Все цитаты из книги «Цусимский синдром»
– Степан… – едва выдавливает тот. Чуть ослабляю захват, давая закончить: – Хромов!
– Зиновий Петрович… – на сей раз уже я перебиваю его. – Разрешите один момент!
Попытки же объяснения офицерами на мостике их несплаванностью и первыми маневрами с момента присоединения Небогатова на меня лично никакого впечатления не произвели. Получалось откровенно плохо!
– Скажите вот… – Молоденький паренек неуверенно переминается с ноги на ногу. Наконец набравшись храбрости, решается: – Ваше благородие, япошки – они ведь не проворней нас? Разобьем их, чужеядов хобяк…
Вид деловой, предельно подтянут. Лицо осунувшееся, невыспанное… Матавкин, Матавкин… Давай же, не тяни, какие новости?
– Вам нездоровится, господин поручик?.. – Оказывается, рядом со мной стоит Вырубов. Закуривая, участливо смотрит на мандражирующего бедолагу.
– Подождем, чем закончится… – соглашаются рядом. – Хорошо разогнались, узлов пятнадцать, никак не меньше! – добавляет тот же голос.
Слух отстраненно фиксирует очередное крупное попадание: гулкий удар отдается вибрацией по металлу корпуса. Интересно, мы хоть чем-то им сможем навредить? Невзрывающимися снарядами? Или так и останетс…
Куда это они собрались стрелять? Все ведь закончилось?
– Считаю необходимым как можно быстрее доложить адмиралу то, что вы рассказали. Вы придумали план, о котором говорили?
Хм, весьма любезно с его стороны… Может, чаю еще предложит?
– Крейсеры!!! – не стесняясь, ору я на него. – Где?!
– Вас подобрали на одиннадцать градусов северной широты, сто девять восточной долготы… – Он углубляется в чтение.
«А я вот знал, Иваныч, что ты совсем не зануда!.. Хоть и очень похож… – шепчу я про себя, перепрыгивая через две ступеньки, толкаясь еще с кем-то присоединившимся по пути… – Бежать туда, на верхнюю п…
– И вам не хворать, батюшка… – С памятью у тебя все в порядке, я смотрю… Как и с нервами. Вокруг стрельба, броненосец ходуном ходит, а он тут порядок, видите ли, наводит… Силен!
– Да, ваше благородие, слова, слова повторите! – не отпускают меня матросы, присоединяясь к товарищу.
– Ну, тогда все равно слушайте. Не перебивая. – Я набираю в легкие побольше воздуха: – Четырнадцатого мая этого года, примерно в полдень…
Происшествие на некоторое время отвлекает внимание от крейсеров, а они между тем действуют по заранее разработанному плану.
Правая шеренга испуганно разделяется надвое.
И самое последнее: ни плана, ни инструкций на случай потери командования не существовало. Руководство было передано Небогатову в шесть вечера, через четыре часа с момента начала боя, когда участь сра…
Мешки вытаскиваются из погребов: туда моряки ныряют, будто в преисподнюю. Наши, суворовские, уже наполнены – вокруг неусыпно бдят несколько человек. Явно чтобы на другие корабли не сперли! Подбегающи…
– «Кубань», вымпел Радлова… «Терек», «Рион», «Днепр»… «Ярославль», «Владимир», «Курония»… Дальше пока не вижу!..
Лейтенанта Богданова, старшего минного офицера, Македонский долго пытает о состоянии торпедных аппаратов. Не удовлетворившись короткими ответами, приказывает зайти после совещания.
– Откуда вам знать про их целость?.. Пять дымов на горизонте – еще ни о чем не говорят… – немедленно парирует недовольный голос. Кажется, это Данчич.
– Остальных никто не разглядел? – нарушает паузу Демчинский.
Наконец кто-то выносит окончательный вердикт. Кажется, голос принадлежит Фомину.
– Беда с этой норией, Александр Александрович! Сколько можно чинить? Четвертый раз за весь поход, и… – безнадежно разводит руками.
Тот угрюмо отходит, оставляя меня одного.
Все правильно доложил? Ай, балда… Какой еще «добрый день»?.. Ночь на дворе давно!..
– Господин поручик, срочно требуется сопровождающий катера на «Корею», не хотите поучаствовать?.. В экспедиции?
Аргумент. Эх, Македонский, Македонский… Куда смотришь-то? Ох и темный у вас народ тут на корабле! Интересно, не будь крестика – так и считал бы японцем? Японца-то видал хоть раз?
– Похоже, «Алмаз» не врет, Владимир Иванович… Сигнальщики верно разобрали? Множественные дымы?
– Зиновий Петрович, я вынужден отлучиться к больным… – Матавкин делает движение к выходу. – Позвольте мне…
– Борис Арсеньевич, скоро мы пройдем Цусимские острова? – Я сильно волнуюсь, и собеседник это видит. Но уже все равно.
– Прости, Господи… – Этот голос мне знаком.
– Нет… – гордо смерив его взглядом, холодно отвечаю я.
Синхронно, будто носы гончих псов, башни «Суворова» поворачивают вслед за целью.
– Потерпите, осталось немного. Двое суток пути – и мы в России… – раскрывает передо мной портсигар: – Курите?
Отношу себя к тем людям, которые читают. Хотя бы иногда. Конечно же волна романов про попаданцев не обошла и меня стороной. Попадали эти попаданцы буквально всюду: в доисторическое прошлое, в Римскую…
Про сигареты-то я ему так и не сказал… Стрелять у матросиков совсем уж неудобно. К тому же тот, что курил, – крутил самокрутку, если не показалось. А я и не умею. Придется терпеть…
– Да, ваше превосходительство. Я весь внимание! – искренне отвечаю я.
– Не очень. Немного мутит, – честно признаюсь я. Это чистейшей воды правда – качка дает о себе знать.
– Поднимайтесь… – безапелляционно протягивает правую. – Три часа уже вас тут наблюдаю… Идемте в мою каюту… – горько вздыхает. – Скоро похороны.
Откуда-то сзади, уже справа, глухо слышны отдаленные орудийные выстрелы.
– …Передан под присмотр младшего корабельного врача, в лазарет… – Перестает читать, поднимая глаза. – Повезло вам! Не был бы ход в пять узлов… – Многозначительно замолкает.
В уме прикидываю – подойдет ко мне Матавкин или нет? Есть еще пара вопросов к товарищу. Перед визитом к адмирал-супостату. «Ну навести же своего больного! Ты же меня принимал и откачивал!..»
Спина Рожественского замирает в дверном проеме.
Вместе с сознанием ко мне медленно возвращаются звуки ада – скрежет и звонкий гул, словно кто-то очень сильный и злой рвет толстые стальные канаты.
– «Идзуми»?.. Не он, нет характерной надстройки… «Сума»?.. Трубы ниже… «Акицусима»?.. Весьма напоминает!.. Похоже, опознал голубчика, господа…
– Скорость японцев? – вновь приближается он к нам.
Как это чего?! Я опух взаперти уже! А в иллюминаторы не видно ни черта, шлюпки мешают. Да и вообще – любопытно ведь!..
Повисает тишина. По глазам адмирала не прочесть ровным счетом ничего. Тот еще интриган, раз до таких чинов дослужился… С самых низов.
– Меленит, вы хотели сказать… – перебивает он. – Да, знаю. – Оппонент впадает в глубокую задумчивость.
Прямо так прямо… Так бы сразу и сказал, а то: «Пря-амо»… Ладно хоть руки не назад.
– Зиновий Петрович, я понимаю, что только вам принимать решение. Если уж вы намерены идти через Цусимский пролив… – Внутри меня холодеет. – Тогда слушайте. Скорость будет маленькой – из-за транспорто…
Сворачиваю на магнит в незнакомый переход, преодолеваю еще один… Поют за углом. Стараясь оставаться незамеченным, останавливаюсь, разбирая слова. Мать моя, неужели и здесь она популярна?..
– Так, ваше превосходительство… – Я уже устал удивляться. – Японский адмирал совсем не был уверен в победе и хотел умереть с честью… – На лице Рожественского появляется презрение. – Как самурай… – не…
Судя по источникам света, враг совсем близко – не больше семи-восьми кабельтовых. Оттуда тоже стреляют – светящиеся точки то и дело мерцают в ночной черноте, принося с собой отдаленные громовые раска…
Отряд Энквиста сейчас практически напротив, две колонны противников расходятся встречными курсами…
Наверное, срабатывает защитный механизм. Почему-то становится все равно. Какие-то люди внизу, еще несколько человек вокруг… Какое отношение они имеют ко мне? Кто эти моряки такие вообще? Я – простой …
– Каждый должен хорошо выполнять то дело, на которое поставлен… – Я пристально смотрю в глаза угрюмого. – Адмирал – умело командовать, комендор – метко целиться… Быть на своем месте, делая вклад в об…
Далеко за полночь «Ливония» отваливает, увозя в своем чреве не одну сотню тонн. «Суворов» учтиво провожает ее прожектором, пока та не исчезает за кормой.
– Благодарю вас, но бегу! – Демчинский еще раз недоверчиво оглядывает меня и молча откланивается.
– Ничего не отвечать! Почему экипаж до сих пор не выстроен?! – Голос свирепеет. – Испугались матросни? – Рожественский нависает над старшим офицером с высоты своего роста. Разница почти на голову, пр…
Судорожно хватаясь за мокрые скобы, добираюсь до уровня боевой рубки, оказываясь между двумя мелкашками. Здесь уже многолюдней – несколько сигнальщиков замерли в ожидании, лица молчаливо напряжены. Ч…
Издевается? Отнюдь, лицо серьезно. Ну что же, поручик так поручик! Все одно – не в тапочках по броненосцу бегать.
Матавкин заметно напрягся, однако сидит молчком. Аполлоний, я ведь тоже не стукач! Потерпи.
Согласно распоряжению Рожественского, пары в котлах приказано держать: крейсерам на шестнадцать, броненосцам на тринадцать узлов. Тем не менее весь день эскадра имеет ход лишь одиннадцать… Адмирал по…
– Инженер… – немного расслабляюсь я. – Что касается моих знаний, Зиновий Петрович… Предстоящему сражению, именуемому у нас Цусимским… – делаю ударение на «у нас», – будут посвящены книги. Созданные в…
– Что вы делаете? Два пальца, не всю ладонь! – злобно шипит Матавкин.
– Я взял на себя смелость, господин Смирнов, принести вам ваши вещи… – Эскулап извлекает из-за спины бумажный сверток. – Как и то, что в них находилось… – достает второй, тут же его разворачивая.
– Времени остается немного, поэтому не будем медлить. Аполлоний Михайлович, перо с чернильницей там, – указывает флотоводец на небольшой столик рядом.
Как же я сожалею, что не захватил с собой бинокля! И как сейчас завидую всем вам, вокруг!
Взрывается где-то позади, несколько снарядов ударяют в носовую часть, раскрывая красные зонты, – мне почему-то все равно… Чувства сковывает предательская апатия.
– Крейсерам: «Олег», «Аврора»… – Прищуривается, сделав ладонь козырьком. – «Жемчуг», «Изумруд» и «Урал» выдвинуться в направлении вражеского корабля… Имея полный ход… – И через минуту добавляет, разб…
– Ваше превосходительство, корабли будут полыхать так сильно, что тепло от их костров хорошо почувствуется в самом Петербурге! – в запальчивости отвечаю я. Про себя удивляясь: «Дожился, Славка… Метаф…
Броненосцы выглядят хуже на целый порядок: низкобортные «Апраксин» с «Сенявиным» будто побывали в камнедробилке, после чего их долго поджаривали на открытом огне… Чуть получше смотрится «Наварин» – х…
Время – далеко за полночь. Не видно ни зги. Хотя что такое эта «зга» – я понятия не имею. Знаю лишь такое выражение с самого детства. Употребляемое, как правило, в книгах про море. Вот и пользуюсь.
А вздрогнуть-то есть отчего. Потому что передо мной лежит все то, что находилось в моих карманах. В частности: отсыревшая пачка сигарет с фильтром – одна штука. Зажигалка газовая кремниевая – еще одн…
– Господин адмирал, козырьки, защищающие смотровые щели… В боевых рубках. Они не только не спасают, но служат, скорее, уловителями осколков! На новых броненосцах точно, про остальные не готов сказать…
О как… Очередной апокалипсис? Длань карающая снизошла из рубки?
– Потому что пока не знаю, чем могу помочь всем вам… – Я плотнее закутываюсь в простыню. – Потому и не хочу никому рассказывать. Вам вот пришлось объяснять вынужденно, деваться некуда было… – Вид у м…
– А то, господин поручик, что если бы не запрет командующего телеграфировать… – Демчинский буквально светится от счастья, – то искать крейсер – точно не понадобилось бы! Устойчивый обмен сообщениями …
– Говорю… – отлегло. Все-таки наш товарищ. Товарищ мичман, наверное?.. – Товарищ мичман… – наугад ляпаю я. – А где у вас на корабле… Гальюн? – в последний момент вспоминаю я нужное слово.
Все. Я высказался. Изумленно оглядываюсь. Стою на ковровой дорожке, посреди адмиральского кабинета. В зловещей тишине. Стол, диваны и даже барометр с часами замерли в тихом ужасе. Император с портрет…
Секунду ничего не происходит. Неожиданно людская масса приходит в движение. Сперва неохотно, будто просыпаясь. Но с каждым мигом все быстрее и быстрее. Хаотичные на первый взгляд перемещения несут в …
Не будет, хотел ты сказать? Еще как будет! Если меня не станешь слушать. Так что садись на место и сопи в тряпочку, флотоводец. Я сейчас главный!
– Младший судовой врач, коллежский советник Аполлоний Михайлович Матавкин. – Он легонько наклоняет голову. – Можете просто – Аполлоний Михайлович. С кем имею честь?
Давай, давай, Демчинский! Опробуй, конечно! Плюй ты на противодействие с бюрократией, защитит тебя Рожественский… Вот как пить дать!.. Гни, как можешь, свою линию, дорогой! Вон как глаза-то у тебя го…
– Вести от второго отряда, только что просемафорили с «Безупречного», идет у нашего борта… С него наблюдали гибель «Блестящего»… – Голос Игнациуса звучит бесстрастно. – Успешно атаковал двумя минами …
Слышны крики с корабля, и я с удивлением поднимаю голову. Отличить русский народный мат от любого другого я смогу хоть на Луне. А это именно он и есть. Это же наш пароход с пушкой?! Я оглядываюсь – н…
Хотя чего это я… Действительно, не офицерский же китель мне выдавать! Я хоть и лейтенант запаса, коллеги вы мои, но это когда будет…
Ладно, сам напросился. Слушай же теперь про свое Ватерлоо, глава эскадры! Впрочем, до битвы народов Цусиме далеко, так что сравнение – так себе. Скорее уж бегство французов из Москвы…
– Ежели по малой нужде – можете прямо за борт, только по-быстрому. За дверью, направо, – указывает на выход. – Потом наверх и на батарейную палубу.
В каюте Матавкина пусто: диван и стол, место отсутствующего шкафа занимает небольшой чемоданчик с личными вещами. Собран и упакован, словно его обладатель собирается в далекое путешествие. В темноте …
Кажется, его фамилия Шишкин. Улыбка медленно сползает с лица. В Цусимском сражении этому почти еще мальчишке вместе с недотепой Зуевым достанется страшная роль: отчаянные, безнадежные попытки потушит…
Тьфу. Однозначно – пока никакой исповеди!
– Ответить «Николаю», что все в порядке! – небрежно бросает адмирал за спину. – Господам офицерам приступить к несению службы!
– У меня на сей счет имеется приказ его превосходительства… Есть желающие оспорить?..
Тон, которым сделано приглашение, мне совсем не нравится. Напоминает издевку… Зря я, наверное, один… Без Матавкина…
– Ну что же… – Не спеша подходит к большому сейфу. – Лечитесь, господин Смирнов! – Загораживая колесико, набирает код, открывая дверцу. – До Владивостока побудете в лазарете, а там… – Дверь громко за…
Принимая посылку, я напрягаю мозг. Демчинский, Демчинский… Где-то я твою фамилию уже встречал… Где?.. Читал что-то на форумах?
Становится совсем светло, и корабль окончательно оживает: свист дудок, пробегают матросы с койками. Несколько офицеров толпятся у поврежденных шестидюймовых орудий – решают, что можно предпринять…
Растерянно оглядываюсь вокруг: я в актовом зале, на работе. За столом президиума директор вместе с Рожественским в парадном мундире (удивительно схожи, кстати), рядом секретарша Леночка. Зал набит до…
Наконец врач оставляет в покое тело, переходя к высшим материям. На вопросы в стиле: потеете, одышка, пьете и как давно в последний раз был стул? – отвечаю искренне: «Не помню!..» Особенно про стул… …
– Конечно, идем!.. – Вспомнив, добавляю: – …те!
– Странно, весьма странно… – Надеин буравит меня взглядом. – Все рефлексы в порядке, больших отклонений нет. Легкий сколиоз, веса небольшой избыток… – Он заглядывает в написанное. – …Имеется. – Три л…
– В центральный пост, Вячеслав Викторович, в центральный пост… – Голос Демчинского звучит над самым ухом. – Приказ его превосходительства. Идемте!
– Не броненосец, не канонерка… Авизо?.. Не похоже… Крейсер, устаревшей постройки… – слюнявя палец, бубнит лейтенант.
– Еще один… – Я требовательно поднимаю руку. – Смотри… – пропускаю канаты под днищем. – Теперь свяжете их аккуратно и поднимайте не вчетвером, а вдвоем… – перекидываю стропы через головы грузчиков. –…
– Исключительно по моей команде! И если кто пальнет вне залпа… Смотрите у меня!.. Три шкуры спущу!
– «Миказа», правым носовым орудием… – Лейтенант достает часы, опуская бинокль. – Семнадцать часов пятьдесят три минуты… – вновь приникает он к оптике. – Пристрелочный выстрел. Уходите с мостика, ну ж…
Гребной баркас почти неслышно проходит вдоль борта. Что там, совещание уже закончилось? Прохожу немного по палубе – ан нет. Возле корабля различима огромная масса на воде, катера еще тут. А это кто т…
– Большинство офицеров сейчас на мостике… – Аполлоний открывает дверь, выглядывая в коридор. – Идите за мной! Не отставайте!
Вот не люблю я, когда обо мне в третьем лице… Да еще и в подобном тоне! Спокойно зачерпнув суп из фарфоровой супницы, отыскиваю невежу. Встречаемся взглядами: автор наезда фон Курсель, прапорщик. Не …
– Аполлоний Михайлович, добрый день! – В каюту входит интеллигентного вида офицер в погонах мичмана. – Здравствуйте, господин поручик, – отдает мне честь. – Я к вам от его превосходительства!
Адмирал вновь листает страницы паспорта, останавливаясь почти на каждой. Подносит к глазам, разглядывая на свет. «На зуб его еще попробуй… – невесело думается мне. – Хотя… В иллюминатор не выкинул, и…
Голова отчего-то становится совсем тяжелой… Едва держится на плечах. Совсем некстати из мысленного хаоса вычленяется неприятное слово «контузия»… Какое смешное слово… Неуверенной походкой подхожу к к…
– Поднимайтесь, я убегаю в лазарет. По боевому расписанию обязан быть там! – дверь за ним захлопывается.
Впрочем, приказ есть приказ, и я вынужден подчиниться. Раз мне приказывает сам адмирал, то… Совсем не уверен, кстати, что при минной атаке самое безопасное место находится на дне трюма!.. Ноги без ос…
Занято так занято… Встаю в очередь, притопывая босыми ногами. Хоть бы тапочки какие выдали. Ночью все же довольно прохладно!
– Адмирал Фелькерзам скончается за пару дней до этих событий… – уже спокойней добавляю я. – Вы и из этого умудритесь секрет сотворить! Небогатов после, на суде, сошлется, что, дескать, знать не знал …
– Необходимо перестроение отряда в строй фронта, как единственно верное решение!
Слава, а если избавиться от транспортов? Отправив их со старыми броненосцами в нейтральный порт? Куда там можно? В Шанхай? Пусть будет пока в Шанхай. Что случится тогда?
– Зиновий Петрович… – Я тоже непроизвольно вытягиваюсь. – Понимаю, что поверить в это очень трудно… Почти невозможно… – безнадежно запинаюсь на полуслове.
– Минут пятнадцать, как застопорились машины. Приходили в лазарет… – спотыкается на полуслове. Но все же заканчивает: – За вами. Я тут же побежал в каюту!
Удивительная штука моя память здесь, в прошлом. В жизни не нарисовал бы ничего подобного, не окажись я тут. По работе подобные способности непременно сказались бы на карьере! Последним штрихом дописы…
– Никакой я не провидец!.. – разносится мой крик над шеренгами, я успеваю даже удивиться: «Это кто говорит?.. Я?!» – Не провидец и будущего – не знаю!..
Хорошо, что в лазарете темно и красных ушей не видно… «Раззява я!..» – стыдливо срываясь по указанному направлению, корю себя последними словами.
А вот это уже про меня. Ну давай же, давай, Слава! Решающий момент настал!
– И… Вы так сразу ему поверили? – Вице-адмирал делает несколько шагов к столу. – Потому что он показал вам это? – берет паспорт. Тот раскрывается на страничке с фотографией, и на главкома царского фл…
– Аполлоний… Михайлович!.. – Нет, поразительно невозможная штука это «выканье»! Сейчас и поинтересуюсь, кстати, можно ли здесь на «ты». – Скажите, а…
Смотрю вправо, от удивления открывая рот. Могла бы падать челюсть – уже скакала бы по палубе. Орудийная башня! Двенадцатидюймовая, самая что ни на есть! – Видно лишь заднюю часть и немного ствола, од…
– В Нуси-Бе учения доказали, что стрелять можем! Уверенное управление огнем и хорошая наводка – получите и распишитесь!
А если они побудут в каюте еще немного, совсем чуть-чуть, то увидят, как человек в гражданском почему-то завалится спать на докторском диване, не снимая одежды. А сам врач, тоскливо вздохнув, печальн…
– Зиновий Петрович! И отдайте приказ перекрасить трубы на кораблях! Вы ведь артиллерист, не можете не понимать, как удобно в них целиться…
Они наверняка запишут, что судовой врач в компании со странно одетым человеком сперва спели в два голоса «Белые розы», затем «Утиную охоту» и «Прекрасное далеко»… А напоследок, обнявшись, затянули «К…
– Так. Опрометчиво поднялся на палубу… Не мешайте же!.. – Надеин склонился над пациентом.
– Поворачиваем… – Данчич сплевывает, доставая портсигар. Лицо в крови – похоже, зацепило осколком, где-то выше лба. – Дальше не пойдем, будем добивать всеми бортами… – Чиркает зажигалкой, закуривая. …
Спустя час экипаж собирается на юте. Приходим и мы. На палубе несколько десятков зашитых в парусину свертков, к каждому прикреплен листок бумаги. Замер с непокрытой головой Рожественский, рядом с ним…
Красиво работают… Несмотря на грохот, я останавливаюсь, с удовольствием наблюдая за орудийной прислугой.
– Всегда здесь у вас так? – обалдевая, оборачиваюсь я к Матавкину.
– Если вкратце: эскадра должна пойти в обход Японии. Избавившись от транспортов и старья.
Переступаю родной порог. Вместо Матавкина незнакомый парень моих лет в белом халате. Рядом – еще менее знакомый санитар. Смотрю и офигеваю: «И ты старший врач?! Ты же Матавкина моложе!..»
– Слушай… – наклоняется он ближе. – По кораблю слух пошел, будто ты японский водолаз…
– Адмирал Фелькерзам приказом командующего переведен на госпитальное судно «Орел», – перебивает меня врач. – Небогатов со всем штабом назначается на «Ослябю». И это еще не все… – торопливо продолжает…
Каким-то непостижимом для меня образом обстановка на корабле в корне изменилась: я вижу вокруг себя лишь сосредоточенные угрюмые лица, на которых нет ни тени от былой расслабленности. Шустро пробегаю…
Краем сознания понимаю, что бессильно скатываюсь вниз – туда, откуда приполз. Руки будто плети и совсем не слушаются хозяина… Пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, но тело тяжелее жалких попыток и с…
Невесть откуда взявшийся туман быстро накрывает поверхность моря, окончательно скрывая картину погони от глаз наблюдателей. Офицеры начинают расходиться, остаются лишь те, кто в шинелях. Зябко поежив…
Вот и эскадра! Та самая, объединенная. Странно, считал, что флагман первый, а впереди еще корабли…
– Решил… Если мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит! – улыбаюсь я. – Ни черта не могу разобрать, если честно!
Как же медленно все происходит в действительности! Когда читаешь о морских сражениях, все кажется интенсивным и быстрым. Повернул – сделал залп – прибавил ход – исчез вдали… Здесь же… Я вновь поднима…
Точно! Память услужливо выбрасывает слово «телеграф». Демчинский – тот самый инженер, бросивший карьеру ради романтики флота!
– Вы, вы… – пристально глядит лейтенант. – Задача чрезвычайно сложная, но офицеру вполне по силам. Пусть и сухопутному… – В голосе издевка или мне кажется?.. – Необходимо добраться на катере до «Коре…
Быстро скидываю крышку с телефона – батарея на месте, что тебе надо-то еще?! В отчаянии по ней стучу. Давай же!
«Случайно нарвались, значит?.. Сплевывая темную мокроту, стараюсь отдышаться. По теории вероятности – сколько там нулей после запятой? Встретиться ночью, да еще в открытом море?.. Повезло… Похоже, не…
Ноги неожиданно подкашиваются – колоссальное напряжение будто падает с плеч долой. Устало опираюсь плечом о переборку. Итак: счет два-ноль в нашу пользу. Разведчики отогнаны, два из них – на дне… До …
– Аполлоний Михайлович, можно вас на минутку? – торопливо поздоровавшись, киваю на дверь.
– Господин Данчич… – Я пристально смотрю ему в глаза. Взгляда не отводит, держит, не моргая. – Всю необходимую информацию я изложил Зиновию Петровичу вчерашним вечером… И сегодня, во время обеда у не…
– Приходите вечером в кают-компанию! – находится тот в ответ. – Отужинаете с корабельными офицерами!
– Вам необходимо уходить, Вячеслав Викторович! – тянет за руку. – Идемте скорей!
– Секунду… Это нервное у вас, подождите… – лезет в карман. – Дышите глубже! – сует мне в нос пузырек.
Хорошо видно, как носовая башня «Олега», который сейчас как раз у нас по борту, поворачивается, по палубе торопливо перемещаются несколько людских фигурок…
Ой… Вот это я распалился! Наверняка это от краски… Сейчас выгонит взашей либо начнется встречная буря! Украдкой смотрю на Матавкина – тот пишет, не поднимая головы.
По дороге вспоминаю про подлый смартфон: «Ой и подвел же ты меня, гад… Еле выкрутился!» Кстати, что с ним может быть? Если сдох – все, можно выбрасывать. Или передать в Академию наук, пусть технологи…
Хм… А сам-то вообще в настроении аль как? Перевожу взгляд на Матавкина. Тот пожимает плечами – мол, что могу сказать? Адмирал все-таки.
Окончательно выделив первый отряд броненосцев в самостоятельную боевую единицу и явно не успокоившись на этом, адмирал буквально завалил командиров работой: то обводя четверку колонной вокруг всей эс…
– Я знаю… Видел репродукции Лондонского метро! – Матавкин тесно приземляется рядом. Обе руки на коленях. Уф, отлегло! – Показывайте же дальше, чего вы остановились!.. – нетерпеливо подталкивает он ме…
Словно в ответ на его слова, до мостика доносится гулкий раскат первого выстрела.
От напряжения вцепляюсь в поручни, вглядываясь в темноту. И что, они вот так начнут палить? Впереди ведь миноносец, не побоятся задеть?
Что-то я частенько стал озвучивать вслух мысли… Надо как-то сдерживаться, что ли! А то наболтаю лишнего… Сразу же вспоминается Ленин со своей революцией. «Нельзя. Только про сражение!»
– Земля, господа. Слева по курсу острова Цусима.
С трудом втискиваюсь в узкие штаны – не порвались бы в интимном месте, – надеваю рубаху с накрахмаленным воротником. А с пиджаком беда! Несколько раз пытаясь втиснуться в тесную конструкцию, прекраща…
Громко тикают часы, отсчитывая секунды. На гигантском циферблате стрелка почти опустилась на половину второго. Из распахнутых окон долетает ветерок, колышущий занавески, вместе с производственной реч…
– Интересно, почему не всем кораблям, а лишь «Уралу»?.. – Шишкин недоуменно разводит руками, на лице философское спокойствие. Будто нас не обнаружила только что разведка неприятеля, а студент на лекц…
Поднимаю голову. Ко мне подошел Вырубов, левая рука на перевязи.
Пока тот вручает посылку, молюсь всем святым, вместе взятым. Затем – в частности Николаю Угоднику. Его же иконы здесь везде? Значит, я тоже под покровительством. Покровительствуй уже, раз так!
Утро не приносит ясности. Как во встрече с адмиралом, так и в погоде. Не обнаружив Матавкина при пробуждении и испытывая острые муки голода, я всецело доверяюсь ногам. Которые приводят тело прямиком …
Все правильно, наверное. Вдруг я японский шпион?
Получается, все это время он был выключен? Так, становится совсем интересно…
Как ни всматриваюсь, не могу различить ничего за бортом. И каким образом задние мателоты угадывают направление – для меня остается загадкой. Передвигаться по палубе при такой качке становится опасным…
– Да, Зиновий Петрович, я поверил. – Лицо Матавкина полно решимости. – Поверил потому, что Вячеслав Викторович продемонстрировал мне еще кое-что…
– Руки как отодрать? – в истерике киваю я вниз. Голос срывается на хрип.
Подхожу к иллюминатору, подставляя лицо ветру. Чернота, не видно ни зги, лишь мерцающий огонек вдали. Мигнул – погас. Еще два раза моргнул – опять исчез… Кто-то кому-то семафорит…
Снаряд крупного калибра разорвался прямиком перед носовой башней, вырвав из палубы несколько досок. От черного пятна с пляшущими языками пламени по краям курится едкий дымок, источая тошнотворный, яд…
На чем я?.. Ах да… Приеду такой в Томскъ. И чего? Разве что коттедж себе отгрохать, мечту всей жизни? Пользуясь дешевизной и доступностью? Так опять же – в семнадцатом отымут и самого – к стенке… Вот…
Пристыженно разворачиваю сверток. Два серебряных погона, три таких же звезды на каждом… Красная полоска.
– Осел я!.. – ругаюсь внутри последними словами. И ведь знал! Вот они, условные рефлексы…
– Аполлоний… Михайлович!.. – Нет, поразительно тянет его на «ты» назвать. – Скажите… – догоняю я его. – Какое здесь напряжение в сети?
– Не так давно пробили четвертую склянку.
Корабль понемногу оживает – откатывается дверь носовой башни, туда, пригибаясь, ныряют матросы с носилками. Мелькнула и вновь исчезла под мостиком офицерская фуражка – кажется, это Шишкин. Живой?.. М…
– Деньги посмотрите… – Я совсем сникаю. – Там даты изготовления, не подделать.
Матавкин останавливается, напряженно морща лоб. Массирует виски. Лицо отражает внутреннюю борьбу. Между долгом и здравым смыслом. Побеждает последнее.
– Сколько-сколько попаданий?.. – невольно вырывается у меня. Не могу поверить услышанному. Насколько помню, «Орел» при Цусиме словил около ста пятидесяти, не говоря уж о «Суворове»!.. Который к вечер…
– Продлить бюллетень! Или как там это у вас… – пытаюсь подобрать нужное слово. Вот уж действительно – разница в целый век! – Соврать, в общем! – не придумываю я ничего лучшего.
– Воздухом подышать. Душно здесь у вас… – делаю лицо страдальца.
Направляемся в самую гущу событий, туда, куда сходятся все маршруты. Прямо по курсу однотипный броненосец – сощурившись, читаю название: «Бородино». Трубы блестят свежей краской, на палубе суета: гру…
– У самураев подобное не принято, Евгений Владимирович… Говорят, существует такой обряд: сеппуку… – Голос говорящего становится тише.
Перед глазами немедленно возникает колоритный образ профессора из «Назад, в будущее». Презрительно осмотрев меня глазами навыкате, тот важно гундит фразу финала трилогии: «Ваше будущее еще не написан…
На корабле суета – вовсю идет подготовка к стрельбам. Поднявшись на палубу, я немедленно уступаю путь двум матросикам, натужно катящим тележку с боезапасом. Под ногами хлюпает вода – струя бьет из шл…
Впереди голоса, и рука Аполлония опускается в китель. Убегать слишком поздно: из-за угла возникает группа в бескозырках. Те, что сзади, готов спорить, тоже не дремлют и уже где-то рядом. Как и заказы…
– Терпимо… Около тридцати попаданий крупного калибра, в основном фугасного действия…
Времена идут, а люди в них совершенно не меняются!
– Интересно… – перебивает адмирал…. – Откуда вам про это известно? – Вид у него задумчивый. – По вашему рассказу, с «Бородино» никто не уцелел? – Взгляд пристальный.
– Пока вы свободны, господин Смирнов. – Он грузно разворачивается и, тяжело переваливаясь, ковыляет к двери.
– Его превосходительство ожидает вас, поторопитесь, – отпускает меня.
Взобравшись, я оглядываюсь, и мой радостный настрой мгновенно улетучивается. «Невозможно… Абсолютно нереально не заметить… Пусть даже при такой видимости гигантский дымный шлейф, который мы за собой …
Что, и все?.. Даже лампу в глаза не повернет? Что же это за допрос такой? А вдруг я и вправду японский шпион? И как же колоть подозреваемого будете? Добрый – плохой следователь, например? Борис Арсен…
Слева от меня, в районе кормы – отблески пламени, занимается пожар. Почему не тушат?.. Лучшего ориентира ночью не придумать!.. Стараясь не свалиться, на ощупь пробираюсь на ют, цепляясь в темноте за …
Пот со лба катит градом. Не катит даже, льет!
Матавкин!.. Ты когда докладную-то на меня накатать успел?..
– Данчич… Борис Арсеньевич… – без особого энтузиазма представляется он.
– Не мудрено – на «Сисое» живого места нет… – Вахтенный Фомин нервно курит, делая затяжку за затяжкой. Втянув дым в последний раз, мичман щелчком выбрасывает папиросу, тут же вновь доставая портсигар…
Объясняю, что после обнаружения нас ранним утром японскими разведчиками господин командующий начали перестраивать корабли из походного в боевой порядок. Затем пришли япы в составе четырех крейсеров, …
Борт «Ицукусимы» окутывает серия взрывов. Попало далеко не все – несколько больших фонтанов взмывают перед кораблем. Оглядываюсь назад: «Александр» почти лег нам в кильватер, как раз сейчас из его ор…
Ожидаю яростной бури в ответ: сейчас начнет орать, топать ногами, менять цвет лица… За борт попытается выкинуть, в конце концов!.. На всякий случай начинаю прикидывать пути отхода из тупика, оглядыва…
Адмирал выглядит относительно спокойно, держа себя в руках. Хоть и видно, что выдержка дается ему с большим трудом: «Еще бы… Так унизить гордость! Врешь ты все, Зиновий Петрович. Поверил ты мне, как …
Оставив пожарный гидрант в покое, я невесело спускаюсь в чрево корабля и добредаю до знакомой каюты. Не снимая кителя, падаю на диван, последним движением укутавшись в шерстяной плед.
– Борис Арсеньевич?.. – Мне приходится почти кричать, чтобы меня услышали, – голос теряется в грохоте канонады.
Подымаюсь на четвереньки, подползая ближе… Попадая ладонями прямо в липкую лужу – все равно… Увиденное заставляет в ужасе отпрянуть: головы нет, тело похоже на бесформенную, иссеченную осколками кучу…
Нет… Надоело… Сколько можно?.. Сжав кулаки, я подхожу к Вырубову: отсюда, с полубака, хорошо виден горизонт. Несколько темных точек на фоне неба… Кажется, их совсем немного?..
Матавкин присаживается напротив, вид у него уставший. Эх, Матавкин… То ли еще будет в твоей жизни… Или не будет?
Я буквально вдавливаю окуляры в глаза, стараясь рассмотреть лучше. Облако тумана клубится, его подхватывает порыв ветра, и вдруг… Точно, суша! Родная, как же я по тебе соскучился!
– Рад, рад, Николай Иванович! Две недели не виделись, а минула будто вечность… Вчера не стал беспокоить, все по мелочам совещались… Как ваше здоровье?.. Господа, тоже прошу… – уже суше добавляет голо…
Стилист из врача, конечно, никакой. А по меркам двадцать первого века так и вообще – полный финиш. Хотя… В принципе, будь пиджак и рубаха по размеру… А особенно брюки…
Да уж… Что-то больно уж вы избалованы, господа офицеры Российской империи… С трудом представляю подобную дискуссию в своем, будущем времени! Элементарные ведь меры безопасности.
Пока ищу тапочки, в голове рисуются ужасы бунта на «Потемкине». Сколько там офицеров бросили за борт? Почти всех? А причина? На купленном в Одессе мясе кто-то узрел личинку мухи? Здесь причина посерь…
Палуба нависает над головой, закрывая небо. Становясь моим небом…
– Я не провидец, а… Простой русский офицер!.. – лихорадочно перебираю в голове старые звания. Кто я могу быть? Штабс-капитан? Может, подпору… – Поручик!.. – осеняет меня наконец. – Как и ваши офицеры…
Я вздрагиваю. Моряки быстро водружают тело на доску… Аккуратней же, вы чего?.. Он ведь вас лечил!.. А теперь у него – лишь груз в ногах… Хочется отвернуться, не видеть, не стоять тут. Уйти в нашу с н…
Итак, теперь все. Вчерашняя угольная погрузка была последней. Корабли приняли уголь в строгом расчете на дорогу до Владивостока, с полуторным запасом. Все, что можно, сгружено, перетаскано, отдано ис…
Ну, пожалуй, все. Я одет. Немного жмет в плечах, однако терпимо. Куда там идти? В какое отверстие ругаться?
– У меня десять минут, пока Надеин ходит докладывать. Не вставайте, лежите.
Останавливаюсь возле Матавкина, неуверенно вертя в пальцах перо. Сроду не писал таким старьем, но придется раскорячиться… Первым же движением сажаю жирную кляксу на карту. Прямо в Корею, как раз побл…
– Это что?! Стервец, я тебя спрашиваю – что… Это?!
К бьющей из моих рук струе откуда-то сбоку добавляется еще одна, следом еще…
– Заходил к господину Матав… К вам, после заката – вы почивали… – увлекает тот меня за собой. – Его превосходительство распорядился глаз с вас не спускать. А здесь такая неожиданность… – разводит рук…
Больно… Не сейчас, больно будет, если начну шевелиться… Я лежу на спине: понимаю это, потому что надо мной серая поверхность неба. С рваными хлопьями черного дыма… Пожар где-то поблизости? Сколько вр…
– Провидец?! Ты что такое несешь, братец? Пьян?!
– …В данный момент условная вражеская эскадра пересекает курс нашей, двигаясь в кильватерном строю, – продолжает наставник. – Некоторое время назад, совершив последовательный поворот на шесть румбов …
– Владимир Николаевич, минуту… – В моей груди что-то булькает, смешиваясь с хрипом.
Но я уже не слышу. Точнее, не воспринимаю. Ноги окончательно подкашиваются, и я беспомощно валюсь подле адмирала. Последнее, что успеваю разобрать сквозь нарастающий рев в ушах, это: «Носильщиков, че…
– Господин Смирнов, в нашей прошлой беседе вы упоминали о… – Секунду он молчит и наконец выдает: – Об адмирале Того, который все сражение не покидал мостика. Это было действительно так? Все время про…
«Где?!» – пошатываясь, перехожу на правую сторону наблюдательной площадки. В глазах все расплывается, двоится, но…
Врач вручает конвоиру сверток, виновато глядя на меня. Ладно, чего уж там… Буду думать, как выкручиваться.
Время летит незаметно, и я почти забыл, где нахожусь. Санитар приносит ужин, который мы дружно съедаем. Вскоре начинает темнеть… Пошли вторые сутки, как я на корабле.
– Интересно, господин Катаока остался в живых? Спасут, думаете?..
Оба быстро спускаются, оставляя меня одного. Несмотря на присутствие Данчича – наедине с самим собой и невеселыми мыслями… Шестнадцать сорок пять…
На столе пара бутылок, общество увлечено шахматами.
Проходим внутрь. Вопреки ожиданиям, обстановка не сказать чтобы слишком роскошная. Чувствуется, что здесь обитает человек во власти, но не более. Встречал кабинеты побогаче в родном времени.
Э нет… Так дело не пойдет. Ты беднягу Демчинского на рее вздернешь, а связь кто станет налаживать?..
– Предается морю раб божий Борис… – Голос священника одиноко разносится над кораблем.
– Вас ожидает его превосходительство господин адмирал… – Семенов делает паузу, после чего добавляет, не переставая меня изучать: – Немедленно!
– Так и не дождался вас на исповедь… – Священник с укором грозит пальцем. – Не желаете сегодня? Как раз вечером планируется божественная литургия… – вопросительно помахивает он полотенцем.
К тому же стоит эскадре лишь развернуться, адмирала мгновенно разжалуют из Петербурга. Передав командование все тому же Небогатову. Что мне, к каждому со смартфоном бегать?! Батарея сядет…
– Давай, давай! – добродушно улыбается Матавкин. – Не наглей!
А дальше – Кущенко!!! Кущенко Ирина Васильевна! Ни фига себе! Вот это я даю! Очень может пригодиться. А ну-ка еще разок. Допустим… Конструкцию доменной печи воспроизвести слабо? Ненавидел металловеде…
– По какому праву на нас напали? – Матавкин вновь отступает, увеличивая себе обзор.
Утро застает меня на корме броненосца, над самыми винтами. Сижу на корточках, прижавшись к ограждению и плотно закутавшись в шинель. В шинель Аполлония… Мимо то и дело пробегают матросы: корабль не с…
Да уж… Вечер у тебя выдался так себе, господин Рожественский… Японские потери ему подавай… Нет их почти!..
Делая несколько отчаянных гребков, «на зубах» подплываю к нему, намертво вцепляясь в свое избавление. Оторвать сейчас меня не сможет никто и ничто. Хоть сам Посейдон, мать его… Который меня чуть не у…
– Это что? – Адмирал тычет пальцем в «Ослябю».
Час спустя корабль стопорит машины. К «Суворову», немилосердно чадя, подваливает неказистый однотрубный пароходик. Явно гражданский – длинный вытянутый корпус, одинокая труба. Желтая, кстати. На палу…
Бред сморозил, чины-то у нас есть! Ты меня ловишь, что ли? Первый же вопрос, и сразу про будущее? Просил ведь русским языком: не надо!
И вальсы Шуберта, и хруст французской булки… Как отвратительно… в России… по утрам!.. Ощущение, что провалился не в прошлое, а в вылизанное кино одного известного режиссера… Тьфу!..
– Три часа под ружьем, трое суток карцера… – заметив наконец меня, с недовольством резюмирует каратель. – Пшел!.. – с силой толкает он здоровяка движением, больше похожим на удар по почкам.
– Прочитал, и… – Человек в явном замешательстве.
Что вы все так меня боитесь? Даже кочегары вон шарахаются… Прокаженный я, что ли?
– Что сделать?.. – Он непонимающе смотрит на меня.
– Во время стоянок немного легче, разница заключается лишь в темпе погрузки… – Он разводит руками. – Что поделать, необходимость длительного плавания такова!
– «Орел» отстает, не отрепетовали сигнал… – Данчич взволнованно переходит на другой край. – «Ослябя» сейчас в корму въедет! – громко подытоживает, привстав на цыпочки.
– Рассказывал, Зиновий Петрович, – вытягивается врач.
В кают-компании не протолкнуться. Душно и накурено. Не спасают даже распахнутые настежь иллюминаторы. От густой атмосферы и все усиливающейся корабельной качки меня порядком мутит… Пусть слабо, но ра…
Еще как возможная… И… зуб даю, произойдет! При определенных обстоятельствах, естественно, печально злорадствую я внутри.
Прямо по курсу корма трехтрубного крейсера, дальше виден еще один. Неподалеку, чуть правее дымит какой-то броненосец. Далековато… Однако, щурясь, разбираю название: «Орелъ».
Матавкин откланивается и исчезает за дверью, все же успевая по дороге нагнуться к больным.
– Что скажете? – доктор внимательно смотрит на меня.
– Отсутствие детонации, молодой человек, было обусловлено неимением броневой преграды перед снарядами. «Аврора» не обладает броневым бортом… У вас все ко мне? – Он оборачивается в сторону рубки, поры…
Что-то громко шлепается рядом. Спасательный круг!
Голос с мостика. На его месте груда помятого и искореженного металла, но кто-то там все же есть.
Я едва успеваю отскочить к стене. Пока тот проносится мимо, успеваю заметить в тележке снаряды. Небольшого калибра. Остатки сна сдувает как ветром: учения со стрельбами? Так быстро?
Через несколько секунд к стрельбе подключается нижняя батарея. Эта уже серьезней – семьдесят пять миллиметров. Палит слаженней – огонь начинает напоминать залпы. Отстает лишь одна пушка, на три-четыр…
Дрожащими руками вытягиваю папиросу, привычным движением курильщика чуть разминаю ее в пальцах… Огонек зажигалки заманчиво взвивается, прикрываемый рукой собеседника.
Не сговариваясь, мы оба синхронно сворачиваем к трапу наверх.
Родная моему сердцу мелодия летит, разносится по всему кораблю – отлетая от кормы, задерживаясь на мачтах с рострами, медленно огибая трубы и долетая до самого бака…
– Освещение плохое у вас. Лампочки никудышные! – Говорю это, и язык застревает в горле. Год-то какой на дворе, балда?.. Да они еще пять лет назад при свечах плавали… Ходили то есть. Просыпайся, Слава…
– Я господина врача не стал кликать, дай, думаю, сам разбужу. – И без всякого перерыва протягивает руку. – Семен!
– Простите, Вячеслав Викторович… – Делая несколько шагов, Вырубов поднимает бинокль. – Один, два… три, четыре… – И почему-то замолкает.
– Здравствуйте! – Он опускает тряпку. На секунду морщит лоб. – Раб божий Вячеслав?
– Так вам больше идет. – Разливает в рюмки из графина со льдом. Водка? – Надеюсь, вы прочитали записку к назначению? Оно выдано вам на случай посещения остальных кораблей, если таковое понадобится. Т…
– Останьтесь, Аполлоний, – впервые подает голос командующий. – Что вы хотели мне сказать?
– Да?.. – останавливаюсь, удивленно оборачиваясь. Не часто ко мне обращаются нижние чины.
– Наверняка это Редькин, Анатолий Анатольевич… – откровенно смеется тот. – Его штучки… – Наконец сжалившись надо мной, указывает в сторону: – Вы здесь постойте, господин поручик, пока загрузимся. Фом…
Вдали отголоски канонады, словно на горизонте собирается большая гроза. Раскаты грома не прекращаются ни на секунду. Только я-то хорошо знаю, что это совсем не он…
– …На гумне комаров – что блох на собаке. А она мне: «Се-о-ома, ты меня под венец поведешь?..»
Что надо делать в таких случаях, Слава? Естественно, смириться с обстоятельствами, оставаясь бараном. До поры до времени… И обязательно сочинить в ответ встречную пакость. Буде таковая возможна.
Пытаясь выглядеть естественней, начинаю рассматривать чернильный прибор. Богатая серебряная подставка, две стеклянных емкости… Интересно. До боли напоминают перечницы в советских столовках…
Неожиданно становится совсем светло – на миг я даже зажмуриваюсь, ослепленный… Спереди, чуть левее по борту, «Суворова» освещает яркий луч. Неподалеку по воде шарит еще один, и еще, и еще…
Бережно прячу письмо в карман, застегивая пуговицу…
В ладонь легким тычком отдается долгожданная вибрация.
Пока его нет, я усаживаюсь на кровати и вновь задумываюсь.
Осторожно поднимается и действительно подходит. Становится рядом так, что правый карман смотрит мне в лицо. Естественно, не вынимая оттуда руки́.
Тут же прикидываю расстояние до неприятеля – не более сорока кабельтовых. Наш отряд к этому времени почти разминулся со строем Небогатова… Неужели Рожественский решил идти в атаку одними броненосцами…
Возникает неловкая пауза, во время которой мы изучающе разглядываем друг друга. Я вижу перед собой интеллигентного, чуть уставшего человека с бородкой и усиками. Почему-то очень мне симпатичного. С л…
Второй остолоп все еще рядом. Ору изо всех сил – никакой реакции, молча пялится, баран… Убью, тормоз!.. Подбегают носильщики, кто-то вкладывает мне в руку рукоять… Вот же бестолочи…
– Скоро утро… – нарушает тишину Аполлоний. Странно: в звонком всегда голосе врача откуда-то взялись нотки хрипотцы…
Палуба медленно кренится. Я оборачиваюсь: «Александр», оставляя гигантскую петлю дыма, тяжело поворачивает, как и мы. То же начинает проделывать и «Орел». Но вот «Ослябя»… Ты чего, родной?..
Не могу я больше пить! Каждый день у вас: то мадера, то ром… То водка с краской… Протрезвеешь – снова ром! Матросы на броненосце вечно пьяны опять же… Что за отношение к службе?
За последнюю неделю я настолько привык к пальбе, что даже не просыпаюсь, слушая грохочущие звуки сквозь сон. Ну стреляют, ну и что?.. Переворачиваясь на другой бок, подтягиваю к себе подушку. Снова м…
Жизнь… Ты проделывала со мной много самых разнообразных гадостей: влюбляла, заставляя расставаться с любимыми и не очень… Успешно, хоть и не всегда, искушала изменами их и меня. Бросала в автомобильн…
Над ним беспомощно согнулся еще один – явно не знает, что делать… Грубо отталкиваю, падая на четвереньки, – руки тут же вляпываются в липкое… Это уже не ром… Кровь, и много! Так, куда тебя… Пытаясь р…
«Камчатку», поди… Она у них постоянно то терялась, то ломалась…
«Восемьдесят кабельтовых!..» – вздрагиваю от выкрика. С этой дистанции, кажется, начался бой в Желтом море? Звонкий голос принадлежит молодому мичману, чьей фамилии не помню. Парень, вытянувшись, зам…
– Японская эскадра совершила такой маневр? – после минутного молчания указывает он на «петлю Того».
Да ладно ты, мичман, не дрейфь! Все свои!
– Я уточню… Необходимо доложить его превосходительству!..
Сама любезность. По опыту знаю – это не к добру…
Врач внимательно следит за моими действиями, не вмешиваясь. Рука по-прежнему в кармане.
Как сложится ваша судьба? Какими неведомыми путями пойдете вы, посланные под скудной охраной вокруг островов Японии? Предстоит ли вам войти в порт Владивостока уже через несколько дней? Или будете пе…
Недоверие как рукой снимает, вокруг нас образуется тесный кружок. На лицах появляются первые слабые улыбки. Закрыв глаза, я продолжаю, стараясь.
Спиной чувствую, как меня провожает его взгляд. Жаль, конечно, отец Назарий, но… Лучше меня не исповедуй. Пока. Хотя… Сам-то я не против. Другое дело, кто меня сюда, в прошлое, засунул?.. Если подход…
…У каждого из них будет возможность съездить в отпуск, повидать близких. А мне что делать? Куда податься? В родной Томскъ валить по Транссибу разве что? Где даже автомобиля еще не видели? Допустим, п…
– Ну, раз вы можете… – развожу руками. – Буду только рад! Смартфон и паспорт надо будет взять обязательно… – Видя непонимание, исправляюсь: – Телефон… – Еще хуже. – Штуку с фотографиями! – Похоже, до…
Хмурый матрос приносит завтрак. Почти механически прожевываю сухарь с сыром, запивая подобием кофе. От каши отказываюсь – аппетит куда-то исчез. Вновь ложусь, начиная пялиться в потолок. Мысли отсутс…
– Конечно же интерес… – Я не успеваю закончить.
«Что опять не так?.. Растерянно обвожу взглядом пространство. – Рому разве еще хлебнуть да сигарету выкурить… Три дня без никотина, ни в какие ворота! Так и завязать недолго!
Через пару минут мой караван отваливает от борта. Во главе его я, в глубокой панике стоящий на носу суденышка, позади, на тросе – два вверенных буксируемых плавсредства, в частности – гребные баркасы.
Он берет документ, но почему-то не открывает, рассматривая обложку.
«Орел», «Орел»… Интересное совпадение – в эскадре сразу два «Орла»… Госпитальный и броненосец. Не путают?
– Либо «Асахи», пока неясно… – поправляет его низкий бас. – Две мины положили, одну за другой… Два попадания в соседние броненосцы! Отличная работа!
Я оборачиваюсь: за спиной молодой матрос – ординарец Рожественского.
– Сами мы… – Усатый разве что не выхватывает из рук.
Пол начинает проваливаться. Держусь на ногах с огромным трудом, к горлу подбирается что-то из района желудка. Кошмарно мутит… Только не здесь, не сейчас!.. В отчаянии пытаясь взять себя в руки, изо в…
Где-то, помню, валялся карандаш… Среди книг, стопкой сложенных на полу, отыскиваю чистый лист бумаги. Немного смят, но сойдет. На секунду задумываюсь, затем сажусь за стол.
Внезапно дверь резко, несмотря на габариты, распахивается – навстречу, едва не сшибая Демчинского, буквально вылетает офицер в возрасте. За его спиной слышны радостные вопли, среди которых отчетливо …
Я вздрагиваю. А как тут не вздрогнуть? Одиннадцатое, двенадцатое… Тринадцатого, что ли?.. Должны ведь были четырнадцатого?!.
– Прошу прощения… До Владивостока. – А то ты не понял сразу!
Матрос что-то лепечет в ответ. Адмирал грозно заносит над ним здоровенный кулак…
Вновь начинаю ворочаться. Верный признак сомнений. «А кто бы не сомневался на моем месте? Есть такие? Ау!.. Я здесь один из своего времени, так что по фигу!»
Уф… С непривычки я немного вспотел и рукавом стираю повисшую на кончике носа каплю. Обернувшись, с удивлением обнаруживаю Рожественского за спиной. Стоит молча, почти не дыша. Похоже, уже давно.
– Ты же волочайка беспутная! Чтобы в тебя черти грешников заворачивали!.. – сокрушается один из матросов. – Затетеха поганая! – сплевывая, с силой пинает он его.
Молчание, лишь кто-то беспомощно пожимает плечами в ответ.
Сзади на меня кто-то напирает, пытаясь протиснуться ближе, и неожиданно я оказываюсь впереди, у самых поручней.
Что-то у меня… Удивленно обдумываю вспомненное. То ли переход во времени, то ли другая аномалия. Например, стресс… Однако память явно улучшилась? Достаю из ее глубин факты, которых ни за что не вспом…
Море вокруг продолжает штормить. Пережившая бой с врагом эскадра двенадцатиузловой скоростью растянувшейся гусеницей упорно ползет вперед, в надежде пробиться к родным берегам. Впереди ее ждут еще од…
Гляди-ка, ты знаешь подчиненных… Не такой уж ты и пофигист, как это описано у Прибоя.
На смотровой площадке – лишь вахтенный Шишкин с Вырубовым да прапорщик из трюмных механиков. Кажется, по фамилии Белый…
– Белый, Николай Александрович!.. – Тот поднимается.
Рожественский делает знак Аполлонию. Впрочем, совершенно излишне: тот строчит, будто стенографистка.
Человек, только что вошедший в кабинет, отличается от оригинала, как… Настоящий Владимир Ильич от своих памятников! Другого сравнения на ум не приходит. Грузный лысоватый офицер с седой бородой, тяже…
– Все, что вы здесь рассказали, молодой человек, звучит крайне фантастично. Прежде всего потому… – Подносит к карте палец, некоторое время беззвучно шевеля губами. Наконец продолжает: – Потому что ни…
По глазам офицера видно, что своим вопросом я удивляю его еще больше. Однако тот встает, ничего не говоря, жестом показывая следовать за ним. Что я немедленно и делаю. Замотавшись в простыню.
В моем понимании корабль в преддверии боя должен жить единым, слаженным, надежно тикающим механизмом! Чтобы в нужную минуту распрямиться всей силой пружин, выдав всю энергию, на которую способен. Зде…
Не знаю, в какое именно место, но настает адмиральская очередь вздрагивать. Хватит уже нам с Матавкиным!
– Спасибо… – В следующий миг взор потухает в забытьи…
Пустующий мостик начинает быстро заполняться любопытными: черные фуражки, толкаясь и переговариваясь вполголоса, вытягивают шеи, стараясь не пропустить подобную невидаль. Одним из последних забегает …
Аккуратно открываю уже оба глаза и рассматриваю, куда это я попал. Множество древнего вида коек в длинном помещении. Между ними узкий проход. В дальнем конце дверь. На стене напротив прикреплена небо…
Тот макает перо в чернильницу, что-то записывая. Протокол ведет?
Тьфу! Рожественский хоть не Сталин, но нрав у товарища тот еще. Взбеленится и все равно решит по-своему.
Не показалось. Дымок есть… Разлепляю до боли сжатые веки. Бинокль остался в каюте, но он и не требуется: сквозь рассеивающийся туман отчетливо заметен одинокий дым. Пока лишь дым, но… Что может наблю…
– …следует находиться под защитой брони!!! А не разгуливать по кораблю, как взбредет в голову!!! – Оказывается, Рожественский уже некоторое время что-то говорит, все больше распаляясь. – Чрево бронен…
В центральном посту не протолкнуться – довольно небольшое помещение, усыпанное древнего вида циферблатами, явно вмещает в себя больше чем должно: помимо работающих офицеров – старшего артиллериста, ш…
Пока грубиян расстилается, в палату входят Надеин с Матавкиным, озабоченно перешептываясь. Оба в халатах, больше похожих на белые подпоясанные платья. Диковинного вида шапочки, как из исторических фи…
– Молчать!.. Фамилии, быстро! – Врач разъярен.
Под потолком довольно скромная на вид люстра. Вместо иллюминаторов зашторенные окна… Это точно кабинет адмирала? А как же золотой рояль, хор цыган и медведи с балалайками? Новиков-то рисовал зажравше…
Чувствую, что говорю сейчас что-то не то. Или не так… Давай же, Слава, дай ему понять как-то! Уходит ведь!
– В картишки не желаешь? Славик? А то Федосеев совсем плох. Спит и спит. Здорово ему досталось. Говорят, спишут в порту.
– Аполлоний… Михайлович! Не томите: что такое?
Все же не люблю врать. Но поручик – почти не вранье! Особенно поручик ПВО, ага… Впрочем, остальное тоже не ложь, если вдуматься…
– Для начала отойдемте от борта, иначе промокнем оба!
– Ваше превосходительство… – Вахтенный делает шаг в каюту. – Часовые результаты погрузки угля!
– Грузим лишь продукты, на которые укажу я сам… Выстраиваемся цепью, передаем из рук в руки. И… Если чего недосчитаюсь!.. – грозит кулаком оставшимся. – Шкуру спущу, лично! Будете разговаривать с адм…
У крана смешно открыт рот, и выглядит он так, будто увидел что-то очень необычное и страшное.
Брызжущий в разные стороны фейерверк озаряет окружающее пространство, освещая на мгновение площадь мостика. Через несколько секунд до меня долетает раскатистый грохот. Костерок начинает гаснуть, пост…
– Наверное, я должен все объяснить? – киваю в сторону барахла.
– Ва-а-а-аше благородие, а ежели там огонь горит, как же я стану цепляться? Погорю ведь!.. – возмущается, разводя руками, Зуев. – Всем чарку, а я как же?..
Выходим в коридор – и нос к носу сталкиваемся… С Матавкиным!!! Родной, как я рад тебя видеть! Наконец-то!!!
– Господин Смирнов. – Адмирал кивает. – Кстати, забыл спросить: вы дворянин? Ваш чин?
Наверняка кочегар. Самая неблагодарная и тяжелая профессия здесь. Хотя тот же Бакланов у Новикова, помнится, особо не страдал. То консерву мясную выторгует, то еще чего…
Вкратце излагаю ему то, что знаю. О количестве попаданий и проблемах с детонацией. После перехожу к причинам: завышенной заводской влажности с конструкцией взрывателей. В конце добавляю про тропики, …
– Расскажу после. Поднимайтесь, здесь вам находиться опасно! – Матавкин к чему-то прислушивается у двери.
– Он самый, ваше благородие. – Матрос мнет в руках головной убор, косясь в мою сторону. – Провидец! Еще слух идет, будто вчера они адмиралу сказывали, как потопнем мы все… От япошек… – с неприязнью с…
Больше всех досталось нашим миноносцам: помимо «Бедового», что был отправлен во Владивосток, в строю остались лишь «Безупречный» и «Бодрый»… «Грозный» потерялся после первого боя, «Блестящий» и «Гром…
– Какой в этом смысл, ведь опыт боев в Желтом море показал успешность действий пожарных расчетов? – Молоденький мичман разгневанно машет рукой.
Разумно. Он один глушит передачу, и адмирал Того в своем Мозампо не знает, следует через пролив вся эскадра либо один крейсер. А Рожественский-то – молодец! Если, конечно, разведчик еще не успел сооб…
– «Олег», носовым!.. Как вам шестидюймовый подарок, господа самураи?
– Ладно, – захлопывает он ящичек. – Лежите, отдыхайте. Восстанавливайте силы. Будете три раза в день принимать это! – Среди банок на столе выбирает самую пузатую, насыпая немного порошка в тарелочку.…
Поднимает глаза и пристально всматривается в мое лицо. Стараясь ни о чем не думать, отвечаю ему радужным взором ангела.
– Иллюминаторы, чай, открыты!.. – Санитар все же недовольно встает. – Идемте!
– Ну-с, давайте взглянем на письмо! – вторично нарушает он тишину.
Удар не в бровь, а в… Ну да, кричал. Жить захочешь – не так раскорячишься… И этикетки ты сейчас увидишь тоже – на английском. Как и на китайском наверняка…
Несколько минут тот молча вышагивает взад-вперед. Затем, будто услышав мои мысли, подходит к столу и, не закусывая, опрокидывает матавкинскую рюмку.
– Нет, ничего… – пытаюсь взять себя в руки. – Наверное, качка…
Несмотря на расстроенные чувства, начинаю осматриваться.
Когда причаливаем к «Суворову» спустя час, мой китель приобретает цвет местных мундиров. Как и лицо с руками. Тело немилосердно чешется, и я мечтаю лишь об одном: принять душ или хотя бы добраться до…
Видно, как заинтересованно смотрит Матавкин. «Ты тоже не жди рассказов про двадцатые, Аполлоний. Молчать стану как рыба. Хоть на рее вешайте!»
– Ваше превосходительство… – Спиной чувствуя любопытные взгляды, я, как могу, семафорю глазами, скашивая их в сторону: – Так точно, срочное! – рапортую я для остальных.
– Другим разнеси, дурень… – сквозь зубы шепчу ему. – Все просят…
Ну вот зачем тебе он, а? Разбирать станешь? На «Камчатку» отдашь мастеровым, чтобы вынесли, так сказать, «вердиктъ»?.. И что они скажут?.. Шайтан-машина-де?..
Того довернул нам вслед, стремясь выйти в голову колонны. Никаких «петель» его имени, никакого восточного коварства… Пока. Или все еще предстоит? Хитер, опасен этот лис… Времени совсем мало до темнот…
Презрительно тряхнув головой и отвернувшись, Рожественский тяжело шаркает в сторону двери.
Опаньки… Знакомые все лица! Не тот ли это Клапье, что сдал миноносец с раненым адмиралом?..
Минут пять усиленно ворочаюсь, делая страшные глаза и морща лоб. Принимая по ходу разнообразные позы лежания. Кроме загадочного сочетания «чугунная летка» в голову не приходит ничего. Ровным счетом.
Вот ненавижу я Голливуд… Но рациональное зерно в этих словах присутствует.
– Напряжение? В какой сети? – явно не понимает вопроса.
– Она самая. Здеся ром, – отвечает удаляющаяся спина.
Пролети рядом муха – ее жужжание наверняка оглушит. Не доносится ни единого звука. Матросы стоят молча, не шевелясь. У меня немедленно рождается ассоциация с удавом Каа и бандерлогами. Или кроликами……
Мои размышления обрывает переливистый звук горна. Утренняя побудка?
Постепенно мы настигаем колонну. Пока проходим вдоль нее, обгоняя, я ошеломленно рассматриваю повреждения: замыкает строй «Урал» – корабль невоенной осанки, в борту видна пара крупных пробоин, с деся…
Будто во сне, не в силах сдвинуться с места, я наблюдаю, как сквозь окутавший корабль дым, совсем неподалеку от борта, из моря вырастают большие водяные столбы. Первый, второй… Один возникает совсем …
Хм… Интересно. И прям для всех-всех?.. И устойчивый?! Не верю! Превозмогая тошноту, я отчаянно пытаюсь собраться с мыслями…
Что со мной? Вот это я заговорил! Битый час назад я вел себя несколько иначе… А теперь самого адмирала жизни учу. И ведь терпит!
А вот здесь я не знаю, что и сказать… Вопрос застает врасплох. Конечно, не мешало бы! Зная, что предстоит, – еще как хочу… Да только если я тебе исповедаюсь, отец Назарий… Полностью… Нет, ты-то, коне…
– А вручную таскать… – негодует собеседник.
Я уже и Славик… Ладно хоть не Япончик! А Федосеева никто не спишет, Семен. Потому что порт ближайший – во Владике… Во Владивостоке то бишь. Вы же не любите сокращений тут… Такие дела, брат…
Пробегающий мимо рябой матросик, притормаживая, удивленно косится на мое лицо. Поймав встречный взгляд, опускает глаза, топая дальше. Провожу рукой по щеке: на ладони остается грязный мокрый след.
– Все правильно, там меньше всего нас ждут!
– Передать семафором: ход одиннадцать узлов, всем кораблям следовать в кильватерном строю… Прожекторов не открывать, пусть даже в случае минных атак. Держать норд-ост, сорок!..
– Да уж… Адмирала в очередной раз не понять! – отвечают полушепотом.
Шестидюймовая башня медленно разворачивается вслед, шевеля орудиями.
Через четверть часа выходим из каюты. Матавкин – чему-то весело улыбающийся. Я же – с покорябанным лицом, пахнущим в радиусе мили одеколоном вековой давности. Гляжу на весельчака, и меня разбирает до…
– …Интересно, подобной имитации в этом походе еще не случалось… Или я чего-то не помню?.. – Вырубов явно заинтересован событиями. Не отнимая бинокля, поеживаясь, поднимает воротник кителя.
Аполлоний явно хочет что-то спросить, однако воздерживается. Я тоже не спешу делиться выводами. Молчание затягивается.
Быстро тут все разлетается… У вас… Вроде только Рожественскому успел доложить, да и то – в полуобморочном, так сказать… Сбегая вниз по трапу, я совершенно забываю про отсутствие его нижней части и ед…
Двое матросов неожиданно легко поднимают громоздкую конструкцию, почти не напрягаясь.
Замечаю, как от «Орла» отваливает транспорт – точно так же, как и мы, броненосец подсвечивает его лучом прожектора. Справа, за кормой, освобождает свои внутренности «Александр», выгружаясь в какой-то…
Порываюсь поприветствовать встречно, но вовремя останавливаюсь. Мой военный прикид пока в пошиве. Поэтому лишь встаю, отвешивая церемонный поклон. Получается развязно и не к месту… Ром штука подлая… …
Сто пять вольт… А аккумулятор – всего пять. Сильно сомневаюсь, что в начале двадцатого были подобные устройства. Допустим. Надо будет поинтересоваться, есть ли здесь батареи. Для фонарей, к примеру… …
Смотрю на Македонского, и что-то… Слишком сентиментальным я становлюсь в последнее время… Приходится нагло врать этому еще вполне молодому, совсем не злому человеку. Не кричал, не угрожал, хотя видел…
– Господин доктор, вас приглашают!.. – Из-за угла появляется санитар. – Господин старший врач просили быть!
Несколько человек, срываясь, исчезают в дверях. Чуть не сбивая с ног коллег.
Ну, наконец-то пришли… Оглядываюсь вокруг. Длинный коридор, красная ковровая дорожка, с десяток дверей по каждой стороне. Двери – не просто двери, а очень напоминают красное дерево. Фига себе… Роскош…
– Ложись на соседнюю! – Санитар озабочен. – Что ему надобно будет, меня позовешь. – Поправляет подушку под тяжелым.
– Что же? – Рожественский пристально смотрит на меня. Переводит взгляд на смартфон в руке.
Вчера, по пути в гости, я совершенно упустил из виду дорогу. Мы где-то в кормовой части корабля? Кажется, каюта недалеко от лазарета… И однозначно – над машинным отделением. Что-то такое врач, кажетс…
– Видел. Все равно не могу поверить! Расскажите… – Он на секунду задумывается. – Чем закончится Русско-японская война, например? – Он явно нервничает, это выдают чуть дрожащие кончики пальцев, но при…
К Рожественскому… Кстати, а сколько времени? Обед-то хоть давали?
Поп немного расслабляется и, садясь, указывает мне сделать то же.
– Вот же мать-перемать… – Заметив нас с Вырубовым, недовольно замолкает, угрюмо проходя мимо.
Откуда тебе, Матавкин, знать, что эта штуковина еще и телефон? А про интернет я вообще молчу… Впрочем, а сам-то в девяностые поверил бы?!
Не хватало еще лишних вещдоков… Нашли-то меня в одежде? И очень могут ею заинтересоваться. А по-русски там – ни гу-гу. Да что там бирки… Не срежет же он «Wrangler» с джинсов… Или срежет? И пуговицы с…
– Как броненосец?.. – с трудом разлепляю засохшие губы. Ноги едва двигаются, и Демчинский поддерживает меня под руку.
– Слышал, Озеров тяжело ранен… – Редькин угрюмо теребит ус.
– Попробуем в обход, через другой борт! – шепчет Матавкин, – Во что бы то ни стало надо попасть к мостику! Там вы будете… – замолкает, не договаривая.
– Входите! Придется обождать в приемной, адмирал занят.
– Выстроиться по отделениям! – гипнотизирует Рожественский подчиненных. – Сейчас же!.. – во всю мощь ревет он.
Итак. Сегодня я встречусь с адмиралом. Вице-адмиралом Зиновием Петровичем Рожественским. Наслышан, ага… Кого он там оставил глухим? Денщика своего, помнится?..
– Скажите… Я действительно нахожусь на флагмане Второй Тихоокеанской эскадры, «Суворове»? Эскадра следует во Владивосток, соединившись в Камрани с третьей эскадрой?
– Именно, Зиновий Петрович! И более того… – Распаляясь, я жгу по полной: – Как видите, все корабли японцев находились в одной точке, совершая последовательный разворот. Вы же, вместо того чтобы дать …
Поздний час, но броненосец и не думает засыпать: в полумраке коридора слышен топот ног, мелькают причудливые тени, искажаемые скудным освещением. Прохожу, отчаянно обтекая, мимо группы матросов – те …
Чего?! Какой я тебе водолаз?.. Охренел совсем? Еще и японский!..
– Андрей Павлович… – раздается в тишине голос Вырубова. – Прошу прощения, но… Есть какие-то распоряжения по тактике возможного сражения? Для эскадры?
Моментально переворачиваюсь и пытаюсь оглядеться. Корабль!!!
Добравшись почти до середины судна, вновь прижимаюсь к стенке: четверо матросов осторожно тащат снаряд крупного калибра. Шестидюймовый, если не путаю.
У парня веснушчатое лицо и смешной говор, какого давно не встретишь в моем времени. Наверняка – из трюмных, как и остальные: чумазые лица, робы измазаны маслом. Ждут ответа.
– Вы лицо невоенное, поэтому обращайтесь «господин адмирал», – тем временем продолжает Матавкин. – Вот моя… – запинается. – Ваша одежда. Примеряйте! – бросает солидный сверток на кровать.
Плохо понимая, что делаю, дохожу до ендовы с водой, зачерпывая чарку…
Вот и родная каюта. Бинокль… Когда я уже закрываю дверь, выбегая в коридор, корабль сотрясает первый выстрел. Определить, что это было, могу стопроцентно: огонь открыла носовая башня калибра двенадца…
Выйдя оттуда через минуту, напрочь лишаюсь способности думать, ощущая исключительное блаженство. «Ну их на фиг, эти мысли… От них лишь в обмороки грохаться. Не хватало еще…» С трудом открыв дверь и п…
Да, парни, я к адмиралу! Вас, между прочим, выручать, вы-то не в курсе? Стреляли, может, и хорошо, но вот итоги у вас будут…
– Не уверен… – провожу рукой по лицу. Пальцы в толстом слое копоти, кителю – полная хана… Никакая химчистка не поможет. – А ты что, мамой моей второй день заделался? С чего бы?
По телу пробегает мерзкий холодок. Словно предвестник нарастающей бури. Что делать? Ладно, с телефоном пока облом… Поглядим, как вам документы с наличкой!
– Поймите меня правильно и не обижайтесь. – Он не сводит с меня глаз, и я начинаю нервничать. – Для того чтобы вам поверить, нужны более веские доказательства! Все эти вещи, – показывает на сверток, …
Броненосец порядком потрепало за ночь, даже на первый взгляд – тут и там под острыми отметинами осколков видна светлая грунтовка, разворочена носовая часть со следами пожара – сейчас там копошатся не…
– Инженер Смирнов, мы тут посовещались с товарищем вице-адмиралом… – Публика затихает, внемля руководителю. – И решили… – Генеральный берет в руки листок, начиная читать: – «За неудовлетворительное и…
Миг – и море принимает свою жертву. Нет больше Данчича… Покойся с миром…
На верхней палубе в нос ударяет едкий запах. Поднимаем головы – возле трубы собрано подобие лесов, несколько матросов закрашивают желтый черным. Другие проделывают ту же процедуру с ближайшей мачтой.
– «Громобоя» не будет, выйдет только «Россия»…
Общество немедленно приобретает форму «смирно!». Адмирал делает несколько шагов – перед ним расступаются, будто действуют два отрицательных полюса магнита. Оказавшись в центре, грозно оглядывает прис…
– Кондукторское отделение, ваше благородие… – задыхаясь, бросает один из носильщиков. – Разворотило – места живого нету… Трое убитых!.. – Голос слышится уже издали.
Быстренько пробегаю по коридорчику между койками, открываю дверь. Федор сменился, на посту за столом другой матрос – молодой парень лет двадцати. Смотрит подозрительно. «Да гляди ты, сколько хочешь!»…
– Ребята, давай, поднажми! Еще один катер на подходе! Не оставаться в хвосте!.. – Зловещая фигура командующего адом деловито перемещается в его центре.
Нет, злобный палец, еще не все. Имело место также фатальное, катастрофическое невезение. После первых же выстрелов, через полчаса с начала боя снаряд угодил рядом с рубкой «Суворова», перебив в ней в…
– …Проще простого! Того никогда не сунется в открытое сражение, а коль хватит ума – сурово поплатится за безрассудство! Войну на море мы уже выиграли, доведя эскадру до Владивостока… – Фомин, что ком…
Как скажешь. Похоже, бить меня здесь не будут. Хотя кто их знает? По Новикову если, так совсем не стеснялись порой…
– Просите его обождать несколько минут, – отвечает Рожественский грубовато.
– Господа, передайте вахтенному, пусть срочно вызовет ко мне Демчинского!
Подношу бинокль к глазам, пытаясь рассмотреть подробней. Сильно мешает качка, и изображение в окулярах безбожно прыгает. Однако, приноровившись, начинаю различать детали: например, окончательно распо…
Матросы подчиняются, хмуро следуя в указанную точку. Голова Хромова поворачивается, встречаясь со мной глазами. Не знаю, что чувствует он, но по моей коже пробегает холод: тяжелый, ненавидящий взор… …
Номер раз: разворачиваться и валить обратно к такой-то матери. Наплевав на гордость флота и позор бегства. Гарантированно сохранив тем самым все корабли и экипажи. То есть почти весь флот Российской …
Заметив мой взгляд, тот будто невзначай отворачивается в сторону.
Аполлоний укоризненно качает головой, но уже поздно.
– Каким же образом их опознать, да еще в такой шторм?
– Зиновий Петрович, я электрик по специальности… – торопливо говорю. – Позвольте мне…
Из предложенных кочегаром «Бочки», «Горки», «Дамки» и даже некоего загадочного «Макао» я не знаю ровным счетом ничего. В свою очередь «Двадцать одно» и «Покер» ни о чем не говорят оппоненту. Сходимся…
Адмирал подходит к карте и, наклоняясь насколько возможно, задумывается. Не обращая никакого внимания на правое плечо, которое почти заехало Матавкину в глаз. Проходит несколько томительных секунд, в…
Начинаются игры… Разумеется!.. Неужели человек и вправду не может не помнить, как кувырком выпал с вьетнамского катера в море? Как же быть со стрессом? А шок опять же?
– Есть, Зиновий Петрович! – На лице Матавкина прорывается улыбка.
Скрип носовой лебедки и ругань на носу заставляют меня насторожиться. Заметно, как спускают баркас… И не один… Что такое? Прохожу вдоль борта, поднимаюсь по трапу, чтобы рассмотреть получше.
– А мебеля-то ты видал какие?.. Мне бы… – Увидев меня, тот замолкает на полуслове.
Рядом с собеседником понемногу возникают лица. Улыбающиеся и черные. Народ с интересом разглядывает новоявленное чудо в белой сухопутной фуражке.
Что там Энквист? Напряжение на мостике достигает своего апогея, и кажется, его можно потрогать руками. Пытаясь поймать в бинокль отряд, я с трудом отыскиваю свободное место, втискиваясь между Данчиче…
Дружный хохот перебивает гул работающих машин корабля. Непроизвольно улыбаюсь и я.
– Руки помойте сперва… – указывает Надеин на умывальник. – Не меньше трех раз.
Ладно, хватит их убивать… Пора о хорошем. То есть о том, что еще можно предпринять.
– Еще взрыв!.. – крик снизу, от боевой рубки. – Третий!.. – Отдаленный грохот докатывается по воде до корабля.
Затяжка… По телу разливается волна блаженства, кузнечным молотом ударяя в голову и метко перешибая нерв, отвечающий за крепость мышц в ногах. Колени предательски подкашиваются, и я едва успеваю ухват…
– А как же «Урал», Андрей Павлович? – Шишкин протискивается в первый ряд. На юном лице мичмана румянец, будто у молодой девушки. – Вы запамятовали его назвать!
С трудом беру себя в руки, встряхивая головой, – двоение в глазах исчезает, зато в черепной коробке появляется чугунный шар. Перекатываясь, доставляя при этом тупую боль… Зато я вновь начинаю трезво …
Счет открыт… Не помня себя, я выскакиваю на палубу вслед за остальными, с любопытством приникая к краю правого борта. Эскадра почти завершила перестроение: все пять кораблей нашего отряда находятся в…