Все цитаты из книги «Жнецы Страданий»
– Сроду я их не слышала, – огрызнулась Бьерга, опять устраиваясь на сундуке. – И уж сколько поколений они молчат. Ты на старости лет совсем из ума выжила, явь и навь путаешь!
– Не губи, господине, – запричитал мужик. – Нет моей вины, я все по правде сделал, птицу сразу отослал и каждый день дуракам толкую, чтоб не пили до изумления, так ведь люди есть люди…
– Чего припозднилась? Вежество последнее растеряла?
И хотя обережников было немало, Цитадель, впервые за века, пошатнулась. Слишком многие сгибли, попав в разливы, столкнувшись с мертвыми тварями или переняв хворь у людей. Упокоить и отпустить с миром…
– Не было у меня еще красок, – выдохнула она. – И не боюсь я, просто… просто спешу. Крефф ждет.
– Это ты, что ли, честная? – усмехнулась колдунья.
Та, о которой шла речь, потупилась. Ей ли – невысокой, мягкой, словно шанежка, с нежным румянцем на лице и белой чистой кожей – славиться, как задире? Таким более пристало у окна с вышиванием сидеть …
– Я знаю, – потупилась будущая лекарка. – Я так скотину лечила…
Уж полгода миновало с той поры, как заплутал Каред во время охоты в лесу и не смог вернуться в деревню засветло. Как голосила тогда его мать, как билась в избе, как причитала! Единственного сынка заб…
Вроде и негромко спросил, а услышали все.
– Ты себе бока не ободрала, когда лезла? – спросил Фебр.
– Значит, пока в каземат на хлеб и воду, а дальше разберемся, – спокойно ответил Нэд.
Девушка захрипела, попыталась отползти, но нераспутанная веревка держала крепко, а спина уперлась в ствол дерева. От нежити жертву отделяло всего несколько шагов. Вонь, истекающая от Ходящего, стала …
Но вот и родные ворота. Девушка остановилась и обернулась к провожатому. Тот нес огромные ведра без малейшей натуги и смотрел счастливыми глазами на шагающую впереди подругу. Хороша была дочка гончар…
Нэд с досады собрал всех у себя, обматерил и пригрозил спустить шкуру с каждого, кто удумает ему досадить хоть единой малостью в ближайшие год-полтора. Однако дальше угроз и ругани дело не пошло. И т…
Продирались через кусты, казалось, чуть не три оборота. Но то, видно, от усталости. Чаща отступила резко, и под ногами разверзся глубокий провал с глинистой кромкой и корявыми корнями деревьев, торча…
Зима ликовала. Столько солнца и света ни разу не было в нынешнем месяце. Далеко внизу распахнулись ворота. Потянулся из Цитадели обоз, увозя счастливую молодуху с заветными травками и опустевшим коше…
– Откуда они здесь? – помертвевшим голосом спросила Лесана.
Все это она слышала, но не понимала. Выпила студеной воды из стоящей у окна кадки, умылась. Но тело было чужим, руки непослушными, а все люди вокруг – ненастоящими. Девушке блазнилось, будто спит она.
От этих яростных сшибок Лесане становилось легче, будто тяжкая боль, все эти дни гложущая сердце, истаивала. От разгоряченных тел валил пар, с мокрых ветвей за шиворот сыпались ледяные капли. Весна н…
Чем же лучше послушница своих наставников?
И вот девушка сквозь слезы бормотала лекарю: мол, вроде, когда битва кипела, два потока силы она видела, а когда перед креффами стояла, дура дурой себе показалась, у которой от страха в голове путани…
Но, видимо, Хранители не услышали отчаянной мольбы, потому что в следующий миг на спину беглянки навалилось вонючее, тяжелое, жадное…
Однако когда красивые руки колдуньи отбросили капюшон накидки, дочка гончара едва сдержала удивленное восклицание: льняные волосы женщины оказались остриженными так же коротко, как у мужчин.
– Не знаю, Майрико, какой там будет толк и будет ли, но они единственные, кому хватило ума наплевать на порядки и сделать все для того, чтобы не застыть. Гляди, – он небрежно поднял уголок одеяла, – …
– Кровь первая упала у тебя? – спросил он, сверля девушку пронзительным взглядом единственного глаза.
– Затем, что я вас, голуби мои, сейчас всех троих выдеру.
Она выкрикнула это так поспешно, что крефф удивленно вскинул брови.
– Эх, Тамир, сразу видно – ты в городе жил, и то, поди, не знал, с какой стороны к козе подходить. Раз тебя сосед выручит, два, а на третий пошлет, потому как у самого брюхо подводить начнет. Да и не…
Парни заржали от крепкого словца, которым Фебр обозначил свою растерянность. А Лесана сидела, как громом пораженная.
– Плевал я на него! – яростно проорал молодой колдун.
Тамир побелел. Он как-то забыл о том, что леность и глупость в Цитадели могут быть смертельны, а теперь в памяти всплыли слова Нэда, услышанные в день приезда.
Понимая, что перепугала парня до смерти, выученица говорила ему что-то успокаивающее, не слыша собственного голоса, а в себя пришла оттого, что он бегом бежал через лес с ней на руках.
От ужаса и отвращения он забыл обо всем, даже о том, что обучался в Цитадели и приносил клятву помогать людям. Он бежал прочь, оскальзываясь и падая.
– Парни на поварне помогли. Не подыхать же тебе здесь по милости креффов. Они-то в тепле. Поди, нажрались и дрыхнут.
– Как ты увернулся-то? – подался вперед Милад. – Как?
– Я все сказал. И речей своих назад брать не собираюсь. Кончен разговор наш. А теперь ответствуй: отчего сорок впустую присылал? Не нашли мы в тех весях детей Осененных.
Лесана стояла красная, злая и смотрела в пол.
Окончание речи застряло у купца в горле. Потому что выученица Цитадели посмотрела на него. И вроде не было в тяжелом взгляде синих глазищ ни гнева, ни злобы, ни недовольства, да только слова повисли …
– Затем, что никого никогда не хотел так сильно. Затем, что никто никогда не сможет тебя заменить. Затем, что другой такой нет.
– Сопли подбери, не то поскользнемся, – посоветовал он. И добавил, смягчившись: – Довезу. Не впервой.
Собеседник вскинулся, вознамерившись прервать, но смотритель пригвоздил его взглядом.
И, отвернувшись от безутешной матери, крефф ушел.
– Сегодня, душа моя, буду учить людей жизни лишать.
Она покраснела и потупилась. Слова креффа прозвучали так, будто девка нарочно заболела, чтобы избежать науки. У нее только и хватило мужества кивнуть и, дождавшись холодного «пошли тогда», переступит…
Слада пыталась заснуть, скорчившись на жестких ветках, но изнутри поднималась мелкая дрожь. Она колотила все тело, сводила с ума, мешала заснуть, от этого в изможденном теле таяли последние силы. Дит…
Иногда Лесане хотелось плакать, потому что сердце рвалось от нежности и дыхание застревало в горле, но нельзя, никак нельзя было показывать эту жгучую горечь. И она держалась как могла. Однако тоска …
Повисла тишина. Обережники приняли решение. И действовать следовало быстро, пока девчонка не очнулась. Знала бы Айлиша, что сейчас решается ее судьба! Но Хранители были милостивы. А может, слишком же…
– Мне к ногам пасть? – поинтересовался Донатос.
Послушница вышла, оставляя парня наедине со старухой. Девушка задыхалась от тоски и сознания раздвоенности. Она обучалась в крепости уже две весны, а сейчас вдруг вспомнила себя прошлую. И в тот же м…
Что ж за судьбу-то такую лихую Хранители им отмерили? Ни повидаться, ни рядом побыть! Даже видятся украдкой, словно зверье дикое, хоронясь по темным углам… Хотя что светлых Хранителей гневить. Через …
Обрадованная мать часто-часто закивала и протянула девушке подорожную суму с гостинцами.
– Предугадать надо было, – проскрипел со своего места старый, морщинистый и лысый, как колено, Койра. – Все у вас через…
Послушник отшатнулся, недоумевая, как сварливая карга сумела появиться столь внезапно. Будто из воздуха.
Но даже теперь она не могла проронить ни слова – ни умолять его, ни упрашивать.
Страх дрожал в животе, царапался, как полевая мышь. Гортань конвульсивно сжималась, и влажный воздух таяльника царапал нёбо. Осененный обходил деревню посолонь, оступаясь в просевших сугробах, покрыв…
Какой глупой и нелепой казалась теперь отчаянная выходка в лесу. Ох, пробудить бы в душе снова тот кипящий гнев, но нет – не получалось. Лишь всплывало в памяти лицо колдуна, не гнев – дикий страх по…
– А ну, ляг на спину! – скомандовала послушница, закрепляя факел на стене. – Да ноги разведи, ну!
Но его подопечный не желал так легко отступать.
– Кровью истечешь, пока помощи от тебя дождешься. Чай, не узоры праздничные накладываешь! Шевелись давай.
– Не прознает, если ты язык за зубами держать будешь, – огрызнулась колдунья. – Не рви душу! Да, подлость творим. Ну так не впервой ведь. Сам знаешь, отринет она Дар. Как талый снег в землю уходит, т…
В одну из ночей Донатос привел Тамира в подземелья Цитадели.
Наступил вьюжник. Суровый, с морозами и метелями. Целыми днями за стенами Цитадели завывал, скулил, свистел и бился ветер, наметая к подножию крепости рыхлые сыпучие сугробы. Но Лесана по-прежнему жи…
– Ну, ну, успокойся, не скажу, не скажу я никому. Ты настойку-то хоть пьешь?
– А если за день к тебе постучится толпа голодных? А у тебя на полатях пятеро ребятишек, родители-старики и погреба не ломятся?
– В достатке, – признал Чус. – Нам такие нужны. Сейчас здесь двенадцать Помнящих. Мы кормим всю Стаю. Тринадцатый будет кстати.
Ихтор не дрогнул даже на миг, когда взоры собравшихся обратились на его обезображенное лицо.
И заткнуть дурака не было никакой возможности. Дошло до того, что смотритель рявкнул на парня, дабы катился вон и не возвращался, пока припадок не кончится, но тот вытолкнул на середину покоя свою це…
– Дитятко, давай к Нэду сходим. Колдун наказания не минует. Не молчала бы ты.
Молчаливое путешествие оказалось нарушено на утро четвертого дня, когда голый лес сменился полями, раскинувшимися по обе стороны от широкой, плавно несущей свои воды реки.
– Нэд, Дар у девки отменный. Куда лучше, чем у той кучерявой, что со стены сиганула.
Послушник смотрел на того, кто когда-то давно был Осененным, на того, кто породил Ходящих, и в груди разгорался гнев.
– Ты иди. Я – в мыльню, – пробормотала Лесана.
– Вы вперед. И не торопитесь, – перенимая покойницу из рук колдуна, сказал послушникам крефф.
Странно, но больше от этого незатейливого движения, чем от слов Донатоса, ярость всколыхнулась в груди девушки. Он не сожалел. Считал себя правым. И в поступке своем не видел ничего постыдного.
Тяжелый взгляд Нэда скользнул по собравшимся. Похоже, смотритель Цитадели остался недоволен увиденным и неодобрительно покачал головой. Темные брови сошлись на переносице. Мужчина словно искал и не н…
Тамир похолодел. Наставник… врал! Бесстыже, пользуясь невежеством окружавших его людей. Послушник-то знал – мертвяк не встанет, заклинание отзвучало, оберег брошен, земля и та отчитана. Уж чего-чего,…
И хотя люди уже давно сменили овчинные полушубки на легкие свиты, ноздреватый снег еще лежал плешинами то тут, то там, а дни тянулись серые, ветряные, пахнущие прелой обнажающейся землей.
Скучала ли тогда Лесана по Мируте? Стыд сказать – не вспоминала даже. Слишком далеко в прошлом он остался со своими привычными шутками и заботами. Слишком далеко находился тот колодец, у которого они…
Выученица Клесха с удивлением смотрела в беспокойное лицо. Девушка оказалась миловидной, с пухлыми губами, курносая, но глаза… темно-карие, с широкими синими дольками в каждом. Безумные, дикие, словн…
– Девка моя домой едет, уже, поди, лошадь седлает. Дай ей дух перевести, Нэд, как прочим дают. Я пока сам проверю. На исходе зеленника вернусь, там и решим, что к чему.
Никогда ранее парень не был в такой глухой чащобе. По чести сказать, он боялся леса. Однажды, когда ему было, должно, весен пять, мать взяла сына по клюкву. Тогда был знатный урожай ягод, бери – не х…
Жизнь – насмешница! Неужто все эти годы смотритель служил не во благо людям, а во вред? Когда же его гордыня пересилила мудрость? Неужто ошибся в нем прошлый воевода, опоясывая на власть? По всему вы…
– За учиненные вою раны виру на вас налагаю. А ежели платить нечем, так мы ныне ж уедем, дальше добирайтесь, как хотите.
Он покорно двинулся следом, чувствуя себя неловким и смешным рядом с этой уверенной деловитой девкой. Казалось, она всю жизнь ходила в портах и распоряжалась парнями. И еще он видел по движению гибко…
Наузница промолчала. Не знала, что ответить. В забытые годины и впрямь умели колдуны с покойниками говорить, но последний раз случалось то так давно, что и из памяти людской уже стерлось. Только в ст…
На вид ему можно было дать весен сорок. Он годился ей в отцы. Да и не только ей, но и своему спутнику. Девушка перевела взгляд на подопечного Донатоса.
В царстве Нурлисы было, как всегда, душно и жарко.
Зацепившись за широкую ладонь, на землю спрыгнула из возка чудна́я девка. Кудлатая, простоволосая, в диковинном платье, скроенном будто бы из малых отрезов разрозненных тканей – пестром, мешковатом, к…
Все закружилось, понеслось. А в голову раскаленными стрелами вонзались все новые и новые воспоминания.
Ива брела, неся на руках молодшего сына. Двухлетний кроха дремал, прижавшись щечкой к плечу матери. Следом тянулись парами шестеро ребятишек и держащая за руки меньших бледная до синевы Слада с выпир…
И гостья снова порывисто обняла хозяйку каморки.
Устраиваясь спать не на жесткой земле, а на устланной сенником скамье, дочка гончара впервые за последние дни вдруг подумала, что все еще, возможно, будет хорошо. Тоска по дому за время странствия на…
Хорошо хоть Дарен отдал выученицу без малейших сожалений. Как и говорил Фебру Клесх, крефф уже всю плешь Главе проел, жалуясь на бестолковую послушницу. Поэтому сбыть девку на поруки молодому ратобор…
Видать, острой занозой сидела в душе у него Айлиша. Судьба-чудодейка! Каких только нитей она не наплетет, каких узоров не навяжет…
– Бабушка! – позвала нарочито громко, вдруг не услышит.
Парень остановился, уткнулся лбом в щербатую холодную стену Цитадели и глухо закричал.
– Ты и рубашку свадебную себе так криво вышивать будешь, чтобы мужа напугать? – глядя, как ложатся стежки на края раны, ворчит крефф.
– Продух узкий. Нужна бы ты нам была, если б мы сами пролезть могли, – просветил Фебр.
Дверь гостиной избы тоже оказалась распахнута, и он нерешительно вошел внутрь, подсвечивая себе путь Даром. В сенях в беспорядке были свалены какие-то короба и бочки, свернутые полотнища, меховая рух…
– Родненькая, – обратилась к обережнице девушка, глядя снизу вверх, – место темное тут у вас. Холодное. И ты, вон, озябла.
– Успокойся. Я не стану тебя трогать, если ты этого не хочешь.
От тоски и смятения стало трудно дышать. Потому что разум с сердцем были в разладе. И хотя сердце, окаянное, твердило свое: то сестра, сестра родная и сестрич! Рассудок говорил другое: то нежить злоб…
Знать бы, кто ее обидел. Все зубы вышибить паршивцу…
Пока Майрико обмывала послушницу, вздевала на ослабшее вялое тело сухую рубаху, Ихтор спешно менял простыни, не глядя швырял окровавленную ткань в опустевшее ведро. Колдунья же открыла ставни и впуст…
Ради того, чтобы в городах и весях спокойно бабы могли детей растить, кому-то в Цитадели приходилось терпеть боль и лишения. Не потому, что Нэду сие нравилось. Не от жестокости его. А оттого, что мяг…
– Хранители светлые, дайте ей радости, – прошептал из-за спины Тамира пьянчуга. – Мира в пути, колдун. Сердце у тебя чуткое, как у Мрыси моей. Сбереги его таким, выдюжи.
Девушка спустилась с топчана и на ощупь приблизилась к решетке.
И разве утешит мысль, что не помнят Ходящие прошлой жизни, что горит в них огонь лютой ненависти к человеку, что движут ими голод, жадность и ярость?
Зайдя в мертвецкую, Лесана испугано ойкнула и вцепилась в руку спутника. Тот сразу напрягся, как тетива. Во все глаза смотрели выученики и не могли поверить тому, что видели.
Он словно знал, где искать ее взглядом. Тоненькая девушка в окне башни. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Он сдерживал гарцующего коня, она застыла, чувствуя, как сжимается горло и беше…
– Вымещаться? – переспросил Глава, думая, что ослышался.
И запоздалое озарение обрушилось на голову ушатом ледяной воды.
И, толкнув какого-то выученика из старших, старая ведьма высунулась промеж могучих плеч, чтобы наблюдать грядущее действо.
Темная жизнь разом покинула тело, и оно кулем рухнуло на пол пещеры.
Послушник переводил взгляд с рыдающей матери на Лесану и обратно.
Не раз подступалась юная целительница к Тамиру, спрашивая, отчего он плохо ест, отчего отказывается идти в трапезную, но парень в ответ только головой качал: «Не хочу. Ты мне хлеба принеси…» Айлиша т…
Сквозь слезы он улыбнулся и судорожно вздохнул, пытаясь успокоиться. Дом. Его новый дом. В который никогда не войдет чужак. Дом, где нет места страху.
Чудище равнодушное. Как он Тамира сегодня… Зачем так с парнем? Нешто нельзя тому было дать погоревать по-людски? А ежели бы расплакался – не осудишь за то, чай, горе великое. Не рукавицу с руки потер…
– Злоба убили охотники, – глухо ответил Каред-Дивен. – Они же и остальных порешили. Я еле успел увести баб с ребятишками и двоих мужиков. На Гнездо напали днем. Думал, не отобьемся. Дорогу искали сам…
Подмывальня была пуста, когда туда ввалилась потная, грязная и разъяренная, словно Ходящий в Ночи, Лесана. Девушка яростно сдергивала с себя одежду, скрипя зубами, задыхаясь от злых слез.
Зря. Ох, зря она это сказала. Ох, не к месту. Да и не тому человеку. Но поняла это Лесана слишком поздно – только через миг после того, как слова слетели с языка. И тут же мир опять застила боль.
– Потом креффом. Я Дар вижу, – сказала она в ответ.
Девушка боялась пошевелиться, даже дышала через раз.
Лесана протаскивала живое мокрое вервие через головку младенца, забыв, что принимает и не человека вовсе.
Тамир застыл на пороге, с ужасом лицезрея открывшуюся картину: потная роженица, закрывающая собой дитя, кровь на досках, Лесана с вытянувшимся бледным лицом.
Избитый выученик с трудом сел, пытаясь раздышаться от боли. Несколько раз сплюнул вязкую багрово-красную слюну и осторожно пошатал пальцем зуб. Снова сплюнул. Зуб остался лежать на ладони. Тамир потр…
– Я нынче из Цитадели уеду. Вернусь когда – не знаю. Но не раньше весны. Ты одна остаешься. Гляди, не дури. Крефф над тобой теперь Дарен. Знаешь его?
Нэд недовольно поморщился и даже начал поднимать руку, чтобы приказать прекратить эту блажь, как вдруг…
Тихий, как шелест ветра, стон нарушил тишину подземелья. Лесана вскинулась.
Лесана шагнула из безопасного круга в темноту. Сердце наполнилось ликованием. Вдруг стало хорошо и спокойно. Вот она идет одна по черному лесу и ничего не боится, а впереди в кромешной тьме крадется …
Кто по дурости, кто по жадности предавал мертвых огню. Вот только ни разу обман не удавался и с рук не сходил. Каждый староста в самой забытой Хранителями веси имел особую сороку, что знала путь к Ци…
Он перехватил ее руку, избегая очередного удара, потянул и опрокинул на себя.
Мужчина обернулся. Скуластое худое лицо. Темная щетина на подбородке и скулах. Тяжелый взгляд. Бледная кожа.
При воспоминании о Клесхе Нэда кольнуло привычное чувство не то что бы вины… скорее сомнения. Может, излишне злопамятен он? Может, давно пора умерить строгость к парню? Да и прав он ведь тогда оказал…
Вокруг саней сновали старшие послушники и креффы. С лестницы, где Айлиша стояла в наспех наброшенном кожухе, ей была видна Лесана, которая помогала стаскивать с обоза тела и трудилась наравне с мужик…
Сегодня же, можно сказать, пожурил по-отечески. Покричал-покричал, а толком никого не наказал. Лишь словами выдрал. Но что слова? Собака лает – ветер носит. Может, наконец, уразумел вину свою? Ведь п…
– Ныне же ее в мертвецкую, – раздался голос Нэда. – Не упокаивать, не хоронить. Сковать резами. На ней будут учиться. Раз уж ума не хватило жить, значит, хоть после смерти послужит Цитадели.
Наконец их странствие завершилось. Через сухой малинник, выросший, казалось, на голых камнях, путники подошли к узкому зеву пещеры. Из провала повеяло прохладой.
– Сходи к наставнику, – помертвевшими губами прошептала Айлиша, – вдруг Велеш чего напутал!..
Она вжималась лбом в жесткое плечо и очень хотела заплакать, но не могла – слез не было. А сердце с каждым ударом будто падало в черную пропасть.
– И ты ступай с миром, – ответил парень, гадая, отчего Злат не сказал ему больше ни слова.
От этого голоса, а самое главное, от того, как звучал он в этой полной мрака и тишине комнате, в сердце послушницы вкрался страх. Волна ледяных игл рассыпалась по спине и рукам. От ужаса свело горло.
Лесана вгляделась. Женщина обнимала тяжкое чрево и старалась окаменеть, слиться с лежаком, на котором корчилась.
Девушка остановилась и окинула его тяжелым взглядом.
Они шли в молчании, думая каждый о своем и не слыша призрачного эха шагов, витающего под высокими темными сводами. О чем они думали? О тех далеких днях, когда сами очутились в стенах каменной твердын…
– Четвертую лавку видишь? Нет? Значит, втроем, – усмехнулся проводник.
– Ты что это? – Голос старухи разительно переменился, сделавшись из сварливого озабоченным, даже растерянным. – Случилось что у тебя? Я-то, дура старая, решила, ты от тоски по подружайке вздернуться …
– Дозволь показать? Тут недалече, – прошелестел навий и качнулся куда-то в сторону болотины.
В горле словно застряла колючка – ни сглотнуть, ни выдохнуть. Дрожащими руками парень поймал петлю, слегка раздал грубое ужище, просунул голову, глядя перед собой слезящимися глазами.
– А теперь меня послушай, я хоть дура старая, но из ума пока не выжила, иной раз и просветления бывают, – сказала Нурлиса. – Так вот, девонька, мало кто против колдуна этого выстоять может. Наставник…
– А что дальше? Дальше Майрико пороли, а Клесх потом, как собака, под дверями ее сидел – виноватый, аж серый весь.
Выученица сделала изумленное лицо и посмотрела на него растерянно.
– Так не один он в кузне сидел, с дружками. Те как раз с отхода возвернулись, вот решили отметить, дурни пустоголовые. А у Хрона, кузнеца нашего, баба хуже шавки брехливая, разве б она им дала горьку…
А дочка гончара с удивлением ловила себя на том, что впитанный с молоком матери страх – очутиться ночью за пределами дома – как-то притупился. Глупо было бы, имея в спутниках троих Осененных, по-преж…
И в этот раз острая на язык Бьерга не проронила ни звука. Встала и вышла послушно. А сварливая бабка отвернулась, и в темноте не было видно, как блестят в воспаленных старческих глазах слезы.
Девушка кивнула, соглашаясь. Продух был узким, разве только ребенок протиснется. Или девка. Да и то девка гибкая, ловкая и тощая, без мягких телес. Одним словом, как она, Лесана. Широкоплечие парни с…
Пока ученик отмечал это, наставник выжидательно смотрел в его сторону. Лишь спустя мгновение Тамир понял, чего он ждет, и, торопясь, начал читать упокойный заговор. Слова на языке Ушедших давались с …
– Напала я на него. Перед выучеником и другим креффом. И душу всю обещала вытрясти…
– Да что ж он, постоянно, что ли, дрался? – не поняла Лесана. – С кем все ратился-то?
Мужчина вздохнул и притянул несчастную к себе.
– Как, как… Не твоего ума дело. Смогла вот, – отрезал Рэм, на миг замешкавшись. – Ты-то помнишь хоть что? – повернулся он к оглушенному колдуну.
Тамир, захлебываясь кровью, кивнул. Только после этого Велеш отошел.
– Муторно мне, дедушка, – сказал наконец парень, с трудом выталкивая слова. – Страшно…
Выучи поглядывали на странную чу́жинку, а она озиралась, кутаясь в потертую залатанную свиту, и улыбалась застенчиво.
– На, – легко согласилась сидящая напротив девушка. – К груди приложи, а то так и будет орать.
Обережница усмехнулась и послушно натянула «куфайку».
– Он сказал, ни перелома, ни трещины! Завтра все пройдет!
– Выуча я нового привез, – спокойно ответил обережник. – В такую глушь забрался…
– Болтливый ты нынче, видать, не шибко устал, коли языком мелешь, – усмехнулся крефф, отстегивая лыжи.
Однако ныне бабка появилась как нельзя к сроку.
Она спохватилась и осеклась, испуганно глядя на сидящую напротив странную девку, напоминая себе, что она – враг и, может быть, нарочно устроилась рядом и изображает участие.
– Мне нравится, ты на одуванчик похожа, – ласково утирая текущие по бледным щекам слезы, прошептал захлебывающейся от рыданий Айлише Тамир. Он-то по своим волосам не особенно убивался.
– Скажи отцу, едва снег сойдет, сватов пришлем! – весело крикнул вслед.
Горящее от побоев растерзанное тело ощущалось теперь как нечто чужеродное. Даже боль пробивалась откуда-то издалека. В подмывальне царил холод, а вода в чанах почти остыла – была чуть теплее парного …
За тревожными путаными мыслями девушка не заметила, как за окном начали сгущаться сумерки. Лекарка зажгла лучину и села на лавку поджидать друзей. Ночь… Лишь сейчас послушница попривыкла малость, что…
– Дай, – повернула лекарка к девке невидящее лицо и вырвала у той из рук мешочек со сбором. Поднесла к лицу. Вдохнула.
Колдун передал все, о чем просил навий, и, когда уходил из избы, свекровь всхлипывала уже не в куту, а на плече у снохи, которая рыдала, уткнувшись носом в седую макушку. И ни одна, ни другая не увид…
Окинув залу пронзительным взглядом, вошедший мужчина дал знак садиться.
– У волколаков сейчас гон. Он бы тебя и жрать не стал. Ссильничал бы, а мной закусить попытался, – откуда-то издалека донесся спокойный голос обережника. – Ты едва не накликала беду на нас обоих. Это…
– Сдурел, что ли? – прошипела она, сжимая кулаки. – Сам говорил – нет тут парней и девок. Чего еще удумал?
– Может? Да у меня там все кишки перекрутило! – И она со злостью оттолкнула его руку. – Чтоб у тебя так треснуло где-нибудь!
А сколько раз лекарка слышала, как по ночам Лесана украдкой всхлипывала, спрятав лицо в тощей подушке! Отчего она плакала? Девушка стеснялась спрашивать, раз не рассказывает, значит, не хочет. Как ту…
– Этого в покойницкую. Не жилец, – сухо говорил Донатос, осматривая еще дышащих, еще все понимающих, но уже… мертвых людей.
– Да хватит уже выть, – досадливо одернула ее охотница. – Рот раскрой. И учти, только рыпнешься – прирежу не глядя.
Но при этом, паче чаяния, понимала глупая, что предательства Клесх не простит. Слишком прямой и искренний, что в привязанности, что в нелюбви, он не забудет жалкой трусости подруги.
– Или понести тебя? – В голосе звучали сомнения.
– Я так плохо учил тебя, что ты не знаешь, в чем ходят выученики-вои?
Все закончилось вмиг и навсегда. Он остался один. Едва живой, со стрелой в боку. Был бы без Дара, помер бы. На стрелу привесили такое заклинание, что тело рвало и кромсало, будто ножами. Но он выжил.
Только за деревья шагнула – и от восхищения даже ахнула. Кругом, куда ни глянь, на проталинах подснежники. От такой красоты захватило дух. И как-то позабыла послушница, что девичьего в ней давно не о…
– Мы согласны, – кивнул от лица всех стариков Рэм. – Пусть едет.
Слада торопливо вытирала заплаканное лицо ладонью.
Воздух пахнул землей и мокрой хвоей. Тлели в кострище затейливо сложенные ветки, вспыхивая багровым и оранжевым.
– Донатос, да объясни ты ему, ведь не отвяжется, – миролюбиво предложил Руста. – А то до морковкиного заговенья в гляделки будете играть.
– Эх, глупая. Донатос тебе тело и душу истерзал. Да только тело само излечится. А вот душу лишь любовью да лаской исцелить можно. А любовь и ласку от кого получишь? Не от меня же, клячи старой. В объ…
– А ну, пошел отсюда! – крикнула Айлиша и замахнулась на птицу.
В Цитадели не было зелени. Ни травинки, ни вьюнка. Здесь все дышало холодом, и каждый негромкий шаг отзывался гулким эхом. Надежный оплот, который не разрушить. Высокие стены, которые не преодолеть. …
Так закончилось короткое счастье Нэда и Бьерги. Они разъехались на поиски выучеников, да и когда возвратились, виделись лишь изредка, все больше времени проводя, вразумляя послушников. Сами не замети…
Дико было слышать от едкой Нурлисы эти ласковые уговоры, но выученица словно плавала в вязком киселе. Бабка взяла послушницу под руку и подтолкнула к выходу из башни. Девушка спускалась по темной лес…
Сил у несчастной хватило только на то, чтобы кивнуть. Лишь тогда наставник ее отпустил, и послушница опрометью бросилась догонять друзей.
– Что? – спросила она и с ужасом увидела: солнце клонится к закату.
Наузник шагнул из обережного круга, и в этот миг бестелесый собеседник стремительно качнулся в его сторону. Кожу парня будто пронзили сотни ледяных игл, словно швырнул кто-то в лицо сыпучего снега. Х…
– Глава. Наставники. Всем нам нелегко приходится. Дни для Цитадели настали черные. Нужно блюсти себя. Раздорам в креффате ныне не место. Сядь, Нэд. Клесх устал с дороги. Да и ты сколько дней чаял его…
Да разве возможна иная для них судьба, если все, от чего сердце и душа радуются, в Цитадели под запретом? Что плохого будет, если на праздник Первого снега послушникам разрешат построить крепость и з…
Оба замолчали, глядя друг на друга с непримиримым негодованием. Повисла тишина, слышно было только сиплое дыхание Рэма да потрескивание дров в очаге. И вдруг в этой звенящей тишине раздался спокойный…
Она закончила почти шепотом, но старая поняла. Цитадель – мирок крохотный, в котором всяк всякого знает. Каково будет девке с этакой славой? Кто смеяться будет, а кто жалеть. И то и другое – горше по…
В каземате было темно и холодно. Так холодно, как бывает только под землей. Зябкая дрожь пробирала до костей, и, хотя узница зарылась в солому, согреться не получалось. Холод тянулся от стен, забирал…
– Да бери! Вот же дура записная! Долго я тут стоять буду?
Но еще страшнее был гнев наставника. Поэтому, кое-как совладав с собой, Тамир начал обряд. Найдя возле двери кувшин с водой, а в сундуке чистую тряпицу, смыл кровь с испещренных морщинами щек, старая…
Лесана выметала из клеток птичий помет вперемешку с пухом и не догадывалась еще, что страшный груз содеянного будет мучить ее не день, не седмицу, не месяц и не год. Много лет. Потому что есть раны, …
– Не дозволяли, но и мешать не мешали. Блюли только строго. Девок в Цитадели всегда по пальцам пересчитать можно было. А парней – полно лукошко. Да и народ они такой… Не всегда головой думают. Могут …
Но девушка еще долго смотрела в спины уезжающим.
И тут жуткая догадка осенила послушника. Наставник соврал! А он, дурак, сам-то тоже хорош! Как будто не видел, когда обмывал, что нигде по телу ран не было, кроме как на горле. Разве ж волк так может…
– Видишь продух? – ткнул пальцем под крышу клети Велеш.
– У меня в коробе зеркальце было, – намыливая голову, сетовала Лесана.
Одноглазый целитель глядел в огонь, и там, в языках оранжевого пламени, видел давнее прошлое…
– Ну, спасибо, что хоть за языки, – усмехнулся Донатос. – Наказать девку надо, только она не первогодка, ее столбом уже не запугать.
Лесана возвращалась от колодца с двумя полными ведрами, вода в которых уже начала схватываться ледком. Ветер дул в лицо, мешал смотреть, обжигал щеки.
– Ард-хаэр! – рявкнул Тамир на языке Ушедших.
Девушка сидела, сжавшись в комочек на деревянном топчане, прикрытом только прелой соломой.
– Мира в пути, Клесх! – приветствовал креффа колдун, сидящий на гнедом коне.
Позади остались обороты учения, принесшие, помимо нынешних страданий, знания о том, как упокаивать вставшего на третий день младенца.
Но все-таки, как ни готовилась девушка к разлуке, так и не смогла принять ее сердцем.
– Хворь какую нашли? – не унимался юноша.
В Цитадели не знали, куда кидаться – то ли очерчивать поселения обрежными кругами, то ли отчитывать умерших, то ли лечить хворых. Глава приказал разбиться на три равные дружины и каждой поручил свое:…
– Некогда мне. Занят, не видишь? Купца привезли, хворь у него приключилась. Или жди, или в покойницкую к Ихтору иди. Он там подлетков Майрико вразумляет. Ну или к Рэму, он у себя в покое небось у печ…
Высокий широкоплечий парень в овчинном тулупе перехватил ношу и улыбнулся. Лицо у него было круглое, курносое, простое. Самое лучше в мире лицо! Лесана зарделась. Мирута давно запал ей в сердце. А он…
– Дурак я был. То денег взаймы просил, то харч, то горькой чарку. Пыталась Мрыся меня в ум и совесть ввести, так разве ж получится… Терпела да перед мужем заступалась. Попроси зла на меня не держать.
Лесана стояла, окаменев, в ужасе от совершенной подлости. Да, понимала она, что колдовская реза не сама собой на затылке покойницы появилась, но чтобы вот так – над самым дорогим надругаться? Девушка…
– Вот… у меня… хватит? – уставилась она на мужчину, угадывая в нем старшего.
Ходящая напряглась, понимая, что не сможет ничего ей противопоставить – ни силы, ни ловкости. Все это ушло у нее с родами, и тело не слушалось. Прижав к себе мяукающий сверток, женщина приготовилась …
– Чувствуешь? Как птица трепыхается, – прошептала Лесана. – Мое так каждую ночь дрожало. Боялось, что придешь. А когда в крепости встречались, и вовсе обмирало. В живот падало. Но ты не опасайся, не …
– Я ошиблась. – Она слегка отстранилась и заглянула ему в лицо. – Опекала ее, носилась, как с писаной торбой, а…
Она неслась через метель. Порывы ветра обжигали лицо, колючий снег лупил по голове и плечам. Ох, как она бежала! Быстрее. Быстрее. Быстрее! Выпитая кровь охотницы удваивала силы, бурлила в жилах. Бег…
– Ну, чего молчишь, язык, что ль, проглотила?
Наставник не разрешал разбрасываться Даром. Говорил, он у Лесаны излишне силен, а оттого, как всякое грозное оружие, не должен выниматься из ножен попусту. Но сейчас девушка не стала сдерживаться. Си…
Пока целительница вспоминала злосчастное ведро и ждала, когда глаза наконец-то обвыкнутся в темноте, ее выставленная вперед ладонь наткнулась на неожиданную преграду. Девушка пискнула, едва не потеря…
– Да вы ешьте, ешьте, – приговаривала она. – Вот ведь радость у нас какая – дочку отдаем учиться! Уж сколько лет стоит село, никогда здесь креффы Осененных не находили. И надо же, моя Айлиша, слава Х…
Айлиша шла через двор крепости с корчагой травяного настоя. Майрико просила сварить – сразу несколько молодших выучеников замучались кашлем. Лекарка ступала осторожно, прижав теплый крутобокий сосуд …
– Ты чего? Захворала, что ли? Еле ноги волочишь.
«Тш-ш-ш…» – отзывались на его тонкий вой могучие кроны.
– Сейчас подсадим тебя, тихонько пролезешь, там под продухом бочки стоят, не обрушь, а то загремит – сразу сбегутся. Обратно по ним вылезешь, а мы с этой стороны спуститься поможем.
– Ишь, вымахала! Через прясло-то перешагнешь и не заметишь. А патлы-то обросли… Садись, садись, состригу лишние, ножни где-то тут были, если не упер никто. Ходят тут день и ночь, все тащут, что плохо…
Она от неожиданности ахнула, но хозяин покоя уже захлопнул створку и повернулся к гостье. Они стояли напротив в кромешной тьме. Так близко, что слышали дыхание друг друга и, наверное, даже стук сердц…
День казался бесконечным. Сколько оборотней она разрезала, целительница не знала, но раз и навсегда запомнила, как отличать их от людей. Словно каленым железом знания выжгли в голове. Вот только мало…
Пламя в очаге ревело, по покойчику метались тени. Они мелькали по неровным каменным стенам, скользили по потолку, по расстеленным на полу шкурам. В узкие окна, не прикрытые по случаю весны ставнями, …
– Это с непривычки так слепит, потом притерпитесь, – тем временем подбодрил своих спутников провожатый. – Давайте, разлепляйте зенки, нам еще к лекарям поспеть надо.
– Бестолковая ты. А еще говоришь, будто ум есть. Когда скотину хворостиной гонят, ее уберечь хотят, чтобы в овраг не упала или от стада не отбилась. Так и вас. От лишней ненужной боли берегут. Сейчас…
– Кто тебя обидел, скажи! – А в голосе столько боли и гнева!
Ее сестра. Зорянка. Едва не загрызла Фебра. Кидалась, как дикий зверь! Рвалась к горлу. И это создание она, попустившись собственной дуростью, отпустила на волю! Из-за этого разругалась с Тамиром, ед…
– У-у-у, дурни пучеглазые! Выперлись! Не сидится вам, – приговаривала она, вовсе не видя ничего зазорного в том, что и ей вместе с «дурнями пучеглазыми» тоже не сиделось. – Чтоб вас Встрешник три сед…
Долго тогда ходили они по упругой мшистой земле, и мальчик смотрел, как в лунки его следов набирается черная вода. Угрюмо шумели высоко над головой сосны, и незнакомая птица кричала в ветвях. А возду…
Она была холодная и неповоротливая. Но даже через эту неживую тяжесть Тамир чуткими пальцами чувствовал, как шевелятся под кожей переломанные кости. Стены Цитадели раскачивались вокруг, он не мог пон…
Обмыв покойницу, Тамир расчесал свалявшиеся седые волосы, заплел их в две косы. В сундуке нашел узелок с одежей, которую собрали для усопшей сельчане – простая домотканая рубаха, вязаные носки… Закон…
– А что ж ты сразу Даром ее не приложил? – спросил Велеш.
Вместо ученического платья на обережнице теперь была одежа ратоборца, подпоясанная широким тяжелым ремнем, который на удивление ладно схватывал ее стан. В непривычном облачении девушка еще чувствовал…
– Нечего шастать. Знаю я вас, уйдешь, кобылища, так тебя и видели, потом до ночи не докличешься…
– Я от упыря отбилась! А когда Донатос… ночью… ничего не смогла! Будто подрубили меня под корень. Я от ужаса сомлела. Он бил меня, а я только корчилась!
Она не тешила себя надеждой загонять его, утомить. Дарен был креффом; такого не сможет заездить и стая оборотней, не то что девка-послушница, еще не получившая пояса, но… Лесана снова напрыгнула на н…
Но, увы, все заканчивается. Закончилась и поденная работа выученицы. Пришла пора подниматься наверх, к солнцу, к новому наставнику, к занятиям и остальным послушникам. К Донатосу. И хотя сердце по-пр…
Сколько раз она представляла, как произойдет их встреча. Как мечтала голыми руками вырвать у колдуна сердце, отомстить, отплатить! За поруганную юность, за болящую и по сей день рану в душе, за страш…
И старуха наступала на парня, исполненная решимости раскусить его подлую задумку.
И так она забылась, любовно поглаживая белые лепестки, что не услышала, как сквозь кусты ломится кто-то большой, сильный.
– Поняла? Вечером придешь с ответом. Ошибешься, будешь седмицу убирать нужник. Ступай.
Не было ответа. Не знали, что делать, потому и решили замолчать. Все же мало было среди Ходящих одаренных Силой.
С вздорной бабкой не связывались даже креффы. Она жила при Цитадели так давно, что стала уже неотъемлемой ее частью, как брехливый деревенский пес, про которого никто не знает, сколько ему лет и отку…
– Ссильничали? – Старая ведьма развернула ее к себе и быстро предположила: – Али дите прижила?
– Дозволь… хоть поцеловать… – прошептала она сиплым, срывающимся голосом, понимая, что не дозволят не то что поцеловать, а даже и коснуться.
Голоса креффов, которые все решили за нее, отняли жизнь у ее сына, лишили ее памяти, обрекли на медленный ужас, на страшное угасание и очерствение. Не позволили даже помнить о том, что в ней зародила…
– А я как парень парню хочу рубаху сорвать.
Когда над крепостью разлились сиреневые сумерки и повисли в углах сероватыми тенями, Лесана наконец была опоясана и отпущена из покоев удрученного Главы.
– Оттого. – Нурлиса прищурилась. – Задурели креффы. И Нэд в особенности. Дальше своего носа не видит. А то, что понять не в силах, ересями называет. Один вот, как ты, сопливый, пытался их однажды вра…
Парень учил ее тому, что могло пригодиться в лесу: развести костер из мокрых веток, сделать лежанку или быстро срубить шалаш, определить лучшее место для ночлега, даже свалить дерево, буде возникнет …
Никогда прежде Лесане не было так хорошо. В очаге жарко горел огонь. Ребята сбросили на пол тканки, старые вытертые шкуры, притащенные одни Хранители знают откуда. Все четверо расположились рядом с я…
– Тошно мне с живыми, – тихо сказал он. – И говорить с ними не о чем. С мертвыми проще.
Воев растили в крепости. Воев и обережников, которые стеной между людьми и Ходящими стоять должны. Неприступной. Да только такие, как Клесх, стену эту точили и расшатывали дуростью своей, упрямством,…
– Ну, раз не надо… – Фебр положил нож на пустующее факельное кольцо, торчащее из стены, развернулся и пошел прочь.
Впервые Лесана подумала о том, что ему, должно быть, мало радости скитаться по деревням и собирать вот таких, как она – дрожащих жалких девок, боящихся каждого шороха. Нешто это жизнь – трястись день…
Солнце было яркое. По всему видно – день выдастся погожий.
– Иди. – Крефф кивнул, показывая, что она свободна.
Это поселение отличалось от людского. Избы тут не обносили заборами, даже ворот, и тех не было, как не было скотных дворов. Но где-то кудахтали куры. Курица – птица глупая, ей все одно, кто сыплет зе…
Донатос взял из глиняной миски черное, влажно блестящее сердце, достал из-за пояса нож и сделал тонкий надрез на мертвой плоти. Потом тщательно обмыл клинок в рукомойнике и уколол себе палец. Капля к…
– Но дело творишь. Нет от тебя вреда. За людей и долг радеешь. Пылаешь ты еще в душе. А я, видать, отгорел. Оттого и разум пеплом подернулся. На покой пора.
– Брось, Донатос, куда ему, – вступился за парня рыжий. – Давай руку, залечу.
Испуганный ребенок, что ищет объятий и спрашивает, можешь ли ты проявить к нему милосердие… Когда же в душе Айлиши страх свил черную паутину? Почему Лесана не заметила, как плохо было подруге?
Узница, глядя на нее недоверчивыми глазами, протянула дрожащие руки, боясь, что охотница рассмеется ей в лицо и уйдет из темницы, унося с собой драгоценный сверток. Но нет, та и не думала насмехаться.
Плечи Тамира поникли. Бабка, сама того не зная, нажала на самое больное.
– Меньшие могут шуму наделать или креффам выболтать, зачем им знать? К тому же меньшие ничего толком не умеют. А кто старше, те уже не пролезут.
– Болит? – спросила целительница, кивая на его изуродованный бок.
– Ты, дедунь, долго не сиди. А то стемнеет скорехонько. – Накинула на согбенные плечи старика душегрейку и упорхнула обратно в дом.
– Дак он поднялся, – виновато ответила девушка.
Ныне же здесь ощетинились ерником болотистые леса, разлились черные бочаги, а кое-где таились коварные трясины. Туманы же висели чуть не до праздника Первого снега. Но люди жили, поскольку зыбуны был…
Но клятый наузник словно чувствовал, никуда из Цитадели уже месяц не высовывался, затаился, как паук. И если раньше Айлиша жаждала наступления весны, каждый день ожидая прихода голодника, то теперь э…
– Это все вы, креффы, придумали! Все древние заветы испоганили!
– Дым мешает? Ты ж моя золотая! Прости старуху за слабость, уж потерпи, сердешная.
Позади креффа стоял высокий светловолосый и светлоглазый юноша, облаченный в черную рубаху и черные же штаны.
Лесана разинула рот. Ей, выросшей в деревне, было непонятно, как такие стены вообще могли возвести? Это ж какую силищу надо иметь, чтобы на самую верхотуру затаскивать огромные булыжники? Это ж сколь…
– Дык день же еще, – незаметно подошедший староста озадаченно почесал затылок, – они ж днем спят. Пущай Свирка поплачет, отведет душу.
– Да просто. – Бабка хотела добавить – мол, так же, как тебя, но вовремя прикусила язык. – Клесху же всего четырнадцать было – ума, как у галки. Он когда вбежал, сперва орать начал – мол, ты да я, да…
Отощавший медведь с выступающими под свалявшейся шерстью ребрами, ободранный и какой-то бесприютный – сам, поди, испугался, когда посередь бора нарвался на человека. Лесана знала, не тронь лесного хо…
– Ты мне зуб выбил, – сказал Тамир, с трудом шевеля разбитыми губами.
– Моя кровь – мертвая. Нет в ней силы. Ему нужна кровь человека.
Она благодарно кивнула и поплелась к Цитадели, чувствуя себя глупой, жалкой дурой. Парень шел позади, смотрел на скорбно опущенные острые плечи и сжимал кулаки. Что случилось, пока его не было? Кто и…
А уж если чадо науку примет да опоясано будет, то поселение его сможет Осененным платить только половину куны. Счастье! Но в Лесанину весь крефф приезжал последний раз пять лет назад и уехал ни с чем.
– Да брось! – Айлиша удержала просительницу, пытавшуюся нашарить ожерелье. – Что стряслось-то у тебя?
Тихий выдох. Всхлип. Неровное дыхание. Тишина. Молчание каменной громады. Холод, тьма и жаркое пламя, бушующее в крови.
В груди у колдуна поднялось что-то склизкое, трясущееся. Лучше подохнуть, чем жить без Дара, лучше как угодно сгинуть, чем стать никчемным. Словно сухую ветку, без усилий, переломила его неведомым ко…
– О-хо-хо… И впрямь умом скорбен стал. Он что, забыл, кто девка была? От лютости совсем голову потерял? Беду накликать хотел? Иди, иди, глаза-то ему открой! Совсем уж очумел на старости лет.
Айлиша бежала по темным коридорам, рвалась, как птица из силка, в снежную пустоту. Забыла о любимом, о каре за побег из Цитадели, о Ходящих. Ни о чем не вспомнила. Запамятовала даже обуться. Как была…
– В покойницкую? – Нурлиса схватила парня за грудки. – Ежели опять тухлятину какую рогатую приволок да поднять собрался, так и знай – все Нэду расскажу. У-у-у, проклятое семя! Одна досада от вас. Чег…
Он бы взял ее, давно бы взял, и никто бы его не осудил за это, даже Нэд. Но девушка стеснялась, дичилась, тряслась, как овечий хвостик, а он не хотел принуждать силой. Ждал, когда войдет в пору и ум.…
– А кто ж мог-то тогда? – снова напрыгнула она на гостью.
Фебр неторопливо снимал с девушки черные одежды, наслаждаясь трепетом ее теплого тела и тем, как она содрогалась от нетерпения, тянула его за плечи. Он прильнул к ней, боясь причинить боль, но уже не…
Около конюшен стоял Дарен, скрестив на груди руки.
Послушница смотрела на него, безмятежно развалившегося и блаженствующего, и захотела так же беззаботно вытянуться рядом, наслаждаясь запахами весны, теплым ветром, шумом деревьев над головой, ласковы…
– Муторно тебе? – Голос Бьерги пробился сквозь завесу тяжких дум.
Тамир торопливо шел по темному коридору в покойницкую. Ночь обещала быть тихой. Донатос уже несколько дней как уехал из Цитадели. Наступившая весна обязывала креффа уходить на поиски новых выучей. Да…
– Кто подлетков учить будет, пока мы по городам и весям скачем? А? – обратился к ратоборцу Руста. – Старшие выучи? И много они им дадут?
Тем временем Нэд и правда отложил ложку, встал и направился прочь из трапезной. Следом за ним потянулись остальные креффы и старшие послушники. К новичкам же подошел их давешний провожатый и велел сл…
И тут же разжал пальцы, сделал шаг назад, чтобы до нее дошел смысл сказанных слов. Но все-таки успел почувствовать, как она напряглась всем телом от его прикосновения. Была готова ударить.
– Фебр, выдашь им одежу, отведешь к хрычовке нашей, потом в мыльню, затем к целителям, в трапезную, а как поедят, проводишь в крыло для первогодок и поселишь. Быстро давай. Мы и так последние приехал…
От этого девушка казалась самой себе еще гаже, еще подлее. И злые слезы текли из глаз, а сердце сжималось от тоски и одиночества, от понимания того, что все изменилось.
А что самое страшное, есть среди Ходящих такие, о каких если народ узнает, на вилы всех обережников поднимет, что недоглядели и замолчали. И как теперь сказать простому люду то, что креффы даже выуче…
– Я прознала, когда она без памяти рухнула! Тогда поздно было стращать да увещевать, Дар в жилу уходить начал. А зелье не давала оттого, что краски у нее то были, то нет. Какое ей зелье, чтоб в могил…
– Изгонять Клесха нельзя. Он дерзок, непримирим, говорит в глаза то, что другие думают про себя, но он не хочет зла ни Цитадели, ни креффам, ни послушникам, ни людям.
– Да, – не отводя глаз от ребенка, ответила мать. – Кровь. Без крови он умрет через несколько оборотов. Дети не растут и не живут без крови…
– Да что ж ты за зверина лютая! – не выдержала девушка и, подлетев к Донатосу, стиснула руками его меховую верхницу и затрясла рослого креффа. – Он сегодня все потерял! А ты, мертвечина смердящая, ещ…
– Что с тобой? – повторил парень, и девушке показалось, будто в его голосе прозвучала обида. – Ты чего шарахаешься?
С узкой ладони осыпались голубые искры. Послушница провела пальцами по исходящей кровью ране и отступила от изумленного креффа. Дарен остановившимся взглядом смотрел на тонкий розовый шрам. Потом под…
К удивлению, деревня встретила его темнотой и безлюдьем, только где-то на одном дворе глухо выла собака. Под ложечкой засосало. Путник шагнул за тын, с удивлением понимая, что поселение будто вымерло…
– Господин, разве они не придут на запах крови? – несмело поинтересовалась будущая выученица.
Фебр схватил девушку за руку и потащил прочь из комнатушки. Они бесшумно мчались через темные коридоры. Поднялись на верхний ярус, пронеслись по стене, спустились по нескольким всходам и, наконец, ок…
Серая мостовая. Серые, покрытые седым мхом стены и крыши. Даже крохотный пятачок неба, едва виднеющийся из-за шпилей башен, теперь казался бесцветной заплаткой, грозящей в скором времени осыпаться на…
– Слизни?.. – Клесх застонал. – Неужто не доели до сих пор?
– Я привез двоих. Близнецы. Один точно будет воем, а второй… надеюсь, лекарем. Рано пока говорить.
…Живы, они все были живы, но уже пребывали на грани. Вонь в избе стояла такая, что парень вылетел оттуда, задыхаясь и с сожалением понимая, что выблевать на серый грязный снег ему уже нечего.
Седмица, проведенная в царстве Нурлисы, исцелила Лесану. Не видя никого, кроме сварливой старухи, и целые дни проводя в жаркой темноте, девушка словно отдохнула душой. Мир и покой воцарились в сердце…
Обитательница убогого жилища поднялась с лавки, роняя веретено и глядя на мужчину с жалобной обреченностью.
– Чего ты испугалась? – ободряюще потрепал трусиху по плечу Тамир. – Подумаешь, птица.
– Поплачь, деточка, – шептала Нурлиса, а послушнице мерещилось, будто то шепчут холодные камни Цитадели.
– Я на урок шла… – слабо попыталась оправдаться ученица.
Несколько теней отделились от стены клети.
«Да, подлость творим. Но так и не впервой ведь. Сам знаешь, отринет она Дар. Как талый снег в землю уходит, так и она уйдет в материнство. А нам целитель нужен!»
От ослепительной боли перехватило дыхание, и Лесана скорчилась, понимая, что сломала кость.
Прав был дед Врон: любовь сильнее страха. Он своей любовью пересилил страх. Выгрыз его из души. Вот только… души после этого у него почти не осталось.
Айлиша закрыла глаза. Дыхание стало ровным. Жизнь возвращалась в тело. Сердце перестало выпрыгивать из груди, а голова больше не болела. Девушка открыла глаза, провела рукой по коротким кудрявым воло…
Бледное сияние просачивалось сквозь кожу.
– Слово креффа. Я с тобой не согласен, – встал со своего места Лашта. – Однажды мы уже от него отмахнулись. И вышло все боком.
И тут же крепкие руки схватили сзади за плечи и стиснули. Фебр не собирался терпеть чужую дурь. А бабка подскочила к строптивице и отвесила затрещину. И всего через миг тяжелая русая коса, которую ук…
– Я согласен. – Ихтор отозвался сразу, как только смолк Клесх. – Это дельно.
Парень укрывал тонкое остывающее тело, чтобы никто больше не глазел, каким безобразным сделала его смерть. Одежа была коротка. Он укрывал голову, а ноги оставались на виду. Наконец, поняв всю тщету с…
– Вялая ты, – заметила бабка. Взглянула внимательнее и осторожно сказала: – Тебе бы к целителям…
– Точно как наставник твой – дурная да бешеная… Раз не хочешь к Нэду за справедливостью идти, значит, прятаться тебе надо теперь от Донатоса по всем щелям. Хоть как крыса ходы себе в камне прогрызай,…
Лесана смотрела на всхлипывающую женщину и видела что-то смутно знакомое в ее чертах. Россыпь веснушек, темные глаза…
Лесана сделала несколько тяжелых вдохов-выдохов, собираясь с силами. Поднесла к лицу ладонь.
В уютной теплой маленькой зале обстановка была такой же безыскусной, как и везде в Цитадели. Стены из нетесаного камня, широкие лавки, покрытые тканками из грубой некрашеной шерсти, вытертые овечьи ш…
Лесана забилась от боли и ужаса, располосованная рубаха сползла к локтям.
Девушка перестала спать. Боялась. Ее шатало от усталости и корежило от навечно поселившегося в душе страха. Временами она путала сон и явь, а голоса креффов казались однообразно бряцающими колокольчи…
Сердце обвалилось в самый живот. Послушница медленно подняла голову, оборачиваясь. Напротив, в сгущающейся тьме, стоял Ходящий. Не кровосос. Не оборотень.
– Зато есть ум, – поддел наставник. – И этот ум должен бы усвоить, что девку за косу ловить – милое дело. А еще косу мыть, чесать и плести надо. Только когда это делать, если обережник в походе ночью…
– Приперлась, лихоманка? У-у-у, ведьма костлявая! – Нурлиса, переваливаясь на кривых ногах, подковыляла к гостье. – Пришла к старухе, чтоб та тебе сопли утерла? Так не дождешься!
После яркой солнечной комнаты на узкой лестнице оказалось неожиданно темно. Девушка осторожно спускалась, скользя рукой вдоль стены, чтобы не потерять опору, а ножкой нащупывая ступеньку перед собой …
За пологом стояла непроглядная тьма, какая бывает только осенью и весной, когда обнаженные земля и деревья черны от влаги. Обережник прислушался, собираясь раз и навсегда упокоить того, кто слонялся …
Потому что лежала перед ней мать. Млада из Острикова рода. Только нестарая, с гладким, пускай и изможденным лицом, с темными, без седины, волосами. А лицо искажено страданием. Девушка смотрела на Ход…
Бьерга кивнула Ихтору, отдавая молчаливый приказ. Обережник подошел к ложнице и провел над головой девушки рукой. От ладони полилось мертвенное сияние, просочилось под кожу, под сомкнутые веки юной ц…
Лют умирал долго, несколько седмиц. Орсана говорила – не волк парня укусил, а оборотень, но то было глупостью, днем Ходящие в Ночи спят и не ищут поживы. Но против страшной раны не помогали ни отвары…
– Вьюд, ты? – спросила она хрипло. – Чего светец не взял, бродишь, как тать?
– Я почем знаю, – окрысился Лашта. – Самому любопытно.
Выученица послушно задрала рубаху, дабы парень смог насладиться зрелищем наливающегося на левом боку синяка. Обидчик вздохнул и поднял на несчастную виноватые глаза.
– Ишь ты, красу какую привела! – присвистнул рыжий целитель и приветливо улыбнулся девушке.
Только родители Тамира радовались приезду колдуна; как-никак, а подарил им малую отсрочку, задержал сына дома. Лишь парню было маетно. Он так долго ждал, а теперь что? Опять сидеть. Пока еще крефф на…
Вот уже несколько дней юная целительница чувствовала себя разбитой и слабой. Будто какой упырь вытягивал из нее все соки. Натянув повыше тощее одеяло, девушка свернулась клубочком, пытаясь сохранить …
В покое на несколько мгновений воцарилась тишина. Все припоминали, как Глава изгонял из Цитадели ратоборца с бестолковой выученицей. А теперь – немыслимое дело – полоумный вой не просит, а всем видом…
– Майрико? – Глаза девушки распахнулись, и она подалась вперед.
– Откуда он мог знать, что брюхатая эта с Даром окажется, а? – со злостью спросил колдун у Ольста. – Ты сам-то хоть раз видывал, чтобы Осененного из Ходящих словить удавалось? А? То-то. Он же и вовсе…
Путники неспешно въехали во двор Цитадели.
Досталось тогда Тамиру – надолго запомнит. Донатос сам его выдрал. А потом отвязал и приказал босиком, в одних портах, дважды обежать снаружи всю Цитадель. Когда ученик вернулся, истерзанная спина уж…
Неловко переставляя ноги, замирая иной раз от сводящей тело, но по-прежнему далекой боли, послушница вернулась в свою комнатушку. От одного вида царящего здесь беспорядка, от пятен крови на полу тело…
– Убью! Убью, гнида! Ты сейчас, может, и сильнее, но я заматерею – уже не отмахнешься!
– Не хворает он? Ему студиться нельзя, с детства лихоманками мается, я там поддевку вязаную положила…
И Лесана тряслась, упав на колени, рыдая в ветхий кожух бабки, захлебываясь и давясь.
– Ихтор, – негромко позвала колдунья. – Охолонись. Он теля неразумное. А ты волчище матерый уже. Охолонись. Не тронь парня.
Оказавшись рядом с мыльнями, бабка втолкнула послушника в свою каморку, шустро закрыла дверь на засов, пошныряла по всем углам, словно искала кого-то неведомого, подбросила дровец в печку и, наконец …
Донатос с сожалением посмотрел на лекаря. Будет теперь целый месяц перебирать да описывать горшки с мазями, склянки с притирками и мешки с травами.
Девушка незряче зачерпнула снега, обтерла им лицо, пытаясь прийти в себя, но не почувствовала ни холода, ни талой воды на щеках. Кто-то поднял ее, поставил на ноги. Что-то спросил. Она что-то ответил…
Ах, как перепугалась весь! Едва солнце к горизонту начинало клониться, все по избам хоронились. Но прошло уже полгода с той поры. Люди в веси, хвала Хранителям, не пропадали. Кареду делалось то лучше…
Дочка гончара застыла от ужаса, решив, будто крефф умеет читать мысли и сейчас пристыдит ее при всех, что осмелилась задумываться о выражении его глаз и уродстве лица.
– В Цитадели нет праздности и безделья. Вас привезли сюда вразумляться наукам. Быть послушником – значит оставаться в послушании у старших все пять весен и зим, которые вы будете в этих стенах. Тольк…
– Убью стервеца! – хрипло подал голос Ихтор.
Бьерга не успела раскурить трубку, как начали собираться остальные наставники – недоумевающие, полусонные. Нэд окинул быстрым взглядом стариков. Рэм, Койра, Ильд что-то обсуждали скрипучими голосами,…
Майрико стояла наособицу от остальных креффов и терпеливо ожидала справедливой кары. Не хотелось, чтобы гнев Нэда обрушился на кого-то еще, но участь, которую Глава наверняка уже уготовил ослушнице, …
– Эк ты подскочила-то! Будто петух жареный в зад клюнул, – не испугалась Нурлиса. – Что, правда глаза заколола? Ты ж умела мертвых слышать, я помню… Отчего теперь-то, а?
У Тамира заполыхали уши. Он и подумать не мог, что мужчина – крефф! – может сказать такую срамоту при трех девках.
Не мог он заставить себя прикоснуться к покойнице, не мог, хоть убей! Как после такого Айлише в глаза смотреть? Как прикоснуться к нежному девичьему телу, когда перед мысленным взором будет стоять во…
– Тьфу на тебя, – ответила бабка и поковыляла прочь, толкая Лесану в спину. – Иди, иди, ишь, еле ноги переставляет.
– Позволь, перевяжу… – дрожащим голосом попросила она.
– Радош… – шептала она сыну. – Вот и имя у тебя есть. Радош.
Он нарочно отшвырнул ее с такой силой, чтобы она еще раз ударилась лицом об стол и растоптанная, раздавленная сползла на пол.
Парень отрицательно покачал головой. И поднес руку к глазам собеседника.
Айлиша огляделась. Никого. Ну их, бусы эти. И лекарка начала быстро-быстро собирать травы в холщовый мешок.
Девка сбивчиво благодарила, пыталась сдернуть с шеи бусы, пыталась целовать лекарке руки, но та с неожиданной сноровкой вырвалась и выгнала благодарную просительницу прочь, пока никто не пришел.
– Это ты как баба или как крефф говоришь? – сузила глаза Бьерга. – Девка она хоть и болезная, но и не таким выносить помогали.
Лесана смотрела на древнюю старуху и гадала – почему она единственная здесь, кто умел сострадать? А еще удивляло, что сварливая карга все про всех знала, при этом никого ни во что не ставила, однако …
– Дура, как есть дура! Хороший мужик он, что ж ты, коза безрогая, морду воротишь? А?
Потому уже сейчас хотелось смотреть и смотреть на него, чтоб до сладкой дрожи запомнить каждую черточку любимого лица: прямые темные брови, резко проступившие скулы, болезненно-бледную кожу. Веснушки…
– У обережника нет слабостей. Слабости смертельны. Потому не будет у тебя в жизни ни праздников, ни гулянок, а только долг перед людьми, который надо исполнить, потому что больше исполнять его некому…
От этих слов девушку продрал липкий ужас. Она не хотела убивать. Не хотела причинять боль. Не хотела проводить ночи, карауля обозы, а дни, востря меч.
– И то правда. Объясни, ты почто эту девку приволок, ежели от нее толку, как от курицы?
Лесана спешилась, думая о том, что ей, видно, на роду написано не ладить с колдунами.
Когда она приземлилась и сполохи Дара растаяли, Нэд не успел даже рта раскрыть, как боевой нож с берестяной рукоятью пригвоздил правую ладонь поборотого креффа к утоптанной пыльной земле.
– Зря ты со мной носишься. Бесполезная я. Никчемная.
– Пусть Хранителей благодарит, что я ему мужицкую стать не оторвала, когда ты ко мне в соплях пришла каяться, что дите прижила! – проскрипела бабка и, не оглядываясь, поковыляла в свою нору.
Колдун только рукой махнул и отвернулся, подзывая кого-то из молодших.
– Что, труповод проклятый, тепло тебе? Харю намыл, тело белое напарил? Поди, теперь на боковую завалишься, кровопийца?
А она стояла, опустив глаза, словно он надавал ей пощечин.
– Меня на солененькое не тянет, – гоготал ученик Ольста.
Было жарко. В коровнике пахло старым навозом. Жалкие клочья прошлогоднего сена торчали из зазоров орясин.
– А что случилось, пока ты тут был? – холодно спросила она. – Забыл, как рубаху с меня сдернуть хотел?
– Думала, девка мала еще. По ней ведь не скажешь, что ее плотское волнует, вся в выучке была.
– Значит, я за это нынче мучаюсь? Да поезжай хоть на две седмицы! Но я буду ждать раньше.
– Прогонит он меня, решит, что нагуляла… – Молодица снова залилась слезами.
Мужчина потер ладонями лицо. Зажигать светец было лень. И он сидел впотьмах, слушая тишину. Нэд, сам того не зная, принял именно то решение, какого хотел от него крефф. Изгнание… Причем вместе с Леса…
– И то и другое, девка, это – свадьба. – И он рассмеялся беззлобно.
– Ты теперь в дому старший. Отцова захоронка под половицей за печью. То – его забота о вас. Деньги с толком трать.
– Нэд, в его словах есть правда, – заметил со своего места Лашта.
Она подошла, предчувствуя беду, и не ошиблась.
Из мыльни она пошла не в свою ученическую каморку, а в Северную башню Цитадели. Там всегда было тихо, потому что никто не жил. Башня выходила окнами на шумящий лес, раскинувшийся до горизонта. Среди …
У слушательницы глаза были как плошки. Нурлиса поправила на голове платок и замолчала. Ждала, когда у девки иссякнет терпение. Случилось это быстро, едва не через пару мгновений.
У послушницы перехватило дух. Она не смогла даже закричать; сердце подкатило к самому горлу, и вместо крика изо рта вырвался лишь всхлип ужаса. А потом на смену страху пришел гнев. Отродясь не было у…
И лишь сейчас, держа на руках пищащего новорожденного, девушка поняла, что случилось, и запоздало испугалась. Ее затрясло от макушки до пяток. Кровососка рядом сбрасывала послед, а у выученицы Цитаде…
– И я, – так же негромко ответил он. – Когда крефф приезжал год назад, он собирался забрать сына лавочника с нашей улицы. Сказал: «Из него выйдет толк».
Повисла удушливая сырь, однако к этой поре Гнилой Мор удалось остановить. Сколько при этом крови обережников было пролито в землю – только Хранителям ведомо. Сколькие же сгибли, сгорели, выхлестав св…
Жалко вдовицу. Как она теперь без кормильца детей поднимать будет?..
Однако когда она вернулась в каземат, там уже царил переполох. Трое старших послушников из ратоборцев осматривали темницу, а Тамира выхаживали двое целителей. Глаза у парня были мутные, но на Лесану …
И вот теперь Тамир, пользуясь тем, что никто не возлагает на него всевозможных оброков, спешил в покойницкую – сделать давно задуманное. Парень хотел поднять одного из усопших и попытаться поговорить…
– Не забудь прийти ко мне. Фебр скажет, как найти.
Спрыгнув в провал, колдун начал творить заклинание, кропя холодную землю кровью, что сочилась из разрезанной ладони. Глядя, как наузник творит обережные знаки, Лесана поняла, что еще оборот, и она бо…
– В круг нечисть зайти не может, – согласился Донатос, но тут же напомнил: – А вот тебя, дурака, из него выманить – невеликие хлопоты, тем более оберег твой уже года два как пуст. Ты когда, песий вык…
– Я Дивен, из Помнящих, нареченный семнадцать лет назад. Со мной моя семья.
Тамир ничего не ответил. Он давно научился не замечать подначек наставника и в душе даже благодарил его за вразумление. Первый раз, когда крефф взял выученика с собой, парень не прихватил ничего, кро…
Прерывистое дыхание доносилось из соседней темницы.
Закончив вразумлять подопечных, Фебр оставил наконец их одних.
– Тамир, иногда кажется, будто мир вокруг мертв. А на самом деле мертвы мы сами. Все вокруг живое. Только у нас в душе что-то замирает и будто не может пробудиться. Что-то умерло в ней. Наверняка том…
А покамест лежала перед ним дорога. И дорога эта тянулась через лес.
– Я прошу указать на мои ошибки, наставник, – сказал крефф, через силу выталкивая слова.
Мирута засмеялся, глядя, как улепетывает от него застенчивая краса.
Все переглядывались. Выучеников привезли лишь Бьерга, Клесх и Руста.
Лесана и посейчас помнила, как рвались волколаки на обоз. С влажных клыков летели хлопья пены, челюсти клацали. Оборотни наскакивали на обережников, силились прорваться к людям. Стояла зима с суровым…
– Какого цвета эта одежда? – спросил обережник.
– Если тут весной так холодно, что ж зимой-то будет? – простучала зубами со своего ложа Айлиша. – И очаг затеплить дров не дали.
– Учтите, не знаю, как там у вас, а в Цитадели чистоту блюдут строго. Перед трапезой руки и морды мыть обязательно. Одежу стирать раз в несколько дней. Не дай Хранители, кто из наставников учует, что…
Оттого-то теперь в Цитадели она столь упрямо училась грамоте, письму и счету. Оттого вставала затемно, раньше своих друзей, и читала старые свитки, царапала писа́лом по бересте сложные названия незнак…
У девушек вытянулись лица. Одной стороны лица у мужчины не было. Рыхлые борозды давно зажившей страшной раны тянулись от правой скулы до виска, будто огромная кошка провезла когтями, выдирая глаз, ра…
– Неси ее отсюда, пока спит. – И, взяв ведро с кровавыми тряпками, направилась к двери, кинув на прощание обоим целителям: – Не телитесь тут, не дай Хранители, увидит кто. И еще… Майрико, хватит с не…
Глухие рыдания стиснули горло. Нет. Нельзя плакать.
Клесх не знал, что через пол-оборота Лесана будет приплясывать у конюшен, раскрасневшаяся от мороза, ожидая его. Он увидит ее, удивится и спросит: «А ты тут чего прыгаешь? На радостях, что ли?» А она…
Как Тамиру хотелось просто побыть с Айлишей наедине! Не здесь, не среди этих нагромождений камня, а где-то там, где тихо, спокойно и не надо опасаться появления кого-то из креффов или старших выучени…
Не-е-ет. Не годы случившемуся виной. И сила в руках есть, и крепость в теле. Вот только совесть закоснела, заснула, изнеженная властью. И просыпаться не хотела, ибо чувствовала, проклятая, нелегко пр…
– У-у-у, племя беззаконное! Иль я вам коза молодая – по лестницам скакать? Чего глазами лупаешь? Я тебя еще у конюшен заприметила! Медом вам, что ли, эта башня помазана? Ну? Чего молчишь? Иль передум…
Покуда Ихтор поил выученицу, Бьерга утащила Майрико к окну.
– Знать бы, как она смогла… – протянул Ихтор. – Неужто у баб Ходящих Дар сразу после родов просыпается? Теперь, ежели ратники с пустыми руками воротятся, так и не узнаем ничего. А ведь могли бы Гнезд…
– Уплатите… Дураки бесполезные. Ладно, хоть что-то нужное сделал. Веди давай на постой. А ты, – крефф посмотрел на безразличного ко всему происходящему Тамира, – иди по домам да забери узелки погреба…
Мать рассказывала о родне, кто как живет, кто женился, кого засватали, в чьей семье прибавилось ребятишек, кого Хранители прибрали навовсе. Дочь слушала и не слышала. Видела только одно – как сильно …
– Нечего, нечего мне тут глазоньки закатывать, не то как приложу, вон, ушатом-то, вмиг вежество вспомнишь. Намылся он, кабаняка вонючий!
Крефф по два раза ничего не объяснял, а затрещины отвешивал с завидным постоянством. Бил не больно, но обидно.
Огибая невысокий холм, поросший вербами, странники выехали на наезженный тракт, к которому стягивались сразу несколько дорог. По одной из них тоже трусили две лошадки.
– Долго ты там? Давай, ноги в руки, не то в соседний кут запру, будешь знать!
– А не то так всыплем, забудешь, как твоего креффа зовут, – сжала кулаки Лесана.
Он повел шалыми глазами, не понимая, кто к нему обращается, не зная, зачем его слушаться.
Вдова испуганно сглотнула и часто-часто закивала. В тот же миг рука, удерживающая ее волосы, разжалась. И сразу за этим скрипнула дверь и на пороге появилась девочка с кринкой.
– Это что же, Клесх ее поймал, Фебр на горбу своем до Цитадели пер, и все для того, чтобы здесь ее какой-то недоумок прохлопал? – Свирепый взгляд ратоборца переметнулся на Донатоса: – Твой дурак в ох…
– Итак, еще раз. Сколько тебе весен? Сговоренная?
Мыльня оказалась огромной. Царство воды и эха. Никакого сходства с деревенской баней – просторная каменная зала и два котла по углам, с холодной и нагретой от печи водой. Здесь же громоздились деревя…
– За то, что она – тут. Без памяти. А этот гаденыш – ни ухом ни рылом! – рявкнул крефф.
Да еще и рожа теперь вся перекошена. Щупаешь, ну чисто тюфяк сырой – неровная, под пальцами проминается и мокрая от кровищи.
– Запоминай. Вот эти заваришь дома. Баню затопишь покрепче. Распаришься и там уже выпьешь. Да холстин чистых припаси.
– Как бы я жил с этим? Об этом ты думала? Думала о том, что Сдевою пришлось, рискуя всеми нами, искать жертву? Он притащил в Стаю человека, чтобы поднять меня! Слада…
На плечо мягко легла чья-то теплая ладонь.
Тамир устало кивнул. На оправдания не осталось сил. Да и не хотелось ничего говорить. С недавних пор ему вообще ничего не хотелось.
Она тяжело опустилась на сундук, обмахиваясь подолом передника.
– Это означает, что ты меня простил? – тихо спросила она. – Или завтра мы снова будем смотреть друг на друга как чужие?
Слезы катились по лицу, когда Лесана шла к себе в покойчик. И девушка знала: от острого, гложущего нутро чувства вины не избавиться ей уже никогда.
Целые деревни снимались с места, где заводилась беспокойная душа. Потому-то все знали, что нет большего преступления, чем мертвеца сжечь, ибо упокоить навь было посложнее, чем целое буевище.
Или тот памятный вечер после порки, учиненной за расправу над Фебром… Ласковые, осторожные руки, обмывающие окровавленную спину, впервые познакомившуюся с кнутом, и безуспешные попытки скрыть слезы ж…
– Запомните, среди вас нет больше детей пахарей и купцов. Тех, кто родился в городе или вырос в самой глухой веси. Девок и парней. – Глава обвел тяжелым взглядом учеников, жадно внимающих каждому его…
И крефф так сверкнул глазами, что пришлось послушнику разворачиваться и на негнущихся ногах идти прочь, выполнять приказание.
– Ай да девка… Дык куда тебя теперь? Два года на послушании, а потом?
– Мой сын! – Покойница тянула на себя подругу. – Сына моего почто убили?
Ноги ослабели, подогнулись. Выученица Цитадели рухнула на землю. Животная паника лишила языка, девушка не смогла даже закричать, только смотрела снизу вверх на приближающегося упыря.
От ужаса даже закричать не смог – дыхание перехватило, особенно когда скудным детским умишком понял, что под ногами нет дна, а только ледяная муть, неумолимо затягивающая в трясину. Жадная топь стисн…
– Ну, поведай нам, куда ты смотрела, что не видела, как у тебя под носом будущий крефф рассудком стала скудной? Как вышло так, что девка с башни шагнула?
В тесной землянке было сыро и полутемно. Только чадила лучинка, освещая убогое убранство жилища – несколько лавок и очаг, на потрепанной шкуре возле которого играли дети. Трое малышей возились с лыко…
– У-у-у, кровососка, опять ты! Нет от тебя прохода, бродишь, честным людям свет застишь.
Не меньше оборота они закладывали могилу камнями. Ихтор подтаскивал булыжники, Лесана подавала их стоящему в ямине Тамиру, и парень осторожно укладывал валуны на мертвое тело. Когда Айлиша оказалась …
Но дверь его покоя навсегда осталась для нее закрытой. А если выученица Клесха и сталкивалась с другом случайно где-нибудь в подземельях, он проходил мимо молча, не отводя и не пряча глаз. Как мимо п…
Дочка гончара протянула ей ладонь, и от пальцев до скулы словно пробежали по крови пузырьки воздуха. Щекотно!
У Тамира не осталось сил удивляться. Он только кивнул, мол, веди. И, пока шел, слушал, что говорит ему бесплотный собеседник.
На душе у Бьерги было муторно. Одно дело поднимать покойников. И совсем другое – превращать в покойников. Тем паче кого? Дитя невинное! Нет гаже, чем творить убийство и обманывать.
Был поздний вечер. Клесх вернулся от Лесаны в свой нетопленый темный покой и опустился на лавку, вдыхая запахи Цитадели – сырости, камня, прели. Надо было приказать кому-нибудь из молодших, чтобы про…
– Просто у тебя все, дед. Как в басне. Только не так-то это легко – перебороть.