Все цитаты из книги «Сладость на корочке пирога»
Это был Доггер. Он медленно сунул голову в комнату.
— Я знаю, что ты его взяла. Мятные конфетки, лежавшие в ящике для белья, тоже исчезли, и я не раз замечала, что пропадающие в этом доме конфетки оказываются в одном и том же грязном ротике.
Я вернулась к ставангерской наклейке. Она казалась толще остальных, как будто под ней что-то было.
— Ужасное происшествие у вас, в Букшоу, — говорили они отцу, Фели или мне.
Для меня это был вопрос элементарной химии: я знала, что субстанция может растворяться веществами химически сходной структуры. Этому не было рационального объяснения: просто таковы пути Природы.
Осенью 1840 года подмастерье печатника по имени Джейкоб Тингль поступил на работу в фирму Перкинса, Бэкона и Петча. Поскольку юный Джейкоб был, помимо всего прочего, созданием амбициозным, он быстро …
Он пошатнулся и ударился головой о бетон, я услышала, что что-то стеклянное упало на пол и покатилось в угол. Пембертон тяжело осел вдоль стены, а я рванулась к ступенькам.
— Мистер Рагглс имеет причины полагать, что ты была наверху в башне, — сказал инспектор, и белые усы согласно кивнули.
Но мое сердце не лежало к этому. Было трудно изучать Фели, когда мои мысли до такой степени занимали отец и Доггер.
— Простите, инспектор, — произнес он едва слышно. — Пожалуйста, не просите меня об этом… Я не в ладах со смертью, видите ли…
Внезапно я призадумалась над более важным вопросом.
Затем он вытянулся во весь рост, держась лишь на носках. Поднял правую руку в римском салюте, его мантия развевалась вокруг него, как тога какого-нибудь древнего цезаря на стене.
— Твайнинг? Старик Каппа? Каппа мертв все эти тридцать лет, Джако. Как и Джейкоб Марли. Но, как говорил Марли, его призрак тут задержится. Как ты, должно быть, заметил.
Ладно, черт с ней, с пушкой! Я не собираюсь умирать в этой вонючей яме без борьбы.
Я ухмыльнулась своей глупости и осторожно приблизилась к механизму, чтобы рассмотреть получше. Но помимо оригинального устройства, там не было ничего интересного.
Кровь билась в моих венах, словно вода в мельничном лотке.
Но грязный тюль не шелохнулся. Словно в доме не было никакого движения воздуха.
К счастью, отец был рассеянным. Даже очередная вспышка молнии, за которой последовал грохот и долгий раскат грома, не вернули его к настоящему.
Тут, в лаборатории дяди Тара, полка за полкой стояли книги по химии, которые он заботливо собирал, и вскоре я обнаружила, что с приложением некоторых усилий большинство из них находятся в пределах мо…
Она была медленной, но тем не менее красивой, хотя даже в свои лучшие дни Бах, на мой вкус, и в подметки не годился Пьетро Доменико Парадизи.
Я указала пальцем в угол ямы, где в тенях валялся смятый носовой платок. Когда луч пембертоновского фонаря метнулся в ту сторону, я посмотрела прочь, затем возвела очи горе, как, говорят, делали древ…
Я припомнила сестринский совет, который однажды Фели дала Дафне и мне.
Но за всю историю британской почты был случай — единственный, — когда один лист марок поразительно отличался от миллионов других таких же. Вот как это случилось.
Она стояла, одной рукой опираясь на косяк, а второй сжимая блузку у шеи, как Тэсс д’Эрбервилль. С близкого расстояния я разглядела, что у нее натруженные красные руки и явное косоглазие.
Она ссыпала леденцы в бордовый бумажный пакетик такого похоронного оттенка, что он просто умолял наполнить его ложкой-другой мышьяка или рвотного ореха.
— Почему вы ушли из церкви этим утром? — спросила я.
— А ты, разумеется, всего лишь лениво игралась с ней, когда тебе в руки выпали марки.
При этих словах он напыжился и вытянулся, насколько позволял его маленький рост.
Это было в четвертом классе, полагаю, когда я наконец начал интересоваться окружающим миром, и, как у других моих ровесников, у меня была неутолимая жажда к мистификациям, поэтому, когда мистер Твайн…
Это я. Это Флавия. И я любила себя, пусть даже никто больше меня не любил.
Я просунула руки в рукава заплесневелой мантии, выпрямила смятый прямоугольник конфедератки и надела ее на голову и, словно большая черная летучая мышь, медленно и осторожно спустилась по сплетению ш…
Потом он, как будто его голова была свинцовой, опустил ее вниз и вернулся к своим занятиям, а Фели в гостиной заиграла что-то из Шумана.
— Нед! — воскликнула Офелия, шлепнув по столу. — Ты была права, Даффи. Это знак любви!
После того как ваш племянник, которого вы рекомендовали в учителя, учинил это моему папаше и прыгнул на него с ногами и выражался так, что мое перо не выдержит, он с ужасным неистовством напал на мою…
Сам дом являл собой то, что часто романтично именуют «особняком». Некогда он служил родовым поместьем семьи де Лейси, от которой получил название Бишоп-Лейси (говорили, что они были дальними родствен…
— Я не знаю. Вот почему я здесь. Но мне кажется разумным, что, если кто-то умирает у нас на грядке с огурцами и даже полиция не может установить личность, самое вероятное место в окрестностях, где он…
— Газеты расположены в хронологическом порядке на полках в комнате Драммонда, это в западной задней части, налево, наверх по лестнице, — сказала она, взмахнув рукой.
Мы стояли там, глядя друга на друга, отец и я, не зная, что сказать, пока наконец я, не говоря ни слова, вышла из комнаты и медленно поднялась по лестнице.
Я вздрогнула при мысли о том, что может попадать сюда по этому акведуку. Лучше не давать воли воображению, подумала я и продолжила обследовать яму.
— Что за ведьминское зелье ты подмешала ей в помаду?
Но мое праведное негодование скисло, когда Офелия близоруко уставилась на рубиновую мензурку, начавшую закипать.
Мистер Твайнинг стоял посреди комнаты, сжимая руки. Бог знает, какие мысли роились в голове у этого бедняги. Я не могу вспомнить, о чем думал я сам.
На центральном витраже царил наш святой Танкред, тело которого в этот самый момент покоилось где-то под нашими ногами в крипте. С этой точки зрения он стоит в открытых дверях церкви, протягивая руки …
Я провела пальцами по косяку вверху двери, посмотрела под горшками с геранью, стоявшими вдоль дорожки, даже подняла парочку подозрительно выглядящих камней.
В ответ он, словно странное зеркало, отразил мою улыбку. На миг я подумала, что он передразнивает меня, и начала сердиться. Но потом поняла, что он и правда рад, что разгадал меня. Это был мой шанс.
— Эти мальчики! Они убили его так же верно, как если бы взяли клинок в руки и всадили ему в сердце.
— Ее нет в ящике. Я только что смотрела, ее там не было.
Она сглотнула и кивнула, отведя взгляд в сторону.
— …чтобы мы попросили Господа проявить милосердие к его душе и даровать ему мир.
— Она погрузилась в обессиленную дрему по причине беспутного образа жизни или давешнего дебоша, — заявила Даффи.
В нескольких ярдах что-то торчало из травы. Я осторожно приблизилась, волосы на загривке поднялись от первобытного волнения.
— Послушай, Флавия, — начал он. — Я знаю, ты расстроена. Это понятно. У тебя не было возможности увидеть отца перед тем… Ладно, ты была далеко от Букшоу, когда мы привезли его сюда. Это все нелегко д…
— Иду, папа! — крикнула она в ответ, хватая мусорную корзину. — Уходи отсюда, — прошептала она мне. — Подожди пять минут и потом спускайся по черной лестнице — точно так же, как мы пришли сюда.
И наконец, с любовью и вечной благодарностью моей жене Ширли, которая уговорила меня — нет, заставила — дать Флавии и семье де Люсов возможность родиться на свет из кучи записок, в которых они томили…
Когда я подумала об этом — вернее, поразмыслила, — я поняла, как сглупила. Почему я не осознала это раньше? Хладнокровное убийство — это одна из многих вещей, на которые отец не способен.
— Понятия не имею, — сказала Даффи. — Я не пользовалась сельской библиотекой с тех пор, как была ребенком.
— Зачем ты здесь? — хрипло прошептала она.
Руки его дрожали — от старости или от волнения, я не могла определить. Пользуясь обрывком тонкой бумаги как импровизированными щипчиками, он раздвинул края конвертика пожелтевшими от никотина пальцам…
Нет, в этом должно быть что-то еще, но что, я не могла понять.
Тело на огуречной грядке с дрожью втянуло в себя воздух… и затем, булькая носом, выдохнуло одно-единственное слово, медленно и немного печально, прямо мне в лицо.
Его лицо залилось краской, и я подумал, что он сейчас заплачет.
Доггер, Фели и миссис Мюллет сидели рядышком в единственном ряду кресел, а по соседству на резной деревянной скамейке отец возился со своими марками.
— Полиция… — сказал он. — Я должен знать, что вы им сказали.
Туфли, видишь ли, были специально подготовлены, в каждом каблуке просверливалось отверстие, в которое можно было вставить гвоздь и воткнуть его в край штифта. Результат был более чем убедительный: тр…
— До встречи, — добавил другой. — Увидимся в следующую субботу.
Я подвигалась немного, чтобы лучше умаститься в их глубине, и, подтянув колени к подбородку, тут же уснула.
Я продолжала читать, мои руки почернели от краски, высохшей за двадцать лет до моего рождения. Лето принесло еще больше приезжих с континента, ярмарки, требуются рабочие, лагеря бойскаутов, два празд…
Меня держали так крепко, что я не могла пошевелиться.
— «Если на корочке торта сладость, кого волнует сердцевина?» Моя бабушка так говаривала, — добавил он.
Я помешала жидкость как следует, и она запенилась, словно Везувий, над кромкой мензурки. Я зажала нос и залпом выпила половину варева.
— Да, — ответила я. — Я поехала туда на велосипеде. Я же тебе сказала, что с ним все в порядке. Разве ты не помнишь?
Во-первых, кремовый торт миссис Мюллет. Куда он пропал?
Отступись, подумала я, оставь это дело полиции. Возвращайся в свою уютную лабораторию и займись делом своей жизни.
Отец изучал мое лицо, как астроном изучает сверхновую звезду.
— Нет, — сказал отец, — разумеется, нет. Ни одной живой души.
Но он уже ушел в кабинет, тяжело ступая и пыхтя как паровоз.
Закрыто? Сегодня суббота. Библиотека работает с десяти утра до полтретьего дня, со вторника по субботу — так гласит табличка в черной рамке рядом со входом.
Мне было трудно дышать, потому что нос был частично закрыт, все силы расходовались на то, чтобы хоть немного кислорода поступало в легкие. Мне надо сохранять спокойствие.
В полумраке я заметила, что его взгляд немного смягчился.
— У меня тот же вопрос, — заявила я. — Ты первый.
Конечно же! Поскольку отец, в сущности, отшельник, было маловероятно, что он окажется вдали от дома. Убийство — по крайней мере тогда, когда убийца рассчитывает избежать правосудия — надо планировать…
— Очень хорошо, — произнес инспектор. — Я полагаю…
— Теперь назовите мне имя умершего, медленно, сначала фамилию.
Идеальная ложь. На лице Даффи отразилось чуть ли не уважение.
Из-за двери не доносилось ни звука, и я снова постучала.
— Значит, это торт! — выпалила я с неожиданным вдохновением. — Он был отравлен тортом!
— Я посмотрю, что можно сделать, — ответила я. Надеюсь, холодно.
Я всегда удивлялась, почему люди, придумывающие названия для наших постоялых дворов и трактиров, напрочь лишены воображения. Как однажды рассказала мне миссис Мюллет, «Тринадцать селезней» получили с…
— Нет! — заорал он, теряя равновесие и падая спиной в яму и увлекая меня с собой.
Он протянул руку и взял увеличительное стекло, балансировавшее на вершине горы из газет. Одновременно он открыл коробку «Плейерс» и извлек новую сигарету.
«Мои ноги!» — воскликнул Бони, и большинство из нас рассмеялись.
— Дафна, которую Эрос подстрелил убивающей любовь стрелой, перед тем как отец превратил ее в дерево.
Я никогда этого раньше не делала и была вынуждена полагаться на то, что слышала по радио и видела в кино.
— Откуда вы это узнали? Имею в виду про тюрьму?
Я прислушалась на мгновение, склонив голову, как Максимилиан, чтобы усилить мой и без того острый слух. Где-то вдалеке низкие голоса гудели, как пчелы в улье.
— Восемь шагов вниз, — скомандовал он. — Я буду считать. Не беспокойся, я тебя держу.
— Забавно, сказала я Альфу. Я сказала, в Англии редко можно увидеть бекаса до сентября. Сколько бекасов мне довелось насадить на вертел и зажаренными подать на стол на ломте хлеба. Мисс Харриет, благ…
Так, значит, он и правда был в Букшоу! Мое сердце металось, как пойманная птица.
Его глаза закатились, как у коровы в загоне на бойне.
На губах Офелии все еще не было ни единого признака действия моего препарата, и я сделала себе мысленно заметку записать попозже время и результаты наблюдения.
Не знаю, как долго я стояла так, дрожа, казалось, прошла вечность. Я промокла насквозь от пота, хотя откуда-то дул холодный воздух, я ощущала сквозняк голыми ногами.
Инспектор все еще сохранял озадаченный вид.
На витраже справа был изображен Иисус, восстающий из гробницы, а Мария Магдалина в красном платье (железо или, может быть, растертые частицы золота) протягивает ему пурпурное облачение (диоксид марга…
Когда мистер Твайнинг пригрозил разоблачить их, они убили его, наверное, ударив по голове кирпичом. После такого падения смертельный удар было бы уже не обнаружить. А затем они имитировали самоубийст…
— И что было дальше? — спросила я. Детали мы проясним позже.
— Миссис Мюллет, пожалуйста, — взмолилась я. — Мне надо кое-что узнать. Это дело жизни и смерти! Пожалуйста!
Раздался металлический стук в дверь, и инспектор Хьюитт вошел в камеру.
Инспектор Хьюитт, конечно же, уже пришел к выводу, что это я совершила убийство, сбежала с места преступления и теперь плыву на грузовом пароходе в Британскую Гвиану. Он разошлет весть во все порты —…
Детективы-сержанты достали чемоданы из багажника «воксхолла», и я провела торжественную процессию через дом в огород.
— Флавия! — сказал отец. Он был изумлен при виде меня. И потом он все испортил, добавив: — Уведите этого ребенка, инспектор. Умоляю вас, уберите ее.
Я украдкой глянула на Фели, которая, несмотря на то, что ее распухшие губы напоминали рот какой-то диковинной рыбы, стала предметом ухаживаний Неда; сидя позади нее, он подался вперед над ее плечом и…
Глаза у нее все еще были как у загнанной ломовой лошади, и я решила воспользоваться удобным случаем.
До его ответа прошла вечность, и, когда он пришел, в нем послышалась тяжелая печаль.
— Послушайте, — сказала Дафна, зачитывая вслух. — Фанни Сквирс пишет письмо: «…мой папаша — одна сплошная маска из синяков синих и зеленых, а также две парты поломаны. Нам пришлось отнести его вниз в…
Я обошла дом и оказалась в огороде. Никого.
— Дружеское рукопожатие, — сказал он, что бы это ни значило.
Я отпрянула, когда она ступила на тропинку, преграждая мне путь к бегству.
— Борьбу с напавшим вряд ли можно назвать убийством, — заметил инспектор.
Школа Грейминстер, распростершись, дремала на солнце, словно ей снилась былая слава. Это место было точно таким же, как я представляла: величественные старые здания, аккуратные зеленые лужайки, спуск…
— Вы когда-нибудь слышали о мистере Твайнинге из школы Грейминстер?
Ставили «Ромео и Джульетту», и Даффи, являя собой выдающийся образчик актера-трансформатора, играла все роли. В один миг она была Джульеттой на балконе (верхушка западной лестницы), в следующий, исче…
— Дорогой Артур сочинил одни из самых совершенных произведений на нашем царственном острове, например «Утраченную струну». Г. и С. очаровывают меня безмерно. Знаешь ли ты, что их бессмертное сотрудни…
Я слышала, как он возится с чем-то металлическим, и через секунду, судя по звуку, открылась дверь. Ремонтный гараж!
Мы стояли под проливным дождем молча, глядя вдаль над озером и прислушиваясь к шороху ливня.
Нед пошатнулся, будто у него под носом пролетела оса.
— Я неплохо разбираюсь в хлоридах гидрокарбонов, благодарю.
— Я пойду найду отца, — сказала я. — Мы проводим тебя в комнату.
— Вам не стоило… Но спасибо, — сказала я.
Миссис Мюллет и полиция прибыли одновременно, она пешком из деревни и они на синем «воксхолле». Под колесами затормозившего автомобиля захрустел гравий, передняя дверца распахнулась, и на дорогу выше…
Больше никаких постояльцев не было ни накануне, ни после этого.
— Довольно много на самом деле, — ответила я.
— Возвращаясь к настоящему, — продолжил инспектор, — поправь меня, если я ошибаюсь. Ты думаешь, что Бонепенни и Стэнли были сообщниками?
— Я, пожалуй, пойду в кровать, — сказала я. — Спокойной ночи, Фели. Спокойной ночи, Даффи.
В точности как я просчитала! Но теперь я знала точно, как он это сделал. Этот человек был полным, абсолютным психом.
— У меня в справочнике есть только «Виноградник» и «Веселый кучер».
Я откупорила колбу и вылила эвкалиптовую воду, листья и остальное в остатки желтого супа. Затем, сняв свитер и натянув его на голову как пароуловитель, я вдохнула камфарный дым эвкалиптово-куриного б…
Инспектор громко высморкался и отошел к окну, постоял там, глядя в никуда и снова сложив руки за спиной. Я начала понимать, что это означает, что он глубоко задумался.
— Проклятье! — произнесла я, и мой голос с удивительной громкостью отразился эхом от стен.
— Нед, — приступила я, — если бы я задала тебе ужасно личный вопрос, ты бы ответил?
Это была бессовестная ложь. Я не дала себе труда подумать заранее, но сейчас поняла, что могу убить двух зайцев зараз.
— О черт! — снова сказала я. Мне придется отложить изыскания до следующего раза. Пока я стояла в Коровьем переулке, мне пришло в голову, что рай — это место, где библиотека открыта двадцать четыре ча…
При этих словах мы переглянулись, ухмыляясь, и поковыряли носками туфель ковер.
— Я бы полез по стремянкам за тобой, если бы знал, что ты просто девчонка, — и он добавил в сторону инспектора Хьюитта: — Мои старые колени уже не те, что раньше. Я знал, что ты наверху, — продолжил …
— В качестве аргумента против, однако, выступает твой рост и вес и отсутствие реального мотива, а также факт, что ты не пыталась не попадаться на глаза. Обычный убийца, как правило, избегает полиции …
Фели с грохотом выскочила из-за стола и унеслась из комнаты.
— Я собираюсь снять пиджак у тебя с головы, ты понимаешь?
Кейт Мисиак и Молли Бойл из «Бантам Делл» в Нью-Йорке и Кристин Кочрейн из «Даблдей Канада» за их веру и поддержку;
Главным вопросом был этот: кто добавил яд в торт? И еще один пункт для размышлений: если погибший съел кусок торта случайно, для кого изначально предназначался яд?
Но за пределами классной комнаты я редко его видел в то время. Превзойдя умения кружка фокусников, он покинул его и, как говорили, отзывался пренебрежительно об этих «олухах-любителях», продолжавших …
Скорость играла существенную роль. Никто в Бишоп-Лейси еще не знал о смерти незнакомца. Полиция не скажет ни одной живой душе, и я тоже.
Это было отвратительно. Повисло изумленное молчание. Доктор Киссинг стоял, открыв рот, а мистер Твайнинг, который нас привел, выглядел так, словно его подстрелили прямо в сердце.
— Значит, она закатилась в трубу, — предположила я. — Там есть старый водовод, выходящий в реку. Кому-то придется выудить эту бутылочку.
Она открыла дверь кухни — и внезапно взвизгнула, как загнанный в угол барсук.
— Почему? Почему мы не видим бекасов до сентября?
Хотя я первый раз выстроила цепь событий — или, по меньшей мере, некоторые ее звенья — несколько часов назад, только теперь мне наконец пришлось остаться наедине с Флавией де Люс и я смогла свести вс…
А там, подсвеченное ужасным зеленоватым оттенком от темных огуречных листьев, было лицо. Лицо, выглядевшее точь-в-точь как у зеленого человека из лесных сказок.
Снаружи на меня набросился ветер, колыхавший ветки тисов на церковном дворе и нагонявший зыбь на нескошенную траву. Я заметила, как мисс Маунтджой скрылась между покрытыми мхом надгробиями, направляя…
Моя рука с хрустящей ношей замерла на полпути к полуоткрытому рту.
— Что вы имеете в виду под «телом»? Труп?
— Есть вещи, — наконец произнес он, — которые надо знать. И есть вещи, которых знать не надо.
— Поскольку в любом случае у меня нет карманных денег, — сказала Даффи, — никто не проиграл. На самом деле это отличное наказание.
Беря в руки новую книгу, я всегда в первую очередь обращаюсь к благодарностям, потому что они показывают мне невидимую часть работы: крупномасштабную карту, которая позволяет прикоснуться к более шир…
Я услышала лязганье пряжки его ремня, когда он снял ее, обвил вокруг моих лодыжек и туго затянул.
У противоположной стены стоял буфет эпохи Якова I, поверхность и ящики которого были заполнены неиссякаемыми филателистическими принадлежностями: приклеивающейся прозрачной бумагой для альбомов, фикс…
Когда вода вовсю забурлила, я сняла мензурку с огня и дала ей несколько минут охладиться, потом положила туда две чайные ложки с горкой «Куриной эссенции Паддингтона» и столовую ложку старого доброго…
— Конечно, — ответил Доггер. — Порядки в королевских кругах меняются не так быстро, как в ваших и моих, они и не должны быстро меняться.
Я небрежно прошлась до велосипедной парковки. Десять секунд — и я уеду отсюда. И тут, словно мне в лицо плеснули ледяной воды, я застыла в ужасе: «Глэдис» исчезла! Я едва сдержала крик.
Если да, я ее не слышу, может быть, потому, что я дальше от нее, чем Фели и Даффи. Может быть, она любила меня меньше.
Тут стояли служебные велосипеды с назойливыми маленькими лампочками и багажниками для казенного имущества — но «Глэдис» не было!
Она подошла к столу, взяла черную кожаную коробочку, расстегнула ремень и подняла крышку. Внутри угнездились в два ряда по шесть маленькие стеклянные флакончики, всего двенадцать. Одиннадцать из них …
— Ты же не думаешь, что я поверю в эту историю с борьбой и больным сердцем? Потому что я не верю. Не это убило Горация Бонепенни.
В дверь резко постучали, и я чуть не подпрыгнула до потолка. Так редко в эту часть дома кто-нибудь заходил, что стук в дверь был настолько же неожиданным, насколько внезапные, леденящие кровь аккорды…
Сейчас, перейдя вброд на остров по воде, которая была не более фута глубиной, я уселась на ступени маленького храма, согнув колени и опершись на них подбородком.
— Кроме того, Джако, — говорил грубый голос по ту сторону деревянной панели, — как ты смог жить после такого открытия? Как ты это перенес?
— Беги, детка, — сказала миссис Мюллет. — Я не могу уйти домой, пока не помою пол, а уже час дня. Пищеварение Альфа, должно быть, в ужаснейшем состоянии.
— Отлично! — сказал доктор Киссинг. — В свое время я задавал этот вопрос целой армии папуасов, и они вечно лепетали о том о сем. Болтовня и сентиментальные излияния, и больше ничего. Ты, напротив, вы…
Я тут же поняла, что никого не обманула, кроме себя. Он наблюдал за мной, как кот за канарейкой, когда они остаются одни дома.
— Как правильно обратиться в письме к королю? — спросила я.
На стене, рядом с зарешеченным окном, висел календарь от бакалейщика из Хинли, изображающий короля Георга и королеву Елизавету, каждый монарх был герметично заключен в собственный круг и одет так, чт…
Я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Фрэнком Пембертоном.
Мэри ошеломленно посмотрела на меня, и я вдруг поняла, как чувствовал себя Архимед, когда сказал в ванной: «Эврика!» Я схватила Мэри за руку.
Любую преграду, насколько я изучила, даже потенциальную, лучше всего преодолевать, изображая срочность.
— Может быть, вам требуется «скорая», мисс Флавия? — поинтересовался он. — Обычно мы не отправляем инспектора, если обстоятельства смерти не подозрительны. Подождите, я найду карандаш…
Самой забавной сценой, насколько я припоминаю, была та, где Пенрода представляют его преподобию мистеру Кинослингу, который треплет его по макушке и говорит: «Уверен, мы станем закадычными дружками!»…
Я взяла буханку хлеба из буфета и отрезала толстый ломоть. Намазала его маслом, потом насыпала сверху толстый слой тростникового сахара. Я сложила ломоть пополам, потом еще раз пополам, каждый раз си…
Легко сказать, да сложно сделать, когда рот заткнут тряпкой, а голова завязана твидовым пиджаком незнакомца, слегка пахнущим потом и помадой для волос.
Когда я бывала не в духе, я направлялась в мою святая святых. Здесь, среди реторт и мензурок, я отдавала себя на волю того, что именовалось Духом химии. Здесь шаг за шагом я повторяла открытия велики…
— Приятный день, — продолжила я со слащавой улыбкой.
Что это обозначает? Мои мысли закружились.
Что ее так расстроило? Какой-то миг я собиралась побежать за ней, но потом мне пришла в голову идея получше: река делала петлю вокруг Святого Танкреда таким образом, что церковь располагалась в прямо…
Я посмотрела направо и налево на улицу, но Хай-стрит пустовала. Но постойте! Я забыла о Болт-Элли — темном-темном переулке, мощенном булыжником и кирпичом, который вел во дворы позади магазинов. Коне…
Бонепенни! Не просто Бонепенни, но Бонепенни Г.! Гораций Бонепенни!
«Прекрати! — закричал доктор Киссинг. — А ну-ка перестань! Верни марку на место, Бонепенни!»
Он поднял твидовый пиджак с пола и полез в карман. Когда его рука вынырнула наружу, она сжимала блестящий предмет из стекла и металла. Это был шприц Бонепенни! Он подержал его, чтобы я рассмотрела.
— Да? А что случилось? Надеюсь, ничего серьезного?
У одной стены стоял потрескавшийся деревянный стол, под одну из ножек которого подсунули «Справочник железных дорог» (выпуска октября 1946 года), чтобы она не шаталась. На столе были два непарных ста…
Инспектор Хьюитт стоял посреди моей лаборатории, медленно поворачиваясь вокруг себя, его взгляд прожектором скользил по научному оборудованию и химическим шкафам. Сделав полный круг, он остановился, …
Я вытащила из кофра ящики, стараясь не потревожить их содержимого, — пара волосяных щеток (подделка под черепаховый панцирь), бритва (самозатачивающийся «Валет»), тюбик для бритья («Морнинг прайд Бра…
Но одно из моих жизненных правил — это: «Когда тебе что-то надо, держи язык за зубами».
«Вполне уверен», — ответил мистер Твайнинг.
Случайно в тот самый момент мимо проходил мой старый армейский друг, Джумбо Хиггинсон, он увел меня пообедать вместе и выпить. Старый добрый Джумбо… Это не первый раз, когда он подвернул как раз вовр…
«А-а, Бонепенни, — сказал мистер Твайнинг, — какое неожиданное удовольствие. Что привело тебя обратно в эти скромные палаты?»
Обойдя прикрытую доской яму в полу, я осторожно подобралась к стеллажам с пожелтевшими газетами.
— Я не хотела, чтобы они узнали, что это ты, — объяснила я.
Она заколебалась, словно принимая какое-то решение. Внезапно она змеей бросилась к Неду и коротко поцеловала его в губы, потом скрылась в темноте двери, взмахнув передником, словно торжествующий заво…
Задняя дверь почти полностью скрывалась под длинными завитками ивовых листьев, обещающе колыхавшихся, словно готовый подняться ярко-зеленый театральный занавес.
Инспектор Хьюитт постучал ручкой по кончику носа, как будто собирался выносить вопрос на рассмотрение в парламент.
— Это был совершенно обычный торт, — сказал инспектор. — У меня уже есть данные анализа.
Когда мои мысли вернулись к настоящему, я осознала, что викарий молится за человека, тело которого я нашла в огороде.
Бледно-голубые глаза старичка выкатились из орбит.
— Да, — ответила я. — Это как-то связано с молитвой викария за незнакомца среди нас, не так ли? Человека, тело которого я нашла в огороде в Букшоу.
— Не знаю, где она живет, — сказала она. — Спроси мисс Кул из кондитерской. Она знает, что творится под каждой кроватью в Бишоп-Лейси.
Но потом здравый смысл возобладал, и я осознала, что это ладонь. Рука, которой принадлежала эта ладонь, пряталась в грядке с огурцами.
— А-а, — протянул Максимилиан. — Старый добрый Диккенс.
«Vale», — произнес умирающий. Но почему он прощался со мной? Это же слово прокричал мистер Твайнинг, перед тем как прыгнуть с крыши, но есть ли между ними связь? Человек из огурцов пытался связать св…
Я не смогла подавить дрожь при мысли о том, как он выглядел в момент смерти.
Вот это да! Доггер просит меня объединиться с ним в заговоре молчания против полиции. Кого он защищает? Себя? Отца? Или, может быть, меня?
— Я уверена, что на Центральном почтамте в Лондоне могли бы придумать что-нибудь получше, — продолжила она, — но я слышала, что они приберегают свои мозги для следующего года, для празднования Фестив…
Я нашла Даффи в библиотеке, она восседала на верху передвижной лестницы.
Маленький деревянный столик стоял у запачканного сажей окна — света и места едва хватало, чтобы развернуть и прочитать одну газету.
— Я не знаю, дорогуша. Но если он это сделал, это очень похоже на полковника.
Но Фрэнк Пембертон не сказал ничего такого, вернее, сказал противоположное.
Несколько минут я неподвижно стояла, боясь шелохнуться и едва осмеливаясь вздохнуть. Но когда отец медленно потянулся к ручке, я по-кошачьи упала на четвереньки и закатилась под машину. Уголком глаза…
Доггер поднял телефонную трубку, прижал к уху, но я видела, что он крепко держит палец на рычаге. Его рот открылся и закрылся несколько раз, и лицо побледнело. Рука начала дрожать, и я испугалась, чт…
— Передняя дверь заперта, — ответила я. — Я не могла войти.
— Не твое собачье дело, — ответствовала я. — Я не твоя рабыня.
Она посмотрела на меня с таким видом, будто сказала мне слишком много, как будто между нами внезапно раскрылась огромная социальная пропасть.
Я приложила ладони домиком к одному из крошечных окон. Если подняться на цыпочки…
Нет, вероятнее всего, это была Офелия Перворожденная — она, казалось, появилась на свет с зеркальцем в руке… Не исключено, что с этим самым.
Он перекинул меня через плечо и понес так легко, как мясник говяжий бок. Не успела моя голова перестать кружиться, как он тяжело поставил меня на ноги.
Это должно быть правдой, другого объяснения нет. Что сказал отец, когда я призналась, что Доггер тоже слышал его ссору с Бонепенни? «Этого я и боялся больше всего на свете», — его точные слова.
Снова настало время для перчаток — и для литейной формы для пуль, которую я стащила из действительно очень приличного оружейного музея в Букшоу.
Комната купалась в свете. Сквозь высокие окна на трех стенах потоки солнечных лучей, рассеиваемые бесконечными оборками итальянских кружев, лились в комнату, которая могла бы стать декорацией к пьесе…
Затем, в прошлую пятницу, обнаружив мертвого бекаса на нашем крыльце, я сразу же понял, что Бони здесь. Джек Бекас — это было мое прозвище в Грейминстере: сокращенно Джако. Буквы в уголках «Пенни Блэ…
«Обыскать его», — распорядился доктор Киссинг, и несколько мальчиков под руководством мистера Твайнинга увели Бони в туалет, где перевернули его вверх тормашками и осмотрели от рыжей макушки до корич…
— Он когда-либо упоминал директора, доктора Киссинга?
Я послушно улыбнулась, хотя слышала эту бородатую шутку уже раз сорок пять.
Инспектор прошелся к книжным полкам, снял переплетенный том «Заседаний химического общества» за 1907 год и сдул облако пыли с обложки. Он небрежно пролистал несколько страниц, как будто в поисках, чт…
— Но как ты могла ему позволить, Мэри? — Голос молодого человека донесся с внутреннего двора.
Я даже пыталась ее приободрить. Когда я слышала ее за «Броудвудом», я перемещалась в гостиную, прислонялась к роялю и устремляла взор в никуда, как будто ее игра очаровала меня. Обычно она меня игнор…
— Превосходно! — сказал сержант. — Она, судя по всему, избавила нас от ползания по черепице.
Я посмотрела на окно своей спальни. В нем отражались так близко, что я почти могла коснуться их, пухлые белые облака, плавающие в море синего неба.
В один прекрасный день я с потрясением осознал, что Бони мне больше не нравится. Что-то внутри Бони изменилось или, возможно, выползло наружу. Временами в классе я ловил на себе его взгляд, его глаза…
— Вы были дома все утро? — спросил инспектор прямо.
Я сдержала вздох облегчения, чуть не подавившись в процессе. Спасибо тебе, Доггер! Да благословит тебя Господь и сохранит тебя и всегда пребудет с тобой! Старый добрый верный Доггер. Я знала, что мог…
Я думала об услышанном. Отец убийца? Это невозможно. Должно быть какое-то простое объяснение. Если бы только мне удалось подслушать весь разговор между отцом и незнакомцем… Если бы только Доггер не з…
Выйдя назад в коридор, я вернулась в центр здания. Если я правильно рассчитала, я должна быть прямо под башней и вход в нее должен быть где-то здесь.
Я склонилась над своей кашей, помешивая ее уголком тоста. Несмотря на крошки подгоревшего хлеба, которые должны были оживить ее, вязкая дрянь в миске все равно на вкус была словно картон.
снова Билла Мейси из «Орион букс», у которого оказалось достаточно веры, чтобы купить мой роман — и всю серию, — основываясь на нескольких страницах, и который угостил меня незабываемым ланчем в бывш…
Именно так древние алхимики практиковали свое искусство: огонь и вода, вода и огонь. Дистилляция.
— Господи! — воскликнул инспектор. — Что это, во имя… Он изумленно смотрел на розово-серый предмет, безмятежно плавающий в емкости.
Я набросила на себя японский шелковый халат Харриет (один из двух, которые я спасла во время Великой чистки), сунула ноги в расшитые бисером индейские мокасины, служившие тапочками, и прокралась к ле…
— А как насчет меня? — спросила я. — Я была на месте преступления.
Колени хрустнули, как сухие ветки, когда я попыталась встать на ноги.
Однажды я рассказывала эту печальную историю Фели.
— Стэнли устроил на Бонепенни засаду в нашем огороде. Бонепенни страдал диабетом…
Я присела перевести дух и вытереть грязь с ног пучком дикой травы, росшей вокруг изгороди. Где-то недалеко пела овсянка. Внезапно она умолкла. Я прислушалась, но до меня доносился только отдаленный ш…
Женщина убирала сумочку в ящик и устраивалась за столом, и я поняла, что никогда раньше ее не видела. Ее лицо было сморщенным, как позабытое яблоко, которое ты случайно обнаружил в кармане прошлогодн…
Что касается меня, я продолжала стоять, прижимая руки ко рту, когда доктор Дарби вбежал в комнату и опустился на колени около отца. Быстро осмотрев его, он достал из чемоданчика маленький синий пузыр…
Собрав последние остатки сил, я уперлась каблуками и толкнула себя вверх, выпрямляясь. Это заняло больше времени, чем я ожидала, но в конце концов хоть и пошатываясь, но я стояла.
— В огороде труп, — сказала я. — Думаю, тебе лучше пойти и посмотреть.
ИНСПЕКТОР ХЬЮИТТ: Полицейский. Должна включить его только для справедливости, полноты и объективности. Не был в Букшоу во время совершения преступления и не имеет известных мотивов. (Однако учился ли…
Пока я говорила, он записывал быстрым микроскопическим почерком. Сидя напротив Фели, когда она за завтраком писала в дневник, я наловчилась читать вверх ногами, но заметки инспектора Хьюитта были не …
— Да, мисс Флавия и полковник вчера нашли его на заднем крыльце. У меня до сих пор мурашки по коже. Как он там валялся, глаза застывшие, клюв торчит вверх, а на клюве наколота бумажка.
Возможно, он спрятал проколотую «Пенни Блэк» где-то в другом месте — в бардачке «роллс-ройса» Харриет, например. Насколько я знала, он мог уже уничтожить ее. Теперь, когда я остановилась обдумать эту…
«Немного пострадал, но лишь в одном-двух далеко расположенных друг от друга местах — как карнфортская говядина», — ответил он, и мы оба рассмеялись. Карнфорт был печально известным мясником из Хинли,…
Я включила радио для компании, и когда электролампы прогрелись, комнату наполнили звуки оперетты. Это был «Микадо» Гилберта и Салливана, одна из моих любимых оперетт. Как было бы мило, подумала я, ес…
Поэтому каждое воскресное утро, без исключения, мы пробирались сквозь поля, словно семейство уток, — впереди отец, периодически расталкивая зелень тростью из ротанга, за ним мы в следующем порядке: с…
— Будь с ним осторожна, дорогая, — говорила мне миссис Мюллет. — Его нервы на грани.
Внезапно раздался глухой стук захлопнувшейся подставки для колен, и я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как мисс Маунтджой пробирается боком мимо церковных скамей и спасается бегством че…
— Мисс Флавия, — медленно произнес он. — Вас все искали.
Лицо констебля Глоссопа внезапно побледнело, и я поняла, что раскрыла карты слишком быстро; теперь я против аппарата.
— Кто ты, девочка? — прошептала она. — Зачем ты сюда пришла? Как тебя зовут?
— Послушай, — заявила я, — никакого письма нет. То, что я сказала Неду, — просто прикрытие. Ты должна помочь мне, Мэри, я знаю, что ты это сделаешь. В Букшоу произошло убийство…
ДАФНА де ЛЮС и ОФЕЛИЯ ГЕРТРУДА де ЛЮС: (Твой секрет раскрыт, Герти!) Не смешите меня! Эти две настолько погружены в книги и зеркала, что не убьют и таракана на своей тарелке! Не знали покойного, не и…
Жаль, но я не могу сказать, что испугалась. Совсем наоборот. Это было, пожалуй, самое интересное приключение за всю мою жизнь.
— Спасибо, миссис М., — поблагодарила я. — Я сохраню наш разговор в тайне. Строго конфиденциально.
Мистера Твайнинга недавно допрашивала полиция по делу о пропавшей почтовой марке — уникальной и баснословно ценной версии “Пенни Блэк”.
Мистер Пловер подергал себя за прядь волос, свисавшую на лоб, и без единого слова вернулся к своему трактору.
Теперь дальше: Пембертон, разумеется, следовал за Бонепенни из Доддингсли, а может быть, даже из Ставангера. Отец видел их обоих на выставке в Лондоне пару месяцев назад — безусловное доказательство …
Закупорив реторту, я прикрепила ее с одной стороны к сосуду с кипящей водой, а с другой — к стеклянному змеевику-конденсатору, открытый конец которого находился над пустой мензуркой. Вода бурлила, и …
Что-то сдавило виски, и я догадалась, что Пембертон закрепляет пиджак застежками от портфеля.
Кроме того, подумала я, нынче в Британии заметная нехватка принцев. Я смогла припомнить только мужа принцессы Елизаветы, принца Филиппа, и их маленького сына принца Чарльза.
— Не просто светский человек — булевардье, — заявил он.
Но что потом? Я все еще связана по рукам и ногам, и, даже сильно покусанный, Пембертон сможет легко убить меня.
Сколько из них пережили одну ночь в этой удушающей духовке? Двадцать три, кажется, и к утру они совершенно обезумели — все до единого.
Я сунула конвертик в карман, лизнула указательный палец и увлажнила внутреннюю сторону надреза на наклейке. Потом сильно прижала ее большим пальцем. Теперь никто, даже инспектор Фабиан из Скотленд-Яр…
— Какое оно? Мое обозначение, имею в виду?
Отец смотрел на меня поверх очков обязательные четыре секунды, прежде чем вернуться к поглощению пищи.
— Фели как-то читала нам ее вслух под одеялом, подсвечивая фонариком, — сказала я, и почему-то эта деталь рассмешила нас еще больше, и мы хохотали, пока не обессилели от смеха.
Она ушла, и через мгновение я услышала, как она в холле объясняет Тулли, что просто хотела еще раз вынести мусор, поскольку кто-то напачкал.
Я попыталась крикнуть: «Кто здесь?», но плотный шарик носового платка во рту превратил слова в приглушенное блеяние. И острая боль гвоздем пронзила челюсти.
— Нет, — согласилась я, — но я не все вам сказала.
Сержант отступил на два шага назад, оказавшись в дверном проеме, и затем скрылся из виду.
Удар попал точно в цель, это было слишком даже для меня. Его это не касалось, но я знала, что Максимилиан мог прийти в неистовую ярость из-за любого пустяка. Фели иногда именовала его за глаза Румпел…
Я взяла желтый графитовый карандаш, пару раз провернула его в точилке и пошла в угол, где на крючке болтался скелет на шарнирах.
На миг я подумал, что он отступил от парапета. Может быть, он передумал, может быть, солнце ослепило его. Но потом он оказался в воздухе, он падал. Один мальчик сказал потом репортеру, что он выгляде…
— Точно, — согласилась я. — А Пембертон — или его следует называть Бобом Стэнли? — следовал за ним, но ненадолго задержался в Доддингсли. Он остановился в «Веселом кучере».
Я поняла, что этот вопрос из тех, что не требуют ответа. Я приподняла уголки губ, надеясь изобразить улыбку Моны Лизы — или по крайней мере то, что обозначает принятую вежливость.
Это приводит нас обратно к Горацию Бонепенни.
Я дергала покосившийся каркас будки, пока он не высвободился от налипшей земли, потом протащила его через двор и поставила прямо под окном. И забралась на будку.
Я отрегулировала огонь спиртовки, подогревающей мензурку с красной жидкостью.
Странно, что умирающий обратился к человеку, которого совершенно не знал.
Нед ухмылялся, как череп «Веселого Роджера». Я взяла его за руку.
Отец продолжил рассказывать, словно не было этого молчания.
Были времена, когда Харриет никуда не исчезала — она оставалась повсюду.
Я сбросила одеяло, выпрыгнула из постели, подбежала к окну и выглянула наружу в огород.
Я выбежала из лаборатории и спустилась по лестнице, обнаружив около гонга огромного человека, стоявшего с молоточком в руке.
Я сошла с тропинки, ступила на неухоженную траву и прижалась носом к покрытому копотью оконному стеклу. Вид мне загораживал комод.
— С цианидом сложно определить. От восьми до двенадцати часов назад, полагаю. Я смогу сказать точнее, после того как этот парень окажется у нас на столе.
— Эти мальчишки, — сказала она наконец. — Эти отвратительные, мерзкие мальчишки. Я никогда их не забуду; и им не помогут круглые щечки и детская невинность.
— Мне говорили, что я пошла в мать, Харриет, — ответила я.
— Смотри не проглоти его, — ответила я. — Это яд.
Куриная шипучка! О Боже, спаси нас, подвизающихся на ниве экспериментальной химии!
— Фели! — сказала я, отупев от удивления. — Ты испачкаешь маслом свое лучшее платье!
Время идти. Я провела тут уже много времени. Я глянула на прикроватные часы — они показывали 3:40. Каминные часы торжественно тикали, устремив стрелки на 3:37.
— Доброе утро, Флавия, — сказал Пембертон с улыбкой. — Ты хорошо спала?
— Послушай, — сказала я. — У миссис Мюллет есть «Справочник всего на свете». Она хранит его в буфете.
Миссис Мюллет где-то подцепила идею, что подобные инверсии в предложении не только своеобразны, но даже поэтичны.
— Да-да, — сказал отец, продолжая ходить и бормотать себе под нос.
В «Словаре простонародного языка» выпуска 1811 года Фрэнсис Гроуз назвал хлороз «любовной лихорадкой» и «болезнью девственниц». Я знала, что у Неда не было такого свободного доступа к книге капитана …
Вот это новость для инспектора Хьюитта, подумала я.
Бони встал и медленно прошел по комнате по направлению ко мне. Его глаза покраснели; подойдя ко мне, он взял меня за руку. Слабо пожал, но на этот жест я был не в состоянии ответить.
— Я попытаюсь… — сказала она и, отперев дверь, выскользнула из номера.
Это странное чувство появилось, когда я копалась в кипах газет в ремонтном гараже позади библиотеки. Кто-то что-то сказал… Но что?
Эффектным движением доктор Киссинг извлек пинцет для марок из кармана пиджака и, вынув марку с такой же осторожностью, как сапер достает взрыватель из бомбы, положил ее на бумагу.
Держа шприц вертикально, чуть ли не у моего носа, он слегка надавил на поршень. Пара капель четыреххлористого углерода тут же появились, словно роса, на кончике иглы и упали на пол. Мой нос уловил зн…
— О? — произнес он, чересчур небрежно. — Откуда ты знаешь?
— Мне надо было подумать, — продолжил отец, — но я не мог настроиться.
Маленький задний двор мисс Кул был огорожен низкой стеной из осыпающегося кирпича. Деревянная калитка запиралась изнутри. Я перебралась через стену, подошла прямо к двери и громко постучала ладонью.
Мисс Маунтджой тяжело села, словно ее сбили с ног. Она уставилась на меня с ошарашенным видом, как будто я только что материализовалась из другого измерения.
Потом Доггер: Артур Уэллесли Доггер, таково его «фамильное имя» (как он говаривал в лучшие дни). Доггер появился у нас в качестве отцовского денщика, но впоследствии, когда «все тяготы этой должности…
— Угу. Для каждого, кто серьезно интересуется английскими сельскими усадьбами, де Люс — хорошо известное имя. Ваша семья, в конце концов, указана в «Кто есть кто?».
— Нет! — возразила я, протягивая руку и касаясь отца. — Ты не имеешь ничего общего с этим!
— Ивовый особняк, — сказала она. — Ты его не пропустишь. Он оранжевый.
Его слова не просто оскорбили, они ранили меня. Он, должно быть, держит меня за дурочку.
— Эрни, старичок, — сказал Максимилиан. — Как поживает транспортная промышленность?
Нет. Шумно втягивая воздух ноздрями, словно ломовая лошадь, он наклонился рассмотреть эту штуку на пороге. Пальцами, словно пинцетом, он осторожно снял марку с клюва мертвой птицы и сунул дырявый кло…
И рассказ отца, и страницы «Хроник Хинли» утверждали, что мистер Твайнинг был одет в мантию, когда разбился насмерть. То, что оба источника ошиблись, маловероятно.
Это было хилое сооружение из дряхлых деревянных досок и ржавой жести, расположенное прямо на берегу реки и заросшее мхом и вьюнком. Во времена расцвета автосалона здесь действительно был гараж, где м…
— Я не смогла достать учетную книгу. Папа… Флавия! Ты не можешь так просто рыться в багаже постояльца! Ты навлечешь на нас неприятности. Прекрати.
«Но, сэр, — сказал Бони, и я клянусь, я видел, как его зубы сверкнули в отблесках пламени из камина, — если мы не объединимся, волшебство не сработает. Волшебство, оно такое».
— Пойдем, Флавия, — велел инспектор, — я отвезу тебя домой.
Я поднял голову и увидел беднягу на крыше колокольни. Он цеплялся за парапет, словно летучая мышь, его мантия развевалась на ветру. Луч солнца прорвался между облаков, словно свет рампы, озаряя его с…
Ноги были так туго связаны, что щиколотки терлись друг о друга, и мне пришлось передвигаться чем-то вроде подпрыгивающей лягушки. Каждый шаг сопровождался шуршанием старых газет под ногами.
— Ты чудо, Флавия, — объявила она. — Честное слово. Пойдем сюда — взгляни на это.
— Ну-ну, — произнес он с ухмылкой, — ну-ну-ну-ну-ну.
Помещение над нами, над ямой, взорвалось сияющим желтым светом, сквозь который дрейфовали облачка дыма, словно воспаряющие души почивших.
— Да, — подтвердила я. — Именно так все и произошло.
Так мы сидели, отец и я, запертые в маленькой простой комнатке, и первый раз в жизни между нами произошло то, что можно было назвать беседой. Мы разговаривали почти как взрослые, почти как один челов…
В этот самый миг я пришла к выводу, что мне нравится Мэри, пусть она даже недолюбливает меня. Человек, знающий слово «неряха», стоит того, чтобы попытаться сделать его своим другом.
На миг я сосредоточила внимание на руках, связанных за спиной. Может быть, случилось чудо: может быть, шелк растянулся и ослабел — но нет. Даже онемевшими пальцами я чувствовала, что путы так же тесн…
Я попыталась опознать его акцент — оксфордский, с легкой примесью какого-то еще. Может быть, скандинавского?
МИССИС МЮЛЛЕТ: Мотива нет, разве что отомстить человеку, оставившему мертвого бекаса на пороге ее кухни. Слишком стара.
После нашей ссоры я был слишком расстроен, чтобы ложиться спать. Когда Бони ушел, я несколько часов ходил по кабинету взад-вперед, мучаясь, проигрывая ситуацию снова и снова в мозгу. Я всегда чувство…
Была ли я слишком жестокой с мисс Маунтджой? Слишком мстительной? Разве она не была, в конце концов, просто безвредной одинокой старой девой? Был бы Ларри де Люс более отзывчив?
И кто мог отказать королеве? В то время британские полки вторглись в Бейрут, премьер-министр виконт Мельбурн (имя которого одно время романтически связывали с именем королевы) был занят другими делам…
Когда доктор Киссинг был еще ребенком, его дед часто приносил домой марки, которые были забракованы и выброшены из-за неправильностей в печати. Эти «милые клочки бумаги», как он их величал, часто быв…
Непреднамеренно я извлекла эту фразу, слышанную в радиосериалах, из закромов памяти, но, только произнеся ее, я осознала, откуда она.
В Букшоу были две большие лестницы, представлявшие собой зеркальные копии друг друга и ведущие со второго этажа на первый, чуть не доходя до черной линии, разделявшей напополам пол фойе, выложенный п…
Было очевидно, что Доггеру трупы не в новинку. Как будто занимаясь этим всю жизнь, он опустился на колени, прижал два пальца к шее трупа, проверяя пульс.
— Скажи Джорджу, что он может поставить рубаху на Морскую Звезду. Только не забудь уточнить, на чью рубаху!
Не так уж сложно подниматься по лестнице в темноте. Во многих отношениях предпочтительно видеть бездну, которая под тобой. Но по мере того как я карабкалась, мои глаза все больше привыкали к темноте …
Словно мячик на резинке, мои мысли прыгнули к одному зимнему дню. Хотя было еще рано, небо уже превратилось из кобальтового в черное.
Я проснулась посреди ночи, заявлю я, из-за какого-то странного шума в огороде. Я спустилась по лестнице и вышла в огород, где на меня напал грабитель: взломщик, может быть, собиравшийся похитить отцо…
— Я принесла вам леденцы, — сказала я — чтобы извиниться за грубость. Надеюсь, вы примете их.
— Откуда ты знаешь, что это незнакомец? — поинтересовалась я.
С течением времени мои записные книжки делались все толще. Мои труды обрели бо́льшую утонченность, когда мне открылись тайны органической химии, и я бурно радовалась новооткрытым сведениям о том, что …
Инспектор сделал пометки. Даже не видя их, я знала, что там написано. Сказал ли Д. Ф., что пульса нет? Видел ли, чтобы Ф. становилась на колени о. т. (около тела)?
— Я спускаюсь, — ответила я. — Сейчас приду.
Я рассчитывала на то, что когда он проникнет в дом, чтобы забрать «Ольстерского Мстителя», то наткнется на Доггера, который отплатит ему по заслугам.
Почтмейстером там служил некий Мелвиль Браун, пожилой джентльмен, который уже несколько лет как перевалил за пенсионный рубеж и пытался, без особого успеха, отложить немного из своего маленького жало…
— Закрой свою грязную пасть! — закричал отец. — Убирайся отсюда, пока я…
— Я арестована, инспектор? — Я пошутила, надеюсь, он понял.
— А Мэри Стокер знает, что ты вздыхаешь по Офелии? — Эту фразу я услышала в каком-то американском фильме — «Встреть меня в Сент-Луисе» или «Маленькая женщина», и мне первый раз подвернулся случай ее …
— Ты права, — продолжил он, — Бонепенни действительно угостился кусочком торта за несколько часов до смерти. Но как ты узнала?
И тогда я пробормотала слова из двадцать третьего псалма, о покровительстве. Никогда не знаешь, что поможет.
— Мистер Твайнинг не прыгал, — сказала я. Я не могла сопротивляться соблазну утереть нос этому нахальному коротышке. — Его…
Хотя ничего так и не доказали, Бони не вернулся в Грейминстер по окончании этого семестра. Кто-то рассказывал мне, что он уехал за границу, чтобы избежать каких-то неприятностей, и я не могу сказать,…
Думаю, можно сказать, что он бросил меня, — или так это выглядело. Я часто видел его со старшим мальчиком, Бобом Стэнли, который мне никогда не нравился. У Стэнли было такое костлявое лицо с квадратн…
Отец поднял бровь от такого нахальства, но ничего не сказал.
У моих ног неожиданно открылась зияющая дыра, и мне пришлось замахать руками, чтобы удержаться от падения. Балансируя на краю, я с тошнотой увидела булыжники далеко внизу, сияющие темным блеском на с…
— Может, я войду и быстро осмотрюсь? Сделаю пару записей. Я никого не потревожу.
Он сидел спиной к двери и явно меня не замечал.
Сейчас Грейминстер, где начались отцовские беды, казался мне все более холодным, чуждым и негостеприимным местом.
Она посмотрела на меня поверх очков с видом церковного старосты, и в первый раз в ее присутствии я почувствовала себя маленькой девочкой.
Гораций Бонепенни в Ставангере был еще жив, и теперь он мертв в Англии, и я хочу знать, где он был в промежутке.
— Он был чужаком среди нас, — произнес он. — Необязательно знать его имя…
За исключением доносившегося издалека тарахтения трактора не было слышно ни звука. Но только я собралась совершить вылазку за стену, как услышала голоса. Точнее, один голос — это был Тулли. Я бы услы…
Я чуть не заявила ей, что временами я пугаю саму себя, но потом вспомнила, что молчание иногда может нанести больший урон, чем слова. Я прикусила язык.
Единственным оправданием, которое я могу придумать, является то, что все мои силы пошли на то, чтобы питать мятущийся мозг, а на управление мышцами уже ничего не оставалось. Когда с вами случается чт…
Слишком жидко, подумала я. Сняла с полки банку и добавила чуть-чуть пчелиного воска, чтобы восстановить исходную консистенцию.
— Это здесь, — произнесла Мэри. Она заперла дверь на ключ, и я первый раз повернулась к ней, чтобы получше рассмотреть ее. В грязно-сером свете из покрытого копотью окна она казалась старше, чем та д…
Но скрежещущие звуки и вполовину так не нервировали, как паузы между ними. Что бы ни было в яме, оно пыталось остаться неузнанным. Или хотело заставить меня нервничать?
«Эвкалипт в доме — и грипп с простудой не одолеют тебя», — шумно радовалась она. И это была правда. С тех пор как она начала прятать восковые темно-зеленые листья во всяких неожиданных местах по всем…
Чем дальше я отходила от школьного двора, тем в большей безопасности я себя чувствовала, но я знала, что одна на открытом пространстве буду выглядеть намного подозрительнее.
— Ну ладно, — предложила я. — Я скажу вам, где я ее спрятала, и вы сможете пойти и забрать ее сами. Я останусь тут. Честное скаутское слово!
Именно сейчас я поняла, что проголодалась. Я ничего не ела после скудного завтрака, который, если вдуматься как следует, был прерван внезапным появлением Пембертона за окном. Когда желудок начал сжим…
Сержант Вулмер устремился туда, где Доггер держал Пембертона в каком-то немыслимом захвате, из-за чего тот согнулся, как статуя Атласа, держащего мир на плечах.
И потом меня словно стукнуло ударом молнии. Его съел мертвец. Точно. Все сходилось!
С обеих сторон длинная галерея улыбающихся лиц — некоторые из них принадлежали школьникам, некоторые преподавателям — уходила в темноту, каждый портрет изображал грейминстерца, отдавшего жизнь за стр…
— Посетители, мисс Флавия? — спросил он, снимая шляпу и утирая лоб рукавом.
— Что, если да? — спросила я. — Я просто осматривалась.
В помещении висел острый мускусный запах с оттенком аммиака, словно под досками пола жили маленькие зверьки.
Когда я хочу хорошенько подумать на свежем воздухе, я бросаюсь на спину, раскидываю руки и ноги звездой и смотрю в небо. Поначалу я обычно развлекаюсь «поплывушками» — червеобразными каплями протеина…
— Мистер Твайнинг? — переспросил он. — Мистер Твайнинг, который спрыгнул с башни?
Даже в раскрошенном виде пирог напомнил мне о том, что я не ела весь день. По старому обычаю ужин в Букшоу миссис Мюллет готовила рано, и его подогревали для нас в девять часов вечера.
— Мертвый бекас? — переспросила Дафна, презрительно кривя губы.
— Теперь, — сказал он, — мы спускаемся. Осторожно.
Поскольку я не могла оставаться здесь вечно, единственным другим вариантом был путь наверх. Вытянув руки, как лунатик, я медленно переставляла ноги, пока не коснулась пальцами ближайшей лестницы, кот…
Показав, где тело, я зачарованно наблюдала, как сержант Вулмер распаковал и установил на штатив камеру, его толстые, как сосиски, пальцы совершали неожиданно тонкие, едва заметные движения, настраива…
— Вы не должны никому говорить об этом, мисс Флавия! Никогда!
— И ты поэтому нарядилась в этот костюм? Чтобы не скучать?
Когда я медленно катила «Глэдис» по направлению к реке и ремонтному гаражу, я размышляла о слащавых историях, которые рассказывают в «Детском часе»: об этих нравоучительных рассказиках, например о По…
— Некий мистер Пембертон, — ответила я. — Пишет книгу о сельских усадьбах или могилах или что-то в этом роде. Хотел поговорить с отцом о Букшоу.
Миссис Мюллет все еще была на кухне, возясь с цыпленком.
На Пасху Дафна читала «Золотую ветку» и рассказала Офелии, что примитивные ритуалы ухаживания из Южных морей дожили до наших просвещенных времен. Это лишь вопрос терпения, говорила она.
Он открыл рюкзак и извлек непромокаемую накидку с капюшоном, вроде тех, которые носят путешественники на Гебридских островах. Он набросил ее мне на плечи, и мне сразу же стало тепло.
— Привет, Флавия, — произнес он с кривой ухмылкой. — Приятно встретить тебя здесь.
— Я рассмотрел глаза в зеркало, — пояснил он. — Зрачки одинаковые. Небольшое сотрясение, но не страшное. Я скоро буду в порядке.
— Ты соврала мне, — Пембертон повторил громче, и на этот раз я услышала напряжение в его голосе. — В тех часах в Букшоу ничего не было спрятано, кроме «Пенни Блэк».
моих дорогих друзей доктора Джона Харланда и Джанет Харланд, которые постоянно поддерживали меня и помогали полезными и зачастую блестящими советами. Без их энтузиазма «Сладость на корочке пирога» бы…
Я все еще размышляла о тридециле, когда мимо грузовика промелькнул круглый известковый камень. Он выглядел знакомым, и я почти сразу вспомнила, что это указатель поворота на Доддингсли. Через полмили…
— Я понимаю, сэр, — сказал инспектор Хьюитт, — но если других способов нет…
Как только они сложат два и два, полиция тут же отправит погоню по следу беглянки, пахнущей, как сырная лавка. Значит, мне надо найти место, где помыться, например ручей на лугу, где можно будет пост…
— Ладно, — сказал он, на удивление легко. — Но я оставлю руки связанными. Так ты никуда не денешься.
Когда Бони выскользнул из комнаты, мистер Твайнинг попытался извиниться перед директором, но это, казалось, только испортило дело.
И поскольку он был прирожденным имитатором, он с легкостью изобразил надтреснутый писклявый голос старого мандарина. Его восточный акцент был, возможно, даже лучше моего, и эти длинные тонкие пальцы,…
Единственной книгой в спальне оказался каталог от Стэнли Гиббонса, касавшийся аукциона марок, который должен был пройти через три месяца. Я открыла его и жадно пролистала, но ни на что не наткнулась.
— Я не готов ответить на этот вопрос, инспектор, — сказал он.
— Флавия, — сказала я, на миг остановившись в дверях, — Флавия Сабина Долорес де Люс.
Он потянулся и резким щелчком секатора обрезал не совсем идеальный цветок. Тот тихо упал на землю и остался лежать там в тени, обратив желтое лицо к нам.
Словно подталкиваемая волей, сильнее моей, я обнаружила, что опускаюсь на четвереньки рядом с этим видением, отчасти в знак почтения, отчасти чтобы рассмотреть получше.
С осторожностью я снова сунула пальцы внутрь и большим и указательным пальцами подцепила это, что бы оно ни было.
Я собиралась ответить ехидным замечанием, но по здравом размышлении решила сдержаться. Я знала, что сержант хорошо ко мне относится, а мне может потребоваться любая возможная помощь.
— Я вернулась в дом и нашла Доггера. Все остальное вы знаете, я полагаю.
Вскоре я обнаружила, что провожу за книгой каждую свободную минуту. Бывали вечера, когда я не могла дождаться времени ложиться спать. Книга Харриет стала моим тайным другом.
На это я не рассчитывала; я об этом не подумала. Я просто хотела узнать, жив ли еще владелец «Ольстерского Мстителя». После чего я собиралась отдать марку отцу, чтобы он передал ее полиции, которая д…
— Этого я и боялся, — прошептал он. — Этого я боялся больше всего.
Я посмотрела, как он топчется на грядке с огурцами. Преждевременно поседевшие волосы стоят дыбом, невидящие закатившиеся глаза уставились на солнце.
— С тебя один шиллинг шесть пенсов, — сказала она, заворачивая плитки в бумагу.
Я приоткрыла губы и медленно втянула воздух ртом, чтобы меня не выдал неконтролируемый свист носом, и одновременно молилась, чтобы не чихнуть.
Когда в романе или в кино герой встречается лицом к лицу с убийцей, первые слова преступника всегда сочатся угрозой и часто цитатами из Шекспира.
Две почтовые марки. Две яркие оранжевые почтовые марки, каждая в отдельной прозрачной обертке. За исключением цвета, они были точными копиями «Пенни Блэк», наколотой на клюв бекаса. Опять лицо короле…
— Прости, Флавия, — внезапно сказал Пембертон, вторгаясь в мои мысли, — но я собираюсь тебя связать.
Миссис Мюллет без конца смеялась над старой нянькой Джульетты, краснела и метала на нас взгляды с таким видом, словно это были зашифрованные послания, которые только она могла понять. Она утирала пок…
У дальнего края озера стоял человек и смотрел на остров и на меня. Сквозь стену дождя я могла видеть лишь влажные цветовые пятна, из-за чего он словно сошел с картины импрессиониста. Но не успела я о…
— Это очень милая процедура, — пояснила я. — Помогает установить количество свободного хлорина, когда йодин высвобождается из кадмия йодида. Я уверена, что они знакомы с ней. Я бы предложила провести…
Я с благоговейным трепетом наблюдала, как пар охлаждался и конденсировался в змеевике, и в восторге заломила руки, когда первая прозрачная капля жидкости повисла на краю змеевика и затем с едва слышн…
Некоторое время я бесцельно бродила среди надгробий, читая фамилии, некогда живших в Бишоп-Лейси людей: Кумс, Несбитт, Баркер, Хоур и Кармайкл. Здесь, под ягненком, вырезанным на могильном камне, леж…
Я внимательно посмотрела на отца, опасаясь, что он снова потеряет сознание, но, если не брать в расчет руку, стиснувшую трость, он не подал виду, что удивлен. Он, наверное, подумала я, даже готовился…
— У вас очень острый глаз, миссис Мюллет, — перебил ее инспектор Хьюитт, и она надулась от гордости, словно индюшка. — Что-нибудь еще?
Я ждала, прислушиваясь, но из соседней комнаты не доносилось ни звука. Я знала, что Доггер не будет долго задерживаться, и, когда я решила, что прошло достаточно времени, я открыла дверь и выглянула …
Я ухватилась за лестничное колесико и хорошенько потрясла лестницу, а потом толкнула, чтобы она покатилась. Когда лестница трогалась с места, ее довольно легко было двигать дальше, Даффи вцепилась в …
«Тринадцать селезней», надо же! Позволь мужчине придумать название для какого-нибудь места, и он назовет его в честь птицы!
«Я хочу сказать, сэр, — произнес он, — я думал об этом все каникулы… было бы здорово, если бы вы смогли уговорить директора показать эту его прикольную марку».
— Но в ремонтном гараже он сказал мне, что убил Бонепенни! Кроме того, он более или менее признал, что моя теория верна: самоубийство мистера Твайнинга было спектаклем.
Я тихо сидела, пытаясь понять связь, которую тут мог увидеть разум отца.
Я поднесла кусок ко рту, сделав вид, что собираюсь его жадно проглотить.
Это моя вина: нельзя допускать, чтобы ноги замерзали. Миссис Мюллет любила говаривать: «Держи ноги в тепле, а голову в холоде, и простуда тебя никогда не возьмет». Если же ты все-таки сваливался с пр…
Я рассказала ему все: от скрипа стремянок до моего чуть не ставшего роковым падения, от шатающейся черепицы и того, что было спрятано под ней, до моего хитроумного побега.
— «Глэдис»? — переспросил он, глядя на меня глазами какого-то доисторического морского создания, вынырнувшего из неведомых глубин.
«Тринадцать селезней» явно не пользовались популярностью у постояльцев: на развороте были указаны имена путников, останавливавшихся тут не только за последнюю неделю, но и ранее. Мне даже не пришлось…
— Привет, — сказала я, надеясь, что голос не дрожит. — Как вам понравилась гробница?
Я сразу же поняла, что она меня недолюбливает. Житейский факт — девушка сразу понимает, нравится ли она другой девушке. Фели говорит, что между мужчинами и женщинами поврежденная телефонная связь и м…
— Посмотри на себя в зеркальце, — предложила Даффи. — Только смотри не разбей.
— И ты проверила этот… мозг на наличие четыреххлористого углерода?
Зная, что Бонепенни на пути в Бишоп-Лейси (куда еще он мог направляться?), Пембертон сошел с поезда в Доддингсли и зарегистрировался в «Веселом кучере». Я знала, что это факт. Затем, в ночь убийства,…
Я услышала это до того, как увидела. Раздалось приглушенное урчание, как будто огромный механический птеродактиль летел над ремонтным гаражом. Миг спустя послышался ужасающий звук столкновения и посы…
Инспектор Хьюитт включил стеклообогреватель, чтобы испарить влагу, осевшую на лобовом стекле от нашего дыхания.
На пятьдесят втором году жизни… Старший сын… и так далее… и так далее… и так далее… Оставил дочерей Анну, Диану и Трианну…»
— Это правда, — сказал он. — Но ты на самом деле веришь, что твой отец способен на хладнокровное убийство?
Затем наши предки, Энтони и Уильям де Люсы, не поладили по поводу Крымской войны и испортили первоначальный замысел. Каждый пристроил к дому по крылу, Уильям — восточное, а Энтони — западное.
— Горячий куриный бульон, — сказала она. — Этот секрет мне рассказала миссис Джейкобсон в женском институте чая. Хранится в ее семье со времен Исхода.
Доктор Киссинг закурил еще одну сигарету и уставился в окно. Наконец он протянул мне одну марку, оставив вторую себе.
«Ладно, значит, мне придется делать это самому, — сказал Бони. — Но я должен честно предупредить, что это намного сложнее».
Инспектор уставился на меня стальным взглядом.
Поскольку сегодня был Троицын день, нам показали редкое старое представление из Откровения Иоанна Богослова — о камне сардисе, радуге вокруг престола, море стеклянном, подобном кристаллу, и четырех з…
Внезапно я осознала, что я боюсь больше, чем когда-либо в жизни.
— Откуда нам знать? — презрительно сказала Офелия. — Туда, куда увозят арестованных людей, полагаю. Где ты была?
Немного в стороне от товарищей третий мальчик, судя по неестественному повороту головы, видимо, очень старался показать свой лучший ракурс. Он был старше, чем двое других, и красив мрачной красотой, …
Что если после похода в Букшоу и угроз отцу он вышел из дома через кухню — как он почти наверняка и сделал — и утащил кусочек кремового торта с подоконника? Что если он отрезал ломтик, жадно съел, вы…
После долгой борьбы я наконец выпрямилась, стоя на сундуке. Я провела пальцами по стене, куда смогла дотянуться, она была раздражающе гладкой.
— Нет! Нет! Убирайся прочь! — донесся суровый голос из открытого окна, нарушив ход моих умозаключений.
Я только сейчас заметила, что под крышкой стола была встроена полка, на которой лежали два толстых переплетенных альбома. Я смахнула пыль и подала доктору Киссингу верхний.
— Доброе утро, Фред, — приветствовал инспектор. — Я подумал, что тебе лучше прийти и взглянуть самому.
— Так, посмотрим… Сейчас 8:22, значит, это произошло не раньше чем в 8:22 вечера и не позже, скажем, полуночи.
— Наши известные частные школы — это города в миниатюре, — сказал инспектор, взмахнув рукой. — Мистер Пловер засек тебя, как только ты въехала в аллею. Он тут же направился в комнату привратника.
Но постойте! Да! Вот оно! Отец ничего не сделал. Ничего! Он знал — или по меньшей мере подозревал, — с того момента, когда Бонепенни стащил самую ценную марку директора… И он никому не сказал.
Это утверждение было доказано, когда Фели украла мой дневник, взломала медную застежку кухонной открывашкой для консервов и громко зачитала, стоя на верху лестницы в одеяниях, которые позаимствовала …
Одно было ясно: надо бежать до того, как он вернется. Нельзя терять времени.
Кто же этот Гораций Бонепенни? И что привело его назад, в Бишоп-Лейси?
— Ах, да, — сказала мисс Кул. — Маргарет Пикери уехала присматривать за сестрой в Незер-Вулси: «Зингер», иголка, палец, близнецы, заблудший муж, бутылка, счета… Миг неожиданной, принесшей плоды полез…
У меня действительно была теория, но я не хотела делиться ею с кем-либо, особенно с полицией. Бонепенни мучился сильнейшим насморком, насморком, которым он, выдохнув слово Vale! мне в лицо, заразил м…
Я медленно заскользила по полу, словно впечатлительная сеньорита в танго, и резко остановилась перед дверью. С того места, где я стояла, был виден только угол стола сержанта снаружи в холле, и, к сча…
— Откуда ты знаешь, что было в номере Бонепенни? — резко спросил он.
Я покоряла вершины книжных шкафов, воображая себя знаменитой альпинисткой, когда моя нога соскользнула и на пол упала тяжелая книга. Подняв ее, чтобы расправить смявшиеся страницы, я увидела, что в н…
И потом до меня дошло! Это не число, это слово!
— Что случилось, дорогуша? — спросила мисс Кул. — Это из-за ужасного происшествия в Букшоу?
Что если дело все-таки в торте миссис Мюллет? Не более чем глупая случайность? Что если все из моего списка невиновны? Что если Бонепенни не убивали?