Это была самая тихая ночь. Не ревел ветер, бархатистые ноги дромадера, ступавшие по соли, не производили ни малейшего шума, а там, в центре необъятной себхи не было ни гиен, ни шакалов, которые бы выли, предъявляя свои права на добычу. Взошла луна – полная, яркая и чистая, – извлекая серебристое сияние из зеркала равнины, лишенной малейшей неровности. Силуэт мехари и его всадника являл собой ирреальное и фантасмагорическое видение, живое воплощение абсолютного одиночества. Возможно, ни одно человеческое существо никогда не было столь одиноким, как этот туарег на этом солончаке.