Теперь до меня доносились голоса. Я находилась прямо под апсидой.
Член городского магистрата Ридли-Смит — я никогда его не видела, но уже терпеть не могу хотя бы за то, что он держит своего беднягу сына Джослина взаперти, словно принцессу в башне.
Бумага была старой, высокого качества — сорт, использовавшийся перед войной для личной корреспонденции. Вовсе не дешевый тонкий блестящий хлам, в котором кредиторы отца присылают регулярные счета.
— Когда это точно было? — спросила я с таким видом, будто знала, но забыла.
На этот раз мои пальцы с легкостью уцепились за мраморный уступ, и усиленно работая ногами, я восстала из могилы.
— Отлично! — сказал инспектор Хьюитт. — Мы пришли к примерно такому же выводу.