Все цитаты из книги «Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)»
— Вот видишь! Всего-навсего немножко энергии — и порядок! — поучал его Карлссон. — А теперь поставь кофе на огонь, возьми маленький красивый подносик, достань несколько булочек и можешь подметать, по…
Она поставила Малышу тарелку с кашей на кухонный столик, а Бимбо тоже положили немного каши в его плошку. Папа попрощался и ушел в свою контору. И тут выяснилось, что маме тоже надо пойти в город.
— Ну и молчи тогда! — распорядился Карлссон. — Попробуй только выдумать что-нибудь, чего нет в сказке! Я тогда с тобой не играю!
— Но ты этого не скажешь, — прервал его Карлссон. — Не трать на это время. Постарайся лучше услужить тому, кто из сил выбивался из-за тебя, пылесосил тебе уши и не знаю что еще…
— Да, а когда мы после вышли на улицу, одна из этих блох спросила другую: «Мы что — пойдем домой пешком или поедем на собаке?»
— Ты имеешь в виду «игру в мешок»? Когда подкладывают «мешок» в чужую постель? Теперь уже слишком поздно — ты, верно, не собираешься этим заниматься?
— Да, вот видишь, сама должна понимать, что двадцать пять эре — слишком мало.
А Бимбо лежал в корзиночке рядом с кроватью Малыша и спал. Малыш склонился над ним. Понюхал его. Погладил медленно маленькой шершавой рукой голову щенка.
— А у вас, фрёкен Бокк, нет женишка? — спросил он.
Но тут вдруг послышались сладчайшие звуки: жужжание моторчика. И секунду спустя в окно впорхнул Карлссон.
— О, милый господин Янссон, у нас воры, вы только подумайте! — заголосила фрёкен Бокк.
— Хейсан-хоппсан! — крикнул он. — Вы, понятно, раньше не имели чести знать меня?.. Меня зовут Карлссон, который живет на крыше… Ой, ой, Гунилла, не увлекайся тортом, оставь мне кусочек!
— Не забывай, что за этим столом сидят некоторые толстые личности, которым не мешает похудеть. Точнее, два человека, имен я называть не буду. Но это, конечно, не я и не этот маленький доходяга, — доб…
— Слава Богу, нет! — сказала она. — Да мне никого и не надо. Не все же такие взбалмошные, как Фрида.
— Ура, какой я молодец… ура, какой я умница… и в меру, в меру упитанный… ням-ням!..
Тогда Малыш сказал, что жалобные песни очень подходят дому, где все больны, и рассказал Карлссону про скарлатину, которой заразились его брат и сестра.
— Ха! — засмеялась Беттан. — Как это они могут сказать что-нибудь Карлссону, которого нигде не увидят?
— Да, так зовут этого щенка. Стаффан плакал целый день. Он придет за Бобби в семь часов.
Мама положила туда кулечек вчера вечером, а в нем лежал большой красивый персик, и этот персик тут же мелькнул в пухленькой ручонке Карлссона.
— Ешьте! — сказала она. — А я подожду и поем позднее. Потому что доктор сказал — мне необходимы тишина и покой во время еды.
Не думайте, что он не понимал, каких усилий это ему будет стоить. Будет колоссально трудно — Карлссон, порхающий над головой дяди Юлиуса, и фрёкен Бокк. Да, тут в самом деле необходимо кому-нибудь ос…
— Лекарство Карлссона, который живет на крыше, — чмок-чмок-вкуснятина! Возьми половину карамели, половину шоколада и смешай все хорошенько с крошками печенья. Давай-ка сделай его, и я сразу приму. Эт…
— А где живет твоя бабушка? — спросил Малыш.
— Ах, вот как, это ты! — воскликнул Малыш. — Тогда, я думаю, ты можешь тут же меня и спасти.
Для Карлссона он был готов сделать все, тем более что теперь им предстояло расставание.
— Шыстро в бкаф! — заорал он, прячась вместе с Рулле в шкафу.
Отшвырнув щетку и совок, фрёкен Бокк села за письменный стол, схватила лист бумаги и начала писать. Писала она долго и старательно.
— А откуда вы это знаете? Вы что-нибудь слыхали про меня?
— Да, а не то и булочек не поешь, — продолжал Малыш.
Опустившись на сундук с театральным хламом, она закрыла лицо руками. Так она сидела и плакала, плакала без конца. Малышу стало так жаль ее и так стыдно, словно он один был во всем виноват. Вдруг из с…
Ведь мама была сердита на Карлссона, который живет на крыше. Бесполезно было просить у нее разрешения пригласить Карлссона на праздник.
— И как это некоторые умеют скандалить по пустякам! — возмущался, пожимая плечами, Карлссон. — Я ведь ничего плохого ей не сделал.
— Но ты ведь только что съел столько булочек! — сказал Малыш.
— И честно отдал за них пять эре, — сказал он. — Я ведь не хочу, чтобы какая-нибудь торговка разорилась из-за меня, ведь я самый честный на свете.
— И вообще я могу спрятаться под зонтиком! — сказал он.
— Ха-ха! — сказал он. — Ну и веселую же штуку я придумал!
— Вот как! И это говоришь ты! Значит, по-твоему, надо умирать с голоду только потому, что тебе не довелось узнать всех теток на свете, которые, может, сидят себе и киснут где-нибудь в Тумбе или Тутар…
— Можешь передать Домокозлючке привет и сказать, чтоб они с ее дряхлым доктором не надеялись: никакая у нас не скарлатина. Мы с Беттан завтра утром возвращаемся домой.
До сих пор Карлссон только и делал, что смотрел на цыпленка, но тут он задумчиво посмотрел на дядю Юлиуса. Он долго стоял, глядя на него.
— Да, и рядом со мной на одной скамейке сидели две блохи.
Потому что так было каждый раз, когда Карлссон встречался с Малышом.
Малыш, Гунилла и Кристер не любили Кирре, этого воображалу.
Он сунул газету под нос Малышу, потом снова потянул ее к себе и с чувством поцеловал снимок, на котором он показывал стартовую кнопку.
— Ой, до чего же мне хорошо! — сказал Малыш.
Нашелся еще кое-кто, пожелавший пойти с ними. Когда дети переходили улицу, к Малышу пристал маленький черный пудель. Он обнюхал его коленку и дружелюбно тявкнул.
Они посыпали сахарным песком яблоки и ели их, сидя у очага, а за окном меж тем сгущались сумерки. «Как хорошо сидеть у огня», — думал Малыш, потому что погода становилась все холоднее. Заметно было, …
Ореховые скорлупки валялись на полу среди апельсиновых корок, и вишневых косточек, и колбасных шкурок, и клочков бумаги, и обгоревших спичек, и прочего подобного мусора, под которым не было видно пол…
Его голос дрожал, словно он вот-вот расплачется.
— Я ничего не думаю, потому что я знаю, — заверил его Малыш.
— Но ведь он от меня в восторге! — пытался напомнить Карлссон.
И все сказали ему: «Позволь нам поздравить». На подносе красовался торт с восемью свечками и лежали подарки.
— Да что с тобой, Малыш? — воскликнула Беттан.
— Интересно, как здесь на севере становятся такими ленивыми, как ты? — спросил он. — Раз чад все равно занят уборкой… Неужели так трудно сварить заодно еще и немножко кофе?
Он положил в рот одну тянучку и принялся ее жевать.
Тут ему в голову пришла счастливая мысль.
— Но раз ты такой жадный мальчишка, давай разделим все остальное по-братски. У тебя еще остались конфеты?
— Сколько мне лет? — удивился Карлссон. — Могу только сказать, что я мужчина в цвете лет.
— …раз нужно, то… — наконец вымолвил он. В домике Карлссона была всего одна комнатка. В этой комнатке стоял верстак, чтоб и строгать на нем, и есть, и ставить туда разные штучки-дрючки. И еще был там…
А посреди тучи пыли стоял Карлссон и самозабвенно чихал. Он чихал и чихал, а когда начихался вволю, почти вся куча пыли была сметена с пола.
— А посредине еще и Малыш! Не забывайте про него, пожалуйста, — сказала Беттан.
Малыш задумался. Теперь было самое время начать разговор. Ну и ну! Вот так штука! Что ему сказать?
— Это, верно, лисий яд, но тебе самой лучше знать, что ты состряпала, — ответил Карлссон. — Быстрее тащи сюда большой пожарный насос, в горле у меня загорелось.
Потом пришла мама из прачечной, и вся история с собакой кончилась очень печально. Она не поверила, что у Альберга нет дома, позвонила по телефону, прочитав номер на ошейнике, и рассказала, что ее сын…
— Вот гордая дева по небу летит… Гоп-гоп-тра-ля-ля! — крикнул он.
Малышу стало ее жалко, но он не знал, чем бы ее утешить.
— Я слышу звон колокольчика из космоса, — сказала она. — Как странно!
Тут в дверь и позвонили. Это явилась фрёкен Бокк. Малышу не позволили больше сидеть на коленях у мамы. Но все время, пока фрёкен Бокк находилась у них в доме, он вертелся рядом с маминым стулом, приж…
— Очень даже приятная вода, — сказал он. — Видишь, можно бесплатно принимать ножную ванну. Твоя мама не любит разве ножные ванны?
— Ну тогда, верно, нечего тебе и есть за ее здоровье, — сказал, расхохотавшись, Малыш.
Дома стояли вплотную друг к другу, и можно было переходить с одной крыши на другую. Здесь было столько разных затейливых выступов над чердачными окнами, сточных труб, уголков и углублений! Карлссон б…
— Имею честь поздравить тебя с днем рождения, — сказал он.
Но Маленькое привидение из Васастана убрать было невозможно. Оно парило, то поднимаясь, то опускаясь, а время от времени кувыркалось в воздухе. И даже когда оно кувыркалось, не смолкала монотонная пе…
— Не знаю, что скажет папа, — пробормотал он огорченно.
— Так представь себе, что я! — возмутился Карлссон, но потом немного стушевался и призадумался.
Сбросив на пол все, что было нагромождено на верстаке, он вытащил из-под диванчика разные до-сочки и чурки. Они оба, и Карлссон и Малыш, начали стучать молоточком, вколачивать гвозди, да так, что тол…
— Домокозлючка и я в одном ящике… ой, ой! Если на крайнем севере, в Норланде, еще не было землетрясения, то оно непременно будет, заруби себе на носу! Как тебе могла прийти в голову такая нелепица?
— Это чтобы ты не упал в обморок, — любезно объяснил Малышу Карлссон.
Но это неправда. Конечно, он самый обыкновенный. Ведь на свете так много семилетних голубоглазых курносых мальчишек с немытыми ушами и порванными на коленках штанами, так что Малыш, ясное дело, самый…
— А ты думаешь, легко? — вмешался Карлссон. — Вот я задам тебе простой вопрос, и сама увидишь. Вот послушай: ты перестала пить коньяк по утрам, да или нет?
— У тебя есть какие-нибудь лекарства? — спросил он нерешительно.
— Фалунская колбаса, когда является дорогой старый друг, которого не видели несколько месяцев!
— Неужели тебе хочется заболеть? — удивился Малыш.
Малыш начал читать статью. Он читал и плакал.
— Подавись ими, толстяк! — крикнул Филле, и оба приятеля опрометью помчались к двери, где уже никто их больше не задерживал.
— Ты ведь сам знаешь, есть три способа: ретировать, фигурить и филюрить. И я думаю все три использовать.
Малыш уселся на свое любимое место поближе к огню. Сидеть за кофейным столом после ужина, пожалуй, самое приятное дело за весь день. Можно поговорить с папой и мамой, и они тебя слушают, а ведь в дру…
— Да, да, — сказала она рассеянно, — тебе это будет очень интересно.
— Ну, ясное дело, шуток у меня много. Никогда не повторяю одну шутку два раза. Угадай, кто самый лучший в мире шутильщик?
— Это всего-навсего я, — сказал он. — А вы долго собираетесь сидеть в ванной, фрёкен Бокк?
— Мне кажется, идет снег, — сказал Карлссон. — Снег идет все сильнее и сильнее, — сказал он, снова подбрасывая подушку к потолку.
Видно, Карлссон что-то вспомнил, потому что вдруг заторопился.
— Как, разве у меня нет мусоропровода? — удивился Карлссон. — Да что ты об этом знаешь! Давай мети пол, а я покажу тебе самый лучший на свете мусоропровод.
Фрёкен Бокк ему не ответила. Она судорожно глотнула и поджала губы.
Он снова подпрыгнул в воде и еще сильнее забрызгал Малыша.
— Ну и что? Мало ли что ты выиграл! Что же, теперь мне нельзя съесть шоколадку? Где же справедливость? А ты просто-напросто гадкий мальчишка, хочешь сам съесть шоколад, а ведь жар-то у меня, а не у т…
О, как он раскаивался в том, что подарил Карлссону этот револьвер.
— Не ссорьтесь, пожалуйста, — попросила она. — Я не в силах это слышать.
Во всяком случае, по словам дяди Юлиуса, он жил в том же самом мире, что и его предки, и там ему было хорошо. Хотя лучшее из того, что эти дни подарили ему, разумеется, сказочная принцесса по имени Х…
— Привет, привет, Фрида, как поживаешь? Надеюсь, ты не свалилась со стула?
— Пожалуйста… Я ведь только предложил! Ведь на свете и других мальчишек хоть отбавляй!
Все-таки обед был невеселый, раз за столом столько пустых мест. Малыш тосковал без мамы и без папы, без Буссе и Беттан, ему не хватало их всех и именно в таком порядке — сначала мамы, а потом уже все…
— Может, и летающие шпионы тоже, — попробовала было угодливо поддакнуть ему фрёкен Бокк, но дяде Юлиусу это решительно не понравилось.
— Ну, отвечай же! — сказала мама, не получив ответа.
— Ночью я сплю как убитый, — говорил он, — и до обеда тоже. А вот после обеда я только лежу и ворочаюсь, а порой не могу заснуть даже и по вечерам.
— Так что извольте отворить! — крикнул Филле.
— Можно колоссально ретировать людей, поедая их булочки, — сказал Карлссон.
Дети стояли молча, со страхом глядя на Карлссона. Йоффа лаял и лаял.
Этого ему явно не следовало говорить, потому что фрёкен Бокк порывисто поднялась и так энергично принялась за мытье посуды, что посуда задребезжала.
Затем Малышу тоже дали бинокль, и он так отчетливо увидел свою комнату, словно сам в ней находился. Там спал в корзинке Бимбо, там стояла кровать Малыша, его стол с учебниками, там висели на стене ча…
Малыш стал собирать обломки того, что раньше было паровой машиной.
Но казалось, она даже не слышит, что говорит ее дочь.
— Ты займись секретером, — велел Филле. — А я пойду в кухню и погляжу, может, там есть серебряные ложки.
Но Карлссон продолжал нащупывать кнопку на животе. Ему было трудно добраться до нее из-за тюлевых накидок.
— А я вовсе не прятался. Я сижу тут и решаю свои задачки. Я ведь не знал, что вы, фрёкен Бокк, любите играть в прятки. Пожалуйста… полезайте снова в шкаф… а я вас охотно поищу.
Мама вздохнула. Вот тебе на, опять он за свое, подавай ему эту распрекрасную собаку! Это ей надоело не меньше, чем болтовня про Карлссона, который живет на крыше.
— Пусть будет что угодно, — ответил Карлссон. — Главное, что им можно ретировать.
— Это почему? Что они делали? — спросил Малыш.
— Да как ты смеешь! Это ослабление достоинства. Ты не знаешь, что это опасно, глупая ты женщина!
Он надел третий кусочек колбасы на маленькую палочку и сунул ее в ручку спящей Гулль-Фии.
— Хотя она может быть и самой надоедливой на свете, — немного подумав, добавил Малыш. — Вечно ворчит, что надо переменить носки, что нельзя драться с Лассе Янссоном, и все такое в том же роде.
— Если мы не сделаем все, что необходимо, то я не играю, — заявил Карлссон. — Тащи бутерброды!
Каждое утро Малыш и Бимбо гуляли в Васапарке, и для Бимбо это было лучшее время, ведь там было так много симпатичных собак, а как приятно обнюхать их и поболтать с ними!
Малыш беспокойно огляделся вокруг, потому что во всех домах люди начали высовывать головы из окон, чтобы посмотреть, кто это стрелял. А кроме того, он заметил, что Карлссон перезаряжает револьвер.
Никто ему не мешал. Фрёкен Бокк сидела в гостиной и болтала с дядей Юлиусом. Она, вероятно, уже простила ему то, что он сказал о цыпленке.
— Очень веселый мальчишка! — сказал господин Пекк. — Его можно было бы выпустить в какой-нибудь детской передаче.
— Надеюсь, цыпленок вкусный! — сказала она.
— Полиция!.. Это вы вкручивайте кому-нибудь другому, жулики паршивые!
— Ты так думаешь? — спросил Карлссон. — Но видишь ли, у меня уже была булочковая лихорадка в три года, а заболеть ею можно только один раз в жизни, точь-в-точь как корью или коклюшем.
Не так уж много довелось ему заниматься в жизни уборками. Конечно, он обычно убирал свои игрушки, и маме приходилось напоминать ему об этом каких-нибудь раза три-четыре, ну, не больше пяти раз, и он …
Потом он взял с полки паровую машину Малыша.
Малыш снова призадумался. Может, это и есть, как говорит мама, «здравое рассуждение»?
— Неужели я так сказала? Во всяком случае, мне нужны новые стельки… да и чувствуешь себя гораздо уверенней, когда ты в полном порядке. Хотя обычные люди этого, возможно, и не понимают. Но мы, те, кто…
И тут Малыш услыхал шаги на лестнице и подскочил от страха.
— Больно надо! Видал я твоих Пеллей! Я бы сам дал двадцать пять эре, чтоб их не видеть!
— Кстати, о доме, — сказал он, — кто разрушил мою башню и куда подевалась моя фрикаделька?
— Только без паники, — сказал Малыш точно таким же тоном, как Карлссон, — только без паники! Я буду сидеть в своей комнате бесплатно. Я не беру денег за то, что люди не увидят меня.
Малыш сказал, что если бы у них был сейф, то в первую очередь он запер бы туда Карлссона. Но, к сожалению, сейфа у Свантессонов не было.
Он сделал несколько мелких, угрожающих прыжков в сторону Малыша. Но этого ему как раз и не следовало делать, потому что теперь разъярился Бимбо. Бимбо не мог позволить, чтобы кто-то так возмутительно…
— Весело, не правда ли? — воскликнул Карлссон. — Что я тебе говорил! Слабо тебе попробовать еще разок!
— Да, ясное дело, холодно, — ответил он. — Но кого это интересует? Может, есть на свете хоть один человек, который расстроится, если его лучший друг явится к нему промокший до нитки и трясущийся от х…
— Карлссон, который живет на крыше, — лучший в мире поедатель торта, — заявил он и солнечно улыбнулся.
— Ты что, Карлссон, — испуганно сказал Малыш, потому что увидел, в какую ярость пришла фрёкен Бокк.
Карлссон сел на маленькую скамеечку и насупился.
Потому что он вспомнил про записку, которую оставил у себя в комнате. А ведь сейчас было уже довольно поздно.
— Ты что, совсем мне не поможешь? — удивился обеспокоенный Малыш.
Гунилла и Кристер сели за стол, и мама стала угощать их бутербродами. Малыш положил Бимбо в корзинку и тоже уселся за стол. А мама ушла и оставила детей одних.
Когда же Малыш выключил кран и спустил воду из переполненной ванны, он опустился на стул в прихожей и в отчаянии посмотрел на окружившее его море воды.
Чуть погодя Малыш и в самом деле заперся в своей комнате совершенно бесплатно. Мама с папой ушли в кино, Буссе исчез. И если бы Малыш отворил дверь, он услышал бы в гостиной тихое бормотанье. Это Бет…
— Отгадай, кто самый лучший чихальщик на свете? — спросил Карлссон. — Стоит мне чихнуть, и вся пыль снова уляжется на пол. Подожди, сейчас увидишь!
— Малыш, ты что, не слышишь, что ли? Хочешь заработать двадцать пять эре?
— А зачем у нее лицо залеплено пластырем? — спросил он.
Фрёкен Бокк посмотрела на него заплаканными глазами.
— Ну погоди, Фрида! Мы с ней занимаемся гимнастикой для домашних хозяек, и в следующий раз — ну погоди, Фрида! — она увидит, кто из нас умеет бегать!
— Загорелось! — воскликнул довольный Малыш.
— Скажешь тоже, повеселиться вечерком! — с досадой воскликнул Малыш. — Да у нас — ни у тебя, ни у меня — не будет ни одной спокойной минутки, не понимаешь ты, что ли?
— Вряд ли, — ответил Малыш. — Но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемичке.
— Вот, теперь у тебя будет синяк, — весело сказал Карлссон.
— А ты немедленно ложишься спать, — велела фрёкен Бокк.
— А что, если это не я? — обиженно сказал Карлссон. — Ты готова все на меня сваливать!
— Да, давай, испорти мне все! — с горечью сказал Карлссон. — Запрещай мне развлекаться, мешай мне все время, чтобы я не смог ни капельки ни ретировать, ни фигурить и ни филюрить, давай, давай! Главно…
— Осторожно, там мои рыбки! — со страхом сказал Малыш. Он боялся, что Карлссон проглотит нескольких его маленьких гуппи, весело резвившихся в аквариуме.
— Да, это вряд ли возможно! — со вздохом сказала фрёкен Бокк.
— Хейсан-хоппсан! — крикнул он. — Никак вы его выстирали, что он так съежился?
— Когда-нибудь услышишь об этом по телевидению, — с таинственным видом сказала фрёкен Бокк.
Малыш быстро проглотил кашу, которую держал за щекой.
Малыш покраснел… неужели она уже заметила Карлссона?
И щенок пошел за ним. До самого подъезда. Потом Малыш взял его на руки и понес по лестнице.
— Пожалуй, это было не очень разумно. Хотя я ведь могу время от времени приходить и помогать вам, фру Свантессон, если понадобится. А теперь, — продолжала фрёкен Бокк, — теперь я должна немедленно уй…
— Забавная девочка? Нет, это самый отвратительный маленький дрянной мальчишка, какого я когда-либо встречала в своей жизни. А ну! Сгинь отсюда, паршивец!
— Печально это слышать, — сказал Карлссон. — Пьянство приносит много бед.
— Ну, Малыш, тебе, по-моему, пора идти одеваться. А не то опоздаешь в школу.
— Это никакой не Карлссон, — ответил Карлссон загробным голосом. — Это скрагга, дикая и ужасная!
— Ха! — воскликнул Карлссон. — А тебе не кажется, что в этом ящике, где я сейчас, тоже тесновато, а?
— Да-да, собаки, которые лают, и малыши, которые хнычут, — сказала, скривив рот, фрёкен Бокк.
— Или купи на них какие-нибудь маленькие дешевые вазочки, которые ты сможешь швырять в меня, если меня угораздит прийти сюда, а тебя — разозлиться.
— Ну вот, вы пообещали ничего не говорить Карлссону, который живет на крыше, про паровую машину, — радостно сказал Малыш.
Потом он пошел в комнату и стал ждать Карлссона. Ведь ему предстояло полететь с ним на крышу. «Пусть себе Кристер болтает, что Карлссон — просто выдумка!» — подумал Малыш.
И тут он увидел фрикадельки. В один миг он нажал кнопку на животе, мотор зажужжал, Карлссон плавно взлетел с кровати и оказался возле тарелочки. Он схватил на ходу фрикадельку, поднялся под потолок и…
— А какие у него уши? — спросил Малыш. — Он такой же лопоухий, как твой прежний парень?
— Потому что она самая приставучая бабушка на свете, — объяснил Карлссон. — Дошло до тебя наконец?! Ты знаешь Лассе Янссона, так как же ты смеешь говорить, что твоя бабушка самая надоедливая на свете…
В углу картонки и в самом деле был нарисован петух, маленький красный петушок. Больше на картонке никаких рисунков не было.
Он осторожно приоткрыл дверь и прислушался, вглядываясь в темную прихожую. Малыш тоже прислушался, надеясь услышать, как в тамбуре захлопнется дверь за Филле и Рулле, но дверь не хлопнула. Они остава…
— Да, как же это было… вот что там было написано: «Берегись! Отведенный тебе срок жизни безгранично краток. Будь серьезнее».
— Торт делом житейским никак не назовешь, — строго сказал Карлссон. — Придется обойтись булочками. Иди-ка и притащи все, что только есть в доме!
— Теперь-то ты понимаешь, кто самая приставучая бабушка на свете? Твоя бабушка пристает к тебе потому, что это просто необходимо, если внук такой отпетый злодей, как ты. Моя же бабушка — самая приста…
«Сейчас он вытащит кролика из шляпы, — подумал Малыш, ведь однажды он видел, как фокусник проделал такой номер. — Вот будет здорово, если Карлссон сейчас вытащит кролика».
Дядя Юлиус совершенно не хотел быть дедушкой Карлссона, а кроме того, он нашел в газете что-то интересное. Столкнув Карлссона безо всяких церемоний с колен, он повернулся к фрёкен Бокк.
— Так ведь она порезалась, бреясь, — ответил Карлссон и похлопал мумию по щеке. — О-хо-хо, она до того похожа на мою мамочку, что я думаю назвать ее Мамулька.
Но тут послышался крик. И Малыш понял, что мама с папой увидели в руке ребенка колбасу.
— Одолжил?.. А когда ты собираешься вернуть?
— Моя марка! — завопил он. — Пылесос засосал Красную Шапочку, этого я тебе никогда не прощу!
— Я только сбегаю в туристское бюро узнать, не предложат ли нам какую-нибудь интересную поездку. Ведь у папы скоро отпуск, — сказала она, поцеловав Малыша. — Я быстренько вернусь.
— Да, теперь вполне прилично, — ответил Карлссон.
— Чт… чт… что случилось? — яростно взревел он.
Малыш сердито оттолкнул ее. По его щекам текли слезы.
— Да, но мы не знали… — начал было Малыш.
Он выпустил воздух из шарика. Послышался тихий свист, и шарик превратился в дряблый резиновый мешочек, который Карлссон поспешно вытащил из дырки. Потом он так же быстро заклеил дырку новым куском жв…
Он объяснил Малышу, как будет здорово, если они смогут поймать эту неожиданную крысу. Потому что тогда он, Карлссон, сможет взять ее в домик на крыше; а если у нее появятся крысята, то постепенно мож…
— Э, нет, спасибо! — отказался Малыш. — Мы разделим персик, а потом, пожалуйста, можешь забирать кулечек.
— Домокозлючка в таком маленьком ящике! Эта огромная туша? Да ей надо сделаться в четыре раза меньше, чтобы попасть туда!
Малыш тут же почувствовал себя жутко неуклюжим и решил даже не пытаться осваивать летательное искусство Карлссона.
— Ух! — вскричал Карлссон. — Не забудь взять с собой выбивалку для ковров, и ты сможешь погонять Фриду по всему гимнастическому залу и тоже хорошенько взбодрить ее.
Явно успокоившись, фрёкен Бокк отошла от окна и снова стала искать Малыша.
— Послушай-ка, разве твоя мама говорила, что я должна кормить этого противного мальчишку? — спросила она.
Потом она обеспокоенно взглянула на Малыша.
— Здесь наверху все совсем по-другому! — воскликнул Малыш, когда Карлссон опустился вместе с ним на крылечко домика.
— Да, да, да, приходи, — торопливо сказал Малыш.
Малыш стоял за ее спиной, испытывая примерно такие же чувства. Боже милостивый, сейчас, верно, все будет кончено! В любой момент этот самый Пекк обязательно увидит Карлссона, а когда завтра утром мам…
— Не прерывай меня, — сказал Малыш. — Если ты получишь три яблока от мамы, и два от папы, и два от Буссе, и три от Беттан, и одно от меня…
После недолгих уговоров они пошли за Малышом. Веселый и счастливый, он распахнул дверь в свою комнату. Наконец-то они поверят!..
Но Филле и Рулле тоже ужасно рассердились. Рулле заявил, что обвинять полицейских в краже бумажника и часов опасно.
— А он зажигается? — с подозрением спросил Карлссон и нажал на кнопку.
— Никаких булочек тебе не будет, — твердо заявила она. — Нечего кусочничать! Булочки только портят аппетит!
— А что вы сегодня проходили? — спросил папа.
— А скажите-ка, скажите, — повторила его слова фрёкен Бокк, — если у вас есть сестра, которая ровно ничего не смыслит в приготовлении еды…
— Да, когда бегаешь, аппетит разыгрывается. А кто самый лучший на свете приносильщик фрикаделек? Отгадай! — сказал Карлссон.
— Ну и дурашка же ты! Ведь теперь они не могут продать меня газете и получить кучу пятиэровых монет, я им перекрыл кислород, так что у Филле, Рулле и всей этой компании пропала охота меня ловить. Ясн…
— И не стыдно вам, малыши! В мире есть тысячи детей, которые отдали бы что угодно за каплю такого соуса.
— Карлссон летает куда ему вздумается, — ответил Малыш. — Но я обещаю не рассказывать о нем.
Маленький толстенький дяденька смахнул крем с физиономии и помахал папе, маме, Буссе и Беттан пухленькой ручкой, так что взбитые сливки брызнули во все стороны.
— Бедный мой крошка… завтра утром я возвращаюсь домой.
Под конец Карлссон приземлился на их собственную крышу.
— Летающий бочонок или что-то в этом роде, — пробормотал Малыш.
Он только поворчал немного, давая Карлссону понять, что он о нем думает.
Малыш кивнул головой. О, как прекрасно, что фрёкен Бокк думает, будто Карлссон — привидение. Может, тогда она уберется от них. Ведь не захочет же она оставаться в доме, где водятся привидения!
Но увидеть Карлссона он смог лишь во время обеда. На этот раз он не влетел в окно, а позвонил, как положено, в дверной звонок.
В комнате было душно, Малыш распахнул окно, выглянул и увидел, что окно в гостиной тоже было открыто в июньскую ночь, в сказочный мир! А дядя Юлиус и фрёкен Бокк сидели, бедняги, не подозревая, что н…
— Но всегда получается, что уступать приходится мне, — хмыкнув, ответил Малыш.
— Отгадай, кто самый лучший на свете пылесосчик?
— А хоть немного денег у тебя осталось? — со страхом спросил Карлссон. — Чтобы дать мне пять эре, когда шарф начнет кусаться?
— Потому что… потому что… мы хотели поймать туда крысу и устроить сюрприз.
— Двадцать пять эре — слишком мало, — твердо ответил он. — Нынче все дорого. Ну скажи, например, сколько стоит пятидесятиэровое мороженое?
Затем он нажал на стартовую кнопку, моторчик зажужжал, а Карлссон тяжело полетел к открытому окну.
Но Карлссон не пожелал, чтобы Малыш подтыкал ему одеяло.
— Ага, точно. А когда он перевернет вверх дном всю телестудию, он скажет лишь, что это — дело житейское. Так что берегитесь!
— Охотно, — сказал Карлссон. — Мы поделим так: я возьму персик, а ты кулечек. Тогда тебе достанется самое лучшее, потому что, имея кулечек, можно веселиться и озорничать сколько хочешь.
— Какие темные люди, — возмутился Карлссон, закрывая дверь комнаты Малыша. — Не могут отличить мумию от привидения! Какая серость!
— Тебе надо только выйти на кухню и завести разговор с Домокозлючкой.
Карлссон укоризненно посмотрел на Малыша.
Ведь ему нужно было хоть чем-нибудь утешиться. Почему Карлссон улетел? Нехорошо так поступать, взять и исчезнуть, оставив одну маленькую фрикадельку.
Окно у Филле и Рулле было открыто, занавески задернуты, но оттуда было слышно, как они хохочут и орут во все горло.
— Карлссон, который живет на крыше, тоже придет, — ответил Малыш и посмотрел маме прямо в глаза.
Он встал на колени возле паровой машины, и глаза у него засияли. Вскоре машина начала работать: «Чух-чух-чух!» — запыхтела она. Ах, это была отличная машина, лучше не придумать, и Карлссон выглядел т…
— Вот как, — удивился Карлссон, — а у меня есть предложение!
— Иногда гуляш у тебя случайно получается.
— Хочешь поглядеть на двух мошенников? — спросил Карлссон, когда они немного отдышались. — У меня тут в другой мансарде живут два первостатейных мошенника.
И Малышу ужасно захотелось увидеть Карлссона, веселого и добродушного Карлссона, который считает, что все неприятности — пустяки, дело житейское, из-за чего не стоит расстраиваться. Ужасно захотелось…
— Нужно как следует посолить, и поперчить, и посыпать карри — тогда будет вкусно, — продолжала фрёкен Бокк.
Карлссон прямо-таки захлебнулся от восторга и подпрыгнул. В горле у него что-то булькнуло, словно он внезапно поперхнулся.
— Ты что, Карлссон, ведь я просил тебя не прилетать сюда, когда фрёкен Бокк или дядя Юлиус могут тебя увидеть!..
Фрёкен Бокк вперила в Карлссона злобный взгляд, а дядя Юлиус был сильно разочарован.
— Послушай, Малыш, — сказала она, — скажи-ка мне, кто это продырявил твою простынку? Только не вздумай сваливать все на Карлссона, который живет на крыше!
— Получишь у меня за свои «Ой, ой!», — задыхаясь, пообещала фрёкен Бокк.
— Добро пожаловать домой, господин Янссон, — сказала фрёкен Бокк.
— Давай-ка пошалим немного. Я частенько слоняюсь вечерами по крыше и подшучиваю над людьми, которые живут в мансардах.
— Вовсе нет, — ответил Альберг, — трудно только, если я в это время курю сигару.
— Есть у тебя пылесос? — поразмыслив немного, спросил Малыш.
— Да, это самая заколдованная квартира во всем Стокгольме, ведь это мы уже давно поняли, — заметил Филле.
— По мне, так пусть у тебя будет день рождения когда захочешь!
— Поэтому я и прилетаю тогда, когда ни фрёкен Бокк, ни дядя Юлиус меня не видят, — ответил Карлссон. — В самом деле я им ни капельки не показываюсь, — добавил он и залез под кухонный стол.
— Ага, ты еще смеешься, хотя твои мама, и брат, и сестра болеют и страдают!
— Ты думаешь только о себе, — строго одернул его Буссе.
— Нет, он хочет идти со мной, — возразил Малыш и ласково похлопал щенка, — он меня полюбил.
— Господи Боже мой! Где ты прятался? — под конец спросила она.
Сунув руку в карман, Карлссон достал оттуда записную книжку и ручку.
Мама, папа, Буссе и Беттан сидели в гостиной.
Он содрал одеяло с кровати Малыша и накрылся им.
Карлссон взял из мешочка еще одну булочку и проглотил ее целиком.
— Неужели я так дорого стою? — удивился Малыш.
Фрёкен Бокк, стоя у плиты, переворачивала фрикадельки. Но, заметив Карлссона, поставила сковородку на плиту и пошла ему навстречу. Вид у нее был злобный и опасный.
Он бешено вертел колесики и нажимал кнопки, но дикторша так и не появилась. Зато некрасивые господа стали еще уродливее. Ноги у них стали маленькими-премаленькими, а лбы — очень высокими. Это было ед…
Карлссон бросился в кухню, а Малыш помчался как сумасшедший в свою комнату и плюхнулся на постель.
Покрывало свисало с кровати до самого пола и надежно прятало и его, и Карлссона от назойливого света фонарика и пронзительных глаз воров. Карлссон сумел и об этом позаботиться.
«Нужно признать, что этот мальчик несколько необычен. Он болтал как-то бессвязно, на вопросы отвечал странно и даже не пожелал сказать, как зовут его родителей. „Мамулька у меня — мумия, а папашка — …
— Бедный Малыш, — говорила мама. — Ведь Буссе и Беттан намного старше его и играть ему не с кем. Вот он и придумал этого Карлссона.
— Хейсан-хоппсан! Малыш, будь поласковее с Домокозлючкой, — заботливо посоветовал ему Карлссон.
— Ну, я сказал: уж не думаешь ли ты, что только я один должен изнурять себя работой, пока не натру на руках мозоли. Я ведь без конца убирал твою комнату. Так, может, тебя не очень затруднит слетать с…
— Ой, прекрати сейчас же! — закричал Малыш. — Занавеска слишком тонкая! Не видишь разве, она всасывается в пылесос… Прекрати сейчас же!
— Я обмотаю выбивалку для ковра. Ты обо мне не беспокойся. Иди и стой на карауле, займись своим делом, а остальное — моя забота.
— Тише, мы будем смотреть на фрёкен Бокк, — сказал Малыш.
— Ну как, летишь со мной? — спросил Карлссон.
Примерно то же самое чувствовал в эту минуту Малыш. Фу, как все это неприятно! Фрёкен Бокк плакала так, что слезы градом катились у нее по щекам. А почему? Только потому, что Карлссон оказался вовсе …
— Можешь мне поверить, это приведет в ярость мою сестру Фриду. Ведь Фрида уже выступала по телевидению и рассказала обо всех привидениях, которых она видела, а также обо всех таинственных голосах, ко…
Тут зазвонил телефон, но Малышу не захотелось подходить к нему и снимать трубку. И телефон продолжал звонить.
— Хм… Мои паровые машины… взорвались все до одной. Не иначе как предохранительные клапаны были не в порядке! Но это пустяки, дело житейское, горевать об этом не стоит.
— Раз все тарелки разбиты, зачем супнице оставаться целой? Ведь ей, бедняжке, будет так скучно одной!
— Что еще за глупости ты болтаешь! Воры в шкафу, нечего пороть чушь!
Он тихонько поднял стулья в западне для воров и отставил их в сторону. Он не хотел, чтобы они лежали на дороге, когда ему придется быстренько удирать отсюда, и подивился, что за озорники-ребятишки в …
— Ты тоже можешь спокойно, без церемоний сесть вместе со мной к столу. Возьми себе тарелку и иди сюда!
— Ха-ха! — закричал он. И бросился стремглав по всей кухне. — Ха-ха, опять все начинается сначала!
— Да… а как же тянучка? — спросил, окончательно растерявшись, Малыш. — Ведь тянучка должна достаться тому, кто выиграл.
— Ой, теперь, верно, на крайнем севере Норланда снова будет землетрясение, — сказал Карлссон.
— Я не хочу, чтобы вы оставались по ночам одни, — сказал папа. — Думаю, лучше всего спросить фрёкен Бокк, не захочет ли она пожить здесь, пока я в отъезде.
— И в меру упитанным, — добавил он. — С мужчиной в цвете лет. Твоя мама будет в восторге.
Карлссон и Малыш продолжали сидеть под столиком и ждать. Малышу казалось, что прошла целая вечность. Звуки «хрр-пи-пи-пи» и «хррр-аш» послышались снова, правда слабые, отдаленные, но это был верный з…
— Вот так всегда, — сердито ответил Малыш, — стоит мне попросить собаку, как ты сразу затеваешь разговор про школу!
— Да уж, тут не соскучишься, — добавил Карлссон, — того и гляди, свалишься. Я покажу тебе места, где я каждый раз чуть-чуть не сваливаюсь вниз.
Малыш тоже знал Филле и Рулле. Это были самые отпетые негодяи во всем Васастане, да к тому же еще вороватые, как сороки. Потому-то Карлссон и называл их хулиганскими мошенниками. Как-то раз год назад…
— Да, теперь я тоже верю, что на свете есть привидения, — сказал он. — Но это же — совсем Маленькое привидение. Оно, наверно, вовсе не опасное.
— Больше похоже на корову, — сказал Малыш. — Может, за окном сегодня летает какая-нибудь корова, которая любит булочки?
— А сейчас давай-ка выпивай, закусывай и веселись, — добавил тот, кого звали Филле, и снова похлопал Оскара по плечу.
— Без паники! Только без паники! Будем играть с ними в разные веселые игры, потому что мы самые веселые на свете… по крайней мере я.
— Ну, разве она не красивая? — спросил он.
Кирре взял свой мешочек и отдал его целиком Карлссону, правда, сначала взял себе одну тянучку.
А щенок лежал в корзинке и, казалось, все понимал. Малыш надел рубашку и брюки, потом поиграл немножко с Бимбо, ожидая, что в доме вот-вот поднимется суматоха.
— Нечего болтать, я желаю съесть большой кусок, — ответил Буссе и закрыл дверь.
— Шш-шш… Ведь ты, Кристер, говоришь, что Карлссона вовсе нет, что я его выдумал.
— Вот как, значит, в нынешние времена такие пошли порядки. Маленькие мальчики возражают взрослым, когда им дают какое-нибудь распоряжение, вот как, значит, такие теперь пошли порядки… не могу сказать…
— Вот как, ты был в кино? — спросил Карлссон.
— Знаешь, по-моему, Бимбо даже красивее Альберга. Ведь жесткошерстные таксы самые прекрасные собаки на свете.
Потом послышался какой-то грохот. И снова хихиканье.
— Что, видели? Он сам знает, что его зовут Альберг. Ко мне, Альберг, миленький!
— Мне кажется, у него нет хозяина, — повторил Малыш.
— Можешь нас не просить, — ответила Беттан. — Мне и без того не терпится поскорее увидеть этого Карлссона.
— Подумать только, что прошло уже целых восемь лет с тех пор, как появился этот карапуз.
Фрёкен Бокк пристально посмотрела ему в глаза.
— Да, как ни странно, — словно бы нехотя признался он. — Подумать только, что можно любить такого маленького глупого мальчишку! Это могу только я по своей доброте, ведь я самый добрый и хороший… ну, …
Малыш широко распахнул дверь и на лестничной площадке в самом деле увидел дядю Юлиуса. В руках тот держал чемодан и саквояж.
Малыш сел на крышу и стал осторожно скользить вниз к водосточной трубе.
Больше ему ничего не удалось произнести, потому что от окна потянуло сквозняком и метнувшаяся с пола куча пыли ударила ему в нос.
— Я… я подумал о чем-то очень печальном, — запинаясь, произнес Малыш.
— Внезапно на глазах у мамы выступили слезы.
— Хорошо, что она и со мной так обращается, ведь должна же быть на свете справедливость, иначе я не играю!
— Что ты собираешься делать? — спросил Малыш.
— Интересно, с какой стороны он туда влез?
— Выходит, по-твоему, я должен страдать, оттого что в доме нет шарфа?
Малыш задрожал от страха. Ему показалось, что у Карлссона жуткий вид, как у настоящего призрака. Бедная фрёкен Бокк, ей ведь так хотелось, чтобы в доме поселились привидения, и вот, пожалуйста, тепер…
— Тебе дать плитку шоколада? — удивился Малыш. — Да ведь это я выиграл!
— Однако я заметила, что это не всегда помогает, — сказала фрёкен Бокк. — Дети нуждаются также в твердой руке.
— Чего ты расстроился? — с огорчением прибавил Буссе.
Ему вдруг стало жаль маму и захотелось скорее вернуться к ней.
— Нет, но ты можешь пока поиграть с моим конструктором.
— Тогда ты и не покажешься. Но ведь тебе охота поглядеть на нового парня Беттан?
Дядя Юлиус и фрёкен Бокк сидели обычно на маленьком диванчике, а теперь пересели на другой диван, поближе к окну. И, по мнению Карлссона, это с их стороны было большое свинство. Будь у них хоть капля…
Подумать только, что можно так легко открыть замок с помощью всего лишь стальной проволоки! Вот осторожно отворили дверь, кто-то вошел, кто-то уже оказался в тамбуре. Малыш затаил дыхание, фу, как эт…
— Кричите, кричите, — обрадовался Карлссон, а потом шепнул: — Сейчас мы вовсю повеселимся!
— А ты, папа, говорил, что родился в Гётеборге?
Но она лишь бросилась к нему и выхватила тарелку с оладьями.
— Да, я это заметил, — сказал Малыш. — Но не расстраивайтесь, не всем же быть сообразительными…
Карлссон ничего не имел против того, чтобы спасти Малыша.
— Я тоже поеду к своей настоящей бабушке. Вот у меня бабушка — так бабушка. Она куда настоящее, чем твоя.
Фрёкен Бокк сидела на стуле еще бледнее прежнего и молча показывала пальцем на стену.
Он посмотрел на две конфетки голодными глазами. Одна из них была чуть больше другой.
— Ну ладно, раз уж приходится бывать в этом доме, придется привыкать к чему угодно… Тащи сюда фалунскую колбасу!
— Такую милашку хотелось бы еще раз встретить, — сказал Филле, а фрёкен Бокк еще сильнее залилась краской и снова опустила глаза.
— А ты не можешь сам сварить кофе, пока я подметаю? — предложил он Карлссону.
— Это моя мама послала тебя? — спросил он пожарного, когда тот, взяв его в охапку, понес к лестнице.
— А мне подарили собаку! Теперь это моя собственная собака!
— Добрый Боженька, сделай так, чтобы это была не их собака.
— Мне кажется, что и Карлссону тоже нужен Малыш, — говорила мама.
— Она подогревает фрикадельки, которые остались от обеда, — объяснил Малыш. — Ах, как я проголодался!
И несмотря на то, что Малыш бежал за ними, плакал и всячески протестовал, протащила Карлссона через всю квартиру и выбросила с парадного хода. Так, как ему того хотелось.
— Что ты собираешься делать? — испуганно спросил Малыш.
— Хи-хи! — сказал Карлссон с восторгом и сел в постели. — Подумать только, это вовсе не кто-то из сказочного мира, а всего лишь моя скромная персона. Вот это номер, не правда ли?
Малыш распахнул дверцу шкафа и сразу же увидел Карлссона на полке.
Он спросил это, желая хитростью заманить ее к окну. Одновременно он незаметно сунул руку за занавеску, где был шнурок, и сильно рванул его. Он услышал, как на крыше зазвенел колокольчик. Услышала зво…
На другое утро к маме в кухню протопала босиком маленькая заспанная растрепанная личность в полосатой голубой пижаме. Буссе и Беттан уже ушли в школу, а папа отправился в контору. Малышу, к счастью, …
— Между небом и землей есть нечто большее, чем то, о чем мы знаем, — серьезным тоном произнес он, — это я понял нынче ночью.
— Я увидел там яблочный пирог с ванильным соусом и прихватил их с собой тоже. И еще немного ветчины, и сыра, и колбасы с мелким жиром, и соленых огурцов и несколько сардинок, и немного печеночного па…
Малыш не ответил. У него было о чем подумать. Внезапно он заторопился. Ой, ведь надо во что бы то ни стало вытереть пол до того, как мама вернется домой.
Он тут же раскаялся, что сказал. Надо же быть таким дураком, чтобы сказать так маме!
Но тут Карлссон увидел Малыша. Спикировав вниз, он со свистом промчался мимо. Малыш усердно замахал ему половой тряпкой, и Карлссон помахал ему в ответ пухлой ручонкой.
Малыш тоже не отставал от него. Хочешь не хочешь, надо было торопиться. В последний момент их спасла дверь. Карлссон быстро повернул ключ. Довольные, радостно хихикая, они замерли, а Беттан, стоя в п…
И хотя бабушка Малыша никогда не обнимала его так крепко, все же она наверняка любила его и всегда была добра к нему. И Малыш постарался внушить это Карлссону.
— Сейчас же включи обратно… и попробуй сделать так еще хоть раз, и ты немедленно вылетишь отсюда!
— Ушли в кино! В то время, когда могли познакомиться со мной! — удивился Карлссон.
— Да пусть себе урчит, — приветливо сказал господин Пекк. — Но обед у вас, конечно, уже готов, на кухне так вкусно пахнет! Какое блюдо вы приготовили?
— Дорогой Оскар, съешь еще чего-нибудь и выпей, — предложил Филле.
Дядя Юлиус проснулся и резко вскочил с постели.
— Ну конечно, — ответила мама и снова обняла его.
— Ты у меня получишь за свои «Ой-ой!» — задыхаясь, произнесла фрёкен Бокк и удивительно высоко подпрыгнула, чтобы хлопнуть Карлссона выбивалкой.
Он прополз, словно ежик, по полу и исчез в комнате Малыша, который пополз вслед за ним.
— А когда я лежу в постели и считаю овец.
— Да, я всегда хотел какой-нибудь музыкальный инструмент, да, спасибо тебе, я возьму хоть этот… ведь контрабаса-то у тебя все равно нет?!
— Понимаешь, я думала, что не боюсь привидений, а оказывается, боюсь. А ты — такой храбрый, ты не мог бы попросить это ужасное создание исчезнуть и прилететь в другой раз, когда я уже чуть-чуть привы…
— Без паники! — сказал Карлссон, предостерегающе подняв свою пухленькую ручку.
— Затем, что если Юлле-Сказколюб проснется, то подумает, будто это храпит Домокозлючка, а если Домокозлючка — то решит, что храпит Юлле-Сказколюб. Но я, услышав «Хр-р-р-ааах!», пойму: это твой сигнал…
— Какие еще… а, ты имеешь в виду Филле и Рулле? — поинтересовался Малыш.
— Можешь рассказать об этом Гунилле, — разрешил Малыш.
Перейдя к окну, он стал, как всегда, выковыривать персиковую косточку из цветочного горшка, чтобы посмотреть, насколько она проросла. Малыш тоже подошел, чтобы взглянуть на косточку. Стоя рядом с Кар…
«Вчера в нашей редакции побывал удивительный посетитель. К нам пришел „красивый, чертовски умный и в меру упитанный мужчина“, как он себя аттестовал, и попросил награду в десять тысяч крон. Он заявил…
С этими словами он протянул руку и взял еще одну булочку. Тут пухленькая ручка высунулась снова и схватила эту булочку. А дядя Юлиус опять этого не заметил и снова принялся размышлять, пока не сунул …
— Это что еще за дряхлая красная шапочка, про которую ты тявкаешь? — спросил Карлссон.
— Ну, а как выглядит сам Филипп? — спросил Малыш, делая вид, будто ему это интересно.
— А что они делают? — с любопытством спросил Малыш.
— Не знаю, так ли уж хорошо воспитан Бимбо, — смущенно заметила мама.
Она похлопала Малыша по белобрысой макушке.