— Та вы, товарышу сержант, спiзнылысь! Усе, гаплык…
Он даже вздрогнул от неожиданности. Молчал, понимаешь, Валерий свет Яковлевич, молчал — и выдал.
— Знаешь, Ната… Я боюсь, что из этой страны скоро придется линять.
Свободной рукой рванул из кармана червонец. Последний. Чуть не рассыпал мелочь.
Я постепенно остываю, и мне становится стыдно за мальчишескую вспышку. Но, как ни странно, Матвей Андреевич, похоже, совсем не обиделся. Наоборот: расцвел, заулыбался.
Валерий смеется и начинает бить цыгана ногами. Один за другим гаснут «пистолеты». Остается один: густо-красный.