Помнится, день, когда я вернулся в столицу, задался блестящий и хрустящий, как золотая парча.
Последний Совет я собрал только для того, чтобы поставить двор в известность.
— Ты, Дольф, сам знаешь — ты в наследные принцы не годишься… Ты — выродок. Но судьба за тебя, будь всё неладно, — радуйся давай! Радуйся!
Скелеты выволокли её вон в полубеспамятстве.
Эмма стояла на коленях, белая, с окаменевшей физиономией. Я мысленно обратился к гвардейцам — двое скелетов вошли в покои Марианны, остановились рядом с её фрейлиной. Эмма упала в обморок. Я выплеснул на неё кувшин воды.
— Смотри, потом можем и не успеть, висельник.