Все цитаты из книги «Огненный перст (сборник)»
Агафодор знал множество языков, одарило его Провидение этим полезным даром, однако же без необходимости своих знаний не выказывал, ибо умный человек предпочитает выглядеть невежественней, чем есть на…
Отсюда, с границы великого Леса и великой Степи, умный правитель может распространять свою власть и на восток, и на запад. Речная торговля даст средства, а люди придут сами – они всегда тянутся туда,…
Боярин перепрыгнул через перила, ловко приземлился и пустился следом. Нечего и сомневаться – догнал бы. Тогда Шкуряте за «старого дурня» пришлось бы худо. Но здесь Добрыня увидел Ингваря – и сразу по…
Молча они смотрели друг на друга четыре стигмы – Дамианос сосчитал. В углу стояла клепсидра, водяные часы, и один раз за четверть минуты, в стеклянный сосуд срывалась звонкая капля.
Лица у прохожих были такие же дерзкие, как у константинопольской черни. На важного грека и его пышную повозку киевляне глазели без робости и без особенного любопытства. Поди, чуть что – бунтуют, поду…
– Э, Ирина пожаловала, – удивился Михаил Олегович. Видно, своенравная дочь не часто баловала родителей совместным столованием. – Садись, сладкого поешь. У нас видишь кто – соседушка.
Но это еще дожить нужно. Раньше, чем лет в двенадцать, красоту не наростишь. Нужно чтобы и спереди всё круглое, и сзади, и щеки яблоками. Откуда оно возьмется, круглое, на таких-то харчах?
Всякий раз происходило одно и то же, без изменений.
– Как «что»? – Добрыня пожал плечами, будто удивился. – Ясно: убить. Он не угомонится, пока не обратит отчину в пепелище. Всем от него лихо.
Младенец зевнул. Евнух прикрыл светлое личико углом плата. Взял кулек к груди, под шубу. Понес.
– Греби! Греби-и-и! – завопил предводитель. – Йэх! Йэх! Йэх!
Когда червь, что глодал ее изнутри, сосал соки и разбухал, принялся шевелиться да толкаться, горбунья поняла: скоро. Надо щель искать. Чтобы опростаться – и никто ни сном ни духом, а концы в землю.
Рорик принял то ли гостя, то ли пленника в тесной каморке – вернее, огороженном углу своего терема. Прямо на полу лежали шкуры, на которых конунг, должно быть, спал по ночам. Добраться до него можно …
– Ну это вряд ли. – Гелия дернула плечом. – С какой стати? Я буду ждать, пока она тебе прискучит. И хватит об этом. Я ведь не собиралась за тобой следить. Я спешила к тебе с важными вестями, но увиде…
Он был очень силен. Он мог плыть три часа, и пять, и больше. Знать бы только, в какой стороне земля.
– Этот последний, – сказали гребцы с облегчением. – Перетащим в Ловать, а дале не пойдем. Так князь велел, ты сам слышал.
Снова мистик что-то шепнул на ухо императору. Болезненный юноша кивнул.
Рулевой ощерился и крикнул что-то гортанное на языке, не похожем ни на один, известный Дамианосу. Но точно брошенная махера уже вошла ему в подвздошье, прямо под черного паука.
– Благодарю, ваше величество. Протоаминтес Дамианос Лекас отправится на Борисфен, как только будет снабжен всем необходимым.
…Комната, в которой поселили Дамианоса, была обыкновенным чуланом, приютившимся под лестницей. Не на что сесть, не на что лечь. Славяне в домашнем быту неприхотливы. Кроватей они не знают. Мужчины, о…
…Бежал обратно в лагерь русов – не замечал дороги.
У края лужайки Дамианос остановился, чтобы насладиться милой сердцу картиной.
По роду службы аминтесу приходилось заниматься именно этим: дрессировать людей и подчинять их своей воле, да так чтоб сами этого не сознавали. Теорию он изучал в Гимназионе и Академии, практику осваи…
«А ведь он прав, – подумал Дамианос. – В Европе вэрингов сначала тоже считали обычными морскими разбойниками – пограбят да уйдут. Но в Академии рассказывали, что вэринги захватывают земли в Британии …
Из трубы, прочертив огненную дугу, выметнулась струя пламени и обрушилась на ладью – та вспыхнула бурно и охотно, как не загорается даже хорошо высушенный хворост. Невероятно, но загорелось и море во…
– Зачем он здесь? Здесь ничего нет, – сказал Воислав, глазея на невиданное судно.
– Задание было от Кыя, а не от пирофилакса. Наше дело – выяснить о русской угрозе как можно больше. И с этой задачей мы справились. Мы расскажем обо всем пирофилаксу, и пусть он сам решит, на кого ст…
На девятый день бородатый дружинник показал знаком, что просит позволения говорить.
Вопрос был обращен к мистику и, как показалось Дамианосу, прозвучал жалобно.
Рассудок, кое-как удерживавший власть в течение дня, будто угас, скрылся за горизонтом, вслед за светилом. Сердце же подгоняло вперед, и слушаться его было радостно.
Аминтес шел рядом с Урмом, смотрел вокруг и всё больше укреплялся в мнении, что эти варвары, кажется, не столь уж опасны. Да, они могучи и бесстрашны, но немногочисленны и недисциплинированны. В сраж…
Создал ее более тридцати лет назад патрикий Кириан из древнего рода Лекасов. Великий император Феофил, отец нынешнего базилевса, присвоил своему бесценному помощнику небывалый прежде титул пирофилакс…
– Это который князь велел – князь-Сокол иль князь-Клюква?
– Поляне испокон веку кагану дань платят. За то хазары к нам не ходят. Наших деревень не трогают. Дань необидная. Все равно жалко. Хазары не те, что в старые времена. Не воюют, набегами не мучают. А …
На всем белом свете никто больше не звал Дамианоса славянским именем. Оно не значилось даже в биографосе – свитке, который писцы секретона ведут на каждого аминтеса и держат за семью замками, в тайно…
– Леопарда нельзя обучить охоте. Он должен научиться сам. Эти звери дороги, потому что их нужно ловить взрослыми. Занятие трудное и опасное, – принялся рассказывать Дамианос. Нужно было завладеть вни…
– Кто тут? – страшно прохрипела колдунья и повернулась, встала на четвереньки. – Ты…? Ты? Сведала? Слазутничала?
– Пардус, – объяснил Хрив – видимо, человек бывалый. – Греки держат для потехи.
Стал массировать ей виски, и Радослава почти сразу уснула. Пока не зашла луна, он смотрел на освещенное серебряными лучами лицо. Потом отправился в обратный путь.
Бережно завернутое зеркало было пристроено на широкий круп. Там же – кожаный мешок с нарядным платьем. Ехать Ингварь собирался в чем поплоше, чтоб не пылить хорошего кафтана, не протирать на седалище…
Он поднялся, обошел вокруг стола, сел рядом с половцем.
Гелия потом рассказывала много историй из своего прошлого, в том числе удивительных. Она была лет на десять моложе Дамианоса, а повидала на своем веку больше, чем он. Женщинам-аминтесам не дают долги…
– Ничто, Клюква. Сживемся. Скучать со мной не будешь.
Теперь ясно, почему Хельги убил слугу Дамианоса, едва увидев. Хёвдинг был настороже. Непонятно было другое.
Письмо, нацарапанное иглой или острием стилета, Дамианос прочитал дважды. Сначала быстро. Потом еще раз, медленно. Улыбка, с которой он разворачивал записку, так и осталась на лице.
– Я хочу, чтобы ты меня узнал. Настоящую меня. Помнишь, ты вчера сказал, что мы не боги, потому что смертны, а я промолчала? Ты первый, кому я это говорю… – Она глубоко вздохнула, и Дамианос вдруг по…
– …Скоро встретим вэрингов. Осталось только попасть на ту сторону озера Ильмерь.
Автоматон, равнодушно наблюдавший за убийством, по команде хозяина спустил трупы в воду. Течение унесет их вниз.
Но в сумерки, когда от погрузившегося в море солнца на воде осталась только лужа багровой крови, Воиславу стало казаться, что бог воды наконец услышал его отчаянные молитвы. Начав с обещания четверти…
Кто-то тронул сзади за ворот. Обернулся – брат.
– Скорей проглоти это. Вот так… Запей водой. А теперь ляг на дно. Сейчас боль пройдет.
– Что это за пакость?! Ты что мне показываешь, пес?!
Стальной всадник, потянув уздечку, развернул коня и отъехал к самой стене терема, для большего разгона. Тем временем Добрыня за оградой расставил стрелков в цепочку, что-то им втолковывая. Сам тоже в…
– С этим всё, – сказал пирофилакс, кладя табличку поверх остальных. – Это мои соображения по поводу доклада достопочтенного Льва Математика. Представь себе, он просит освободить его от епископского с…
– Радуюсь, – хмуро ответил Ингварь, думая, что Ирина сейчас с Борисом, заслушивается его складными речами. Дам-дю-кёр, Жофрей Шампанский, турниры, баллады – знает, змей сладкоядовитый, чем в сердце п…
Ингварь, пробудившись, испугался нежданного явления. Лицо у Бориса было страшное, перевязанное поперек широкой черной тряпицей; по нему метались тени от дрожащего огня.
Корабли русов не имели носа и кормы – они одинаково легко двигались и вперед, и назад. Если нужно было изменить направление на противоположное, судно просто спускало парус и гребцы пересаживались лиц…
Широкий лоб Кыя собрался морщинами, взгляд снова изменил выражение, и Дамианос догадался, что князь думает уже о другом. Кажется, главный разговор был еще впереди.
Раньше эта мысль была бы приятной. Сейчас же тоскливо сжалось сердце.
Кто же это такие? Сарыки, живущие в низовьях Танаиса? Пришедшие издалека ясоги? Заитильские бешкиры?
– У Хрива в Херсонесе, в канцелярии катапаноса, есть подкупленный чиновник.
И там, в огромном соборе, переполненном князьями, княгинями, княжичами и княжнами, Ингварь увидел девочку с сияющим ликом, с золотыми власами ниже плеч. Раз только взглянул, и сердце крикнуло: она, И…
Слушая, Борис оживленно кивал. Слезы высохли. Глаза заблестели.
Боярин сдвинул седые брови, опустил голову.
Расстояние всё равно сжималось, но медленней, чем прежде.
– Ты ни в чем не виноват, почтенный, – успокоил лекаря Кут. – Я заплачу тебе за труд, как уговорено. Но от князя награды, сам понимаешь, не будет. На вот, хлебни крепкого кипрского вина, оно тебе нео…
– А мы с тобой будем близнецы, – засмеялся он. – Мы и вправду очень похожи. И я не имею в виду родинку под левой грудью.
Он, белый свет, был ей враг, с самого рождения. Лютый. Никогда не давал поблажки. Хотел Молчуху-Кикимору раздавить, извести.
– Жизнь… – пробормотал аминтес. – Да, жизнь… Конечно, жизнь. Не смерть, нет…
Первое городище, которое попалось на Ловати, было не просто пустое, а сожженное дотла.
Лишь в самый последний миг, когда казалось, что сейчас вся напополам треснет, и вдруг наступило облегчение, – сомлела, перестала видеть и слышать.
«Кый прав! Русы действительно собирают силы для похода на Византию!».
Обычное дело – втереться в доверие к очередному царьку, создать себе репутацию, а потом воспользоваться и доверием, и репутацией для выполнения задания – вдруг показалось Дамианосу неподъемно трудным…
– Я думаю, что даже ты один со своей дружиной сможешь взять город. Если нападешь неожиданно. Я знаю, как это можно сделать. У меня есть дощечка, на которой я нарисовал все подходы к Кыеву. Но Рорика …
Он нарочно преувеличил ширину пролива, зная, что у Рорика нет и десятой части потребных сил. Может быть, вэринги откажутся от своих воинственных планов. Тогда главная задача будет выполнена.
Дамианос остался сзади, у воды. Лезть в бой он не собирался. Зачем? Белая Дева сочла бы такой риск жульничеством.
Незачем ему было узнавать их имена. И в лица вглядываться тоже ни к чему.
Уши у Геры встали торчком. Заметила. Тело, только что мягкое, напряглось и стало крепче стали.
Зрители заволновались. Они никогда не видели, чтобы их предводителя кто-то сбивал с ног.
Девушка приближается. Сердце сжимается от восторга – и от горя. Спящий знает, что она не дойдет. Сон сейчас закончится.
– Нет. Плыви мимо, – качнул головой Дамианос. – Высадимся выше. Ночью сами перетащим.
– Не надо вина. – Кикимора отодвинулась от баклаги. – Боюсь, усну крепко. Золотик позовет, а я не услышу.
Вдруг раздался шум, и интересный разговор прервался. От центра лагеря к логову Змея-Урма двигались гурьбой десятка три воинов. Передние несли что-то на руках. Вот они вышли на пространство, освещенно…
Агриппа сказал, что кошка слушается только своего хозяина, императорского ловчего. Больше никто приблизиться к ней не смеет.
А выдоишься – оставлю тебя во дворце на покое жить. Негоже княжьей доилице на пирах кривляться.
– Ты странный. Первый раз с таким спала. Обнимаю тебя, а ты будто не здесь. Где ты был?
За долгие восемь месяцев княжна стала еще красивей, хотя куда уж? Кожа будто финифтяная. Невыразимо прекрасные черты – как нанесены небесным резцом по сердолику. Глаза же сейчас был полны сердитых сл…
Сказал что-то, и охранник, опершись на палицу, поднялся с земли.
И захохотала. Пустые, ненужные разговоры, в которые Гелия так ловко его втягивала, всегда этим заканчивались: она веселилась, он раздражался.
Захотелось вернуться в терем, отправить Василька назад, в стойло.
– Спокойней спокойного, – уверил чиновник. – Государь повелел оказать драгоценному гостю сугубое почтение. При «сугубом почтении» полагается сопровождение в сотню конных дружинников, по-вашему – гвар…
– На что мне Кыев? Что я буду делать в этой дыре? – Хёвдинг смотрел выжидательно. – Ну, захвачу я город, и что дальше? Буду сидеть там со своей малой дружиной, отбиваться от окрестных славян? И зачем…
Можно было бы объяснить и без исповеди, Мавсима не разболтает. Но Ингварь знал: на таинстве протопоп будет не такой, как на улице.
Там будет видно. Скоро представится много возможностей встретиться с Белой Девой. Нет, мошенничать, нарочно подставляясь под удар, он, конечно, не станет. Но всегда можно дать себе задачу, которая по…
Опустив голову, Дамианос покосился на руку отца. Сухие узловатые пальцы слегка подрагивали.
– Вон они, – сказал Добрыня – спокойно, но палец потянулся к усу. Боярин знал половецкие повадки лучше, чем кто бы то ни было. Потому под белую рубаху надел кольчугу, и Ингварю велел сделать то же.
– Ты прав, старый. Пускай дружина решит. Коли не захотят – я с такими овцами и сам в поход не пойду. Собери всех в гриднице. Пускай только мертвяков оттуда вынесут и пол песком присыплют. Можешь пока…
– А ты-то? Ты-то, князь свиристельский, здесь! Если твои сунутся, тебе конец!
На военном совете, в котором участвовали три князя и два боярина, говорил всё больше Борис. Остальные слушали.
– Никакой славянин, тем более князь не польстится на такую худобу! – фыркнул Дамианос. – У них совсем иные представления о красоте! Идея, может быть, и неплоха, но нужно было спросить моего мнения – …
Десять лет ей было, а ненавидеть она уже хорошо умела. Не кого-то, а сразу всех. И всё. Весь белый свет.
Подойдя к Гелии, смиренно горбившейся подле дозорного, Хельги стянул с ее головы тряпье, взял эфиопку за подбородок и повернул лицом к огню.
«Больше о ней не думать, – приказал себе Дамианос. – Иначе буду бояться, сделаю ошибку, и меня убьют. Мне теперь погибать нельзя».
Она попробовала приподняться, хотела что-то сказать, но когда противоядие начинает душить отраву, рассудок гаснет, и человек погружается в долгий, глубокий сон.
За верхним столом веселился лишь Хаскульд-Дюр. Урм снова задремал. Хельги с серьезным видом что-то втолковывал князю. Тот слушал, кивал.
В темноте раздался щелчок – она высекла искру и зажгла трут, а потом фитилек в чаше с маслом. Поднесла светильник к лицу.
Дамианос решил, что днем двигаться опасно. Поэтому в светлое время прятали лодку в кусты и ждали. В путь отправлялись с вечерними сумерками, плыли до рассвета. Кый говорил, что по Ловати до Ильмерь-о…
– Знаю. В Гимназионе девочек учат многим языкам. Одним телом от мужчины многого не добьешься. Любовь делает инструмент послушным, но как его использовать, если нет слов? Меня научили арабскому, франк…
От удивительного этого видения Ингварь будто оцепенел. Послушно поднялся, пошел из залы. На полпути к двери спохватился, что зеркало осталось на скамье. Вернулся, взял под мышку. Мало ли что, вещь це…
– Позовите господина Дамианоса! – послышался знакомый надтреснутый голос.
Светлобородый мужчина в черной длинной рубахе, перепоясанной узким блестящим ремнем, с почти наголо обритой головой – лишь сбоку свисал длинный чуб – чертил что-то кинжалом на земляном полу. Услышав …
– Да. Рорик немолод и долго не проживет. А его наследник будет хёвдингу племянником. Но очень недоволен Хаскульд. Ему скучно здесь. Он уговаривает конунга пойти на юг, завоевать славян. Хельги же счи…
От такого расточительства Ингварь было ахнул, быстро прикинув итог братниной расточительности. Но когда стали осматривать добычу, успокоился.
Для Всенежи пирофилакс не только выстроил дом ее родного края, но и велел высадить вокруг северные деревья: ели, липы, березы – как в лесах, где прошло ее детство.
– Я пойду и выясню, кто там и сколько их.
Никто его не поддержал, ни один человек. А Путятич как стоял молча, так рта и не раскрыл, хотя Ингварь повторил всегдашние его слова.
– Мы не лазутчики. Я бежал из Византии, потому что мне угрожала смерть. Но я хочу вернуться. И расквитаться со своими врагами. Потому и отправился к вам. Если увижу, что вы достаточно сильны, поведу …
Вдруг селезень шатнуло в сторону и повело вкось, поперек волн. Он накренился, весла застучали друг о друга. Через несколько мгновений они выровнялись, снова ударили по воде, но, вместо того чтобы ухо…
– Отправляйся в путь и сделай, что должно. Будешь вознагражден.
Городские ворота Ингварь велел запереть. Кто чужой приедет – пускать, но из Свиристеля не выпускать никого. Весть об убийстве половецких послов надо было держать в тайне.
Ингварь охнул, покачал головой на изуверство. Родному брату – глаза выжечь! Прямо как у нас на Руси, а еще цареградцы, близ патриарха живут.
– У меня грамота к великому архонту от базилевса, – слегка нахмурился посол. – Когда я получу аудиенцию?
Конвоир повел Дамианоса через весь лагерь, на другую сторону холма, так что было время присмотреться к русам получше.
Вообще-то Агриппа обещал прийти попрощаться и передать последние инструкции, но, видно, никаких новых указаний не появилось, а сентиментальностью канцелярский сухарь никогда не отличался.
Желтое складчатое лицо все задрожало, маленькие глаза за припухшими веками будто провалились, сделались двумя дырьями.
И скис конт коринфский, скомкал конец рассказа.
Она ждала, что он ответит, а Дамианос молчал.
– «И предложе им хлебы ясти, и рече: «Не ем, дондеже возглаголю словеса мои». И рече им: «Глаголи». – С круглощекого, румяного лица пропала улыбка. Маленькие, не по возрасту яркие голубые глазки прищ…
Обнялись. Она стала меньше, чем была – суше и легче. Это в нее пошел он тонкой костью и невеликим ростом – самая лучшая конституция для аминтеса, которому полагается быть проворным и незаметным.
– Исповедаться хочешь? Тогда в церкву пойдем.
– А будет ли победа? Откуда? Сколько нас и сколько их? Что рты разинули, дураки? Это вам в степи лежать, воронов кормить!
Поправил себя: нет, не лучше. Но следовало с самого начала твердо сказать: «Я тебя из половецкого плена выкупил и тем братний долг исполнил. А князь в Свиристеле я, и ты на мое место не цель. Не согл…
Самым слабым звеном у князя Рорика, пожалуй, был самый сильный его витязь – хёвдинг Хаскульд.
Те, что влезли на телеги, рубили стоявших внизу кривыми саблями; другие тыкали копьями – не только сверху, но и снизу, из-под колес.
Распрямилась, взяла его за руку. Пальцы у нее были слабые, тоненькие, но от их прикосновения из аминтеса будто вышла вся сила, и он покорно позволил девушке вести его за собой.
Меняются племена, меняются варвары, а трудности всё время одни и те же…
Он взбежал по некрутому склону. От подножия дуба навстречу так же стремительно, с торжествующим возгласом метнулась белая фигурка. Они жадно обнялись и опустились на траву.
Передние суда уже давно причалили, а хвост каравана всё подтягивался. Это было кстати – Дамианосу хотелось получше приглядеться.
– Что ж, пора. Всякое со мной бывало, но дрессировать варварских вождей без языка еще не доводилось. Держись рядом. Переводи. Умеешь шептать, не двигая губами?
– Князь хочет пардуса, – перевел хромой. – Даст за него десять соболей. Или двадцать куниц. Если зверь обучен охоте.
– Укусила? Змея! Руби ей голову с плеч! – закричали бабы. – Убей ее, княже! Заколдует!
«Сделать, как наказывает Добрыня. То есть ничего не делать. Будто не было письма. Не выкупать!» – шепнул разум. Сердце, чрез которое проходит леска, коей Христос рыбарит человечьи души, захотело ужас…
Гелия царапнула его ногтями и издала точно такой же звук, как во время любовных утех – страстный, кошачий, волнующий.
– Не благоговей, – прошептал Кириан. – Это луч, перенаправленный особой системой зеркал. А появился кесарь из-за портьеры, пока мы подпирали лбами пол. Августос давно там прятался.
У закрытой невысокой двери с полукруглым верхом служанка наконец остановилась. Приблизившись, встал и Ингварь.
У Гелии была поразительная способность втягивать его в бессмысленные разговоры. Так случилось и в этот раз. Стало любопытно.
– Почему я тебе верю, волхв? – зарокотал Воислав, которому хотелось разгневаться – это состояние для него было привычнее неуверенности. – Почему слушаю?
Экстракция катаракты – операция тонкая, но неболезненная и недолгая. Лучше, конечно, привязывать пациента к столу, но можно и в вертикальном положении.
– Ой, Мавсима-то… Зев разинул! Прикрой, ворона залетит!
– Попрошу отца, чтоб отдал тебя мне. Будешь при моем сыне дядькой. Воспитай его таким же умным, как ты… Я – вперед пойду. Погляжу, чтоб никого не было. Если Цыцка очнулась, скажу, что младенца унесли…
– Про благочестивость покойницы я поведаю твоему великому отцу на аудиенции, а коли мы с тобой, принц Никола, друзья, то позволь говорить попросту, по-дружески. – И лукаво улыбнулся. – Я знал императ…
Канаты лопались один за другим – нож у варвара был острым.
– Важней некуда, княже. Ты бы сам сходил, с ним поговорил.
У Ингваря быстро колотилось сердце. Если какой обман – Путятич коснется рукой затылка. Тогда быть сече.
Это всё, что он успел сказать. Рорик подал знак, и трелли с железными кольцами на шее развели брата и сестру в разные стороны.
Но сердце – оно такое. Если начнет чего-то жаждать, так вскоре и найдет.
Но во дворе, близко, заржал конь, и она встрепенулась. Поздно уже! Все давно поднялись! Искать горбунью не станут, кому она сдалась, но выходить-то все одно придется. И что тогда?
Когда же Дамианос сказал, что хочет в пути научить ее самым необходимым славянским фразам и рассказать об обычаях этого народа, Гелия отмахнулась. Она всё время была чем-нибудь занята, и никогда чем-…
Оба молчали. Сын ни о чем не спрашивал, видя, что мать здорова, и зная всю ее жизнь, в которой один день неотличим от другого. Мать тоже не задавала вопросов. Мир, из которого вернулся сын, был для н…
Во время любви Дамианос воображал, что его ласкает Белая Дева. Никогда прежде себе такого не позволял. Теперь стыдился.
Трипокефалов использовали для несложных, но смертельно опасных или вовсе самоубийственных заданий, на которые ни за что не согласился бы человек с разумом. Например, если требовалось умертвить вражес…
– После Адрианопольской битвы… когда я, как куль… как куль связанный лежал… Он, гад, подошел, сапогом пнул… А потом из ноздри на меня сморкнулся! Хан Сатопу нарочно сюда прислал! Мне в оскорбление! Н…
– Решайте сами. – Амирал оглядел собравшихся, и Дамианос понял: не хочет брать на себя ответственность. – Может быть, варвары не сильны, а просто самоуверенны. Тогда мы отобьемся и поплывем дальше. Н…
Стены Радомира поднимались чуть не вдвое выше, чем свиристельские, и хоть были тоже бревенчатыми, но укреплены каменными башнями. Главное – зачем им, в тихом этом краю?
– Третье, – сказал он. – Какие-то неизвестные варвары. Очень опасные.
– Хорошо. Я скажу правду. – Дамианос уже решил, как себя вести, и был спокоен. – Я вижу, что тебе, хёвдинг, врать не надо. Я не славянин. Я византиец из Константинополя. Женщина тоже. Ты был прав. Он…
Особое внимание у Дюра уделяли искусству прыжков. Воины вставали в ряд, выставив щиты и копья; нужно было разбежаться, оттолкнуться ногой, перепрыгнуть через шеренгу, крутанувшись в воздухе, приземли…
– У меня там дом, – сказал Дамианос, зная, как все славянские князья интересуются таврическим городом.
С Дамианосом поступили проще. Протоканцелярий Агриппа прислал в порт Феодосия, на корабль «Святой Фока», где теперь жил аминтес, охотничьего леопарда – желтого и пятнистого аравийского барса. Псов да…
Смерть отодвинулась, опасность отступила. И умиротворение тоже растаяло. Душу охватило беспокойство. Не из-за предложения, которое сделал князь. Про это пусть Кириан решает. Надо доложить и ждать отв…
– Чиновник сбежал из Херсонеса, потому что стража перехватила гонца, посланного к нему из Кыева. Испугался, что тот не выдержит пыток, и удрал. Но прибыл не с пустыми руками. Дал Кыю ключ, как взять …
Ингварю впервые тогда подумалось: хорошо это, когда есть старший брат.
«Сказки, – подумал Дамианос. – А вот что вполне вероятно – что у Рорика в Кыеве есть свои шпионы. Из тех же финнов-емчан, которых здесь полным-полно».
Под оглушительные вопли толпы пошли дальше.
Обессилевшие люди что было мочи навалились на весла – и селезень убыстрил ход. Мало, совсем мало времени оставалось до желанной тьмы. Над горизонтом уже погасло красноватое свечение, и вражеский кора…
– А Правило одиннадцатое, «Обрезание нитей»? – проворковала Гелия. – У князя Рорика в Кыеве наверняка есть глаза и уши. Когда гребцы вернутся, они могут проболтаться о лазутчике, отправленном на севе…
Тот поднялся. Неспешно походил по зале, поочередно глядя в лицо каждому.
Последнее он произнес очень тихо. Она, кажется, не расслышала – смотрела на своего жениха.
Боярин сдвинул седые брови – не понравилось, что князь его суждением не удовольствовался.
Они прошли берегом озера, а затем полем к невысокому холму, где в окружении березок, словно князь со свитой, стоял древний дуб.
Оказалось, совсем недалеко. В часе пешего хода из озера вытекает Волхов-река. Вдоль нее еще час пройти – там и есть варяжское городище. Только идти коротким путем не надо. Там повсюду дозоры, и каждо…
Но в Локоте пришлось задержаться и ждать ополченцев. Те собирались к крепости весь остаток дня, до поздней ночи.
И начал рассказывать, да так увлекательно и складно, что Ингварь на время забыл про триста гривен.
Дамианос осушил кувшин. Вместе с последними каплями из сосуда что-то выскользнуло.
Он закрыл руками лицо, зарыдал. Нужно было дать ему поплакать. Сейчас ничего не услышит и не поймет.
Амирал пожал плечами: ты предупрежден, остальное – дело твое.
Как-то на дворе караульный ударил древком копья по горбу. Просто так, со скуки. Удар был сильный. Она упала, и все хохотали. На спине потом длинный багровый синяк был.
– Нет, – твердо сказал он и в это мгновение сам себе верил.
– Ну и не надо. Многие не любят вспоминать свое первое задание. Я тоже.
– Вижу, Путятич с вами уже потолковал. Боитесь идти на половцев? Что ж, говори, Добрыня. Как нам после того, что тут вышло, без войны обойтись? А я послушаю.
Захваченный соблазнительной идеей, Агафодор не сразу заметил, что кортеж постепенно удаляется от центра. Дома вновь стали не каменными, а деревянными, ограды сделались ниже, потом вовсе исчезли.
– Не учи меня моему ремеслу, девочка. Иди.
Воиславу было не в разум, почему хорошо, что ветер сбоку и за что нужно сулить мзду Стрибогу. Сейчас надо было звать на подмогу Перуна – покровителя воинов. Обидится Перун – не видать удачи в битве.
– Сговорились с князь-Михаилом про свадьбу? – спросил Ингварь не своим, скрипучим голосом. – Когда играть будете?
Кроме Хривовой внучки Дамианос помог еще двоим недужным: избавил дворовую девку от кровавого поноса и вскрыл дружиннику гнойный нарыв на десне. Не забыл побормотать заклинания, позакатывать глаза.
– Что же делать? – тоскливо спросил кто-то.
В ложнице было всё то же: князь глухо рыдал, врач стоял рядом, ломал запачканные в крови руки.
– Молодчина! – Он потрепал кошку за ухо, но Гера недовольно фыркнула. Не любила, когда рядом с хозяином находилась Гелия.
– Испокон веку заведено не так. – Добрыня встал рядом с Ингварем. Ростом и статью он не уступал Борису. – Идти в поход иль нет – решать дружине. Как воины приговорят.
– Вас в Гимназионе учили поэзии? – спросила Гелия. – Или это только девочек?
– Недосуг?! Он мне нужен! Я о нем по все дни думаю! А ему недосуг!
– И ты в отместку провалила наше задание?
– Неужто грек сговорил царевну за Володьшу? Ох ты и ловок!
Святослав, с трудом переставляя ноги, дал себя увести.
– Я могу это сделать! – вновь воспламенился Хаскульд. – Каждый из моих дружинников возьмет по десять сильных славян и сделает из них настоящих бойцов. А те потом обучат других. Но… Нет, ничего не вый…
…Все эти мысли пронеслись в голове многоумного епископа в несколько мгновений, пока русский чиновник и хорепископос шли навстречу паланкину.
Бесшумный и быстрый, он взбежал меж белоствольных берез к исполинскому дубу.
С его помощью удалось преодолеть опасную враждебность старого конюха.
По ту сторону рубежа, на радомирщине, взгляд Ингваря хоть и остался цепким, но уже не по-хозяйски, а просто приметливо.
Впервые Ингварь говорил с братом так жестко, непреклонно. Борис на миг отвел взгляд, а когда посмотрел снова, в глазах горел странный, хитрый огонек.
У отца, которого Кикимора не любила вспоминать, и у бабки тоже был лбяной знак. Это потому что их род, вся деревня, – от древнего лесного бога, у которого из главы произрастал сучок. В незапамятные в…
Жрец прикидывался, будто по-прежнему ничего не видит, и для виду опирался на плечо Дамианоса, но жадно водил своим прозревшим оком вправо, влево, вверх. Еще бы: ведь он видел лагерь впервые. «Интерес…
Конечно, Магога прикончат. Но свою цену он отработает сполна…
Теперь, в новом статусе, пожалуй, можно было и задать вождю вопрос.
Отец привез ее из Киева, подаренную кем-то из родичей. Том в переплете телячьей кожи никому в доме был ненадобен, и тринадцатилетний Ингварь забрал книгу себе. Сначала долго разглядывал цветные карти…
Он говорит сложными предложениями, отметил Дамианос. Варвар, но не дикарь.
Понятно. Сначала распороли живот, потом положили лицом вниз и кто-то очень сильный, взявшись руками за ребра, рванул их кверху. Какому жестокому богу приносят такие жертвоприношения?
– Это страшилище тоже с нами едет? По приказу пирофилакса? – мрачно спросил Дамианос начальника канцелярии.
– Больше мне нечему тебя учить. Ты превзошел меня искусством, господин. Я хочу попрощаться с тобой. Мы больше не увидимся.
– Эй, Демьян! – позвал по-гречески с крыльца надтреснутый старческий голос. – Поди, князь зовет.
– Тебя поведет одноглазый, звать – Токе, – сказала она, послушав еще. – Токе говорит, что не боится колдунов. У него амулет от злых чар.
Хорепископос Еразм, греческий поп незнатного рода, много лет назад посланный служить в далекую северную страну, не имел никакой важности, однако Агафодор рассчитывал по дороге получить от соотечестве…
– Если он так умен, как же тебе удалось его обмануть?
– Я тебе одну историю расскажу. Тогда ты поймешь. – Она поворошила палкой неяркий, бездымный костер. Дамианос никогда еще не видел ее такой грустной и серьезной.
– А если ты отправишь в Северные Земли посланцев с кыевским серебром, много ли найдется удальцов, которые захотят к тебе присоединиться?
Она так и осталась укутанной в серую тряпку, укрыв ею и волосы на манер платка. Худая, темнолицая, робко глядящая себе под ноги.
Калгаты живут на берегу моря, они превосходные пловцы. Несколько воинов добрались сюда вплавь, чтобы обрезать канаты и отогнать корабль на середину реки. А там перегрузят товар в лодки и уйдут.
На утоптанной площадке молча дрались двое богатырей. Бились так: сначала ударит кулаком один – в грудь или в лицо; другой пошатнется – ударит в ответ; и снова, и снова. Вокруг стояли зрители, на кажд…
Мать села рядом. Он знал, что она не отойдет ни на шаг, до самого утра.
Он уже всё решил. Пока неделю тащился через половецкую степь, забродские пастбища, свиристельские поля, было время подумать – и про себя, и про будущее.
Что такое Кресторечье, о котором поминал князь Кый, Дамианос понял, когда Ловать, за время пути превратившаяся из чахлой лесной речки в немалую реку, пересеклась с еще одним потоком, образовав подоби…
Поднес к пасти, насадив на короткое копье, кусок сырого мяса. Не взяла.
И вот, две недели назад, из становья Улагай, где сидит грозный Тагыз-хан, пришла весть: у половцев Борислав, пленником. Послали младшего дружинника-гридя проверить, правда ли…
Кый тяжело спрыгнул на землю. Снял с запасного коня тяжелую рогатину. Неспешно, вразвалку, сам похожий на медведя, вышел на открытое пространство.
Чтоб не хлестнуть плетью по улыбающемуся лицу брата, Ингварь яростно полоснул по крупу коня.
Толкнув побагровевшего Бориса под скамьей сапогом, Ингварь поблагодарил, спросил, здоров ли великий хан.
– Не нужно этого, – ласково ответил он. – Плотские отношения всё усложняют, а нам надо оставаться друг с другом простыми. Давай лучше будем братом и сестрой.
Когда пил из ковша ледяную воду, вдруг вспомнил картинку из книги. Как княжич Трыщан и ясновласая Ижота пьют чашу с любовным зельем, которое приворожит их друг к дружке по гробовую доску. Посмотреть …
То же самое он проделал с остальными и повторил точно такие же слова.
– Добрыня, веди людей! Так на так пропадать! – крикнул Ингварь. – Скорее, брат гибнет!
Из-за спины вдруг раздался странный звук – будто кто-то хрипло смеется. И сразу вслед за тем истошный женский визг.
– Лучше не ходил бы туда, добрый человек, – сказал чернобородый. – Звери они. То ли серебром тебе заплатят, то ли порешат ни за что. Поди знай.
– На Тагыз-хана войной? Первыми? – ахнул Ингварь. – И ни мне, ни тебе об этом ни слова? С ума он сошел? Погубить всех хочет?
Увидев, что враг один и собою невелик, они не особенно встревожились. Не стали и торопиться. Плечом к плечу, неспешные и уверенные, двинулись к корме. По всему было видно, что это бойцы опытные, быва…
Утром во дворе попрощался с Герой. Она не поняла, за что хозяин почесал ей щеки и дал кусок соленого вяленого мяса, любимого лакомства, но благодарно потерлась круглой башкой.
Здешние поляне тоже не выглядели забитыми или робкими. Это всегда заметно по поведению женщин. Кыевские держались еще бойчее и свободнее, чем северицкие. Правда, про полян говорят, что они своих баб …
Дамианос рассказал про вчерашнюю беседу с конунгом и про то, что продолжения пока не предвидится.
– Да, варяги. Князь берет на службу, если приходят, – подтвердил старик. – Ох, люты в бою.
Агафодор был доволен – думал, что поймал. Не тут-то было.
Пришлось повторить трижды, только тогда Гог кивнул. Как только понял, чего хочет хозяин, сразу двинулся вперед, без колебаний.
– Зачем мне женщина? – возмутился Дамианос. – Да еще черная! Что я с ней должен делать?
Зато по Каспле, неширокой, темноводной, поплыли много быстрей, потому что она текла куда надо – к северу.
– Нападем?! – не поверил своим ушам Ингварь. – На половцев?! Да ты не пьян ли? Отобрал у меня стол, отобрал невесту, но губить отчину и людей я тебе не дозволю! Не будет мне за то от Бога прощения.
Если получится с одного удара сокрушить хана – и победа, и добыча будут со свиристельцами. Устоит Тагыз – уже назавтра начнут подходить ближние курени, и тогда никто из русских домой не вернется. Все…
А крики умолкли. Святослав весь обратился в слух – не раздастся ли свист врача или плач младенца.
В укромном месте, среди камышей, поели лепешек и сушеной рыбы, запили водой из озера.
Гостям Мавсима обрадовался. Усадил, принялся потчевать. Когда оба отказались, расстроился.
– Молод ты жениться, Клюква. Успеешь. Я князь-Михайле что предложил? Выдаст за меня дочь – станем жить одним княжеством. Он – старший князь, я молодший. Буду дружиной ведать. Если наших и ихних воев …
– Когда конунг оставит Хельги за старшего, тебе придется подчиниться.
– Будет прорываться с боем, – сказал Гад. – Через наш хвост. Кто замыкающий?
– Гей, княже! Красно́ вздел! – закричали все.
– Возьмись покрепче за борта. Я буду грести быстро. Путь долгий.
Толмач перевел, назвав ромейскую столицу на славянский лад «Царь-городом».
Ответили, что прибыл давно, кушает в трапезной обед с князем, княгиней и княжной.
Деревни здесь были населеннее и стояли чаще. А когда показался стольный город, Ингварь вовсе насупился.
– Хэ, – удивился гость. – Баба горбатая, а на лицо хороша. Жалко, что горбатая.
Собрал походную аптеку. Тщательно подготовил оружие и присланные Агриппой инструменты. Самыми ценными из них были автоматоны, иначе называемые трипокефалами, то есть «дыроголовыми» – тоже инструменты…
– Стой здесь! Пусть тебя всем видно будет! – прорычал Добрыня. У него поперек щеки ниткой тянулись мелкие красные брызги. – А я туда! Надо бунчук сбить! Тогда побегут! Ы-ы-ы!
Не понимая, о чем разговор, но чувствуя напряжение, горбунья, кажется, вообразила, что спорят о ней. Засуетилась, распахнула ворот, вынула набухшую грудь.
Дамианос вспомнил, как эфиопка укладывала в лодке вещи. Тогда и вытащила противоядие! Проклятая змея!
– Это правда. Не умоешься, волосы не расчешешь… – Княжна задумалась. – А мы давай вот как. Ты сегодня батюшку проси. Он, конечно, откажет. Ему свиристельского князя в зятья мало. И ладно, поезжай вос…
– Наших рытарей было семь сотен, и пешей рати тысяч десять.
– О чем толковали? – спросил Борис, но ответа не дождался. – Девка-то пригожая, а?
– Тур Одноглазый. – Князь хохотнул. В предчувствии драки он всегда впадал в нетерпеливое, радостное возбуждение. – Через Тура не прорвется. Зык, ко мне! Кричи: «Всем заворачивать! Бой!»
Дамианос внимательно посмотрел на мать. Погладил по плечу, поцеловал в макушку.
Завтра, во второй день седмицы, 16 априлиса 3 года индикта, ровно в полдень, аминтесу второго разряда Дамианосу быть в секретоне по вызову пирофилакса.
Волхв поступил иначе – двинул руль в другую сторону, и ладья, вместо того чтоб войти в бухту, повернулась носом к противоположному мысу.
Дамианос слушал – только диву давался. Мысли летели стремительной чередой.
Не стерпев такого ужаса, Живка ойкнула, закрыла глаза руками.
Вернулся в каморку. На полу бесформенным кулем лежала горбунья. Пальцы на вывернутой руке еще подрагивали, но дыхания уже не было.
– Погоди, я тебе всё это уже говорил во время нашей предыдущей встречи. Старею. Память слабеет…
– Мы с тобой братья по судьбе, – вздохнул Агафодор. – Но тебе повезло больше. Меня оскопили пятнадцатилетним, и тот день до сих пор иногда мне снится. Я просыпаюсь в слезах, с криком. Приходи ко мне …
«Я не усну, – сказал себе Дамианос. – Слишком разволновался». Но она положила ему легкую ладонь на лоб, как в детстве. И он немедленно погрузился в сон. Не просто в сон – а в тот самый, что составлял…
Медведь взревел от боли, яростно замахал страшными лапами, но достать охотника не мог.
А она и не крала. Само упало. Будто дар Божий, с неба.
Он опустил на лошадиной голове два железных лепестка.
– Ты не можешь понять, зачем я взял на аудиенцию тебя, хотя мог бы пойти один?
– Пусть ему дадут рукавицы, – ответил хёвдинг по-славянски.
И захотелось Ингварю на безнадежное его дело благословения. Хуже-то ведь не будет?
Плавным, не заметным со стороны движением, Дамианос сунул руку под мешок, сжал рукоятку кинжала.
Двигались медленно. На повозках кроме захваченного добра лежали раненые, их быстро не повезешь – кричат, жалуются. А и куда торопиться?
Жить у себя дома с Радославой. Вместе ложиться спать и вместе просыпаться. Каждый день слышать ее голос. Учить ее цивилизованному быту, столичным обычаям, отвечать на миллион вопросов.
Что лязгу, звону, грохоту! В седло Бориса усаживали вчетвером, с крыльца.
Вся Ингварева душа была изъязвлена треклятой этой любовью, словно больное дерево червоточиной.
Про выкуп, который надо платить Тагыз-хану, Ингварь, конечно, рассказывать не стал. Тогда всё дело, без того утлое, потопишь. Но вдруг стукнуло: а ведь после этакого разорения и свадьбу не справишь, …
Пришла в себя нескоро. Сквозь щели просачивалось нераннее зимнее солнце. Но Кикимора очнулась не от света, а от звука. Кто-то тоненько пищал, совсем близко.
После объятий Дамианос лежал на скамье, смежив веки, а Гелия легкими касаниями массировала его разнежившееся тело.
Он опустился на корточки, нащупал большой камень и с трудом поднял его. Сунул под рубаху, сверху потуже обвязал поясом, прижал руками. Побрел дальше.
Но минуту спустя земное-суетное укололо в самую душу, только-только начавшую успокаиваться.
– Что же Юрий? – оглянулся на Добрыню. – Минута прошла, пора!
Хан не захотел больше терять людей. На траве и так уже валялось пять или шесть тел.
Говорил он нечисто, но понятно: «Сьто са селовек?»
На зеленом, веселом лугу близ реки Волхов, будто огромные одуванчики, стояли желтые шатры. Это был цвет Хаскульда. На желтом значке, который развевался над его палаткой, щерил пасть волк с кабаньими …
Полдня ушкуи простояли, сдвинув борты. Было видно и даже слышно, как новгородцы спорили, драться или нет.
Послушав брата и оглядевшись на местности, Ингварь понял, что не больно-то Тагыз и попался, а «взять» его будет ох нелегко.
По лицу епископа скользнула тень. Святослав внутренне улыбнулся, подумал: «Прикидывается, что не знает по-нашему. Значит, верно в грамоте написано».
– В ошейниках – трелли, рабы. Видишь, они в рукавицах? – шепнула сзади Гелия. – Им запрещено касаться свободного человека руками. Когда викинга хотят предать позорной смерти, палачом назначают трелля.
Но грек не поддержал игривости. Он вдруг вновь обратился из балагура в пастыря. Непрост был епископ, ох непрост.
Лезть из дыры в полу и потом укладывать на место доски было больно. Раза два качнуло из стороны в сторону, и почернело в глазах. Но боль со слабостью нужно было одолеть, и Кикимора стиснула зубы, дур…
Выругавшись, аминтес схватил со дна лодки сумку. В аптечке есть пилюли универсального противоядия. Скорее!
Время упущено. Сейчас трое остальных прикончат барсиху, а одному от четверых не отбиться.
Первая петля просвистела близко, не зацепив. Зато следующая точно обхватила рогатый шлем, натянулась – но в тот же миг Борис махнул остро отточенным половецким клинком и рассек веревку. Так же он пос…
– Человек ты бывалый, Демьян. Повсюду плавал. В разных державах торговал. С разных народов людьми знался. Про хазаров тебя спросить хотим. Ты ведь в их Итиль-город хаживал? И, говоришь, самого кагана…
Дамианос сначала узнал голос, и лишь потом разглядел, кто это: Хельги.
Империи угрожала опасность, и очень серьезная. Да, русы пока еще немногочисленны. Но если не раздавить змееныша, пока он мал, вырастет могучий змей – и тогда будет поздно.
Добрыня рассчитал верно – посланник Тагыз-хана добрался до Свиристеля на исходе следующего дня. Боярин ошибся только в одном.
Однако крестьяне, известно, пугливы и во всем видят либо козню, либо злое ведовство. В первый же день приказчика, который в недальнем от Свиристеля-города селе стал ходить по дворам с берестой, приня…
На следующий год после того, как отец привез чудесную книгу, был съезд Ольговичей в Чернигове. Пресветлый князь собрал весь обширный род, с детьми, с домочадцами – ради укрепления уз и единения.
Вдруг, словно почувствовав устремленный на него взгляд, Хельги обернулся и встретился с Дамианосом глазами. Лишь теперь хёвдинг, кажется, вспомнил о бродячем лекаре. Что-то коротко сказал Рорику и по…
Небо над атакующим отрядом почернело от крошечных черточек. Лучники метили в переднего всадника. Стрелы дробно цокали, ударяясь о панцирь коня, о латы князя – и не причиняли никакого ущерба.
– Конунг стар, – сказал Дюр с досадой. – И я тоже состарюсь, пока Рорик надумает вынуть меч из ножен. Мы два года ни с кем не воевали, если не считать пустяковых набегов на заозерных славян! Если б н…
– В септембере я докладывал ее величеству, а она несомненно сообщила вашему величеству, что на порт Керкинтий, который находится в феме Климатов, пытался совершить пиратское нападение один из тавроск…
– Там. – Она показала на опушку недальнего леса. – Мы живем там. А то ты не знаешь! Мне дотемна на озеро ходить нельзя. Русы девушек ловят. Но сегодня вдруг так захотелось на вечерней заре искупаться…
Вскоре они уже шли вдоль лесистого берега неширокой речки, тихо журчащей в темноте.
И ловко, как кошка лапой, обмахнулся с левого плеча на правое, потом от лба до пупа.
Похожая на ночную тень, она вынырнула из тумана и, обняв Дамианоса, звонко его поцеловала. Потом легко, словно белка, прыгнула в лодку. На эфиопке была длинная накидка, за плечами котомка.
– Не умею плавать. В Гимназионе не научили. Зачем женщине плавать?
Дамианос покривился, подумав о Всенеже, – и опять не одернул нахалку.
Поплыли втроем. Собственно, вдвоем, потому что автоматон – не человек, а машина. Теперь греб он один, без отдыха и остановки. Лишь иногда, чтобы размять нывшие от вынужденного безделья мускулы, на ве…
– Делай, что велено. – Борис толкнул его кулаком в лоб. – Хорош медок, Сатопа? У вас в Улагае такого нету. Дай-ка я тебя сам попотчую.
В этот раз Живка, хоть и в мокрой рубашке, хоть и трепетно, но все же успела шепнуть: «В Васильевскую церковь ступай. Борис ныне там!». Но Егорий Угрин растаял, и слышал ли, нет – Бог весть.
– Прекрати! – рассердился он. – Я чту свою мать и не хочу слушать такое.
– Один из символов. Почему ты спрашиваешь?
И очень даже хорошо, что его боле не будет, подумал Ингварь, хмуро глядя в зеркало. Оно было большое, с круглый половецкий щит, полированного серебра. Каждую родинку, каждый волосок видно. Отныне при…
– Ворота не золотые, а медные, – сказал он, полуобернувшись, своим высоким, красивым голосом, которым, бывало, так умилительно выводил с амвона «Трисвятое песнопение» или «Песнь херувимскую». – Не вс…
– Слушай, – озабоченно спросил Дамианос, – а ты можешь не приманивать своим видом мужчин? Вэринги охочи до женщин.
– Конечно, господин. Еще не хватало, чтобы раб касался тебя своими лапами.
И жалко портить праздник, какого во всю жизнь еще не случалось. Не давиться, а посластиться от души. С чувством, медленно.
Конечно, не спит. Теперь всё разъяснилось. И оказалось, что отец все-таки правильно угадал незаданный вопрос. Ответ на него, стало быть, вот какой…
– Да они со мной хоть на дно моря! О, Тор… – Хёвдинг захлебнулся от переполнявших его чувств, сорвал с чела золотой обруч, размахнулся – и мощным броском зашвырнул на середину реки. – Это тебе от мен…
«Так. Рорик несомненно вон тот, с седым чубом и длинными усами…»
– До Керкинтия? – Гад вздохнул. На этот вопрос он отвечал уже много раз. – От устья Бог-реки так. Можно прямо. – Он показал на горизонт. – Тогда близко. Ночь плыть. Утром Керкинтий. Я говорил, княже.
Наконец один боец не удержался на ногах и грузно повалился. Полежал на земле. Встал. Потянул из ножен меч. Толпа подбадривающее загудела. Победитель тоже обнажил оружие.
Нравится ему эта африканская лиса или нет, задание им выполнять вместе. Другого помощника не будет…
– Позволь, княжич, я вместо вражьего воеводы буду, стрелками и арканщиками командовать, – сказал Добрыня, стоявший чуть сзади. – Только не взыщи, если что.
– Это еще не беда, а бедёнка… – Боярин оглянулся и понизил голос. – Пойдем в терем. Покажу тебе нечто…
Господи, сколько на улице народу! Он и забыл, что людей бывает так много. А ведь время рабочее, полуденное. Что здесь будет в день скачек на Ипподроме! Могут и расплющить.
– Не мне то знать, – ответствовал скучноумный местоблюститель.
– Да, я постарел, – опять услышал мысль Кириан. – Стал болтлив. Мне хочется с тобой поговорить… И мы обязательно поговорим. Но сначала – о деле. Тебя ждет новое задание.
Лектика наконец была готова. Слуги, почтительно придерживая посла под локти, усадили его на мягкие подушки. Паланкин, слегка качнувшись, вознесся вверх. Поплыл по трапу на пристань.
Если плывущий поднимал открытую ладонь – понятный для всех народов жест подчинения, – его вытягивали из воды. Если не желал сдаваться – разбивали голову лопастью весла. Славяне, решившие умереть, при…
Так затеялась великая работа: переписать всех свиристельских жителей. Сначала князь думал, что это будет просто. Разослать тиунов во все стороны, они люд повсюду пересчитают. Потом свести в одну цифи…
Или вот еще рассказывали бабы, Живка подслушала. До Костея, печенега колченогого, которого наши когда в плен брали, то жилы подколенные урезали, был на подворье другой старшой – Зосем, знатный шутейн…
«Романе, помнишь ли, как тому восемь лет, юность свою теша, на половцев за весельем и добычей ходили? Ныне мы оба князья, я в Свиристеле на отцовский стол сел. Гостил не своей волей у Тагыза, ненавис…
Жил он по соседству с княжеским детинцем, в большом доме со службами и собственной челядью. Горенка, где лежала больная, была чистая, светлая. На полу охапки душистых трав, под распахнутым окном – бо…
– Так, так! – горячо поддержал радомирский князь. – А помру – всё тебе отойдет, вашим с Иришей деткам.
Отроки испуганно вскинулись: у Гелии в темноте лица было не видно – блестели только белые зубы и глаза.
Не было мочи на нее смотреть, находиться рядом.
Но поступь крадущегося была почти невесома. Хромые так не ходят.
И без того взбешенная, леопардиха ринулась вперед. Сшибла с ног Змея, и они покатились по палубе. Двое остальных позабыли о Дамианосе, заметались над рычащим, визжащим, брыкающимся комом, пытаясь пом…
Дворецкий накрыл мертвого уродца покрывалом, взял трясущегося князя за плечи, повел к стене, усадил на лавку.
Боялся – не сказать как. Вдруг ушкуйники все же в бой пойдут? Что тогда? Боярин Добрыня остался в городе, прикрывать тыл на случай поражения. Значит, командовать придется самому. А как? И послушает л…
Идя через прямоугольный двор Гимназиона, куда выходили портики учебных аудиторий, Дамианос вспоминал давние времена, когда он носил белую тунику с синей полосой, мечтал о грядущих приключениях и хоте…
Все снова сели и как ни в чем не бывало продолжили трапезу. Шуты и шутихи, притихшие во время церемонии вноса меча, снова принялись дурачиться.
После этого оставалось лишь скрипнуть зубами.
– Пожалует ли, нет ли, со всей верностью сказать не могу, – пожал плечами Святослав. – На всё его государева воля. Однако ж редко бывает, чтоб я устроил великий пир, а отец не пришел. Он веселье люби…
«Чтоб базилевс отдал царевну за четвертого сына? Не согласятся на это греки».
С холма и из пригородного посада (под стенами тоже теснились дома) к реке густо валили люди. Прибытие греческих купцов, конечно же, было для Кыева важным событием.
Дамианос сидел на корточках рядом с леопардихой. Шептал ей в ухо, почесывал. Кошка жмурилась.
– Прислали что из Цареграда? – спросил молодой человек.
Поп выплюнул мясо, бухнулся на колени, забормотал молитву. На Бориса он не смотрел.
– Зачем? – удивился Дюр. – В Кыеве будет много женщин.
Должно быть, так же надежно и уверенно чувствовали себя воины, когда он водил их в поход или в бой. Сомневаться и тревожиться нечего – знай исполняй, что наказано.
– Не хватит… Понес я серебро в казенную клеть, а там пустые полки. Ты знаешь, Борис приставил смотреть за казной Шкуряту, пса своего. Спрашиваю: где пятнадцать гривен, что за воск получены? Князь, го…
– По глазам вижу, что согласен. Но допрежь всего надо нам с тобой вот что решить, Демьян. Знаю я, что Гелька к тебе по ночам бегает. Покапает мне зелья, чтоб спал, как чурбан – и бегает. Хотел я ее з…
Он задрал лицо к темнеющему небу и зашевелил губами. Меж полузакрытых век белели закатившиеся под лоб глаза.
– Это несомненно лазутчик степных разбойников. Впереди засада. Мы приближаемся к порогам. Каменные гряды пересекают Данапр в семи местах. Там скалы, надводные и подводные камни, стремнины. Семь раз н…
Новая мысль занимала епископа всё сильнее. Митрополит киевский? Почему бы и нет? Нужно всего лишь понравиться архонту – убедить его, что с таким главой церкви он отлично поладит. А патриарх только об…
Интересно было узнать, в чем он совершил ошибку.
Кикимора недоверчиво дотронулась до головенки пальцем – и палец тоже зазолотился, а ребенок зевнул и умолк.
– Гридь из орды вернулся, – сказал Добрыня и тяжко вздохнул. – Борислав это. Живой…
– Зачем же ты приехал? Обнять меня на прощанье? – съязвил Дамианос, в глубине души все-таки ожидавший какого-то прощального послания от отца, раз уж тот произвел его в законные сыновья.
Старик был говорлив. Пришлось повернуть разговор на самое важное.
Риска на самом деле было немного. Хоть на данапровских порогах Дамианосу бывать не доводилось, но повадки степных хищников он знал неплохо, а всю опасную работу выполнит автоматон.
Шапка алого сукна у Кыя была с собольей оторочкой, хотя день выдался жаркий – уже начиналось лето. На широком плаще-корзне сияла золотая пряжка. В торжественных случаях Воислав наряжался точно так же…
– Платы не нужно, – с поклоном закончил аминтес. – Барса я привез архонту в подарок. Сейчас покажу, что умеет дикая кошка. Я обучил ее многим вещам.
– Хорошо, – повторил Хаскульд. – Тебе виднее.
На шестые сутки ромейский караван вошел в пресные воды. Берега, вначале едва видимые за пятнами бесчисленных островков поймы, понемногу сузились. Ветер, дувший с моря, стих. Паруса обвисли.
Мук, которым его могли подвергнуть перед неминуемой казнью, он не боялся. Аминтесов учат, как избежать страданий, если шансов на спасение нет. Есть несколько верных способов оборвать свою жизнь, даже…
– Я не бог. Я человек. Меня зовут Дамианос. Я везу тебя не в Небесный Лес. Я везу тебя в место, лучше которого нет на земле. Там мой дом. Мы будем жить вместе, ты и я. А потом у нас родятся дети.
– Это годи. По-вашему волхв. Имя – Урм. По-вашему Змей.
В темноте женщину было не видно, лишь поблескивали белки глаз.
Кут первым двинулся вперед. Князь – за ним. Вошли в спальню.
– Лесной бог, я теперь твоя. Я больше тебя не боюсь. Я согласна. Я знала, так и будет.
– Быков покупать у меня не надумал? – спросил хозяин. – Недорого возьму. По гривне.
– Ты лучшая из женщин, кого я знаю, – сказал он вместо ответа. И уточнил: – На Земле.
Дамианос почти успокоился, тревога отступила. Всё было как всегда. Сколько раз за минувшие годы повторялась одна и та же картина. Первый пир у очередного царька, трапезничающего со своей дикой дружин…
– Рассказываешь интересно, – засмеялся Кый. – Советы даешь хорошие. Воиславу ты тоже хорошие советы давал. Пока тот на греков в поход не засобирался. И понял я. Ты не убийца. Ты лазутчик. Прислан за …
– Так не бывает. Какое-нибудь незащищенное место есть у каждого. Даже у Кириана Великого.
– Какую-то франкскую королевну, мужнюю жену.
На резном крылечке (в настоящем славянском доме такое могло быть разве что у родового старейшины или нарочитого мужа) сидела, склонившись над рукодельем, женщина. Ее наряд тоже походил на обычные сла…
– Но ты обещал, что всех охотников отпустишь! Эй, куда ты всё глядишь-то?