Все цитаты из книги «Ваш выход, или Шутов хоронят за оградой»
— Вы… н-не бойтесь! Это не заразно! Я сам… сам виноват. Простите! Я ж не… знал! Не знал! Вот, все, что есть — берите! Берите! Не надо мне вашего! Не надо!
— Лерка, ты чего? — Наташка волнуется. Трогает ледяной рукой мой лоб. — Поднялась температура?
— Ой, как жалко! Скажите маме, пусть держится… Она у вас молодец! А вы еще не едете?
— Да что ты ломаешься, как целочка! Пройди разик, и свободен. Мне разницу нужно почувствовать! Ну, просто реплики подбрасывай…
Газета мятая, пахнет типографской краской. «По мнению матушки Епифании, лауреата международной премии Св. Викентия, лицензия Минздрава № 145296, большинство людей болеет и страдает от черного колдовс…
— Прима? — уныло спросил труп. — Вместо кварты? С меня коньяк…
— Алло, Наташа? Это я… Что? Из милиции звоню, из отделения… Ну почему сразу пьяный?! Ничего не случилось. Свидетель я. Свидетель! Паспорт мой привези — им для протокола надо… Потом расскажу. Да, все …
Зрители рукоплещут. Зрители не могут без катарсиса. Привыкли за века.
Ну ты, братец, совсем обнаглел. Где это видано, чтоб кот — и прямо под ноги? Сидит, блохастый. Жмурится. Кысь-кысь-кысь… Что у тебя там? Мышка? Поделиться хочешь? Спасибо, я мышами не закусываю. Блин…
— Ах, абрикосовый? Все, значит, яхонтовые, все брильянтовые, а я абрикосовый?! Гадай, Катя! На!
Домой я пошел дворами. Долго стоял у помойки, привлекая внимание кучки насторожившихся бомжей. При виде рюкзака и прилично одетого человека, бывшего слегка не в себе, они сделали стойку, часто-часто …
— Нужно, — улыбается мент, протягивая мне пачку «LM», и сразу становится очень милым парнем. Похоже, сегодня ночью он напьется до полного обаяния. — Курите.
Он зашел один. Долго возился в коридоре, снимая туфли. Я с подозрительной услужливостью сунул старичку тапки. Ч-черт, один порванный!.. Стыдно. И шляпу некуда повесить. Чувствуя себя лакеем, пытающим…
Он наклоняется ко мне. Близко. Я вижу припудренные мешки под глазами.
Перечитываю в шестой раз. Нравится. К черту. На вилы. Голых. Битых, Скоморох, слышишь?! На вилы.
— Да вы садитесь, Смоляков. На всю жизнь не настоишься.
А у меня в голове, влетев с изрядным опозданием, бьется одно-единственное слово: «Свидетель! Свидетель!» Ф-фух, гора с плеч… Наверное, со стороны я выгляжу полным идиотом: стою, не зная, куда девать …
— Мишель Гельдерод, бельгийский драматург. Пьеса «Эскориал». Там король сажает шута на свой трон, заставляет признаться в любви к покойной королеве, а потом приказывает палачу его удавить. И это все …
Пока мы ехали домой — втридорога, в полуночном такси, — Наталья сперва дулась: я, дескать, вся изнервничалась, а он с ментами коньяк глушит! Потом вдруг замолчала, прижалась ко мне, и так мы сидели, …
Выйдя на Пушкинской, я взял пива в окошке кафе «Тайфун» и присел за крайний столик. Спокойно, Валера. Спокойно. Самое удивительное, что подобные уговоры оказались нужны, как мертвому припарки. Я чувс…
— Смоляков Валерий Яковлевич. Культработник широкого профиля.
Мокрый снег липнет к стеклу. За окном царит белая карусель, вовлекая в себя дома, машины, людей, скрепляя мир цементом пляшущих хлопьев. Поднятые воротники, такси буксуют в сугробах. Глядя в окно, ул…
— Здравствуйте, Матвей Андреевич. По мою душу?
— …Ах, вот оно что! Это и есть твой гребень?
Когда меня заберут в психушку, я всех психов научу правильно открывать вентиль.
К нам сразу подскочила нимфетка-официантка с бэджем «Светлана» на форменной жилетке. Вручила меню. Надо же, и цены вполне божеские. Странно, что я этого места раньше не знал.
Он вдруг начинает сильно заикаться. Булькает, широко раскрывая рот. Мелькает синий корень языка.
— Качка Матвей Андреевич. Старший следователь по особо важным делам, подполковник МВД.
— Папаша, уходя в мир иной, завещал вам, Смоляков, один пустяк. Мне бы хотелось получить свою долю.
— Ну, за знакомство. Сартинаки Евграф Глебыч. Чтоб наша доля нас не цуралась!
Вахтер ожидал меня, тщетно стараясь скрыть шило в заднице. Аж подпрыгивал на посту.
Десять лет назад, когда мама с дедом собрались мотать в Штаты, я умудрился получить статус беженца. За компанию. Время перемен между уроками жизни: рок-н-ролл и Союз были уже мертвы, притворяясь живч…
— Там стоит «Хонда» Цвет «металлик». Спросите у сторожа, он покажет. Машина ваша. Здесь все записано: номер, прочее… Мы могли бы выбрать и подороже, но тогда это привлекло бы внимание. Вы понимаете м…
Теперь надолго. Когда придет Дениска, на его долю ничего не останется. Кроме курицы с остывшими макаронами. Все остальное получу я.
«Шмок» — это звездовый менеджер. Скупердяй редкий. Хотя башлями действительно не обидел. Лопатой не лопатой, но совочком я их, хрустящих, загреб. Правда, пришлось попотеть. Дымовая машина? — ладно, я…
— Массовик-затейник. Слегка режиссер, чуть-чуть сценарист, частично гример, местами артист, немного…
Эйнштейн от астральных наук, понимаешь. Сейчас формулы выводить начнет…
— Напали, гады… деньги! деньги забрали!.. Менты… или бандюги в форме… м-ментовской…
Первым является дым дешевой «Ватры». Как можно курить эту гадость?! Сам парень запаздывает на полминуты. Он идет, странно подергиваясь. Дрожь мелкая, но отчетливая. Смотреть на парня неприятно. Он зн…
Кто малиновку убил? Я, ответил воробей. Лук и стрелы смастерил…
— Вы что здесь, совсем охренели?! — Кажется, я говорю свистящим шепотом, но стекла на окнах отзываются слабым дребезжанием. — Какого… черта?! Я спрашиваю: какого черта вы сказали вашему маньяку, как …
ВАЛЕРИЙ. Я хотел сказать: ваш выбор. Мне вовсе не хочется вас обманывать. Давайте сделаем так: вы выплатите мне мою часть, и я отдам наследство вам. Целиком. Договорились?
«Резное же изделие из кости домашнего животного, сделанное согласно китайской традиции „Шар-в-Шаре“, завещаю Смолякову Валерию Яковлевичу, проживающему по адресу…»
Устраиваюсь на заднем сиденье. В салоне — запах кожи и хорошего табака. Едем в центр. Молчим. Качка время от времени косится на меня, но разговор начинать не спешит. Может, при водителе не хочет?
В душе, пивной пеной, вместо страха или возбуждения, оседало разочарование.
— Нет. Только визитки. Вот… Подполковник берет визитку за краешек, словно не желая оставлять отпечатки. Подносит к свету настольной лампы под полукруглым стальным колпаком. В фильмах такие лампы обыч…
Мы — все трое — слишком часто цепляемся острыми углами. От любви.
ГОЛОС. Потому что вижу. Вот идет человек: довольный, счастливый. Девушке тюльпаны тащит. А я знаю: не жилец. Неделя ему осталась, от силы. Упредить? Пробовал… Когда молодой был. Морду били, матюгами …
— Вы странный человек, Валерий Яковлевич. Как обычно. Имущество отчуждается в пользу государства.
Девица с плаката, похожая на скурвившуюся Золушку, строит зрителю глазки.
— Спасибо, Лерочка… Спасибо. С меня коньяк.
А может, у них телефона нет? Должен быть. Хотя бы мобильник. Дом богатый: двухэтажный, с балкончиком… Хозяева дома: вон, окно голубым светится. «Поле чудес» смотрят. «Пользуясь случаем, хочу передать…
Он судорожно тычется ближе. Я ничего не успеваю сообразить, как у меня в ладонях оказывается целая куча барахла; комок купюр разного достоинства, мое собственное портмоне, авторучка «Паркер», часы на…
ВАЛЕРИЙ (со странной интонацией, хрипло ). Чтоб мучили. Чтоб пытали: с любовью. Шар-в-шаре…
— Достаточно. Антонио Буэро Вальехо «Она ткала свои мечты». Сцена возвращения Одиссея на Итаку и убийства женихов.
— В-ва, дарагой, какой гранат! Ц-ц-ц! Счастье, не гранат!
— Пап, ты обедать будешь? Я тебе борща набрал…
— По натуре он! Какие наши годы, старичок! Давай! Всех делов: заряды раскидал — жми кнопки! Не потянет он… Я ведь тяну — а ты и подавно сможешь. Тебе козлом не скакать!
В музыке возникают жесткие, металлические диссонансы.
— Вася, опять раклы! Опять! — визгливо орет из дома стервозная Ирка. — Я щас мусарню вызову!
Пальцы, покрытые ржавой коростой крови, клещами вцепляются в лацканы куртки. Трещит ткань. Прямо перед глазами — блеск металла. Наручники! Небось, уголовник, из-под конвоя сбежал… тюрьма же рядом, на…
На пороге, в сопровождении дежурного, объявляется моя Наталья.
Все понятно. Наталья после третьей рюмки села на любимого конька, собрала вокруг себя компанию подогретых эстетов, и теперь они с удовольствием чешут языками. Вечная тема: «Куда, блин, катимся?!» Пра…
Четыре виолончели, разбросанные квадро-звучанием, усиливают это ощущение.
НАТАЛЬЯ (резко останавливаясь ). Какая же ты все-таки сволочь! Нет, какая же…
— Дрянь финтифлюха. Пакость, — дед скупо цедит слова, а я слушаю его, словно оракула, стараясь ничего не пропустить. — Гнилой фарт тебе выпал, Валерий Яковлич. Небось, и знать не знал, что от Скоморо…
— Червонец, матушка. За фарс. Бог вам судья…
— С одной стороны, у меня нет оснований вам не верить, — голос Матвея Андреевича звучит вкрадчиво. Кошачья лапа, не голос: бархат скрывает острые когти. — Но с другой стороны: как вы в таком случае о…
— …положи ножик, — сказала остывшая Наташка. — Порежешься.
ГОЛОС. Хрена ты мне лысого глянулся. Хотя человек ты… Не то чтоб сильно хороший, но все ж таки не мразь. Не гнида. Сердце у тебя болело. Я и сорвался. Унюхал: этот поверит…
ВАЛЕРИЙ. Пусть гадает! Я ей ручку позолочу!
«Поминальные эпистолы», — смеется Наташка.
— Вот тебе и беда твоя. В соседней могиле на тебя черный враг фотку зарыл.
— Да не жмись ты! За сто баксов уступишь?
Узнать Валерия трудно: лицо его густо набелено, на щеке — темная слеза. Ответный голос раздается сразу из всех динамиков зала: малой выносной турели под потолком и двух больших колонок, стоящих у бок…
— …выяснили: два лишних покойника за ним. Из неопознанных. Сам в признании написал. И исповедаться успел, попа в больницу затребовал. С-скотина! В аду ему гореть, в пекле! Хоть наизнанку кайся… Двена…
— Нет, не знаю. Хотя… — еще раз вглядываюсь в фотографию.
Как у меня за спиной оказался Юрок, выбравшийся в фойе проветриться, я проморгал. Хотя я, когда задумаюсь, могу не заметить даже проходящего в двух метрах Годзиллу. Розового в зеленый горошек. Знаю з…
— Тогда не знаю. Была бы лодка — мог бы предположить «Му-му». Или «Из-за острова на стрежень…».
Когда это подкатывает дома, прячусь в туалете. Смотрю из зала (пятый ряд, третье место справа…), как шут в моей маске сидит на унитазе. Наедине с собой. Скучная сцена из пьесы абсурда. И всегда из ди…
— Вам, между прочим, еще повезло, что он в наручниках был и ранен. Когда его, гада, вязали — он всю бригаду раскидал. Едва не ушел. С двумя пулевыми в корпус. Ну, есть Бог на небе, есть! — взяли Ском…
Совершенно не представляю, что буду делать за океаном. Жить на пособие? Кому я там нужен с моей профессией, верней, с полным ее отсутствием?! Иногда, матеря жизнь за суету сует, втайне понимаю: иначе…
Кожемяка проходит в квартиру, оставшись в кроссовках. Заношенных, грязных. Ладно, смолчим. Очень не хочется признаваться себе: я испуган. Я ничего не понимаю. Значит, у Скомороха был сын? Собственно,…
— Да! Ты слышишь — да! Я за этим приехала! Вот до чего ты меня довел! Потому что ты развратник! Ты лгун! Ты негодяй!
— А вот и это… Резное изделие. — Матвей Андреевич извлекает из ящика стола некую безделушку. — Возьмите, не бойтесь.
На цыгана он был похож, как я на Майю Плисецкую. Даже меньше.
Пропускаю «шалаву» мимо ушей. Настя — очень приличная девочка. И вообще, это Денискино дело.
Сижу. Хрумкаю огурчиком. Жду, когда Глебыча мысли мудрые посетят. Потому как у меня мыслей совсем не осталось. Зато настроение в гору пошло. От водки, естественно. Эдакий бесшабашно-безбашенный кураж…
— Твою, хороший. Твою фотку. Вот ты и чахнешь. С бизнесом проблемы? В семье свары? Сходи, хороший, на могилку, поставь крест.
— Стратичук, возьми кого-нибудь. Будешь сопровождать. Потом позвоните в отделение, доложите. А вы, — это мне, — поедете с нами.
— Небогато живете, Смоляков. Н-ннн-ннеее…
— «Но ты меня пугаешь. Ты зловещ, когда вращаешь в бешенстве глазами, и как я ни чиста перед тобой, мне страшно…» Матвей Андреевич, он ее после этого не сразу душит! Там у них диалог. Потом Отелло ду…
Мы с дедом пытливо изучаем друг друга. Как борцы перед схваткой.
«Му-му» Матвей Андреевич проглотил. Запил пивом. А мне стало стыдно: человек всерьез спрашивает, а я со своими хохмами… Да еще на такую тему. «Есть вещи настолько серьезные, что по их поводу можно то…
Ненавижу «частный сектор». Нашу местную «одноэтажную Америку». Нет, воскресным днем, конечно, чудненько выбраться сюда с друзьями: шашлычок, «Изабелла», «Бери шинель, пошли домой». Расслабленно прива…
Тем временем старлей принимается колотить в знакомую калитку.
— Ему через год поступать! А он сам не знает, чего хочет!
Когда я ухожу, учителя благодарят. Они всегда благодарят. Как мне кажется, искренне. Просят заходить в следующем году. А у заведующей местной столовой можно купить по дешевке мясо и молочные продукты…
Коньяк был дешевый, трехзвездочный. Качка куда как лучшим угощал! Лимон вязал скулы. А в сердце тихо замирал покой. Мне было хорошо. Концерты звезды закончились, и кошмар этот проклятый закончился, а…
Слиться с природой, без лишней фамильярности с ее стороны.
Мне бы очень хотелось, чтобы все оказалось горячечным бредом.
— …не давали! Он ведь и не спрашивал! Мы вообще ничего…
Жизнь у Наташки явно удалась. Нашлись родственные души. Иду дальше по коридору. Накурено — хоть топор вешай. Из двери ближайшей уборной выскакивает голая девица. Узрев меня, просит закурить, и в клуб…
Зато ночью или поздним вечером, как сейчас — благодарю покорно! Особенно когда ты не груши под шашлык околачиваешь, а матерясь сквозь зубы и спотыкаясь через два шага на третий, ковыляешь по здешним …
Долго стою у телефона. Гудки в трубке. Метель за окном. Отчуждается. В пользу. Государства.
НАТАЛЬЯ…это не значит, что все остальное тебя не касается! Парень скоро жену в дом приведет! Вроде этой Насти! Или найдет другую шлюшку!
— Оно и видно! Посмотри на себя! Ты хочешь сыну такой же судьбы? Наташка раскраснелась, глаза горят праведным гневом. Мы очень любим друг друга. Это правда. Мы оба очень любим Дениску. Это тоже правд…
— Я понимаю вас, Валерий Яковлевич. Шли, думали о своем, под ноги смотрели, чтоб не упасть… А выстрелов на самом деле было три. Один предупредительный, в воздух, и два на поражение.
— Две дырки, Семен! Ну ты стрелок! Ворошиловский!..
— Ладно, давайте еще один случай, «контрольный». Вот вам совсем уж «экзотика». Трупы троих молодых мужчин были обнаружены в заброшенном частном доме. В левой глазнице каждого находилась проникшая в м…
Качка смотрит на меня. Ласково, по-отечески. Он смотрит — а мне уже, в общем, все ясно. Конечно, выстрелов было два. Оба — на поражение. А подполковнику надо, чтобы три. Чтобы первый — предупредитель…
Звонок телефона. Ну просил же, если уходите, оставлять трубку рядом, на подушке! Тихо стеная, покидаю благословенное лежбище. Тащусь в столовую.
— Ну, старик! Ну, спас! Думал: все, хана чесу!.. «Чес» на жаргоне эстрадников — быстрый наезд в город, и один-два концерта в самом большом зале, какой найдется. Кое-кто предпочитает для «чеса» стадио…
Если бы не стиральный порошок, в жизни бы сюда не пошел. Мало ли тихих базаров? Сумской, например. И к дому ближе. И пиво там в кафешке холодное. Темное «Монастырское» пополам со светлым в один бокал…
Вот это уже было по-взрослому! Настоящие апартаменты старследа по особо важным. Видно, в отделении ему «времянку» выделили, какая нашлась. Огромный стол: буква «Т» красного дерева. На стенах — панели…
Ясно вспомнилось: гастроли Рижского академического, и Будрас, уже старый, больной, в роли короля-садиста, сорванным голосом шепчет в замерший зал: «Разве святые таинства предназначены для шутов? Пойд…
— …мне Арнольдыч плачет: Юрок, тонем, половина шоу насмарку! Я ему: кочумай, выплывем! А ты, старик, прямо бог из машины! Слушай, давай, мой шмок с тобой контракт подмахнет? Или я сам… Айда с нами на…
Прожектор мигает, темное пятно изменяет очертания.
Очень противно, когда он произносит мою фамилию. Смолой отдает. Горячей.
Звезда обижена. И контракт старичок не подписывает, и цацку не продает. За такие-то башли! Совсем зазнался, взрывник хренов.
— Способствует, способствует, — спешит заверить дед. Дергается кадык на худой, жилистой шее; будто сглатывая. Раз, другой… Э-э-э, дедушка, да ты, оказывается, алкоголик. — Фанька скоро уйдет, ей в са…
Выходит, он не насчет цыганской «Хонды». Ф-фух, полегчало!
— Э-э-э… А, собственно, по какому поводу?
Дальше мы около часа спорили: за какую сумму я спасу звезду? Это было мое Бородино и Ватерлоо Арнольдыча. Или наоборот. Я трижды напоминал старику, что родимчик не спасает, а хватает. Старик упирался…
— По поводу досадного инцидента. Имевшего место в прошлую субботу, у Благовещенского базара.
Наш разговор гулко бродит по подъезду. Начинает мяукать Баська, кошка соседки с четвертого этажа. Насмешливо чернеет «граффити» на стене: «Хэвиметал-лох». Уж не знаю, в чей адрес.
— Прячется, сучий выкидыш… Ты цыкни на него, он и найдется.
Врать бессмысленно: все равно они его сами вот-вот заметят. Да и не собираюсь я врать! Менты, похоже, настоящие, никакие не бандиты. Хотя… одно другого не исключает.
Иду за порошком. Самую здоровую пачку возьму. Чтоб надолго хватило. Когда, осчастливленный увесистым мешком «Бинго-Автомат», выбирался на мост, — воронья лапка уцепила рукав. Над головой ветер драл к…
— Понимаешь, мне этого не хватало. Чтоб мучили. Чтоб пытали: с любовью. Чтоб… Аркашка — засранец. Мелочь вонючая. А мне нужен был Хуан. Хоть на минутку. Чтоб понять: как можно следом, по всему свету,…
— Почему? — послушно спрашиваю я, усаживаясь поудобнее.
Кожемяка-младший долго вертит шарик в руках.
— Ушла, ушла. Сейчас, будку замкну… Заходь, Валерий Яковлич! Вот сюда…
— Джя! Джя! — это она к молодой. Беги, мол.
Я сделал заранее обреченную на неудачу попытку расплатиться по счету, но Матвей Андреевич пресек ее в самом зародыше. На улице мы распрощались, и каждый пошел своей дорогой.
Вообще-то я курю редко, и потому сигарет обычно не ношу, но сейчас организм властно требует успокоительной дозы никотина. Когда прикуриваю от дешевой «одноразки» старлея, руки у меня уже почти не дро…
Уже без круга, на собственных ножках, народ выбрел к исходным позициям. По новой грянул «Аранхуэс», Дон Хуан приступил к чудесам потасовки, мучаясь одышкой. «Гнилой Жан-Маризм», как смеялся мой препо…
И себя помнил. Не на сцене. Нет. В зале. Пятый ряд, третье место направо от прохода. Премьера, наверное, — полный аншлаг, яблоку некуда упасть. Плечи соседей, мощный, коротко стриженный затылок впере…
«А зачем вы тогда подали документы?!» — Ответственный Сотрудник наклонился ко мне, внимательно разглядывая мое лицо. Будто диковинную рыбу в аквариуме. Не знаю, честно ответил я. Мама очень просила, …
— Лерик, ты не упрямься. Вот, здесь люди пишут: «После индивидуального приема у матушки Епифании из моих почек и мочевого пузыря…» Нет, это не то. Сейчас… «Ушел к молодой девке муж… прошли пяточные ш…
Ремень сворачивается в петлю. Остро блестит пряжка из металла. В гитаре появляется нерв.
Уже не трагедия. Даже не драма. Еще не комедия.
Фарфоровая улыбка секретарши. Гурия отвлекается от компьютера, где ее ждет «Супертетрис». Хлопает ресницами. Рядом с каштановыми локонами, отсвечивая стеклом, на стене в рамочке красуется лицензия. Т…
А еще потому, что многие рождаются стариками.
В зале было темно и пусто. На сцене было темно и пусто. Ночной театр — сон разума, рождающий чудовищ. Тускло светилась внизу, у боковой двери, лампочка «Аварийный выход». Желтое напоминание о возможн…
Не сразу понял, что дед смеется. По-доброму, крякая и утирая слезы.
Куда это я иду? Мне, вроде, к метро… А, нет, правильно иду. Вон буква «М» видна. Скоро рядом букву «Ж» привесят, для равновесия. «М» и «Ж»… Му-Жик. Ме-Жа. Мо-Жет… Может, и у этого? У Скомороха так бы…
Шарик выпадает из пальцев. Катится к следователю.
— Точно! Нож у него отобрали. Значит, собирался сперва душить, а потом ножом… Ясно. Жаль, Валерий Яковлевич, что мы с вами раньше не познакомились! Привлекли бы в качестве эксперта!
— Ну почему сразу убил? Нет, Валерий Яковлевич, никого ваш пассия не убивал. Просто крупная афера, левые кредиты, то да се… Три дня назад закончился суд. Семь лет с конфискацией.
— Вы поражаете меня, Валерий Яковлевич. Я похож на работника органов? В данном случае я скорее… м— м-м… представитель виноватой стороны. Имеющий полномочия уладить конфликт. Впрочем, если вам угодно,…
Сейчас все были изрядно «на бровях», и под это дело действительно светило подписать контракт. Только зачем? Наездился я по гастролям. В печенках сидит: поезда, гостиницы, изжога от кафешной жрачки, п…
Овации. Зал рукоплещет. Я — тоже, даже не заметив, когда успел снять звук и нажать «паузу». Здорово! Но странное чувство не дает покоя, отравляя катарсис. Да, театр. Да, пьеса. И, тем не менее, трудн…
— Поедете с нами, гражданин. Хворостов, проверьте факт вызова. Пусть подтвердят.
Мужчина. Примерно одного со мной возраста. Плоское, рябое лицо, нос картошкой, каштановые волосы небрежно расчесаны на косой пробор.
Где располагается отделение, я так и не понял. «Бобик» долго петлял, подпрыгивая на ухабах, лучи фар деловито ощупывали заборы, кирпичные стены домов — и вдруг мы остановились. Табличку у входа я тож…
— Мерзавец! Мне режет плечо! — подала реплику Лапочка. Вообще-то она не Лапочка, а Эльвира (если по роли) или Виктория Сергеевна Черныш (если по паспорту), но эту маленькую, пухленькую, разбитную тра…
«А громилы скучают на лестнице, — мелькает невпопад. — Вынести по чарке?»
Есть, чем гордиться. Хорошо получилось, и хорошо весьма.
Меня передернуло. Едва пиво не расплескал.
Юрок хмыкает в ответ и извлекает из-под груды сценических шмоток гитару. Акустику. Старенькую, видавшую виды, но еще, похоже, вполне рабочую «Кремону». Берет пробный аккорд. Гитара не строит, и звезд…
— Погодите! Вальехо — это художник! Или он…
— Не знаю, — мне удалось качнуть головой сразу утвердительно и отрицательно. — Преступник?
Снаружи, в невидимой машине, добавляют громкость. Видимо, владелец скрашивает себе возню с ремонтом. Назойливое «Ай-яй-яй, убили негра, суки, замочили…» лезет в уши, заставляя ссорящихся людей говори…
Щека Кожемяки-младшего дергается иначе, чем все тело: раз, другой. Это хорошо видно. Сейчас горят все прожектора, включено освещение рампы. Яркий свет позволяет лицам без грима выглядеть отчетливо, р…
— Сердечной недостаточности. У меня острый недостаток сердца.
Хорошо, что он застал меня у самого подъезда. Иначе пришлось бы долго идти рядом, выслушивая, кивая, поддакивая или споря. Отъезжанты очень любят вслух говорить о процессе. В сущности, безобидная стр…
— Может, она антикварная? Дорогая? — поинтересовалась в финале супруга, сменив гнев на милость.
Звукооператор протягивает мне рюмку. Полную. Благодарю молча, кивком — боюсь помешать песне.
— Тебе эпистола! — кричит Наташка, отряхивая снег с капюшона и воротника дубленки. — Поминальная!
За дверью — просторный кабинет. Аквариум с рыбками. Стены увешаны благодарственными грамотами, дипломами Международных обществ содействия бессмертию и горбатыми диаграммами, похожими на звонаря собор…
Валерий закидывает рюкзак повыше, спиной пятясь на авансцену. Ярко-красный рюкзак с белой надписью «Marlboro» собирает на себя внимание, мешая отвести взгляд. Цыгане, как приклеенные, движутся следом…
Пытаясь отмолчаться, прячу конверт в бюро. Делаю вид, будто роюсь в бумагах. Как назло, под руку не лезет ничего путного, кроме престарелого вирша, написанного к рождению сына. «Тили-бом, тили-бом, н…
— Папа! Они меня не пускают! Домой! Не пускают!
Снаружи, выслушав содержание нашей беседы, вся очередь дружно вынесла мне диагноз: дегенерат. И зря. Я обрел вожделенный ими статус, «в соответствии с разд. 207 (с) Закона США об Иммиграции и Национа…
За поворотом слышится шум машин. Проулок озаряют суматошные сполохи мигалок, и из-за угла выруливают сразу два «бобика». Один антикварный, с верхом из брезента. Из второго, поновее, выбирается грузны…
— Лапочка, я здесь по делам. Часа на два, не меньше!
— За ним не меньше десятка трупов, — продолжал рассказывать Матвей Андреевич, ловко откупоривая бутылку. — И ведь что главное: почерк разный! Ну, давайте. — Коньяк забулькал в рюмки, я потянул носом:…
— Н-нее… Неважно. Ваш сын сказал, что вы скоро будете. Он, кстати, ушел полчаса назад. С какой-то шалавой.
Достаю сигарету и себе. На ощупь, не глядя. Потому что взгляд намертво прикован к шарику в пальцах Евграфа Глебыча.
Рукав ее блузки оказался тонким, но прочным.
Теперь дать ему уйти, не спугнуть. Моя остановка. Так, не бежать, идти спокойно… эскалатор… двери…
Когда ухожу, рыбки провожают меня лупатыми глазами.
Поначалу, когда принес сюда первый заказ на афиши, даже и не думал, что знакомство с директором «Блиц-Пресс КПК» может оказаться полезным. Казалось бы, что нам Гекуба, и что мы Гекубе? Ан нет! Пять п…
ВАЛЕРИЙ. Спляши, кудрявый! Спляши мне! Тогда отпущу! Все пляшите! Все!!!
Зрительный зал. Выгорожен «эскизом»: десяток-другой кресел, расставленных в хаотическом беспорядке, тем не менее создают ощущение большого пространства. Все внешнее освещение выключено. Сбоку раскачи…
За кулисами громыхнул топот и звон. Поворотный круг дернулся в судороге. Спотыкаясь и бестолково размахивая гнутыми шпагами, взгляду явились Дон Хуан с враждебными сеньору мачо. Звукооператор проспал…
Валерий сидит в левом углу сцены, на диване. Откуда-то, вероятно, из чужой машины, слабо доносится: «Ай-яй-яй, убили негра, убили…»
Поначалу даже не понял, что поет звезда. Голос совсем другой, интонации. Больная хрипотца, надтреснутые аккорды гитары… Тихо прикрыв за собой дверь, я стал в уголке. Прислонился к стене. Сейчас Юрок …
— Ну… — я замялся, пытаясь вспомнить. — Вроде бы, два. Но точно ручаться не стану.
— Ладно, старичок, ты думай. До утра время есть. Поезд в полшестого, ночь тут гудеть будем.
— Да. Я звонил в понедельник. Мне назначили на 17:30.
— Взяли, товарищ подполковник! Взяли! Тут свидетель есть, он «Скорую» вызвал…
Меня берет зло. Бросаюсь к забору напротив — и слышу топот ног.
— пятый ряд, третье место. Минутой позже у правых кулис затлел огонек сигареты. Вопреки противопожарной безопасности. Не буду вмешиваться. Пусть курит.
Тогда я искренне думал, что больше не встречусь с подполковником, носящим смешную фамилию Качка.
— Ладно, продолжим. Сомневаюсь, правда, что есть такая пьеса… В общем, дело было в подвале дома, предназначенного под снос. Скоморох привязал две жертвы к батарее рядом с газовым баллоном, открыл вен…
— Все? Все имущество? А… шарик? Вы помните: тот шарик?!
Тополя играли в зиму. Пуховые снегопады, ребятишки с коробками спичек бегают вдоль улицы, радостно швыряясь огоньками. Старушки ворчат без злобы. Свое все-таки, родное, пускай шалит. Вырастет, намает…
— …совсем псих! Совсем! Ненормальный. С ног сбил — и в яр… А вы где были? Где вы были, дебилы?! Он же меня… Он меня чуть не убил! Нож к горлу: читай, кричит, стихи!
— Это я козел, — служивые смотрят на меня, как на психа. — Я ломился. Этот… беглый… Он из кустов на меня вывалился. Весь в крови. «Помогите», — стонет. Я и начал стучать…
А у нас сейчас наркомами наркоманов зовут.
Валерий берет за горлышко пустую бутылку из-под водки.
— Что ж он меня, паскуда, не предупредил?!
Тут старуха Изергиль подлетела. Юбки — радугой, в лошадиных, вывороченных зубах — темная палочка «More». Хорошо живут, кучерявые…
Читаю. Фразы сухие, казенные, не мои — но по сути, вроде, все верно. Хорошая память у подполковника Качки! Стоп. А это что?
Черт, хоть бы Наташки рядом не было! Искуситель… Нет, не могу. Подставить славного, в сущности, мужика, который ни сном, ни духом?
Гаснет рампа. Левый выносной прожектор берет в круг двоих: Валерия и 1-го цыгана. Остальные люди становятся безликой массой. Из кулис добавляются статисты, растворяются во тьме, наполняя пространство…
Шарик оказывается в загребущих лапах кумира молодежи. Юрок вертит «финтифлюху», смотрит на просвет, цокает языком.
— Значит, кто-то другой? Другой будет «театр одного зрителя» крутить? Или я, или тот, кому продам?!
— Потому что эту пьесу я знаю. Она в ТЮЗе шла. Алексей Дударев, «Порог», из жизни бомжей. Бывший афганец, крепко подвинутый после Кандагара, привязывает двоих доморощенных «борцов с гнилью» возле бал…
Злость. Самая мерзкая, безвыходная злость: на себя.
— Из Дома Офицеров возвращался. Юбилейный концерт помогал готовить. Засиделся потом с директором…
Кресла обиты скрипучей кожей. Сядешь — утонешь.
— Там Денис из ящика эпистолу вытащил, — Наташка ткнула пальцем в телевизор, на котором белел длинный конверт. — Поминальную. Тебе, беженец ты наш! Интересуются, когда добежишь!..
— Иди сюда, — сказал я, чувствуя: звездочка подмигивает мне из бездны.
— Матушка Епифания ждет вас. Когда зайдете, поцелуйте ей руку.
Мелодия плавно переходит в плясовую. Тонкие, резкие лучи «пистолетов», затененных цветными фильтрами, шарят по толпе. В их мелькании люди начинают двигаться: топают, шевелят руками. В такт музыке — н…
— Который вы ему подарили? — успокоившись было, Качка вновь начинает хохотать. — Да, и шарик. В пользу государства. А что, надумали выкупить? Могу посодействовать…
В зале, у боковой двери, тускло светится оранжевый плафон с надписью «Аварийный выход».
— Это произвол! Хуже! Это пособничество преступнику!
Он вдруг кидается вперед, быстро целует мне руку (барахло сыплется на плитку пола…) и, развернувшись, со всех ног убегает к дверям. Через миг суматошный топот стихает снаружи. А я стою, как дурак, и …
— Верно, сходится! — в глазах подполковника зажегся огонек азарта. — А ну-ка, ну-ка, давайте: я вам рассказываю, а вы угадываете!
Ваша койка между комдивом Чапаевым и жертвой сексуально озабоченного НЛО.
Интересное предложение. По кружечке и без протокола? Или хитрит Качка? Разомлеет подозреваемый, расслабится… Да к черту! Что я, жулик?! Подозревал бы — в кабинет вызвал. Повесткой. Кстати, он ведь сл…
— Знаешь, Ната… Я боюсь, что из этой страны скоро придется линять.
— Вася, гони раклов! Пьянчуги, твари, житья от них нету…
Один-одинешенек зритель на весь белый свет.
— Художник — Борис Вальехо. А пьесу написал Антонио Буэро Вальехо.
Пятый ряд, третье место справа от прохода.
Верхний свет становится тусклым, будто в люстре погасли две лампочки из пяти.
Сердце отчаянно екает, ухая куда-то в область желудка. В животе — ледяной спазм, и очень хочется в сортир. Медленно, словно в дурном сне, кладу руки на забор.
Плохо понимаю, как следует цыкнуть на наследство. Изнутри подступает слепое, беспричинное бешенство. Шалишь, сволочь! Я покуда главный! Понял?!
— С меня коньяк, Валерий Яковлевич. Вы выздоравливайте…
На повороте имелась счастливая достопримечательность: косой от гордости фонарный столб, озаренный сплошь засиженной мухами лампой. Или кто там ее засиживал, эту лампу. Вот прямо под столбом из кустов…
ГОЛОС. Это не выход, Валерий Яковлич. Сила здесь — пустое. А стекляшку убери. Судьбу дразнить — себя казнить. Меня тебе не увидеть. Значит, по мне ударишь, по своему горлу полоснешь. Тоже выход, но а…
ВАЛЕРИЙ (близясь к истерике ). Гадай! Что было?! Что будет?
— Не двигаться! Буду стрелять! Руки на забор!
Пятый ряд, третье место. Направо от прохода.
Мы оба смеемся этой несмешной шутке, подполковник наливает по новой: «За все, что хорошо кончается!» — и как раз, когда мы чокаемся, раздается стук в дверь.
НАТАЛЬЯ (нервно ходя по просцениуму, между столом и сервантом ). Если ты приносишь деньги в дом…
Неподалеку, кажется, со стороны «Красного Октября», что-то бахает: раз, другой. Шпана петардами балуется. Или самодельными взрывпакетами. Если в наш просвещенно-рыночный век кому-то еще не лень набив…
Из окна неожиданно гремит: «А сейчас, пользуясь случаем, хочу передать привет…» Наверное, Ирка с перепугу дистанционку уронила. Кому хотят передать привет, остается загадкой: телевизор булькает и смо…
— Уже полковник. Вашими молитвами. Ну что, вспомнили?
Я дегенерат. Я выбрасываю эпистолы в мусорное ведро.
— Та вызвали их, врачей ваших, — басом откликается шкаф-Вася. — Ломился тут один козел…
— Пока держишься, красивый. Пока булькаешь. Но скоро наглотаешься, — «успокаивает» старик, возвращая зловещее сокровище. — По наследству получил?
Долго смотрю на белый конверт. Бюро Иммиграции и Натурализации.
Сажусь на диван. Я знаю, что произойдет в ближайшие двадцать минут. Архитектоника пьесы, игранной тышу раз. Экспозиция и завязка благополучно состоялись. Теперь: развитие действия, кульминация и разв…
— Ну и правильно отказывается, Абрам Григорьевич. Что ему там делать?
Когда кладу трубку на рычаг, натыкаюсь на сочувственный взгляд подполковника.
Мы прощаемся. И я успеваю, успеваю, успеваю крикнуть, терзая больное горло, ворваться прежде, чем Качка повесит трубку.
Слова вахтера из стеклянной будки догнали меня в дверях.
Тон у старлея почти дружелюбный. Мой живот потихоньку отпускает. Взамен все тело начинает бить мелкой дрожью. Пытаюсь расслабиться, но начинаю позорно стучать зубами. Не получится из меня Брюс Уиллис…
— Спокойно, сеньора, — Пашка закончил материться, завершив пассаж виртуозным зигзагом. Нагнулся. Проверил узлы, по ходу дела смачно чмокнув Лапочку в плечико.
— Извини, Юрок. Не срастется. Пошли выпьем?
Он вскакивает, с грохотом опрокидывая стул, бьет бутылкой об подоконник. Звон стекла. В руке у Смолякова — «розочка».
— Черт, рация в машине осталась, — чертыхается старший лейтенант Стратичук. — Стойте здесь и не пытайтесь бежать. Нам надо будет снять с вас показания.
— Х-ха! — Матвей Андреевич уже колдовал над сейфом. На удивление, дверца открылась без малейшего скрипа. — Преступник! Мы этого… этого фрукта четвертый год ловим!.. Как в кино, зар-раза… Серийный ман…
— А каким образом оказались в районе Нижней Гиевки? Вам что, по пути?
Вспоминая давнюю эскападу, я поймал себя на том, что стараюсь без лишней нужды не шарить по карманам. Вот уже больше часа — стараюсь. Все время казалось: где-то там валяется резной шарик. Наследство.…
Премьера. Скучаю в будке за пультом. Сцена — как на ладони, зал тоже. Бью баклуши: знай-снимай с паузы, крути громкость, микшируй и снова вовремя на паузу ставь. Главное — не промахнуться. Мне их гла…
Бывают минуты, когда в сортир души падает целая пачка дрожжей Не спеша оборачиваюсь. Очень подробно объясняю деду в вохровской фуражке, что думаю о гадалках в целом и о матушке в частности, куда и к …
Старичок смеялся на редкость вкусно. Прыгали очки в тонкой оправе. Платочек из батиста промокал уголки губ. Бегали, веселясь, морщинки. И пахло дорогим одеколоном, забивая даже чад жареной рыбы.
Улыбка вышла кривой. Все недавнее благодушие разом кануло в тартарары.
— Вот вам моя визитка, на всякий случай. Искренне надеюсь, что она вам, в свою очередь, не понадобится. Но если что, всегда рад.
— …да что вы мне говорите! Где многослойность, где разветвленность сюжета, отступления, размышления? Где полифония? Словно на эстраде: остались только простейшие ритм и мелодия. Хорошо, пускай ритм «…
Ослепленный фонариками, краем глаза успеваю заметить троих в форме.
— Погадать, абрикосовый? Всю правду скажу, на прошлое, на будущее, на любовь, на удачу…
— Слюшай, мущин, куда уступить?! Зачем уступить! Вах! Обидеть хочешь?! Ага, обидишь его, вахаббита. Ладно, беру два ядреных счастья. Один лопнул, в трещину кроваво-сочная мякоть прет. Толкаюсь мимо р…
Что-то мы сегодня больно официальны. Темнишь, начальник?
Вот как сейчас: будучи привязанной к каминной решетке, приспустить платье с левого плечика, прогнуться, отчетливо обозначив бюст… И чуть-чуть хрипотцы в мальчишеский голос. Какие наши годы?!
— Подростка из лицея возле церкви прикончил. В Молодежном парке. Там райотдел в трех шагах: не побоялся. Ни Бога, значит, ни нас. Утром убитого нашли. Батюшка на службу приехал, а тут — труп. Сидит п…
— Вот и мы думали: откуда? Может, знакомы вы были? Может, скрываете? Теперь-то ясно… Шарик этот, кстати, у Скомороха при себе был, на момент ареста. А дружков не опасайтесь: нет у него дружков, в оди…
Следом детвора: стайкой. Еще три бабы. Нет, четыре. И два мужика. Целый табор. Сейчас будут в небо уходить. Червонец в руке мокрым показался. Выпустил я Катину блузку. А кураж не гаснет. Все утреннее…
Виновато развожу руками: видишь, Юрок? Не одного тебя поклонники достают!
— Видать, крепко допекла тебя Фанька. С ней бывает. Сколько раз говорил дуре: пришел человек с настоящей бедой — не лезь лучше…
Я обернулся уже у самого входа в метро. Рюкзак, подхваченный наспех, немилосердно оттягивал левое плечо. На мосту расходились люди, Бурсацкий спуск выглядел тихим и ленивым, словно объевшийся кролика…
— Денис опять прогулял школу, — сказала Наташка. Я спиной чувствовал ее взгляд: напряженный, ожидающий. — Мне звонила завуч.
С удовольствием вижу, как гладенькое личико куклы искажается мучительным раздумьем. Все шло по плану, и вот на тебе: клиент вышел за рамки. А с виду приличный, в костюме…
На авансцене, ближе к левой кулисе — стол. Бутылки, стаканы, тарелка с остатками еды. В пепельнице дымятся окурки, струйка дыма поднимается к падугам и колосникам. За столом двое: Валерий Смоляков и …
— …но ведь это капля в море, Серый! А литература?! Где теперь романы, я вас спрашиваю?
— Я старше вас, Валерочка. Я намного старше вас. И очень прошу вас: простите им. Катерина еще очень юная… Она просто не успела. И Федька, дурак, поспешил влезть. Вы его правильно отвозили. Жаль, мало.
Впрочем, все это я разглядел чуть позже. А в первый момент взгляд прилип к его запястью, торчащему из куцего рукава. Кожа была сплошь покрыта шелушащейся коростой, напомнившей рыбью чешую или напласт…
Он внимательно смотрит мне в лицо. Залпом, варварски опрокидывает рюмку, которую грел в ладошке. Я вдруг понимаю: он боится. Он нервничает. Сильно, до озноба, до мокрых подмышек. Цыганский барон Воль…
Из зала смотрю. Из безопасности. На шута-притворщика в моем колпаке.
Славно мы с Глебычем посидели. Я тоже ясновидец. Как в воду глядел: поможет — хорошо. Не поможет — напьюсь с хорошим человеком. Напился. С хорошим. Оба теперь хорошие. Остор-р-рожно, дубина! Это я не…
— Скажи: я на больничном. У меня приступ.
— Значитца, так, — старик очнулся. Никак и впрямь что надумал? — Слухай меня внимательно. Выбросить финтифлюху не пробуй — вернется. Сломать — тем паче не пытайся. Это я тебе уже говорил. Понял?
Китайская дребедень «Шар-в-Шаре». Шар в шарике, и в шарике, и еще в шаре…
— Я ходила в церковь. Свечку за тебя поставила.
Поворотный круг заело. Выгородку тряхнуло, Пашка Качалов — с такой фамилией он трижды проваливался в театральный! — пошел матом не по тексту. Наконец дощатый стол и три лавки укатили вправо, освобожд…
— Наоборот! Сейчас как раз стихи и сборники рассказов почти не издают. А романами вашими все лотки завалены…
Качка беззвучно жует губами, собираясь с мыслями.
Я знал, о ком говорит подполковник. С Лешей Сайкиным, нелепо погибшим под колесами, мы были знакомы. И в газетах писали. Правду говорят, что наш город — большая деревня. Все друг друга знают. А случа…
— Семь лет и три месяца. Может, еще с недельку. Потом — дело швах. Не помилуют тебя. Верно пугаю: избавляйся от финтифлюхи.
У Арнольдыча срывалось шоу звезды местного значения. Звезда сверкала «под фанеру», основную нагрузку тащил знойный кордебалет, гей-мансы-перформансы, трудяга-осветитель и спец-прибамбасы — а перед са…
Бедная Ланочка. Она тоже ничего не поняла. Посочувствовала. Сказала: со всяким бывает. Сказала: в нашем возрасте… Я кивал, притворяясь смущенным,
— Старичок, ты шутишь? Тебе оно до фени, а мне — в коллекцию. Ладно, полторы сотни даю. Идет?
На крыльце загорается свет, в дверном проеме возникает шкаф с головой — надо полагать, Вася. Классический. В руке — сучковатое орудие насилия.
— Вы… это… если хотите!.. Ментам меня сдайте! Я сам! Я сознаюсь! Хотите?! Я…
Вахтер с любопытством, но без тени усмешки (за что ему большое спасибо!) наблюдает за происходящим. Наверное, со стороны, копаясь по карманам, я был похож на полного психа. Или чесоточного. Протягива…
Когда Наташка наконец скисла, я обнаружил, что кручу в пальцах нож. Столовый. С прожженной ручкой из пластмассы. Очень даже недурственно кручу. Для такого колчерука, как я, разумеется. Лезвие подмигн…
Пару мелких неточностей исправил. Возле каждой правки вывел на полях: «Исправленному верить» — и подпись. Еще одна подпись — в конце, после «С моих слов записано верно».
ВАЛЕРИЙ (прикуривая очередную сигарету ). Что ж со мной разговорились? Глянулся?
Я., женатого, беспартийного, без определенного места работы.
— Да не алкаш я! Врачей надо… тут мужику плохо…
Скажите, пожалуйста, из какого подвала, склепа, бездны берется восторг очищенья, острый припадок духовности, когда мы глядим на насильственную смерть? Хороший парень наконец добрался до плохого. Шпаг…
Знакомый кабинет. Зато сам подполковник Качка, друг-собутыльник, сегодня незнакомый. Вроде как заново ко мне присматривается. Сидит, сигарету в пальцах крутит. Но прикуривать не спешит. Молчит. Я тож…
— Не ходил, вижу. А зря, хороший. И креста на могилке нету, небось. Машинально киваю. Креста нет. Моя бабушка была убежденной атеисткой.
— Мусарня уже здесь! Врачей вызывай, гражданочка! — рявкает старлей.
Во рту пересохло. Следуя примеру Качки, спрашиваю себе еще пива.
— Что ж, поздравляю, — встал из-за стола подполковник, давая понять: аудиенция окончена. — Больше у меня к вам вопросов нет.
Плавно, притворяясь арфой, вступает гитара. Спустя несколько аккордов, слегка гнусаво, гобой начинает тему. Почти сразу плач гобоя подхватывается стихшей было гитарой: сухая, нервная, сейчас она звуч…
ВАЛЕРИЙ. Ясновидец хренов! Нет, ты у меня примешь подарочек!.. никуда не денешься, гад…
Вот и все. Погулял на свободе — хватит. Рано пташечка запела. Воришка, еще не веря своему счастью, медленно пятится к выходу. На страшном, загримированном лице его, сквозь клоунский оскал, робко прос…
ВАЛЕРИЙ (заводясь ). А толку? Ну, закончила. Ну, сидишь редактором за гроши. Великая победа!
— парик. Кто б посоветовал ей не замыкать «стрелочки» у глаз? Да еще карандашом?! В сочетании с густо-коричневыми тенями «очки» смотрятся развратно.
Валерий Яковлевич, милый друг, пожалте в психушку.
ВАЛЕРИЙ. Вы разочарованы? Ждали другого? Рассчитывали на антиквариат?
— стул-инвалид, хромой столик с горкой тарелок и двумя стаканами-«гранчаками». Окно забрано витой решеткой, на подоконнике — пепельница с окурками
Как я люблю эти разговоры. А вы еще не едете? Еще не уехали? А почему? Ой, вы не понимаете своего счастья! Особенно тягостны встречи с малознакомыми людьми. Когда круг общих интересов с гулькин нос, …
— И швец, и жнец… — Матвей Андреевич излучает здоровый скепсис. — Работаете где?
— Позвоните домой. Пусть жена приедет, привезет ваши документы.
Мне страшно. Я жду. Я очень опасен, когда мне страшно.
Честно пытаюсь. В голове прокручивается калейдоскоп лиц. Примеряю их, словно маски, к фотографии. Маски… грим… лицо — клоунский типаж, кровь на щеке, надорванное ухо…
Тщательно поставленную пляску. Сколько ж на нее репетиций угробили?..
Это, наверное, потому, что Залесский рано облысел.
КОЖЕМЯКА. Я уже подал в суд на папину вторую жену. Верней, мама подала. От моего имени. Пусть отстегнут, с квартиры. Теперь вы. Ценная штука, да? Раз оставил?! Кстати, за какую-такую услугу?..
— …еще было. Двое наркоманов прохожего зарезали. Опять — единственный свидетель. Но там у него чистое алиби. Нарков через день взяли, они признались… Ну вот скажите: разве может такое с нормальным че…
Впервые увидел, как цыганки бледнеют. Щеки пеплом засыпало. Лоб — в синеву. Под левым глазом жилка ударила пульсом. Чуть ребенка в реку не швырнула. И бочком, бочком от меня.
В пятый ряд, к третьему месту. От прохода — направо.
Будто финальный прожектор в конце спектакля.
ГОЛОС (устало ). Не кипятись. Мне твоя финтифлюха без надобности. Сам решай, сам ищи. Я тебе и так уже больше нужного сказал.
— Хочешь дать мне в рожу? — спросил громила. — Давай.
Валерий сидит в зале, глядя, как от боковой лестницы к нему идет Лапочка. Маленькая женщина на ходу расстегивает корсаж: она не успела переодеться в обыденную одежду. Поравнявшись с Валерием, женщина…
— Погодите! Вы сказали: с конфискацией? Это как?
— Как — откуда? Из пьесы. Я Шекспира читал… в театре видел…
Валерий встает. Где-то, видимо на улице, звучат два выстрела. Скорее всего, мальчишки балуются петардами. Эхо отдаляется, убегая на другой конец города — пыльных «карманов» сцены, где хранятся отживш…
— Ты просто Аркашу терпеть не можешь, Лапочка. И весь тебе психоанализ.
— Сказал же: не обязан. Угомонись, Валерий Яковлич. Бог троицу любит. Наливай по третьей, да будем думать, как твоей беде помочь. Тут без пол-литры никак…
— Две бутылки «Холодного Яра». Да, пол-литровые… Нет, не эти. Не квадратные. Производства «Ко— сари», круглые. Что еще? У вас вроде все. Хлеб ведь в другом отделе?
Мельком сочувствую Васе. И долго, подробно сочувствую себе. Юморок прорезался… Висельный.
Хватаюсь за соломинку. Клин клином, так сказать. Иначе остается одно.
— Верь-не-верь, а ноги уноси. Отказаться надо было. От наследства. Жаль, нотариус о таком предупреждать не обязан. Чего уж теперь…
ВАЛЕРИЙ. Сейчас я вызову нотариуса. Он все оформит.
— А я — «Славутич». Светочка! Еще чипсы с беконом и пару бутербродов с балычком!
— С тобой когда-нибудь можно поговорить серьезно?!
Денис уже дрыхнул, а вот мы долго не могли уснуть. Лежали в постели, я Наташке излагал свои похождения, красочно, в лицах, расплескивая остатки испуга, переплавляя их в смех, в пустячную клоунаду, а …
Или закричу из зала, вскипев овацией: «Режиссера! Режиссера на сцену!»
— Спасибо, Юрок, — мы со звездой уже третий день на «ты». — Извини, не срастется. Я по натуре домосед. Не потяну.
В звучании квартета виолончелистов нарастает жесткость. Единственный прожектор мигает все чаще. Рядом с ним, на стальном тросике, с потолка спускается шар, обклеенный осколками зеркала. Шар крутится,…
Левое ухо у него надорвано, торчит хрящом. Глаза мутные, лицо, как и руки, вдрызг испачкано кровью. В мертвенном свете фонаря оно кажется неживым, будто в меня вцепился покойник. Или клоун в гриме. Ц…
Вопрос догоняет меня у дверей квартиры. Роняю ключи. Сердясь на собственную пугливость, сажусь на корточки. Начинаю выковыривать ключи из щели между ступенями.
ВАЛЕРИЙ (со странными интонациями. Кажется, у него болит горло ). Нет. Не ценная. Вот, смотрите сами.
— тут, в зале. В партере. С программкой и биноклем. А на сцене — шут гороховый. Это он хотел Глебыча — «розочкой». «Миллион, миллион, миллион алых роз…» Подавись своим «браво», Скоморох гадский! — у …
Лапочка расстегивает ему брючный ремень. Не мешая ей продолжать, Валерий сперва молчит, а затем целиком вынимает ремень из петель. Держит в руках.
КОЖЕМЯКА (с подозрением ). Нннн… Н-ннеее-ее… Небось, заломите? ВАЛЕРИЙ (делаясь убийственно обаятельным). Обижаете, мальчик. Червонец вас устроит?
— Хозяева! Человеку плохо! «Скорую» вызовите! Эй, хозяева!..
ВАЛЕРИЙ. Да ладно! Пишет она… Ах, Наташенька, вот наброски Остапа Ибрагимовича «Как я бросил пить и стал депутатом!». Сделайте из них приличный мемуарчик к восьмому января! Творческий работник!
— Ты что творишь?! — шипит в ухо Наталья. — Догони его! Полторы сотни… Лови момент, тютя!
— Вот, ознакомьтесь. — Беру пачку листков, распечатанных на «лазерке». Следом вручается зеленый маркер. — В случае расхождений — правьте.
Паузы между словами — словно человеку катастрофически не хватает воздуха. Голос ломается, «пускает петуха». От волнения? От страха? Чушь! Чего ему меня бояться?!
Блестит нож, вертясь в пальцах Валерия. Очень громко: «Ай-яй-яй, убили негра…»
— Сделайте милость! Нет, мне действительно интересно… Куда вы столько льете?! Ну хорошо, хорошо, это мне на два раза будет. Изольда, передайте, пожалуйста, шоколад…
ВАЛЕРИЙ (скидывает рюкзак к ногам, долго хохочет ). Я что, держу? Держу?! Я?!
По лицу подполковника видно, что ничего ему не ясно, кроме смутных подозрений на мой счет. Язык мой — враг мой! Молчал бы в тряпочку… К счастью, объявляется «Скорая». Раненого в наручниках грузят на …
Ступеньки мышами пискнули под ногами. Пройдя в зал, я безошибочно нашел
С «сервировкой стола» вахтер управился быстро. Наработанным жестом, не без гусарской лихости, откупорил первую бутылку. Плеснул в оба стакана. Руки у деда при этом едва заметно дрожали.
Сейчас, став серьезным, дед страшно походил на престарелого орла. Сел на вершину Кавказа, нахохлился, вертит головой, пристально изучая барана внизу. Узкое лицо в морщинах, нос крючком, острый блеск …
— Обождите, пожалуйста. Я сообщу матушке.
— Простите, Матвей Андреевич… Тут написано: «Услышав подряд три выстрела»…
В проницательности Глебычу не откажешь. Мог бы по совместительству в Шерлоки Холмсы податься. На полставки.
— Что вам угодно? Только быстро, я скоро опять уйду.
Звонок глухо брызнул трелью. «Лерка, открой! — крикнула Наташка. — Это, наверное, Денис!..» Сунув ноги в шлепанцы, я поплелся в коридор. Втайне радуясь: сын редко приходил домой к ужину, предпочитая …
Чертов фонарь! Прямо в глаз светит. И жужжит. А мы тебя, красивого, сейчас прижучим… Жаль, ни одного камня рядом нет. Нарочно попрятались. Борются за чистоту улиц. Ничего, вот, вместо камня сойдет. Н…
А еще я помню лучший катарсис своей жизни.
А чувство ущербности катарсиса я запомнил, наверное, на всю жизнь.
Вперед, Валерий свет Яковлевич! Вот он, твой счастливый случай: подмигивает желтым глазом, скалится ободряюще. Давай же, пользуйся! Что ж не радуешься, не спешишь ударить по рукам, не бежишь за нотар…
— Вы весьма остроумны, Валерий Яковлевич. И наблюдательны. По рюмочке? Откуда он извлек бутылку? Загадка. Я пригляделся. Рот наполнился слюной, как у собачки Павлова. «Юбилейный», выдержка и цена при…
— Ну, теперь и тары-бары развести можно, — довольно крякает дед, распечатывая пачку сигарет. Двигает ближе пепельницу. — Покажь финтифлюху, Валерий Яковлич. Не боись, давай.
Листаю сборник стихов какого-то Вершинина.
Откуда-то я точно знаю, что шарик лежит во внутреннем кармане пиджака Правом. Костюмы я ненавижу смертно, натерпелся от них, но к гадюке Епифании вырядился павлином: галстук, булавка с камешком, новы…
Память рассмеялась: «Помнишь?» Я улыбнулся в ответ. В театральном ставили «Дом, который построил Свифт». Меня, намекнув о пользе фехтовального прошлого, взяли на «проходняк». Роль Черного констебля. …
— Может, и послушаешь, — вахтер извлекает из кармана клетчатый платок. Начинает увлеченно сморкаться, первым отводя взгляд. Впрочем, это скорее уловка: вон, снова зыркнул в мой адрес. — А я, может, и…
— Располагайся, Валерий Яковлич. Я грудиночку нарежу… хлебушек…
Я прикусил язык. Когда меня «несет», важно вовремя остановиться. Про «немного пиротехника» следователю знать не обязательно. — Во избежание лишних вопросов.
— Мной. Ищете фамильное сходство? Не надейтесь, я пошел в мамочку. Любимый папаша бросил нас, семь лет назад. Я, как принято говорить, сын от первого брака. Ошибка молодости.
— Вы б, Наташенька, еще Гомера вспомнили! Другое время, другой ритм жизни. И, тем не менее, возьмем, к примеру…
Надо идти. Смеяться, пить, как ни в чем не бывало. Надо жить дальше.
— Полагаю, вы правы. Пусть остается три выстрела. Я, скорее всего, ошибся.
— Да-да, Валерочка! Всех благ! Привет родственникам!
Чего хочет женщина, хочет Бог. Выражаясь культурно, хрен отвертишься.
— Лерка, рехнулся? На кой черт ты дал маньяку наш адрес?!
ВАЛЕРИЙ (в мертвой тишине ). Хорошо. Пошлину пополам.
— Если он сразу полторушку предложил, значит, шарик больше стоит, — ухитряюсь наконец найти достойный ответ. — Надо к оценщику снести. Настоящую цену узнать…
— Вон, у забора, — для верности показываю рукой. Двое срываются с места. Мигом оказываются рядом с раненым.
— Танцуют. Идут по улице, и вдруг… Вы простите их, хорошо? Оставьте в покое. А я, со своей стороны…
Магазин оказался буквально в двух шагах. Предоставив полный ассортимент для страждущих душ. А также желудков. Кроме водки, я взял полкило грудинки, буханку «Бородинского», банку маринованных огурцов …
Про то, что «мужик» ранен и в наручниках, благоразумно умалчиваю.
Застоявшийся запах табака — крепкого, дешевого — шибал в ноздри.
— Ладно. Будем, хороший, яйцом выкатывать. Вот квитанция, с вас двенадцать пятьдесят.
— Здравствуйте, Валерочка! Как мама? Дедушка? Пишут?
— Какой-то молодой человек, — басом гудит охранник.
Это был лучший выпад в моей жизни. Костик опоздал на треть такта. Не поднявшись до уровня лица, кончик моей бутафорской сабли вошел ему между пуговицами мундира, скользнул впритирку к корпусу — и, пр…
Усталый, немолодой человек, вне славы и мишуры.
Хлопают дверцы, становится шумно. Старлей наконец расслабляется, достает пачку сигарет. Подхожу.
Дождь за окном колдует: тополиный пух — в грязь.
В правом кресле, ближе к залу: Кожемяка-младший.
Остро вспыхивает, захлебываясь, соло гитары, чуть позже — плачущий голос.
Тополиный пух между нами закручивается метелью.
Слабо киваю. Начистоту, значит, начистоту.
Эх, Глебыч! Твои бы слова — да Богу в уши!
— Да цыганва, м-мать их… Пацана одного на бабки поставить хотели. Набежали, с-саранча: дай, погадаю! Позолоти ручку! А пацан, блин, крутой…
Остается пожать плечами. Кто ж мог знать?! Сроду в ауры-шмауры, порчу-сглаз и прочих энерговампиров не верил. Дедушка, милый, ты-то откуда про Скомороха вынюхал?
— Та вы, товарышу сержант, спiзнылысь! Усе, гаплык…
Голос низкий, грудной. Прокуренный насквозь.
Не припомню я у Дениски таких приятелей. Хлюпики здесь не в чести. Денис дразнит их «чаморошными». Хотя я иногда предпочел бы в товарищи сыну парочку менее здоровых, но более читающих ребят.
Молодая цыганка встряхнула цветастое полено, спавшее у нее на руках. Полено зашлось было со сна пронзительным воплем — и смолкло. Зачмокало, засопело… Не захотело помогать маме крутить толстого фраер…
— Ты совершенно не занимаешься ребенком. Вчера от него пахло пивом. Вечерний моцион. Наташке надо скинуть напряжение дня. На самом деле Дениска не так уж плох. Учится нормально. Ходит на карате: я ря…
— …это как в музыке. Где сейчас симфонии? оратории? сюиты на полчаса-час?! А нету! Сплошь шлягеры-трехминутки. Даже для симфонистов композиция на десять минут — это уже много. И в джазе — аналогично.…
— Знал, конечно. Что за финтифлюха — мог и не ведать. Но вот что подращенная она — знал наверняка. Иначе б Скоморох ему завещанку не доверил…
— Да, вроде бы, нет. Фамилию не помню. Может, в лицо…
Качка кивает. Мы прекрасно друг друга поняли. Читаю дальше.
— Ну зачем вы бросили спичку, молодой человек? А если бы нас обожгло? «Молодой человек» на скамеечке ухмыляется. Впереди у парня не хватает зубов, и губы шершавые, обметанные лихорадкой, отчего улыбк…
Меня удивило странное обращение: на «ты» и одновременно — по имени-отчеству. Только потом сообразил, что не представлялся вахтеру. Очень интересно. Впрочем, нет, как раз ничего интересного. У Епифани…
— Нет, вены не хочу, — на полном серьезе сказала она. Распустила верх корсажной шнуровки, глубоко вздохнула. — Лежи в кровище… Противно. Эх, Лерик, клевый ты чувак! Простой, как правда. А наш педик м…
Краем глаза замечаю: покраснев от натуги, главарь на арьерсцене с усилием вырывает над головой бочку. Юрка Литвин, бывший морской пехотинец, похож сейчас на Верещагина из «Белого солнца пустыни». Ваш…
Действительно: «Шар-в-Шаре». Самый крупный, наружный — чуть больше шарика для пинг-понга. Сколько ж их тут, шаров этих? Четыре? Пять? Искусная резьба, фигурные отверстия в форме листьев, цветов, знач…
Конечно, не нравлюсь. Какой жене понравится, если муж пятый день не выходит из квартиры? Пустые бутылки «Холодного яра» и «Пшеничной». Пластиковые баклажки от пива. У меня больничный. Я сошел с ума. …
— …почерк, говорю, плавает. Студента-заочника ножом пырнул, кассиршу из «Познани» задушил. Утопление, тупые тяжелые предметы… Вроде вас: работник широкого профиля. — Сравнение подполковника вызывает …
И над жизнью-смертью, из психованного будущего самолетов и «Макдоналдсов», золотой спиралью захлебывается труба Арта Фармера.
— Тогда садитесь. Знаю я один чудный подвальчик… И от вас недалеко.
Ну и ладно. Ладно, Глебыч. Заберу я его. Может, ты и прав. Блин, нашло на меня. Сцена эта сволочная, глаза б не видели. Я — в зале. А рядом этот… Скоморох. Зритель, с билетом. Зрит. В самый корень зр…
— Куда нам, холостым! От прадеда фамилия досталась. Вот он настоящим греком был. А я… — вахтер как-то неопределенно шевелит пальцами и тянется к стакану. Экий темп взял, однако! — За тебя, Валерий Як…
Куды надо, туды и пру. Ну, зацепили тебя пряжкой. Ну, смолчи: бывает, мол.
— Ясно. Значит, так и запишем: «Постоянного места работы не имеет».
Кое-кто из танцоров падает, продолжая дергаться на полу. 1-й цыган — растерзанный, хромающий — не прекращая пляски, как заведенный, вырывается из общей массы. Падает на колени. Вздрагивая от навязанн…
И это куда большая правда, чем две предыдущие.
Не надо мне вашего катарсиса! Задавитесь! Не хочу — так! Не хочу-у-у!.. Хорошо, ментов на входе нет. Могли б остановить. Ровно иди, придурок, слышишь? Слышу. Ага, жетон. Остался-таки один. Теперь поп…
— Там у жены бабушка живет. Денег ей хотел занести. А тут этот тип… из кустов…
— Вы не поняли. Я имею в виду настоящие романы: на сорок, а то и на семьдесят авторских листов. Гюго, Голсуорси, Фейхтвангер… Дюма, наконец?! Где они? Наши, сегодняшние?! Сейчас роман — это максимум …
Педик — это был их режиссер. Аркашка — Дон Хуан, премьер-любовник на пенсии. Клевый чувак — я. Интересно, как она меня за глаза величает?
Яблоки-груши на прилавках вдруг показались восковыми. С вмятинами от пальцев нерадивого бутафора. Петрушка с укропом — ткань на проволочках. Абхазец в кепке — плохо загримированный статист. Галдеж — …
— Выходит, так, — тяжко вздыхает Глебыч и решительно разливает по стаканам остатки водки. Ставит пустую бутылку на пол, молча опрокидывает свою порцию в глотку, забыв пригласить меня. — Думаешь, поче…
Матвей Андреевич говорит без умолку. Беспокоится хрипами в моем голосе. Рекомендует горячее молоко пополам с боржоми. Еще добавить масло какао, и всю ангину… Поддакиваю, смеюсь, киваю. Поздравляю с н…
Вместо спичек рука нашарила теплый-теплый, почти горячий шарик. Резной. Вынув наследство, я поднес его к глазам. Так… Эту штуку я с собой на базар не брал. Она лежала дома, в вазочке. Эту штуку. Не б…
Вот с чем — с чем, а с последним утверждением спорить грех. Выпили без тоста. Будто за упокой. Я поискал глазами вилку, не нашел и полез в банку с огурцами рукой. Интересно, где маленькие да крепеньк…
Пиво набухло над краем бокала. Лихой картуз пены: набекрень. Мама моя родная, твой сын сошел с ума! Двадцать минут назад я чуть было не забил до смерти случайного цыгана… Я. Тихий, местами трусливый.…
— Скажите, гражданин… э-э-э… господин Смоляков. Были ли вы знакомы с гражданином Кожемякой Николаем Игоревичем?
— Знаете, Валерий Яковлевич, я и сам в недоумении: зачем вас сюда пригласил? Ну, пиво — это святое, — Качка кривит губы в плохой, болезненной усмешке. — Наверное, просто поделиться не с кем. Коллеги …
Что правда, то правда. Тянет. Аж дым идет. Хотя постарше меня лет на пять. А по виду не скажешь. Завивочка, подтяжечка. По сцене, как пацан, носится. Профессионал. Видел я, как он у балетного станка …
Гулянка распадалась. Где-то пили, смеялись, травили анекдоты, где-то спорили о постмодернизме; из-за двери, откуда являлась нагая фемина, томно стонали в ритме «кантри». Я направился обратно к гример…
— Слухай дальше, — старик морщится с досадой. Будто младенца учит не в ползунки ходить, а на горшок. — Ежели припозднишься, много крови на тебя ляжет. Попомни мое слово. Безнаказанным будешь…
— как же? опозориться в самый ответственный момент!.. — тайком вставляя ремень обратно в петли. Руки дрожали, полоса кожи делалась скользкой, живой, похожей на змею. Однажды я-зритель прочувствую кат…
Подполковник Качка в собственном соку. Чуяло сердце: неладно дело с баронской «Хондой». Вроде, все бумаги в порядке. И сама машина — не новье, но в очень приличном состоянии. Жена вокруг стоянки объе…
Полное, одутловатое лицо излучает сочувствие. Строитель по образованию, Абрам Залесский прирожденный «слухач» — не зная нотной грамоты, в молодости лабал джаз по кабакам. Король клавиш. Говорят, врем…
Метель за окном. Пух тополей. И я, счастливый, боясь лишний раз вздохнуть, смотрю из зала — пятый ряд, третье место! — как Не-Я, Тот-Кто-На-Сцене, звонит нотариусу. В ожидании последнего забавляет Ко…
Взгляд у подполковника генеральский. Насквозь. Во взгляде — лагеря без права переписки. Лет сто, не меньше.
Телефон у них старый, черный. Металл диска вытерт до блеска; трубка треснула, перевязана синей изолентой. И гудит, как иерихонская труба. В сей антиквариат хочется кричать до хрипоты: «Барышня! Барыш…
— Я… я пришел извиниться… и вернуть… Вернуть!
Мост через реку, выше Благовещенского базара. На тротуаре сидит безногий нищий, рядом женщина торгует шнурками и средством от насекомых. Дальше — лотки с игрушками, сигаретами, батарейками для бытово…
— Валера? Ты здесь? Тебя на входе спрашивают.
Ведьмам нонеча лафа. Всенародная любовь, выражаемая в обильном кредитовании благих дел. Вместо хибары на окраине — офис в центре, на втором этаже. Между прочим, рядом с налоговой инспекцией: так, вид…
Хотел огрызнуться, но раздумал. Лапочка чуть не плакала. За час с лишним я, садист и мироед, довел ее почти до истерики. И ничего не мог с собой поделать. У меня пропало чувство сцены. Зритель, зрите…
Дверь в каморку, обитая вытертым дерматином, была рядом с будкой. Внутри жилище деда полностью оправдывало ожидания: койка с быльцами из металла, тощий матрасик, одеяло в клеточку. Зеркало в шкафу тр…
Он провоцирует меня. На что? Или просто юношеская бравада, за которой скрывается растерянность? Злость остывает. Настроение мало-помалу приходит в норму. У Скомороха есть сын. От первого брака. Сын з…
— Вы простите их, Валерий Яковлевич, — сказал старичок, непонятно кого имея в виду. — Ладно?
Вот это зря. С женой, захотевшей выговориться, надо молчать. Как партизан. Как Аладдин в сказке. «И встретит тебя в подземелье женщина, ликом подобная матери твоей, крича „Сын! Сын мой!“ — но остерег…
Чувствую себя Алисой в Стране Великанов. Или Джеком-Потрошителем в Зазеркалье. Очень плохо я себя чувствую.
Мне вдруг представляется Глебыч, такой же старый, как сейчас, только выряженный в полосатый передник, — у подножия пирамиды Хеопса. В самый разгар новостройки. Кругом снуют рабы, но деду не до них. В…
— … а вам спасибо, Валерий Яковлевич! Это ведь вы предупредили: приглядитесь к молодцу. Я, грешным делом, решил, что вы просто засуетились. Но сказал, кому надо. Вы, дорогой мой, как в воду глядели!
— Не надо: к примеру! Роман умер! Они романом называют повести. Скоро рассказы назовут…
Думаю, патриотизмом здесь пахнет меньше всего.
Разбудил меня телефонный звонок. В половине десятого. Звонил щекастый подполковник Качка. Просил зайти, сверить и подписать свидетельские показания. Но уже не в привокзальное отделение, а на Совнарко…
НАТАЛЬЯ. Я! Я определилась! Я всегда знала, что хочу на филфак!
Рядом объявляется Наталья. Ее взгляд красноречивее любых слов: что ты мелешь? С ума сошел? Какая память, какое наследство? Продавай, дурак! Кто тебе еще за эту ерунду сто баксов отвалит?!
— Большое спасибо, Валерий Яковлевич. Вы нам очень помогли. Ну, бывайте здоровы. Если понадобится, мы вас еще вызовем, но, думаю, надобности такой не возникнет. До суда Скоморох, судя по диагнозу, не…
Уже в самом конце рассказа (Матвей Андреевич время от времени делал пометки на листе бумаги) нас прервал требовательный зуммер телефона. Подполковник снял трубку, что-то буркнул и затем долго слушал,…
— Ай, абрикосовый, Катя все знает, все ска…
— злее. Большая фальшь раздражает. Малая фальшь раздражает вдвойне — приходится вглядываться, ожидать, предчувствовать, как ждешь в анекдоте второго сапога, брошенного в стену пьяным соседом. Темнота…
— …йййй… Я — прямой родственник. Несовершеннолетний: восемнадцать мне стукнет в августе. И инвалид. Удостоверение показать? Или так поверите?
— Я. Тебе хорошо: шебуршишь по-тихому, бабки рубишь и насрать тебе на высокие чувства! А у меня, может быть, депрессия?! Я, может быть, завтра элениума наглотаюсь и сдохну. Сорок таблеток. И в горячу…
— Лодки?.. Нет. Он столкнул жертву с берега, это точно.
— Как думаете, это он сам и был? Скоморох? Тогда?! — с надеждой качнулся вперед Матвей Андреевич. Словно рассчитывал, что я ему отвечу. И фотографии предоставлю: Кожемяка грызет руку потерпевшего. — …
Видимо, все, что я думаю по этому поводу, написано аршинными буквами на моей физиономии. Поэтому подполковник вопросов больше не задает. Во избежание инфаркта. Ловко, словно карточный шулер, пускает …
В этот миг силы оставляют человека. Видно, все ушли на последний бросок. Хватка разжимается, я едва успеваю подхватить раненого под мышки. Тяжелый, зараза, хоть и росточку воробьиного.
— Это дарственная, Валерочка, — громила растворяется, под гул Вольдемарова баритона. — Все честь по чести, все заверено. Знаете платную автостоянку возле Политеха?
— Лерочка… Тебе звонили из «Досуга». Что сказать?
На лестничной площадке топтались двое громил. Кожаные куртки, шарфы из мохера. (По нонешней теплыни в таком «прикиде» упреешь в два счета. Но ничего не попишешь — форма одежды обязывает!) У обоих чер…
— Я так понимаю, «беленькая» разговору очень даже способствует? — интересуюсь в тон вахтеру. Мало ли, вдруг он портвейн предпочитает? Однако выясняется, что угадывать умеет не только «орел-в-фуражке»…
На заднем плане большое, четырехстворчатое окно. Две створки посередине открыты. За ними, на заднике, изображен пейзаж, возможный только с третьего этажа: ветви цветущей акации и часть улицы, полускр…
— Можно и так сказать, — получаю в ответ отеческий прищур. — У вас часок-другой найдется? Засядем где-нибудь, пивка возьмем?..
Когда я погружаюсь в темное нутро подъезда — Иона, проглоченный пятиэтажным китом, — молодой человек заходит следом. Курит, глядя, как я медленно поднимаюсь по лестнице. Спина напрягается под его взг…
Я даже не обиделся. Вспомнил миролюбие подполковника.
Тем не менее, Матвей Андреевич позвонил мне на следующей неделе.
— Ладно. Давай свою газету. Адрес там есть?
— Спокойно. Сейчас вернутся ребята, и идите себе на все четыре стороны.
— Ага, как же! Тогда б с меня не двенадцать пятьдесят пошлины слупили! Довод показался Наталье достаточно убедительным, и она потеряла к шарику всякий интерес. Явившийся из школы Денис повертел цацку…
— Был несовершеннолетний. Детки растут, знаете ли.