– Святые отцы решат, – отвечал кавалер, – я только дело веду, а судят они.
Помощники Сыча потянули верёвку, и ноги женщины совсем оторвались от пола, руки её захрустели, и она истошно заорала.
– Пять ударов кнутом по женской коже? Справедливо?
– Прекрасно, потому что тайна не совсем моя. – Барон улыбался, словно извиняясь.
– Так начнём, милостью Господа наше расследование, сиречь инквизицию. Дочь моя, я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай на них, и говори, как говорила бы перед Господом нашим всемилостивым, без подлости отвечай и без лукавства, хорошо?
– Если замордовал тебя Фриц, так и скажи. Чего боишься?