Наши стоят столбами, тут и фрицы замедлились. Гоголь, короче говоря. Ревизор, последняя сцена. Сейчас аплодисменты начнутся.
— Саша, дай-ка доворот — посвети в глубину.
— А вон оно что! — Братца явно осенило. — То-то ты глаза вылупил, когда я сказал, что речь идет о продлении функционирования безнадежных больных! Ты подумал, что меня порученцем прислали! Ты что, сам об этом не подумал? Это же на поверхности лежит! Любому студенту сразу бы в голову пришло, какие тут перспективы открываются.
Поневоле вспоминаю одного инетовского знатока, возмущавшегося отсутствием гигиенических навыков у этой нежити: «Почему у них морды в кровище? Я вот люблю кушать малиновое варенье, но я ж не хожу измазанным по пояс!»
Оказывается, не будем. Кронштадтские и сами тут отовариваются, и зона в принципе им известна более-менее. Союз не сложился, но некое взаимодействие место имеет быть.
— Гм… И не продавать взялись, а отдали так?