Все цитаты из книги «Зима тревоги нашей»
— Меня вдруг ошеломила мысль — как мало мы знаем о других. Даже под ложечкой засосало. Помню, в детстве, на Рождество, надо бы веселиться, а у меня «съешь перца».
— Давай лучше дурачиться, — сказала она. — Не надо так говорить в Страстную пятницу, это нехорошо. Я тебя очень люблю.
Эта суббота была не похожа на другие. Может быть, в каждом дне есть что-то свое. Но это был совсем особенный день. Мне слышался ровный бесцветный шепоток тетушки Деборы: «Сегодня Христос мертв. Это б…
Мне всегда не по себе в Страстную пятницу. Еще в детские годы у меня сжималось сердце, когда я думал — не о крестных муках, нет, но о нестерпимом одиночестве Распятого. И до сих пор я не освободился …
— Спасибо, что помогли мне. Такого столпотворения никогда еще не бывало. Впрочем, это понятно — на одних остатках картофельного салата не проживешь.
— Расскажите папе, что вы собираетесь делать.
— Ты точно живая аллегория, сын мой. Что-нибудь вроде: Юность, Война и Знание.
Первое июля. Этот день делит год пополам, как прямой пробор — волосы. Я знал, что для меня он станет пограничной вехой — вчера я был одним человеком, завтра буду совсем другим. Я сделал ряд ходов, ко…
— Давно ли я знаю Марулло. Кто здесь еще его знает. С какого времени он живет в Нью-Бэйтауне.
— Я тоже представить не могу, но тем не менее он ее дал.
Управляющий сидел у себя в конторе и проверял какие-то счета. Я приметил его, когда он записывал нас внизу, — лысоватый, не нуждающийся в ежедневном бритье. Взгляд у него был одновременно и бегающий …
— Будут работать все станции, — сказал он и кусочком ваты стал удалять усы, причем я с удивлением убедился, что у него полный набор косметики — тушь для ресниц, и кольдкрем, и губная помада.
— Сандвичами будете погашать, — сказал Морфи.
До чего же точный механизм — наш банк, под стать отцовскому хронометру! Ровно без пяти девять со стороны Вязовой улицы показался мистер Бейкер. Гарри Роббит и Эдит Олден, вероятно, подстерегали его п…
Пришел Дэнни Тейлор. Я не хотел думать о нем свои грустные думы, но он взял и пришел. Тогда я вспомнил об одной уловке, которой меня научил наш сержант, бывалый старый вояка. Уловка эта здорово помог…
Третьего июля, в воскресенье, дождь лил весь день, как и полагалось, и его жирные капли были какие-то особенно мокрые. Мы пробирались по шоссе в извивающемся, точно червяк, потоке машин, немножко важ…
На углу Главной улицы, у входа в игрушечный магазин Раппа ветер сорвал жестяной рекламный щиток и гнал его по мостовой с таким грохотом и звоном, как будто произошла автомобильная катастрофа.
Итен участливо поздоровался с престарелой миссис Ежизински и, стараясь подольше растянуть отпуск четверти фунта масла, даже одобрительно отозвался о погоде, но Марджи Янг-Хант не торопилась уходить, …
— Нет, родная. Теперь такое оружие несколько устарело.
То, что происходило со мной, можно сравнить с маневрами большого судна, которое тянут, подталкивают, вертят и так и сяк множество мелких буксиров. Послушное им и волнам, оно должно лечь на новый курс…
— Мы большей частью заказываем у Вэйландса.
— Это летом. Премии объявят четвертого июля, в День независимости.
К десяти часам все изменилось. Распахнулись широкие стеклянные двери банка, и людская речка потекла туда за деньгами, а потом завернула к Марулло и вынесла оттуда разные деликатесы, без которых Пасха…
Мы гуляли по берегу, как нам мечталось, сидели на песке, подбирали маленькие пестрые раковинки и, конечно, показывали их друг другу, дивились чудесам природы — морю, воздуху, свету, охлажденному вете…
— Это чревовещание. Помнишь, ты мне принес коробку «Пикса»?
— Я тут ни при чем. Такие уж они от природы. Есть, знаете, люди, у которых все из рук валится, а у Эллен и Аллена всегда были золотые руки.
— Метод самый что ни на есть простой. Все наоборот. Никогда не совершайте налета на банк, если вы в чем-нибудь уже замешаны и за что-нибудь привлекались. Никаких сообщников — все в одиночку, и никому…
Мэри была рассеянна. По-моему, ей хотелось домой — насладиться своим новым положением, увидеть, как женщины будут совсем по-другому смотреть на нее, услышать новые нотки в приветствиях знакомых на Гл…
Вошла Марджи Янг-Хант в свитере цвета сомон, вызывающе облегавшем бюст. Твидовая юбка любовно льнула к ее бедрам и подхватывала горделивый зад, но только в глазах Марджи, в ее карих близоруких глазах…
Итен разговаривал с каким-то моложавым брюнетом в модных брюках и шляпе с узкими полями. Лет под сорок, подтянутый, крепкий, деловито сосредоточенный. Он стоял, далеко перегнувшись через прилавок, сл…
— Ну а если, скажем, я решусь? Что вы имеете в виду?
— У тебя никогда не поймешь, что в шутку, а что всерьез.
«Зима тревоги нашей» — последний роман Стейнбека. Работая над ним в 1960 году, писатель изложил свою концепцию романа в письме Паскалю Ковичи: «…Роман — это крупное произведение художественной прозы,…
В уборной из-за неисправного вентиля все время подтекала вода. Марулло не спешил сменить вентиль: расход воды не контролировался, и ему было наплевать. Я прошел в передний угол лавки, где стояли стар…
— Шика-арно! Вот и разбогатеете, и давно пора! Если обещает, значит, сделает. Выставляйте кока-колу. Ради такого дня.
— В старики не в старики, но для бабочки ты стар.
— И то верно. Слыхали про ограбление Фладхэмтонского банка?
— Вы здесь уже были, — сказал я. — Вы откуда?
Нью-Бэйтаун — живописное местечко. Его обширная когда-то гавань защищена от резких северо-восточных ветров островом, который тянется параллельно суше. Сам городок раскинулся по берегам сети узких зал…
— Что за вздор, — сказала Мэри. — Вам достаточно пальцем шевельнуть, и у вас будет муж.
Марджи знала многих мужчин, и среди них были люди, угнетенные чувством вины, уязвленные в своем честолюбии или просто отчаявшиеся; оттого у нее постепенно выработалось чувство презрения к объекту, ка…
— Нет, не все. Ты умеешь привлечь покупателей. Они тебя любят.
— Их давали за дикость, за одичание. Не было на свете человека менее склонного к смертоубийству, чем я. Но на фронте меня втиснули в новый ящик. Время — каждая данная минута — требовало, чтобы я убив…
— Выборы назначены на седьмое июля. Вы думаете, все может раскрыться раньше?
— Никогда он к нам не заходил. Попроси у него прибавки, пока ему одиноко. Мистера Бейкера ведь он не навещает. Мне даже как-то не по себе стало.
— Вы говорите, порядочный? Ну, знаете, нашли благотворителя! Мой хозяин такой кремешок, только держись.
— Скажу, что ты моя радость, моя прелесть, огонек в тумане жизни.
— Виновен я! Таких скотов не сыщешь, брат, нигде.
— Привет, Марджи, — сказал он. — Итен, вы поразмыслили над моим предложением?
— Кофе приятно пахнет, верно? Я рада, что ты опять дурачишься. Хуже нет, когда ты в миноре. Нелепый это был разговор насчет богатства. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я несчастлива.
— Но откуда это во мне? Я к нему очень хорошо относился.
— Когда на тебя находит, ты бог знает что несешь. В перерыв придешь домой?
— Принесешь нам несколько коробок, а? Это те самые, где надо вырезать маску Микки-Мауса.
Я всегда представлял себе гадальные карты засаленными, пухлыми и мятыми, но эти были чистенькие и блестели, словно пластмассовые. Они были длинней и уже игральных карт, и в колоде их было гораздо бол…
— Нет! — сказала она. — Так нельзя. Вы что, шутите или вас и вправду затронуло?
Я было вознамерился разъяснить ему, в каком качестве я подвизаюсь на ниве коммерции, но Марджи предупредила меня.
Я не часто прибегал к методу майора Чарли, но в этот четверг, зная, что мне понадобится вся моя способность сосредоточиться, я проснулся, как только ночная тьма дала первую трещину, и по примеру майо…
— Еще бы. Ну, желаю удачи. — Я тихонько спустился с лестницы, облизывая на ходу губы. Аллен был прав. На душе у меня скребли-таки кошки.
— За конкурсное сочинение… там наприсылали со всей Америки… похвальный отзыв!
— Мне и жарко и холодно, я и полон и пуст… и я очень устал.
— И не говорите. Накануне Четвертого июля, да еще когда погода так хороша. А в довершение всего сам господь всемогущий тоже, изволите видеть, почувствовал потребность отдохнуть на свежем воздухе.
Мне всегда любопытно слушать, когда извлечение прибылей подают под филантропическим соусом. Если бы сорвать с позиции мистера Бейкера ее одежды — дальновидно благодетельное «все для общества», — она …
— Да, я об этом вспомнил, когда слушал радио. У вас тонкий нюх.
Она сошла вниз и вскоре вернулась с сандвичами, картонкой молока и двумя стаканами.
Стайка крохотных рыбешек метнулась вдоль берега.
— Как тебе сказать. Может быть. А это карканье меня приводит в бешенство.
Гарольд Люс — говорят, он в родстве с издателем журнала «Тайм», но ведь кто это говорит? Он сам. Угрюмый человек с репутацией умницы, основанной на его неумении связать два слова.
Странные, прозорливые минуты — первые ступеньки сна.
— Что ты такое сделала со своими волосами?
— Разве так не бывает, что вам приходится просиживать за работой целые вечера? Отчеты к первому числу и прочее тому подобное?
— Хотела бы я все-таки знать, в чем тут дело.
— Я, кстати, хотел спросить вас, начальник… я тут наводил порядок на полках и нашел револьвер, старый, заржавленный револьвер. Марулло его своим не признает, а уж я-то и подавно первый раз вижу. Что …
— Я уже отдохнул. — Он через плечо оглянулся на Мэри, стоявшую у двери в гостиную. — Трудно людям понять друг друга, — сказал он и на мгновение улыбнулся ей уже с порога.
— Я приглашал. Он хочет поговорить с тобой во дворе.
— Нет. Хочу видеть, какое у тебя будет лицо.
Аллен сидел у себя, на краю кровати, в одних трусиках. Его глаза… Я невольно представил себе мышь, загнанную в угол и готовую отбиваться от щетки.
— Что поделаешь… да. В погребе старого дома. Ящик виски, пустых бутылок только две, и склянка со снотворными таблетками. Я сам не рад обращаться к вам с такой просьбой, Ит. Он долго там пролежал, и ч…
— Нет, не отгадал, но моя новость ничуть не хуже. А скажу я тебе только тогда, когда ты умоешься, потому что такие вещи надо выслушивать чистеньким.
— Мне необходимо найти его. Вы не догадываетесь, где он может быть?
— Не было ли убийств или других развлечений в этом роде?
— В банке нельзя иначе. Один раз оплошал — кончено. Достаточно кому-нибудь шепнуть.
— Нет, не называла, и это тоже в ее пользу. Марджи никому не хочет вредить, хотя сама ото всех терпит. Она только говорила, что про одного человека я бы в жизни не поверила. «Да вы, — говорит, — посе…
— Мне, кстати, нужно повидать его. Очень нужно.
Он посмотрел на меня так, как я, должно быть, смотрел на Марджи, — точно в первый раз увидел.
— Я, кажется, понимаю, что он хочет сказать.
— Насчет подвоха вы правы, Итен. Эти документы в полном порядке, датированы, засвидетельствованы. Может, он вас ненавидел? Может, подвох в том и состоит, чтобы растлить вас морально?
А после — тихая упорная борьба из-за посуды.
— Я думаю, что он решил подшутить надо мной. Он дал мне вот это. — Я вынул два листка линованной бумаги из внутреннего кармана пиджака, куда положил их несколько недель назад, зная, что именно при та…
— Девичья фамилия у нее русская, она с Аляски.
Он вздохнул — вздохнул осторожно, точно боясь потревожить что-то в горле.
— Я еле удержался, чтобы не дать ему пинка в зад.
— Что вы, миссис Янг-Хант, побойтесь Бога. Я тогда еще под стол пешком ходил. Это просто анекдот. Так вот является раз к нему аппетитная такая дамочка, хоть из краснокожих, но аппетитная, является и …
— Вы блудить не умеете, даже если бы захотели.
— А мне ничего не стыдно. Я ведь тебя предупреждал.
— Он вроде меня. Я умею обращаться с разным жульем. Такая у меня работа. А порядочный человек портит мне всю механику, и я заношусь невесть куда. Вот так и с ним. Один только человек не пробовал его …
— Пора спать. На улице дождик. Тебе непременно надо уходить?
— Ты связываешь эти два события? Марджи поднялась ни свет ни заря, а Марулло принес гостинец детям.
— От вас я этого не ожидал, Итен. Если вы хотите чего-то добиться, прежде всего сумейте быть хозяином в собственном доме. Можете повременить с новой мебелью еще немного.
— Благодарю вас. А я понимаю ваши. Что можно похоронить, того будто и не было?
Большинство магазинов у нас в городе открывалось в половине десятого. Но Марулло, стараясь урвать хоть на грош побольше, заставлял меня делать фальстарт получасом раньше. От этого, пожалуй, надо буде…
— Довольно мрачные картинки, — сказал я. — Они и обозначают то, что на них изображено?
— Очень приятно познакомиться, — приветливо сказала Мэри.
— Комплименты хороши, когда они от всего сердца.
— Вам известно, хотя бы приблизительно, какое состояние у ее матери?
— Ухожу, ромашка… Только позволь, я поднимусь на минуточку наверх и спущу шкуру с Аллена и Эллен?
— Мы чаще будем выезжать в свет, родная моя.
— Не думаю, чтобы из этого что-нибудь вышло.
— Не приставай к папе, ему нужно еще принять душ. Сорочку я приготовила, лежит на кровати.
— Риск во всем, Итен. Носить при себе такую большую сумму наличными — уже риск.
И вот сейчас на Нью-Бэйтаун накинута петля, и те, кто затягивает ее медленно и осторожно, — честные люди. Если им удастся затянуть петлю до конца, их назовут не жуликами, а умными дельцами. И если во…
— Будто ты не знаешь, что это бесполезно.
— Когда тебе говорят приятное, это только на пользу.
— Итен, не обижайтесь и положитесь на меня во всем. Сейчас я ничего не могу вам сказать. Но обещаю: если деньги у вас будут, вы не прогадаете. Я имею в виду нечто совершенно конкретное, хотя тут еще …
— Ты уже идешь? Да ведь у тебя еще целых полчаса. Вот и незачем было вставать так рано.
Я и про это рассказывал? Что именно? Надо же было. О Дэнни, отдай деньги обратно! Прошу тебя!
— Вздор, Марулло. Мало ли я знаю дельцов, которые и приветливы, и дружелюбны, и вообще достойные люди.
И, представьте себе, я проиграл, придется мне платить. Ступеньки скрипнули под ногами нашей знаменитости через тридцать пять минут после того, как мы попрощались с ним на ночь.
— Что ж, риск всегда есть. Когда режут пирог, хорошо тому, с чьей стороны он крошится.
— Видно, есть из-за чего стараться. Он вас не орешками угостил. Эта вещь не из дешевеньких. Даже с вашей монограммой — золотом.
— Хорошо, — сказал он. — Кружок. Мэри, вы и двое деток. Тема занятий: мужчины, их слабые стороны, их глупость и как всем этим пользоваться.
— Если ты продержишься, Дэнни, вот тебе и начало новой жизни. Не поступайся им. Вылечишься, вернешься обратно, а в гнездышке у тебя яичко.
Метла прочертила чуть заметный полукруг на тротуаре.
— Крышку с коробки срезают, потом надо приложить десять центов, и они пришлют такую штуку для чревовещания и как ею пользоваться. Только что передавали по радио.
— Эти деньги — ее наследство после брата, сэр.
— Стойте! Я ищу ключ. А вы пока нюхайте жимолость.
— Перестань богохульствовать. Пасха еще не кончилась.
— Если мне удастся выбрать время, я к вам зайду. О Тейлоре ничего не узнали?
— Может, я и псих. А, черт бы побрал этот замок! Его можно открыть чем угодно, только не ключом. — Он долго ворочал ключом в замке и пинал дверь ногами, пока она наконец не отворилась. Потом вытащил …
На этот раз скопилось много вопросов, в которых нужно было разобраться, и все они выскакивали наперебой, требуя внимания, точно школьники, выучившие урок. Но тут я услышал мерный стрекот мотора. Люге…
Что она там затеяла, эта миссис Марджи Янг-Хант? Колдует на манер своей бабки? Откуда Марулло все узнал? Вернее всего так: мистер Биггерс — миссис Янг-Хант, а миссис Янг-Хант — мистеру Марулло. Я вам…
— Вот, начальник. Избавьте меня от этой улики. Она мне покоя не дает.
— Не сомневаюсь, что вы желали добра своему другу.
— Все течет, все меняется, Итен. Все меняется. Я знаю, вы сильно обожглись. Но теперь совсем другие времена, другие возможности.
— Причастие тоже не кока-кола, родная моя.
— Грянет большая беда, и ее пронесет сквозь эту беду, а вы сгорите заживо.
— Он уехал отдыхать. Да, хотел бы я знать, каково ему сейчас.
Три года отличных успехов, а потом — исключение. Говорят, это убило его родителей, во всяком случае это почти убило самого Дэнни. Осталась лишь тень его — жалкий горемыка, полуночник-горемыка, выпраш…
— Век живи, век учись! — сказал я. — Ну, мне он, во всяком случае, ни к чему. Отдать его разве Стони? Скажу, что случайно наткнулся на него на полке за товаром — так оно, кстати, и было.
— Нельзя, глупышка. Пойдем лучше в кухню, я тебя умою.
— Я вас стала бояться. Раньше этого не было.
Я встал и почувствовал, что ноги у меня отяжелели, не подкашиваются, а просто отяжелели, и будто они не подо мной, а где-то далеко.
— Очень возможно. Даже наверное, — сказал Итен. — Какой сегодня денек! Лучше, кажется, и пожелать нельзя. Вы хотели зайти ко мне?
— Не знаю. Странно, что он до сих пор ни разу туда не съездил. Итальянцы такие горячие родственники.
— Не сердись, — сказала она. — Он еще найдет себя. Все наладится. Будь терпелив с ним.
— Не о вас речь, а о ней. Что ж, пойду варить свою бурду. А насчет карт я еще подумаю.
— Только если бы ее вынудили. Она сама так говорит. Только если бы пришлось в защиту… э-э… ее чести и доброго имени… Как ты думаешь, кто это?
— Сначала послушай, а потом будешь говорить. Вот ты вечно подшучиваешь насчет высоких брюнетов, а знаешь, что она мне нагадала? Никогда не догадаешься! Ну попробуй!
Когда придет пора посвятить моего сына в тайны жизни (которые ему, несомненно, известны), не забыть бы проинформировать его о том, что такое женская прическа. Вооружившись добрым словечком о ней, он …
— Я всегда все путаю, Итен. Ты что, не знаешь меня?
Дэнни был совсем плох — лицо изможденное, какое-то синее со свинцовым отливом. Меня чуть не стошнило так дурно пахло в этой грязной комнате, где под грязным одеялом лежал давно не мывшийся человек. Г…
— С чего это он? Никогда с ним раньше этого не бывало.
Голос не стал тише, но в нем появились вкрадчивые нотки.
— Цветная капуста продается на вес. Швыряешь деньги в мусорный ящик. Я знаю одного умного грека у него, может, двадцать ресторанов. Так вот, он говорит: «Весь секрет в том, чтобы почаще заглядывать в…
— Так вот. Я решил предпринять кое-что. Мне нужно тысячу долларов.
— Пожалуй, дайте банку. Пусть будет в запасе. А что, хорошие эти мясные консервы — «Ам-ам»?
— Ну, дай мне поволноваться немножко. Мне так лучше.
Итен толкнул дверь в гостиную, где Аллен выкрикивал какие-то искаженные до неузнаваемости слова, держа во рту маленькую трубочку вроде свистульки.
И как всегда, стоило мне только повести пальцем по извилине, и я почувствовал себя в его власти. В полдень он бывал розовый, а к вечеру темнел, наливался багряным румянцем, точно в него проникала стр…
— Ведь понедельник — Четвертое июля. Значит, целых два дня праздника?
Моя спящая дочка обеими руками держала волшебный камень, водила по нему пальцами, ласкала, как живое существо. Потом она прижала его к своей несформировавшейся груди, поднесла к щеке, пониже уха, по-…
— Итен, мистер Хартог подумает, что у нас с тобой бывают драки.
Говорят, накануне решающей битвы люди не могут уснуть. Со мной этого не было. Сон сморил меня быстро, крепко и основательно и так же легко отпустил в предрассветный час. Но на этот раз я не лежал, ра…
— Там, где сгорел дом? Где мы играли в прятки в погребе?
— Ах ты, господи! Видно, я очень многого не могу додумать. Между прочим, я забыл, вы, кажется, любите, чтоб и салат были майонез?
— Привет, мистер Хоули. Кофе очень вкусный.
Джой рассмеялся. Марджи ему нравилась. Время от времени, не слишком часто, он приглашал ее пообедать, а потом спал с ней. Но он ценил в ней и собеседницу, понимающую шутку.
— ОЛ 6-5888 — ОЛ 6-5888, звонить вечером просим. — И добавил, обращаясь к консервным банкам, но не глядя на них: — Если все честно и в открытую, никому вреда не будет.
Я прибавил еще одно заключительное правило: не жадничай. Не хватай слишком много и остерегайся крупных купюр. Шесть — десять тысяч, предпочтительно десятками и двадцатками, — вполне достаточно, и удо…
— По-моему, дело тут не в том, веришь или не веришь. Я, может быть, не верю в сверхчувственное восприятие, или в молнию, или в водородную бомбу, или даже в такие вещи, как фиалки или стая рыб, но я з…
Его зубы блеснули, как двойная нитка жемчуга.
— Да сама не знаю, потому что ярлычок с пакета отклеился.
— А потом оказалось, что это все было подстроено, — заметила Эллен.
— Тем лучше, потому что летом я тебя приставлю к делу.
Даме просто так по улице расхаживать не положено — в Нью-Бэйтауне по крайней мере. Дама должна куда-то направляться, иметь перед собой цель, пусть хоть самую пустяковую. Отмечая пунктиром шагов троту…
— Ну зачем же. Просто я ведь ничего не знаю о гаданьях и на чем они основаны. Как же я могу в это не верить? Я верю, что гадать можно, потому что я видел, как гадают.
Зайдя за прилавок, он отрезал четыре толстых куска ржаного хлеба и щедро намазал их маслом. Потом двинул вбок стеклянную дверцу холодильника и взял с одного блюда два ломтика плавленого швейцарского …
Яркие дни веяли уже теплым дыханием лета. На улицах появились приезжие — из тех, у кого нет детей и кто может рано начать свой летний отдых, не дожидаясь школьных каникул. Они ехали на машинах с приц…
— Он не велел говорить Марулло, не то Марулло подумает, будто я получаю больше.
— Я еще даже не умывалась, — сказала она. — Не могла понять, кто там тарахтит посудой в кухне.
— Ну, мне пора, — сказал он. — Хочу выехать на шоссе раньше, чем хлынет весь поток машин. — И он выбежал вон, едва не сбив с ног миссис Уиллоу, которая уже по второму разу ощупывала каждую дыню на ло…
— Да, конечно. Впрочем, я вспомнил все это не просто так, лишь бы поговорить. Сказать вам откровенно, мистер Бейкер, мне бы хотелось наверстать потерянное.
— А что тут плохого? Законом это не запрещено. Даже самые выдающиеся люди Америки…
— Я знаю, что она нежная, милая и в чем-то беспомощная.
В горку был вделан старинный медный замок, и в замке всегда торчал медный ключ.
— Да, мне именно этого хочется. Мэри, тебе разве не хочется, чтобы все смеялись?
И тут, покончив с обоями, вернулась Мэри. Мы сказали и проделали все, что положено по ритуалу, и медленно пошли домой.
Внутри лавки все как будто изменилось, все было новым для меня. Я видел то, чего никогда не замечал раньше, и не видел того, что меня всегда огорчало и раздражало. Ничего удивительного. Взглянешь на …
— Одинокум и одинорум, — как с амвона. — Один одиносик во славу одинутрии домине… ами-инь! — пропел он. И будто наяву услышал комментарий жены: «Перестань дурачиться, и кроме того, другим это может п…
— Ночничок? О-о!.. Погоди, обед не парадный, и сегодня понедельник. По-моему, Джорджа Брауна или Дориана, да, пожалуй, Дориана, это будет не парадно и в то же время достаточно парадно.
— Что ты выдумываешь, чучело? Конечно, вернусь. Я всегда возвращаюсь. Пойди ляг и усни. Самой же лучше будет.
— Я — тебя? Ни разу не замечал. Ты у меня всегда такая ласковая, милая женушка.
— Ну конечно. Долго ли? Звонок по телефону, только и всего.
— Польщен. Я вижу, ты принарядилась по случаю гостей…
Странно, почему это человеческий мозг вдруг затевает возню, игру в жмурки, в прятки, когда ему следовало бы засекать каждую мелочь, отыскивая проход в минном поле тайных замыслов и скрытых препятстви…
— Не совсем, но около того. Из Федерального бюро, говорит.
Эллен облокотилась на ручку кресла, в котором я сидел, и прислонилась худеньким плечиком к моему плечу. Провела розовым пальцем по моему рукаву, погладила волоски у запястья, так что мне даже щекотно…
— Пожалуй, верно. Честно говоря, Марджи, меня это встревожило. Я дорожу своим местом. Если что-нибудь стрясется с Альфио, я лишусь работы.
— Да то вроде получше, а то опять словно тает. Горе мне с ней.
— Я все время прислушиваюсь, как там дети?
В час затишья явился мистер Бейкер. Он долго разглядывал сыры и колбасы за стеклом холодильника, дожидаясь, когда уйдут два замешкавшихся покупателя, оба из породы нерешительных, таких, которые сами …
— Умница. Я тоже не понимаю. Хорошо, скажем так: в младенчестве, когда косточки у человека еще мягкие и податливые, меня уложили в маленький епископальный крестообразный ящичек, и там тело мое сформи…
— Смею вас уверить, я понимаю ваши чувства.
— Достань ломберный столик, Ит. Нужно много места.
— Ладно уж, ладно. Не будьте мелочным. Личный друг мистера Бейкера может позволить себе не торопясь выпить чашку кофе.
— У тебя правда глаза красные, — сказала Мэри.
— Ты даже не хочешь знать, сколько нужно?
— Достану. Мэри получила наследство после брата.
— И про брюнетов, конечно. Но если бы я умела читать в мужских сердцах, не было бы у меня в жизни таких промахов. Ox-ox-ox! И влопалась же я разочка два!
— Что ж, вам совсем не хочется повидать их?
— Да, для самозащиты. — Я сделал выпад витой дубинкой, как палашом.
— И все-таки это слишком долгий путь! Те, кто нам нужен, крупные дельцы с крупными капиталами, предпочитают путешествовать по воздуху.
Итен поднял шторы и снова открыл лавку, но торговля в эти часы шла вяло, — несколько картонок молока и кирпичиков хлеба ребятишкам, маленькая баранья отбивная и банка зеленого горошка мисс Борчер к у…
— Боже мой! Ну конечно, тысячи долларов как не бывало.
— Вы мне не верите, Марджи. Странное дело, когда говоришь правду, тебе никто не верит.
— Поместье Тейлоров. Нет, я им не поступлюсь. Я тоже дальновидный. — Он с нежностью посмотрел на бутылку.
— Не угодно ли пройти со мной в кладовую?
Днем в лавку не так валил народ, как с утра, но все-таки дела было много. Не знаю отчего, но между тремя и четырьмя часами всегда наступает затишье минут на двадцать или на полчаса. Потом идет новая …
Итен хотел было начать сердитую отповедь: ну конечно, где вам понять! Вы никогда ничего подобного не испытали… Но вместо этого он подровнял метлой кучку сигаретных окурков и оберток от жевательной ре…
— По-моему, нет. Подстриженный, при галстуке.
— Стареет, стареет. Ничего не поделаешь, где годы, там и болезни. Я ей передам, что вы о ней справлялись.
— Я не поклонник мертвых капиталов, Итен.
— Неужели ты не веришь, что я действительно хочу тебе добра?
— Речь идет не о каких-нибудь рискованных спекуляциях, Итен. Речь идет об абсолютно надежном помещении капитала. С этой тысячей она бы через год и мебель купила и еще бы тысяча у нее осталась.
— Будь спокойна, моя прелесть, моя красавица. И влетело же мне от мистера Бейкера за то, что я позволил тебе истратить тысячу долларов.
— А вдруг он захочет поговорить с тобой наедине? Деловым людям присутствие женщин только мешает.
— Раньше я так и делала. Да толку мало. Кого так легко заполучить, тот немного стоит. Держите, держите своего. А то как бы его не увели. — Она уже успела надеть пальто — она не из тех, что прощаются …
— Банк иначе не может, Итен. Вы сами это знаете.
— Ты говоришь ужасные вещи — и даже детям.
— Хорошо, но все-таки скорее домой, домой, домой. Тебя ждет сюрприз, сюрприз, сюрприз!
— Ты как пьяный. Будто и в самом деле выпил.
— И неудивительно. Ведь ты сама его выбирала. Неужели ребята спят и не чуют этих восхитительных запахов?
— Славная бабенка. Расхвалила мне вас — дальше некуда. Вот я и подумал… Моя фамилия Биггерс. Ваш город в моем участке. Я от «Б. Б. Д. и Д.».
— Не обманете! Вы хотите узнать, что я думаю о ваших подвигах.
— Дэнни, неужели тебе не хотелось бы избавиться от этого?
— Очень нужно! Просто подлизываюсь в расчете на прибавку.
Когда все было кончено, я, придавленный чувством вины, со страху признался в этом старенькому доктору Пилу, который подписывал свидетельство о смерти.
— Закон о детском труде. До шестнадцати лет даже специального разрешения нельзя получить. Что ж, ты хочешь, чтобы я нарушал закон?
— Я ждать не буду, мне спать хочется, — сказала она. Став на некий путь, моя Мэри, видимо, ушла по этому пути дальше меня. А я все еще терзался из-за кроликов. Может быть, это вполне естественно, ког…
Никто в мире не способен так блеснуть, как моя Мэри, когда надо принять гостей или отпраздновать какое-нибудь торжество. Она переливается всеми огнями, точно бриллиантами и не столько дает что-то пра…
Я захлопнул красивую голубую папку и отдал ему.
Я дошел до флагштока и остановился у памятника в честь героев войны. Там среди выбитых серебром имен уцелевших я прочел и свое имя: Капитан И.-А. Хоули, а ниже золотом были выбиты имена восемнадцати …
— Ну, все равно, заходите, когда сможете.
— Сео лео гиф хо плай онбирит авит эрест айр лэдтоу.
— Славный мальчуган! — повторил он запальчиво и, точно устыдившись своего порыва, поспешно вышел из лавки.
Лекция, предназначенная для Мэри-медуницы, засохла на корню. Новый Итен Аллен Хоули идет в ногу с национальными увлечениями и по мере возможности обращает их себе на пользу.
— Никогда не слышал, чтобы он так говорил.
А тем временем молодой человек деревянной походкой вышагивал по тротуару — раз, два, три, четыре шага.
Марджи не смотрела на меня, но я знал, что она чувствует растущее беспокойство Мэри и ждет указаний.
Вид у него сразу стал смущенный, извиняющийся, чуть ли не пристыженный.
— Я понимаю — бедная девочка. Вот бумажный мешок, Джо. Просто бросьте в него рыбку. Вы передайте дочке привет от меня, Джо.
— Не такой уж я ему близкий друг, чтобы это знать, начальник.
— Перестань кощунствовать. Марулло разрешит тебе закрыть лавку в одиннадцать?
— Скорей! — сказал я, запер обе двери и спустил зеленые шторы. — Говорите шепотом.
— Ну и погодка, — сказал он; его дождевик из прорезиненного шелка то вздувался пузырем, то облеплял ему колени. — Вы, говорят, были вчера у моего хозяина с визитом?
Этот день был не похож на другие дни, как собаки не похожи на кошек, а те и другие вместе — на хризантемы, или на морской прибой, или на скарлатину. Во многих штатах, в нашем-то во всяком случае, сущ…
— Том Уотсон говорит, дело чистое. Насчет закладных не знает. Думает, что нет. Вот документы. Подпишите там, где я отметил. Номера купюр переписаны. Вот заполненный чек. Поставьте только подпись. Про…
— Так рассейте ее заблуждение: ведь, если у вас не с чего будет начинать, вам ни о каких деньгах и думать не придется.
— Вы что-то увидели в картах, о чем не хотите говорить?
— Мало же вы их знаете, этих лавочников, а я знаю вдоль и поперек. Пять процентов он от вас примет и будет думать: а сколько вы прикарманили? И вполне естественно.
— Не думайте, что только вам трудно. Людям ведь и продукты приходится запасать.
— На судах, которые они обстреливали, их называли пиратами. А та римская солдатня называла казнь казнью.
— Это другое дело. Папа, списывать из книжки жульничество?
— Торопитесь, а то не миновать вам встречи с мозговым трестом.
— Охотно последую ее примеру, вот только сменюсь с дежурства.
— Никогда мне ничего нельзя, — хныкала Эллен.
— Не завидую я твоему будущему счастливому супругу, моя дорогая.
— Почему вы все-таки решили, что я вас искал?
— Ничего не понятно. Слушайте, Уолдер, что вы мнетесь? Я не такой уж дурак. У меня был разговор с Бейкером в банке. Вы стараетесь изловить моего хозяина, Марулло?
Мне тоже было спокойно и хорошо. Но моя Мэри обычно сразу ныряет в сон, а у меня его не было ни в одном глазу. Мне хотелось как следует насладиться своим хорошим самочувствием. Хотелось думать о конк…
— После такого сокрушительного завтрака о еде и думать не хочется.
— А зачем я вам рассказал? Что за драгоценности в этом футляре?
— Над тобой будут смеяться. Очень рада, что я с вами не иду.
Торговать бакалеей в канун Пасхи — это, как сказал бы мой августейший и невежественный сын, «мертвое дело». Но произошли два события, которые, во всяком случае, доказывали, что где-то глубоко-глубоко…
— Ходу, ходу! — крикнул я, и они смущенно улыбнулись, атакуя двери банка.
— Нет. Конечно, нет. Но я попрекаю тебя тем, что ты погряз в своих неудачах. Ведь если бы не твои старомодные, выспренные понятия, ты давно бы выкарабкался на поверхность. Над тобой все потешаются. Б…
— Думаешь, я сам этого не знаю? Еще как знаю, лучше вас всех. — Он потянулся за койку и достал оттуда бутылку «Старого лесничего», на две трети пустую. — Хочешь?
С Вязовой улицы я свернул на дорожку, вымощенную щебнем, но посредине дорожки остановился и окинул взглядом старый дом. Я смотрел на него с особым чувством. Мой дом. Не Мэри, не отцовский, не Старого…
— Казалось бы, вы совсем не… ну, в общем, вы с ней очень разные.
— Н-да, пожалуй, этот фасон не будет иметь успеха.
— Незачем тыкать мне в нос моим собственным крахом.
— Доброе утро, Итен. Вам сегодня без шланга не управиться. — Они вошли в банк.
— Всем известно, что детям необходим хороший отдых.
— Может быть, все дело в том, что карты заставляют сосредоточиться — психическая тренировка своего рода?
— Да, да! А бедная наша хромоножка Эллен. Правда, сердце у нее золотое, и личиком она недурна. Может, кто-нибудь и полюбит ее, а ногу ей ампутируют.
Большая пресса, как обычно, оценила роман отрицательно. «Рецензии на книгу обескуражили меня, — признавался писатель. — Они всегда действуют обескураживающе, даже положительные, но на этот раз они сл…
Я заглянул в кулек — разноцветная карамель в виде пасхальных яиц. У нас в лавке ее была целая стеклянная банка.
— Не взваливайте всю вину на себя. Только что из армии, опыта в делах ни малейшего. Не забывайте еще, что вы угодили домой в самый разгар депрессии, которую мы почему-то именовали спадом. Закаленные …
— Да, но… не меньше служит тот высокой воле, кто стоит и ждет.
— Ну как же! Пасха, День памяти павших, День независимости, День труда… да перед любым большим праздником. Если бы я решил ограбить банк, то непременно приурочил бы это к кануну большого праздника. Д…
— А-а, мурашки? Так если он опять мне встретится, сказать ему, что вы пошли домой?
Весной Аллен у нас вдруг затосковал и объявил себя атеистом в отместку Господу Богу и нам, родителям. Я посоветовал ему не хватать через край, потому что, став атеистом, он не сможет плевать через ле…
Когда я проснулся, моя сонливая старушка Мэри уже встала и ушла, а в кухне закипал кофе и жарился бекон. До меня доносился их аромат. И какой день для воскресения из мертвых! Весь зеленый, голубой, з…
— Входи, новый день! — Потом повернул ключ в дверях. — Прошу пожаловать, мир божий! — Обе зарешеченные створки настежь, и на них — крюки, чтобы не захлопнулись. И навстречу — утреннее солнце, нежно п…
В детстве я слышал, что давным-давно в старом доме Хоули жило привидение — дух одного из наших пуританско-пиратских предков, но, судя по отзывам, это было вполне порядочное привидение, ходило-бродило…
— Надеюсь, что не хотел. И другой раз не скажешь. Тебе должно быть стыдно перед двадцатью поколениями Хоули и Алленов. Они все были достойными людьми. Когда-нибудь, может, и ты таким будешь.
— Как же, дожидайся! Лежебоки несчастные. Давай разбудим их и выпорем.
Ни одна женщина в городе не заботилась так об отсутствии живота, о чистоте и гладкости кожи, белизне зубов, округлой линии подбородка. Львиную долю ее средств поглощал уход за ногтями и волосами, мас…
— Еще бы вам не знать. Мне и двух лет не понадобилось, чтобы прогореть почти дотла. Все продал, кроме дома, когда расплачивался с долгами.
Отличный номер, думал я, гвоздь программы для вечера в дамском клубе, да и где угодно. Так, верно, выглядела пифия — холодная, непроницаемая, загадочная. Сумей долго продержать людей в напряженном, т…
— Нашли время спрашивать! Я знаю обо всем этом с чужих слов. Сам был мальчишкой — не помню. Старые корабли насквозь пропитаны китовым жиром. Наверно, кто-нибудь из матросов бросил спичку. Шкипером бы…
— Пятьдесят два, и желудок у меня в самом деле больной.
— Кажется, подцепили вы меня на крючок. Боюсь, несдобровать мне. А нельзя ли получить сегодня полный список?
— Противно слушать, — сказала она. — Хочется хоть немного порадоваться, так где там, разве ты позволишь!
Я, конечно, люблю свою дочь, но она у нас чересчур уж смышленая, будто такой на свет родилась, смышленая и завистливая, но привязчивая. Всегда в ней зависть к брату, а бывает так, что и ко мне. Я счи…
Стейнбека в эти годы беспокоил упадок нравов в стране, отсутствие достойной цели. Свои мысли он выражал в письмах добрым знакомым. «Бедлам в Вашингтоне можно сравнить только с римским туалетом для ко…
Марджи и Мэри затянули обычную светскую литанию: «Что вы сделали со своими волосами?»… «Мне нравится»… «Это ваш цвет. Ни в коем случае не меняйте его»… — безобидные вымпелы женской опознавательной си…
— Нет, правда. Помнишь техасского миллиардера, который недавно умер? Он жил в гостиничном номере с одним чемоданчиком. Не оставил после себя ни завещания, ни наследников, но при жизни денег ему не хв…
Итен пришел домой с полной сумкой продуктов. Хорошо, когда вечер такой длинный! Он шел, приминая подошвами пышно разросшуюся траву газона. Войдя, он смачно поцеловал Мэри.
Мэри спала с улыбкой на губах, но, когда я тихонько лег рядом с ней, она шевельнулась, просыпаясь. Тоска где-то внутри по-прежнему терзала меня — холодная, сосущая тоска. Мэри повернулась на бок, при…
На почте было еще полутемно, пол только что натерли, и при входе висел плакатик: «Осторожно, не поскользнитесь».
— Можешь и шляпу посмотреть. В круглой кожаной коробке, на полке. Перо что-то желтеет.
— Но не снаружи. Это будет уж чересчур. Марджи говорит — может, нам лучше притвориться, будто мы ничего не знаем. Пусть он сам все расскажет.
Выйдя из уборной, я заметил, что наружная дверь чуть-чуть приоткрыта. Мне помнилось, войдя, я плотно затворил ее за собой. Я подошел поближе, но тут надо мной что-то зашуршало, и я поднял голову. Про…
Я помог Мэри отнести посуду в кухню. Она сияла по-прежнему.
Как же разбудить, не испугав? И вообще зачем будят лунатиков? Из страха, как бы они сами не причинили себе вреда? Но я не слыхал, чтобы в таком состоянии с ними что-нибудь случалось, а вот когда их б…
— Светлые волосы, — сказала она, — голубые глаза. Вам еще нет сорока?
— Желаете выслушать печальную повесть об упадке королевского рода?
— Вот как? А чем вы занимаетесь, мистер Хоули?
Мистер Бейкер до того пунктуален, что кажется, слышно, как он тикает, а уж в том, что внутри у него часовой механизм, я не сомневаюсь. Восемь пятьдесят шесть, восемь пятьдесят семь — вот он появился …
Наш семейный ручеек присоединился к другим ручьям и обменивался со всеми чинными приветствиями, а потом все эти ручьи в едином потоке стали вливаться в епископальную церковь св. Фомы.
— Вас на чем-нибудь подловили, начальник?
В это утро мне нечего было сказать моим войскам на полках. Я только поздоровался с ними и тут же скомандовал: «Вольно!» За несколько минут до девяти, при фартуке и метле, я уже подметал тротуар перед…
— То, что я скажу вам, должно остаться между нами.
— Ну, вы просто счастливая мать, — сказала Марджи. — Как вам удалось этого достигнуть?
— Ну ладно. Что вы там хотели мне сказать насчет торговли? Чего я такого не умею?
Потом включил лампочку для чтения на спинке моего большого кресла с продавленными пружинами.
— Погоди! Я не не верю, а не знаю. Это не одно и тоже. Я не знаю, что чему предшествует — гаданье правде или правда гаданью.
Я думаю, дело тут вот в чем: моя Мэри убеждена, что будет жить вечно, что ступит из этой жизни в другую так же легко и просто, как сейчас переходит от ночи к дню. Она верит в это подобно тому, как ды…
— Себя не помнит от гордости. Марджи так волновалась, что говорить не могла. У него будут брать интервью для газет… и телевидение, он выступит по телевидению! А телевизора у нас нет, и мы даже не смо…
— Судьба моя предсказана. Меня ждет богатство. Чего же еще надо?
— Да, но это надежные люди, почти все надежные.
— То есть ты хочешь знать, что тебе придется делать? Носить товар, расставлять его на полках, подметать пол, а может быть, если я увижу, что ты справляешься, — и с покупателями заниматься.
В холле я надел шляпу и, сам не знаю почему, вынул из слоновой ноги нарваловую трость Старого шкипера. Возле меня вдруг возникла Эллен.
— Репетирую, — сказал он, положив зеркало на стол.
Вошли покупатели, сразу человек семь-восемь.
— Вдруг кто-нибудь захочет еще что-то купить.
— В двадцатом он мог сюда приехать. В двадцать первом — едва ли.
Вступив в чуждый для меня, неизведанный мир, я просто не мог не думать. Вопросы накипали беспрестанно, настойчиво и требовательно. Новичок в этом мире, я становился в тупик даже перед тем, что для ст…
— Здравствуйте, Ит, — сказала Марджи. — Какой денек! Самый раз для пикника.
Итен вышел через кладовую в переулок и постучал в боковую дверь банка. Джой принял от него молоко и сандвичи.
— Знаю, но ведь речь пойдет о твоих деньгах.
Мэри вдруг опустила голову, будто читая молитву.
— О будущем. Разве вам в школе не говорят о таких вещах? Что будущее в ваших руках?
— Ни за что не догадаешься… Она возьмет детей на свое попечение, чтобы мы с тобой могли уехать.
Я принес ящик с томатной пастой, вскрыл его и начал выставлять хорошенькие баночки на почти порожнюю полку.
Я достал свою мелкокалиберную, всю жирную от смазки, нашел старые завалявшиеся патроны с дробью № 5, сел вечером на ступеньки заднего крыльца и, дождавшись, когда оба кролика оказались рядом, уложил …
— Мне тоже. Но могу еще преподать несколько истин.
— Спасибо. Напрасно беспокоились. Я бы сам.
Но если слух изменил под конец жизни Старому шкиперу, то о его памяти этого никак нельзя было сказать. Он мог без запинки назвать вам тоннаж и скорость любого судна, когда-либо выходившего из нью-бэй…
— Да, плохо, когда нет какой-нибудь одинокой пожилой родственницы. Но, может быть, ты что-нибудь придумаешь? Жаль, что нельзя их засолить или замариновать на время. Мэри, мадонна моя, ну постарайся п…
— А я как раз собирался заглянуть к вам, мистер Хоули, — сказал он.
— Мне нравится этот галстук, он под цвет твоих глаз.
Она тут же заснула. Она не слышала, как Эллен осторожно спустилась по лестнице, а я слышал. Я лежал и всматривался в красные пятнышки, плавающие в темноте. Но я не пошел за ней, так как услышал легко…
С двумя тяжелыми сумками в руках, полными праздничных закупок, было не до прогулки. Итен усталыми шагами прошел по Главной улице и свернул на свою Вязовую к старинному дому семьи Хоули.
— Слушайте, Ит, тут вас разыскивает какой-то тип в «крайслере», с шофером.
— Знаю я вашу повесть. Не умели отличить дебет от кредита в счетной книге. Пришлось в поте лица постигать премудрости двойной бухгалтерии. Но ведь постигли же в конце концов.
— Вечно ты сбиваешь меня с толку. Тебе есть чем гордиться: пилигримы-колонисты и шкиперы китобойных судов — и всё в одной семье.
Стони улыбнулся ласковой улыбкой крокодила и с крокодильей же непосредственностью.
— Да, знаю. Но все-таки очень жаль, что он с вами не посоветовался.
И вот не знаю, талисман ли связал ее со мной, с родом Хоули, или что другое.
Память плодит воспоминание за воспоминанием. Стоит начать с какой-нибудь одной детали, и все оживает, а дальше и пошло, точно кинолента, которую можно крутить как угодно — и вперед и назад.
Из-за двери с матовым стеклом выглянул мистер Бейкер.
— Откуда вы знали, в какую сторону я пойду?
Я быстро оделся и ушел, не дав ей времени наградить меня еще какими-нибудь полезными советами насчет моего здоровья и благополучия.
— Да! Как это ни прискорбно. И мне самому слышатся извиняющиеся нотки в моих словах. Надеюсь, впрочем, что это обман слуха.
— Мне казалось, ты сам захочешь надеть темный — по случаю прихода Марджи.
— У них, разумеется, были соответствующие полномочия.
— Дожидаться меня незачем, мое жемчужное зернышко. Розовый камешек? То есть талисман? Конечно, можно.
Короткие толстые руки вытянулись вперед и несколько раз подряд согнулись в локтях.
— Много ты смыслишь в интригах! Столкнешься с настоящей интригой вплотную — и то ничего не поймешь. Знал бы ты, что бедной Марджи приходится терпеть! У нас в городе есть мужчины, которые буквально не…
— Ну, будет, будет. Вот взбесился. Я же добра тебе хочу.
— Значит, вы все-таки советуете мне попытаться?
— Неужели тебе так уж нужны деньги, что ради них можно заниматься черной магией, шаманством, колдовством и прочими темными делишками?
Они обе взяли свои бокалы, пригубили и поставили на стол. Я допил до дна и опять пошел за флягой.
— Я предсказала вам удачу, и мое предсказание сбывается.
— Будто вам это неизвестно! Несчастная, жалкая захолустная колдунья. Садитесь здесь, у окна. Я включу ветерок, сама пойду и, как говорится, накину на себя что-нибудь легонькое, а потом поднесу вам вы…
Он впился в меня взглядом, точно надеялся выжать из меня что-то, какое-то лекарство.
— Знаю, Ит. Слушайте, что это говорят, будто вас прочат в мэры?
— Не чего, а что. Последний раз я слышал, что его грубо растоптали.
— Так с ним же ничего не поделаешь. Кажется, будет дождь, Ит. Вилли промокнет, а он этого терпеть не может.
Я влез в большую старинную ванну на ножках в виде львиных лап. В те времена размерами не стеснялись, делали так, чтобы можно было разлечься с комфортом. Я тер тело щеткой, смывая с себя бакалейную ла…
А иногда бывает и так, что нечто странное, нечто мерзкое высовывается над гладью этих вод, будто морская змея или какое-то чудище, возникающее из бездонных глубин.
— Здравствуй, мальчуган! Ты поспешил закрыться.
— Поди узнай. Наш отдел — это точный механизм. Нажали кнопку, а дальше уж само собой заработало, как стиральная машина.
— На кофейной гуще? Марджи Янг-Хант, вот она какая, всем дарит улыбки, красотой пленяя…
— А я вот стою и смотрю на свой дом. Умели строить в прежние времена.
— По-твоему, значит, все дети, которые помогают родителям, наполовину рабы, наполовину преступники? — Гнев Итена был неприкрытым и беспощадным, как любовь. Аллен отвел глаза.
— Я постараюсь узнать насчет закладных через Тома Уотсона. Черт возьми, Итен, очень все это не ко времени. Я сам хочу завтра уехать отдохнуть до вторника. А если Марулло и в самом деле жулик, вы може…
— У Мэри нет такого пристрастия, сэр. Откуда?
— Если ты поставишь кавычки и сделаешь сноску с указанием, кто автор, это только придаст твоей работе солидность и значительность. Пожалуй, половина американской литературы состоит из цитат или подбо…
Мэри была явно недовольна, что я нарушил рисунок застольной беседы. И отомстила мне, как могла.
— Ты и так разбиваешь мне сердце, Дэнни. Ты мне снился. Мы с тобой были как раньше — там, в вашей усадьбе. Помнишь?
— А то эта пакость захлопнется, когда не нужно. Понятно, после того, как открою сейф, Бейкер сам проверяет все замки. Смотрите же, не проболтайтесь Марулло о моих подозрениях. С такими клиентами шути…
— Поставьте на холод две бутылки кока-колы, идет? У меня от цифр во рту пересохло.
Но вернусь назад, к совету судей во тьме — там, видно, работают, не считаясь с временем. Иной раз кажется, будто человека подменили, и мы говорим: «Нет, он на такое не способен. Это не похоже на него…
— Кажется, я вас понимаю. Вы разжигаете в себе ненависть, чтобы взмахнуть мечом. А меч-то у вас картонный, Марджи.
В июне прорастает сладостное семя лета. «Куда мы поедем на Четвертое июля?.. Пора уж нам подумать, как мы проведем каникулы». Июнь — мать сокрытых возможностей и опасностей: храбро плывут утята, не в…
— Что верно, то верно, — сказал Стони. — Это уж такое дело.
— Что же мы будем делать? Что ты будешь делать?
— Сам не знаю — слыхал от кого-то. Может быть, миссис Бейкер говорила Мэри.
— Спасибо, ничего, — сказал он. — Я заходил минут пять назад, да услышал, что вы в уборной.
— Ну-у! — Его явно не воодушевляла эта перспектива.
— Я, пожалуй, и сам не понимаю. Черт бы побрал эти обертки. Почему не насыпать просто в сахарницу?
— Вас не было с нами. Вы только сидели за столом.
— Опять за свои дурачества? Нет, пусть они сами тебе расскажут.
— Не могла она сказать. Она не знает. Постарайтесь вспомнить, от кого вы слышали.
— Еще большой шрам на левом боку после удаления части ребра. Он болел плевритом, теперешних средств тогда не было, и ему вставляли дренажную трубку.
— Неужели это Аллен? Какой он большой стал! И Мэри-Эллен тоже. Так вытянулись, что их просто не узнаешь.
Я просто-напросто отвык от кровопролития. Привыкнуть человек может ко всему. К убийству, к ремеслу бальзамировщика и даже заплечных дел мастера. Привыкнешь — и дыба и клещи станут для тебя просто раб…