Все цитаты из книги «Туарег»
Абдуль эль-Кебир, воображавший, что хорошо знает страну, которой он управлял несколько лет, и успевший пожить в самом сердце пустыни, никогда не представлял себе, даже в самом страшном сне, что на зе…
Возможно, однажды станет известно и то, что именно он нашел Большой караван.
– Вода для всех, – возразил он. – Но я с удовольствием приму твое приглашение. Где ты ее подстрелил?
Девушка пристально взглянула на него при ярком свете полной луны, появившейся на небе и наполнившей ночь жизнью.
«Пальмы любят держать голову в огне, а ноги – в воде», – утверждает старая пословица, и вот тебе, пожалуйста, наглядное тому подтверждение. Перед взором лейтенанта Размана, насколько хватало глаз, пр…
– Туарег отправился на поиски Большого каравана, – объявил он.
Много лет тому назад, когда я был молод и ноги сами целыми днями носили меня по песку и камням, не чувствуя усталости, случилось так, что однажды мне сказали, что заболел мой младший брат. И хотя его…
– Зато, если они этого не сделают, станешь капралом. – Малик сунул ему в руку ком мятых банкнот: – Убеди их этим.
Гасель посмотрел на старика с новым интересом. Махарреро, как и всех ремесленников, взять хоть тех, что работают с серебром и золотом, как этот, либо с кожей или камнем, туареги считали низшей кастой…
– То, что пустыня берет себе, принадлежит ей, – говорили они. – Да хранит того Аллах, кто попытается отнять у нее ее добычу…
Он направился в объезд солончака на северо-запад. Машину то и дело подбрасывало, и его людям приходилось цепляться за что попало, лишь бы не вылететь наружу.
Он также попытался понять причины, заставившие Мубаррака нарушить самую священную туарегскую традицию, и не смог. Тот был проводником пустыни, отличным проводником, вне всякого сомнения. Но ведь пров…
Он шел всю ночь быстрым пружинистым шагом. От такой ходьбы кто угодно бы выбился из сил, но для туарега она была неотъемлемой частью его жизни. Рассвет застал его на вершине холма, возвышающегося над…
Животное недовольно проревело, поднялось на все четыре ноги и замерло на месте, подставив морду ветру, в ожидании.
– Ты можешь сесть на другой автобус, но я тебе советую поехать на поезде, так будет быстрее.
– Политика… – сказал он с отвращением. – В этом проклятом городе все оправдывает политика. Особенно с тех пор, как Абдуль эль-Кериб разгуливает на свободе. Что-то будет! – воскликнул он и махнул руко…
Раздалась автоматная очередь, и Гасель Сайях, имохар, больше известный по прозвищу Охотник, замертво упал навзничь – с замешательством, написанном на его лице.
– Это правда, что ты согласилась? – спросил он ее. – Он тебя не принуждал?
Существование крохотного и бесполезного форта Герифиэс было оправдано только с той точки зрения, что разведывательные дозоры должны располагать базой снабжения и местом для отдыха. А для этого в один…
– Метулем, метулем, – поприветствовал он.
– Я знаю, – согласился он. – Но если он доберется до Сиди-эль-Мадья, тогда даже армиям всего света его не достать. Это лабиринт.
Он прислушался. Ветер не доносил до него шума человеческих голосов, а солнце, стоявшее очень высоко, посылая отвесные лучи, указало, что это час гайлы, в который немногие люди могут устоять перед сон…
– Не знаю, как насчет лейтенанта, а я, разрешит он мне или нет, все равно отправлюсь к колодцу в Сиди-эль-Мадья. Будь туарег хоть трижды туарегом, ему не выдержать без воды столько дней.
А тут как раз среди барханов, где ты заночевал, недалеко от могилы Сантона Омара Ибрагима, стояла хайма Зайедов. Правда, все мужчины в ней уже умерли, остались только мать с сыном, которые жили в спо…
– Ни один из тех, кто его искал, не вернулся живым.
– В пустыне с водой всегда проблемы… Разве нет?
Почему Господь, чья фантазия безгранична, пожелал воссоздать здесь в реальности – да еще настолько зримо – самое что ни на есть абсолютное ничто?
– Так нечестно, – сказал он. – Я один, а вас много. Нечестно, что вы к тому же пользуетесь методами французов.
– Меня поражает твоя вера в самого себя. Я же начинаю испытывать страх.
– Не переживай за него, – сказал он. – Он туарег, а на свете нет такого человека, который способен поймать туарега-одиночку в пустыне.
Сержант не ответил, но было ясно, что он не разделяет оптимизма своего командира. Он был бедуином, хорошо знал туарегов и так же хорошо знал своих солдат, горцев, отбывавших воинскую повинность в пус…
Малик эль-Хайдери ухмыльнулся. Впервые за долгое время он почувствовал себя счастливым и довольным.
– Однажды я был в одном городе… – сказал он наконец. – Но это был очень маленький город, и тогда еще командовали французы. Сильно все изменилось с тех пор?
Он погладил ее по волосам и заметил, что она, испытывая благодарность за эту ласку, как это бывает с животными, еще шире распахнула свои огромные глаза испуганной газели.
– Ничего. Надо оставить все чувства за пределами. Надо оставить снаружи даже мысли и уподобиться камню, стараясь не делать ни одного движения, на которое расходуется вода. Даже ночью надо двигаться т…
– Совершенно. В Эль-Акаб только мне известно, где он, и сколько бы ты меня ни пытал – я тебе этого не открою.
– Надо их найти, – наконец сказал он. – Просите все, что вам необходимо: людей, самолеты, танки – все что угодно, но найдите его… Это приказ!
– Ты сядешь за пулемет, я – за руль. При малейшем движении ты его прошьешь.
Солдаты переглядывались между собой, словно подозревали друг друга, хорошо понимая серьезность проблемы и опасаясь возможного приезда следственной комиссии.
Как ему откроешь правду о том, что подлинные трудности еще не начались? Еще осталась вода. И три верблюда, у которых можно украсть кровь. Еще должно пройти время, прежде чем странные блестящие огни, …
Мысль о том, что посторонние могут видеть его лицо, была ему отвратительна. Он испытывал такой стыд, словно ему предстояло выйти на улицу голым и в таком виде разгуливать среди людей, потому что одна…
– Гвельта гор Хуэйлы. Рядом с могилой Ахмада эль-Айнина, отшельника.
Капитан медленно вылез из воды, облачился в широкие шорты, сунул ноги в найлы, позволяя горячему воздуху обсушить тело, и с сомнением покачал головой.
В тот день имохаги, которые устали смотреть, как умирают их семьи, сложили оружие.
Лес зданий, омываемых огромным соленым морем. На углу многих из них были устроены фонтаны, из которых вытекало в день столько пресной воды, сколько один бедуин потреблял за всю свою жизнь. Его возвел…
– Но ты не ответил на мой вопрос, – настаивал негр. – Что будет с нами? С твоими детьми, твоей женой, твоим скотом и твоими слугами?
– Сколько еще осталось? – поинтересовался он, когда наступил пятый из этих рассветов и первые лучи дали ему возможность убедиться, что он по-прежнему не может разглядеть на горизонте начало великой р…
– В «пустой земле» тебе не место. Только мы, имохаги, можем проникать вглубь ее территории.
Он молился, словно в полусне, и проводил долгие часы неподвижно, не шевеля даже рукой. Например, отгоняя муху, которых здесь и не было, потому что даже мухи не переносили подобного ада. Он старался о…
Она не ответила, устремив долгий взгляд в ту точку тростника, где, как ей было известно, прятался негр Суилем, а затем, словно навсегда распростившись со всем своим прошлым, повернулась и начала спус…
Свободный и дикий ашеб был прекрасен. Он не мог расти на обработанной земле, ни по соседству с колодцем, ни под заботливой рукой крестьянина, который поливал его день за днем. Он, словно дух туарегск…
Три дюжины солдат – весь его гарнизон – половину времени кляли судьбу в тени пальм, а другую половину – копали песок, безуспешно пытаясь заставить его отступить и освободить узкую грунтовую дорогу, п…
– Наверняка это не солдаты… – гнул свое Анухар эль-Мохри. – Наверняка полицейские. Подчиненные министра… – Он покачал головой и презрительно добавил: – Думаю, он на это способен. Еще тот подлец. – Он…
Однако имохаги отстаивали право своих женщин на то, чтобы заниматься сексом, одеваться, как им хочется, или иметь право голоса в семейных вопросах, с давних времен распространения мусульманства, когд…
Он взглянул на небо. Там уже кружила не одна дюжина птиц. Это была окраина «пустой земли», и можно было подумать, что они явились как по волшебству, вынырнув из травы и кустов близлежащей хамады.
Когда-то давным-давно жили в процветающем и многолюдном городе Мире, славе халифов, три хитрых купца, в результате долгих лет совместной торговли скопившие приличную сумму денег, которую решили вложи…
Ни гор, ни камней, ни неровностей. Лишь гладкая впадина – лист бумаги, на котором можно было бы написать все книги этого мира.
– Будьте осторожны, лейтенант. Он сумасшедший и, думаю, способен поступить так, как говорит.
– Мало, – убежденно сказал туарег, несколько раз отрицательно покачав головой. – Как бы власть ни была хороша, двадцать два года тюрьмы не окупишь тремя с половиной годами командования. Нет. Даже есл…
Лейтенант Разман понял, что тот прав, протянул руку и взял радиомикрофон.
«Не доверяй туарегам, – сказал тот. – Не гляди на их внешний вид, потому что, по моему мнению, среди всех живущих на нашем континенте они в наибольшей степени наделены аналитическим умом и редкой изв…
– Я тоже… – Он показал запястья – сплошные кровоточащие раны: – Смотри!
Затем он задумался, почему для туарегов всегда был так важен этот неписаный закон гостеприимства, который ставится выше всех прочих законов, включая Коран, и попытался представить, какой была бы пуст…
– Ты негр, как и рабы этого недоумка. Он ничего не скажет, потому что он – туарег и считает, что его честь окажется навсегда запятнанной, зато акли болтливы: им нравится рассказывать о том, что им из…
Могла ли где-то тишина быть более безмолвной, чем в этом огромном пантеоне, в который в один безветренный день превратился старый форт, затерявшийся в Сахаре?
Р’Ораб взволнованно заколыхался. Вытянул длинную шею и жадно развернул морду в сторону завесы дождя, которая надвигалась, расщепляя свет и меняя пейзаж. Он нежно проревел, и из его горла раздалось му…
– Чтобы ты разделся… – Затем наставил винтовку на второго: – Ты тоже.
– Я бы тоже забрался в эту преисподнюю, – проговорил он вслух. – Здесь он может двигаться быстрее даже ночью, а мы растрясем по дороге все до последней гайки. – Он застегнул ширинку, взял сигарету, к…
– Думаете, что его ждет гораздо более счастливая участь, если мы передадим его губернатору? – Он не получил ответа и добавил с уверенностью: – Капитан Калеб не осмелился бы убить того человека без по…
– А сколько времени ты провел в заключении?
– Последние годы – да. Но я уже просидел восемь лет во французских тюрьмах… – Абдуль с горечью улыбнулся. – Когда был молодым и боролся за свободу.
Она должна быть где-то здесь – где-нибудь впереди или, может, у них за спиной. Никто в этом мире не смог бы ее указать, ибо «пустая земля» Тикдабра, которая не приемлет простого человеческого присутс…
Они подошли к телу Абдуля эль-Кебира, все еще находившегося без сознания. Военный внимательно его осмотрел, убедился, что тот нормально дышит и, судя по всему, находится вне опасности, и поднял голов…
– Мы находимся с западного края себхи и обнаружили беглеца. Туарег вышел на нас, хотя, к несчастью, думаю, он нас увидел.
– Крикнешь – я перережу тебе горло. Понятно?
– Ты должен был подумать об этом прежде, чем приводить чужаков в мой лагерь.
– А туарег всегда выполняет свои обещания, я знаю… Даже если и так, мне трудно допустить, что существует ум, который считает, что законно лишать жизни незнакомых спящих людей, но никак нельзя нарушит…
– Ты что, представляешь себе их независимыми?
Он сел напротив и наблюдал за туарегом, который нанизывал ноги антилопы на шомпол своей старой винтовки, приготовившись медленно поджаривать их на низком огне.
Туарег был более чем в ста метрах, когда Разман настойчиво посигналил, вынудив его оглянуться.
– Жена туарега… Но это не то, что вы думаете, лейтенант… – пробовал оправдаться сержант. – Не то, что вы думаете… Она согласилась добровольно… Согласилась! – повторил он, умоляюще сложив руки.
Мубарраку бросили открытый вызов, и он убьет открыто. Он нащупал твердую почву под ногами, набрал в грудь воздуха, издал крик и бросился вперед, на грудь врага, который отвел острие его меча сухим и …
– Ну, я не могу двигаться дальше. Я нашел спуск, но соляная корка не выдержит веса джипа.
– Четыре мехари, вода и еда. – Он вытащил из красного кожаного мешочка, висевшего у него на шее, часы и перстень и показал: – Я расплачусь вот этим.
Абдуль эль-Кебир впервые за долгое время весело улыбнулся. Слова Гаселя его искренне позабавили.
Никому, казалось, было неведомо, зачем его возвели здесь, посреди равнины, вдали от известных колодцев и караванных путей, в стороне от оазисов и границ, в сердце самой абсолютной пустоты.
– Думаю, ты умрешь… – сказал он. – Тебе нужен врач, а поблизости нет ни одного.
Он обрадовался, увидев, что попал в точку, потому что по лицу губернатора пробежала тень, и ему впервые изменила выдержка. Он порывался было возразить, но Гасель прервал его взмахом руки.
Губернатор Хасан бен-Куфра не ответил. Он был поглощен осмотром ран, оставленных ремнями на его запястьях, и размышлял о том, что несколько дней назад в этом же самом кабинете он выступал в роли Мада…
Эти предположения имели под собой вескую почву, и лейтенант это ясно осознавал. Однако, убедив себя в том, что он не может ошибаться, военный вспоминал невыносимую жару, которую ему пришлось перенест…
Туарег в свою очередь тоже поискал камень, вытерся и встал.
Гасель только открыл глаза и слегка покачал головой.
Лейтенант кивнул головой, и один из солдат дрожащей рукой протянул фляжку. Туарег отступил на два шага, слегка приподнял покрывало и, не сводя с них взгляда, держа винтовку в одной руке, с жадностью …
– А ты взгляни на это! – сказал он. – Донесения о генералах-дезертирах, о людях, которые переходят границу, чтобы присоединиться к Абдулю, о тайных собраниях во внутренних гарнизонах! Мне не хватало …
Лейла инстинктивно порывалась было встать, однако сержант Малик эль-Хайдери с силой надавил ей на плечо, принуждая оставаться на месте.
– Они – часть армии, Ажамук, – заметил лейтенант. – Хотим мы этого или нет…
Много-много лет назад Сахара была огромным морем, и, когда оно ушло, вода оказалась в ловушках таких вот многочисленных углублений. Затем она начала очень медленно испаряться, образуя на дне слой сол…
– Но я же не туарег, – возразил лейтенант. – Я не могу вернуться в лагерь пешком. Это далеко, и я не найду дороги. Пожалуйста!
Он бросил последний взгляд на солончак, завел мотор, и они в очередной раз покинули москитный район, чтобы разбить лагерь там, где они разбивали его каждый вечер.
– Я привык… Ты пришел поговорить со мной о погоде?
Ответ заставил его отскочить назад, уклоняясь от яростного лезвия противника, сверкнувшего в каких-нибудь нескольких сантиметрах. Кровь застыла у него в жилах. Гасель Сайях, имохар грозного народа Ке…
– Тот, кто провозглашает свой род наивысшим из всех.
– Не думаю, что тебе следует беспокоиться. Пустыня огромна. Скорее всего, ты никогда его не найдешь.
– Должно быть, это какой-то божественный знак, – сказал он себе. – Таким способом Аллах хочет указать нам на что-то, но… на что?
Усевшись на место водителя, он повторил каждое движение лейтенанта: поворачивал руль, с силой нажимал на все и каждую в отдельности педали – тормоз, сцепление и газ – и попытался переместить из сторо…
Губернатор отрицательно покачал головой и откинулся на спинку кресла, давая понять, что разговор окончен.
Он побывал в Старом городе, где наелся до отвала, выпил горячего чаю, крепкого и сладкого, который с силой разогнал кровь по венам, и купил себе новую рубашку голубовато-синего цвета, которая на како…
– Сам я там не бывал, но мне объяснили, как добраться.
Капитан Калеб эль-Фаси всегда спал до тех пор, пока солнце не начинало нагревать крышу его бунгало. Это всегда происходило после девяти утра, хотя он и приказал построить его под сенью пальм – в том …
– Не расходуй ее попусту… – сказал ему туарег. – Она мне понадобится.
– Самолеты… – не оборачиваясь, сказал туарег.
– Говорят, наша раса отличалась умом, силой и образованностью и существовала на Крите во времена фараонов. Она отличалась таким умом и силой, что попыталась завоевать Египет, но одна женщина нас пред…
Когда он успел это проделать или где в данный момент находился, ему было неизвестно, и сержант спрашивал себя, как туарег сможет выбраться из бескрайнего эрга пешком и без воды, если ближайший колоде…
Он удалился, когда тени уже заскользили по оазису, зацепившись за стволы пальм, и голоса зазвучали явственнее. Солдаты возвращались с лопатой на плече, усталые и потные, мечтая поесть и добраться до …
Туарег уже оставил верблюда, который стоял, широко раздвинув ноги, с переполненным водой брюхом, удовлетворенный и раздувшийся, и начал собирать ветки и разводить небольшой костер.
Затем каждая пара удалялась в темноту – искать в дюнах, на мягком песке и расстеленной поверх него белой гандуре, удовлетворения желаниям, выраженным на ладони мужчины.
– Да, конечно, но там, куда мы направляемся, больше, чем где бы то ни было.
Поэтому со временем от нее остался лишь почерневший пыльный скелет – прибежище крыс и ящериц. Даже бродяги суеверно обходили его стороной после весьма таинственной смерти одного из них в ту ночь, ког…
В течение следующих десяти минут полицейский пытался совладать со своими нервами и кое-как восстановить процесс движения, убеждая себя самого, что происшествие не имело смысла и что это была глупая ш…
Тогда туарег остановил верблюда, заставил его опуститься на колени и воткнул в землю свой длинный меч и старую винтовку, которые вместе с крестовиной седла служили опорной стойкой для незамысловатого…
В поисках разъяснения Гасель обвел взглядом лица остальных: все пожимали плечами, показывая, что не знают, – он тоже пожал плечами, решив, что подобные расспросы никуда его не приведут.
– Безумец… – пробормотал он себе под нос. – Безумный мечтатель из числа тех, кому от рождения уготована участь получать все пощечины, а дух несчастья, гри-гри, скачет рядом с ним, вцепившись в его од…
– Это оказалось легче, чем я думал… – сказал он.
Следовало найти Абдуля эль-Кебира и разделаться с ним раз и навсегда, потому что он не чувствовал в себе сил пережить подобную тревогу еще раз. Если бы президент к нему прислушался и Абдуля расстреля…
Он провел еще одну долгую неделю, восстанавливая силы, пока у него не осталось никакой еды. Тогда он понял, что настал момент навсегда покинуть свое убежище.
– Но мы же не можем торчать здесь всю жизнь… – заметил солдат. – Воды осталось на три дня.
Сурова эта земля, где человек может умереть как от жары, так и спустя несколько часов – от холода, где верблюдица несколько дней безуспешно ищет воду – и погибает, захлебнувшись однажды утром.
– Нет, если этих верблюдов ведет туарег, – возразил Разман, уверенный в своих словах. – И тем более если это как раз тот туарег, которого мы ищем. Наверняка он не позволяет верблюдам идти друг за дру…
Воздух был густым. Неподвижным и густым в жаркой ночи. Влажным, соленым, неподвижным и густым. Воздух, отдающий серой и свинцом, плохо сгоревшим бензином, тысячи раз пережаренным маслом.
Натянул полог над животными и человеком, который был всего лишь мертвым грузом, проверил, все ли в порядке, и пешком, не торопясь, двинулся дальше, стараясь не волноваться и не расходовать скудные за…
– Нет другого Бога, кроме того, существование которого отвечает нашему желанию, – сказала она сурово. – Можешь полагаться на него, если хочешь. Это никогда не повредит. Но раз ты оказался способен од…
Его также беспокоил вопрос о передаче дела следственной комиссии, поскольку даже он сам, знавший их лучше кого бы то ни было, не чувствовал себя способным вычислить убийцу среди этой шайки убийц, кот…
Пилоты переглянулись, и было ясно, что предложение пришлось им не по душе.
Но этот другой случай так и не представился, и у Абдуля появилась уверенность, что вероятность того, что он представится, уменьшается с каждым днем, поскольку их изматывали усталость, жара и жажда, и…
Никто не мог сказать, сколько людей погибло впоследствии, увлекшись мечтой о легендарном пропавшем караване. Старики не уставали внушать молодым, чтобы те отказались от столь безумной затеи.
Гасель выбрался. Дважды. Однако имохагов, подобных ему, было немного. Поэтому «Народ Покрывала» уважал Гаселя, одинокого «Охотника», имохара, господствовавшего на территории, на которую никто больше …
Когда они вновь приблизились к краю солончака, то увидели его – все в той же точке, в том же положении. Похоже, туарег так и не сделал ни одного движения.
Абдуль эль-Кебир долго смотрел на него, пытаясь заглянуть вглубь этих темных и глубоких глаз – единственную часть лица, которую ему до сих пор удалось увидеть.
Затем он стал мужчиной, который однажды, когда она достигла половой зрелости и у нее появились первые месячные, сделал ее женщиной: позвал в свой шатер и овладел, заставив стонать от удовольствия, ка…
Наступил час гайлы, священной сиесты в пустыне, ибо на те четыре часа, когда пекло особенно немилосердно, людям и даже животным следовало замереть в тени, если они не хотели подвергнуть себя риску об…
А тот даже глазом не повел в его сторону. Подождал, пока мусоровоз со своим смрадным грузом исчезнет из виду, и пошел дальше по широкому, скудно освещенному проспекту: высокая фигура в развевающихся …
По знаку военного щелкнули затворы десятка винтовок. Туарег увидел, что дула нацелены ему в грудь, и понял, что всякое сопротивление бесполезно. Офицер резким движением отстранил вцепившуюся в него р…
Абдуль эль-Кебир не ответил: его впечатлили не столько слова, сколько тон голоса туарега. Он уже успел его узнать, наблюдал за его поведением в каждый пережитый ими момент, и казалось, что того ничто…
Он повернулся вполоборота и зашагал прочь, прокладывая себе дорогу между автобусами и грузовиками. Те не двигались и вовсю сигналили, потому что регулировщик словно превратился в соляной столб, устав…
– Если бы капитан разрешил, ты бы взял меня с собой на поиски Большого каравана?
– Вчера вечером у нас были роды… Самочка.
– А вы имеете представление о том, какова температура на этой равнине?
Там и сям росли робкие тамариски и полудюжина карликовых акаций, и Гаселю было приятно осозна вать, что охотничий инстинкт его опять не подвел, потому что внизу объедали ветки или спали на полуденном…
– Адорас – не тюрьма, – спокойно заметил собеседник. – Всего лишь передовой пост. Я вправе направить туда всякого, кого сочту подходящим.
– На этой самой койке, на которой ты сидишь, и примерно в это же время, когда все спали, твой муж перерезал горло моему капитану и тем самым еще больше усложнил себе жизнь.
На закате лейтенант Разман приказал отъехать вглубь равнины, подальше от назойливых москитов. Пока его подчиненные снимали брезент, который служил им укрытием, он бросил последний взгляд на капрала, …
– Так ты намекаешь на то, что я должен бросить материальные средства и личный состав на поиски этого каравана? – спросил он с притворным удивлением.
Как только он покинул кабинет, министр Мадани встал, подошел к широкому окну и, раздвинув жалюзи, остановился и долго смотрел на море, на которое вдали надвигалась туча, завораживая взгляд игрой свет…
– О, нет! – весело прозвучало в ответ. – Это то место, до которого мы доехали. Если бы мы вздумали отправиться на этой развалине по центральному шоссе, нас упекли бы в психушку.
– Пока нет, мой лейтенант. Однако у меня такое впечатление, что он пересекает большой эрг на юге Тидикема… Если вы пошлете своих людей, то сможете преградить ему путь, прежде чем он окажется в горах …
Наконец на исходе третьего дня очнулся юноша, который тут же поинтересовался, далеко ли еще до границы.
Солнце начало припекать, и мужчина понял, что пора прервать движение и разбить лагерь, не дожидаясь, пока верблюдица, хромавшая с полуночи, рухнет окончательно. Однако любопытство оказалось сильнее, …
Не чувствуя подвоха, они крикнули женщине, чтобы она поступила так, как велит их товарищ, и она отдала тому сумку, с которой вор и покинул город.
Он помолился, а затем уселся на гладкую скалу созерцать закат, погрузившись в свои черные думы, ибо понимал, что эта ночь – последняя в этой жизни, когда он может спать спокойно. С рассветом ему прид…
– Такими платили проводникам и погонщикам верблюдов… – уверенно сказал хозяин дома. – На такие покупали животных и провизию… Знаешь? – добавил он затем с ироничной улыбкой. – Я нанялся было идти с Бо…
Как бы поступил он сам, если бы Мубаррак явился к нему в лагерь с просьбой оказать ему гостеприимство, стараясь снискать прощение за совершенную ошибку? Как знать, возможно, он поступил бы так же, ка…
Холодные рассветы, когда Лейла, свернувшись калачиком, прижималась к его животу, ища тепла его тела, длинные утренние часы, полные сияющего света, и нетерпеливое волнение, когда он подстерегал добычу…
К вечеру третьего дня Гасель набрел на лагерь хайм и шериб рядом с колодцем.
Выкурив сигарету, капитан швырнул окурок в песок, хмуро кивнул часовому и закрыл дверь, из-за которой послышался лязг задвигаемого засова. Огни постепенно гасли, и лагерь с оазисом погрузились в безм…
– Я не давал тебе разрешения двигаться, – заметил он. – И тебе следует свыкнуться с мыслью о том, что в Адорасе до тех пор, пока не пришлют нового офицера, ты не можешь совершать никаких движений без…
– Что еще остается? У нас кончается вода.
Через несколько секунд в ночи взревела сирена, всполошив жителей, и, когда беглец уже достиг середины улицы, один из полицейских выскочил из-за угла и, даже не целясь, выпустил короткую очередь.
Абдуль эль-Кебир был свидетелем гибели тысяч людей. Он многих послал на казнь, а своих тюремщиков – всех и каждого в отдельности – ненавидел. Тем не менее он ощутил невыносимую тоску и пустоту в душе…
Гасель ненавидел гиен. Он терпеть не мог грифов и шакалов, но к гиенам испытывал просто непреодолимое отвращение с тех пор, как, будучи подростком, почти ребенком, обнаружил, что они загрызли новорож…
– Разве я доказал, что могу их защитить? – спросил он. – Раз я позволяю убить одного из своих гостей, может, мне следует примириться с убийством моей семьи? – Он наклонился и властным взмахом руки пр…
Он бодрствовал весь день, составив компанию мертвецам: впервые с тех пор, как смерть застигла их в пути, кто-то составил им компанию, – и попросил их духов, которые, возможно, вечно блуждают в округе…
– Конечно, ваше превосходительство. Конечно.
Он вспомнил время, проведенное в пещере – часы и дни тоски и тревоги, – когда он все время спрашивал себя, действительно ли туарег пришлет за ним кого-то или оставит умирать там, как собаку, – от гол…
Результатом этого явились анархия, кризис и постоянные политические волнения. При этом власть казалась скорее вожделенной добычей всех тех, кто стремится быстрее разбогатеть, нежели способом ведения …
– Ты первый имохаг, от которого я слышу плохие слова о верблюдах… – заметил Гасель.
– Однако таких подонков посылают объясняться с нашими самыми кристально чистыми людьми, которых мы должны холить и лелеять, поскольку это живая часть самого лучшего в нашей истории и в нашем народе. …
– Он мертв… – прошептал лейтенант Разман. – Он должен быть мертв. Вот уже четыре дня он не двигается.
– Не все были плохими, как полковник Дюпрэ, и тебе это известно. Или ты забыл об Иностранном легионе и его головорезах? Они тоже причиняли вред нашим племенам, устраивали кровавые расправы, лишали ко…
– Именно это я и сказал капитану, – отозвался он. – Он не должен был убивать моего гостя… – Он помолчал. – Но ведь никто его за это не покарал. Это пришлось сделать мне.
– Завтра мы достигнем равнины… Тогда начнется самое плохое.
– Стремиться к тому, чтобы справедливость была одинаковой для всех.
– Нет… – сказал он. – Я пойду в министерство.
– Ничего, – признался он. – Ничего до вчерашнего дня. Но дело не в них. Дело не во мне. Тебе этого не понять.
Он спал, не производя ни единого движения, не сдвинув ни единой песчинки из покрывавшего его слоя песка, не реагируя на жару, мух и даже на ящерицу, которая в какой-то момент пробежала по его лицу. О…
Солдаты в бараках уже спали. Один только часовой стоял на посту, укрывшись под навесом, стараясь изо всех сил – зачастую безуспешно – прикрыть глаза ровно настолько, чтобы не начать клевать носом, но…
– Сколько бензина осталось? – спросил он.
Разман подошел к бидону, зачерпнул воды небольшим ковшиком, висевшим на цепи сзади автомобиля, прополоскал рот и помыл руки.
– Да. Проходите, пожалуйста, – сказал лейтенант. – На рассвете отправляемся на юг. Девять человек на трех автомашинах. Я поеду с ними, а вы останетесь здесь за командира. Подготовьте все, пожалуйста.
Проехали два мотоциклиста с включенными сиренами, и почти тотчас же выше по проспекту люди начали кричать и аплодировать.
Он с силой сжал оружие и стал ждать. Несколько раз пробили вокзальные часы, словно настойчиво приглашая его все забыть, но их отзвуки потонули в вое сирен, криках и аплодисментах.
Ночь наступала стремительно: она почти всегда падала на тропики, словно не желая, чтобы человек успел вдоволь насладиться красотой и безмятежностью вечеров. Впрочем, темнота, которая за считаные мину…
Гасель Сайях знал, что каждый проделанный им шаг понемногу отдалял его от смерти и понемногу приближал к пустыне, которую он любил.
Туарег подождал, пока длилась короткая агония, вытер руки о грязную простыню, подобрал револьвер и винтовку и приблизился к двери, откуда выглянул наружу.
– Проторчать здесь еще одиннадцать лет! – проговорил он, словно разговаривая с самим собой. – Если удастся выжить, я уеду отсюда стариком, а ведь мне отказано даже в праве на отставку и пенсию. Куда …
Он мог бы поклясться, что туарег улыбнулся.
– Ты что, оставишь меня без воды? – забеспокоился он. – Дай мне хоть одну фляжку.
Он все пил и пил, позволяя жидкости стекать по шее и груди, захлебываясь и заходясь кашлем, словно он не делал этого несколько лет, и под конец, выпив все до последней капли, звучно рыгнул и на мгнов…
– Да уж, вижу. Любой другой на твоем месте умер бы. Что теперь ты собираешься делать?
В полдень Мадани снова вышел, чтобы уехать в сопровождении своих грохочущих мотоциклов и больше не вернуться. С наступлением вечера, когда уже больше не оставалось сомнений в том, что возвращать семь…
«Он сам попросит, чтобы я его убил, – сказал он себе. – Когда он не сможет больше терпеть, то будет меня умолять, и мне придется это сделать…»
– Никто этого не знает. Может, в Эль-Акаб… Может, еще дальше на север – в столицу… Они хотят обменять их на Абдуля эль-Кебира…
– Неделю? – в ужасе повторил он. – Вы хотите сказать, что целую неделю держите женщин и детей взаперти в этой душегубке, не поставив в известность вышестоящее начальство?
– Существует много способов употребления власти. Одни используют ее ради собственной выгоды. Другие – чтобы быть полезными людям и добиться лучшего будущего для своего народа. Как раз к этому я и стр…
По густым усам капрала стекла капля пота – первая в этот день – и скатилась по шее вниз, к волосатой груди. Он нехотя выпрямился, оставаясь сидеть на грязном одеяле, и, прищурившись, привычно обвел в…
Когда он понял, что дальше идти некуда и бесполезно пытаться взобраться по склону, он обернулся, и его не удивило, что лейтенант извлек из кобуры свой тяжелый табельный пистолет.
Это был, несомненно, туарег. В университете ему объясняли, что данная раса не имеет ничего общего с остальными расами мира, а ее нормы поведения или обычаи – ни единой точки соприкосновения с нормами…
Анухар эль-Мохри сделал несколько шагов и вернулся, успев увидеть, как они растворились среди теней пальмовой рощи.
– Я сейчас человек богатый, а в этом краю я видел много зверья. Мне ничего не нужно.
Это прекрасное животное было настоящим благословением Аллаха, но пробил его час, и оно это знало.
– Но я же не был виноват, – протестовал он, отгоняя его от себя. – Я хотел его защитить и отдал бы за него свою жизнь.
– Ни один человек ни разу не пересек этот район… – заметил полковник. – Именно поэтому он и был выбран в качестве границы. Он не нуждается в охране.
Грустная выходила история, даже трагедия, когда гри-гри в кого-то влюблялся, ибо в этом случае было бесполезно бежать на край света, зарываться вглубь самого большого бархана или пытаться пешком пере…
– Если со мной что-нибудь случится, вы примете на себя командование, – уточнил лейтенант. – Малик ни в коем случае не должен брать его на себя. Ясно?
– Уже поздно! – неожиданно объявил он, чувствуя, как его охватывает внезапная тревога. – Уже поздно, а мне завтра на работу.
– Подготовь все машины… Максимальный запас воды, горючего и провизии. Мы отыщем эту сволочь, даже если он укроется в самой преисподней.
– Не волнуйся. Да пребудет с тобой Аллах!
– Не они… – задумчиво ответил он. – А то, что их сопровождает, словно тень или запах.
Верный Анухар тенью следовал за ним, понимая, что в такие моменты губернатор предпочитает побыть в тишине. Он заранее знал, где тот остановится, где зажжет сигару и в каком цветнике сорвет розовый бу…
Мужчина двинулся дальше, и ему показалось, что он слышит стенания корки под подошвами ног. Кое-где она заколыхалась, но не проломилась.
Если он думал, что теперь, после снега, города и волн, его уже ничем не удивишь, то зрелище, развернувшееся перед его глазами на рассвете, развеяло это заблуждение, поскольку цвет вздыбленного и ощет…
– Вы бездарь, лейтенант, – сказал он и повернулся к тому с улыбкой, которая больше соответствовала поздравлению, нежели оскорблению. – Раз вам недостаточно дюжины человек, чтобы поймать беглеца, воор…
– Лжете… Я только что разговаривал с радистом… Вы отдали ему приказ хранить молчание… Поэтому у меня не было возможности сообщить вам о своем приезде…
– Но этот солончак – нет. И его окружили мои люди. – Лейтенант бросил взгляд на тощую гербу, свисавшую с верблюда. – У тебя мало воды. Долго ты не продержишься… – Он сделал паузу. – Если пойдешь со м…
– Знаю, – ответил тот. – Ты спрятал там губернатора?
Лейтенант отказался один раз, потом второй, разжигая трубку с помощью огня на длинной и толстой веревке – зажигалке моряка, самой практичной в этих краях песка и ветра.
Во время каждой остановки Гасель испытывал желание покинуть этот клоповник на колесах и продолжить путь пешком, каким бы длинным тот ни оказался. Однако на каждой остановке он понимал, что тогда ему …
Толстяк Мохамед Кадер неохотно открыл глаза, нисколько не обидевшись, потому что за годы общения уже привык к тому, что, произнося его имя, капрал не упускал случая, чтобы присовокупить к нему какое-…
Но он знал, что, даже если гри-гри и захочет уйти, неприкаянные души Мубаррака, капитана и солдат никогда ему этого не позволят.
И тут вдруг, чувствую, кто-то скребется в песке. Вскоре перестали, потом заскребли в другом месте, и так, по очереди, этот шум донесся до меня из пяти или шести мест. Раздирающие душу вопли все не см…
Лейтенант понимающе кивнул и облизнул губы, ощутив при этом только солоноватый вкус пота.
– Это то, чего хотим мы все: жить в покое. Ты – с твоей семьей, а я – со своими рисунками. Но я сомневаюсь, что нам это позволят.
– Я однажды проезжал там, внизу. На него нельзя подняться.
Наконец он заметил ключ, вставленный в замок. Гасель вынул его, и ничего не произошло, вставил обратно – результат остался прежним. Попробовал повернуть – и механическое чудовище ожило, три раза чихн…
Гаселю удалось разглядеть три лагеря, расположившиеся вдоль русла. С рассветом в них снова начали раздувать костры и собирать пасущихся по склонам верблюдов, готовясь двинуться дальше.
Когда высоко-высоко над пустыней бороздят небеса реактивные самолеты, а по самым известным путям ездят грузовики, вытесняя его соплеменников в самые отдаленные районы равнины, трудно сказать, сколько…
– Хорошо… – неохотно согласился лейтенант. – Сегодня ночью.
Одно искореженное тело отнесло за сорок метров, другое разорвало на клочки – ничего не осталось, словно его и не было, – а джип за считаные секунды превратился в груду дымящихся обломков.
– Это место мне знакомо. Однажды мы три дня прятались в этом лесу во время подготовки теракта. Каков твой план?
– Думаю, вы правы, выдвигая свое требование, и справедливо, чтобы эта женщина вернула сумку или выплатила деньги из своих средств… Но поскольку выясняется, что соглашение, которое вы заключили, требу…
– Туда, куда за нами никто не сможет последовать – в «великую пустую землю» Тикдабру.
Она не сразу заговорила, а когда было собралась что-то сказать, ее прервал старший сына мужа, прибежавший из самой дальней шерибы.
«Когда-нибудь найдут его труп, высушенный солнцем, если до этого его не обнаружат гиены и шакалы», – сказал он себе, однако в глубине души не был в этом уверен, потому что Гасель признался ему, что д…
Однако когда он остался один, то спросил себя, а не будет ли большим риском сидеть и выжидать, подыгрывая туарегу, будучи не в силах разгадать его намерения, поскольку лейтенант не допускал мысли, чт…
Темные глаза туарега над покрывалом несколько мгновений метали искры. Он с силой сжал рукоятку оружия.
Понаблюдав за происходящим какое-то время, Гасель пришел к выводу, что сия длань принадлежала толстому краснолицему человеку. Тот суетился, беспрестанно поднимая и опуская руки, словно в припадке без…
– И помни, что моим людям нужно есть! Каждый день мы будем забивать одного из твоих верблюдов, а счет можешь отправить новому губернатору в Эль-Акаб!
Извечные поучения старого Суилема, постоянное возвращение к той же истории. А все потому, что такова действительность: могут меняться столетия и даже пейзажи, но люди-то остаются прежними и, в итоге,…
– Ты ошибаешься, – изрек Гасель. – Это известно кое-кому еще.
Абдуль эль-Кебир вернулся в камеру, собрал письма, фотографии своих детей и потрепанный экземпляр Корана, который был у него с тех пор, как он себя помнил, и сложил вместе с одеждой в парусиновую сум…
– Это казалось тебе справедливым, когда тебе дали этот кабинет и назначили губернатором, – напомнил ему министр. – И когда мы решили, что с ним делать. Тогда он был не Абдулем, а врагом, дьяволом, че…
– Нет, ваше превосходительство… – снова выступил генерал. – Ничего странного. Здешние законы позволяют туарегам скрывать лицо в соответствии с их традициями. Описание, таким образом, соответствует де…
Три года назад, основываясь только на личных делах, имевшихся в его распоряжении, капитан Калеб пришел к заключению, что личный состав его полка – это в сумме более двух десятков убийств, пятнадцать …
Казалось, в это утро у всех жителей Земли была назначена встреча на широкой набережной: они входили и выходили из высоких зданий, налетали друг на друга и уклонялись от столкновения, двигались кто ту…
– Даджьбадель находится очень далеко… – заметил Гасель, но юноша уже погрузился в глубокий сон. – Далеко-далеко на юге… Я до него так и не добрался.
Несколько минут никто не произносил ни слова: необходимо было обдумать поучение, содержавшееся в истории, только что рассказанной старым Суилемом. Было бы неправильно тут же забыть его, поскольку тог…
– Что если послезавтра ему не вернут его семью, оставив ее здесь, на углу, он убьет президента…
– Генерал Аль-Хумайд, Али… – говоривший старался сохранять спокойствие, однако голос выдавал его волнение, – только что позвонил и попросил меня – «со всем уважением» – как можно скорее назначить выб…
У входа в хайму обозначилась тень – более густая, чем остальные. Более темная. Глаза Лейлы вновь заблестели в ночи, пока всадник и верблюд удалялись, словно подталкиваемые ветром и шарами перекати-по…
– Абдуль эль-Кебир был основоположником борьбы за независимость, национальным героем, первым Президентом нации. Неужели такое возможно – чтобы ты никогда о нем не слыхал?
Солдаты, оставшиеся с ним, не проронили ни слова, убежденные в том, что бесполезно в очередной раз спрашивать, не сдвинулся ли туарег с места. Ясно же, что мертвые не имеют обыкновения двигаться, а н…
Гасель знал, что, если когда-нибудь по какой-либо причине во время очередного из его одиночных странствований с ним что-то случится, Р’Ораб окажется единственным верблюдом на свете, способным достави…
Среди стен крепости, в которой нельзя было признать прежнюю твердыню: камни по большей части использовались французами при возведении общественных зданий в Эль-Акабе, – исследовать было уже нечего. О…
И он расскажет своим внукам, что пережил в тот день, который провел в компании духов Большого каравана, как говорил им о своем страхе умереть на равнине, как приглушенные голоса мумий и их бесплотные…
– Меня не волнует, что пустыня наступает и поглощает другие земли, – заметил Гасель. – Мне и здесь хорошо. Меня беспокоит то, что даже пустыня уже недостаточно велика, чтобы нам позволили жить спокой…
На мехари сохранилась уздечка, а вот седло и груз потерялись по дороге. Это означало, что его хозяин умер еще раньше и верблюд пошел дальше один, в поисках спасения, которое он так и не нашел. И беду…
Он увидел, как туарег заставил верблюда опуститься на колени и ждал, стоя рядом, нацелив винтовку. На середине пути лейтенант раскаялся в своем поступке, потому что пот ручьями тек по всему телу, про…
– Ты прав, – признал он. – Я проиграл. Когда рассветет, я отвезу тебя в Сиди-эль-Мадья.
Ночь оказалась такой же длинной и такой же напряженной. Луна по-прежнему ярко освещала равнину, и на рассвете у преследователей не оставалось сил бороться со сном и усталостью. Глаза покраснели от по…
– Меня заставил капитан сторожевого поста в Адорас.
«Я чувствую, что способен тебя одолеть, – было последнее, что он прошептал перед тем, как погрузиться в глубокий сон. – Я чувствую, что способен тебя одолеть и навсегда покончить с твоей легендой…»
Образы – реальность и фантазия – смешались у него в голове. Разом накатывали яркие сцены пережитого и другие, казавшиеся еще более реальными, которые, тем не менее, были всего лишь плодом разыгравшег…
– Этот закон – уже не закон, и ты это знаешь, – заметила она, сев с другого конца длинного стола. –
Гаселю страшно хотелось всего лишь раскрыть эту тайну – узнать, по какой причине бесследно исчезло столько животных и людей. Когда он впервые оказался в сердце одной из «пустых земель», то понял это,…
– Точно… Радио. Мой двоюродный брат Сулейман купил себе такую же штуку. Два месяца таскал кирпичи, чтобы обзавестись штуковиной, которая звенит и издает шум! Значит, так вы меня нашли, верно?
– Лагерь останется здесь… Мои люди будут ждать твоего мужа.
– Нет? Тогда для какого? Пять лет? Восемь? – Туарег был непреклонен. – Ни одного дня, слышишь! Я видел ваши тюрьмы, мне рассказывали, каково в них живется, и знаю, что не выдержал бы там и дня. – Он …
Лейтенант размышлял, в то время как Суад разливала чай – горячий и сладкий, душистый и аппетитный. Ему нравился сержант, он любил его компанию, и тот был единственным из всех его подчиненных, кто был…
– Нет! Вы более недостойны носить эту форму… Выходите так! Как есть…
Лейтенант Разман подошел к Лейле, пытавшейся прикрыть наготу краешком одеяла.
– И все же, – настаивал тот, – должна существовать граница. Она где-то здесь…
Он удалился, чтобы в одиночестве прогуляться в ночи, созерцая звезды и луну, которая извлекала золотистые отблески из высоких барханов, вздымавшихся у него за спиной. Он понял, что, хотя впереди, нес…
Капитан Калеб эль-Фаси тоже слегка похрапывал у себя в бунгало. Ему, наверное, снился пропавший караван вместе с сокровищами. Сон был настолько глубок, что он не почувствовал, как в дверном проеме на…
– Они догадываются, куда мы направляемся. Не лучше ли вернуться и попытаться проскользнуть где-то в другом месте?
Рассвело. Он разогнал гиен и шакалов, однако грифы продолжали слетаться дюжинами, заполоняя небо кружением смерти, раздирая крепкими клювами тела двух человек и одного животного, которые всего лишь з…
– Да будет так, – ответил Гасель, наклоняясь, готовый отразить первый выпад.
– Ты мне друг? – неожиданно спросил Абдуль.
– Они тебя не услышат, коли ты будешь уже мертв, – изрек он. – Я ничего не имею против них… – И добавил: – И против тебя… – Мужчина сделал паузу и спокойно заметил: – Хорошо знать, когда выигрываешь …
– Мог, мой сержант. Я тоже был там. Он был высокий, худой, в синей гандуре без рукавов поверх другой, белой, и небольшим мешочком или амулетом из красной кожи на шее.
– Тебе известно, что значит – быть коммунистом?
– Надо иметь большое мужество, чтобы умереть от жажды, лишь бы не оказаться в тюрьме, – признавал он. – Большое мужество… И он должен быть мертв.
«Какая разница – от чего он умрет: от этого или от жажды? – размышлял Гасель. – А если все обойдется, это поможет ему продолжить путь».
– Расходуй экономно! – посоветовал он. – Особенно воду. И не пытайся освободиться. А то вспотеешь, и тебе захочется пить. Тогда, вероятно, воды не хватит. Старайся спать… Это самое лучшее: во сне не …
И как раз за его стеной громоздилось высокое, массивное и тяжеловесное серое здание с белыми навесами, толстой решетчатой оградой и небольшим садиком с хилыми деревцами, про него-то Гаселю и говорил …
Только после этого юноша вернулся на свое место у входа в хайму. Его отец улыбнулся.
– Еще не знаю, – ответил он. – Все зависит от того, чего Турки добьется в Париже.
Спустя полчаса сторожевой пост в Адорасе пришел в бурное движение, которого он не помнил со времени основания или же с тех пор, когда сюда заходили большие караваны с юга.
– Выгляни в окно и увидишь, как мои товарищи, которые стоят на улице, тебе приказывают мне ее отдать.
– Однако моя семья исчезла. Мой раб видел, как ее уводили солдаты, а пятеро из них все еще поджидают меня в гвельте гор Хуэйлы.
Министр ничего не сказал. Он снял очки, отложил их в сторону и потер глаза с крайне озабоченным видом. В последние двое суток он почти не спал, а долгий переезд и жара Эль-Акаба его измотали. Тем не …
Старший сержант сердито дернулся, на какую-то долю секунды потерял самообладание и почувствовал, как его прошиб холодный пот. Он повернулся к Мулаю, который стоял, не шелохнувшись, возле двери, и исп…
– Они не привыкнут… – убежденно возразил Анухар эль-Мохри. – Я с ними в последнее время довольно тесно общался, и мне кажется, что, даже если и найдутся такие, кто откажется, большая часть будет держ…
– Я это знаю… – прозвучало в ответ. – Поэтому я тебе и позвонил… Что там с Абдулем?
Офицер понял, что это решение твердое и нет никакой возможности его отговорить.
Оба знали, что для того, чтобы попытаться отыскать беглеца в сумрачном и запутанном мирке туземного района, нужна целая армия.
– У тебя мясо пригорает. Нет… – добавил он вслед за этим. – Я не забыл о Легионе и о его зверствах. Но ведь, насколько мне известно, они действовали так, потому что находились в состоянии войны с мят…
– В таком случае ничего страшного… – заметил туарег. – Они любили друг друга. Я следил за ним несколько дней и потому знаю.
Он снял синюю гандуру, оставив на себе только нижнюю, и поэтому стал белым пятном, в тишине скользившим по белой равнине. Даже когда выглянула луна, которая тут же отщипнула первую тень от его фигуры…
– Нам придется зарезать его сегодня вечером.
– В министерство? – удивился мужчина. – В такое время? Зачем?
Когда спустя несколько секунд туарег исчез во тьме, скрывшись в лабиринте улочек и закоулков Старого города, двое полицейских, оставшихся в строю, переглянулись, согласовывая дальнейшие действия, под…
Миллионы москитов угрожающе гудели. Их было, конечно, меньше, чем на закате или на рассвете, но все равно своим количеством и свирепостью они производили впечатление. Ему пришлось хлопать себя по рук…
– Не знаю. Отсюда никто никогда не возвращался. Никто не сосчитал дни песка и дни «пустой земли».
Тут же явился огромный хмурый детина и неподвижно застыл у дверного косяка – бледный, осунувшийся, почти дрожащий.
– Да, – подтвердил тот. – Я Гасель Сайях. Ты был моим гостем, и я обязан переправить тебя на другую сторону границы.
Гасель знал, что наступит такой момент, когда ему придется выбирать: пристрелить спутника, чтобы облегчить его страдания и попытаться спастись самому, или же идти до конца, чтобы вместе встретить сам…
– Но вы же не можете принять его требования! – заметил тот. – Страна не готова к выборам…
– Но не для меня, – прозвучало в ответ. – Когда пустыня превратится в оазис, по секиям свободно потечет вода, а дождь будет обрушиваться на наши головы всякий раз, когда нам это потребуется, обычаи т…
– Ты спятил! – воскликнул он. – Даже днем по эргу можно ехать с трудом… Из-за камней лопаются шины и ломаются оси. Ночью мы и километра не проедем.
– Именно это я себе и сказал, ваше превосходительство… Но иногда сумасшедшие становятся опасными…
Позже проехала желтая машина, а потом его окликнула какая-то женщина, стоявшая у дверей подъезда.
Лохмотья ткани наполовину прикрывали тела проводников и погонщиков, многие из них не выпускали из рук оружие или свои пустые гербы. А на верблюжьих горбах лежали туарегские седла, выгоревшие на солнц…
Сейчас он чувствовал себя мелкой букашкой, но дело было не в огромности земли, а в низости людей, на ней обитавших, у которых поднялась рука вмешать женщин и детей в мужские раздоры.
Гасель Сайях с детства научился не обращать внимания на духов, привидения или призраков, но ему были знакомы другие «пустые земли», менее известные и менее ужасные, чем Тикдабра, а значит, он мог сос…
– Рано или поздно ты все равно получишь повышение. Лучше, если это будет за что-то, чем ты будешь гордиться, а не за то, что ты выступил в роли полицейской ищейки. Я не тороплюсь… А ты торопишься?
– Вы не ошибаетесь, господин. Но туарег нас уже не раз обманывал. Видно, ему не жаль потратить день на то, чтобы направиться на север с целью запутать следы, а затем вернуться в Тикдабру. По другую с…
Потом наступила ночь. Земля очень медленно начала остывать, воздух стал свободнее поступать в легкие, и он сумел открыть глаза, не испытывая ощущения, будто ему вонзают кинжалы в сетчатку. Мехари тож…
Гасель на несколько секунд задумался. Кто-то однажды говорил ему, что где-то на севере разгорается война, в которой арабы намереваются скинуть иго руми, однако он не придал этому факту особого значен…
На несколько секунд он затаил дыхание, прислушиваясь, хотя знал, что ничего не услышит: ветер и люди еще могли бы произвести какой-то шум, однако день был безветренным, а люди – мертвы.
Спустя пять минут он исчез из виду, словно проглоченный песком.
– Он из тех, кто утверждает, что мы все должны быть равны? Как они называются?
Гасель бежал от наступающей цивилизации, от власти захватчиков и от хладнокровного истребления животных пустыни. Всей Сахаре было известно гостеприимство Гаселя Сайяха, не имевшее себе равных от Томб…
– Если я его найду, меня, возможно, повысят, – отозвался Разман, не глядя на нее. – Ты думала об этом?
Мужчина прочитал положенную молитву и собрал кровь, хлынувшую фонтаном, в одну из герб. Наполнив ее до краев, он начал медленно пить еще теплую и почти пульсирующую кровь – и вскоре почувствовал прил…
Это была самая тихая ночь. Не ревел ветер, бархатистые ноги дромадера, ступавшие по соли, не производили ни малейшего шума, а там, в центре необъятной себхи не было ни гиен, ни шакалов, которые бы вы…
В каком месте этой огромной страны теперь искать жену и детей? Кто из всех ее жителей мог бы что-то сообщить ему о них?
– Черт побери! – воскликнул Абдуль. – Из тебя бы вышел самый что ни на есть фанатичный фашист…
На рассвете лейтенант Разман остановился, чтобы залить бензин, опорожнил бидон и перевернул его, чтобы Гасель убедился в том, что он его не обманывает.
– Мне понадобится три дня, чтобы добраться, и еще день, чтобы раздобыть верблюдов и провизию… – задумчиво произнес он, и тут в его голосе послышались веселые ноты. – Это значит, что, когда мне устроя…
– Не имею ни малейшего представления, ваше п ревосходительство.
Они долгое время сидели молча, созерцая ночь, и он почувствовал, как его вновь охватило чувство покоя.
– Я ищу своего гостя. Тебе известно, кто я?
– Нет, ничего… – извинилась проститутка. – Я обозналась. Доброй ночи!
Секретарь губернатора провинции пожал плечами.
Он прошел рядом, бросив на капрала быстрый взгляд: видно, хотел убедиться в том, что раненый не представляет опасности, отпихнул ногой как можно дальше автомат толстяка и быстро направился к джипу. Л…
И тут он ему приснился. Гасель увидел, как мумии верблюдов и скелеты, завернутые в лохмотья, вновь отправились в путь по безмолвной равнине, чтобы позже пересечь вокзал и проникнуть вглубь спящего го…
Сторожевой пост в Адорасе располагался в оазисе треугольной формы – немногим более сотни пальм и четыре колодца – в самом сердце обширнейшей зоны барханов и поэтому мог считаться настоящим чудом выжи…
– Может быть, меня переведут в другое место. Мы могли бы вернуться в город. В наш мир…
Когда Гасель наконец совсем проснулся, он свернул лагерь и в очередной раз уложил вещи, погрузив их на трех верблюдов.
– Гасель способен на все, господин… Даже поддерживать жизнь старика ценой собственной крови… Для него защита гостя превратилась в нечто более важное, чем его собственное существование или существован…
Они поехали дальше, и у них вновь спустило колесо, а спустя два часа начал сдавать мотор: он чихнул и окончательно заглох в пяти километрах от той точки, где уходил вверх, совершенно отвесно, высокий…
Туарег спросил себя, заслужил ли он своими действиями обещанный рай или, напротив, обречен вечно блуждать по «пустым землям», и почувствовал глубокую жалость к своей душе, которая, вероятно, соединит…
– А тех, кто не захочет интегрироваться? Тех, кто, как этот Гасель, продолжает верить в то, что жизнь в пустыне должна регулироваться именно старыми обычаями? Как мы с ними поступим? Перестреляем, ка…
– Нет, конечно, – признался Гасель. – Но мне и не придется причинять ей вред. Если она поймет, что твоя жизнь зависит от того, скажет она мне или нет, где находится Абдуль эль-Кебир, то во всем призн…
Солнце застало его на спине мехари и стало подниматься над головой, постепенно набирая мощь, заставив ветер умолкнуть, землю – распластаться. Солнце уняло песок и кусты перекати-поля, которые уже не …
Он обратил лицо в сторону ночи и попытался осмыслить случившееся, но не смог. Эти люди не были преступниками, и все же одного из них похоронили, а другого увели неизвестно куда. Никого не следует уби…
Когда день снова начал клониться к вечеру, прежде чем москиты покинули свое убежище, лейтенант Разман дал общий вызов.
– Не знаю. Но сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать лишнего кровопролития.
– Все равно пойдете. Заставим силой. – Он окинул взглядом присутствующих. – Здесь все? – В ответ на молчаливое подтверждение махнул рукой: – Отлично! Тогда вперед.
Спустя пятнадцать минут на него внимательно смотрел сам министр Али Мадани – с озабоченным видом и комично нахмуренной переносицей, – восседавший по другую сторону великолепного стола из красного дер…
– Как же ты избавился от туберкулеза? – поинтересовался Гасель. – Мой старший сын и первая жена от него умерли.
– Только такие люди и умеют держать в узде сброд из Адораса…
Для всех этих городских жителей, заброшенных в пустыню, которую они никогда не научатся любить и которую на самом деле ненавидят, мечтая любой ценой вырваться из нее, они, туареги, были всего лишь ча…
– Гостеприимство для нас священно, – пояснил он. – Этот закон древнее Корана.
Но все вышло по-другому, и теперь потребуется четырнадцать могил. Могил, на которых никто не позаботится написать имена, потому что никто не заинтересован в том, чтобы было известно, где лежит горстк…
Окончательно выбившись из сил, он расстелил в углу одеяло и заснул в обнимку со своим оружием. Ему снились жуткие кошмары: поезда, автобусы, вопящие толпы, казалось, горели желанием наброситься на не…
Он знал их всех, а сейчас все они были мертвы.
Гасель был туарегом, жителем пустыни, для которого время, часы, дни и даже месяцы не имели значения. Он знал, что Эль-Акаб находился там не одну сотню лет и останется до тех пор, пока его память и да…
Его превосходительство губернатор Хасан бен-Куфра, высший представитель власти, слово которого – закон, на территории большей, чем Франция, хотел было запротестовать но передумал, проглотил свою горд…
Гасель кивнул в сторону каменных надгробий, которые можно было различить между отдельно стоящих пальм, в глубине оазиса.
– Ты, похоже, пожаловал к нам издалека, почему бы тебе не рассказать нам какую-нибудь историю?
Он медленно приблизился к краю грары, ведя за недоуздок верблюда, остерегаясь, чтобы ветер не отнес их запах в сторону животных, пасущихся среди невысокой и редкой растительности впадины. Вероятно, в…
– То, что это никому не удалось, еще не значит, что этого нельзя сделать.
– Мне надо идти, – сказал он. – Я должен отдать рапорт капитану и проверить, все ли в порядке. Сколько времени ты здесь пробудешь?
У него не было желания отвечать, поскольку ответ был известен, и он предпочел задаться вопросом, кто бы мог быть хозяином этого белого мехари и что с ним случилось.
На этот раз уже не грифы, а вопли гиен и шакалов, сцепившихся за мертвечину, разбудили его ближе к рассвету, и в течение долгого времени туарег слушал их грызню, хруст костей под давлением сильных че…
– Французы всегда уважали наши обычаи… – наконец пробормотал он, словно про себя. – Почему же их не уважают теперь, если мы вдобавок еще и свободны?
– Если этот человек был его гостем, он не сможет ее принять. Наш закон это запрещает.
– А может, мы ошибаемся? И если мы его не найдем, рано или поздно он должен будет вернуться к своим. – Тон его голоса изменился, зазвучав примирительно, убеждая. – Мы не хотим причинять вреда его сем…
– У меня для тебя плохие вести… – с сожалением сказал парень. – Я приехал с севера… От одного племени к другому, из хаймы в хайму прошел слух: солдаты увели твою жену и твоих сыновей… Всех твоих дома…
– Понимаю. Оставайся здесь, сколько захочешь, но не подходи к баракам. У часовых есть приказ стрелять на поражение.
– Да. Я… – сухо прозвучало в ответ. – Где моя семья?
– Мубаррак мертв. Этот сукин сын проткнул его мечом. Альмаларик уверяет, что это, мол, был честный поединок и что родственники Бен-Сада не собираются по этому поводу начинать межплеменную войну. Для …
– Ты их убил, пока они спали? – переспросил он. – Почему?
Ветер всхлипывал все отчаяннее, зная, что скоро явится солнечный свет и его утешит.
Гасель молчал, пытаясь представить себе, что такое четырнадцать лет в жизни человека, но не мог даже вообразить, как можно столько времени провести взаперти.
– Это я должен был решать, а судя по дошедшим до меня комментариям, лучше уж было вернуться с трупами. Мы унаследовали от французов уважение, внушенное ими кочевникам, и вот сейчас впервые – а все бл…
Военный со звездами на обшлагах несколько секунд постоял в нерешительности, словно не веря, что ему предлагают столь абсурдное объяснение, и вознамерился продолжить путь.
– Границы? – повторил он. – Какой границы? Пустыня не имеет границ… По крайней мере, ни одной, мне известной.
Сморенные зноем солдаты храпели – с открытыми ртами, потными лицами, растрепанными волосами, застыв в изломанных позах, словно безжизненные куклы, неспособные даже отогнать мух, которые в поисках хот…
– Меня это не удивляет… – заметил толстяк и преспокойно стал собирать вещи: одеяла, на которых они спали, и небольшой примус, на котором грели чай и готовили еду. – Странно, что этот сумел сюда добра…
– Что верно, то верно… Но мы молодая страна, которая лишь недавно обрела независимость, и нам потребуются годы, чтобы все привести в соответствие с новым положением.
В пустыне пользовались популярностью туарегские праздники холостяков – Ахаль, – на которых юноши и девушки собирались на ужин при свете костра, играли на однострунном амзаде, танцевали все вместе до …
Лейтенант молча кивнул, наблюдая – все так же сидя за рулем, – как туарег взваливает на себя рюкзаки, фляжки, гербу и оружие. Казалось, он не замечал тяжести. Когда он начал удаляться, его походка бы…
– Сколько дней надежды? – поинтересовался Абдуль.
– Меня это не касается. Я исполняю свой долг. – Капрал протянул руку и сдернул покрывало, скрывавшее лицо человека, лежавшего без сознания. – Посмотри ему в лицо! Ты собираешься его убить?
Лейтенант подчинился и повернулся к нему.
Вот поэтому на берег себхи следовало выходить в разгар дня, когда солнце стояло высоко и сжигало крылья москитам, рискнувшим подняться в воздух. В силу этой причины в самые жаркие часы они пропадали,…
Новые мотоциклисты, на этот раз целая колонна, появились на повороте. В десяти метрах от них очень медленно ехала большая черная закрытая машина, почти полностью заслонявшая другую, открытую, на задн…
Вернувшись в убежище, он облачился в тесные голубые брюки и белую рубашку и почувствовал, что выглядит нелепо.
– Да провались ты в тартарары со своей проклятой туарегской спесью! – угрюмо проговорил сержант. – Ты что, считаешь себя лучше других, потому что с детства умеешь переносить жару и жажду? Мне вот при…
– Кому-то надо остаться командовать здесь.
Даже после смерти верное животное сослужило ему последнюю службу, отдав кровь из своих жил и воду из своего желудка, чтобы он мог одолеть жажду, и свой ценный запас жира, чтобы вернуть его к жизни.
Это было море обнаженных женских тел, разлегшихся на солнце, – с золотистой кожей, иногда медной и даже красной – на гребнях самых старых вершин. Правда, это были тела великанш: груди, порой вздымающ…
Когда лейтенант Разман покинул ангар, направляясь к себе, он все еще обдумывал слова пилота, поскольку впервые было высказано предположение, которое пугало всех: гражданская война, столкновение двух …
Приблизительно через каждые два часа приходилось останавливаться из-за лопнувшей шины или из-за того, что колеса увязали в песке, и тогда водитель и кондуктор заставляли пассажиров выйти – вместе с к…
Грустно это признавать, но эти самые военные так и не смогли завоевать симпатии местных жителей, видевших в них только бессовестных иностранцев, которые отбирают у них верблюдов, занимают их колодцы …
Гасель же, со своей стороны, вел внутреннюю борьбу, спрашивая себя, а не переоценил ли он собственные силы, не последовав совету, который его соплеменники передавали из поколения в поколение в виде ф…
– Для меня ты вовсе не грязный «Сын Ветра». Ты благородный и смелый имохаг, и я понимаю причины твоих поступков. – Он помолчал. – И их разделяю. Возможно, я действовал бы так же, не простив подобного…
– Вот видишь? – Они возобновили движение. Мужчина шел не спеша, словно не особенно был заинтересован в том, чтобы добраться до дома, и ему нравились ночная прогулка и беседа.
«Где-то должна существовать граница. Я уверен…» – сказал он тогда с отчаянной тоской в голосе. И вот теперь он мертв.
– Такие уже почти не имеют хождения, – заметил он. – Лишь одни грязные бумажки, стоимость которых меняется каждый день. Кто тебе ее дал?
Лежа на кровати и уставившись невидящим взглядом на лопасти старого вентилятора, которому, несмотря на все усилия, не удавалось создать прохладу, Разман спрашивал себя, какова будет его позиция, когд…
Не было мехари быстрее и выносливее по эту сторону Таманрассет. Один богатый торговец, хозяин каравана в триста голов, предлагал за него Гаселю пять верблюдов на его выбор, но он не согласился.
Тот подчинился: остановил джип и поднял руку, чтобы танкетка, следовавшая за ними, тоже остановилась.
– Не беспокойся! – ответил он. – Я и не думал этого делать.
– Разрешите пойти мне, – попросил сержант. – Я не туарег, но родился в этих краях и хорошо знаю этих людей.
Умирающая коза, забеременевшая – наконец-то! – молодая верблюдица, плач малыша, смех старшего сына, стон удовольствия Лейлы в полумраке…
– Не думаю, что к тому времени останется, что защищать, – возразил лейтенант, начиная медленно пережевывать жесткое и жилистое мясо старого верблюда, которого он приказал зарезать, пока тот не издох …
– Эй! – крикнул он еще раз. – В чем дело? Что происходит?
В его памяти вновь возник образ старика, и он спросил себя, что с ним сталось, вернулся ли он, как обещал, к борьбе за власть.
– Однако в своем последнем выступлении… – робко начал секретарь.
И мертвецы говорили с ним своими открытыми ртами, пустыми глазницами и костлявыми руками, вцепившимися в песок. Они не сумели сказать ему, каков верный путь, однако длинная, нескончаемая череда мумий…
Животные встали на ноги, и Гасель протянул руку Абдулю, чтобы помочь ему подняться.
– Тем лучше для вас, – сухо прозвучало в ответ. – Если вы сдержите обещание, я предложу продвинуть вас по службе. В противном случае я займусь вами лично. Понятно?
Однако он обнаружил не один, а сотни трупов. Он натыкался на них в темноте, различал их формы в полутьме, при фантасмагорическом свете растущей луны, и новый день застал его в их окружении – неисчисл…
– Ты прав… – наконец сказал он. – Человек и верблюд… – Он замолчал и поискал взглядом вокруг. – Второго нет.
– Знаешь что? Мне хотелось бы предаться любви, как той ночью… Среди барханов.
– Ты его боишься, – заключил Гасель. – Ты и твои люди страшно его боитесь, верно?
– Фанатик. – Бен-Куфра сидел, уставившись на медленно догоравший костер, и, казалось, был погружен в свои мысли. Заговорив, он не смотрел на туарега, словно беседовал сам с собой. – Фанатик, который …
С машины тут же соскочил высокий человек с аккуратно подстриженными усами, в форме песочного цвета и со звездами на обшлагах, твердым шагом приблизился к туарегу и остановился перед ним.
Голос Суад вывел его из задумчивости, вернув к действительности.
Он посмотрел на звезды, которые сказали ему, как скоро свет сотрет их с небесного свода, окликнул ночь, и в ответ нежно отозвался его мехари, щипавший влажные кустики перекати-поля. Он оседлал его, в…
– Что за люди находятся там взаперти, сержант? – поинтересовался он.
Сумерек почти не было. Небо окрасилось, почти без перехода, из красного в черное, и вскоре в бунгало зажглись карбидные огни.
– Меня попросили поймать человека и отдать его под суд, ваше превосходительство, – сказал он, стараясь придать своим словам весомость и спокойствие. – Не для того, чтобы убить его, как собаку. – Он п…
Когда уже почти в сумерки они остановились на крохотном полустанке в горах и проводник объявил, что у них есть десять минут, чтобы купить ужин, Гасель не устоял перед искушением, спрыгнул на землю и …
– Рамадан? – удивленно переспросил Абдуль. – Ты считаешь, что мы в состоянии соблюдать пост в подобном положении?
– И все-таки это лучше, чем оказаться мертвым… А по твоей вине убиты четырнадцать человек – и страна в опасности.
– Он привлечет грифов, а грифы привлекут самолеты. Те выйдут на наш след.
– Она же еще ребенок! – со всхлипом вырвалось у него.
Пока один из солдат начал готовить скудный ужин на небольшом примусе, он включил радио и связался с базой.
Оставалось только попрощаться с надеждой на быстрое продвижение по службе и молиться, чтобы все не осложнилось еще больше. Дать себя убить в двадцать восемь лет человеку, чьи взгляды ты разделяешь, –…
Туарег стал проявлять нетерпение. Он еще глубже вонзил кинжал, а левой рукой сдавил капитану горло, не дав вырваться крику боли.
– Переходить нельзя, – сказал он. – Подожди.
Он достиг края солончака, когда солнце поднялось уже высоко, нагрело землю и загнало москитов в их укрытия под камнями и кустиками травы.
А что, если бы мы обнаружили тело на несколько часов позже?
Руб-аль-Джали на юге Аравийского полуострова и Тикдабра в сердце Сахары являются самыми неприютными районами планеты. Небеса сохранили их специально для того, чтобы отправлять туда души последних нег…
У входа в свой шатер, самый большой и удобный в лагере, он на несколько мгновений останавливался и прислушивался. Если не завывал ветер, тишина становилась такой плотной, что даже давила на уши.
– Черт! И мне, – убежденно воскликнул Министр. – Таких смельчаков нечасто встретишь… – Он раздавил сигарету об оконное стекло. – Но какого дьявола ему надо? – неожиданно угрюмо спросил он. – Что это …
Попадание пули толкнуло Гаселя вперед, лицом на широкие ступени улочки, однако он по-кошачьи извернулся, тоже выстрелил и попал полицейскому в грудь, опрокинув его на спину.
– Ты уже больше никогда не сможешь жить спокойно со своей семьей, – заметил махарреро. – Тебе придется покинуть страну.
Гасель услышал выстрел в то мгновение, когда его верблюд вновь пустился в путь, но не обернулся.
– Я вас обнаружил, как только начало светать, и у меня было время подготовиться.
Хозяин дома молча согласился, взял монету и с интересом стал ее разглядывать.
Гасель улыбнулся, пытаясь представить, какие были бы у солдат лица, если бы они заподозрили, что находятся на расстоянии выстрела от него и что сейчас он вполне может проскользнуть, подобно рептилии,…
Сержант Ажамук умел держать себя в рамках, но он был хорошо знаком с лейтенантом Разменом и знал, что может позволить себе высказаться.
Гаселя разбудил рассвет. Он дрожал от холода и при этом обливался потом из-за сновидений, и вначале почувствовал, что ему не хватает воздуха, словно какая-то гигантская рука во что бы то ни стало хоч…
А может, это было различие рас и культур, то обстоятельство, что житель побережья никогда не научится понимать туарега и не воспримет его обычаев.
Кто сейчас не осудил бы его за то, что он потерял из-за этого приключения свою семью?
– Перестань двигаться. Тебе следует лежать неподвижно. Как верблюды. Как я. Пусть твое сердце успокоится, а легкие вбирают минимум воздуха, который им нужен. Ни о чем не думай.
Туарег ткнул пяткой в шею мехари, тот поднялся, остальные последовали за ним и не спеша удалились, исчезнув из виду за каменной грядой.
– Ну так просто это не объяснишь, трясясь на верблюде, который смахивает на пьяницу… Давай лучше оставим до другого случая.
Гасель кивнул в ответ, и лейтенант пошарил в большом деревянном ящике с провизией. Открыл банку мясных консервов, одну на двоих, добавив к этому галеты и сухой козий сыр. А тем временем над горизонто…
После полудня он потерял сознание и остался лежать, привалившись к телу верблюда, с широко открытым ртом, утратив способность втягивать в себя воздух, который стал почти плотным и словно упрямо отказ…
– Ты сожалеешь? – Министр издал короткий смешок, горький и презрительный. – Если бы ты, по крайней мере, умер, можно было бы сказать, что тебя подвергли нечеловеческим пыткам… Но ты здесь, живой, и т…
– Потому что вы его ищете в «пустой земле» Тикдабре.
– Если ты ищешь Абдуля эль-Кебира, тебе лучше пристрелить меня прямо здесь, и это избавит нас от забот. Тебе его ни за что не отдадут…
– Если страны строятся посредством несправедливости, значит, потом в них все пойдет наперекосяк… – заметил туарег. – Будет лучше, если мы отправимся в путь. Мы и так заговорились.
– Какая-то причина, чтобы тебя предать, у них была.
Он был на грани истерики, и его вопли разнеслись по всему оазису. В результате люди побросали лопаты и бросились на крик. Они битком набились в небольшое бунгало, и старшему сержанту пришлось выталки…
Он направлялся на запад по прямой линии, удаляясь от Адораса и от всех известных земель, удаляясь и от Эль-Акаба, который оставался на севере, по его правую руку, и, как он решил, должен был стать сл…
– Грифы не рискуют залетать в «пустую землю»… – Гасель взял небольшой оловянный ковшик, налил в него воды и передал Абдулю: – Воздух слишком горячий.
Они попили крови верблюда и поели мяса. Гасель чувствовал себя сильным, бодрым, полным энергии и способным безбоязненно противостоять «пустой земле», однако его беспокоили страх его спутника, молчани…
– Как ты можешь жить, делая то, что тебе прикажут? – поинтересовался он. – Как ты можешь чувствовать себя мужчиной и свободным человеком, завися от чьей-то воли? Если тебе говорят: «Преследуй невинов…
– Для этого и чтобы раз и навсегда покончить с Абдулем эль-Кебиром.
– Этот тип не может быть туарегом! Это же Абдуль эль-Кебир!
– Хотите, я пойду проверю? – вызвался один из солдат, понимая, что подобным предложением он может заработать себе капральские нашивки. – Жара начинает спадать…
Он скорее почувствовал, чем увидел, стадо антилоп вдали, и только тогда понял, что страшно проголодался.
– Нет. Я искал в себе то, что осталось от моих предков. Они победили «пустые земли».
Туарег бросил на него долгий взгляд, словно оценивая, насколько глупо то, что он только что сказал.
– Ты мне ничего не должен, и я все еще перед тобой в долгу из-за смерти твоего друга… Что бы я ни сделал и сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу вернуть ему жизнь, которую он мне доверил.
Сейчас Гасель осознавал, что действует как судья, а также, вероятно, как палач, и ни у того, ни у другого нет причин ненавидеть свою жертву. Сила его удара, гнев, который тот нес в себе, в действител…
– Аллах. Если бы это было не так, он не сделал бы их трусливыми, вороватыми и услужливыми. И не сделал бы нас смелыми, честными и гордыми.
– Что ты сказал? Что ты убьешь президента?
«Пять дней, – прикинул он. – Через пять дней я еще буду в состоянии спастись самостоятельно. Если он продержится дольше, будет слишком поздно для обоих».
– Потому что они убили моего гостя. – Он помолчал. – Если бы кто-то из них поднял тревогу, ты бы здесь, в заточении, так и умер от старости…
Полицейские сдерживали вопящую и рукоплещущую толпу, а из окон домов женщины и дети бросали цветы и конфетти.
А тот неожиданно вырос рядом с ним, возникнув из ниоткуда, неслышно, хотя за ним следовали четыре груженых верблюда, которые не производили ни малейшего шума, словно заразились этим от своего хозяина…
Но сейчас нежданно-негаданно, словно что-то стукнуло в голову, к нему пришло понимание того, что смерть не идет ни в какое сравнение с ужасной реальностью – с тем, что люди, которых ты любишь, стали …
«Меня ищет… – сказал себе Гасель. – Но ни за что не узнает в этой одежде…»
– Приготовь все. Мы выступаем через два часа… – Он показал стеком на барак, из зарешеченных окон которого семья Гаселя Сайяха следила за происходящим. – Они поедут с нами… – добавил он. – Мы доставим…
Аль Мадани вернулся к столу, поднял трубку телефона и набрал свой домашний номер, подождал, когда прислуга позовет жену, и, когда та подошла к телефону, его голос прозвучал необычно хрипло, почти при…
Лейла не пошевелилась, словно не слышала, и только в глубине ее огромных черных глаз промелькнул страх, а пальцы слегка вцепились в грубую и грязную ткань тюфяка.
– Я бы дал трех верблюдов. Мы бы могли взять с собой больше воды и провизии. В этом караване денег более чем достаточно, хватит на всех. Я бы часть отдал капитану, остальные потратил на перевод в дру…
– Гасель Саяйх, имохар Кель-Тальгимуса. Обычно он кочует по весьма обширной территории недалеко от гор Хуэйлы.
– Это не легенда… Мой дядя пропал вместе с ним… И я не сошел с ума. Вот мой двоюродный брат Сулейман, который целыми днями грузит кирпичи за гроши, он – да, сумасшедший.
– Лучше взять его живым. Он смог бы нам рассказать, что случилось с Абдулем эль-Кебиром… Командиру это бы понравилось…
– Никто не может заставить туарега делать то, что он не желает…
– Ну же, сержант! – засмеялась она. – Мы же вас знаем. Я вынула их из духовки два часа назад.
– Как же я смогу это сделать? – сказал он упавшим голосом. – Ты же слышала: они хотят Абдуля эль-Кебира, а его уже нет со мной.