Мы остановились неподалеку от проходной Главного здания. Отсюда я, задрав голову, могла видеть площадку, где мы пили шампанское с Сэмом.
На дисплее светился незнакомый номер. Я готова была нажать на «сброс», но было поздно. Мой порыв нежности все равно уже захлебнулся, оборвался, оставив после себя стеснение и неловкость. Сжав зубы, не глядя на Сэма, я ответила на звонок.
– Нет, – застенчиво улыбнулся Леша. – Я решил, как Джордж Мартин, следовать правде жизни. Если по логике событий персонаж должен умереть – я его чудесным образом спасать не буду!
– Нравится… Спасибо. Я просто очень… я, знаешь, рева-корова. Часто плачу, в кино, в театре, над книгой… Спасибо, Сэм, я просто не знала, что ты умеешь так.
С горя я заснула прямо в кресле. Меня растолкали, когда поезд уже стоял у перрона, так что я едва успела выскочить, встрепанная, как воробей. Маршрутку долго ждать не пришлось; через двадцать минут я стояла перед дверью, обитой вытертым коричневым дерматином, и никаких мыслей в голове у меня не было.
Я врала. Я знала, что Настя не остынет и не согреется. Я не сумела объяснить это Павлику, который изнывал от чувства вины, хотя не был ни в чем виноват.