Все цитаты из книги «Я вещаю из гробницы»
Он показал на деревянную коробку в углу, где на роскошной соломенной подстилке устроилась Эсмеральда. Я ее даже не заметила.
Я резко обернулась и обнаружила себя лицом к лицу с одетым в черное привидением.
— Я нема как могила, — сказала я, тоже собираясь сдержать слово.
— Ты имеешь в виду, сумасшедшая Мег, — громко поправила меня мисс Танти. — Мег, идите сюда немедленно, выйдите на свет, чтобы мы могли вас увидеть.
— Пей, — сказала мисс Танти. — Вот, бери.
Носовой платок. Засунутый под противогаз.
— Никаких но! — возразила она, поднимая руку. — Я председательница алтарной гильдии и в таковом качестве считаю своим делом знать, что есть что. Дай их сюда, и я выброшу их в помойку, когда буду уход…
Раздались глухие удары, как будто он стучал носком ботинка во внутреннюю дверь.
«Мистер Гаскинс сказал, что могла сохраниться в определенных условиях. Что-то насчет почвы».
— Нарекаю тебя «аква флавия»! — провозгласила я.
Какое приключение это будет для Джослина! Я уверена, что мы сможем это устроить. Я позвоню викарию или, если потребуется, даже епископу, как только отец закончит со своим объявлением, что бы там ни б…
Эсмеральда атаковала крошку, и та исчезла. Доггер бросил ей еще.
— Благодарю, — сказала я и забрала мензурку.
— Не из здешних мест, верно? — спросила женщина, идя ко мне.
— Но он же пленник! Как они могут держать его взаперти?
Полагаю, я и так уже все знаю. Но перед ужасным сообщением мне нужно исполнить свой долг.
Теперь до меня доносились голоса. Я находилась прямо под апсидой.
К западу от церкви, почти скрытый туманом, напротив часовни припарковался синий грузовик. Из его открытого откидного борта торчали пара старых лестниц и партия грязных ветхих досок. Джордж Баттл, под…
— Оловянными солдатиками. У нее были тысячи.
— Привет! — окликнул Адам, глядя в дыру. — В могиле кто-то шевелится.
Он ухмыльнулся мне с выражением: попробуй откажись!
— Они думали, что я кое-что нашла, — ответила я. — Они хотели, чтобы я это отдала.
— Как ни трудно вам в это поверить, наверное, это мой вынужденный долг проинформировать вас, что она испытывала к Криспину то, что мои девочки именуют «нежными чувствами».
Глаза Синтии закатились, и она рухнула на пол, будто ее подстрелили.
— Боюсь, ты неправильно истолковала факты, юная леди, — сказал он.
— Нет, — ответил Доггер, — но я слышал досужую болтовню слуг.
Будь благословен, святой Танкред, покровитель фактов!
Тем не менее, он мертв. Чего тут ходить вокруг да около.
Адам улыбнулся, как будто ему только что сделали шикарный комплимент.
— Именно, — ответила я. — И в нарциссах тоже.
— Просто иногда… иногда мне кажется, что я очень похожа на свою мать.
Я одарила мисс Танти профессиональной вежливой улыбкой.
Осторожными маневрами я подобралась поближе.
Мои мысли оказались прерваны звуками голосов на церковном крыльце. Я быстро прошла по траве и вошла внутрь.
Отрезанный от остального мира, дом стоял посреди моря дикой травы, из которой выступали поросшие мхом обломки камня — должно быть, когда-то это были херувимы, нимфы на урнах и фонтанах. Из земли торч…
— Реанимировать, — наконец промолвил он. — Довольно умное слово, не так ли?
— Противогаз, — всхлипнула она, когда я закончила. — Почему, во имя неба, на нем был противогаз?
Мисс Танти согнула руку вокруг моей шеи и сзади вдавливала меня в кресло. Второй рукой она крепко удерживала платок у меня на носу.
Викарий долго молчал, а потом тихо хихикнул.
Член городского магистрата молчал. Я не была достаточно убедительна.
Я отрицательно покачала головой. Раз уж он заговорил, я не осмеливалась его перебить.
Нет-нет, не благодарите меня. Я уверена, что вам и без того нелегко… Такая жалость, что Букшоу… не так ли? Я видела табличку у ворот. Так ужасно. Но надо искать положительную сторону. Птичка нашептал…
Мои ногти отросли еще недостаточно, но их хватило, чтобы провернуть дело.
— Но в то утро перед завтраком мне позвонила ее племянница Флоренс. «Тетя Милдред заболела, — сказала она. — Должно быть, что-то съела». «О боже, — ответила я, — как жаль. Мне придется вызвать такси …
За спиной отца моя вторая сестрица, Даффи, лизнула запястье и пригладила волосы по бокам воображаемого пробора на голове, словно умывающаяся кошка. Она изображала Неда Кроппера, помощника трактирщика…
Послышалось шарканье, и потом воцарилась полная тишина.
— Что ж, продолжай, — сказал он мне после мучительно долгой паузы.
И вот мы стоим на дороге, словно неотесанная деревенщина на ярмарке, и глазеем, как незнакомец вколачивает табличку в землю наших предков.
— Она покупала их для Джослина? — уточнила я.
— Я бы сказал, что вы были в Богмор-холле, мисс Флавия.
— Эти люди, — заговорила она слишком небрежно и слишком между прочим. — Эти люди в церкви. Что они с тобой делали?
— Боже мой, Флавия! — сказала мисс Пикери, главная библиотекарша. — Да ты книжный червь, верно?
«На полу гробницы рядом с лопатой лежала мумифицировавшаяся человеческая ступня».
Мисс Танти полезла в карман за ключом и открыла замок, и мне показалось это странным, поскольку никто в Бишоп-Лейси не запирал двери.
Я замахала руками и ногами, но бесполезно.
— Думал о том, что нам, вероятно, можно было бы произвести обмен. Скандал на скандал. Баш на баш.
Как я уже говорила ранее, надо же дать ему возможность хоть что-то обнаружить самостоятельно. Это честно.
Инспектор попытался подколоть меня, но мне было все равно.
— Должно быть, ты Флавия де Люс, — добавил он, протягивая руку.
Должно быть, на какое-то время я лишилась сознания. Мне показалось, на века, но на самом деле, вероятно, прошло всего несколько секунд, пока я лежала оглушенная.
Спереди летящим и явно женским почерком было написано: «Дражайшему Джослину».
Я продолжила в каком-то полусне спускаться по лестнице, потом, сама того не осознавая, прошла на кухню.
Я не могла поверить, что это произносит мой рот.
— Я знаю. Он для того, чтобы добавить веса виндладе. Теперь спускайся. И осторожно.
— Я забыла «Глэдис!» — воскликнула я, внезапно остановившись. — Мой велосипед! Я оставила его на кладбище.
Вот еще одна причина, почему я люблю Денвина Ричардсона.
— Не утруждайся, — добавил он. — У нас есть отпечатки твоих ног в документах. И отпечатки пальцев тоже.
Я задумалась, не это ли «довольно странное замечание» имел в виду викарий?
— С удовольствием, мистер Ричардсон, — ответила я.
Я захватила одну из самых своих любимых отмычек; брекеты, которые я испортила прошлым летом, использовав их по тому же назначению в Грейминстерской школе. Они и согнутая вилка для солений — о которой…
— Прекратите, — повторила я, но она продолжала вопить. — Прекратите!
Наполовину очистила ее, потом порезала на настолько тонкие ломтики, что сквозь них можно было бы читать Библию. Соорудив из них влажные припарки, я, убрав салфетку, разложила их на ее руке и запястье.
Лишившись своих мощных линз, мисс Танти осматривала кухню, и ее безумные глаза были огромными и усталыми, слабыми, водянистыми и несфокусированными.
Антигона открыла рот от изумления, и мне это ужасно понравилось.
Отец и Фели подняли взгляды от сухих тостов.
— Нет, ты не нашла ничего? Или нет, ты не отдала?
Но тут Антигона взяла меня за руку, и ее улыбка засияла, как Средиземное море.
— Возможно, тебя заинтересует, Джордж, — произнес викарий, — что каменщику, который вскрывал могилы цареубийц Кромвеля и Айртона, заплатили семнадцать шиллингов за беспокойство.
— Привет, Квентин, — по-дружески крикнул попугай из оранжереи. Эта зараза, видимо, поняла, что я хотела ее покормить, и теперь пыталась ко мне подлизаться. Но слишком поздно.
— В конце коридора, — проворчала она, и ее шаги двинулись обратно.
Я наблюдала, как моя рука потянулась к его руке.
— Уф, — сказала я с таким видом, будто мне это неинтересно. — Подумать только.
— Господи боже мой, — сказал он. — Я, разумеется, слышал о твоем знаменитом химическом кабинете, но я понятия не имел…
Я сунула фонарик между двумя трубами и, используя большие пальцы, вонзила ногти в замазку и расколола ее, как яйцо.
Неписаным правилом выхода из Святого Танкреда всегда было «Первые ряды выходят первыми», так что после благословения, двигаясь к дверям, мы всегда имели возможность рассмотреть тех, кто сидел сзади н…
— Мне следовало догадаться, — заметил инспектор.
— Смотрите, — пригласила я. — Четырехсторонние призмы. Из игольчатых кристаллов. CH4N2O.
«Лучшая жизнь благодаря химии», как вечно пишут в своих рекламах в «Пикчер Пост» люди из «Дюпона».
— Ярууу! — завопила я, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. — Я король замка!
В заметке на удивление сухо говорилось о смерти епископа — Танкреда де Люси.
Не то чтобы мне требовалось так много времени. Мой сон помог мне собрать последние части пазла в единое целое. До этого, хотя у меня были все факты, я не могла их сложить.
Сержант мило покраснел, хотя я всего лишь сестра Фели.
— Какой чудесный пасхальный кекс, — говорила Антигона Хьюитт. — Вы должны дать мне рецепт, миссис Мюллет.
Я остановилась на лестничном пролете поразмыслить.
Фели поигрывала нотами, разглаживая страницы ладонью, как будто они в этом нуждались. Даффи выудила книжку из-за подушек дивана и начала читать с того места, на котором она открылась.
Вверху над моей головой в дальнем конце алтаря Иоанн Креститель и его убийца были уже почти незаметны. В эти облачные мартовские дни сумерки сгущаются быстро, и, если смотреть изнутри церкви, окна Св…
— Фьюить! — присвистнул Адам и рассмеялся. — И полиция их не заметила?
— Должно быть, в этой маленькой комнатушке был сумасшедший дом, — продолжила я. — Все, о чем они могли думать, это о том, чтобы заставить его заговорить. Отдать «Сердце Люцифера» или хотя бы сказать,…
— Вы говорите о мистере Колликуте? — уточнила я.
К несчастью, человек, только что свалившийся вниз головой в могилу, плохо укомплектован инструментами взломщика. Однажды я сымпровизировала, сняв брекеты и выпрямив их в сносное подобие отмычки, но с…
Я улыбнулась при этой мысли, но лишь чуть-чуть.
Омерзительные яйца вкрутую с зеленым ободком вокруг желтка, смахивающие на планету Сатурн с ядовитыми кольцами, — их готовила миссис Мюллет, и одна мысль о них вызывала у меня тошноту — вынудили меня…
Я уже собиралась занести в дневник свои подозрения, когда раздался легкий стук в дверь. Это был Доггер.
— Конечно, он заперт, — произнесла я, вероятно, слишком громко. — За двойными дверями!
— О, доброе утро, мисс Танти. Простите, я вас не видела.
— Постой, — сказал инспектор. — Откуда ты взяла эту информацию?
Я приготовила свои химикалии. Назначенное время пришло и минуло.
— И вот мы, трое нас, расследовали все на раз-два-три, и не было никого умнее.
Однако через некоторое время разум возвращался в мою бурлящую голову, и я понимала, до чего же мы с ним похожи и что именно этим отец больше всего меня и злил, тем, что вел себя точно так же, как и я.
Его замечания насчет Харриет — не то, о чем думают за кухонным столом. Мне надо обдумать это позже в уединении моей комнаты. В уютной кровати.
Я могу его опередить. По крайней мере, надеюсь на это.
— Мармадьюк Парр, — ответил он. — Из епископата. Он работает у епископа…
Она уронила пылающий носовой платок и начала метаться от стены к стене, закашлявшись.
Что он имеет в виду? Инспектор Хьюитт официально запретил пускать меня?
— А, — произнес он, укрывая меня одеялом. — Со снами это случается. Пожалуйста, ложитесь.
Накануне Доггер перенес один из своих ужасных полуночных эпизодов, во время которых жуткие хриплые крики сменяются хныканьем, еще более нервирующим, чем вопли.
Сначала я подумала, что речь идет об Адаме. Мистер Колликут сделал заметку в своей книге об Адаме Сауэрби? «Adamas» — это обозначение для «Адам Сауэрби»?
Медленно продвигаясь по туннелю, я прекрасно понимала, что в земле над моей головой и по обе стороны от меня лежит все, что осталось от мертвецов Бишоп-Лейси, в течение столетий их частицы просочилис…
— Съешь кусочек тоста, — сказал отец. — И отправляйся обратно в постель. Я зайду взглянуть на тебя, когда мы вернемся домой.
Я быстро пролистала стопку бумаг. Кажется, здесь примерно страниц пятьсот. Да, точно — они пронумерованы. Пятьсот тринадцать листов, каждый из которых исписан микроскопическим почерком мистера Коллик…
— Этот камень никого не ждет, — сказал мистер Гаскинс. — У этого камня свои резоны, и он собирается выйти наружу, нравится нам это или нет.
И в этот самый миг на верху лестницы появилась голова Адама, его подбородок оказался точно на уровне каменного края могилы святого. Мне тут же вспомнилась голова Иоанна Крестителя.
Две двери, два замка: один открытый, второй закрытый.
— Хорошо, — сказала я. — Мисс Танти поймала его в углу органа и прижала пропитанный эфиром платок к его носу. Для этого не требуется ни особенной силы, ни много времени. Полагаю, десяти секунд достат…
«Никогда не знаешь, что тебе пригодится», — однажды сказала она мне с довольно странным выражением лица.
— Это для моих связок, — объяснила она и выпила жидкость одним глотком.
— Боюсь, я не в курсе, — отозвалась я. — Это моя сестра Дафна — книжный червь.
На недостающем клапане был вытиснен герб или монограмма, и длительное пребывание под давлением, или в коробке, перенесло это изображение на пустую лицевую часть конверта.
Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного.
— Нас тщательно обучали методам Сильвестра, Шефера, Хольгер-Нильсена и Барли-Плоумана.
— Когда это точно было? — спросила я с таким видом, будто знала, но забыла.
— Это правда, — сказал Адам. — Хотя епископы в целом не славятся своей гибкостью, этот, похоже, кардинально поменял свой взгляд на данный вопрос. Он отменил отозвание разрешения.
Я интеллигентно пожала его руку, глядя прямо в его васильково-синие глаза.
Черные ноты летели по белой странице. Черные тени рук носились над белой слоновой костью, словно пауки.
Когда она дотронулась до кольца, я в первый раз заметила, что она носит его на среднем пальце левой руки. И при упоминании имени Дитера она не смогла сдержать улыбку.
Дом это или ящик в шкафу — получаешь глубокое примитивное удовольствие от копания в чужой собственности. Хотя часть меня испытывала глупый страх, то все же большая часть наслаждалась. Мне хотелось св…
В будуар нельзя входить ни при каких обстоятельствах, а в кабинет отца можно входить только по его распоряжению.
— Да, — сказала я ему, перекрестив сердце двумя скрещенными пальцами и вытянув вторую руку, чтобы он видел, что я не аннулирую крест тайком за спиной. — Это факт. Миссис Мюллет тоже так говорит.
— О да, — произнесла я, лихорадочно пытаясь выцарапать еще хоть какой-то обрывок информации. — Она же домработница у Фостеров, да?
Должна ли я оставаться рядом с ней? Присматривать, пока не взойдет солнце?
Чтобы отпраздновать это событие, я спланировала небольшой фейерверк в доме: просто несколько шутих, честно, и парочка веселых разноцветных ракет. Я разослала всем в доме написанные от руки приглашени…
Под церковью он имел в виду епископа; под судом себя. Кто же, черт возьми, представляет полицию?
Я почти дошла до входа, когда сержант Грейвс заговорил.
— Тем не менее, — сказала она, — мисс Танти пришлось положить в кровать и вызвать доктора. Просто ужас! Она бормотала что-то о мистере Колликуте и четырех всадниках карманных губ. Полная бессмыслица.…
Хотя прошло всего пару дней, мне казалось, будто я ждала этот момент целую вечность. Теперь он наступил, и я поймала себя на том, что колеблюсь.
— Ясно, — сказал инспектор, но я знала, что ему ничего не ясно.
— Нет, но не издалека, — ответила я, неопределенно взмахнув рукой в сторону севера.
— Нет. Вот в чем дело. Криспин, то есть мистер Колликут, очень часто участвовал в различных музыкальных фестивалях, поэтому в будние дни он редко бывал дома. «Вы изрядно сэкономите на селедке и капус…
Единственной резкой нотой в этой умиротворяющей сцене был алый фургон, припаркованный на мощеной булыжником дорожке, ведущей к главному входу. Я сразу же признала в нем фургон мистера Гаскинса, церко…
Вот теперь мы приблизились туда, куда надо.
Но если усилить увеличение, цвет угасает, пока наконец не разглядим, что каждая из частиц в реальности имеет не более чем бледно-розовый оттенок.
Должно быть, вид у меня был скептический.
Мне так не терпелось, что я даже не смогла сказать «от кого?».
— Боюсь, что да, — сказала я. — В склепе. С противогазом на голове. В высшей степени необычно.
Если его подержать закрытым на пару десять минут, кристаллическая структура карбоната кальция ослабевает. Еще минут десять в холодной воде — и если яйцом легонько постучать по твердой поверхности и п…
Наконец мои мензурки были готовы, и я радостно замурлыкала, смешивая растворы и фильтруя их в приготовленную бутылочку.
Фели однажды объяснила, что трубы регистра гемсхорн должны звучать, как флейты, сделанные из рогов животных, — они напоминали мне духовые трубки пигмеев.
Зажгла бунзеновскую горелку и протянула Адаму мензурку и пару никелированных щипцов.
— Но все равно да благословит ее Господь, — сказала я. Это формула, которую мы используем, когда заходим слишком далеко.
Я вытащила пробку и налила эфир на салфетку, наблюдая, как по ее лицу распространяется равнодушное облегчение, и она посмотрела на меня с немым обожанием или чем-то в этом роде.
Проказа! Тайный страх каждой девочки и мальчика в Британской империи.
Вот же досада. Честно говоря, я должна признать, что очень хотела возобновить старое знакомство с инспектором Хьюиттом. В настоящее время нас с инспектором связывали отношения, которые можно было оха…
— Благодарю, Доггер, — выдавила я, и мои глаза наполнились слезами. — Это много для меня значит.
— В посохе святого Танкреда? — Я присвистнула.
«А мне какое дело, веришь ты или нет? Я излагаю тебе факты, а от тебя только головная боль. Теперь дуй отсюда».
— Ни за что не пропущу! — ответила я, полностью осознавая, какая великая честь это приглашение.
Теперь он потер глаз, оттянул нижнее веко и начал что-то изучать на пальце — вероятно, частичку мусора.
— Да, — ответила я. — На самом деле так и есть. Откуда ты знаешь?
Я продолжила писать в блокноте, сопротивляясь желанию высунуть язык.
— Ты слышала о битве при Плесси, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос.
Банкноты! С полдюжины банкнот по сто фунтов каждая!
— И я самый юный свидетель, насколько возможно? Это единственная причина?
Фели в жизни своей ни разу не ходила на голове, но я поняла, что она имеет в виду.
Его голос был довольно низким, слишком низким для мальчика, подумала я.
Хотя Фели старше меня на шесть лет, отец запрещает ей ходить в церковь на вечерние репетиции и спевки хора одной.
— Думаю, это просто мысли о том, что Фели выйдет замуж и переедет, — сказала я, и моя нижняя губа задрожала. — Я буду скучать по ней.
Неудивительно, что люди говорят, будто видели привидение!
— Мистер Адам Сауэрби желает вас видеть, мисс Флавия. Проводить его сюда?
— О боже, — сказал викарий. — Боюсь, я проболтался.
Выход оставался только один, если не считать воплей о помощи, но этот вариант меня явно не устраивал.
— Я буду за ними ухаживать. Помещу в теплое место и предоставлю им необходимое питание.
— Слушай! — сказал он, поднеся палец ко рту.
Если бы только можно было вернуться в прошлое на неделю назад, когда мы вращались по нашим безопасным старым, припорошенным пылью орбитам.
— Гм-м-м, — протянул он, окидывая медленным взглядом окрестности. — Не могу представить, чтобы ты собрала большую коллекцию в этом захолустье.
— Конечно, викарий, — сказала я, мысленно прикусив свой язык. Только уже почти в дверях я шепотом добавила: — Может быть, заодно принести вам чашечку чая и печенье?
Я набрала такую скорость, что мне пришлось тормозить двумя ручными тормозами и уйти вбок с разворотом, чтобы ни в кого не въехать.
— О, — сказала она, встряхивая волосами, и выболтала ответ с удивительно минимальным подбадриванием с моей стороны. — Нед Кроппер. Я думала, ты уже слышала это у замочной скважины.
Между нами повисло молчание, пока мы оба размышляли о том, что неизбежно воспоследует.
— Конвульсии? — переспросил удивленный инспектор.
Неписаный закон вселенной гласит, что то, что ты ищешь, всегда оказывается в последнем месте, куда ты заглянешь. Он относится ко всему в жизни — от потерянных носков до поставленных не туда ядов, и с…
Никакой праздной болтовни не было. Только группа рабочих, беспокойно ожидающих, когда можно будет продолжить начатое.
Единственной проблемой оставались ноги. Они не просто были босые, без носков и туфель, их покрывали вонючие останки Кассандры Коттлстоун.
— О небеса! — проговорил викарий. — Я волнуюсь, как школьник. Давайте я помогу вам.
— На самом деле, — продолжил он, — меня научила Безумная Мег. Мальчиком я часто гостил у тети на ферме Мальплакетов. Однажды во время своих летних шатаний в лесу Джиббет я наткнулся на Мег рядом с ви…
Не успела я оскорбиться, как он сильно дернул за веревку.
Следующим был викарий. Он медленно выступил вперед, наклонился и, выглядывая из-за ног Томми, долго смотрел вниз.
Я осторожно выбралась из внутренностей органа и вошла в апсиду, стараясь не задевать церковную обстановку.
Самое лучшее средство для успокоения разочарованного ума — это кислород. Пара глубоких вдохов старого доброго О возрождает в теле каждую клетку. Полагаю, я могла бы подняться в лабораторию за бутылоч…
Если вторую дверь можно открыть изнутри, в чем причина? Не впускать кого-то?
И нарциссы. Букет нарциссов и крокусов привел меня лицом к лицу с мисс Танти. Что там она сказала? «Не переводи свои крокусы понапрасну»?
Я одарила его почтительным наклоном головы, хотя знаю, что он меня не видит, поскольку его кости гниют в подземном склепе. Но береженого бог бережет.
Миссис Мюллет закусила губу, изо всех сил стараясь быть благоразумной.
— Кто-то наверху лестницы, — сказал другой голос. — Они выключили и включили свет.
— Оно происходит от двух греческих слов и означает «пожиратель плоти», — ответила я. — Древние греки делали их из особого камня, привозимого из турецкого города Ассос, поскольку считалось, что он пог…
Глядя прямо перед собой, я направилась в церковь, оставив Адама Традесканта Сауэрби, магистра искусств, члена Королевского садоводческого общества и прочая и прочая, упиваться сознанием собственной з…
Я ощупала эту штуку, аккуратно изучая кончиками пальцев ее размеры и очертания.
Но Фели погрузилась в Мендельсона. С тем же успехом я могла бы обращаться к луне.
Я сунула руки в карманы кардигана, взглянула на небо, как будто интересуясь погодой, и, насвистывая, продефилировала к парадному входу.
— Джослину Ридли-Смиту? — переспросила я.
Я встала на ноги и выпрямилась во все свои четыре фута десять дюймов с четвертью. Я довольно высокая для своих двенадцати лет.
— Что это значит? — спросила я. — «Алой крови власть над зимой студеной».
Миссис Мюллет утерла мои глаза передником.
Три грации? Какая из них я, подумала я: Невинность, Красота или Любовь?
Один из камней под ее ногами сочился кровью.
Она плеснула жидкость на ткань и прижала платок к моему носу.
Я бросила еще один взгляд на Фели, но она не смотрела на меня. Она снова тупо уставилась на ковер.
Я вернулась в вестибюль. И с дрожью подумала, что этот дом тих, как могила.
Я вознесла к небу небольшую молитву. По крайней мере, это не инспектор Хьюитт звонил с требованием, чтобы я держалась подальше.
— Но все равно да благословит ее Господь, — эхом отозвалась Фели, правда, довольно кисло.
Если это и правда кровь. Я едва могла дождаться возвращения в лабораторию и проанализировать вещество, которое собрала своей белой ленточкой.
— Полагаю, да, — подтвердил Адам. — Ты что-нибудь знаешь о бриллиантах в истории?
Теперь, стоя рядом с ней на коленях, я хотела наслаждаться возмездием.
Это оказалась плоская коробочка из-под сигарет. «Плейерс Нейви Кат». Сто сигарет.
— Правда? — спросила я. — Я думала, это дело инспектора Хьюитта.
У меня возникло странное видение, как кто-то — возможно, мисс Гоул — гонит меня по узкой тропинке в Букшоу, подталкивая пастушьим посохом, а может быть, епископским, словно я заблудший ягненок.
— Странная штука, не так ли, — сказал Альф, — в каждой деревне есть свои секреты. То, о чем не говорят. Никогда не обращала внимание? Я да.
Я не могла не пожать сама себе руку. Яру! — воскликнула мысленно я.
Миссис Баттл долго на меня смотрела и затем неожиданно смягчилась. По ее лицу скользнуло подобие улыбки.
— Через десять минут я буду завтракать чаем и тостами на кухне, если вы пожелаете присоединиться ко мне, — сказал Доггер.
Я медленно подвела разговор к самому важному вопросу.
Этого достаточно, чтобы кого угодно довести до белого каления.
Эти вопросы вертелись в моей голове, когда я услышала тихие шаги за спиной. Я вскочила и повернулась.
Первой моей реакцией было выключить фонарь.
Я повернула ручку, и дверь распахнулась с замогильным стоном.
— Вовсе нет. Я сама лично все видела, — возразила я.
— О боже! — произнес викарий. — О боже. Лучше мне позвонить констеблю Линнету.
Отец, Даффи и Фели уже сидели за столом, когда я, спотыкаясь, вошла в столовую и удивленно осмотрелась.
— Я бы сказал, что вы снова побывали в Богмор-холле, — ответил Доггер с честным и преисполненным добродетели лицом.
Но его «моррис» обогнал меня, не успела я еще добраться до Коровьего переулка.
— На данный момент могу сказать, что член городского магистрата и его подельники задержаны. Нет необходимости в вашем дальнейшем… содействии.
— Никаких но, — громко сказала миссис Мюллет. — Если я приду домой и скажу Альфу, что потеряла место, даже думать не хочу, что он скажет. А теперь ступай.
Мои уши уже уловили изменение в звуках комнаты, как будто она внезапно увеличилась в размерах. Слышалось гудение, шипение…
Ручкой дядюшки Тара со стальным пером я написала свежепридуманное название на этикетке и приклеила ее к бутылочке.
Может, я видела призрак того, какой могла бы быть жизнь нашей семьи, если бы мы не были тем, кто мы есть.
— Благодарю, — произнес инспектор, когда я закончила. — Если что-то понадобится, я пришлю кого-нибудь в Букшоу.
— Иногда я и сама прогуливаюсь в темноте, — рассказывала мисс Танти. — Пусть даже некоторые говорят, что ночной воздух вреден для голоса. Надо просто идти, закрыв рот и спокойно дыша через нос.
— Приемная закрыта. Пасхальное воскресенье, видите ли.
— Лицо. Во всяком случае, противогаз, закрывавший лицо. Светло-золотистые волосы. Темные полосы на шее.
Его погребли, по словам Ральфа, который наверняка был на похоронах, «с великой торжественной помпой в митре, мантии и с епископским посохом».
— На самом деле мы не думали, что он пропал. Думали, он просто покинул нас. О боже мой! Не самое подходящее слово.
Это, само собой, зависит от его удельного веса. Из таблиц в дневниках дядюшки Тара я знала, что удельный вес золота — больше тысячи двухсот, а свинца — около семисот.
Прекрати, Флавия! Прекрати это немедленно!
В мои мысли раздражающим диссонансом вторглись воспоминания о склепе и мертвом мистере Колликуте.
Никого не было видно. Я сделала осторожный шаг, другой, потом еще несколько.
Что-то в этом духе, предполагаю. Но дело не сработало.
Мой хозяин сейчас сидел совершенно спокойно, полностью погрузившись в музыку, закрыв глаза и сложив руки на коленях, и его губы беззвучно шептали слова.
— Полковник де Люс, — продолжил он, — просит вас быть в гостиной через сорок пять минут.
— Флавия! Немедленно спускайся, или я пожалуюсь отцу!
Должно быть, она обращалась к члену городского магистрата?
Я медленно и аккуратно потащила эту штуку к отверстию, и наконец она оказалась в свете фонарика.
— Не настолько, как можно было бы подумать, — ответил Доггер. — На самом деле почти не заразна. У большинства людей естественный иммунитет к возбудителю этой болезни — Mycobacterium leprae.
На этом пути эти родственные души дарят доброту, общение, вдохновение, пропитание, дружбу, любовь, поддержку и заботу.
— Может, у нас получится выкурить ее, — сказала я. — Не найдется сигаретки?
Я узнаю его сладковатый щиплющий пищевод запах повсюду.
Только Доггер был в курсе этой моей необычной склонности и убедил меня, что это потому, что при изучении трупов удовольствие от познания превосходит боль.
— Ты пряталась, и не притворяйся, что нет.
Я одарила эту женщину своей лучшей улыбкой деревенской дурочки.
Мои пальцы едва-едва нащупали скошенный конец лома, я боялась случайно оттолкнуть эту штуку.
— Довольно убедительные, — ответила я. — CH4N2O. Я подвергла его воздействию азотной кислоты в тесте на мочевину. Это моча летучей мыши.
— Привет, Мег, — поздоровался Адам. — Давненько мы не виделись, не так ли?
— Зачем открывают его могилу? — спросила я, меняя тему. Фели поймет, что я имею в виду святого.
— Отторино Респиги, — из ниоткуда объявил унылый замогильный голос. — «Пинии и фонтаны Рима».
С такой рекламой епископ скоро отправит его на новую должность где-нибудь в районе Амазонки. Пресса безжалостна, и церковь тоже.
Минуту или две спустя я сдалась и кончиками пальцев начала внимательно исследовать камень.
Какая досада! Я проспала свой запланированный полуночный визит в склеп. Теперь мне придется ждать еще двадцать четыре часа, а к тому времени полиция, вероятно…
Ее светлые немигающие глаза были почти так же навыкате, как у мисс Танти.
Разумно, что орган оборудован таким устройством, чтобы измерять давление в виндладе. Трубка, размеченная на дюймы, была раньше частично наполнена цветным спиртом, и его уровень позволял определять да…
— Может, и видели, — ответила я. — Меня зовут Флавия де Люс.
Прижав шею курицы к бревну и потянувшись за топором, она заметила меня в дверях.
Я подумала о кошмарных, но захватывающих ужасах, таящихся на их страницах: свинцовом параличе, бледности, обескровленности, головных болях, неприятном привкусе во рту, судорогах в ногах, затрудненнос…
Я уронила простыню, сажу и закрыла глаза руками.
Отец, ясное дело, будет в ярости. Он требовал, чтобы все мы, без исключения, ни под какими предлогами не опаздывали на ужин, куда требовалось являться прилично одетыми. Теперь же из-за моего запаздыв…
— На Кейтер-стрит, — с небрежным видом сказала я. — В доме мисс Танти. Предполагаемая жертва — я. — И добавила: — Нет нужды суетиться. Как я сказала, констебль Линнет уже на месте преступления.
— Где она похоронена? — с неожиданной смелостью спросила я. Буду носить туда цветы и торжественно возлагать их на могилу маленькой девочки. Я положу конец этому душераздирающему молчанию.
Во мраке ко мне медленно повернулась черная поросячья морда, в стеклянных глазах плескалась кровь. Не успело оно заговорить, как я почувствовала запах его грязной резиновой шкуры, могильную вонь его …
Постойте-ка, — подумала я. — Что здесь происходит?
Это придало мне необходимую смелость. Временами честность — не лучшая тактика, но единственная.
— А кто еще, по-твоему, это может быть? — проворчал мужчина. — Король Сиамский?
Но нет, я иду по прямой, по крайней мере насколько я могу это определить.
— Разумеется, — сказал инспектор. Иногда он умнее, чем кажется. — Сломанное стекло!
Трупы — совсем другой коленкор. Поскольку дыхание прекращается, одноокись углерода остается в теле на довольно продолжительный промежуток времени. И правда, хорошо известный факт, что одноокись можно…
— Говорят, когда открывали кое-какие королевские гробницы, рабочие находили обитателей нетронутыми временем, облаченными в доспехи, в золотой короне и с такими лицами, будто они только что заснули. А…
Я неловко обошла ее по кругу, не желая поворачиваться к этой штуке спиной.
— Кто жертва? — спросила я, пытаясь подбодрить ее.
На столе стояли кувшин для молока, полный увядающих лилий, маленькая доска для хлеба и половинка буханки «Ховис», электрический тостер, оловянный подсвечник с частично оплавившейся свечой и коробок с…
Эсмеральда прокудахтала, и я увидела, что вода, в которой варились яйца, почти выкипела. Должно быть, я их погубила. Я выключила бунзеновскую горелку и достала горячие яйца из мензурки никелированным…
Криспин? Ага! Она говорит о мистере Колликуте.
«Ладно, слушай. Но не говори, что я тебя не предупреждала. Однажды мистер Гаскинс сказал мне, что он копал новую могилу рядом с гробницей Кассандры Коттлстоун, ее край отодвинулся, и его лопата упала…
— Присматривай за окрестностями, — прошептала я. — Скоро вернусь.
Она сунула мне под нос блюдечко с песочным печеньем, потом отвернулась и начала копаться в буфете.
Я медленно поднималась по клавишам, по пути разглядывая фотографии в черных рамках, увешивавшие стены по обе стороны: молодая мисс Танти в длинном вечернем платье поет на сцене, сложив руки на обширн…
— Разумеется, слышала, — ответила я. — Нам рассказывали в воскресной школе. Это легенда.
— Черная дыра Калькутты, — произнес он, снова усаживаясь. — Должно быть, ты о ней слышала?
В помещении разнеслось эхо яростных хлопков чего-то кожаного.
— Нет, мисс, — сказал он. — Вы не войдете. Здесь закрыто. Нельзя. Это место преступления.
Я вернулась к изучению пожитков мистера Колликута. Для такой переполненной комнаты их было на удивление мало, если не считать свалки из органных труб.
Я взяла его за руку, провела через дверь ризницы, на цыпочках прошла с ним по церковному двору и доставила домой в безопасности. Потом спряталась за большим надгробием и наблюдала, как ворчащая толпа…
— Может, это не идеальный вариант, но, тем не менее, лучший в данных обстоятельствах. Малейшее вмешательство может разрушить все, как карточный домик.
Когда он неловко вернул часы на место, я не могла не обратить внимание, что его запястье, точно как запястье миссис Ридли-Смит на фотографии в Богмор-холле, было необычно слабым и гибким.
— Слушаю, инспектор, — уверила его я. — Просто думала о том, как благодарна вам за предупреждение.
Он мне подмигнул! Инспектор Хьюитт подмигнул мне!
И разве Нетти, замужняя сестра мисс Пикери, библиотекарши, не обитала в Незер-Уолси?
— Я схожу за ним, пока ты будешь пить чай, — сказала мисс Танти. — Позвоню кому-нибудь, чтобы тебя отвезли домой.
Почему люди вечно цитируют мне эту заезженную старую фразу? Последний раз это был доктор Дарби, а до него сестрица Даффи.
Французский исследователь и артиллерийский офицер Рене Куинтон однажды заменил кровь собаки раствором морской воды и обнаружил, что собака не просто выжила и дожила до глубокой старости, но что через…
— Она призналась мне, что это был спектакль, — сказала я, умалчивая о том, что услышала это позже в доме мисс Танти. — Она мнит себя детективом и хочет участвовать в этом деле, возможно даже, что ее …
Глаза Даффи расширились, и голос опустился до шепота.
— О, бог с ней, с Церковью. Если они были достаточно глупы, чтобы выбросить бесценный бриллиант в могилу, вряд ли они так уж хотят его. Наверняка это дело проходит по одному из тех странных законов в…
— Все в порядке, мистер Мюллет, — ответила я, — я тоже не люблю.
Потом с наглым видом я прошествовала по тропинке до самого входа в церковь.
Свистел ли он бездумно, или в этом скрывался некий смысл? Если так, то какой?
— Кто этот… человек? — вопросил член городского магистрата Ридли-Смит. — Он не имеет права находиться внизу. Кто дал ему разрешение?
— Я думаю, он сломался, — заявила я. — Вероятно, ты его испортила.
Но постойте! Ведь он же сказал «мы»? Кто эти «мы»?
Это просто частичка могильной пыли или останков какого-нибудь древнего обитателя Бишоп-Лейси — может, даже моего предка.
— Эээ… Флавия, — сказал викарий, кладя руку мне на плечо жестом защиты. — То есть мисс де Люс.
— Письма, да? — сказала миссис Баттл. — Ясно. И ты хочешь их вернуть.
Казалось, что прошла целая вечность, пока засов наконец отодвинули.
Я не могла дождаться, когда расскажу обо всем отцу.
Я с трудом набрала воздух, чтобы заговорить.
Я возгордилась собой. Понимаю, что чувствовали ветераны, раненные на войне.
Когда я выбежала в вестибюль, там никого не было. Викарий и беловолосый незнакомец исчезли.
— Разумеется, — слишком быстро ответили мы с Фели в унисон.
Я очень надеялась, что да. Было бы лучше, — думала я, — хранить память о мистере Колликуте без противогаза.
Викарий безуспешно попытался пригладить растрепанные волосы, раздуваемые ветром. Щелкнула вспышка.
Затем я взяла две воронки — большую, сделанную из олова, и маленькую стеклянную — и вставила носики в противоположные концы резинового шланга.
Мы не разговаривали, а в ожидании прихода отца просто молча уселись в разные концы гостиной как можно дальше друг от друга.
— Мне лучше уйти, — сказала я, взяв пальто.
Я подскочила к двери и высунула голову в коридор.
— Пожелайте мне удачи, — сказал он, взял фонарь у Томми и начал спускаться.
— Прекрати говорить «супер», — сказала Фели. — Ты знаешь, что отец это не любит.
— Оставайтесь здесь, ладно, — сказал он, расстегивая нагрудный карман формы и убирая блокнот. С официальным видом ткнул в нас указательным пальцем и скрылся в церкви.
Я откопала под кроватью коллекцию пластинок, позаимствованных из спальни Фели: «Концерт для фортепиано ля минор» Грига, который, по словам Фели, изображал солнечный свет и тени в ледяных фьордах, где…
В то время как часть меня хотела расплакаться из-за гибели золотоволосого прекрасного принца Фели, другая моя часть — часть, которую я не до конца понимала, — жадно пробуждалась от глубокого сна.
Вот только я не сказала, насколько рано собираюсь встать.
Я вылетела из дома мисс Танти, будто за мной гнались все гончие ада, и не исключено, что так оно и было.
Фели и Даффи разевали рты, будто парочка изумленных гуппи, а Антигона улыбалась мне с видом Мадонны, которой только что сделали массаж ступней.
У меня был соблазн отказаться, но мысль о славе меня победила. Химия — столь одинокое занятие, что в величайшие моменты никогда нет зрителей.
— Полагаю, мы нашли мистера Колликута, — объявила я.
Я переоделась в чистое платье, нацепила старый уютный кардиган и припудрила обожженное лицо пудрой, которую стянула из комнаты Фели пару недель назад в целях экспериментов с отравленной косметикой. Н…
Четверо рабочих — все незнакомцы, кроме Джорджа Баттла, — стояли наготове.
— Что произошло? — осторожно спросил викарий. — Должно быть… она, должно быть, испугалась.
«Эт’ все бомбы, — ответила миссис Мюллет. — Вот что г’рит мой Альф. Все их боятся с тех пор, как они сбросили бомбы».
— В этом? Ничего особенного. На самом деле всякий хлам. Остался со времен войны.
— Думаю, скорее всего, ты права. Готова вступить в игру?
Пока Фели не швырнула экземпляр «Псалмов старинных и современных» мне в голову. Что я точно знаю об органистах, так это то, что они совершенно лишены чувства юмора.
Это те самые замечания, которые друг Адама Поул именовал заметками на полях? Вероятно, нет. Заметки на полях — это информация о повседневной жизни, а эти каракули — правки мистером Колликутом собстве…
— Расскажи мне, — мягко попросил он. — У нас вся ночь впереди.
Нет смысла изучать здесь все слишком подробно, — подумала я. — Вдруг кто-то наблюдает из дома.
Миссис Мюллет и Альф жили в живописном коттедже вблизи того места, где заканчивается Кобблерс-лейн, узкой тропинки, которая отходит от Хай-стрит и идет в никуда.
— Мы еще не подняли их, — ответил викарий. — Я подумал, лучше подождать, пока вы…
Я мысленно загибала пальцы, пересчитывая жертвы: Гораций Бонепенни, Руперт Порсон, Бруки Хейрвуд, Филлис Уиверн…
В белых рюшах, которые торчали у горла мистера Колликута из-под противогаза.
— Прекратите, — сказала я. — Дайте мне посмотреть.
Ходили слухи, что перед смертью дядюшка Тар работал над распадом окиси азота первого порядка. Если эти слухи правдивы, он был одним из пионеров того, что мы недавно начали называть «бомба».
Он едва заметно заколебался. Если бы я не следила за его реакцией, я бы не уловила это.
Я уселась на пол так, чтобы камень оказался у меня между коленями, уперлась ступнями в стену и снова потянула. На этот раз, наверное, на полдюйма или чуть больше.
И, если уж на то пошло, что Синтия делала в церкви посреди ночи? Вдруг это она…
Отец сложил газету, снял очки для чтения и убрал их в карман жилета.
— Я брошусь ниц перед тобой и буду проливать горячие слезы на ковер, — с ухмылкой сказал он, размахивая руками, как сумасшедший.
— Возможно, если помолиться святому Танкреду… — начала я, и в моем мозгу забурлили идеи. — В конце концов, он наш покровитель. Как думаешь, нам не повредит то, что мы не англикане?
Должно быть, Фели заметила озадаченность на моем лице.
Я завтракала на кухне, потому что к тому времени, когда я выгнала себя из постели, миссис Мюллет уже убрала тарелки из столовой.
— Дальше к западу стоит Клайв с тридцать девятым полком. Роберт Клайв. По профессии он даже не военный, если уж на то пошло. Он бухгалтер. Бухгалтер! Но британский бухгалтер. И, несмотря на это, одна…
— Боюсь, не могу сказать, — ответил Доггер. — Звонивший не представился. Он настоял на том, чтобы говорить непосредственно с полковником де Люсом.
Не надо быть профессором Эйнштейном, чтобы понять, что мистер Колликут, вероятнее всего, умер от удушья. На самом деле я поняла это, как только его увидела.
Инспектор мрачно кивнул, когда сержант окинул меня взглядом, который вряд ли можно охарактеризовать как одобрительный.
Нет смысла изображать притворную скромность, когда обладаешь сокровищем.
Мой мозг превратился в рой — пчелиный улей, торнадо, тропический шторм. Мои уши и правда это слышали? Несколько лет мои сестрицы все активнее и активнее стараются убедить меня, что я подменыш, кусок …
Вырезанный из дуба святой с плачущими кровью глазами может навеки положить конец хроническим проблемам Святого Танкреда с деньгами. «Фонд крыши» спустя полвека будет ликвидирован, а вместе с ним, есл…
— Я уже иду, миссис Баттл, — окликнула ее я и услышала, как ее шаги замерли. Должно быть, ей тяжело подниматься по ступенькам и она не хочет делать это без необходимости.
Он широко махнул в сторону рабочих, один из которых был чрезвычайно рослым, а второй ничем особенным не выделялся.
— Г’рят, он кровоточит, п’тому что его кости потревожили!
Наверху я переоделась из пасхального платья в юбку и свитер и сменила туфли пай-девочки на более удобную обувь.
Она махнула рукой в мою сторону с таким видом, будто говорила: «на некоторых». Ей очень хотелось скорее сесть за орган, знала я. В конце концов, сегодня ее официальный дебют в роли органистки.
— Что с тобой произошло? — поинтересовался он. — Перегрелась на солнце?
— Вы сказали, что ленточка для волос — это первая причина, по которой вы пришли. А вторая?
Интересно, в давние дни в Индии член городского магистрата тоже проводил время с оловянными солдатиками жены?
— Благодарю, миссис Мюллет, — говорил отец, когда мои мысли вернулись к настоящему. Он благодарил ее не за истории о темных делишках на церковном кладбище, а за «жабу на дороге», чьи останки она убир…
— Могу я выйти? — спросила я. — Мне нужно покормить курицу.
Точно, так они и выглядят. Они бы вполне вписались в компанию дымовых труб в Букшоу.
Я потребую, чтобы мне изложили суть телефонного разговора и причины, повергнувшие отца в состояние такой тревоги.
Я убрала фонарь, вытащила голову из щели и медленно повернулась к викарию.
— Именно, — сказал Альф. — Мир полон чудес, не так ли?
Он не остановился и не обернулся. На самом деле он даже не замедлил шаги.
Каждая книга — это паломничество в обществе родственных по духу спутников, большинство которых остаются невидимы читателю.
Невероятно! Отец и я произнесли одни и те же пять слов в одно и то же время — практически хором.
Я отчаянно взмолилась, чтобы наверху была уборная. Она должна быть, это же пансион.
— Постой, — сказала Сондра, и я услышала шелест бумаги на том конце линии.
Я кивнула. Я не сказала, что она узнала об этом вчера за завтраком.
Член городского магистрата Ридли-Смит — я никогда его не видела, но уже терпеть не могу хотя бы за то, что он держит своего беднягу сына Джослина взаперти, словно принцессу в башне.
В безмолвнии я обойду дом, может быть, в последний раз. Попрощаюсь с комнатами, которые любила, и пройду мимо тех, которые нет. Я начну с будуара Харриет, пусть даже он считается под запретом. Прикос…
— От газетных заголовков, — добавила я, сразу же подумав о викарии.
— Иди за печку. Воспользуйся загрузочным отверстием.
Не зная, что делать, я просто стояла с глупым видом.
Камень продолжал двигаться. Я этого не видела, но слышала скрежет. Меньше чем через минуту они окажутся тут!
По медлительности и неловкости, с которыми он поднялся из кресла рядом с моей кроватью, я поняла, что он просидел тут всю ночь.
— Так и есть. Считалось, что бриллианты могут делать невидимым, защищать от дурного глаза и, во всяком случае если верить Плинию Старшему, давать людям силу видеть лики богов: «Anancitide in hyfroman…
— Я видел тебя в церкви, — продолжил он. — Довольно находчиво — то, как ты спасла викария от травивших его репортеров.
— Они понятия не имеют. По крайней мере, сейчас.
— Мистер Ридли-Скотт разговаривает с Бенсоном в воздухе.
— Ну тогда голодай, — сказала я и повернулась к выходу из оранжереи.
— Хорошо, — сказал инспектор, вставая и убирая блокнот. — Что ж, спасибо, Флавия. Думаю, это все, по крайней мере на сейчас. Будь добра, сопроводи сержанта Вулмера наверх, чтобы он забрал упомянутую …
Тикали кухонные часы. Отец издал длинный вздох.
Но я их не услышала: мой слух заглушил шум собственной крови.
— Ты должна держаться от церкви как можно дальше. Понимаешь?
Викарий печально улыбнулся, давая мне понять, что мои слова ничего не меняют.
Вместо этого я сделала то, что никогда не забуду.
Адам ничего не сказал, но пристально посмотрел мне в глаза.
— Г’рят, вот как это с ним сл’чилось. Все из-за этих хождений на кладбище. Вот демоны и превр’тили его в свинью, как эти свиньи в Библии.
Меня пробрала дрожь, надо будет поразмышлять потом над этим.
Я забыла, что мисс Танти была предшественницей мисс Мун в Святой Агате.
Мои труды в лаборатории позволили мне хорошо познакомиться с принципами работы манометра, этой наполненной жидкостью стеклянной трубки в форме буквы U, использовавшейся для измерения давления воздуха.
Под этим красовались белые кружева, не до конца прикрывавшие почерневшие сосуды на горле. Над глазами виднелась копна вьющихся золотистых волос.
Я прислонила «Глэдис» к полуразрушенным перилам и позвонила в ржавый дверной звонок. Хотя я не слышала звук, но знала, что где-то в глубинах дома должен зазвонить колокольчик.
Я не могла поверить своим ушам! Отец запрещал использование «инструмента», как он именовал телефон, за исключением самых печальных обстоятельств. Он относился к телефону так, как приговоренный к висе…
— Знакомый вашего отца, полагаю, — ответил Доггер. — Довольно известный ботаник. Они вместе учились в школе.
Потом внезапно в моих мыслях возникла Даффи, видимо, чтобы составить мне компанию, она шла рядом и пела торжественным замогильным голосом: «Поговорим о могилах, о червях и эпитафиях»…
Я хорошо знала, что в то время он был в лагере военнопленных вместе с Доггером. Это была запретная тема для обсуждения в Букшоу.
Как горько мне довелось пожалеть об этом со временем.
Бильярдные комнаты, бальный зал, комната для рисования, библиотека — все остывшие, как пепел. Темный маленький кабинет забит до потолка юридическими бумагами и папками, внизу — более толстыми из перг…
У меня было такое ощущение, будто я за минуту повзрослела на несколько лет.
Говорили также, что жертвами сего напитка стали два римских папы.
— Стоп, — сказал инспектор. — Ты хочешь сказать, что одна из них…
Вот что я упустила из виду. Черт побери, дважды черт побери!
Вот что вертелось в моем мозгу, когда я поднималась по ступенькам.
— Чепуха! — сказала мисс Танти. — Вы несете чушь.
Но не перегибай палку, — говорили его глаза.
На цыпочках я поскакала в вестибюль и вверх в лабораторию, тихо посмеиваясь.
Он был восемнадцать дюймов в ширину и около фута в высоту. Глубина его, насколько я знала, должна равняться толщине стены, и по моим прикидкам должна быть тоже около восемнадцати дюймов.
— Я обнаружила шестьсот фунтов, спрятанных под кроватью мистера Колликута. Они лежали в коробке из-под сигарет «Плейерс».
Одна из причин, почему я люблю нашего викария Денвина Ричардсона, это то, что он принимает меня такой, какая я есть. Он не задает идиотских вопросов.
— Конечно, — ответила я, внезапно насторожившись.
Бездельничающие поселяне, надо же. Ну что ж! Посмотрим!
Будучи католиками, мы обязаны поститься как минимум с полуночи, перед тем как получить святое причастие. Только те, кто был очень болен или находился при смерти, могли съесть тост с мармеладом.
— Кто-то идет! — прошипел голос, и камень со скрежетом остановился.
Силуэт викария вырисовывался в открытом проеме спиной ко мне. Я наклонила голову, чтобы заглянуть за него.
— Перезвоните на следующей неделе, — сказала она и закашлялась судорожным кашлем курильщика.
— Да, я так и думал, — сказал инспектор Хьюитт. — Хорошо, что мы успели тебя опередить.
— Вчера я встретила твоего друга, отец, — сказала я. — Его зовут Адам Сауэрби.
— Святой Танкред! — воскликнула я и бросилась к двери.
— Благодарю, — ответил он. — У меня есть.
— «Глупая старая тюлениха!» — повторила Фели, качая головой. — Стоило видеть ее лицо. На миг я подумала, что она наделает на ковер.
Отец повернулся и медленно подошел к окну. Он поднял занавеску и окинул взглядом свою усадьбу, как будто силы преобладающей невидимой армии уже собирались в огороде, продвигаясь по лужайке.
— Он перерезал себе горло много лет спустя в Лондоне.
— Мне следовало догадаться, что вы печатаете что-то о мистере Колликуте, — сказала мисс Танти, бросив косой взгляд на викария.
— Лучше впусти меня, — сказала я. — Это длинная история.
— Дай их сюда, — проскрежетала она, и не успела я возразить, как она выхватила букетик у меня из рук. — Не переводи свои крокусы понапрасну.
Не спрашивайте меня откуда, но, проезжая на «Глэдис» мимо каменных грифонов на воротах Малфорда, я знала, что что-то не так.
Миссис Мюллет, по локти в пене, мыла гору посуды.
— Я слышала об этом от моей приятельницы миссис Уоллет. Она говорит, там повсюду была кровь.
Потом, словно по мановению волшебной палочки, передо мной оказалась дымящаяся чашка чаю, и я ощутила особую благодарность.
— Это насчет Богмор-холла, — сказала я и увидела, как лицо женщины начало меняться еще до того, как я договорила.
Все это дело с начала до конца было кровью: моей кровью, кровью летучей мыши, кровью лягушки, кровью святого и отсутствием крови у мистера Колликута.
Как много можно почерпнуть из одного слова!
— Я… я позволила себе войти, чтобы проверить, в порядке ли вы, — забормотала я. — Я беспокоилась.
Раздалось металлическое клацанье, и я почувствовала ногами, что камень движется еще с большей силой. Я больше не могла сопротивляться.
— Ясно, — сказал инспектор, и я понадеялась, что на него снизошло смирение.
Помимо жиров яйцо содержит магний, натрий, кальций, железо, фосфор и цинк, а также ведьминское варево из аминокислот, витаминов (в которые военно-морские силы Великобритании до недавнего времени не в…
— Входи, — скомандовала она, и мясистая рука из теней за дверью поманила меня в сумрак.
Святой Танкред! Они открывают могилу Святого Танкреда в усыпальнице и не хотят, чтобы я встревала. Вот почему викарий так резко сменил тему. Поскольку он отправил меня прямо к мистеру Гаскинсу в башн…
Мои кости вскипели. Душа застыла. Кажется, меня сейчас стошнит.
Как я могу докопаться до причин печальной кончины мистера Колликута, если кто-то вроде мисс Танти будет мутить воду?
— Я их продам. Ты удивишься, сколько денег некоторые люди готовы отдать за то, чтобы быть единственным владельцем вымершего растения. — О, ну и научная слава, разумеется. Кто может жить без нее в наш…
— Ясно… — протянула мисс Танти, колеблясь, что делать дальше. Казалось, ее тянут в разные стороны два ума, если не больше.
— Общеизвестный факт, — объяснила я, — что применение эфирных испарений окрашивает кровь в темный цвет. То, что кровеносные сосуды оставались черными через шесть недель после его смерти, показывает, …
— Прости, что не принимаю тебя в бальной зале, — сказал Альф, — но миссис не любит, когда нарушают расположение ее подушек.
— Давай вернемся к мисс Танти, — предложил инспектор. — Я не вполне понял, как она это провернула.
Должно быть, это Доггер принес Эсмеральду из оранжереи, потому что я обнаружила, что она с довольным видом взгромоздилась на железное кольцо лабораторного стенда, снеся свежее яйцо мне в кровать.
— Вот что я тебе скажу, — произнес он. — Я тут долго думал…
Глаза Синтии открылись, и она неловко повела взглядом в разные стороны.
Там наверху, высоко над нашими головами вниз на нас смотрит резное деревянное лицо святого Танкреда, и оттуда падает еще одна красная капля.
— Я думала, ты болеешь, — заметила Даффи.
— Наемным убийцей! — выпалила я. Я узнала о наемных убийцах, слушая шоу детектива Филипа Оделла на радио: «Дело о медном кексе».
Он покачивался на удивительно крошечных ногах и нетерпеливо смотрел по сторонам.
Как ни странно, только сейчас я узнала почерк Харриет.
И тут до меня дошло. Конечно же! Джослин, Джосс — это производное от Джойес.
Судья в напудренном парике и пенсне прогуливался между столами, останавливаясь за спиной каждого игрока на пару секунд, чтобы сделать какие-то заметки в огромной старой папке.
Никто, даже святой Франциск Сальский, последним словом которого было «Смирение», не мог бы отклонить комплимент вроде этого.
Эти железные пластины в задней части каждого камина, покрытые слоями сажи, с помощью небольшого усилия можно было открутить и снять.
Я встала на колени и заглянула под кровать. Слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть. Я прижалась щекой к половицам, подалась вперед и просунула руку так далеко под кровать, как только смогла. Мои пал…
Пока у вас есть «люцифер», чтобы зажечь сигарету, улыбайтесь, парни, в этом шик…
Альф смахнул хлебную крошку со стола, потом нагнулся и поднял ее с пола, внимательно рассматривая с таким видом, будто это кусочек упавшей лунной пыли.
— Бизнес, — ответил Альф. — Сельское хозяйство. Чай и древесина. Рис. Кофе и хлопок. Опиум.
Инспектор Хьюитт не смог скрыть свое изумление.
— Это Дитер, — сказала я. — Это он подарил тебе кольцо дружбы на рождество.
— Это так мило с твоей стороны, дорогуша, — сказала миссис Мюллет. — Ты всегда так заботлива.
Должно быть, я посмотрела на него с мольбой в глазах.
— М-м-м, — протянул отец и вернулся к чтению о гравюрах головы королевы Виктории.
Я быстренько отполировала ее фланелевой пижамой, пока она не заблестела.