундук. Большой, кованый, с замками.
– Говори, дурак, на дыбе всё одно – скажешь. – Заверил его Сыч.