Все цитаты из книги «Темный мир. Равновесие»
– Послушай, мы все преодолеем. Мы вместе. Я всегда на твоей стороне!
– Научил, молодец, – вполголоса сказала Лиза Грише.
– Ты что, сдурела?! – Настя поперхнулась в трубке. – Даш, ну серьезно, ты раздумала получать высшее образование?
– Да поймите вы, поезд ушел! Что бы вы ни делали – эта девчонка теперь Тень! И люди, которые сейчас умирают в реанимациях, висят на ней!
Открылась рамка. Задрожали неровные оплавленные края. Ухмыльнувшись, Сэм – вернее, его кукловод – глянул на меня и шагнул в проем. Стена сомкнулась за ним, превратилась в бетонный монолит, оставив на…
По дороге на занятия я то и дело оглядывалась – не догонит ли меня наездник на сигвее. Тщетно. Вместо сигвея обнаружилась машина «Скорой помощи» – мигая и гудя, она объехала пробку по пешеходной доро…
– Нравится… Спасибо. Я просто очень… я, знаешь, рева-корова. Часто плачу, в кино, в театре, над книгой… Спасибо, Сэм, я просто не знала, что ты умеешь так.
Я обнаружила, что дверь в кухню открыта и Лиза стоит на пороге.
Потому что это было фото Сэма, сделанное, по-видимому, несколько лет назад. Сэм был в школьном костюме и с лентой «Выпускник» через плечо.
– Они тоже про него спрашивали. Я помню только, что вечером он был у тебя на шее. Как обычно.
Он мигнул. Глаза его прояснились, сделались осмысленными, жесткими. Я не узнала Сэма в этот момент.
– Слушай, а с этой посылкой что делать? Которая от Михаила Васильева? Алло, ты слышишь?
Даже Настя при всем своем стоицизме удивилась.
– Эту штуку надо открыть. А потом обязательно закрыть. Чтобы никто не свалился.
– Не шути так, – я через силу улыбнулась. – Эта штука мне дорога, ты же знаешь, это память об отце, и я…
Я опять сдержалась, но спрашивать больше не стала. Если знает Лера, должны быть еще свидетели: однокурсники, друзья, соседи.
– А вот не надо было гадости делать, – процедила Лиза.
Он спрыгнул на бетонное перекрытие и подал мне руку.
Но любоваться пришлось недолго. Почти сразу я разглядела потеки на полу. Темные… кровь. Смазанный отпечаток ладони, бесформенные пятна, которые криминалист определил бы, наверное, как «признаки борьб…
– То, что творит эта Тень, вообще, по-моему, не имеет аналогов, – пробормотал Пипл.
Она застыла. Я подумала, сейчас что-то случится: пощечина, разговор, момент истины…
Он протянул мне руку и помог подняться. Я покачнулась.
– Ладно, я тогда спрошу конкретнее… Вы – мой отец?
– Круто, – сказала я. – Но… вы же все равно будете со мной дружить, правда?
Когда я выпустила амулет и мир вернулся в норму – на экране самозабвенно целовались. Мама наблюдала, не обращая на меня внимания. Я вернулась в кухню и вытерла салфеткой мокрое от пота лицо.
Я зажмурилась, сосредоточилась и снова поглядела на Леру глубинным взглядом. Ее лицо почти стерлось. Сквозь него проступала тусклая битумная тьма: перерождение живого человека в Тень было близко к за…
А после того, как я ушла в общагу… О чем они еще говорили и какие приводили аргументы? Лиза – максималистка. Она из тех, кто пойдет на костер за правду… как она ее понимает.
Я знала. Каких только легенд не рассказывали про Главное здание: якобы грунты под котлованом были слабые, поэтому их залили жидким азотом и поставили тайные криогенные генераторы…
– Нет, разрыдаюсь, – Лиза выпустила в небо столб табачного дыма.
– Значит, не можешь! – отрезала Лиза. – Еще раз: будешь пробовать?
– Убивают! Я спасала… обыкновенных ребят, студентов, и если вы собираетесь мне заливать, что Тени, мол, полезны для экологии…
– Меня пригласили вечером в клуб, я надела новые туфли… А они оказались «испанскими башмаками». Хоть снимай да иди босиком… Маша увидела и дала мне свои кроссовки, у нас одинаковый размер…
Я зажмурилась и только сейчас поняла, какая чудовищная тяжесть свалилась у меня с плеч.
– Не знаю, – сказал он со смесью растерянности и раздражения. – Вы что-то желаете заказать?
– Куда хочешь. Откроется, куда желаю я. Дарья войдет одна, и мы продолжим разговор в непринужденной обстановке.
– Мы десять лет в законном браке! – Гриша криво ухмыльнулся. – Хоть раз можем устроить нормальные семейные разборки?
– Стой рядом. Мне очень страшно одной, а когда ты рядом…
Амулет смывает течением – и он медленно погружается, тонет, уходит в глубину. Мне бы рваться наверх, но я ныряю за его теплым свечением, так глубоко, что закладывает уши, вода наваливается все тяжеле…
– Я хочу вернуть тебе твой фонарик, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Лиза, я потеряла амулет и теперь ничего не вижу.
– Я получил эту вещь самолетом, спецпосылкой, вчера, – он внимательно наблюдал за мной. – Расскажи, как она впервые оказалась у тебя на шее?
– Приезжай, – сказал мой собеседник в трубке. – Адрес я пришлю.
Стены подземелья сотрясались, отовсюду сыпались песок и раскрошенный бетон. Мы с Гришей метались, как подопытные кролики в лабиринте, когда у меня зазвонил телефон. Связь!
– Что-о?! Ты их покрываешь, ты за них, да? Ты за этих козлов вонючих?!
И протянул билет в кино. На двадцать один ноль-ноль. Один билет.
Сделалось темно. Снизу пробивался тусклый свет аварийных лампочек. Я вспомнила, что у меня нет при себе фонаря.
Его глаза просветлели. Никогда в жизни никто на меня так не смотрел – впрочем, я никогда еще не обещала человеку спасти его от верной смерти.
– Павлик, может, тебе пока подождать… Пускай она как-то остынет…
– Послушай, значит, все аварии… взрывы, пожары, инсульты…
– Так вот, у Светки Поповой нет никакой дачи. Мы с ребятами поехали в Москву, погуляли по городу, протусили в каком-то клубе до утра и на электричке вернулись обратно. И никто из родителей ничего не …
– Лиза! – рявкнул Инструктор откуда-то из-за стеллажей. – Я все слышу!
И еще больше я думала об отце. Впервые в жизни мне пришло в голову, что история с таинственным появлением амулета у меня на шее могла не быть выдумкой. Если верить Лизе, все сотрудники Доставки были …
В момент, когда Сэм выбил из рук Германа последний кусок шоколадного батончика – прервал транзакцию, выражаясь профессиональным языком, – Гриша открыл рамку в палубе теплохода. Герман и Сэм провалили…
В этот момент я снова почувствовала чужой взгляд. На меня смотрели сверху – сквозь все перегородки, тонны земли и песка, сквозь бетон и битум, внимательно и хищно. Рука моя потянулась к шее, туда, гд…
– Они ведь бессмертные. Не стареют. Жрут человеческую жизнь, тепло, энергию.
– Нажми на экранчик, где зелененькое, и наберется Гришин мобильник. Скажи – пусть откроет рамку для тебя.
Зал был обыкновенный – нормальный школьный спортзал с железными сетками на окнах. С потолка свисали старые канаты, огромные узлы на них были растрепаны и напоминали головы ведьм. Желтая, белая и синя…
– Они хранители, – сказал Гриша. – В момент, когда… когда случился катаклизм, открылся портал, они оказались рядом, ну… их накрыло. Они переродились – из людей стали частью системы… сохраняющей миров…
Если с тобой случится чудо – выкинь его на помойку. Будь это любовь, или надежда, или внезапная перемена – откажись и спрячься в свою повседневность. Огненные ли мошки летают над свечкой, земля ли ви…
Я развернулась и пошла прочь, глядя перед собой и натыкаясь на людей. Я ведь ему верила даже после этой истории с аварией, я пошла за ним в подземелье, я думала, он станет для меня кем-то вроде добро…
– А ты сегодня не подонка спасла, нет? Рискуя жизнью, или мне показалось?
Я отпрыгнула. Монументальный преподаватель стоял за моей спиной, раздувшись от возмущения, а я преграждала ему путь к рабочему месту. Двести насмешливых взглядов наблюдали с амфитеатра, любовались бе…
Я повысила голос, этого не следовало делать. Просто на некоторые раздражители я реагирую… предсказуемо. Злость делает со мной то же, что огонь с соломенной куклой, – охватывает сразу, с ног до макушк…
Все его лицо изменилось, исказился рот, будто накануне апоплексического удара. Он зашатался; в его глазах насмерть сцепились двое – колдун, повелевающий древними силами, и мальчик, у которого насильн…
– Она была в такой… повязке от гриппа. И некогда мне было ее разглядывать. И, кстати, какие ваши претензии? Доставили вовремя? По адресу? А к содержанию мы касательства не имеем…
Я нашла аккаунт Сэма на «Фейсбуке» – пользователь Семен Волков время от времени вывешивал смешные картинки, но о себе не писал ничего.
То, что он называл «удобствами», оказалось круглым залом с расписным потолком. В центре поблескивал небольшой бассейн, рядом бурлила, как адский котел, круглая ванна-джакузи, по стенам живописно стру…
Это было то самое место – и за десять прошедших лет оно совершенно не изменилось. Все так же покачивался камыш на противоположном берегу, все так же скользили у берега водомерки…
– Я сыта. За чай спасибо… Объясни, на что ты рассчитываешь. Тебя все равно выбросят за портал. Не сейчас, так потом. Не я, так другие.
И замолчал, будто забыл обо мне. Так мы стояли молча, глядя на город, минуту, другую, десять; холодный ветер стал прохватывать меня под куртку, и откуда-то явились мысли о том, что будет, если сторож…
Потемнело в глазах. И рассыпались цветные искры, будто меня огрели по башке детским пластмассовым «Калейдоскопом». Мир вокруг изменился!
– Идем, – буркнул он в трубку обыкновенно-ворчливым голосом. – Пришли уже. Минуту подождите!
«В пещере горного короля» – вот что это напоминало. Заколдованная пещера, которую охраняют духи или привидения, а если повезет, то и дракон. И мы идем туда, где хранятся его сокровища…
Бетонная стена завибрировала под моими пальцами.
И еще: мне, возможно, наконец-то удастся узнать, кто мой отец.
– Это не лень, – она подняла туфлю и показала сломанный каблук. – У меня – вот…
Через несколько секунд по всей квартире растекся запах валокордина.
Брюнетка вошла в подъезд, даже не глянув на расстроенную соседку. Я догадалась: это девушка врубает музыку. Она делает зарядку и будет делать, хоть соседи о стенку разбейся. Бедный Миша…
Новая информация заставила Леру похолодеть: «О какой плате?» – «За мою услугу, конечно. Это очень дорогой сервис». Лера поспешила заверить, что она студентка, у нее нет денег, и у Миши тоже. На что Т…
– Очень кстати, – пробормотала я. За все время нашего знакомства с Сэмом отец ему не звонил ни разу.
Телевизионные люди заговорили в соседней комнате сдавленными, полными волнения голосами. Я потянулась к своему амулету на шее – и крепко сжала его в кулаке.
Инструктор молча бросил нам ватники – и Егору, и мне. Пипл стоял, запрокинув голову, глубоко дыша, с лицом отрешенно-счастливым. Лиза замерла, уткнувшись в Гришино плечо. Слова потеряли смысл – минут…
Инструктор ждал меня не у портала, как обычно, а в закоулках брошенных подземелий, где воняло гнилью и ржавчиной и по углам громоздились брошенные, забытые, давно пришедшие в негодность столы, сейфы,…
Двое целовались в стороне, у скамейки, у всех на виду. Я видела только затылок парня и руки девушки – но девушка меня не интересовала; на виске у парня мерцал уже знакомый мне символ. Этот знак был п…
И она демонстративно уткнулась в экран. Я знала, что Павлик там, снаружи, ловит любой шорох и ждет затаив дыхание, как будет принят его подарок. Сейчас мне придется вернуть цветы и сделаться вестнико…
– Пошли… А то сейчас сюда дети придут из спортшколы, надо им место уступить.
Он смотрел на меня. Сквозь маску мажора-зубоскала я вдруг увидела мальчишку, которым он был когда-то, – страшно одинокого, заваленного игрушками из Hamleys, невротика, нарочно забывающего каждый свой…
– Странный парень твой Сэм, – тихо сказал Инструктор. – На всякий случай… Будь с ним осторожней, Дарья.
– Ничего не помнит! – прокричал в ответ Миша.
– Что делать? – отозвался он с готовностью.
– Это мне снится, да? Можно, я уже проснусь?
Инструктор ввалился в палату. За его спиной я увидела просторный санузел и открытую рамку на кафельной стене: за ней угадывались бетонные стены подземелья с тусклыми лампочками в стальной оплетке. Вс…
Я составила ему короткое письмо и целый час выверяла каждую запятую. Не навязчиво ли? Не оскорбительно ли? Не грубо? Не подобострастно? Наконец, когда все было готово и я поместила текст в окошко, чт…
– Не переживай, – сказал Пипл. – Не видишь Теней – о’кей. Научись определять их по косвенным признакам.
– И сразу вернешься ко мне, – сказал Герман. – Получишь свою маму в целости и невредимости. И я тебе расскажу, кем на самом деле был твой отец… Кем он есть, ведь он не умер.
У меня в кармане курлыкнул телефон. Пришло сообщение.
Короткое наваждение явилось – и пропало: он был не друг мне. Я бы с удовольствием погуляла с ним под дождем, посидела на автобусной остановке, обсудила нюансы современного прочтения Свифта, но все эт…
На первой фотографии мама выглядела обычно. На второй, у Ленинградского вокзала, она казалась старше своих лет. На фото с Кремлевской набережной ей можно было дать все шестьдесят, три фотографии с Кр…
И распахнул передо мной дверь квартиры. Это была просторная студия с панорамным видом из окна, но не это поразило меня; вся комната была уставлена рамками и рамочками, увешана пластиковыми файлами на…
– Это не случайность, поймите! Тень прекрасно знает, кто я! Она знает, что мы ее ждем. Она не выйдет!
…Все болит, все черно, и нет впереди ничего, кроме смерти. Я падаю вниз, бьюсь о воду, я тону, со дна поднимаются мне навстречу бетонные развалины прежнего моста… Нет, это развалины погибшего мира. В…
– Ты неплохой художник, но дурак набитый, извини.
Иногда, просыпаясь ночью, я подолгу смотрю в темноту. Мне мерещится чужой взгляд, невидимый и пристальный. Но Егор начинает ворочаться во сне, крепче обнимает меня – и я чувствую себя защищенной.
– Я не знаю, – я хотела потрогать амулет, но вовремя вспомнила, что руки в рыбе. – Я не знаю. Он – Консервы, живет на свете… то есть существует… долго. А мой отец как-то связан с Темным Миром. Вот я …
Стало темнеть. Я зажгла огарок свечки. В телефоне садился аккумулятор. Вокруг ухали какие-то птицы, странно трещал камыш на берегу, но больше всего меня тревожили звуки, доносящиеся из противоположно…
Леша скользнул взглядом по обложке, на которой голый зомби мужского пола имел виды на чуть менее голую живую брюнетку.
Пипл жестоко страдал – единственным запахом, который он отныне мог ощутить, была вонь гнилого мяса, невыносимая, эпическая вонь. Пипла выворачивало наизнанку каждые несколько минут, хотя желудок его …
– Потому что сегодня вечером я покажу тебе кое-что, чего ты никогда не видела.
Я нарочито медленно разломила свой пряник. Нет, я не рабыня, не солдат в армии, я даже не подписывала никакого контракта. Мне нельзя вот так просто сказать – «беги», я не побегу, как собачка. Не надо…
Вот с кем еще такое может случиться? Только со мной. Я лежала под диваном и не могла ни выругаться вслух, ни даже чихнуть. К тому же оказалось, что за ночь я отлежала себе все бока. «Приходилось ли в…
– Welcome, companions, поторопитесь, после звонка я никого не пущу…
– Меня зовут Александр, – сказал тот, кто двигал губами Сэма. – Я говорю с тобой из Лондона. Не бойся – я твой друг.
– Гриша сказал, ты с позавчерашнего дня в службе Доставки?
– Ребята… Вы что, все против, чтобы меня увольнять? Ты, Лиза, Леша, Пипл… Вы все за меня?!
Я сунула ей в руки коробку и молча принялась одеваться на пары.
Я поняла, в чем дело, оказавшись на кухне Пипла. На кухонном столе валялись неровно нарезанные ломти хлеба, сыра и колбасы, а в центре стояли почти пустая бутылка хорошего коньяка и два коньячных бок…
Дверь я заперла на декоративный кованый засов и несколько минут стояла, опустив руки под струю воды, глядя, как поблескивают мокрые камушки. «Даша, я не кукла», – сказал Сэм, и я видела, что он не вр…
Хранители поднимались с пола, подслеповато оглядывались, опираясь друг на друга, брели к своим местам. Инструктор, хлопоча, подкладывал под развалившийся стол кирпичи вместо ножек, пробовал, надежны …
– Замерзла. Есть хочу. Макароны закончились. Тут еды нет совсем, и еще…
По одному его движению мне сделалось совершенно ясно, что он говорил искренне и в первый раз. Что ему непросто было решиться. И что он получил в ответ настороженность и подозрение; уши мои вспыхнули …
– Сойдет, – сказал Дядя Толя, разглядывая расколотую костяшку. – Мы люди бывалые, что нам… Сойдет!
– Понимаешь, – проникновенно сказал Гриша. – У меня в ванне, на дне, нарисован уникальный портал… рамка в зимнее озеро тысяча восемьсот двенадцатого года. Ловится, прикинь, осетр! Стерлядь! Экологиче…
Я рылась в урне со сноровкой профессионального бомжа, но не была готова сообщить об этом маме. К счастью, она и не ждала ответа.
– Инструктор! – кричали мы хором. Звук отражался от голых стен и прыгал по старому бомбоубежищу. Скрежет снаружи затих. Мы напрасно стояли и ждали минуту, другую, третью…
– Значит, надо звать погрузку. У нас разделение труда: ты видишь Теней, Пипл чует, Лиза пакует, я – доставляю…
Оно… это… по-прежнему было черным существом без лица, подвижным, текучим, отвратительным. Но не потому у меня перехватило дух: на месте стены у существа за спиной был провал. Огромное пустое простран…
Она кричала на меня, срывая зло, и казалось, что каждое ее слово способно прожечь дырку в одежде, будто кислотный плевок. Никогда раньше я не видела Настю в таком состоянии.
– Тогда в чем дело? Ты под следствием? Тебя преследуют? Ты скрытая марсианка? Это все решаемо, ты же понимаешь…
Я улыбнулась. Накинула халат. Подкралась на цыпочках, хотела неожиданно мяукнуть в ухо, но потом устыдилась и раздумала. Я же взрослый человек, пускай и очень счастливый.
– Инструктор… Такое может быть, чтобы человек превращался в Тень?
«Доктор» лежал на полу в замерзшей луже. Его одежда, волосы, лицо, открытые глаза блестели инеем поверх тонкого слоя льда. По всей палате веяло глубинным, пронизывающим холодом. Я попыталась встать –…
Гриша посмотрел на меня; я понимала, что могу сказать «нет». Я понимала, что в ответ колдун станет пытать пластиковую куклу и Сэм будет кататься по полу от боли, но Гриша – я знала – послушает только…
Меня вынесло в коридор, будто ветром. Стуча зубами, я прижалась лбом к холодной стене. «Иди домой – там беда», – сказал Инструктор. Что он имел в виду? Расстроенное свидание? Или что-то другое?!
– Не волнуйся. Я в хорошем месте. Мне здесь не страшен смерч.
Большая черная лужа расползалась у порога аудитории. «2-74» написано было на двери. Та самая аудитория для потоковых лекций, где я оставила Мише свой телефон.
– Уже ничего не может. Ты не можешь открывать рамки, Лиза не может драться. Пипл потерял нюх. Леша вообще ослеп…
Частная клиника помещалась недалеко от университета. Когда я вышла из метро, дождь уже перестал. Я включила навигатор на Машином телефоне и скоро уже входила в стеклянные двери больницы, невероятно п…
…Когда он отстегнул смешную мохнатую голову, когда я увидела его в медвежьей шкуре, веселого, нелепого, мне вдруг померещилось на секунду, что я его давно знаю, что это мой друг, зачем-то надевший ма…
Он не с первого раза, но поддел и откатил крышку. Я спустилась по лесенке первой, Сэм за мной. Я дождалась, пока он пристроит крышку обратно.
Я встретила рассвет на набережной. В это время здесь не было ни туристов, ни торговцев, только пара дворников в оранжевых жилетах, да и те скоро ушли.
На экране моего телефона бежали цифры, навсегда отбирая надежду.
Сквозь символы, похожие на орнамент, кое-где проступали знакомые буквы. Одна надпись на стене была сделана кверху ногами: «Долго и счастливо». Под ней, ровным школьным почерком, постепенно переходящи…
– То, что было записано на первых роликах, обязательно происходило в действительности, – тихо сказал Миша. – Это факт, подтвержденный практикой. Если принять это как условие…
– Это очень большая вероятность, Даша, – Лиза взглянула на меня через водительское зеркало. – Девяносто из ста – прекрасный показатель. Мы не дадим ей закончить транзакцию. А ты возвращайся на заняти…
Я выпустила амулет. Обыкновенная кухня, желтый абажур, лимонные шторы в клеточку. Я поборола страх и снова сжала серебряный «глаз» в кулаке.
…Люди различают верх и низ, зачастую не имея понятия, как устроен вестибулярный аппарат. Никто из посвященных не понимает толком, откуда берутся его способности. Я умею видеть мир глубинным зрением д…
Но Тень не выходила. Внутренний секундомер отсчитывал последние минуты.
– Это наша новенькая. Зовут Дарья. Инструктор подбросил.
– Не знаю. Можно поискать у него в квартире. Наверное, под ковром, за батареей…
Лера раздала порцию стекла и попробовала взбунтоваться. Но тайная власть, которую имела над ней Тамара, сделалась непреодолимой. С каждым отданным осколком Лере становилось все холоднее, мир вокруг з…
– Никто изнутри системы не способен менять будущее, – сказал Леша твердо. – Я видел, как развалился университет, как рухнул купол, как погибли десятки тысяч людей! Миллионы! Я видел, как город был ст…
Я прищурилась. Сосредоточилась, посмотрела на росчерк особым взглядом…
Щелкнул рубильник. Загорелась лампочка где-то под потолком. Я увидела, что валяюсь на бетонном полу, а на ноге моей лежит огромный металлический баллон вроде газового.
– Мне было восемнадцать лет, – она глубоко вздохнула. – Он говорил, что работает в секретной военной лаборатории. Поэтому про него ничего нельзя знать – ни настоящего имени, ни-че-го… Я даже звала ег…
Я села у окна и подперла подбородок ладонью, и сразу мне показалось, что Сэм сидит рядом. Я повернула голову – молодой сосед был вовсе не похож на Сэма и развалился в кресле, играя на планшете в дура…
В зал вбежал Гриша. Остановился, в ужасе глядя на Инструктора и хранителей.
Я вспомнила, как таяла в зеркале жуткая печать у меня на виске. Исчезала кровь и выравнивалась кожа, а мы целовались с Сэмом, как тогда в подземелье, только он об этом не помнил, а для меня два поцел…
– Устанавливаю власть мою отпирающим заклятием…
– Я не хотела вступать в сговор с Тенью, – сказала я.
Откуда-то дохнуло холодом, я вспомнила, как Инструктор вел меня по этим коридорам к порталу, и точно поняла, в каком направлении надо идти.
– Понял, спасибо, – Пипл грустно поглядел на меня. – Даша, давай не затягивать. Звони Лизе…
В лифтовом холле они разделились. Брюнетка направилась к лифтам на географический, а Миша повернул к высотным лифтам на мехмат. Я погналась было за брюнеткой, но она слилась с толпой и так, под прикр…
Я обняла его и поцеловала. В губы. В первый раз.
Он понимал, что видит кошмар, и на бегу пытался проснуться. Впереди показался просвет – бензоколонка на выезде из леса, там люди, музыка из радиоприемника, громкие разговоры, смех…
Тревожный красный свет был похож на аварийную лампу, мигающую на пыльном забытом пульте. Как в фильмах про глобальную катастрофу – наверху давно развалины, а в глубокой шахте на пульте военной базы в…
– Хочешь поболтать о чужом горе? – Лера прищурилась.
– Даша, передай ей, пожалуйста, а то я сам боюсь…
– Становись, – Лиза указала на ворота для мини-футбола. – Пипл! Подавай ей.
– Неправда. Мне явился призрак Ломоносова и велел показать тебе великие тайны.
На обеих руках у нее были катетеры, вокруг толпились стойки с капельницами, на экранах отражались пульс, очень слабый, и давление, очень низкое. В палате никого не было, кроме пациентки – и человека …
Скрипнул стул. Лера пошевелилась. Ее тонкие руки поднялись, она обхватила себя за плечи, стиснула пальцы с обгрызенным маникюром.
– Я вам другие принесу, – вырвалось у меня. – Я принесу вам новое домино, гораздо лучше этого!
– Он пойдет с нами, – сказал Леша, и никто не спорил. Ведь Леша в этот момент видел будущее.
– Мой отец… Он знал, что случится… все это. Он знал наперед…
Я упала на бетонный пол в полной темноте. Сверху грохнулось твердое, тяжелое, очень холодное. Я взвыла от боли в придавленной ноге.
– Ну… не сдавайся, всем начинающим авторам сперва отказывают.
– Как это – что бы ни случилось? – спросила она с внезапной тревогой в голосе. – Что такое?
– Мы пойдем прямо к холодильной установке, да? А что тебе конкретно надо сделать, в чем задание?
Что я знала о своей маме? Она давно сделалась для меня голосом в трубке, возникающим вечно некстати, карманным капитаном Очевидность, посторонним фактором, удаленной пристанью, откуда когда-то уплыл …
Я вцепилась в нее руками. Цепочка резала пальцы и сжималась все туже. От такого натяжения она должна была порваться, эта тоненькая серебряная цепочка, но как я ни старалась, освободиться не могла.
Я запнулась. Сперва он заставит меня просить, потом умолять, потом что? На коленях ползать, а он все равно откажет?
Плюхаюсь на скамейку. Сижу, туплю. Я жива.
– Не могу, – Гриша развел руками. Пипл закашлялся, прижимая ладонь ко рту: его мучил новый приступ рвоты.
Трубка висела на проводе, еле слышно попискивая гудками, а на темной деревянной стене таял рисунок, нанесенный серебристой краской из баллончика. Почтальонша хотела возмутиться, но рисунок тут же исч…
– Да ладно, я тебя учила, – отмахнулась Лиза. – Ты посмотри на нее!
– Холодно, – прошептала она. – Здесь очень… холодно. Мороз…
– Одевайся, – Инструктор открыл дверь огромного шкафа. Я ожидала увидеть там что угодно, хоть костюм супергероя. Но там были стеганые ватники, валенки и ушанки, настоящие, судя по запаху.
– Не на слово! – я посмотрела ему в глаза. – Я вижу Теней. Я вижу, что они делают.
Я рисую посредственно, пою так себе, в музыкальной школе проучилась ровно один год. Еще год потом ходила на волейбол и была позором команды. На гимнастику меня не взяли из-за плохой растяжки. Короче …
Говорят, у приговоренных к смерти открывается особое зрение. Ярче становятся цвета и громче звуки. Прежде незаметные детали открываются и наполняются смыслом. Человек понимает, как надо жить, но его …
– Машины у нее нет, – сказал Пипл, аккуратно прочищая ноздри. – Общественным транспортом не пользуется. Значит, живет где-то поблизости. Скорее всего, и работает тоже.
– А если с ним что-то случилось? – я вдруг вспомнила историю Павлика и Насти. – Если он не хотел исчезать, а его подставили? Или вообще убили? Если он до последнего момента рвался к тебе… к нам…
– Ребята, – сказала я осторожно, – да вы тут бухаете.
– Давно. Гришке было двенадцать лет. Почти два месяца в коме. Думали, не выкарабкается.
– Я сам к ней подошел! – говорил Миша, судорожно стиснув в руках телефон. – Она была явно не в себе! Она… я хотел ее к врачу… И тут она мне все рассказала. Она это сделала из-за меня… Дарья, я понима…
Ира зарыдала, теперь уже не таясь, в голос. Рядом стали останавливаться люди. Пипл жестом дал им понять – проходите, мол, сами справимся.
Несколько секунд я соображала. Потом вспомнила: вчера вечером я позволила Сэму увести себя на какое-то невиданное свидание, в общаге не ночевала, лекции прогуляла, вернулась измотанная, как ездовая с…
– У тебя никогда не было чувства, что кто-то грубо и цинично отобрал твою любовь?
Я проверила, надежно ли заперта дверь ванной. Хоть бы Сэм не проснулся и не стал меня звать.
– Она чует в тебе соперницу. Боится потерять своего мужика, а как его удержать, не знает.
Обиженные студенты добежали до первого этажа как раз в тот момент, когда двери лифта открылись. Представляю, что у них были за лица.
Я отвела глаза. Я сделала все, что могла; теперь оставалось только ждать. Хранители, по-прежнему отрешенные, продолжали свою бесконечную партию, и костяшки домино ложились на стол одна за другой.
– Не тормози, – он шел не останавливаясь. – Времени нет.
– «Сейчас пустынны Ленинские горы, – пробормотал Инструктор нараспев, – но флаги стройки вьются на ветру, здесь корпуса взойдут до неба скоро, сюда придут студенты поутру…»
– Интересно, – протянула Лиза. – Я прямо заинтригована, думаю, не пойти ли на краткие курсы эффективного шантажа… Ты поверила?
– Ты видела этих сторожей? По-твоему, они надежны?
Он попятился. Выдавил ответную улыбку. Хотел ответить…
На сервер курьерской службы шла DoS-атака.
– Всегда выходят, – начал Пипл. – Она выйдет, они всегда…
Капризный голосок донесся из комнаты, и я представила, как Лера настороженно прислушивается, спустив босые ноги на пол.
Быстро обнял – и тут же отстранился, будто засмущавшись.
Он зашагал прочь от подъезда, на ходу поманил меня за собой. Мы прошли мимо тети Светы – Пипл приветливо с ней поздоровался.
Вариантов не было. Жизнь продвигалась вперед по множеству разбегающихся тропок, но событие-развилка оставалось неизменным: колдун открыл портал, Тени хлынули на город. Леша, как и Гриша, отлично пони…
Я села на раскладушке, хватая воздух. Раскладушка подо мной щелкнула и просела, шире расставив алюминиевые лапы, но не упала.
В подземелье холодало с каждой секундой, но это был обыкновенный мороз, чистый. Это был холод зимы и снега, Нового года, лыжни и катка. Грязные потеки на стенах сменялись праздничными зимними блестка…
– Никогда больше не буду курить эту дрянь, – жалобно заныл парень с наушниками.
– Просто Тень, – сказала блондинка с таким выражением, каким говорят «просто стул». – Умбра Вульгарис. По-латыни.
– Если бы кто-то из моих, как ты говоришь, «контактов» был Тень, я бы заметила…
Рука сама собой нашла в кармане мой кулон. Эх, была не была.
– Мы должны вытащить эту штуку на поверхность.
– Почему? – спросил он, не сводя с меня глаз. – Почему ты так решила?
Я кивнула. Это означало: «Твой дом – твои правила, я всего лишь специалист-спасатель, давай объясняй, что тебе угрожает».
Со стороны университета рысцой бежал Пипл. Оставив Мишу и Леру на скамейке, мы с Гришей и Лизой поспешили ему навстречу.
– Ох, у меня сериал… Сорок минут подожди, ладно? Вот, поешь пока, к чаю возьми мармелад в коробке.
Миша обернулся. К нему, пригибаясь и замотав лицо, бежал человек в форме частного охранного предприятия – серые штаны, серая куртка с нашивками, надвинутый на лоб картуз с длинным козырьком. Миша нап…
– Тебе надо к специалисту, Лебедева. У тебя, по ходу, нимфомания, отягощенная хронической депрессией, в сочетании с неврастенией и…
– Дарья! – крикнула из кухни Лиза. – Бутерброды будешь?
– Никак! Траву курила один раз, в школе на выпускном! Попробовала – не понравилось. Все!
Обрушился дождь. Первые капли обещали великий ливень.
Я перевела взгляд на телефонную трубку. Если после того, что случилось в последнюю нашу встречу, Миша внес мой телефонный номер в «черный список»… я не удивлюсь.
– Не вылезать же мне из стены в общественном месте, – резонно заметил Гриша. – Не все к этому привыкли, знаешь. А я тебе подмогу привел…
Кружились огненные полотнища над рекой, похожие не то на бабочек, не то на протуберанцы. С мостов опускались сталактиты – ледяные, а может, известковые. Поднимались на горизонте столбы света, что-то …
Тостер, тихо звякнув, выкинул наверх два кусочка поджаренного хлеба. Я только теперь заметила, что Гриша и Лиза сидят, держась за руки, соприкасаясь локтями и коленями. От этого зрелища на душе у мен…
– Не отвлекайся! – закричал Инструктор, склоняясь над вмерзшим в лед «доктором». – К порталу его! Скорее!
Он выглядел ровно так же, как на фотографии с Сэмом, – хищный, насмешливый, с виду лет пятидесяти. Или ста пятидесяти. Или тысячи с чем-то лет. С такими, как он, ничего нельзя сказать наверняка. И он…
– Что-то случилось? – он заглянул мне в лицо.
– Зачем писать, если все есть в Сети? – уголком рта спросила Настя.
– Гриша, – сказал Инструктор. – Девушке хватит на сегодня! Дайте ей возможность отдохнуть и прийти в себя, ясно?
Он что-то еще кричал, изо рта его вырывались капельки слюны и падали на лицо врача. Тот молчал, только еле заметно морщился. Я поразилась его выдержке – хотя кому, как не врачу «Скорой», обладать жел…
– Дашка, ты что, ревешь?! – меня догнала Настя.
Настроение у меня было не то чтобы депрессивное, но изрядно меланхолическое. Я думала о маме: «Не надейся, вампиры на таких, как мы, не западают». Ну откуда у нее этот мусор в голове? Взрослая вроде …
– Ее не пиратят, – жестко сказал он. – Ее просто убивают. Другой процесс, сам не могу понять.
И четыре слова резко выбивались из серой тьмы, написанные фосфоресцирующей синей краской: «Папа идет на помощь».
– Теряем время. Дарья, надо тупо идти по этажам и сканировать…
Мне восемь лет. Я в ледяной воде, меня тащит на черное дно, воздуха не хватает, перед глазами мечутся цветные искры, а дна все нет, в этой речке нет дна, я тону, умираю, проваливаюсь в бездну, в преи…
Я секунду поколебалась – и сжала свой амулет в кулаке.
– Нет, жду, когда начнутся скидки… А ты откуда знаешь, что я собираюсь?
Я вскочила на подножку поезда в последний момент, поэтому к своему месту в общем вагоне пришлось идти через весь состав. Люблю поезда, в них есть некая благородная уверенность и железная стабильность…
– Знаешь, Даша, я думал, это я сумасшедший, а оказывается, бывают случаи покруче…
– Да нет, что ты, это я так… все хорошо! Целую!
– Гриша, мы же посвященные. Мы должны что-то придумать.
– А когда тебе удобнее? Часов в шесть? Или в пять? Или… да хоть сейчас! Я снимаю классную квартиру, в смысле отец мне снимает… и совсем рядом с универом! Что заказать – суши? Пиццу? Или, может, ты хо…
Я вышла из-под душа и подошла к зеркалу. И сразу увидела, что амулета на шее нет.
Она молчала уже очень давно. Мне почему-то страшно было на нее смотреть: она сделалась чем-то похожей на Инструктора.
Когда я наконец вернулась в кухню, там были готовы бутерброды и кофе. Несколько минут мы молча ели, и это были, пожалуй, очень хорошие минуты в моей жизни. Очень спокойные и счастливые, несмотря на л…
Я уже видела эту надпись. Сделанную тем же почерком, с точностью до мелкой линии. На стене больничной палаты, где умирала Маша Хлебникова и где Тень-Герман чуть не убил меня. Позже я расспрашивала Ин…
И в самом деле. Наверху могла упасть атомная бомба, опустеть целый город, наступить Армагеддон. А мы сидели в подземелье, и только легкое сотрясение стен могло означать конец мира… А может, это отзву…
Я посмотрела на часы. Через семь минут отведенное мне время истекало.
– Да, совершенно… Мы сели рядом на паре, она открывает книгу… А там внутри доллар лежит, весь в пятнах крови. И я тут заметила, что Машка где-то порезалась – у нее руки были перемазаны кровью, и на б…
– Ничего, – он старался говорить весело, но взвинченные нотки в его голосе заставили меня напрячься. – Мне тут звонили… из Лондона. Отец.
– Мне прислали ссылку с какого-то левого адреса, – сказал Миша. Он уже пришел в себя: голос, по крайней мере, звучал твердо. – Ролик тут же был удален с ресурса. Но я уже опытный – я записал его на в…
Вчера вечером мы говорили с мамой по «скайпу». Она всегда так – сама выдумает проблему, сама начинает страдать.
– Есть новости? – Лиза тронула машину. Она держалась великолепно – будто ничего между нами не произошло.
На его ладони лежал доллар-единичка. Надорванный край, чернильная клякса, – эта купюра видала виды.
Он говорил с едва заметным акцентом, плавно и вкрадчиво. От его голоса мороз продирал по коже.
– Поздравляю, – сказал Инструктор безо всякой торжественности в голосе. – Ты посвященная и видишь то, что скрыто от других.
И снова пошла реклама какой-то машины. Никто даже ухом не повел: мол, креативный ролик, бывает.
– Его отец очень богат. Живет в Лондоне. Он звонил Сэму…
– Тогда пошли, – сказал он, довольный моей реакцией.
– Отправитель – Васильев Михаил, курьерская служба «Супер-экспресс»… Ты знаешь Васильева Михаила?
Струшу! Сейчас струшу, и все пойдет прахом.
Пипл оставил меня и начал натягивать зимние варежки – но в этот момент послышался звук, будто разбили огромную витрину. По всей палате запрыгали осколки льда.
Миша не разделял ее благодушия, но ничего не мог изменить. Телефоны его однокурсников не отвечали. Те, до кого он все-таки смог дозвониться, прятались в общежитии или по домам, многие паниковали, пыт…
– Я не знаю, к кому мне с этим идти. Я вспомнил тебя… фонарик…
И в отвращении отпихнула книгу. Вся страница была покрыта шевелящимися, жирными опарышами – личинками мясной мухи. Рыболовы, говорят, в опарышах души не чают, но я не рыболов. Меня чуть не стошнило.
Я устало опустилась на деревянный помост, накрытый одеялом.
Не только мужчина способен любить женщину. Я заведу себе пса, он будет ждать меня, и каждый долгий день жить ради меня, и прыгать, встречая, пачкать рубашку большими лапами, вылизывать щеки…
Моя левая ладонь перетянула бинтом. Болит. Я не помню, откуда эта рана.
– Его зовут Егор. Сторожев Егор Дмитриевич. Это его настоящее имя.
– Я звоню в полицию! – заявила администраторша.
О том, что случилось на самом деле, я узнала позже. Очень скоро.
– Скажите, пожалуйста. Вы знали моего отца?
– Как твоя приятельница? – он пытался перекричать ветер, раскаты грома и грохот жести на крыше соседней бензоколонки.
– Сейчас с работой передышка, воскресенье опять же, так что я развлекаюсь… Хочешь послушать одну главу?
Волшебная фраза. И кто мне ее только не говорил: учителя в школе и в музыкалке, где я всего год прозанималась, воспитатель в летнем лагере…
Пипл отбежал в дальний конец зала, прихватив с собой сетку с футбольными мячами. Взял первый, черно-белый, примерился, разбежался и ударил – хорошо так хлестанул по мячу, наверное, играл в футбол ког…
– Да. И ударил тебя тоже я, извини, ничего личного.
– Но у меня была только зачетка, – пробормотала я. – Поэтому они могли досрочно сдать за меня сессию, но не додумались.
Он говорил со мной, как экзаменатор, заранее решивший завалить студента, невзирая на реальные знания. Я снова позволила собой манипулировать, дала втянуть себя в разговор.
Они работали днем и ночью – спешили. Ковш экскаватора натолкнулся на преграду, машина дернулась и встала. Экскаваторщик дядя Толя выбрался из кабины, да так и замер, глядя вниз.
– Что это? – я указала на карман его рубашки.
Серебряная фигурка глухо звякнула о железное дно. Ноги у меня подкосились. Я опустилась на скамейку.
Я установила таймер на телефоне. Замелькали цифры.
– Иду! Скажи ему, я иду, пусть только начинает, я уже лечу…
– Слева дядя Толя, – негромко представляла Лиза. – Он тот самый экскаваторщик. В центре Серго, геодезист. Справа Иван Иваныч, инженер. Они почти семьдесят лет тут сидят… играют.
– …и сказал, что ты с ним связалась, в смысле с отцом. И требуешь миллион.
Я поняла, что злые слезы текут у меня по щекам, в то время как место вокруг весьма людное.
Он улыбался, глядя на меня с теплохода. Так садист смотрит на агонизирующую жертву.
– Дальше Антон договорился с Тенью. Тень этих подонков высосала. Досуха.
– Нет закрытых путей. Есть пути, которые хорошо охраняются – там Сцилла, здесь Харибда… Но ты же не трусиха, правда?
– Это самовнушение! – он положил мне руку на плечо. – Послушай. Сегодня ты выкинешь ее за портал. Своими руками.
– Где и была – дома… Я с утра дома лежу… Пожалуйста, привези мне хотя бы молочка, холодильник пустой… А у меня вирус, я встать не могу…
Ну почему я такая?! Почему все мои ошибки и косяки остаются в веках, а хорошие дела и даже героические забываются сразу и навсегда?
Лиза отправила их за портал – двумя эффектными ударами. Если мне и стало легче, то ненамного.
Все трое одновременно улыбнулись. Улыбки были разные: Серго улыбался застенчиво, Иван Иванович – сдержанно, Дядя Толя – широко и искренне.
Но законы инерции неодолимы даже для самого страшного страха. Я разогналась – и не могла затормозить, и я влетела в портал, туда, куда улетали Тени, в бездну, в чужую темноту и холод, в липкие дрожже…
– Посмотри, во что она обута, – сказал Пипл.
– Почему? Это часть моей жизни! Это мой выбор, мои поступки, я не собираюсь…
– Точно. Охотятся на голубей. Здесь кое-где можно косточки найти.
– Чушь! – рявкнул Инструктор. – Бред! Если бы она сделала то, что он ей приказал, мы получили бы вместо портала всемогущую бессмертную неуязвимую Тень! Ты понимаешь, что такое Тень, которую нельзя вы…
На экране чередовались кадры. Судя по новостям, Москву здорово потрепало. Наверное, и занятия в университете отменены… Я некстати вспомнила, что не закрыла форточку, уходя в последний раз из общаги. …
Вот, в сумке, его ключи и недопитая бутылка с молоком, которую он оставил мне на кухонном столе. А у меня нет амулета. Ничего не вижу, кроме бытового привычного мира: коридор с высоченными потолками.…
– Из-за таких сволочей люди бьются, – Лиза пристально посмотрела «Мерседесу» вслед.
– Ничего не надо, Сэм. Завари чай, а я принесу тортик. Я смогу у тебя быть…
Сэм кинулся ко мне, остановился в двух шагах, всмотрелся в мое лицо…
Я кивнула. Застежка-змейка все еще надежно скрепляла мои губы.
– Я никуда не пойду, – сказала я. – Пока его не увижу.
Эта древнейшая Тень, Консервы, оказалась обречена на этот раз. Но если бы Сэм опоздал на мгновение – моей мамы уже бы не было в живых.
– Выключи свет! – крикнула Настя, натягивая на голову одеяло. – Можешь оставить меня в покое?!
Но он был здесь. Перепачканный тиной, но от этого не менее светлый, веселый серебряный глаз – амулет.
– Дача Пипла, – Гриша спрятал баллон в карман пиджака. – Точнее, тетки Пипла. Но она сюда редко ездит.
Возле входа в наш корпус стоял блестящий мотоцикл. Рядом сидел Сэм с блестящим шлемом в руках. Мне показалось, что я переживаю День сурка.
Неожиданный помощник молчал. Другой бы на его месте уже сто раз прокудахтал бы – «Ой, что с тобой?», «Тебе плохо?», «Тебя проводить?».
Зазвонил телефон. Будто отвечая, заколотилась кровь в ушах.
– Рамочку туда… Рамочку сюда… эдак пупок развяжется…
– Давай еще раз. Мне кажется, я что-то уловила… приблизительно.
Я подержала на ладони мой амулет. Покачала, как в лодочке. Потом вытащила из-под кровати дорожную сумку – спутницу в странствиях.
Если, конечно, через сто лет земля еще будет обитаема.
Лиза открыла и закрыла рот, как очень удивленная рыба. Пипл и Гриша, бравшие кофе у кофеварки, одновременно повернули к нам головы.
– Бессовестные! У мужа мигрень, а они музыку врубают в семь утра!
Я выглянула в коридор, дождалась момента, когда никто не смотрел, и выпустила этого Пипла. Не сказать, чтобы он мне очень понравился – у него был взгляд верблюда, снисходительный, свысока. А кроме то…
Мама понимающе кивнула. Так и сидела рядом, а я не решалась заговорить первой.
– Я хочу сказать, что это вранье, – сказал Сэм.
– Глюки, – он поднялся со скамейки. – Лиза, – сказал в телефонную трубку, – мы в общагу, помощи пока не надо, будь на связи. Чмоки.
Он посторонился, выпуская из кабинки еще одного внезапного гостя: этому с виду было лет тридцать, высокий, мрачноватый, небритый, совершенно не похожий ни на студента, ни на препода.
– Пожил. Признайся, пожил, и знатно пожил! Рассказал бы о своих похождениях, покаялся напоследок, как положено…
– Расскажи обо мне, Даша, – прошептал Сэм. – Что со мной не так?
– У тебя неприятности, – быстро сказала я. – Мне так кажется.
Из-за спины преподавателя в аудиторию проскользнул уже знакомый мне очкарик. Неожиданно подмигнул, расторопный какой.
– Вот амулет, осколок великой мощи, – он снова перешел на русский. – Вот кровь – наследие великого рода… Вот и ты сама – здесь, ты свидетель и участник великого деяния!
Я долго молчала. Он доброжелательно ждал, пока я справлюсь с очередным шоком.
На чисто убранном кухонном столе помещался ноутбук. Рядом стоял фотоаппарат, почему-то на штативе. Миша развернул его ко мне и включил на камере запись ролика, сделанную с экрана компьютера.
– Ясно, – я поднялась. – Ну что же. Спасибо за внимание… Вы знаете, где меня искать.
– Пипл, проверь, – я не верила своим глазам.
На месте мамы был обтянутый черной кожей скелет.
– А вот хрен ей! – рявкнула Лиза так, что на нее в ужасе обернулись прохожие. – Мы не позволим! Пипл, чего ты стоишь?! Ищи! Гриша, ищи для него опорные точки, ветер меняется, давай по секторам… ты ее…
– Нет-нет-нет! Еще чего! Ты и так со мной весь день промоталась, занятия из-за меня пропускала… Иди учись, прогульщица!
Лицо Леры было снова на месте. На шее остался красный шрам, будто от ожога. Ошейник исчез.
Обливаясь слезами, через три часа я отыскала свои бумаги в мусорном баке на одной из соседних улиц и была так счастлива, что сожалеть о деньгах казалось даже неприлично.
– Колдун не мог быть другом моего отца, – пробормотала я вслух. – Это тоже вранье. И уж конечно, после всего, что он творит, – никаких переговоров, только война…
– Все – товар, – сказал он с отвратительной убежденностью в голосе. – Твоя жизнь резко подешевела сегодня, но кое-что еще в цене. Крови не боишься?
Человек в окровавленной рубашке застонал.
Интересно, на каком она факультете, подумала я. Ей бы прокурором быть – с таким металлом в голосе. Неудивительно, что парень, смутившись, покачал головой.
– Почему – кукла? Что за чушь? В чьих руках?!
– Типа, запрещает «Гринпис»? – пробормотала я.
– Шел в комнату, попал в другую, – сквозь зубы процитировала я, очень кстати вспомнив Грибоедова.
А потом наступила вода. Она была похожа на стекло, и от холода сразу заболело все тело. Холодная вода не остужает – она болит.
– Если я не скажу сейчас, потом не решусь никогда… Я люблю тебя. Я полюбил, когда первый раз увидел. Пожалуйста, будь моей женой. По-настоящему. На всю жизнь.
– Тень, – сказала Лиза. – Инструктор считает, что ты закоротила канал исключительно своей интенцией. А мы с Гришей… И Пипл, кстати, тоже… считаем, что там был и другой фактор.
– Ой, где ты их нашла? Я потерял… Такой день сегодня – видно, отравился… или переучился… в бассейн упал, ключи потерял… спасибо тебе!
Я прокашлялась, отдышалась и стала дуть в свою чашку, наблюдая, как тоненький слой пара улетает с бордовой чайной поверхности.
– Хорошо, – он почти успокоился, догадавшись, что я сумасшедшая. – Только больше не ходи за мной, ладно?
Зависла длинная пауза. Я услышала в трубке звон посуды и представила, будто вживую: вот они сидят на своей кухне, на том самом мягком уголке, под которым я провела ночь, и на лице у Леры – брезгливос…
Снова засветилась плазменная панель на стене. Я увидела запись, сделанную на камеру телефона: улица, пробка, наглухо застрявшие машины. Водители курят на улице, оглядываются, переговариваются, кому-т…
Стены бомбоубежища еле заметно вздрагивали. Больше не слышалось ни звука. Это были самые страшные часы – мы все не спали, тишина и глубина давили на нас, душили и вызывали панику.
– Что ты задумала? – быстро спросил Инструктор. И сразу, без предисловия: – Пипл, Гриша, Лиза, держите ее! Она…
– Не понимаю, – призналась я. – Она вся такая…
Лиза делала рыбные котлеты. Вообще, она не сильна была в кулинарии и предпочитала покупать в магазине нарезки для бутербродов. Но сегодня, после длинного трудового дня, ей захотелось, по ее выражению…
Я отбросила сперва одну картонку. Потом другую. Я копалась в мусоре одной рукой, подсвечивая себе телефоном, понимая с каждой секундой все яснее: кулона здесь нет. Я же отказалась от него, верно? Вот…
– Мне надо позвонить в Москву! У вас есть междугородняя связь?
Я огляделась. Центр, огромные офисные здания, торговые массивы, потоки людей…
– Мы еще ничего не решили… – начал Гриша и запнулся. Лиза и Пипл обменялись тяжелыми взглядами. Леша уткнулся в свой монитор.
Секретарша завизжала эпически, мощно, так, что зазвенели плафоны. Бумаги, подхваченные сквозняком, разлетелись, как чайки.
Она была невысокая, смуглая, черноглазая; она была Тень и сейчас, расспрашивая, тянула из парня жизненные соки. А у меня, как на грех, не было амулета.
– Не зря, – я твердо посмотрела ему в глаза. – Что-то странное происходит, да?
– Она с утра уже была больная, – сказали в двух шагах за спиной. – Сама не своя. И еще эти доллары…
– Нет, какая наглость! – донесся до нас возмущенный крик.
– Не понимаю, – сказала я жалобно и представила, что если Сэм сейчас проснется – молчание в запертой ванной станет для него плохим подарком.
Мы беседовали в пустом ресторане. Странно: я раньше слышала краем уха, что эта точка весьма популярна. И сейчас обеденное время, за окном ходили толпы туристов и горожан, на входе было вывешено заман…
– Так может, Тень явится под конец транзакции? Ну, они же в девяноста процентах случаев… Мы подкараулим ее в больнице, и все!
– Это не так сложно. Я вам таких роликов за час три штуки нарисую, – он обезоруживающе улыбнулся.
«Гриша, мы останемся здесь навсегда». Слова болтались у меня на кончике языка, но произносить их вслух означало проявлять отвратительное малодушие. А кроме того, мне казалось, что пока слова не сказа…
– И вообще, тебя надо поздравить – ты теперь работаешь в службе Доставки! – Лиза принялась жать мне руку. – Поздравляем!
– Пропусти! – он грубо расталкивал людей со своего пути. – Отойди!
Кровь уже унялась. Запеклась на месте пореза. Мама говорила, у меня хорошая свертываемость…
– Что такое? – Настя натянула одеяло до подбородка. – Опять твои мужики? Не смешно!
– Со мной, – хрипло говорил Миша, – я не понимаю, что происходит. Я не знаю, что мне делать. Я…
– Зачем тут так холодно? – Сэм зацокал зубами. – А знаешь легенду про холодильную установку, которой скрепили грунты? Так что, это не легенда?!
– Нет, ну додуматься до такого! Детский сад…
– Привет, мама, я приехала просто так, потому что соскучилась!
– Если ты без всякой химии такие глюки ловишь – ты же находка для пушера…
– Лебедева, – сказала Настя покровительственным, даже высокомерным тоном. – Любовь – манипулятивная технология, придуманная для того, чтобы лишать женщин самостоятельности и загонять в добровольное р…
– Умерла, когда я родился. Я ее не помню.
Когда он успел все это наснимать?! Не понимаю… Вчера и позавчера не мог… Значит, раньше? Значит, он догнал меня на сигвее в самый первый раз – не случайно?!
У них была самая уютная квартира из всех, что я видела в жизни. Может быть, мне показалось по контрасту с ледяным подземельем, но чувство было такое, будто ты вернулся домой после долгого путешествия…
– Тут та-ак красиво! – она засмеялась нетрезвым смехом. – Мы пили шампанское…
Она уже сожалела о своих неосторожных словах.
– Диггеры? Я много слышал, но думал, вранье… А ты не знаешь, тут правда есть тайное метро?
Он дал мне шлем. Я нахлобучила его на голову и поняла, что это великое изобретение человечества. Под шлемом можно плакать.
– Духи «Серебристый ландыш», – пробормотал Пипл. – Антиквариат…
– Сейчас еще рано ехать к самолетикам, но если ты освободилась – перекусим где-нибудь?
– Приходит в себя, – сказал Пипл. – Сейчас усвоит энергию, которую вытянула из своих жертв… и удерет.
Облупившийся баллон на тележке при свете дня выглядел странно и, пожалуй, страшновато. Меньше всего он был похож на медицинский прибор.
– Девочки любят про вампиров, – сказал Леша с легкой обидой в голосе. – А я их не люблю, они для меня этически неприемлемы.
– Оставляю тебя в живых просто для развлечения. Смотри, – он снова откусил от батончика.
На дисплее светился незнакомый номер. Я готова была нажать на «сброс», но было поздно. Мой порыв нежности все равно уже захлебнулся, оборвался, оставив после себя стеснение и неловкость. Сжав зубы, н…
На кухне по стенам тоже были развешаны картины (я уже догадалась, что это Гришины). Над головой Лизы цвела сакура и возвышалась Фудзи; Лиза рвала полиэтилен на упаковке с колбасой с видом Самсона, ра…
Тот, что был доктором, вскочил, освободившись от ледяного панциря. Мельком глянул на меня – больше ни на кого не обратил внимания…
Лизина интонация на последних словах мне очень не понравилась.
Ее измененная память выстраивалась по-новому, сознание искало оправдание для странностей, спрямляло углы, на ходу создавало приемлемый вариант прошлого. По новой версии, мама приехала в Москву ко мне…
Гриша молча и яростно вертел ручку фонаря, заряжая аккумулятор. Мама на секунду замолчала в трубке – я боялась, что она заплачет, но она удержалась.
– Хочешь выбросить эту штуку? – он смотрел на амулет.
– Как ты узнал про Сэма… то есть про Егора?
– Сегодня утром я проснулся… все было вверх дном. Фотографии… обрывки… все перевернуто, разорвано… Разбито… Тебя не было. Я стал тебе звонить, хотел даже вызвать… полицию… тут пришли эти… твои знаком…
Я три раза собиралась заговорить, но всякий раз умолкала. А когда собралась в четвертый раз – в ванной заорал Гриша. Он так орал, что я подпрыгнула на стуле и покрылась мурашками.
– Вообще не помню. Только помню, как я уже на берегу и люди бегут ко мне, вопят…
Егор вскочил и подхватил велосипед. Переднее колесо сильно погнулось, выдав «восьмерку». Тогда Егор бросил велосипед и бросился бежать по тропинке.
– Твой отец очень осторожный, – сказал он наконец. – Я бы надеялся, что ты врешь, но это не так…
– Не знаю, – Лиза встала, собирая мусор со стола. – Может, когда-нибудь. Но вот та любовь, что у нее была, – ее Тень сожрала до капельки.
Мы шли по коридору минуты две. В последний момент я вдруг вспомнила об Инструкторе: он любил проводить время, наблюдая за игрой Хранителей или даже к ним присоединяясь. А что, если и сейчас он сидит …
Он успел избавиться от пиджака и галстука. Нагрудный карман его белой рубашки выглядел так, будто в нем держали свежеотрезанный палец: кровь заливала рубашку до пояса. Печать на виске топорщилась уро…
Загрохотали по лестнице бегущие ноги – похоже, оба поскакали вниз, чтобы встретить Гришу в пункте назначения. Гриша тем временем, манипулируя баллоном с краской, рисовал граффити на стенке лифта.
– Ударь, – сказал Сэм, не оглядываясь. – Раскрои голову своему любимцу… Или сперва поцелуешь?
И, одной рукой сжимая амулет на груди, другой включила фонарик.
– Play by Givenchy принадлежит к семейству древесных ароматов. Сердцем композиции является древесина карибского амириса…
– Тебе заткнуться и молчать. Твоя мать рассказала мне все об отношениях с твоим отцом…
Но тут они ушли. Щелкнул замок. Когда я выбралась, кряхтя и растирая бока, на столе обнаружились пластиковая бутылочка молока, свежая ватрушка с творогом и ключи на ярком пластиковом брелоке.
– Ты сегодня завтракала? – с подозрением спросил физрук.
Дверь в палату под ударами была готова слететь с петель, зато медицинские приборы, все как один, вдруг замолчали.
– У тебя много друзей, – сказал со странным выражением. – Ну, ладно… Звони, когда освободишься.
– Привет, – меня разбирал нервный смех. – Я хотела тебе позвонить, но телефона-то не знаю…
И быстро нырнула под мяч. Он влетел в сетку мини-ворот за моей спиной.
– Нет, ты на их стороне, – сказал Сэм, по-прежнему на меня не глядя.
Торопясь по коридору, я не смотрела под ноги. Хрясь!
Но в коридоре душно! Окна закрыты, жара! Почему он кутается в шарф? Он и тогда кутался, мерз, дрожал!
– Ты мне что обещала? – с готовностью отозвался Гриша.
Он протянул мне свой смартфон. Я взяла его, не понимая, что делаю.
– Посмотри, – посоветовал он все так же без улыбки.
Я опустилась на стул у кровати. Если честно, меня пробило на «хи-хи» – истерический, тоненький смех. Ну что за детский сад, в самом деле, ну звонил, ну не пришел, у меня похуже проблема – я, по ходу,…
Парень с наушниками разинул рот. Мы с ним вместе подскочили к распахнутому окну…
Вокруг были темнота, подземелье, ржавые коммуникации, холод, сырость, вонь…
– Давай, – отозвался он хрипло. – Я и не собираюсь. Дня три у нас есть…
Группа заинтересованных гражданок никуда не делась – наоборот, стала плотнее. Завтра по общежитию поползут слухи, один удивительнее другого. Причем никто не станет рассказывать, как я была в подземел…
– Дайте поспать, – сухо сказала моя соседка. – Закрой дверь, имей совесть.
– Эй, – сказал Пипл. – Ты собиралась звонить? Время идет, знаешь ли.
– А хотите, я принесу вам… «Монополию»? Или другую настольную игру? – сама не знаю, кто меня тянул за язык, просто хотелось сделать трем этим существам что-нибудь приятное. – Игр сейчас много… Хотите…
– Нет, – застенчиво улыбнулся Леша. – Я решил, как Джордж Мартин, следовать правде жизни. Если по логике событий персонаж должен умереть – я его чудесным образом спасать не буду!
Мы остановились неподалеку от проходной Главного здания. Отсюда я, задрав голову, могла видеть площадку, где мы пили шампанское с Сэмом.
– С чего бы это?! – больше всего я боялась показать, до чего напугана. Визжать, плакать, биться в запертую дверь, звать на помощь – паника подсказывала мне множество решений, все отвратительные и сов…
Я врала. Я знала, что Настя не остынет и не согреется. Я не сумела объяснить это Павлику, который изнывал от чувства вины, хотя не был ни в чем виноват.
Я заглянула в нашу комнату. Настя спала. Я поколебалась… Нет. Ждать до утра не надо.
– У Сэма амнезия. Он не помнит, что ударил тебя. Он не помнит ничего, что случилось утром. Он в шоковом состоянии, не понимает, за что…
– Не повезло твоей соседке, – сказала Лиза.
С горя я заснула прямо в кресле. Меня растолкали, когда поезд уже стоял у перрона, так что я едва успела выскочить, встрепанная, как воробей. Маршрутку долго ждать не пришлось; через двадцать минут я…
Лиза молчала, когда меня судили. Сидела, нахохлившись, и мне было страшно на нее смотреть. Не потому ли, что она встала на сторону Инструктора?
– Странно, что мы ничего не купили. Вообще ничего. Наверное… это к лучшему, зато деньги сэкономили!
И хрен бы с ними! Я человек самостоятельный и самодостаточный, не будут мужики видеть во мне «привлекательную девушку» – переживу. Но Сэм…
Стена вдруг дрогнула и стала мягкой, как кисель. Потом на ней обозначился светящийся контур – граффити; я впервые видела, как открывается Гришина рамка – с противоположной стороны.
Она ловко обогнула пробку у светофора – по узкой дорожке за гаражами, и видно было, что она это делает не в первый и даже не в сотый раз.
– Последний вопрос. Сэм помнит сегодняшнее утро?
– Пипл сказал – мало времени! Давайте разделимся: кто-то останется здесь, а другие поедут в больницу!
Двор утопал в зелени. Стояла тишина, неожиданная для Москвы. Бетонный парапет был покрыт причудливыми граффити – не Гришиными. Обыкновенными. Старушка выгуливала йоркширского терьера.
– На физре! В бассейне меньше половины группы, ты в списке системных прогульщиков! Или срочно прибегай, или ты без зачета и без стипендии!
– И никого не удивляло, что сын олигарха пошел на филфак и при этом ему плевать на филологию?
– Я за нее отвечаю, – сказал он очень серьезно. – Не могу сейчас бросить. После всего, что было. Может, чуть позже, потом…
– Хрен его знает. Весь ресторан провонял ее злостью! Ты бы нашла селедочную голову в куче кислой капусты?
Обморочное состояние слетело с меня, как шляпа. Я метнулась назад, в бассейн, где все так же плескались и шлепали по воде мои однокурсницы, и через секунду была снова в воде.
Молчание. Я испугалась – я не знала, как правильно разбудить сомнамбулу. Что, если он упадет и расшибется?
Было поздно, давно наступил вечер. Я открыла дверь в коридор – там хоть свет фонарей пробивался из окон, а в ванной было темно, как в кишечнике черного пуделя, который спит в угольном вагоне пасмурно…
– Отец… в Лондоне. Кажется, что он всегда там был…
– Не надейся, – приветливо сообщил мужчина. – Ты кто?
Он расползался, как клякса. Он делался больше и шире, и потустороннее липкое тесто готово было хлынуть – и затопить подземелье, сожрать Главное здание, накрыть город, растечься по миру…
– Инструктор сам прийти побрезговал? – процедила я.
– Спокойно… Стой здесь, охраняй Мишу, от двери ни на шаг!
Она кинулась к нему, обрывая шланги капельниц…
Зубы мои начали отбивать дробь. Не то от холода, проникающего под ватник, не то еще от чего-то.
В этот момент к ней подсела женщина средних лет, очень ухоженная, стильно одетая, располагающая к себе с первого взгляда. Женщина представилась Тамарой. Она предположила, что Лера пишет статью о совр…
– Круто, подруга, – пробормотала она наконец. – Даже не знаю, что тебе сказать…
– Мы еще встретимся, – сказал Герман. – Я буду ждать.
Я знала, что там внутри. И почти знала, что увижу на вложенной фотографии.
– Подпиши для Павла и Насти, – попросила я. – «В радостный день свадьбы, на счастье».
– Лиза, – сказала я. – Ты знаешь, кто отец Сэма?
Некоторое время он сосредоточенно водил ладонью перед лицом. Я вспомнила свои детские опыты: лет в двенадцать я пыталась обмануть предопределенность судьбы, внезапно меняя решения, и проверяла, не ис…
Луч света резко высветил его лицо – нависшее надо мной лицо моего отца.
И с удивлением поняла, что мне значительно легче. Когда разрушена жизнь, когда уничтожена самая дорогая вера – нет лучше лекарства, чем оперативная работа в экстремальных обстоятельствах.
– Он сказал или сделал что-то, чтобы спровоцировать тебя на откровенность?
Вокруг шли, бежали, смеялись, ругались, сопели, доедали на ходу бутерброды мои соплеменники – студенты. Я брела, как сомнамбула в лесу, никого не замечая, преодолевая головокружение, не уверенная, чт…
Лифт ехал страшно долго и наконец остановился. Мы вышли в огромный бункер с бетонными стенами – здесь уже не было темно, горели тусклые аварийные лампочки в железной оплетке. На полу стояла давняя зе…
– Дурочка, я уже ее тронул. Сколько она проживет, зависит только от тебя. И не надо угрожать. Смешно, в самом деле.
– Я просто хочу, чтобы ты уничтожила портал, – он улыбнулся. – Просто.
– Где ты была?! – Гриша нервно облизывал запекшиеся губы.
– Я не хотел бы, чтобы ты с ним встречалась. И ты тоже этого не хочешь, поверь мне.
– Я полюбил тебя не потому, что меня… запрограммировали! Это вранье!
– Младенец, мальчик, искусственное вскармливание. Пуделиха, у которой течка. Духи «Шанель», поддельные, фу… А здесь что?
– Нет. Извини. Я забыл тот язык… начисто. Такой финт подсознания…
Я встала, воткнула ведерко с попкорном в подставку на ручке кресла и в темноте, спотыкаясь о чужие ноги, поскакала к выходу.
Я каким-то чудом ухитрилась выбраться на берег, хотя вода была глубокая, плавала я плохо и от удара о воду вообще могла потерять сознание. Многие люди, выслушивая потом эту историю, поджимали губы и …
Он поглядел на меня со страхом. Дрожащей рукой потянулся к карману…
– Вот эта вещь, – он смотрел на мой амулет, – по сути своей ключ. В широком смысле слова. Активировать кровью, закрепить жертвой…
– Приятное открытие, обалдеть просто, – протянула мама. – А сейчас зачем рассказала?