Все цитаты из книги «Убить некроманта»
Так и некромантия… Некоторые вылезают из кожи, запираются в башнях, исходят на нет, заучивают наизусть целые тома, предлагают душу — а в результате получают припахивающий серой дымок из жиденькой пен…
Ну что скажешь. Я загляделся. Оглянулся на Питера, когда Оскар уже вскочил в седло.
Мне хотелось, чтобы старик дожил свой век в покое и тепле. Бедолага так трогательно радовался. Он, похоже, слегка впал в детство, и я не смог его бросить. Я приютил его в столичном дворце, в комнате …
— Для чего вам понадобилась жизнь этой женщины? — холодно спросил Оскар.
— А вы безупречны? — спрашиваю. С кем, думаю, я решил поговорить! Затмение нашло.
— Князь, — говорю, — разве вы не отправились домой? Вы решили тут охотиться?
Мы с Питером знали предубеждение жителей Сумерек против погребения. Ясно — если гроб долгое время служил тебе опочивальней, дико представить его себе в качестве последнего пристанища. Поэтому мы сдел…
— Может быть, вы, мой дорогой государь, подождёте до завтра? Идёт уже третий час пополуночи. Конечно, нынче, на исходе лета, светает поздно, но всё-таки…
Носить корону легче и приятнее, чем править. Поэтому мой отец и выбрал первое, а не второе. Работа правителя тяжела, грязна и неблагодарна. Спокойных дней нет. Честных вассалов нет. Порядка нет и ник…
В этом было что-то райское. Друзья — это такая запредельная редкость, такая удивительная драгоценность… Особенно живые друзья, хотя и по ту сторону их не в избытке. А Магдала стала не любовницей моей…
— Дольф, — смеялась она, — ты бредишь. Я замужем.
Мы знали, что нам непременно помешают. Мы ещё не знали как, но о том, что помешают, знали точно. Мы совершали очередное чудовищное преступление, когда ласкали друг друга в комнатушке под самой крышей…
В усыпальнице, помнится, было очень пыльно, в солнечном луче из окошка с витражом целая пыльная буря поднялась — я ещё подумал, что всю эту пыль веков соберу на его одежду, будто это имело значение. …
— Да мне это не важно, государь, — говорит. — Ей-богу, не важно. И я не за это — какой я там герцог! Видите ли, государь, в чём дело… Сам-то я, положим… ну, вы знаете, что я такое, — но зато я состою…
— Так что ж, — говорит, самым своим умильным голосом, — ведь замыслили! Никак сама госпожа Марианна и замыслила, пакостница.
Официально — нанести визит герцогу пострадавших от Доброго Робина земель и справиться о его нуждах. Очень мило вышло. Хозяин так никогда и не узнал, чем я занимался по ночам в отведённом мне кабинете.
Я вернулся в столицу. Я знал, что зимой придётся всё перетряхнуть ещё разок, но месить грязь на проезжих дорогах сейчас у меня больше не было сил.
Я изобразил самое лучезарное добродушие, какое только смог, — она, вероятно, увидела ухмылку бешеного волка, судя по реакции.
— Чучельникову жену? — спрашиваю. — Очень интересно.
— Мы будем разбираться по порядку. И очередь дойдёт до всех. Поэтому не надо вопить. Успеете.
Я руки на груди скрестил, инстинктивно. Потом узнал — идеальная поза.
— Я приезжал, — говорю, — но ты был ещё мал и уже забыл. А потом я предлагал твоей матери привезти тебя в столицу. Она не захотела.
Меня лейб-медики осматривали, и озёрный, и папин — стыдобища. О таких вещах спрашивали, за такие места хватали — думал, сгорю на месте. Но обоим государям донесли, что, невзирая на свой юный возраст,…
— Я не буду его бить. Во-первых, он не принц. Во-вторых, мелкий ещё…
— Я говорила! — всхлипывает. — Но мне никто не верит!
Над Междугорьем повис почти зримый призрак голода. Я боялся зимы: уже осенью в столицу потянулись нищие в надежде заработать или выпросить кусок хлеба. Я слишком хорошо себе представлял, каковы нынеш…
По закону его полагалось бы повесить. Но барон настоял на кнуте — и можно понять человека. Хотел, чтобы подонок почувствовал перед смертью, что к чему. Да с такой комплекцией, как у этого воришки, и …
— Это, государь, ничего — любовный напиток. Уж я сама знахарку искала — самую что ни на есть надёжную. Эта Брунгильда моей подруге тоже вот такой варила — и ничего. Всё у них с муженьком славно. Вот …
Удивляюсь себе, удивляюсь — но из всех пережитых мною потерь тяжелее всего было осознать, принять и осмыслить смерть вампира.
В столице потом это основательно обсудили. Жалели принца Марка: ещё бы, он так напоминал покойного государя Гуго! Жалели кузена Вениамина — особенно дамы. Возмущались моей жестокостью. Забавно.
Я хочу идти, даже бежать к ним, но откуда-то сверху падает какая-то шипастая решётка. И мы через эту решётку просовываем руки — но никак почему-то друг до друга не дотронуться.
И то: синяки у него на лице стали незаметны за две недели пути, одет он был как оруженосец на марше, держался смело и спокойно, краска с волос смылась… Мои драгоценные придворные так и решили, когда …
Так всё и пошло. Розамунда жила в кабинете для рукоделия, там у неё — свита, камеристки, чтица, там ей читали вслух слюнявые баллады о неземной любви и рыцарские романы, в которых у героев дивная ста…
Сейчас я уже не считаю Робина отвратительной тварью. Он делал то, что считал правильным, — у него тоже была своя справедливость. В этом смысле между нами даже можно усмотреть нечто общее — плевали мы…
Он стоял перед зеркалами, парадный костюм примерял, для свадебной церемонии. Белый и золотой, этакое солнце на снегу, локоны рассыпались по блондам, перстни с бриллиантами горят, словно роса утром на…
Он выпятил нижнюю челюсть, приближаясь ко мне. И протянул свиток, словно меч. Мне стало смешно.
Не уверен, что поп оценил первую часть этой реплики. Но он точно понял вторую. Отвязывал, ворча что-то сквозь зубы, — и я вытянул его мечом плашмя, чтобы не смел вякать на своего короля.
— Что?! Проникся? Ну то-то. Беги, малыш, играй — сейчас портные придут. К этому костюму ещё плащ полагается — белый с золотым подбоем, представляешь?
Я возвращался в прекрасном расположении духа. Я рассчитывал за год создать такую систему контроля за счёт неправедных душ, что в государстве никто чихнуть не сможет без моего ведома. Сообщения призра…
Я даже не то имею в виду, что отчаянно разило заговорами всех мастей и что мне никто не рвался прийти на помощь — ни канцлер, ни казначей, ни церемониймейстер. Разве только у камергера совесть просну…
— Что, бесспорно, делает честь вашему уникальному профессионализму… Но, если мне будет позволено…
Я говорил ей самые пошлые нежности, на которые у меня хватило фантазии. Вроде «вы — моя фиалочка, душенька». И убеждал с постной рожей, что жене грешно сопротивляться мужу. И всё такое.
Терпеть не могу этот глупый приём — считать стук стола вместо нормальной беседы. Но мне не терпелось до вечера. Я провозился часа полтора; проблемы способа заключаются ещё и в том, что надо задавать …
— Вам делает честь, ваше прекрасное величество, что вы не вспомнили сейчас ещё и о Нарциссе. Её королевское величество, вне всякого сомнения, были слишком юны и не слишком здоровы для брачного союза,…
— Нет, не надо. Это, мальчик, уж слишком будет почётно и благородно. Не по чину.
Лгать он просто не мог. Ну не мог, как иной человек съесть живого червя не может, даже если ему угрожают повешением. В лучшем случае он мог продекламировать то, что его заставили заучить. И то — если…
И никогда, помилуй нас Бог, никогда не говорил ему, что мне хотелось с ним сделать на следующий день после того, как я забрал его из тюрьмы. Заноза в моей душе — укол стыда всякий раз, как вспоминаю.
Городская стража той холодной ночью потела от ужаса, когда одетые в саваны мертвецы разбирали алебарды и мечи. Так к моей кавалерии прибавились первые пехотинцы. Моё продвижение навстречу войне слегк…
То лето, помню, выдалось урожайным: хлеба налились в четверть, и было очень много отменных яблок. К сентябрю яблони к земле гнуло. Просто золотые яблоки, с кулак величиной, — и всё Междугорье пахло я…
Я Марианну не узнал. Толстенная бабища, поперёк себя шире: декольте размером с кресло, на нём лежит третий подбородок — и всё это затянуто в корсет, если можно назвать корсетом лошадиную попону со шн…
Его, конечно, никто не смел вызвать на поединок — я же взбешусь. Но соколы не оставляли надежды его спровоцировать. Сначала тяжело шло: Нарцисс был поразительно покладист, когда дело касалось лично е…
А мне хотелось, чтобы неумершие меня любили. Слабая компенсация за нелюбовь людей. Поэтому я из кожи вон лез, чтобы не сделать какой-нибудь неловкости. И не делал. Только то, что они принимают. Тольк…
И все эти лейб-медики, просто медики, лекари, знахари, святые отцы кружились вокруг Людвигова ложа, как вороньё вокруг падали — чёрные, хмурые. Обсуждали, советы давали, поили его всякой дрянью…
Оскар отвесил поклон, от которого мне стало чуть неловко. Я раньше не видел его таким, чудно показалось с непривычки. Но я подал ему руку для поцелуя — и меня чуть не захлестнул поток его Силы, совсе…
— Спасибо, — говорю. — Я примерно так и думал.
Женщины не могут видеть красоту других женщин. Она их раздражает — по крайней мере, обычно. В лучшем случае они пытаются делать вид, что красавицы рядом не существует. Беда в том, что потусторонняя к…
И никто мне теперь не мешал пить по вечерам глинтвейн в обществе Оскара и портрета Нарцисса, почти как раньше. Марианна не вылечила меня от тоски.
В общем, мои дела шли очень неплохо. Я был страшно занят, это славно, когда много работы, — некогда думать о…
А на третью ночь Марианна пришла ко мне. Принесла ведро воды и полотенце.
Первое ощущение, которое я осознал, — холод. Ужасный холод. Холоднее всего боку под панцирем — в нём будто кусок острого льда застрял. И голове холодно. И мутит.
— А кто теперь будет меня воспитывать? — спрашивал задумчиво.
— Это было в три часа пополудни, — говорю. Оскар поклонился.
— О да! — миндаль в сахаре, какой тон знакомый. — Ты умеешь издеваться, Дольф. Это ты умеешь хорошо — издеваться, унижать, топтать всё самое святое. Да, я люблю Роджера, будет тебе известно. И твоя м…
Тонкие стёкла с витражами в тех окнах я велел заменить толстыми стёклами в свинцовой оплётке. Резные деревянные ставни — заменить стальными решётками. Поставить на двери лучшие засовы кованой стали. …
В последнее время мне странно на него смотреть. Я постарел, рядом со мной его безвременье ещё парадоксальнее. Я помню время, когда он казался мне запредельно старым, потом — моим ровесником. Теперь О…
Я думал, она боится моих скелетов, а уж меня вообще боится до судорог. И потому старался не особенно её дёргать. Кормил поодаль, на ночлег размещал отдельно. Правда, с некоторых пор мне начало казать…
Возможно, всем моим друзьям и возлюбленным гореть в аду, но я не променял бы вечные муки в их замечательной компании на рай в одиночестве. И по-прежнему плевать я хотел на предрассудки.
— Я вас приветствую, ваше высочество. Сумерки вас приветствуют. Моё имя — Оскар.
Что же касается других соседей, то я не сомневался — шпилька, вставленная Перелесью в нежное место, принята к сведению всеми: умный учится на чужих ошибках.
Убить монаха или попытаться с ним поговорить и уломать вернуться обратно в свою келью — я ещё не знал. Для меня было очевидно только, что к Роджеру старика пустить нельзя. Я задержал отъезд лишь до с…
Принц Марк сел напротив меня и всё заглядывал мне в лицо. Холодный пот искал или ждал, когда у меня глаза вытекут, — так весело… А кузен Вениамин, бледный, хмурый, грыз перо и нервничал. Он, мне каже…
Я понятия не имел, насколько в действительности привязался к Нарциссу. Живой он мне мешал, иногда раздражал, иногда мне хотелось от него больше, чем он был способен дать, — сейчас я понял, что любил …
— Я вам всецело и безмерно сочувствую, мой драгоценнейший государь, но позволю себе посоветовать… что, безусловно, вам не обязательно принимать к сведению… поскольку наша судьба темна для нас и все м…
Я обернулся. Питер стоял и смотрел на меня — а лицо у него было совершенно потерянное. Потерянное и беспомощное.
Понятно о чём. Днём — приёмы, Совет, ночью — вампиры с духами, спал урывками, стоило добрести до опочивальни — падал в постель, сон обрушивался камнем, как в юности, когда по ночам шлялся на кладбище…
У неё глаза забегали. Но тут же взяла себя в руки. Напустила на себя обиженный вид. Оскорблённая добродетель, поди ты!
— Оскар, — говорю, — скажите ей сами. Выберите убедительные слова и объясните. Всё просто.
Только в покои моей метрессы не совался один.
— Теперь господин Князь завтра днём в гробу перевернётся… От недовольства собой…
Сначала я думал, что дед бредит. Но когда прислушался, разобрал в его шамканье некую логику. Старик где-то достал яйцо виверны. Он надеялся, что она выведется и станет охранять его жильё, но не успел…
Нарцисс после этой истории неделю стоял на коленях около моего кресла и спал на животе. Но вызывать на дуэли тех, кто болтал всякий вздор, действительно никогда не осмеливался. И я счёл, что моему др…
Бунт догорел без следа. На всякий непредвиденный случай я оставил на севере свои живые войска, а в столицу привёл лишь мертвецов — гвардию и остатки банды Робина, тех, у кого были целы руки-ноги и ср…
Мои мёртвые бойцы двигались тише и быстрее, чем живые, — прав поэт, сказавший: «Мёртвые ездят быстро». Вампиры в виде седых нетопырей летели рядом с моим вороным.
— Нет, мой драгоценный. Я упокою не вестника, а виновника торжества. Это будет справедливее.
— Между прочим, Ричард, напрасно хватаетесь за эту железяку. От Дара она не спасёт. В случае чего — умрёте раньше, чем успеете её из ножен вытащить.
— Судя по тому, что пишут в романах, — говорю, — так бывает всегда.
Ах ты, бродяга! Мне слишком приятно это слышать — так что лучше бы ты молчал. Но если уж ты проболтался — дай тебе Господь, по крайней мере…
Правда, мои неумершие подданные, существа очень чувствительные к одиночеству, старались меня приласкать на свой лад. Главное проявление нежности, преданности, благодарности и всего остального у вампи…
И никого не было. Ни одной живой души вокруг не было, ни одного мёртвого с душой… Мне невероятно хотелось позвать Оскара, сердечного друга, и надрезать для него запястье, но я же не мог ему в глаза с…
Агнесса выглядела за его плечом бледным призраком.
Проснулся я в поту и в слезах, зато — с прекрасно работающей головой. И всякие бредовые мысли насчёт посчитаться с жизнью меня больше никогда не посещали.
— Да я не оправдываюсь, — сказал я. — Я хочу спасти тебя.
— Я, — говорю, — обвиняю тебя в государственной измене. В организации заговора против короля. Справедливо? И приговариваю к повешению как предателя. Ты ведь поглядишь, Розамунда?
— В чём беда, Дольф? Не можешь — не смотри. — Обняла меня за шею и поцеловала.
Марианна приходила в ужас от того, как я с младенчиком играю. Но меня не интересовало её мнение — я слишком отчётливо видел, что ребёнку это тоже забавно. Тодд как-то, к примеру, притащил мне откуда-…
А мне показалось, что сейчас он боится не меня.
— Оскар, — говорю, — присмотрите за Питером, пожалуйста. И чтобы никто его душу не отпустил, пока я не вернусь. Мне его душа на этом свете нужна.
Здесь кое-кто, похоже, успел вынуть из ножен клинок. Стражник в гостиной, я полагаю, ранил вампира — его меч, валявшийся рядом, был перемазан чёрной кровью, а горло разорвано так, что в ране виднелас…
Меня она не боялась. Совсем. И никогда не была нежна.
— А, — сказал, — славно, что тебя выпустили. Рад. Поглядишь, как это бывает по-человечески.
— Значит, — говорит, — всё — правда, да? Тебе мёртвые служат?
А я подумывал, что Канцелярию Призраков нужно расширить в общегосударственном масштабе.
Я думаю, через некоторое время он бы набил и чучело из дворянина, если бы я приказал. Притерпелся. Удивительно, на что способен человек за деньги…
Потом другие вампиры говорили примерно эти же фразы, а я наблюдал за этим ритуалом, который наверняка никогда прежде не происходил в присутствии живых, — смотрел, замирая от какого-то странного чувст…
— Прекрати! Ты не человек — ты демон! У тебя нет сердца! Ты сам мёртвый!
Нарцисс, вроде бы, плачет, а Магдала горько усмехается. И около нас появляются какие-то тени с крыльями. И над друзьями моими открывается что-то вроде светящейся лестницы вверх, за этот свод, в лучез…
Потом Питер умудрился удрать. Прибился к «перелётным птицам», наёмникам, подонкам, живущим драками и грабежами под любым знаменем. У них научился лихо ездить верхом, швырять ножи, стрелять из арбалет…
Я нашёл куртку Питера и надел на него. Я расчесал его волосы. Проверил, на месте ли его нож. Кажется, я плакал.
Один момент мне даже казалось, что я научился упреждать Тех Самых. Гордыня, гордыня!..
— Папенька, сделайте что-нибудь! Ну сделайте! Я жить хочу!
И папенька смахивал скупую мужскую слезу, а маменька просто в конвульсиях билась. Но как бы они ни оплакивали его — горе им не мешало ненавидеть меня.
Марианна мне всё очень обстоятельно выложила: как кормили, как поили, как слушались, как родила и какой младенчик здоровенький. А Тодд де — это не её идея. Канцлера.
B полдень мы проехали замок Роджера. Поздним вечером были рядом со Скальным Приютом — острые башни в красном закатном свете казались заточенными, как копья. Царапали небо, облака кровоточили.
— Славный ребёночек! — Кажется, полагается так.
Он взял мою голову в ладони — поток Силы прямо в душу, ах, прах побери, сколько раз я это видел: любезность уходящему. И тёмная капля — из угла глаза, по снежному лицу. Князь, вы плачете?
— Попрощаемся, Пит. Весёлая будет ночка — увидимся в лучшем из миров.
Мне снова хотели всадить нож в спину. Козни строили за моей спиной. Честь — демон с ней, не пришита моя честь к юбке Розамунды, но речь-то шла о судьбе короны. О моём престоле. О моём Междугорье. И —…
А принц, которому шёл четырнадцатый, шпионил безбожно. И чем больше видел, тем больше тошнило. Цепляло, но тошнило.
Не стала обдумывать. Ну да. Шестая дочь этого бедолаги из Края Девяти Озёр. Он себе чуть пупок не развязал, придумывая, что всей этой ораве девиц дать в приданое. Разорился, в долги влез. Король, н-д…
Оскар вздохнул. Подозреваю, что его прошлое тоже не усыпано розами… но кровь неумерших холодна. Или у них больше времени на сложную науку — обуздывание собственных чувств. Не знаю.
Единственное, что я сделал для них, — это прибавил скорость удара. Дар прошил их, как молния — воду. Одновременно. Надеюсь, они не успели ощутить боль и осознать смерть.
Ненавижу любителей жареного, Тошка. И тех, которые готовы из собственной истории сделать аттракцион для туристов. Все эти пончики, лимонады, жареные сосиски — на крови наших предков, между прочим. Тв…
Эмма стояла на коленях, белая, с окаменевшей физиономией. Я мысленно обратился к гвардейцам — двое скелетов вошли в покои Марианны, остановились рядом с её фрейлиной. Эмма упала в обморок. Я выплесну…
Я до такой степени научился общаться с неупокоенными, что имел даже разговор со страдающей душой бедолаги, замурованного в стену сотню с небольшим лет назад. Он неосторожно прилюдно сказал пару добры…
— Особое, — отвечаю, — только одно. Внутри должны быть кости. Настоящие кости настоящей лошади. Всё. А остальное — тебе виднее.
Я решил своим родственникам удовольствия не портить.
И сказано это было с расстановкой и с каким-то отравленным жалом за словами. С горечью. И я совсем перестал понимать.
Я не смог ничего сказать, но отдал мысленный приказ. Услышал, как лязгают доспехи и лошадиная сбруя, как стучат колёса… Повозка, что ли?
— Ты швырнул в него нож?! — говорю. — Ты?! Так просто?! Но как ты смог? Ведь слуги Роджера и не дёрнулись, я думал — живых нашим Даром просто парализовало…
— И напоследок — чтобы вы сообразили, мой Золотой Сокол, что я не шучу, — и ткнул Даром, как мечом, в живот какого-то жирного сановника, который ошивался за креслом Ричарда и порывался ему что-то шеп…
А девку, которая вцепилась в столб мёртвой хваткой, когда её хотел поднять в седло скелет, я велел отцепить и взять к себе живому гвардейцу. Оставь её тут, думаю — так ведь всё равно сожгут. Мало им …
— Для этого большого ума не надо, — сказала Магдала. — Просто он чрезмерно себя любит. Поскольку ему даже на минуту не может прийти в голову, что жена захочет сбежать от него по собственной доброй во…
Сперва она как будто обрадовалась. Потом — осмотрелась. И упёрла руки в бока, как все эти мужички.
Спросил. Вопрос меня ошарашил. Что у иных людей за манера…
Оскар только головой покачал. И Питер взглянул на меня снизу вверх с грустным таким и понимающим видом, мой милый бродяжка. И улыбнулся, обречённо как-то.
— Тёмный государь, всё во власти Господа…
— Разве величайшему из королей надо напоминать, что вампиры не провидят будущее? Знать Пути никому, кроме Творца Путей, не дано. Это страшно, Дольф, нам это тоже страшно — но с этим ничего нельзя под…
— Я понимаю, ваше положение сложное, мой замечательный государь. Я понимаю это лучше, чем вы сами, ибо взору неумершего открыто больше. Но полагаю, что вы, мой милый сюзерен, осторожнее принимали бы …
— Я жила в Прибережье, лучшей из стран. Мои братья учили меня ездить верхом, стрелять из лука и ходить в море на лодке под парусом. Отец позволял мне бывать на Советах. А потом меня отдали замуж, и Р…
— Король! В аду ты король! Проклятая душонка! Я тебя, тварь, загоню туда, откуда ты выкарабкался!
— Нет, — смеюсь. — Если бы кто-нибудь отколол такой номер, я бы не целовал его, а убил, полагаю.
Ричард меня слушал, и его бледное лицо потихоньку багровело. Его свита остановилась поодаль — и на всех лицах изображался ужас. Надо думать — перед некромантом, похитителем добродетельных жён с супру…
Но, несмотря на всю эту тёплую истому, я никогда не засыпал при Беатрисе. Дар мне не давал, горел во мне, как сигнальный костёр: я в сон, как в яму, проваливался, когда она уходила, но при ней заснут…
Как странно. Оказывается, я люблю ребёнка… и… по крайней мере, привык, что ли, к Марианне. Она должна при мне остаться, и Тодд должен быть при ней. Всё.
Её дуэнья на неё смотрела, будто на священную хоругвь: «О, как она смела!» Мне вдруг сделалось муторно, как в старые-старые времена.
Разумеется, ничего, кроме болтовни горожан про свояка, который видит свояка издалека, я не ждал. И об этом болтали, само собой. Но расчувствовавшийся старикан сделал мне подарок.
— Вы уж, — говорит, — государь, простите ради светлых небес, но тут же и вправду ничего особенного нету. Госпожа-то Марианна и вправду из этого кубка отпить никак не может, — и хихикает.
А поднимать мёртвую армию ради воинской славы Вильгельма я, конечно, даже не почесался. Ему надо — пусть сам и поднимает. Если сможет.
Весь вечер мой Дар был натянут, как тетива лука. Я ждал чего угодно. Я держал весь пиршественный зал в поле зрения и следил за каждым движением сотрапезников. Если бы на меня внезапно напали даже все…
Я вспомнил, как мой Питер когда-то сказал: «Проживу человеком — и умру как человек». Может, моя человеческая смерть приведёт мою душу туда, где я встречу их, думаю. Может, став вампиром, я обреку себ…
В ближайшем городе мы были уже в полдень, после такой безумной скачки, какую бы живые лошади просто не вынесли. На постоялые дворы я даже не заглядывал: откуда у трактирщика взяться такой роскоши, ка…
В общем, ощущалось так: как на себя гляну, думается не о короне, а куда бы пойти удавиться, чтоб никто потом труп не нашёл. Родная маменька на меня смотрела, будто на слизняка. Не говоря уж о девочка…
Зачем хранить верность чудовищу? И что такое по сравнению с моими неисчислимыми грехами потеря женской чести? Пустяк, действительно.
А я слушал всё это слащавое враньё, и меня мутило. Мне за два дня эта проституция опостылела больше, чем их ненависть — за всю жизнь. И на первом же Большом Совете после коронации я решил расставить …
А Людвиг ровно ничего не понял. Понятливость — вообще не наша семейная добродетель. Да ему бы и в голову не могло прийти, что он сейчас сломал мою защиту. И что именно ему нужна эта защита, как возду…
— Счёт закрыт, — сказал я и воткнул клинок Дара ему в ухо.
Сидишь, бывало, в обществе Оскара и пары-тройки младших вампиров из его клана в кабинете, у камина… На их ледяных ликах отсветы огня пляшут, и в очах у них — тёплые искры, и позы расслабленные, как у…
— Я благодарен вам за доверие, дети, — сказал Оскар, когда высказался последний вампир, имеющий в Сумерках право голоса. — Теперь послушайте. Я предлагаю вам охотиться в этом замке. — Он указал рукой…
Он был политик, дядя Марк. Удар попал точно в цель. Я не доверил бы ему и просверлённой полушки, но мне нездоровилось, я устал, и очень хотелось тёплых одеял и горячего вина. И премьер с жандармом сд…
Мне тогда хотелось только тепла — больше почти ничего.
— Пригодись, — говорю, — пожалуйста. Я порадуюсь.
— Вы устали, да? — говорю. Ничего умнее на язык не идёт.
Клод снова стал моим разведчиком. Я, конечно, знал от демона маршрут монаха, но это был маршрут на момент моей с демоном беседы. Бобёр, который запрудил речку и залил водой дорогу, мог всё поменять в…
Я их разрезал, и труп завалился на мои руки. Его кукольного личика никто не узнал бы — от него мало что осталось. Бандиты выжгли ему глаза, а ножевых ран на нагом теле было многовато для чистой смерт…
Если она в принципе могла любить мужчину, то это, видите ли, был я. Я тоже растворился в её крови.
Ух, и заманчиво же это было! Или — было бы?
Люблю стихию. Свободу, силу — грозу, метель, ураган… Тех Самых…
Дядюшка прибыл в чёрном. В шикарном костюме — чёрный бархат и золотые галуны. Вроде как траур по случаю моего нездоровья.
Вот тут-то мне и закралась в голову мысль, что эта свадьба — тоже кусок моих постоянных налогов Той Самой Стороне. Я это додумать до конца побоялся — до холодного пота между лопатками. Но это-то суща…
— Ну, — говорю, — что ж вы замялись, Князь? Я же не слепой и не дурак. Отметка рока?
— Князь, — говорю, — я всё понимаю. Я даже могу отпустить ваших младших отдыхать. Но сам ждать не могу. Не терплю быть должен, особенно — Тем Самым. А то ведь они могут и сами взять, если подумают, ч…
— Питер, ну что ж ты? Ведь я не сделала тебе ничего плохого, правда? И твоему государю — просто я слабая, я несчастная, я ошиблась… ведь все ошибаются…
Знаешь, Тошка, я не думаю, что время королей прошло.
В Розовый Дворец, где жила моя жена, я заезжал редко. Вроде бы надо было её навещать, но часто — не было сил. Мы с Розамундой переписывались.
И я смотрел в её эльфийское лицо и подыхал от тоски. Я совершенно не мог с ней долго разговаривать. И, поскольку меня никто не заставлял делить с ней постель, я уезжал ещё до вечера.
Чудный призрак! Когда он собирался в подобие телесной формы, становился мерцающей тенью сухого сутулого старикашки в берете с пером и старинном костюме — рукава у кафтана вроде кочанов капусты. В сво…
Я поднял шестерых свеженьких светских мальчиков, убитых на дуэлях. То есть таких, которые умели держать мечи, с гарантией. И поставил — двоих у дверей спальни, двоих — у окон. И ещё парочку — патрули…
При мне теперь состоял жандармский отряд из сравнительно проверенных бойцов, и я спал в оружейном зале, на тюфяке, брошенном на пол. Виверну, которой эта опочивальня принадлежала, не запугаешь и не п…
Принц Марк попытался оскорбиться. Я сказал, что не привык никого обременять. Я оставил мёртвых лошадей и моего игрушечного конька на улице у конюшен, чтобы не пугать живых лошадок. Я спросил, где мне…
В старину знали, как распознать проклятую кровь. Это сейчас — «первая группа, отрицательный резус». А тогда был такой трактат — «Испытание ведьмы», там подробно перечислялись признаки. Я читал и даже…
Я его осторожно положил на пол. Вытащил шпильку — длиной пальцев шесть, очень хорошо достала до сердца и отточена отлично. Художественная работа. Я задрал рукав и воткнул шпильку в запястье.
Проклятая кровь клеймит плоть. У Дольфа, кстати, был жуткий сколиоз, искривление позвоночника и одна лопатка больше другой. Скажешь, на мне нет клейма? А это красное пятно, невис, в полморды, от кото…
Мне было бы невыносимо остаться с Розамундой наедине. Но… она ещё болела где-то внутри меня, Розамунда.
Я для него перстень снял. Купчина приятно себя вёл. В светском этикете, ясное дело, был не искушён — так что вёл себя с искренним почтительным ужасом. И на мою свиту смотрел, как полагалось бы смотре…
А следующим утром я послал за Беатрисой гвардейцев.
В деревенской корчме на окраине дикого леса я провёл с Нарциссом последнюю ночь. Помню, было ужасно холодно. В щели дуло, свет лампадки перед образом Божьим колебался. Маленькие кузнецы тоненько кова…
Но он на свой лад любил меня и был мне предан. И это всё искупало. Все его глупости.
Я был уже в таком расположении, что опасался необходимости оставить здесь к утру растерзанный труп воришки. А таким развлечениям свидетели не нужны. У меня и так дивная слава — пробы ставить негде.
Я его отвязал. И даже пожаловал придворную должность — шеф Тайной Канцелярии. Уж моя-то Канцелярия получилась самая Тайная из всех мыслимых — Бернард вокруг себя шума не устраивал и мало кому показыв…
Это были рыцари Квентина и он сам. Чистенький дурачок с синими глазами и молитвенником. Мертвец выбил у него меч, а я врезал ему по физиономии, чтобы привести в чувство.
— Ага, — говорю. Всё равно ему не нужны мои ответы.
— Отвали! — пробормотал Питер еле слышно, но вполне выразительно. И даже слегка дёрнулся, пытаясь освободиться.
И так всё это хорошо, что я сам бриллианта размером с вишню не пожалел бы за то, чтобы послушать, как эти гады милуются за моей спиной и сговариваются… Кстати, очень любопытно, что ещё в этом чудесно…
— Не вытирайте ноги о собственный штандарт, сударь. Уже ничего нельзя изменить, так сделайте милость — не унижайтесь на прощанье. Это ведь не только ваше личное унижение, сударь.
С этими словами он распахнул плащ и вынул из-под него комочек пушистого седого меха, из которого торчали просвечивающие розовые уши и тонкие косточки свёрнутых крыльев. Нетопырь расправился и взлетел…
Далее — отчёт канцлера, отчёт казначея, отчёт премьера… Всё, в сущности, неплохо. И приписка рукой камергера: «Марианна родила в конце апреля. Мальчика, которому дали имя Тодд. Он утверждён Большим С…
— Мне кажется, — говорю, — вы здесь не для того, чтобы на коленях вымаливать какие-то выгоды для Ричарда. Вы выглядите слишком разумно для такой дурости.
Он наконец что-то там решил и снова открыл рот, но я его перебил.
Нет, к этому времени наша армия потихоньку начала меняться к лучшему. Я набирал новых рекрутов, мои солдаты были отважны, оружие за последние годы усовершенствовалось, но моим стратегам не хватало оп…
Может быть, для него это что-то и значило.
Не Людвиг-Старший и не я. Вылитая и абсолютная Розамунда.
Я говорю о том, что спать откровенно боялся. Раньше, будучи принцем, не боялся, а теперь был уверен — непременно попытаются прикончить. И никого не мог взять в спальню, чтобы душу погреть, и никому н…
У таких принцип «Живём — не тужим, сытенькими помрём». Им неурожай не страшен.
У меня и вправду всё внутри переворачивалось.
Мне страшно, Тошка. Страшно, но я намерен начать учиться. Я ведь ещё знаешь, о чём думаю?
Город казался вымершим — почти весь он лежал в сырой темноте, грязные узкие улочки пахли падалью, дождём и помоями, все ставни его жители заперли, все ворота заперли, и только вдалеке взбрехивали уце…
— Так ты ведь, — говорю, — девочка, от меня что-то скрываешь.
— Вы, мой милосерднейший государь, не сможете изменить мировой порядок вещей, — говорит. — Не в ваших силах и не в человеческих силах вообще…
Я не знаю, как я смог это сделать. Сейчас, когда я вспоминаю, как это происходило, мне становится холодно. Я ничего не слышал — хотя они, наверное, кричали. Я стал чистой силой разрушения. Я чувствов…
— …дядюшка-то ваш, принц Марк, по братце-то вашем не больно сокрушается. Своими ушами слышал, как он вашему кузену-то да своим баронам говорил, что, мол, теперь самое время настало выжидать да надеят…
— К прискорбию? — я ему подал руку и кивнул на стул. Оскар коснулся устами рубца на моём запястье — и вкус его Силы мне тоже очень не понравился. Мой милый вампир мог сколько угодно корчить безразлич…
Вот этого я уже никак не мог допустить. Потому что дети Магдалы не должны подозреваться в незаконнорождённости, что бы этот сукин сын о ней ни думал.
— Безумный мальчик, — говорит, — ты об этом так рассуждаешь…
Потом я держал её на цепи в оружейной зале, иногда выводил полетать недалеко от дворца — Лапочка возвращалась по зову Дара. Я всё мечтал приучить её возить меня на себе, но ей, видно, тяжеловато было…
Принц жил во флигеле, очень уютно. Дар ощущал его присутствие на втором этаже как присутствие единственного в замке живого человеческого существа. Двери флигеля бросили распахнутыми настежь. На лестн…
Отомстив Доброму Робину и закончив эту дурацкую войну, я так успокоился, что сам себе удивился. Даже когда хоронили Нарцисса, я только мёрз и очень хотел скорее вернуться в столицу. Я вдруг начал отч…
Зато когда Господь создавал Нарцисса, то решил компенсировать отсутствие ума, отваги, рисковости, мужского шарма, честолюбия и прочего подобного переизбытком двух других вещей. Красоты и способности …
— Я хотела поговорить с вами, Дольф, — ответила Магдала. Точно в тон. — У меня не было возможности говорить во дворце, поэтому я здесь.
Она агонизировала минут пять — никак не меньше. И Робин плакал, глядя на неё, а я думал о слёзах, не пролитых над телом Нарцисса, — и не дёрнулся облегчить положение обоим этим любовничкам.
— Пусть, — говорю, — ваш конюший меня сопровождает. Он мне понравился.
— В теле Марианны уже несколько недель обитают две души, — говорит. — И та, вторая, новая душа, представляет куда большую проблему, чем первая, столь хорошо знакомая вам, ваше прекрасное величество.
Если он и удивился, то вида не подал. И когда я приказал принести какой-нибудь еды, его лакей притащил поднос со снедью именно сюда — тактично. Челядинцы купчины порывались остаться мне прислуживать,…
Тело старца оказалось с ног до головы обмотано шёлковыми ленточками с вытканными на них охранными знаками — куда там моему панцирю! А в руке у него мы нашли ту чудовищную штучку, которая едва не зако…
— Вот ещё, — говорю. — Я и не думал о том, чтобы сделать сына вампиром. Вы его просто заберёте. Из дворца, от Марианны. Вы — или Агнесса. Я не думаю, чтобы он сильно испугался, — я ему о вас рассказы…
— Великолепно, — говорю. — Это взятка за её свободу. Достаточно?
За те же самые два месяца она успела решить (я не знаю, какими посылками она пользовалась, чтобы сделать этот вывод), что за её любовь государь обязан ей по гроб жизни. А ещё — что я совершенно ничег…
— Быдло тупое! Холуи ленивые! Что, ни один идиот не может придумать, как скорее меня вылечить?! Мне же больно, гады! У меня же невеста! Вам что, всё равно, да?!
Рыжий жеребчик Нарцисса боялся моих мертвецов не меньше, чем его хозяин. Но Нарцисс всё равно старался держаться рядом. Моё доверие ему льстило… Бедный дурачок.
Да никто и не поверит, что монах может быть сродни некроманту…
Шёл конец октября. Помню, уже начались серьёзные заморозки, дороги схватились и реки стали, когда гонцы с юга сообщили мне чудесную новость. Войска Золотого Сокола очередной раз пересекли нашу границ…
— Это как деревенские бабы верят в сглаз и приворот? — спрашиваю.
Переменчивые очи достались Нарциссу совсем некстати. Из-за них он всем казался более значимой фигурой, чем был на самом деле.
Помнится, день, когда я вернулся в столицу, задался блестящий и хрустящий, как золотая парча.
Мертвецы, поднятые во время войны, легли в тот момент, когда я потерял сознание. Но гвардия, чары на которой были гораздо надёжнее, закреплённые не только моей кровью, но и моими прикосновениями, ост…
Я смотрел на вампиров, на Питера, который смеялся вместе с моей Сумеречной свитой, — и свежая рана в душе как будто затягивалась, подживала… Всё было почти так, как раньше… Только без Клода.
Не кивнул, нет! Он рукой и волосами чуть асфальт не задел. А потом поднял голову, посмотрел — а глаза у него были тёмно-красные… нет, не так. Глубокие, светящиеся и красные. Скажешь, линзы? Видел я л…
Следующий день после свадьбы принёс сплошной позор, и могло ли быть иначе? И через день был позор, и была тоска. Но, слава Господу, я выяснил, что мне можно не спать в спальне Розамунды каждую ночь, …
Так что южане могли потом смело рассказывать своим детям, как они видели короля Дольфа на марше — и он вполне чудовище, убийца без сердца. Те, кто мог бы рассказать о моём последнем разговоре с Ричар…
Из-за свойственного ему исключительного легкомыслия.
— Понимаю, — ответила моя лунная дева. — Я, тёмный государь, принесла вам весточку от вашего сына. С ним остались два юных вампира, которые нравятся ему больше прочих, — Изабелла и Клеменция. Дитя на…
Они не учли только Бернарда, потому что о нём не знали. И меня спасла лишь моя призрачная Тайная Канцелярия.
Всё потихоньку налаживалось. Мне опять снились кошмары, но я уже знал, что это вскоре пройдёт. Хотя Беатриса успела меня приучить к потворству некоторым вещам…
— Последняя фраза, как вы изящнейше выразились, мой красноречивый государь, означает, что, к моему глубокому прискорбию, я действительно вынужден сообщить вам о деле, к тому же — о деле важном.
— Великолепно, — говорю. — То, что надо. Сколько с меня?
На первый взгляд всё было в порядке. Виверна благоденствовала, хотя её уже давно и не спускали с цепи. Я подумал, что не помешало бы Лапочке размять крылышки. Бернард на обеде стоял за моим креслом —…
А насчёт высших придворных должностей решил, что увольнять с них надо только посредством эшафота.
— Здорово было бы, — говорил я тогда, — убить Розамунду и жениться на тебе.
— Помните ли развалины замка в Ельнике, милях в десяти от столицы, государь? Никто из живых не забредает в эту глушь даже случайно, с тех пор как умер его последний хозяин, барон-чернокнижник — то ес…
Ты хотел ударить меня в спину. Я пользуюсь правом сильного. Я — именно то, что ты говорил.
И это как-то извращённо погрело мне душу. Похоже, у меня первый раз просили защиты от кого-то другого. Ново.
Сам ведь напросился. Сам намекал бог знает на что. Мог ведь смыться к своим сообщникам — остался; любопытно, на что понадеялся. На королевскую милость? Ну, поглядим, как он примет эту милость, провок…
И он смотрел на меня с капризно-обиженным выражением. Как я посмел осквернить его великолепные покои своим присутствием — у него в голове не укладывалось.
— Изъяви свою волю, юный владыка, — свистящий такой шелест.
Я знаю, что мужчины такой породы до экстаза нравятся женщинам. Такие высокие и плотные. С такими глазами, большими и томными, в длинных ресницах. С такой кожей. С такой статью. С такими великолепными…
Я никогда не мог говорить, если меня не спрашивали. Но тут меня спросили — и я стал рассказывать. И я рассказал Нарциссу, как он мне нравится, — как сумел. Он слушал, не возражал, не шарахался, слуша…
Я не стал советоваться ни с кем, кроме вампиров. И без Советов знал, что мои вельможи это не одобрят, а Святой Орден придёт в ужас. Но это меня не волновало. Я решил, что своё из Перелесья зубами выг…
Он ринулся на меня, склонив голову, будто забодать хотел. Моими рогами, что ли? Его перехватили скелеты. И Розамунда упала в обморок.
Сумерки любили Клода. Его тело не рассыпалось прахом, не ссохлось в мумию, даже седины было не видно в светлых волосах — только лицо стало старше в смерти. Осунулось, появились морщины, глаза запали……
— А как ты думаешь, Дольф? В столице он принимал девок, таскать их с собой по лесам сложно.
— Мне искренне жаль, ваше прекрасное величество, что моё появление вызвало такую прискорбную реакцию — у современных молодых людей нервы, к сожалению, слабы, как у барышень. Уверяю вас, что менее все…
— Ведьма она фальшивая, зато я — твой настоящий король. И настоящий некромант.
— И я бы убила, если бы могла. С наслаждением, правда. Он приходил, когда хотел, и делал, что хотел. Он же сильнее меня: мои слова, слёзы, что там ещё — всего лишь женская дурь, не так ли? У меня дво…
Он изобразил ухмылку — наверное, хотел ухмыльнуться презрительно, но вышло горько.
— Последнее, — говорю. — Пришлите мне Клода. Он мне нужен.
Промолчал мой сердечный друг, но посмотрел вопросительно. Я всё ему рассказал, как смог. Оскар дослушал до конца и горько усмехнулся.
— Всё! — говорю. — Больше никогда так не делай. Вообще — довольно, убирайся отсюда! Ты понимаешь, чем рискуешь? Давай, вали!
В ангелов, которых они тоже не видели, верить как-то приятнее.
Демон разрази, какое близилось время… Ох, и время…
Прими я этот подарок — принял бы вместе с колоссальной мощью и зависимость от Сумерек. Как ни будь силён некромант, а Сумерки в конце концов всё равно согнут его под себя. И всё — ты уже вне мира люд…
Оскар чуть пожал плечами и тронул лоб Нарцисса своими ледяными пальцами — тот действительно пришёл в себя моментально. И вцепился в мои руки, как в последнюю надежду, явно совсем забыв, что я — некро…
Пока виверна была маленькая, она ещё летать не умела, бегала за мной повсюду, как цыплёнок за наседкой. Бегала и топала. Лапочка! Так мы с Оскаром её и назвали. Он, оказывается, раньше виверн видел т…
Я ненавидел ворьё. Не только тех, кто воровал у короны, но и тех, кто грабил по большим дорогам. В Междугорье краденое было дешевле купленного, а воровать было выгоднее, чем работать. И меня это беси…
Одна из главных заповедей неумерших — Сумерки кончаются с рассветом. Вампиры в человеческую политику не лезут. Одно дело — личная симпатия, а другое — служба. Вампиры не служат. Я только надеялся, чт…
— Мой, — лепечет, — перстень… старинный… я его, вроде бы… то есть — какой перстень?
Это подарок от моих родных и близких. Моя боль, ярость и беззащитность. Всё могло быть иначе, но они сами сковали мне меч против них же самих, закалили этот меч и подвесили к моему поясу.
У меня сложились неплохие отношения с охраной. И я счёл необходимым принять их приглашение.
Обо мне, конечно, начали болтать, что я, мол, душу продал за сомнительные изменения своей мерзкой наружности, но я уже не удивлялся и не злился. Послушать горожан, так у меня целая куча душ имелась н…
И понял, что означает странное выражение «зрелище оглушило». Потому что от того, что я там увидел, звуки и вправду странно отодвинулись, будто к ушам прижали подушки.
Я только сообразил, что это не его мощь. Его прикрыла мощь какого-то артефакта, некой монастырской реликвии, о которой я никогда не слыхал, — как сноп невидимого, но ослепительного света в руке старц…
А у меня была своя справедливость. Уроды жалели того, кто казался им ближе по духу. Того, кто предпочёл заплатить за грязную работу. Сочувствовали трусости и подлости, от которых меня мутило. Потому …
Пора, в конце концов, заняться настоящим делом. Но, Господь мне свидетель, как же мне не хотелось туда идти!
Пропади оно пропадом, моё наследство! Мне в любом случае не светило получить много. Но меня грызла мысль: а что если он выздоровеет, распустит по стране ворюг, а после этого свалится с коня или ещё к…
— Мама была королева, — говорил он, и я чувствовал привкус крови на языке. — Как она могла целовать этого гада? Она нас с тобой предала, Дольф, я понимаю. Роджер хотел меня убить, я знаю точно. Он та…
— Не болтай глупостей, девочка, — говорю. — Я найду тебе другую камеристку. Никогда больше не смей ничего делать тайком. Отдыхай и поиграй с ребёнком — ты его напрасно перепугала.
Всё это Питер рассказал мне по дороге в столицу — потому что, отправляясь в путь после той ночи, я взял его на круп своей лошади. Чем нас ещё можно скомпрометировать?
Я же бедную девчонку больше жалел, чем её собственная родня. И я всё понимал, несмотря на возраст: она ж не первая девчонка была, которую я видел в жизни. И ей показывали портрет Людвига, она, может …
— Я тоже не мог прийти на помощь, — говорю. — И мне тоже хотелось, Робин. Так что ты ошибся.
— Она не ведьма. Просто девка, попавшая в беду.
— Я знаю, — сказал он, — все мои младшие блюдут Сумеречный Кодекс. Верю, что вы — чистые души. И предлагаю вам его нарушить. Этот грех будет на моей душе — и я принимаю его ради дел живых.
— Дурачок, — мурлыкал вампир. — Я же даю тебе шанс уйти блаженно — это будет как сон после сплошной любви, давай, решайся…
— Я — некромант — наследую престол. И приказываю позвать монахов. Слышите?!
Я ему пообещал, как обещает своим друзьям в подобном случае любой наёмник. И Оскар поверил моему обещанию не больше, чем друзья наёмника.
— Нет, — говорю. — Приговор. За измену короне и косвенную вину в смерти девяти дворян упомянутая девка осуждается на вечное пребывание в монастыре Блаженной Нормы, в келье, на положении узницы, до ко…
— Нет, — говорю. Языком ворочать тяжело, как мраморной плитой. — Не из ревности. За измену короне и за то, что она хотела сделать королём моего врага. И не любил.
Тоже мне — смертная магия. Дитя играет с сухой букашкой. Да все дети играют с сухими букашками! Или с сорванными цветками — что, и это запретить? Не вижу резона. Зато он не мучил живых зверушек. Я ем…
Я не знал, что с ней буду делать. Все эти приступы милосердия вообще дорого обходятся. Хотел отдать жандармам — дура вцепилась в мои ноги и завопила. Хотел оставить трактирщику — тот нижайше сообщил,…
К Новогодью моя прекрасная столица была просвечена насквозь, как яйцо перед свечой. Я сослал в северные деревни с конфискацией имущества парочку своих чиновников и повесил мерзкую великосветскую твар…
А, так это холодное — руки Клода, думаю… Вампирская Сила… в моё опустошённое тело. Понятно. А где Магдала?
Его слова выбили меня из полубездумного блаженства. У меня мороз пополз по коже.
— Мой прекраснейший государь всё больше узнаёт о мёртвых, но, как я полагаю, если мне простится эта дерзость, несколько упустил из виду дела живых.
— Да слава Богу! Я сыта этими ухаживаниями по горло. Ты не врёшь, Дольф. Ты грубиян, но ты говоришь именно то, что хочешь сказать, а я насмотрелась на тех, кто слащаво врёт в глаза, думая о вещах куд…
— Я тебя не боюсь, не надейся, — сказал он.
— Ты подслушивала?! — а сам думаю: «Ничего себе».
И нас проводили. Я раскашлялся, когда садился на коня, — в горле ещё першило. И дядина свита аж замерла, пока кашель не прошёл, — «ну!» — но потом разочаровалась. А премьеру и жандарму, натурально, н…
Я не стал. В этом был резон. Воздух во дворце, действительно…
Важный гость вышел из тени старого склепа и ко мне… не пошёл, нет — потёк, поплыл. Так ходят кошки, змеи ползают… Я моментально сообразил, с кем имею дело: Дар на него отозвался, как струна на камерт…
— А что? Да ладно. Ребята пошли полюбопытствовать. Молодая бабёнка, говорят. Может, и предрассудок, конечно. Но всё равно интересно.
— Холоп, хам, отребье! — выходил из себя очередной Питеров оппонент. — Я прикажу своим лакеям отлупить тебя палками!
А она сказала: «Ничего, ничего, Дольф, всё дурное уже позади. Пойдите, милый, найдите братца, поздравьте. Пойдите, пойдите».
В этих, прах их возьми, лесах могли легко скрываться целые армии. И демона лысого их тут найдёшь. Но я надеялся на вампиров.
И со мной заговорил в точности, как отец. Так же благодушно, весело и снисходительно.
Но как-то после очень тягомотного дня мне приснился яркий сон.
— У меня не было солдатских шлюх, — говорю. — Но твоя невеста польстилась. И именно на это — на уродство, на дохлятину и на тварей из Сумерек. Потому что ей это нравится. Подумай, чью честь ты пытаеш…
Из неё на мгновение радость полыхнула, этакой вспышкой — р-раз и нет. Я подумал, что правильный комплимент вспомнил и что стоило свеч читать романы.
— Я полагаю, государь, — сказала, а слово «государь» выделила красным, как в летописи, — что младенцу будет полезнее деревенский воздух. Если, конечно, вы не станете возражать.
— Она вызвала в деревне мор среди овец, — говорит. Довольно неохотно.
— Тебя это огорчает? — спрашиваю. И вдруг ловлю себя на этом «ты», будто мы с ней сообщники.
Следующей его компанией были разбойники, которые ничем особенным от наёмников не отличались. Крал, заманивал, гадал. Развлекал уголовников; те, кроме прочего, норовили им торговать, иногда выходило. …
Канцлер потратил на замок деньги своей покойной тётки. И вдобавок оплачивал все дипломатические миссии из собственного кармана. Потому что премьер с казначеем делили большую часть королевского дохода…
— Да, — говорю. И внутри меня — расплавленное железо. — Помни — я обещал кровь, а не душу.
— Уберите платок, — приказал Оскар. — Я взгляну.
— Власть без любви народа, — шелестит. — Власть без награды. Дурная слава. Тяжёлая память. Устроит?
Меня держал в седле только Дар, питаемый тоской и злостью. Мои жандармы падали в обморок от жары. Только скелетам всё было нипочём в их латах, раскалявшихся за день, как сковорода на плите. И поступь…
Я ему сказал «спасибо» уже по дороге к часовне. Успел как раз за минуту до смерти Нарцисса, каковая и намечалась при большом скоплении восхищённых Полем зрителей.
На какую-то секундочку, в тоске и затмении, я решил, что чем-то она напоминает Нарцисса. И обнял её.
Меня тошнило от этих мыслей. Я двое суток не мог спать, не мог жрать, и всё валилось из рук. Я ждал, что будет. В глубине души я надеялся, что батюшка одумается, когда у него спадёт лихорадка.
Стоял белый день, середина лета, луна на ущербе — а мне всё было трын-трава. Я знал — придёт, гад, никуда не денется. И дочерчивал с самой спокойной душой, с удовольствием — забытый холодок по хребту…
Мне больше не о чем писать. Я доволен, несмотря ни на что. Возможно, меня ждут Те Самые для последнего разговора по душам — но я ничего не боюсь. Я сделал всё, что хотел.
Он улыбнулся виновато, пробормотал: «Простите, больно что-то» — и завалился на мои руки. А меня ужас прошил насквозь, как громовой удар.
Я тогда ещё подумал, что, похоже, проститутка из неё не выйдет.
Я насмотрелся на казни, вершившиеся моим именем, и на произвол, вершившийся моим именем. Приказал запороть кнутом до смерти судью, который творил что хотел, ссылаясь на мои несуществующие указы. Но о…
— Я много о вас знаю, Дольф. Вы упиваетесь смертями, как гиена. Вы с детства завидовали Людвигу. Вы похотливы — да, мне об этом тоже сообщили! Вы развлекаетесь омерзительными вещами. И вы убили Людви…
— Теперь, сударыня, вы, по крайней мере, можете говорить эти слова с полным сознанием своей правоты. Это любезность, правда?
А я жил в библиотеке. Или на башне. Или шлялся по дворцу, подглядывал и подслушивал. Меня не посвящали ни в какие дела. Я попытался перед Большим Королевским Советом намекнуть отцу, что не худо бы и …
— Мой дорогой государь, простите мне мою беспримерную дерзость, но я не могу отпустить вас в обществе одних только дураков и трупов, без серьёзной поддержки. Я прошу вас, ваше прекрасное величество, …
— Ой, Дольф, — говорит. Удивлённо и со смешком. — А это, оказывается, так легко… Вы, мужчины, так это преподносите… А это так легко! Это же даже не нож! Надо же… Я даже и не ожидала, что у меня получ…
У моей обожаемой коровы завелись с её фрейлиной секреты от государя-батюшки. И ведь обе знают, как я к этому отношусь. И что мне с ними делать?
Она замолчала, прижала младенчика к себе, сидела на полу, смотрела на меня снизу вверх… Отвратительна она мне была, да… Но сквозь отвращение проступало нечто странное… вроде брезгливой жалости… или д…
Я сел на кровать рядом с ним, обнял и прижал к себе. Питер очень мне помог, точно знаю: страх присутствующего смертного — шикарная взятка. Отчасти именно Питер — причина такой аккуратной работы. Но…
Когда у неё изо рта хлынула кровь, он начал меня умолять. А когда у неё вскипели и вытекли глаза — заткнулся. Я чувствовал его ненависть, как дым, наполнивший комнату, и думал: значит, тебе это не нр…
И вот она вплыла в храм, как лилия из инея, в острых бриллиантовых огоньках, бледная, как кружева вокруг её личика, — одни глаза, как тёмные сапфиры, а в них отражаются свечи. И пока она ко мне подхо…
Я стоял — сердце рёбра ломало, — задрав подбородок, руки скрестив, ждал, когда он приблизится. А он поклонился так, что снег обмёл локонами. Потом поднял голову — и я с ним встретился взглядом.
А я к тому же не мог избавиться от мысли, что ранил Розамунду. Крови оказалось немного, но от тяжёлых ран бывает и меньше. И мне было тошно, жалко, тоскливо, душно, зло — короче, я чувствовал что уго…
А потом утешал его, слёзки вытирал своим платком и объяснял, какой он, Нарцисс, ценный для короны и для своего государя и как его государь боится, что какая-нибудь придворная сволочь — случайно, коне…
— А если Роджер пришлёт в столицу гонца из своих владений с написанным от вашего имени письмом и письмо будет содержать просьбу немедленно приехать? Надеюсь, вы простите мою дерзость, бесценный госуд…
Когда я спустился в главный зал, на меня смотрели. Жадно смотрели — впивались взглядами, искали на моём лице следы действия яда, я полагаю. И дядюшка улыбался нежно и умиротворённо. Как будто уже сто…
Зато я знаю откуда-то, что этот… как его назвать… прохожий, скажем, вампир. Вдобавок, по-моему, до дури похож на Оскара, как его Дольф описывает, хотя это уже и отдаёт полным бредом. Ему уже лет восе…
— Оскар, прекращайте! — говорю. Смешно и грешно.
Нет, кусаться труп можно заставить. Зубы же у них есть, если при жизни от старости не выпали. Только мертвецу ведь всё равно — терзать кого-то или репку сажать. Мёртвым телом, как мужики говорят, хот…
Итак, я отдыхал, когда в трактире появился бригадир жандармов. Принёс свежие новости.
— Потому что, оказывается, вы — не демон.
Расскажу ей, думал, как Нэду, всё честно. Чтобы она поняла, что я не законченная мразь и что не завидовал Людвигу — другая причина была… Если только когда-нибудь посмею ей сказать, что Людвига убил…
— Не совсем точно, дорогой государь, сказал бы я. Вы совершаете глупости. Иногда — серьёзные глупости. Но вы — живой, живым глупости прощают.
Я спиной почувствовал, что Питер проснулся: ощутил его ужас — просто медовое пирожное для Тех Самых. И увидел улыбку демона — оценили.
За эти два года в шкуре моего вороного зазияли три дырки от стрел. В моей шкуре — одна, под правой ключицей. Мёртвые гвардейцы нашли лучника — у них отлично выходят такие вещи, ибо нюх на смерть они …
— Только не забудь об этом, — говорит. Тоном почти заклинающим. — Делай только то, что считаешь нужным, и так, как считаешь нужным. Потому что человек погибает — телом или душой, не важно, — когда на…
— Не смотри, если не можешь, — сказала Магдала. — Только не гони. Я же у тебя на службе.
— Чтобы я ещё когда-нибудь связался с женщиной, — помнится, сказал я, — да лучше сунуть голову в улей! Или в дерьмо — и там захлебнуться! И чтобы я ещё когда-нибудь приблизил к своей особе какую-нибу…
Ну вот, опять меня занесло. Хотя нет, я просто не умею сходу подобраться к сути. Ты не думай, что я короля Дольфа так просто приплёл. Наоборот. Ты возьми учебник «Родной истории» за седьмой класс, по…
Вампиры, вестимо, не любят путешествовать. Понимаю. Тут родной склеп, свой гроб — домашний уют, а на чужой стороне и голову преклонить некуда.
Но какая нам с Магдалой разница, что о нас говорят? Разве что любопытно, как они объяснят эти две стрелы — две подлые стрелы какого-нибудь, гори он в аду, её рыцаря, который счёл себя оскорблённым вм…
И снова оказался прав, как всегда. Потому что Нарцисс с тех пор уже никогда не только не боялся, но и не смущался в моём присутствии. Правда, очень удивлялся иногда… Но это уже пустяки. И не смел спо…
Однажды, когда часовой заснул, я украл у него ключи и спустился в дворцовое подземелье. В нём не держали узников уже лет пятьдесят: папенька не любил, чтобы вопли пытаемых мешали ему пировать, так чт…
Честное слово, не могу взять в толк, почему это прелестное создание так пугало придворных. Чудушко золотисто-зелёное, с двумя, как у всех виверн, когтистыми орлиными лапами, которые уморительно цепля…
Всякому ведь понятно, что скелеты — лёгкие, сравнительно непрочные. Ударь, даже не мечом, а палкой, — он уже и рассыпался. А моя железная гвардия, новенькая, — совсем другое дело. Они не люди, тяжест…
Меня тянуло на нервные шуточки, еле держащиеся на грани благопристойного. Питер потом ещё сказал, что я веду себя точь-в-точь как наёмник перед боем — забавно. Мне весьма польстило, я подумал даже, ч…
И стал ждать ответа напряжённо и серьёзно. Я чуть снова не разревелся. Я ужасно устал. Я сел на табуретку у остывшего камина.
Остаётся поблагодарить Оскара. Он всегда проявлял предусмотрительность.
А я подумал, что он говорил удивительные вещи фрейлинам, прачкам, горничным, бельёвщицам — даже кухаркам. И уж что другое, а любить он был способен так, что только мебель трещала. И что её благородны…
Некроманты, к сожалению, не ясновидцы. Умей я предвидеть будущее — замуровал бы жену в каком-нибудь дворцовом чулане и приставил бы к нему надёжную охрану. Но я пожалел её в последний раз.
Потом она перестала дёргаться, и я снял с неё ожерелье. А Добрый Робин смотрел на меня мокрыми расширившимися глазами.
— Понятно, — говорю. — Благодарю вас, Бернард.
Мне его показали один раз и унесли, будто я могу его перепачкать взглядом. Чистенький младенчик. Без меток проклятой крови. Двор ужасно радовался.
Главный герой был юн, бос, в штанах, похоже, позаимствованных у кого-то из тюремной прислуги, и атласном корсаже в пятнах и с остатками кружевной оборки. С волосами, длинными и грязными до последних …
Жандармерия, ментура, всем известно, заодно с уголовниками: и отмажет, и посадит кого угодно, были бы бабки. Дня не проходит, чтобы чего-нибудь не вышло: то ухлопают кого-нибудь, то самолёт упадёт, т…
— Не подарок, — говорю. — Взятка. Скажи мне, только что отошедшая душа принадлежит вам?
— Оскар, — говорю, — всё. Не могу больше. Не хочу. Я человек, только человек. Нет сил, нет желаний, я сгорел. Оскар, выпей меня. Я — тварь, тварь отвратительная, но и у тварей есть предел прочности… …
Вино полыхнуло ярче подожжённого масла. Чадным зелёным огнём. А завоняло так, будто в комнате спалили дохлую мышь.
— Если я палач, — говорю, — что ж вы сказали «да» в храме?
Клод очень красиво, прямо на лету, поменял форму, встав на ноги уже человеком, но взметнувшийся плащ ещё мгновение казался нетопырьими крыльями. Он светился чьей-то недавней смертью и выглядел очень …
— Что с вами делать, дядя? Вы старше, вы политик — вот, совета спрашиваю. Казнить вас за государственную измену не могу — огласки не хочу. Будут болтать, что лью родную кровь. Так что предоставляю на…
Я швырнул в стену кувшином из-под вина. Я не знал, что делать. Не посылать же к Марианне мертвеца с письмом! Идея даже хуже, чем предостережение вампира. И говорить мертвецы не умеют.
Там, в храме, я всё плохое, что о девчонках и о романах думал, будто куда-то в дальний ящик запер.
— Ничтожество! — взвивался вельможа. — Мы с тобой в одном кабаке не пили!
Только вышло так, что именно в лесу я получил известие… То самое паршивое известие, которого подспудно дожидался всё это время, не в силах представить себе долгую спокойную жизнь. Сам себе накаркал, …
Я для старого вампира был — талантливый мальчик, воспитанник, и ему это импонировало. Мы с Оскаром действительно очень близко сошлись — насколько вообще смертный может дружить с Вечным, не теряя дост…
— Людвиг, — говорю, — меч мне ни к чему, да и фехтовать я не умею. Не учился.
На меня она посмотрела сочувственно — легко догадаться почему. По сравнению с ней я выглядел тощим и бледным. И вообще — мелким.
— Подробности меня пока не интересуют. Меня интересует, почему об этом удивительном деле сообщает вампир, а не призрак.
Сказано: учитесь властвовать собой. Вот уж я учился…
— Прикажешь бояться? Может, ещё каббалу на зеркале нарисовать против Приходящих В Ночи?
— Мой драгоценнейший государь, — сказал Оскар с неподходящей к облику весёлостью, — я никогда прежде не участвовал в военных действиях, что, как будто, не совсем прилично для дворянина. Я покорнейше …
Розамунда пронаблюдала. И в истерике не билась. Снова стала ужасно спокойная, даже надменная. Спокойно посмотрела, как её кобель агонизирует, а потом её вырвало. Слабая человеческая плоть всё дело ис…
Нет, она долго ломалась — не стоит думать о моей девке совсем уж дурно. Но её жеребец нашёл такие аргументы в пользу измены, что нежное сердце Розамунды не выдержало. В её гостиной говорилось о моих …
На меня глазели. Кошмарные слухи за полгода дошли и сюда. Плебс, похоже, просто сил не имел отказаться глазеть на своего государя, уничтожающего одним своим желанием население целых городов. Страшно,…
Мои подданные меня так никогда и не полюбили. За время правления на меня совершили в общей сложности с полсотни покушений. Точнее я не считал. Хотя подсчитать, вероятно, было бы интересно.
Милые соседи из Перелесья к августу собрались с духом и прислали послов. Королём Перелесья теперь стал старший сын Магдалы, крошка Эрик, шести, кажется, лет от роду, с каким-то очень ушлым регентом и…
Розамунда взяла себя в руки. Снова окаменела лицом.
Господь Вседержитель, как я их всех ненавидел, как я устал от них, как я устал от этого вечного шуршания паскудных крыс под моей постелью! И чем больше узнавал — тем заметнее становилась эта тошная у…
Они принялись поливать друг друга дерьмом. В таком количестве, что я просто диву дался.
Я его поднял с колен и обнял. Он был мне мил, как никогда. Насчёт него я тоже кое-что решил. Я жалел его тело, которое хотел бы сохранить по многим причинам, но уже был готов пожертвовать любыми свои…
— Вы смотрите со своей колокольни, Князь, — говорю. — Я не могу больше сидеть дома, когда этот гадёныш уничтожает плоды моей четырёхлетней работы и убивает моих подданных, потому что они ему не нравя…
Чем больше я читал, тем более интересные вещи приходили мне в голову. По приказу моих милых родных бедное тело Нэда — кости с клочьями плоти — бросили в ров, где хоронили казнённых без напутствия Свя…
Потом был обед. Скучный, церемонный. Розамунда сидела, будто раскрашенная статуэтка, ничего не ела, всё молчала. И мне не лез кусок в горло. Я только слушал, как батюшкины придворные, скрепя сердце, …
— Хочу узнать всё о Роджере и королеве. Их желания, цели, пути. Они оба принадлежат Той Самой Стороне — так что вы должны знать в тонких частностях. За это будет кровь младенца, не успевшего согрешит…
В дороге я с Питером не разговаривал. Много ему чести — слушать короля. Я по-прежнему презирал плебс безмерно, мужчин-плебеев едва ли не сильнее, чем женщин. Брезговал, как грязными скотами, — тем бо…
Роджер имел в виду не только мою жену. Он имел в виду и мою корону. Он думал об этом уже довольно долго — с тех пор как Розамунда стала принимать мужа своей фрейлины при дворе и посмотрела на него не…
— Ну почему же, — говорю, — только отца? Ты считаешь, братец, что ты совсем ни при чём в этой истории? Твой батюшка, как я понимаю, ведь не в пользу моего сынка интриговал, а в свою собственную, в об…
Я протянул руку — ни в чём не был уверен, но блюл ритуал, — и он обозначил поцелуй. Руки у меня замёрзли (я был без перчаток, чтоб чужая кожа не мешала в работе), но уста у него были холодней самого …
Я думал, что прекрасное лицо и рыцарская стать помогут ему обрести счастье, но они, похоже, только мешают. Иногда я дико жалею, что Людвиг не унаследовал Дара — так мне было бы спокойнее.
Но, как я тогда размышлял, если с другой стороны посмотреть — я же не отдал им душу. Вот если отдал бы — они бы мигом подсуетились. А так — жди, пока сработает.
— По древнему закону Междугорья, — говорю, — совершивший прелюбодеяние с королевой приговаривается к публичному оскоплению, четвертованию и повешенью на площади перед дворцом. Я верно излагаю, Роджер?
Магдала вливала в меня силу живого — как вампиры, только на свой лад.
В Междугорье наступил мир и покой. Жизнь была сравнительно недорогой и достаточно безопасной. Междоусобные склоки прекратились. Я нажал на монахов Святого Ордена, они пищали, но согласились — и тепер…
Потом моя плюшка отзывалась о нём как о «барине с пониманием» — ей и в голову не пришло, кто мой прощелыга на самом деле. А с Тоддом у Питера вышло совсем просто — он Тодду делал человечков из орехов…
Мне и в голову не пришло звать кого-то из Святого Ордена на предмет отпевания его души. Для его души я сделал всё, что было можно, — больше, чем любой монах. Меня вело какое-то варварское желание скр…
С тех пор как я убил Роджера, в Междугорье больше ни разу не было ни бунта, ни гражданской войны. В ту же осень я закончил создание Тайной Призрачной Канцелярии и с помощью духов узнавал о любой крам…
Прижимает ладонь к сердцу. Глаза старой лисы.
А лето между тем продолжалось. И во дворце пахло гарью пожаров. Леса горели, болота горели, деревни горели…
— Значит, будете слушать, а вдобавок — вам любопытно, что скажет женщина?
— Да пошёл ты лесом, полем и ковыльной степью, — бросал Питер через плечо, добавляя к напутствию ещё один адрес, по которому вряд ли посмел бы отправиться аристократ надлежащего воспитания.
— …а дитя будет фантастической сволочью — с проклятой кровью батюшки и тонкой стервозностью матушки …
Помнится, день был нежно-серый, как перламутр, тёплый… дождь моросил. Снег начал сходить. Весь мир был серый, мягкий, ветер дул с юга… И послы Ричарда выглядели ужасно ярко на этом сером фоне — в сво…
А изнуряющая жара и пыльные дороги дня сменялись душными ночами и запахом гари. И мне казалось, что конца этому не будет.
— Обычные, — говорю. — Ваш король — некромант, вы же знаете. Оставьте меня одного до заката — и ровно никаких неприятностей у вас не будет.
На самом деле от воплей шутов у меня разболелась голова в первые же четверть часа. Разрежьте меня на части — не понимаю, что смешного в идиоте верхом на свинье или Короле Дураков, считавшем, сколько …
Скромные мечты… Я даже пару уроков танцев взял, хоть на балы никогда не ходил и танцевать терпеть не мог. Может, думал, она все эти танцы-шманцы любит, девчонка же…
А город смотрел на казнь так, будто казнили героя.
Оскар меня понял. Огорчился, но не настаивал. Вампиры независимы и тактичны. Он даже не прекратил делать мне маленькие любезности.
— А потом приказал позвать Эльвиру, — заметил Клод, выходя из зеркала, этак между делом. — И остаток ночи пытался чуть-чуть утешиться.
Господь Вседержитель! Наконец-то обо мне говорили почти то же, что и о любом из моих подданных. Хоть прикажи заносить эти сплетни в официальную летопись о правлении моей династии — в качестве образцо…
— Да, — говорю, — совсем мёртвый. У вампиров, как и у людей, есть души — если душа отошла, то вернуть её не в моих силах. Скелеты и чучела я подниму снова, а Клод… Питер, мальчик, что ж я теперь буду…
— Я, — говорю, — хотел бы вас видеть в столице, дядя. Совет — послезавтра, будьте.
Я сидел на постели нагишом; свечи горели, и я видел своё отражение в зеркале, в том самом, через которое ко мне Оскар приходил, если хотел разбудить среди ночи. При свечах почти все люди кажутся крас…
Я тихо обрадовался. Я надеялся, что от меня отстанут. И отстали. Теперь занимались Розамундой. Маменька взяла её жить в свои покои, вокруг неё всегда толпились дамы и повитухи, и я подумал, что Розам…
И у меня на душе как будто чуть-чуть потеплело впервые со дня смерти Магдалы.
Так вот, дед не успел, и теперь его заботила судьба создания, которое только собиралось народиться на свет. Яйцо хранилось у него в камине. Оно почти остыло, когда мне его доставили. Я не надеялся, ч…
— Оскар, дружище, доброй ночи! Хотите выпить? Вина, крови — и поговорим?
— Да на здоровье, хе-хе. Что с меня, убудет?
— Ведь обидно же, — говорит, — когда никто не знает о тебе толком. Всё кругом — сплошной обман, а правду и взять негде.
— Новости печальны, мой дорогой государь, — сообщал Оскар. — Мелкие реки пересыхают, большие уж не так полноводны, как раньше, трава пожелтела в полях, а нивы черны. Мужицкая скотина ревёт по ночам в…
В своё время я собирался приставить к нему пару трупов в качестве личной охраны. Но Нарцисс боялся их до невозможности и тошноты, потому умолил меня этого не делать. Теперь я горько пожалел, что его …
— Да я сегодня же подпишу приказ об освобождении!
Плюс — я альбинос. Сочетаньице кого хочешь подкосит.
— Гадина! Мёртвая гадина! — и выпалил древнее заклинание упокоения.
Но вечер всё-таки прошёл тихо. И премьер с жандармом выпили, расслабились и принялись тискать служанок Марка. А я пошёл спать.
Не разорваться же Бернарду, в самом деле! И я занялся спиритизмом.
Вампиры постепенно собирались во дворе — жутковато было смотреть, как их тела туманом просачиваются сквозь каменную кладку. Ночную тишину нарушал вой сторожевых собак, и в конюшнях беспокоились лошад…
Впрочем, мило Питер вёл себя только за закрытой дверью моих покоев. Его любовь выделила меня из числа аристократов, которых он ненавидел с той же нервной страстью, с какой был мне предан. Вскоре двор…
— Государь, а все вампиры такие зануды или только этот?
— Простите мне мою невероятную недогадливость, мой мудрейший государь, но я не могу взять в толк — как это я займусь смертным ребёнком? Что я могу сделать? Вы, ваше прекрасное величество, вероятно, п…
Я потом узнал, что у Питера имелись некоторые основания так говорить.
— А нешто нет? — говорит. И теребит мои волосы. — Вы ж, государь, меня от злой смерти спасли — неужто ж я вам чем-нибудь не пригожусь?
— Невеста — прекрасная Розамунда. Из Края Девяти Озёр. Ты уже слышал? Говорят, она увидела мой портрет — и даже обдумывать не стала.
— Ты, — говорю, — паршивец, вообще-то говоришь о королеве.
— Вы — графиня Беатриса, если я не путаю. Вам шестнадцать, ваш отец владеет землями за Серебряным Долом, и я не понимаю, что вы здесь делаете.
Батюшка мой слабо отбивался. А папенька Розамунды наседал. И в конце концов слово прозвучало: НЕКРОМАНТ.
Следующей ночью мы вошли в грязный городишко, где банда Доброго Робина остановилась лагерем. Погода, помню, задалась самая вампирская — дождь перестал, было сыро и очень ветрено. И ледяной мокрый вет…
— Господин вампир, сделайте милость, не прикасайтесь ко мне больше, ни Силой, ни руками. А то я начну о вас плохо думать.
— Дражайший племянничек, я счастлив, что мне удалось вас увидеть. Ваша скромность и стремление никого не обеспокоить переходят всякие границы: я ведь угадал, что вы свернёте сюда, а не в мой дворец. …
Его удушили двое придворных его же собственным шарфом тут, в подземелье, — он спускался записывать допрос очередного узника и неосторожно зашёл за угол. И больше всего глодало бедолагу, что он не смо…
— Господи! — говорю. — Князь, который час?
Я промолчал. Я не очень хорошо представляю себе, как отвечать на злые глупости, поэтому обычно слушал Марианну молча. Но в тот момент почти решил сделать так, чтобы её больше не было. Просто не было.
У меня были минуты настоящего счастья. И я умру не от кинжала врага, а от поцелуя старого друга. И мою корону наследует Людвиг, способный продолжить моё дело.
— Мой дорогой государь, если вы позволите, я предпочёл бы беседу, хотя, безусловно, мне очень льстит ваше приглашение.
— Смотри, потом можем и не успеть, висельник.
— Может, — говорю, — вы, сударыня, глинтвейна хотите выпить? Или орешков вам насыпать?
Человек предполагает, а Господь располагает.
— Дайте мне кресло, я устал, — говорю. — А то велю мертвецам освободить ваше.
В конце концов он рассказал мне всё, что знал.
И тут я вспомнил о наследнике. Как забавно!
На столбе осталась приколоченная толстым гвоздём дощечка, на которой крупно, криво и с дикой орфографией бандиты намазали красной масляной краской: «Некромант, оживи свою шлюху».
Я рассчитал всё, что было можно, и почти всё предвидел. Кроме одного — и мне нет прощения.
А она сидела рядом с Ричардом совершенно неподвижно и смотрела на меня в упор.
Но тогда я, наверное, слишком устал и был слишком одинок. Или воображение разыгралось. Или Питер чересчур быстро умер и поэтому слишком живо выглядел — и это сбивало меня с толку. Или…
— Я тебя и не пугаю, — сказал я в ответ и здорово удивился звуку собственного голоса. — Ты ошибся, Робин.
И ещё я хорошо помнил, на что способен страх. И решил пугать их до ночного недержания. Чтобы им и в голову не пришло вякнуть.
Хотя какая разница, в сущности? Моё собственное имя тоже не малиновый сироп.
Хозяин излучал сплошную услужливость. Я спросил, есть ли в доме большое зеркало.
— Плату Та Самая Сторона сама возьмёт. Для тебя, юный владыка, — даром.
Ужасно интересно стало, что это они набодяжили в так называемое приворотное зелье, что оно вспыхнуло круче самой изощрённой отравы. Я даже подумал, что хорошо бы разжиться у автора рецептом.
Мертвецов Питер не боялся вообще. Никаких.
Людвиг наконец-то снова хихикнул. Я боялся в ближайшее время не дождаться.
Они ещё его ненавидели! Он ради них себя жёг, а они… Но ты представь, как теперь любили бы, с современными-то возможностями, с нашими СМИ замечательными, с пиаром, со всем этим делом! Ну Дольф, может…
Я в сопровождении Агнессы сходил на кладбище Чистых Душ, ко рву, куда швыряли всякого рода отщепенцев без роду и племени, безымянных нищих и казнённых преступников. Памятное местечко! Душу, конечно, …
Я снял перчатки, и он уставился на мои покорябанные руки.
Я возвращался с войны домой — и если я не дал себе умереть тогда, то только потому, что Междугорью нужно было вернуть Винную Долину и Птичьи Заводи. И нашей короне пригодился бы серебряный рудник в Г…
Я не мог представить себе, что Оскар — старший для стольких вампиров. Он никогда не распространялся о своём истинном месте в иерархии Сумерек — а теперь, глядя на мерцающие фигуры, преклонившие колен…
Его свита между тем потихоньку отступала назад. Бедолаги, верно, чувствовали, что им нельзя, не почину слушать семейные разборки короля. А Ричарда снова понесло, как тогда, в парадном зале.
— Государь, прошу нижайше, может быть, вы всё-таки ещё подумаете над этим решением?
— Это глупости, Оскар, — сказал я в ответ. — Она — живая. Я ручаюсь.
А я впервые за невероятно долгое время говорил с живым человеком и никак не мог отказаться от этого наслаждения. Вот где, собственно, и просчитался дядюшка: он просто не учёл, что говорить мне хотело…
— Я, — говорит, уже не хихикает, а трясётся, — не хотела… я не знала… мне господин канцлер сказали… будто вы ему говорили… а я госпоже Марианне сказала по дружбе…
Я сидел рядом с трупами и рыдал от смертной тоски, от пустоты и от неутолимой злобы на себя. Мне казалось, что моя душа, прах побери, моя грешная и больная душа уже в клочья растерзана.
Мы все уже знали, что монах проснулся. Я ощущал его — мог ли он не почувствовать меня?
Папенька, как я слышал, ответил: «Да не совсем».
Я встал. Пыли на мне налипло больше, чем на старом ковре, отнесённом на чердак. Всё болело, и шея затекла. И дико, как дыра от удара копьём, болела дыра в душе. Физически болела. Дар плескался под эт…
— Мои друзья. У них тоже к Роджеру души не лежали.
Я знал, что подобные задачки решаются рейдом: тут бесполезно кому-то это перепоручать. Только сильно жалел, что могу взять с собой лишь четверых скелетов-гвардейцев — целый отряд выглядел бы внушител…
— А, дражайший племянничек! Ну, как ваши дела, дорогой Дольф, как вы поживаете?