Я три раза собиралась заговорить, но всякий раз умолкала. А когда собралась в четвертый раз – в ванной заорал Гриша. Он так орал, что я подпрыгнула на стуле и покрылась мурашками.
Она долго молчала в трубке. Я не знала, куда деваться от стыда.
– Ничего не надо, – я вывернулась из его рук.
На его ладони лежал доллар-единичка. Надорванный край, чернильная клякса, – эта купюра видала виды.
– Не тормози, – он шел не останавливаясь. – Времени нет.
Он поперхнулся. Даже закашлялся. У меня вспыхнули уши: внутренние порывы, сколь угодно сильные, не должны так просто обращаться в слова. Говоря по-простому, думай, прежде чем языком ляпать.