Марианна мне всё очень обстоятельно выложила: как кормили, как поили, как слушались, как родила и какой младенчик здоровенький. А Тодд де — это не её идея. Канцлера.
Хотя он наступал на больные места в моей душе с той непосредственностью, с какой маленький Тодд дёргал меня за волосы.
А Магдала улыбнулась и провела пальцем по моей щеке: «О, Дольф…»
Меня она не боялась. Совсем. И никогда не была нежна.
— Судя по тому, что пишут в романах, — говорю, — так бывает всегда.
Только в покои моей метрессы не совался один.