— Вы странный человек, Валерий Яковлевич. Как обычно. Имущество отчуждается в пользу государства.
Пропускаю «шалаву» мимо ушей. Настя — очень приличная девочка. И вообще, это Денискино дело.
ВАЛЕРИЙ (со странной интонацией, хрипло ). Чтоб мучили. Чтоб пытали: с любовью. Шар-в-шаре…
Перечитываю в шестой раз. Нравится. К черту. На вилы. Голых. Битых, Скоморох, слышишь?! На вилы.
А у меня в голове, влетев с изрядным опозданием, бьется одно-единственное слово: «Свидетель! Свидетель!» Ф-фух, гора с плеч… Наверное, со стороны я выгляжу полным идиотом: стою, не зная, куда девать испачканные в крови руки, глупо улыбаюсь всем сразу и одновременно — никому. Самому себе.
Ремень сворачивается в петлю. Остро блестит пряжка из металла. В гитаре появляется нерв.