Все цитаты из книги «Лагерь живых»
— Докладываю голосом. Бывший военный аэродром «Касимово», на котором базировался вертолетный полк, является площадкой, где размещаются самолеты аэроклуба «Звезда» и Федерации парашютного спорта север…
— Это детали. Поговаривают, что в тех местах и сейчас камнями за такое забрасывают. И не без основания, замечу, говорят. Вы лучше скажите, после контузии как себя чувствуете? — поворачивается танкист…
— Ага. Наша рота — дружная семья. По-моему, плетешь не ту святую. Скорее посчитал, что надоест нам его убеждать — кто-нибудь из политически неграмотных и пальнет. Может, посчитал, что так он будет в …
— Так боевая усталость, значит, у всех нас есть?
— Хорошо, учтем. Мысль любопытная. Только сейчас уже груз укомплектован. Следующими рейсами. Эту макулатуру еще найти ж надо…
— Не передергивайте! Есть же определенные правила, которые и делают человека отличным от животного!
— А так привычнее, — отвечает Андрей. — Тут нет толп зомби, что вообще-то удивляет. А морфа увидим — стволов хватит затормозить.
— Ага. Барон Пампа дон Бау немного напоминал вертолет на холостом ходу…
Времени хватает только на перекусить походя чем-то вроде бутербродов.
— То есть вы не верите в официально признанную версию произошедшего? — Надежда как-то хмуро улыбается.
— Так набежали, куда ж деваться-то. Все ж МЧС, спасатели.
Присоединяюсь к полуодетым компаньонам и вижу, что свинячит Демидов. Запах не оставляет сомнений — пацан надрался вдрабадан, а печеночка-то у него ношеная. Но в общем Вовка прав, с отравлением алкого…
— Это кто? Доктор? Серега? Опер? Так они и не такое нюхали.
— Там от мертвяков черным-черно, — мрачно замечает маленький омоновец.
— Э, чутелька выпили. Граммов сто. Если б не твое усердие, так и спать бы завалился. А ты вон еще кучу страждущих притарабанил.
— Так вот мне б этого не хотелось. А на почте не лучше?
— Ну, на Западе такого «молодежного» пойла нет. Было, но запретили. Показатель?
Потом сплошной чередой склады, терминалы, предприятия — и так до Невы. Красавец вантовый мост дает возможность сделать подробную панораму. А дальше опять те же гаражи. Предприятия и склады. Сроду бы …
— А черт его знает… Думаю, не самый актуальный вопрос нынче.
— Нет, товарищ кавторанг. Пусть сами себя охраняют.
— Лиийтенант! Я уже все сказал. Вы тут в единственном числе. Слыхали поговорку про одного воина? Которого за это — поленом? Все, давайте действовать.
— Заканчиваем эту проклятую операцию. И тут за Мутабором пригляд нужен.
— Слушай, а с чего морф вдруг согласился ехать? То упирался-упирался, а потом вдруг как щелкнуло.
— Попасть — попал. Как повредил, вот вопрос. Деревья мешают. Вырубить надо.
— Но ведь не вы дали этим людям жизнь! И не вам — вашему государству — ее отнимать!
— Это не входит в мои обязанности! — гордо поджимает хвост журналюшка.
— Извините, задумался, — тут же исправляю я оплошность.
— Что дадите взамен? — спрашивает, немного оживившись, мент.
— Одни налево, другие направо, и кого больше — тот и прав?
Возникает желание спросить добавки, но еще две кастрюли несколько охлаждают жадность.
— Ну, там все-таки первая волна чистильщиков прошла. Так что если и будет кто мертвячный — так единицы.
— Тебе хорошо, тебе вон наконец книжку дали, — обиженно отвечает худощавый.
— Пока они там морфа будут тянуть, хочу пригласить вашу охотничью команду на свадьбу, — говорит она мне.
— Удивление. Какого черта? Отсутствие владения русским языком? Гастарбайтер?
Все-таки мы вздрагиваем, когда силуэт Мутабора выныривает из-за контейнеров.
— Или. Четыре курса мединститута. И некоторая практика в военно-полевых условиях.
Получается, что гарантий не может дать никто. Придется верить друг другу на слово. Тонкая материя. Очень тонкая. Это раньше дворяне и купцы в России на слово данное могли полагаться. Но это когда был…
— Держится по-другому. Не как остальные. Двигается не так. Выделяется.
— Видно, не срослось. Переговоры были, но вон — отплывают.
— Не проканает, — уверенно говорит Дункан.
У них, оказывается, и носилки есть. «Курсантеры» хватаются за ручки и бодрым галопом тянут первого раненого. Успеваю вспомнить про Марка и рявкаю, чтоб остановились. На меня все уставились недоумеваю…
Это я помню — мужик свел счеты с жизнью и прыгнул с балкона. Ухитрился в полете побиться о всякие детали и гвоздануться о козырек подъезда, отчего его порвало практически пополам. Часть полета бесстр…
— Нет. Будем разворачивать медпункт. Вон там.
— Посмотрите тогда. Плоховато мне сейчас что-то.
— Ну, это ладно. Оставим как оружие последней возможности.
— Вот знаете, — продолжает Михайлов, — больше всего я не люблю, когда делают из меня идиота. А сейчас такое ощущение, что если и не все, то некоторые здесь именно этим и занимаются.
— Вижу, но что встали — не пойму. Опять пошли.
С трудом, в несколько приемов, уселся. Растолкал Ирку.
Мы идем сбоку от следа, из опасения нарваться на растяжку.
— Расстрел! Я противник смертной казни, но такое зверье тюрьмой не перевоспитать!
— Я тоже впервые услышал. Но от этого не легче.
Удивила круглолицая девочка-подросток. Очень все всерьез изучала, старалась на полную катушку. Под конец занятия спросила, есть ли возможность диагностировать инсульт. Вот так, с ходу.
— Да просто все. ПБС-4 — вот этот, который позволяет стрелять любым патроном. А другой заточен только под УС.
— Кстати, раз такое дело, неплохо бы и нам семенами разжиться. Тут недалеко, на Исаакиевской площади, у «Астории».
Это сильно поражает всех, кто успел убедиться в ее железобетонном спокойствии за последнее время.
— Ржевский полигон имени соответствующего поручика. Самая здоровая пушка СССР тут стоит. Так и называется — Главный калибр Советского Союза! Только хрен доберешься — все под охраной.
— Ногами не топочите! Стой, где стоишь. Мины!
— Ага, там же кость, чему болеть. Вроде — все. Негусто тут сил противника было.
— Долгонько ходим, — с неудовольствием замечает ему Николаич.
— Похоже, тебе девушкой бы родиться, Вовик, — иронично заявляет Серега.
— Кель бере! Ты что — хочешь, чтоб мы в потемках по цехам шарились? С этими недотепами?
— Да наркота же. Уже сейчас от нее больше народу передохло, чем от всех ипритов с люизитами.
Дима тычет пальцем в справившего свои нужды паренька лет шестнадцати.
— Кто про что, а вшивый про баню! Пуговицы-то тебе на кой ляд сдались, а?
— Немудрено — вещь редкая. Цены немалой. Очень немалой.
— Надобность. Помощь. Товарищи. Связь. Поддержка.
Даже с грузом морф бежит быстрее меня. Но шансов на то, чтоб оторваться и потеряться по дороге, у меня точно нет. Успеваю только дать небольшого крюка — туда, где валяется молокосос с расквашенной го…
— Это верно. Нам подтвердили задание на охрану базы МЧС — так что трогаемся.
У метро зомби кучей. Успеваю заметить, что и внутри битком… Даже не хочется думать, что творится внизу.
— Наиболее опасны экстрапуитивные — с немотивированной агрессией в отношении окружающих, интрапуитивные — с аутоагрессией — всплеск суицидов все отметили — и импуитивные — беспорядочное и бессмысленн…
Семен Семеныч с сомнением смотрит на меня, с опаской на Мутабора.
Виктор решил, что единственным выходом из положения будет «завернуться в тогу молчания». Получилось не очень складно. Обычно молчаливая Ирина теперь трещала как сорока. Оказалось, что она еще и успел…
Связиста, что это излагает, я немного знаю — он все время в штабе, инвалид в кресле. Единственно, что он сообщает — михайловские с вылазки привезли рыбу. Брали вроде в «Карусели». Добрались там до хо…
— Всяко бывало. Посылали к аллаху в амбар. Было. Так что — лучше б гранату не трогать.
Толпа начинает расходиться. Ворота закрываются. Концерт окончен.
— Да ты понимаешь, на что напрашивашься? Да я…
— Не один. Я вам внятно говорил — заварка шалфея или коры дуба. У вас есть заварка с шалфеем?
Не понимаю разговора. Судя по физиономиям, это я один что-то протабанил. Влезаю с вопросом.
— Получается так, ничего он не расскажет. Он вон в истерике. Нашатырь лучше дайте ему понюхать, даме нервной.
Вылезает из машины. Под присмотром Николаича группа перестраивается.
— А что там сзади, Семен Семеныч? Никаких сидений не было. Где же десант-то сидит?
— Ты что, охренел? — сильно удивляется лейтенант.
— Ты стреляешь лучше, так безопасней будет.
— С вашей точки зрения, я преступник. Допустим. Но вы-то нет. А если поступите, как я, — вы тоже станете преступником, ничем не лучше меня.
— Сейчас мы ведем эксперимент на крысах. Именно в этом направлении — обе уже достигли размеров средней собаки, но вынуждена отметить, что агрессивность и боевые качества у морфов с увеличением массы …
Мне там делать нечего, с результатами и так ознакомят. Сидеть в штабе и слушать, как препираются и торгуются договаривающиеся стороны — можно бы, конечно, но зачем?
— Дело. Видал такие, продавались. Жаль, в нашем мы такой фигней не торговали, глядишь, пригодилось бы сейчас. Пока будем на собрании, Сережа, нарежь на группу. И в запас тоже пригодятся.
— Три. Одну на подступах «емельяненки» раскромсали.
Наше счастье, что взрыв был с той стороны — машина приняла на себя кучу осколков, и сейчас четко видно, что она свое отъездила.
— Сидячий образ жизни. Нарушение обмена веществ. Да, может, и была толстой.
Ну да, Мутабору-то и тянуться не надо. До меня, кстати, ему тоже рукой подать.
— Вам некогда было. А обещали мазь и таблетки, — отвечает дедок.
— Это те оболтусы, которые сегодня с морфом тут цацкались?
— Это по вам с бэтра поливали? — с интересом спрашивает ботан.
Зомби с простреленной головой так и остается стоять, припертый в углу мебелью.
Парни опять съехали на обсуждение девок. Расслабились. Ну, это как раз хорошо. Начинаю клевать носом…
— Это-то просто, — жестко говорит Михайлов.
— Возможно, что и так, но здесь я некомпетентна.
— Бросьте, и хуже бывало. Никто не святой. Как сказал Иисус: «Кто без греха — пусть первым бросит в лекаря вот этим кирпичом… Потом сам первый и бросил…»
— Спасибо. А по нам, лежачим, не влепите сгоряча?
Саша мотает головой, показывая вверх. Ботан неожиданно резво взбегает вверх по лесенке.
— Тут вообще какая-то лажа. Одна «ксюха» — реально «Канарейка», видишь, и накладка на прикладе резиновая, и кусочек кожи на клепках. А эта — просто с глушаком, а гранатомет присобачен кустарно. Дериб…
— Если тебе пару книжек толковых притащу — будешь читать?
Не могу сказать, что сам себе кажусь убедительным. Это паршиво. Убедить другого, не убедив себя, — крайне сложно.
Слышу, как наш радист пытается что-либо узнать, но связь гавкнулась как обрезанная.
Морф таки застревает боками в проеме. Действуя лопатой, как рычагом, Семен Семеныч вместе с Вовкой потихоньку-полегоньку, но выдергивают труп из БТР. После этого УАЗ оттаскивает тело в сторону метров…
— Ну да, есть нечто скинхедское. Типа кавказцев вон, своих разводить.
— Ладно, двинули по следам! — предлагает Сергей.
— Слыхали. Это пойло — отрава. Дальше-то что?
И виденный сюжет в «ю-тубе», где жизнерадостный болван ударом в печень убил какого-то светловолосого парня, укрепил это впечатление.
Приданные салабоны, конечно, ни на что не оказались годны. Это и понятно, пахать на чужого дядю отправляют не самых лучших. Конечно, по уму там еще мыть и мыть, но, во всяком случае, уже можно в БТР …
— Вот как так сделать, чтоб пол будущего ребенка угадать?
— Ясно. Давайте глянем на медпункт, да я сейчас сюда танк подгоню.
— Немудрено. Кто воевал, чтоб с ума не сойти, этим умом думает. И потому все вояки чуточку философы. Когда тетенька с косой неподалеку ходит, это вразумляет.
— Забудь! Доски пойдут в барак — на пол стелить, иначе больные к утру помереть успеют, — вмешивается сапер.
— Мертвая голая девушка с мертвой крысой на плече.
— Повтор реанимации — сохран деятельности мозга.
— Не ожидал вас тут увидеть — и рад тому, что приехали. Не опасаетесь такие прогулки устраивать? — спрашиваю оживленно вертящую головой Валентину Ивановну.
Спрашиваю Дарью, не осталось ли у нее чего вкусного.
Дальше — хуже, потому как толпа рвется линчевать вивисектора. И оказывается, что кунга нет на том месте, где он стоял до моей оплошности. Охрана на воротах подтверждает — выехал, причем совсем недавн…
Вылезли, размяли ноги. Виктор прикинул, сколько придется всего перетаскать, от мяса до воды, для того, чтоб заготовить консервы, — и присвистнул.
Ответно Николаич соблазняет всякими благами выжившего города, каким сейчас получается Кронштадт, среди них больница занимает не последнее место.
— При удачном раскладе, за счет раскулачивания находящихся там магазинов. Если что-то будет наперекосяк — питание обеспечит камбуз учебного корабля.
— Во всяком случае, далеко не все знают, что он был гей. Поэтому вашим словам уже невелика цена. И к тому же, может ли так быть, Доктор, что у покойного возникло желание попробовать и женщину?
— Да снайперка эта… с изъяном оказалась. Надули нас коллеги.
— Я ж говорю — «газенваген»! Он на дровах ездил!
— Ну вот. Принцип простой: снаружи греть больные зубы нельзя — лицо еще больше отечет и боли будут интенсивнее. Греть надо изнутри — ополаскивая больную десну. Горячей жидкостью. Постоянно. Кофе — жи…
Она, впрочем, услышала — и поворачивается, неожиданно оказавшись совсем рядом.
Честно признаться, я сильно подозреваю, что собственно расклад уже сделан и скоро невзначай подошедший автоматчик просто с трех метров длинной очередью снесет морфу башку. Судя по всему, он думает о …
— Им в тех местах делать нечего. Да и вряд ли прыгнут — колонна все ж не простая, танк за километр слыхать.
Смотрю на Николаича. Он утвердительно кивает. Скорее для набившихся в комнату людей, чем для себя, задаю девчонке несколько вопросов. Чуда не происходит. Обычная зомби. Вытягиваю «Марго».
Чего ему надо? Подошел как? Почему я запаха не почуял? Окатывает ледяной волной, как в детстве, когда весной с плота упал.
— А взвод вырезать несложно. Особенно если там пьющие лопухи. Сколько таких случаев в той же Чечне — напьются до зеленых соплей, папа-мама сказать не могут. Баранов резать и то сложнее, чем опившихся…
— Штурм. Завод. Предупреждение. Товарищи.
Тут братец лезет в мешок и начинает вытаскивать оттуда всякие пластиковые и резиновые причиндалы. Большую часть вижу впервые. Уверенно опознаю только воздуховоды и пакеты с плазмозаменителем.
— Абсолютная, — спокойно подтверждаю я слова братца.
— А вон оно что! — Братца явно осенило. — То-то ты глаза вылупил, когда я сказал, что речь идет о продлении функционирования безнадежных больных! Ты подумал, что меня порученцем прислали! Ты что, сам…
Задумавшись, Виктор вернулся в дом. До обеда он стеклил рамы и наводил порядок, по возможности стараясь защитить избу получше. Кое-где заколотил досками, потом всерьез занялся сортиром. Он терпеть не…
— В большинстве случаев — да. Достаточно было бы. Но нам нужно что? Нам нужна гарантия. Принятые в медицине девяносто пять процентов уверенности. А вы как малые дети обрадовались. Кстати, нашили вы т…
Уже легче. Значит, и рана у пациента не такая страшная. Да и размер у нее, судя по повязке, несерьезный.
— Так. Есть дети — народ жив, нет — и народ кончится. Такого лоскута достаточно?
— Самый часто используемый инструмент врача — шариковая ручка. Если приказом провести информацию — глядишь, пяток хороших ребят живы останутся. Так что стоит подсуетиться.
— Да медицина орать стала, как с похмелья, — вот тетки и ощетинились.
— Точно, с толовым привкусом снег не годится вообще, — с видом знатока заявляет раненый. Он так увлекся разговором, что и не смотрит на работу хирурга.
— Так пока связь была — уточнили. Задним умом крепки…
Свобода держать рабов, грабить, насиловать, глумиться любыми способами над теми, кто не относится к твоей народности. Кто унтерменьш, потому что говорит по-русски. И в отличие от прошлой громадной во…
— А что мы вообще ищем? — спросил он Ирку.
— Ага. Охренеть. Если кто хочет — обслужу бесплатно! Вы мне нравитесь.
— «Зибель» — это немецкий паром, набитый артиллерией?
— Не получится. Пациенты все равно набираются, вроде и меньше здесь людей стало, а каждый день толпа.
— Не, мы это место седьмой дорогой обошли. Я вот не понял — чего и наши, и кронштадтские финтят? Вывезли бы всех гражданских из «Бастиона» — тут не так уж много ходок. Да и все равно меньше получилос…
— Отнюдь не чушь. Даже в зарубежной прессе про этот случай писали: «В Зеленогорске, фешенебельном пригороде Ленинграда, медведи сожрали женщину!»
После этого Серега ложится на броню и прикладывает к стылому железу ухо. Пожимает плечами, насколько это возможно в такой ситуации. Опять слушает. Встает.
— А ты что-то не слишком хорошо к своему напарнику относишься?
Николаич — пожалуй, единственный, кто стоит спокойно, хотя мужик орет ему чуть ли не в лицо. Замечаю, что сбоку от «старшого» стоит веселый Филя. Такой веселый рыжий всегда перед потасовкой, он вообщ…
Роскошный, чуть ли не на эмали, развесишь на деревьях и перекрестках, и нет проблем у тех, кто раненых везет. Даже ночью видно.
— Коллеги работали в алжирском городе Эль-Аснаме, там было землетрясение. Уцелели окраины, а центр многоэтажный сразу сложился. Как карточный домик. Наши жили за городом — ну и в целом не пострадали,…
— Это не похоже, а точно. С Москвы. Мы на несколько часов отстали всего.
— Какая техника? — интересуется Николаич.
— Ты по национальности кто? — необычно серьезно спрашивает Филя.
Мы после этого и нескольких подобных случаев копать стали только немецкие окопы. Совпало как-то… И у моих родителей, тщательно выкидывавших все копаное добро, — тоже рука не поднялась выбросить это з…
— Значит, справитесь, — безапелляционно заявляет тетка и, повернувшись к нам спиной, идет прочь. Оборачивается: — Вы что, особого приглашения ждете?
Морф пьет глазами это зрелище. Еще раз. И еще раз.
Расстегнув пуговицы пальто, чертыхаюсь еще раз. Морфы не дошли еще до того, чтоб отращивать себе дополнительные конечности. Просто я не взял в учет, с кем мы имеем дело.
— Ну, я вообще-то не специалист… — мямлю, понимая, что язык мой таки все же враг мой, и не зря человек пять лет учится говорить, а потом всю оставшуюся жизнь молчать.
— Вы не вполне успешно наложили жгут, — вполголоса говорю ей.
Николаич морщится, потом аккуратно прячет оба трофея в куче мусора и бурьяна у забора.
Здесь не было электричества, телефона, газа, да и дороги как таковой тоже не было. Родственники к Арине ездили редко, и она как-то ухитрялась жить натуральным хозяйством — курочки, огород. Привозили …
Николаич отпускает тормоза — и на стол выставляется водка в том самом холодном виде, который позволяет употреблять ее без судорог и в таком количестве, чтоб было весело, и не более. Первый тост — за …
— У палача все же другая работа… — в разговор вступает Андрей.
— Семен Семеныч, при всем уважении — бу-га-га!
Коробка идет в омоновский БТР. Туда же на броню устраивают и поднятого манекена. Николаич успел снять с него и колпак и накладки на ладони и колени, вместо этого манекен щеголяет новенькой фуражкой, …
Хлопает дверь. На этот раз у Семен Семеныча на спине АКМС.
— Из столицы. Весьма высокие гости. Перечислять титулы не берусь — там у меня их визитки лежат, так мелким текстом на две страницы… Как минимум европейского значения птицы…
— Нет, лучше вы растолкуйте — вдруг нам придется вскорости такое на своих отрабатывать… Те, кому страшно смотреть, — не смотрят. Кто в обморок мог упасть — уже слиняли.
— Тьфу, глупая баба! Не «газенваген», а «газгольдер».
Виктор вел аккуратно, и, когда фары высветили повалившийся штакетник в сухом бурьяне, было все еще темно.
— Откуда таких притырков берут? Ни ума, ни мозгов!
Как ни удивительно, а толпы уже у дверей штаба нет. Подумал было плохое — ан и кучи трупов не вижу. Ну-ка. Ну-ка.
Серега тем временем топчется неподалеку. Когда заканчиваю — подходит.
— Ну, милый, мы ж состаримся. Представляешь, как страшно будет, если кто один останется? Да и не один. Мы же надоедим друг другу-то. А дети — и нам помощь и в старости забота.
Оказывается, Саша сорвал ему охоту. БТР из нашего прикрытия и впрямь крался на цыпочках буквально сзади и, получив приказ Николаича, бодро сунулся с другой стороны здания, чтобы аккуратно выйти чужом…
— Вы подло всучили смелым и свободолюбивым ребятам негодное оружие! Их гибель — ваша вина! Вы специально это сделали, и мы отлично видели, как ваши гориллы оцепили наших ребят. И даже угрожали мальчи…
— Почему? — Видно, что любезнейший Павел Ильич просто не понимает сказанного.
— Не обманывай себя! Еще вопрос, кто кого искалечит. Забоишься, муженек, забоишься. Без меня тебе капец — готовить не умеешь, стирать тоже, зарастешь тут говном в берлоге этой. Мы так здорово спрятал…
— Напоследок хотел бы, чтобы вы разъяснили одну непонятность.
— Руки поднять вверх, так, чтоб я видела. Всем на шаг назад от стола, — командует Надежда. — Разряд!
— Проще. Только все попытки применить электропилы и механику разную показали, что кость обгорает и потом культя не заживает вовсе — гноится, остеомиелит добавляется, так что все вручную.
— Не смешите мои тапочки. У нас «клинов» вагоны и фургоны. А это — штучный товар.
— Мы тогда берем левый фланг равелина, — говорит разводящий.
А до чего? Чего ему надо? Я что, в плену? У кого? Или ему собеседник нужен?
— Под ноги смотрите, разгильдяи, тут кроме растяжек от сигналок и мины могут быть. Ясно? Это ко всем относится. Мутабор!
— А девушка, которая убегала от морфов? Вы отлично это видели и должны были ее спасти. Если вы хоть немного мужчины и претендуете на то, чтобы называться людьми!
— Интересно еще что, собака — это оскорбление или похвала?
— Кто дал разрешение на съемку? — решительно тянется к видеокамере.
— Ты, зема, улыбочку-то убери. Примерзла она у тебя.
— Конечно, озверевшая военщина не хочет слышать голос правды! Вам не удастся заткнуть нам рот! Это не тридцать седьмой год!
— Нет, не пойду. Лучше я подготовлюсь к завтрашнему дню. Тут из Кронштадта вчера прислали еще груз, а я и не приняла.
В рамке битого кирпича вижу сценку — с тыла к БТР подлетает вертолет и, совершенно шутя, показывает в реальности старую поговорку про бога и черепаху. Опять достается лежащим на броне, от БТР что-то …
Виктор открыл окно, посбивав доски, стало светлее. Пока Ирка корячилась на полу, сгребая капли, Виктор старательно вспоминал, что он о ртути знает. Выяснилось, что немного. Если ртуть выпить, то ниче…
— Как бы не так, — горячо заявляет журналистка.
— Не очень это здорово. Весь день пациенты заразу всякую таскают.
— Ага! Нам и единицы по глаза хватит. Мы уже утоптались за день, нам и одного шурале достаточно.
— А, ну тогда, судя по пальцу, все в порядке. И сосок — это да, гордая она, это есть. — Серега задумывается.
— Нет, этот уже сорок четвертый. Югославский, под наш патрон.
— Оставляли, что ли, такие сюрпризы? — спрашивает смекнувший, что к чему, Андрей.
— Да, всякая власть от Бога. Только он почему-то выбирает зачастую самых злых, лживых и подлых на эти роли. А уж политика — и тем более символ лицемерия и подлости…
— Ага, вот, значится, — задачи медицины катастроф.
Снимаю, что вижу и на что показывают спутники. Впрочем, нас не останавливают, едем беспрепятственно.
— Может, вы и правы… — задумчиво говорит шофер.
Прыскаю про себя с серьезной физиономией — явно Саша в «Сталкера» рубился…
— Номера видишь? — Николаич шустро разворачивает выданные сегодня утром бумажки.
Нас останавливают на весьма грамотно сделанном и прилично укрепленном блокпосту. Рядом заправка, тут же стоит пара похожих на нашего «найденыша» бронетранспортеров, но закамуфлированных и с бортовыми…
Потом соседка померла, дом заколотили, и Арина осталась одна. А когда началась вся эта перестройка — и не до бабки стало. Да она и не жаловалась, вполне обходясь для бесед кошкой. Гостям же искренне …
— И в чем же это оно скороспелое? Если мелкая дробь живым людям нанесла легкие раны, то зомби она тем более не остановит! Вы послали их практически безоружными!
В салоне напряженная обстановка, все ждут митинга. И я добавляю перцу — присутствующие, включая и Демидова, держат в руках красно-черные банки «Яги» — слабоалкогольного энергетического напитка.
— Это понятно. Только я так и не вижу, что тут разбирать. Отплачется она — сама и расскажет, что там было.
— Да, нам известно о проекте «Химдымы». Неподалеку отсюда «армейские» пытаются сочинить химическое оружие против зомби. Какая-то лаборатория у них есть. Обещали сообщить, если будут результаты. Хотя …
Потом мне в голову приходит неприятная мысль — рабы отличный ресурс. Да наконец на мясо люди тоже годятся. Столкнулись же мы с людоедами, а чем те же европейцы лучше? Ровно ничем, людоедства и у них …
— Ильяс, надо бы санинструкторов хоть чуть-чуть натаскать с оружием обращаться.
— Вона оно как! — вслух удивляется начарт Охрименко.
Маленький омоновец, не удержавшись, вытаскивает КПК и тут же заносит в анналы рецепт приготовления, который ему с удовольствием надиктовывает Дарья.
— Вы бы хоть немного думали, что говорите. Гомофоб — это боящийся себе равных, одинаковых, вот что означает гомо по-гречески. Гомосексуалистов гомофоб бояться не будет. И вообще, в психиатрии этот те…
— Да, вы верно сказали. Хотя зомби и резко теряют в интеллекте, но есть вероятность взаимодействия. Если уж кошек дрессировали…
Наконец не остается никого. Отправлены последние, и о своем начальнике я думаю не без злорадства — там у него завал.
— Ты ж небось половину бытовой химии, что я тут добыл, на это дело угробил?
Ситуация глупее не придумаешь. И что особенно противно в таком положении — прав Михайлов, будь он неладен, причем по всем пунктам. Набираю в легкие воздуха.
— Если уж делаешь что — так делай хорошо. Все равно ж ты не стрелок сейчас!
— Точно! Эта пигалица — журналистка! Статейку готовит.
— Мутабор заика отрицание. Фонетика улучшение. Коммуникативность.
— Вы немного с сельским хозяйством знакомы?
Сапер опять-таки подсвечивает своей указкой в придачу к нашим фонарям. Выходим из коридорчика в помещение, толком не успеваю что-нибудь заметить, кроме какой-то мебели, как сзади меня сильно толкает …
Мы сильно опаздываем на берег. Полчаса бились с чертовым упрямцем. Как удержался Филя — не понимаю. Поводов стрелять было достаточно. Но как-то удержался и он, и приехавший позже экипаж на БТР.
— Без шайб бесшумки не выходит. Пуля первая пробивает мембрану, делает в ней дырочку, газ в эту дырочку с трудом пропихивается в глушитель, там расширяется в камерах и уходит в атмосферу. Звук и глох…
— Ерунда. Отрыв башки он вполне обеспечит. Доение коровы — видели?
— Сравнил попу с пальцем. Ты сам подумай — самолет хряпается о землю, взрывается и еще и горит в придачу. И ты думаешь, что огрызки мягкого, еще гибкого трупа так вот на ножки и встанут? Чушь!
Искренне благодарю Семен Семеныча за науку. Связываюсь с крепостью. Ловлю себя на том, что говорю этаким мерзким менторским профессорским тоном, но никак не остановиться. Рекомендую проверить наличие…
Девчонка немного теряется и, по-моему, начинает радоваться, но боится это показать.
— Это за что это так? — офигевает мужик. И вроде не он один.
Тут на одного докторишку и снизошел святый дух. Напрягся он и почти по-немецки выдал: «Варум стоп арбайт? Арбайт вайтер, алле ферлетцтен траген нэхсте цум хирургише блок. Шнелль!»
— Нашлись умники с бутылками, огнеметчики недоделанные… Весело было, чего там… И здесь тоже, когда обрабатывали. Думаю, сейчас опять продолжим. Санобработку уже сделали, судя по времени, сортировку п…
— С того, мил человек, что если б тут все было в рабочем состоянии, то, не ровен час, тут же была бы и фугасина с замедлением. Хорошо припрятанная. Которую хрен найдешь и обезвредишь. Дедушка меня ещ…
Странное ощущение у меня от этого субъекта. Не могу понять почему. С одной стороны, лицо у него мужское, даже бы вроде и мужественное — грубой лепки, такое, с крупными чертами лица, но что-то есть в …
В итоге выкатываемся из Кронштадта маленькой, достаточно нелепой колонной, благо идем вместе с теми, кто вчера вез с нами раненых и больных.
Вроде как наш строй называется «косой уступ», если не путаю. Во всяком случае, идем цепочкой, но не гуськом и не шеренгой — так получается, что у каждого сектор обстрела чистый. И я могу снимать не с…
— Депутатов имеете в виду? — пытается острить Серега, но Леня отзывается невесело.
— Здрасте! Мне бы с Павлом Александровичем поговорить.
— Если там есть беременные — то лучше их. Дети выдержат и так.
— Значит, будем и болеть. Когда знаешь, что с пациентом было, лечить проще.
— Петропавловка сообщила — у них там эпидемия началась.
— С чего была такая усмешка при виде этого раненого деятеля?
— Вы меня слушаете? Я вам толкую, что уже в середине шестнадцатого века убедились на многочисленном опыте, на тысячах пациентов, что прижигание ран вредно. Понимаете, на опыте — на полях боев, нагляд…
Беру автомат, приноравливаюсь. Руки-то помнят… Нормально, прижился.
В расположение вкатилась пара «маталыг» и БТР-70. Но это сразу не понять — броня буквально облеплена людьми, железа не видно. Кронштадтские, обеспечив кольцо оцепления, сгружают замерзших людей.
— Ну вот… Только есть разница в том, как хрустят кости чьих-то родителей в книге и как твоих собственных. Рядом. Я не хочу об этом говорить… Да и отделалась гадюка дешево. Там ведь соседи прибежали. …
Мотает нас сильно — водила прет, не разбирая дороги. Хоть мы тут уже ездили — не могу сориентироваться. Вроде мы должны выкатиться с юга, но что-то забираем слишком к Петергофу.
Из люка БТР высовывается злющая распухшая рожа, обмотанная какими-то тряпками, отчего похожа на футбольный мяч.
— Глупая отмазка. Сам ты не лучше шьешь, — усмехается и братец.
— Мне так сказали. С утра таблеток наелся, а сейчас опять мозжит.
— Да надо мне тут еще вашей бранью уши сушить — шел бы ты в пешее эротическое! Что привез — то привез…
Ну и все. И сказать нечего. Конечно, колготки… Умыла девчонка как маленького…
Силуэт приближается, и я четко вижу, что это женщина, причем молодая.
В заборе просто и незатейливо пробита брешь. Вроде никого нет рядом — вижу довольно высокую вышку, торчащую как марсианский треножник. Но на вышке пусто, это четко заметно.
Добрались без хлопот, санки пытались пару раз перевернуться и зацепиться за кусты. Но водителем Витя был хорошим.
— Сильное вступление, — одобрительно говорит братец, — а к чему это?
— Снимать панорамно, скорость снизить, мы на прицеле, — заявляет Саша, ведомый духом из «длинного уха».
— Только обещанная тебе сабля и осталась! А к Валентине Ивановне меня приписали официально — приказом. Я теперь занимаюсь охраной и обороной лаборатории.
— Сделано. Сейчас пойдут смотреть — бинокль возьми.
— Грубые, жестокие, бесчеловечные… Неужели вы меня не понимаете?
— А может, из-за того, что стайное животное человек-то?
— Да ничего особенно лихого. Какие-никакие, а вооруженные силы тут были, а населения мало. Рота в масштабе такого города, как Питер, не величина. А для Левашово — вполне себе сила. Пустынных мест тут…
— И не вздумайте в Неву выкидывать, тут вам не Ганг, — добавляет полный мужик. Он как раз в день нашего прибытия сюда отводил женщин в тюрьму, в самое безопасное на тот момент место в крепости.
Остался без обеда и успел только на ужин. Комиссия, оказывается, уже свалила. Мне передали записку от Валентины, где та деликатно указала, что нынче при переломах ребер тугую повязку уже не рекоменду…
— Ага, вчера. Какие-то сукины дети обстреляли.
Возвращаемся в медпункт. Пока пасечник косит глазами на хаос и вертикального зомбака за баррикадой, смазываю ему пораженную зону зовираксом. Потом пытаюсь вспомнить, где у Надежды лежат таблетки. К с…
Ладно. Надо побыстрее эвакуироваться. Рассказать Николаичу, что видел. Противничек у нас еще тот, даже и не знаю, какой гадости от него ожидать.
— В верхних сферах вращался. А там пить много надо. Думали — пьян, а у него инсульт. Утром после банкета не проснулся. А хороший был человек. Я с ним разок на барскую охоту летал — зарекся потом.
Печка была странноватого вида. Накрытая сверху коробом из жести с дверцами на щеколде — этакий эрзац русской, занимавшей слишком много места. Открыв вьюшки, не слишком разбираясь, какая из них для ле…
Николаичу — видно, с утра хворь достала — и это не по душе.
— Да ради бога! Рад, что вылечилось так быстро.
— Только с адвокатом, — неожиданно отвечает тот.
— Только для избранных. Для руководства в первую очередь. На некоторых предприятиях только для одной смены.
— То, что я перечислил, тоже лишним не будет. Надо также туда караульные тулупы, если есть, и валенки тоже. На тех, кто там сегодня корячился, — одежонка не слишком-то теплая, а охрану налаживать над…
— А если мы откажемся? — нагло спрашивает один из троих остракизнутых.
— Не исключено. Ну не удивлюсь. Хотя бы ради оружия.
— Типа мясо, кровь, боль? Так и хирурги не кончают в штаны при операциях, и стоматологи этому чужды. Даже мясники — и те… Либерал, ни черта в жизни не делавший руками, живет в своем мирке, фэнтезийно…
Я вижу, что сейчас она вся там — в своем страшном прошлом. В том кошмаре, которому подвергли четверть миллиона людей, сказав: «берите свободы сколько влезет». Оказалось, что свободы нужно совсем немн…
Виктор, почитавший в свое время, как правильно проводить обыски, взялся за дело методично. Ирка наоборот. Забавно, но это дело как-то увлекло обоих. Темный здоровенный незнакомый дом был достаточно л…
— Несомненно. Город они раздолбали, все, что могло гореть, сожгли, а в степях там топлива просто нет. Да и снег после гари, да с толовым привкусом…
— Нет одинаковости в породе. Большая часть — банальные воры в особо крупных размерах, получившие возможность при присасывании к верхушке и, соответственно, к бюджету. Ну вот олигархи, сидят себе — од…
Так что визиты за женщинами, детьми и рабами запросто могут быть, тут весьма вероятна паранойя Званцева. Насчет мяса… Во-первых, каннибализм экономически не выгоден. Рабовладение дает куда большие вы…
Лезу в холодную воду неприятного разговора с неизвестным финалом. Кобура с ПМ все еще у медсестры — насколько знаю, Николаич не дал снять, а то была такая попытка со стороны Михайлова. Несколько утеш…
— Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!
— Откуда я помню? Я че — компьютер? — злится паренек.
— Это который про начало Великой Отечественной?
— Проще говоря — это и не мина даже. Самострел простейший с пистолетным патроном. Дешево и сердито. Однако рассиживаться не надо.
— Да что вы прицепились! Нормальная физиологическая реакция! Дважды нормальная: во-первых, заменить отрицательные эмоции положительными, во-вторых, при угрозе уничтожения восполнить потери усиленным …
— Не, это явление интернациональное. Вон в «Терминаторе» — повстанцы рассекают по разрушенному ядерным ударом городу на обычном пикапчике. Еще и из пулемета стреляют… В Хиросиме с Нагасаки было не пр…
— Его за угол перевели, — замечает Андрей.
— Думаете? Да ничуть. Осокин глаза раскрывал! СССР и Германия должны были вместе завоевывать Англию, к чему и подготовились перед войной, но Черчилль сумел их поссорить. Солонин считает, что все совк…
— А всем. Жить надо — в доме, огород разбивать там, где удобно, а не посреди леса пластаться. Тоже мне Робинзон Крузо нашелся. И мыться в бане нормальной, а не в мисочке кружкой. УАЗ твой если сломае…
— Да ты че, Николаич! Всего три баллончика!
— Товарищ ваш попросил меня, чтоб валил. Я его просьбу выполнил. Теперь вас убедительно прошу заняться не некрофилическими забавами, а вести, черт подери, наблюдение за прилегающей местностью, для че…
— Мы ж, по твоему решению, с людьми в контакт не входим, да? Значит, сорок лет живем в лесу. Одежду треплем. Молнии тебе столько прослужат? Шить прорехи на пальцах будешь? Или, как молнии через лет п…
— Как бы не удрал по дороге. В браслетиках ему неудобнее будет.
— Вот еж твою медь, — отчетливо выговаривает Семен Семеныч. — Если начнут поливать, то и не рыпнемся.
— Ага. А им каково будет? Даже и потрахаться не с кем, — ляпнул Виктор и, моментально оценив появившуюся в глазах Ирки нехорошую задумчивость, услышал внятный внутренний голос: «А вот это зря я сказа…
Нам от этой встречи пользы ровно никакой, а молосковицкие узнают — зачем это мы сеткой стекла прикрыли. Морфов они не видели, шустрики только попадались. Экие счастливчики… Не уверен, что они поверил…
Обучаемые испуганно бурчат что-то в ответ.
— Ржать внутренне. Про себя, с соответствующим выражением лица.
Доходило до того, что в медсанбатах были даже противотанковые пушки, и несколько раз в конце войны медсанбатовские сами подбивали танки и бронетранспортеры немцев и венгров, прорвавшихся в тылы или п…
— Почему-почему… да потому что безнадежник он. В лучшем случае до завтра дотянет, — ляпаю я.
— Почему сразу же пойло? Сам же вроде не трезвенник?
Нахожу подполковника с забинтованной лапой, он отмахивается от меня, как от мухи, и продолжает командовать. В здоровой руке держит приспособу для беспроводной связи, но орет в нее так, словно и без н…
— Получается так, что вот когда взрослые люди, как щенята, дуркуют… — с явным намеком начинает выговаривать Николаич.
Ни хрена это не медпункт. Бред дурацкий, а не медпункт. Да, есть операционный стол, кое-какие аппараты, обшарпанное древнее гинекологическое кресло, столик с инструментарием — но в зальчике тут же зд…
— Не. Хорошо просушенные и крепко просмоленные мумии древних египтян шли как дрова — пароходы на них ходили, поезда. Древесина в тех местах дорогая, а мумий было запасено до черта. Семейный склеп обы…
Хорошо еще, что в тот момент не было вала писанины, и, хоть с великим трудом и потением, братцу удалось компы пролечить…
— Это он ей дал фитиля под копчик! — одобрительно замечает братец.
Сначала я вижу густую черную толпу. В центре торчат две трубы с легким дымком — явно полевые кухни.
— Лесбиянки доставлены по назначению. Практически все. Три добровольно остались в Кронштадте, две сейчас следуют на «Тарбаре», остальные высажены с фрегата на остров Хийумаа, относящийся к Эстонии, к…
— А возрастная. Парень чем моложе — тем охочее. А у женщин обычно после 35 лет охота просыпается. Нет, они, конечно, могут и в молодости завестись как следует. Но пока молодайку заведешь — семь потов…
Прежде чем успеваю подумать, Саша лепит короткими очередями по «бронику». Скорее даже по десанту. Это он зря. БТР резко поворачивается, подпрыгнув на рельсах, десант на броне встряхивает, и крайний в…
Корячимся с тяжеленными бронежилетами. Когда разбираюсь наконец с подгонкой, обнаруживаю, что по мою душу приперся тот мужик, что задавал дурацкий вопрос о прижигании ран каленым железом. Ну, сейчас …
— Не так. Он их бояться перестал! — упирается Рукокрыл.
Остальные присоединяются. Мешковатый моряк смачно сплевывает и, вопреки ожиданиям, не орет, а ровным голосом начинает сыпать приказаниями в свою рацию. Поворачивается к командирам.
— Нет, по характеристикам. Это, конечно, и со стоимостью совпадает, как правило, — но вот с какой стати отдавать стражу ворот дальнобойную снайперку? Вполне хватит помповухи. Самое смешное — у него и…
Всегда думал, что это такое выражение, которое можно понимать в переносном смысле. На самом деле — непереносимое это выражение… У него и так-то мертвые зенки, а тут еще и это…
— Есть тут помещение с печкой. И отчаянный дед — вроде как он бывший лоцман. Согласился остаться, а Мутабор — как собеседник деда вполне устраивает.
Оказывается, задремал сидя за столом. Будит Николаич. Выглядит он паршиво, отеки заметны еще больше, чем обычно. Пора идти на утреннее собрание. С нами увязывается и командир из ОМОНа.
— Мутабор, башка, пуля, мозги. Мутабор дурак. Дурак. Дурак. Дурак. Скотина.
Попытки мужиков с палками как-то возмутиться тут же давятся несколькими очередями в воздух над головами. Кому-то из них попадает прикладом по спине — в общем слабые они еще. После трехдневного стояни…
— Правильный подход. Только «радиоухо» возьмите.
За приятной и содержательной беседой доходим до музея. И потом я долго показываю и рассказываю по своим записям — что и как. Учитывая, что показ имел полный аншлаг, пришлось выложиться. Потом отвечал…
— Интересно, будет ли потом описание приглашения нового Рюрика, скажем?
— Слушай, так вот надо было этим либералам-правозащитникам и показывать такие случаи, чтоб они не так рвались маньяков защищать!
— Что-то такое было в Третьем рейхе, — вмешивается седой сапер. То же, «что для рейха благо — то и добро». Потом они с этим благом допрыгались до выжигания деревень с унтерменшами и массовой ликвидац…
— Либо нету у него над этой разведфербандой власти. Либо ссориться не хочет. Либо ему самому этот покойник мертвым лучше подходит, чем когда был живым. Либо все вместе.
— Поперчить, посолить и поджарить на медленном огне, — облизнувшись плотоядно, говорит Ильяс.
— А куда денешься? Кушинькать-то хочется. А у нас тут не Европы, на каждом шагу ресторанов нету, — неожиданно начинает оправдываться матерый дальнобойщик.
— Ладно. Только чтоб она опять палить не стала. Что с раненым? Ему уход нужен?
К менту подходят еще двое — один в камуфляже и второй гражданский. Правда, у обоих за плечами «весла». Но вместо разгрузок на солдатских ремнях с оцинкованными пряжками древние подсумки из брезента.
— Не, «Носорог» только форму производит, колпаки и прочий пластик тут не делают.
— Вот представь себе — и свирепый, и упертый. Например, на флаге ВВС Финляндии — свастика. С тех самых времен. И ничего. У единственных в Европе. И совершенно официально. А насчет свирепый — берешь и…
Тот высказывается — зачитывая бумажонку суконным голосом. Текст, надо заметить, еще хуже — уши вянут. Но вот что хорошо — в бумажке совершенно недвусмысленно излагается версия нападения покойного на …
Очень вовремя сказано — потому как уж больно у Вовки голос удивленный. А наш водитель довольно тертый калач, его удивить сложно.
— Да плевать, откуда ртуть. Ноги надо уносить, отравимся.
— Куркуль вы, Доктор. Жадность — она губит.
Откуда-то ребята таскают в разномастных ведрах и кастрюлях воду, стараются хоть немного подогреть на костре, но она выпивается куда быстрее. Одна радость, что беженцы так вымотались, что большая част…
Оттаскиваем силами санинструкторов обоих упокоенных подальше от палаток. Один — явно из охраны лагеря, толстомордый, крепкий, с развороченным крупнокалиберной пулей плечом, другой — исхудавший мужичи…
— Да, спрашивали. Боюсь, не решатся наши лезть. Там и просто фугасы могут быть, не только отсечка ворот. Хотя мне показалось, что и дальше люди кричали — не во всех цехах мертвяки. Но их не кормили т…
Идиллию нарушает какая-то резкая перебранка за окном, быстро становящаяся многоголосой матерщиной. Мичман бойко выскакивает на улицу, выдергивая уже знакомый наган из «кабура», за ним выскальзывает С…
Видно, что ему не хватает слов, отчего он бесится еще больше.
— Ну, надо в исполнение обещанного вшивать руки в зад. Так как никто раньше такую операцию не проводил, план туманен, придется импровизировать. Но вроде как у нас времени на это нет?
— Я слышал про этот инцидент. Но здесь, как мне кажется, был скорее реактивный параноид, или как его еще называют, параноид языковой изоляции. Там ведь человек оказался в чуждой языковой среде, испыт…
— Это пусть начальство рассказывает. Я не в курсах.
— Мне кажется, что инцидент исчерпан, — заявляет Овчинников, строго глядя на вломившихся.
Мучительная, как судорога в сведенной ноге, дилемма — зарядить и попробовать выбить морфу мозги или рискнуть и все же попытаться разобраться в чертовщине. Морф-союзник танка стоит. Смотрю на него. Он…
Что утешает, хлопаем глазами мы оба — и я, и мичман. Это… да это просто невозможно, хоть ушам не верь. Наверное, Валентину укусил Семен Семеныч, он у нас песельник… Но это явно было. Вот и поди ж ты.…
— Отчепись, понимаешь же, что я имел в виду, — отмахивается родственничек.
— Это не пойдет, — Званцев аж вскочил, — у меня категорическое запрещение от Змиева на спихивание в Кронштадт всякого непотребства.
— Ну да, это дает кровоостанавливающий эффект и позволяет не дать преступнику истечь кровью, пока ему будут отрубать остальные конечности. Кстати, а что это вы рассказывали нашему воспитаннику, что з…
— Получается так, что в расход. Решили отработать производство разумного морфа.
Морф оказывается не слишком тяжелым, и ребята сначала держатся отлично, только вот, когда мы его затягиваем на верх агрегата, одна из ручонок отрывается. Званцев-младший стремительно бледнеет, что ос…
— Ты убийца! Ты его просто расстреляла, сука! Тебе это с рук не сойдет! Ты ответишь!
Вот тут была веселуха — маленькая пивнушка вынесена почище того магазинчика. И кровища здесь есть — и много. На льду, на стене… Правда, нет обглоданных костяков, что мы уже видывали не раз.
— Это наш взвод ее нашел! Представляете — на крыше дома! Мы мимо проезжаем, а она нас услышала и давай руками махать. Ну, мы подъезд зачистили и ее спасли!
— То есть выращенное ведро картошки на следующий год не взойдет?
— Нет. Это профессиональная критика! Ты плохо шьешь, но много ешь.
— Это у журналюг в бреднях бьют-колотят при допросах. На деле такое неэффективно. А эти ребятки — не журноламеры, а профи. Они его на старый трюк взяли. Еще в Варшаве эсэсовцы отметили, что перед сме…
— Не. Хорошо забытое старенькое. Васек, это ПМП?
— Биолог. Готовить немного умею. По-холостяцки.
— Ишь, двоечник, — шепчет Саша, глядящий туда же. При этом небрежно лежащий автомат смотрит дулом как раз на группку встреченных.
— Сережа, а по тряпкам там с размерами разобраться нельзя было?
— Знаете, я-то ведь себя никак в папашах не чувствую. Вот только когда так напоминают. По внутренним ощущениям — так совсем недавно училище закончил. А скажут «папаша», сразу и понимаешь, что ощущени…
— Николаич так решил. Там несколько сотен человек, опять же омоновцы. Лекаря попросят помочь, то-се, только мы тебя завтра и видали. А так — приедут люди сюда, тут им и помогут. Да они такой колонной…
Вытягивает синюшного хозяина и двигается впереди меня.
Офигеваю теперь я. Ну. Точно же. Сообщаю, что мне изложил воспитанник. Смеемся вместе, но с грустью.
— Есть ли вопросы? — наконец заканчивает он.
— Мне нужна охрана, все медики — необстрелянные.
— Чего угадывать? В клинике есть узи — смотришь, определяешь.
Пила повизгивает по розоватой кости. Все.
За пальбой я бы не заметил, немного громче, чем выстрелы.
— Ага, как же… Все российские. И у финнов все-таки, думаю, калибром пушечки-то поменьше… Не уникумы.
Пусть необученная команда, дисциплины нет, но, в конце концов, танк у них захватить не смогли. А тут хрен поймешь, что дальше ждать.
— Извините, Мутабор — это тот самый морф? Про которого сегодня говорили?
— Врач. Смерть. Реанимация. Вторая смерть. Вторая реанимация. Третья смерть. Третья реанимация. Четвертая смерть. Четвертая реанимация. Пятая смерть — конец. Мутабор.
— Танк без электроники, осталось три заряда. К пулеметам — половина БК. Есть еще повреждения и поломки. К тому же танк не мой. Так что мне поровну, если только доехать сможем, а не сломаюсь по дороге…
Вроде б «сухопутчики» обещали этого не делать… ну-ну…
— Петр Петрович, это что? — удивляется несколько картинно Овчинников.
— Получается так, барышня, — начинает Николаич, — что меня много кто поучал в жизни. С удивительным, к слову, апломбом. Как вы сейчас. Потом, как на грех, оказывалось, что те, кто с пеной у рта поуча…
— Везение тут относительное. Но то, что могло быть куда хуже, — несомненно.
— Вы тут совсем с ума посходили! И что выдал?
— Вообще лучший оргазм у женщины вызывает норковая шуба, — уверенно заявляет Филя.
Поговорить бы с Николаичем — так он куда-то ухрял. Надежда внизу сидит, отплакалась и замкнулась в себе. Андрей к ней пошел, вроде как есть что сказать. И Дарья там же.
Подхожу. Здороваюсь. Мужик называет себя, представляюсь ему, жмем друг другу руки. Признается, что его отправили для проверки, а не загребут ли кронштадтские всех медиков к себе. Если не загребут, то…
— Саша, дай-ка доворот — посвети в глубину.
— Запас карман не трет и денег не просит. Тут вы говорили, еще одна «Канарейка» должна валяться. Где?
Дарья фыркает. Но уже как-то невоинственно.
— «Старшой», видим цель с обратной стороны дебаркадера или как там его.
— Ты прав, — тихо произнесла Ирка. — Ты совершенно прав…
Снизу из кухни пахнет невыразимо вкусно. С удовольствием бы нажал кнопку или что там нажимали собаки Павлова…
— Помню я, сейчас уточню, где стоматология работает.
Трудно передать, как приятно после проскока по Петроградской стороне выкатить к стенам наших тет-де-понов. Въезжаем в ворота и очень скоро останавливаемся на площади у собора. Володька под конец отма…
— Замечательно! Поменьше употребляйте существительных, когда разговариваете.
— Толку-то. Керосина нет. Да и этот вытек.
— Замечу, что, например, казнимым культи и после шестнадцатого века обливали кипящим маслом, — деликатно замечает спутник, когда мы уже отошли на некоторое расстояние.
Прихватываю «калаш» с вяло возящегося Тимура и, не слишком поворачиваясь спиной, откатываюсь за сарайчик.
— Надьку не надо прессовать. Заслужил покойный за свои штучки такое обхождение. Я бы его грохнул, да долго думал как… А он на нее как раз нарвался.
— Ну раз человек жив — значит, болеет. Здоровых людей нет — есть недоработки в диагностике…
Странный навороченный «девайс» с глушителем и гранатометом валяется аккурат посередине между мной и сладкой парочкой. Вообще-то можно бы рвануть за ним, пока они так заняты друг другом.
— Милицию вызовите! Я видел, что здесь были менты, пусть делают свою работу, — кричит из-за двери господин.
Он стоит в толпе зевак, одетых в «милитари-стайл», и глазеет самым наглым образом. Оказывается, начальство упало и сломало палец. Ну да. Скользко нынче. Что происходит — он и сам знает плохо, но, со …
Водила дает по тормозам, Николаич орет: «Не стрелять!» Нам навстречу бежит расхристанный мужичонка, видимо, выскочил из какой-то ямы — только что его было не видно. Он машет руками и орет: «Я живой! …
— Ага. В Сальских степях — неподалеку от Волгограда.
— Видали, но этот какой-то уж совсем наособицу.
— Дело надо поручать тому, кто в нем разбирается.
— Во! Братец, слушай, что умные люди говорят!
— Там у вас, на заводе, только корпуса от машин или бортовое вооружение тоже есть?
И вот мы уже с час вместе, а омоновцы так драку и не затеяли. Мне кажется, и Саша озадачен тем же.
— Занять места согласно расписанию и приготовиться к ведению огня.
Впрочем, долго упиваться горем не получается — вызов и пожелание прибыть поскорее к пункту отправки. Оба шофера прекрасно поняли, куда ехать. Остается забрать с собой Мутабора и прооперированного.
— Именно так и скажу. И что интересно — любой медик скажет.
— Между делом, — мягко замечает Овчинников, — должен отметить, что в таком случае начать мы должны с вас и тех, кто с вами пришел. За исключением журналистов.
Я начинаю растолковывать морфу точку зрения «старшого», неожиданно легко мертвяк соглашается. При этом добрая половина нашего отряда, быстро и не сговариваясь, выкатывается из помещения. Вроде взялис…
— Ну, в пейнтболе если попало — так сразу по краске видно, а в страйке — нет. Саша, сообщи «старшому» — пикет впереди.
— Получается так, что последние три дня он ел и пил?
Патанатом закончила — какие, мол, вопросы?
— Он что, серьезно? — испуганно шепчет мне в ухо пигалица.
— Директор музея тогда был. Полковник Бульба. Хороший мужик, но что-то ему не везло.
— М-да… Подарочек… Учтите, если тащим укушенных или инфекционных больных, а вы меня не предупредили, будет очень плохо сначала мне, потом еще хуже вам! Нет возможности кому из пациентов обратиться и …
— Если водка не паленая — то хуже. Чтоб от нее получить панкреатит — надо постараться. А это — как специально заточено.
— Столкнулся я тут с одним знакомцем, либералом, — глухо говорит Андрей, глядя в сторону.
— Ты афоризмами говоришь. Но если, снисходя к нашему интеллекту, это ты к чему? — заинтересовываюсь и я.
— Это не мы шили, мужики помогали, — ляпаю я и, еще недоговорив, понимаю как по-детски это звучит. И вообще некрасиво — перед младшим братцем оправдываться.
— Как что? — удивилась Ирка. — Нашу свадьбу празднуем. Эх, жаль, фаты нет. И свидетелей.
— Отвечаю. Вы, очевидно, действительно журналистка, потому как все переврали.
Водитель, повернувшись к нам, спрашивает как раз о такой диковине, как «свой морф». Дался же он им, вот ведь. Сенсация! Приходится рассказывать еще раз, по возможности избегая скользких мест и придер…
Оп! А ведь и действительно, вчера разговор был. И я забыл, и они что-то не чухнулись.
— Пулеметчик с «Гочкиса». Одного достал через ограду, второй погнался за убегавшими и был упокоен, когда замешкался перед протокой. Что любопытно, на две движущиеся цели этот мастер потратил четыре п…
— Фигассе! Это, что ли, те, которые организовали свалку в Зоосаде?
— А вы знаете, ваш коллега прав. Во всяком случае, когда милиционеры работают в строю со щитами и дубинками — очень многое почерпнуто еще из римской армии. Вы практически один в один передрали такие …
— Есть. Но страх — самый результативный. Тем более нас же не в детские сады посылают.
— Конечно. Вся другая хоть кого, да жрет. А пчелы никого! Наоборот, где пчел нет — там и не растет ничего. Этого сельского хозяйства без пчел быть не может. Много вы искусственно опылите, как же. Вот…
— Хватит вам ерунду обсуждать, — вмешивается Дарья. И я получаю пару увесистых пластиковых коробок, замотанных в кусок ватина, чтобы тепло не терялось.
Глазки-то у него блестят, температурит явно. По пульсу — к тридцати восьми градусам товарища Цельсия… А со спиной что? Ну-ка посмотрим.
Наши стоят столбами, тут и фрицы замедлились. Гоголь, короче говоря. Ревизор, последняя сцена. Сейчас аплодисменты начнутся.
Сильно удивляются, что Кронштадт устоял. Как-то упустили они «мореманов» из внимания, но по «сухопутчикам» дают несколько точек, где вояки устояли.
— Странное тут какое-то происшедшее. — Михайлов смотрит подозрительно на Надежду с кровавыми отпечатками на халате.
— Ну есть же и другие вещи, делающие человека человеком?
— А вы откуда узнали? — поддерживает разговор Саша.
— Просьба — разговор существительными словами. Громкость максимум. Решение группы, необходимость.
Работаем, лихорадочно спеша — раненые, как на грех, все тяжелые, не безнадежные.
Он их повязал и сдал. И сдуру нам это и рассказал на следующий день.
— Понимаем. Пока ваш сын и друг лечатся в больнице, вы всей душой там. Но будем вам рады.
— Мы должны постараться не дать морфам возможности так отъесться.
— Просто. Подъезжает к смелому чеченцу мальчонка на лошадке. Аркан на шею и в степь. Выживет — задумается. Не выживет — пишут, что сбежал. Милиция тоже казахи. Горцы в степи непривычны. Сбежал, заблу…
— А я видел. Почему-то думаю, что его этот рапорт удовлетворит вполне.
— Возможно, это связано с тем, что у вас лучше поставлена профилактика ОРВИ?
Что хорошо — основная масса народу тихая, безразличная и аморфная. Но с десяток помощников у нас образовался. Потому дрова сгрузили быстро, пилу вроде так и не нашли, но слышу, что стучат топором.
— Ну-ну. То есть был мальчонка, стесняющийся и боящийся женщин. Так?
Приходится рассказать все еще раз. Худощавый выдает снова свою версию.
Пока мы собирались, в толще толпы началось какое-то движение — как оказалось, кому-то били морду. Но за помощью ко мне никто не обратился, так что я и не понял, что там случилось. Наверное, отголоски…
— Вы сами не представляете всю глупость совершенного. Но я дам вам шанс. Не ожидал такой внезапной удачности, а ассистент мне все же нужен. Вы будете работать на меня, хотите того или нет. Но ощутить…
— Ну не сказал бы. Глядишь, и найдется опять-таки какой завалященький из неторопливых. Но вот тут есть ряд научных наблюдений — это, в общем, подтверждено. Бесплодие при слишком интенсивном сексе… Вр…
Ну да, симпатичная она. Только вот курит зря.
— Ага. Как в фильме, — замечает наш водитель.
— Ну, давайте рассказывайте, что там делать надо…
— Насчет Масты, как ты его величаешь, планы другие. А элитный эскорт, это ты имеешь в виду…
— Вчера прибыл наш сухогруз. Ну это не новость, корабли постоянно приходят. Тут в другом дело — у них за день до прибытия матрос повесился. И его труп они поместили в холодильник. Я его вскрывал — об…
— Считаю, что эвакуация беженцев, причем срочная, лучший выход.
Везет мне все-таки последние дни, все как-то хрестоматийные проявления болезни попадаются. Так и тут, ломать голову с дифференциальным диагнозом нечего — от позвоночника по краю ребра кожа отекла пол…
— Что думаешь насчет завтрашнего задания?
— Ой, он такой забавный, — кокетливо покосившись, тихо отвечает Кабанова.
— Я так хочу! Меньше существительных! Теперь — молодец Мутабор! Мясо!
— А потом останавливаешь кровотечение. — Братец подсматривает в тетради. — Потому что тридцать восемь процентов раненых погибают от кровопотери. В общем виде нужно остановить кровь, обезболить и эвак…
— Получается так, что идем. Этого — на носилки, Мутабора под руки — все пошли. Пошли, живее…
— Что, такие сплошные полати, что ли, были?
— Получается так, что двигаем. Броня к забору вышла.
— Михайлов говорил — какая-то шишка из Москвы.
Бесконечное ворочанье с боку на бок, в конце концов, разбудило Ирку. Она проснулась неожиданно бодрой и свежей. «Черт, как быстро бабы восстанавливаются», — с неудовольствием подумал помятый Виктор.
Публика потихоньку начинает рассасываться.
— Не вижу ничего необъяснимого, мы рапорт не из пальца сосали. Сколько упокоили, столько и указали. А именно пять тысяч восемьсот восемьдесят девять.
— Ему виднее. Видимо, он все время ожидал скелетов из шкафа, потому так и отреагировал истерично.
— Что-то мне говорит, что особо нам выбора и не оставили?
— Это через край хватануто. Где ж война-то?
Автобус действительно стоит, и под ним увеличивается темная лужа.
Николаич кивает головой, и Филя со счастливым выражением лица выдает мужику в ухо отличный прямой. Мужика сносит, как пух ветром.
— Я уже заметил. Ну, считай, — тьфу, тьфу, тьфу, — уже и прибыли почти.
— Мне кажется, хлопотно это и опасно в придачу.
Поневоле вспоминаю одного инетовского знатока, возмущавшегося отсутствием гигиенических навыков у этой нежити: «Почему у них морды в кровище? Я вот люблю кушать малиновое варенье, но я ж не хожу изма…
— Это еще что за чудло в перьях? — ядовито осведомляется «старшой» у майора.
Болезный улезает в люк. Подмигиваю пареньку и возвращаюсь к санитару.
— Не совсем так, речь идет не вполне о разложении. Во всяком случае, не в полном объеме этого процесса. Должна отметить, что биохимия зомби разительно отличается от привычного нам цикла Кребса. Пока …
Стоявшее в ней сооружение было закрыто ветхим, расползшимся белесым брезентом. Поднимая пылищу, Виктор с супругой стянули полотнище.
Не успеваю разогнуться, как с дробным грохотом по кабине лупят несколько пуль, боковое стекло брызжет мелкой стеклянной дрызготней, и, не особо понимая, что я делаю сугубо по велению спинного мозга и…
— Братца своего позовите, а? Для полного конвульсиума.
— Молодой, глупый. Ничему учиться не хочет. Говорить с ним не о чем.
Нет, все-таки, глядя на господинчика, я понимаю, что наглость — второе счастье.
— Ладно, вставай. Тут рукомойник один, так что уже толпа собралась.