— Ты соврала мне, — Пембертон повторил громче, и на этот раз я услышала напряжение в его голосе. — В тех часах в Букшоу ничего не было спрятано, кроме «Пенни Блэк».
Моя рука с хрустящей ношей замерла на полпути к полуоткрытому рту.
Его слова не просто оскорбили, они ранили меня. Он, должно быть, держит меня за дурочку.
— Послушайте, — сказала Дафна, зачитывая вслух. — Фанни Сквирс пишет письмо: «…мой папаша — одна сплошная маска из синяков синих и зеленых, а также две парты поломаны. Нам пришлось отнести его вниз в кухню, где он теперь лежит…
— Ты обыскала его багаж? — не поднимая глаз от увеличительного стекла, спросил доктор Киссинг. — Уф! Полиция вряд ли будет прыгать от счастья, когда услышит об этом… И ты тоже, держу пари.
Пока я говорила, он записывал быстрым микроскопическим почерком. Сидя напротив Фели, когда она за завтраком писала в дневник, я наловчилась читать вверх ногами, но заметки инспектора Хьюитта были не более чем крошечными муравьями, марширующими по странице.