Все цитаты из книги «Прислуга»
— Ты самая смышленая в классе, Эйбилин, — сказала она. — И если хочешь сохранить это, единственный способ — читать и писать каждый день.
Я так думаю, если бы Господь рассчитывал, что белые и цветные будут проводить столько времени рядом, он сделал бы так, чтоб мы не различали цвета. А то мисс Селия просто достает меня своими улыбочкам…
Смотрю, как Мэй Мобли макает свою Барби в воду, прыгая вокруг бассейна. Но и на женщин тоже поглядываю. И замечаю, какая мисс Хилли ласковая и радостная, когда разговаривает с Хизер и Уильямом, но ка…
— Франсин снимет с меня шкуру, если узнает, что я говорил с тобой об этом.
— Это как… — Она продолжает сидеть болезненно ровно. — Может… давайте перейдем к следующему вопросу?
Минни, нахмурившись, подкручивает настройку. А я тем временем успеваю заметить подсохшие горелые ломтики ветчины в сковородке, открытую консервную банку, грязную посуду в раковине. На кухню Минни это…
В конце концов я обреченно направляюсь к выходу. Стюарт бредет следом и даже не интересуется, отчего это я не припарковалась рядом с домом. Около грузовика мы останавливаемся, молча смотрим на тракто…
Я должна знать, что там происходит. Не пьяная ли она.
Смотрю ей вслед, как она решительно марширует к своему дому. Мисс Хилли не из тех, с кем можно шутки шутить. Господи, может, следовало держать язык за зубами?
— Три штуки, — радостно сообщаю я. — Мисс Скитер мне утром по телефону сказала.
— Многие чернокожие женщины вынуждены отдавать своих детей, мисс Скитер. Отправлять их куда-нибудь, потому что сами они должны полностью посвятить себя белой семье.
Пытаюсь улыбнуться, но не выходит. Просто говорю Минни спасибо.
Ну, я ж не особо думаю, что говорю, и знаете, что она тут выдала?
— «Харпер и Роу», — объявляю я, — хотят опубликовать книгу.
— Ты не обязана, Минни, — тихо произносит Эйбилин. — Ничего страшного, если ты передумала.
Каждый понедельник одно и то же. Она выдает мне наличные, а я, вернувшись, сую чек ей под нос. Чтобы видела, что ни пенни не пропало. Мисс Селия только плечами пожимает, но я все чеки складываю в ящи…
В первую пятницу 1964 года мое терпение кончается. Тащу телефонный аппарат в кладовку. Мама уснула, съев вторую плошку овсянки. Дверь в ее комнату открыта, чтобы я услышала, если вдруг что-нибудь пон…
— Я приехала сообщить твоей матери о том, что ты сделала.
Она имеет в виду синяки. Речь не идет о том, чтобы уйти от Лероя. Многие черные мужики бросают семьи как ненужный хлам, но чернокожие женщины так не поступают. Мы должны думать о детях.
Наступил Новый год, утром я спускаюсь в кухню — приготовить «счастливые бобы». Паскагула с вечера замочила их, проинструктировала меня, как переложить в кастрюлю, зажечь огонь, когда добавить окорок.…
Она явно благодарна, что я тут все знаю и ей не пришлось расспрашивать обслугу, точно какой-нибудь бедной родственнице.
Мисс Лифолт хлопает ладошкой по бедру, будто у нее есть гораздо более интересная тема для разговора. Тут я на ее стороне. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Шарлотта, вам нужно в больницу, — заявил утром доктор Нил. Не припомню, сколько раз он повторил это на минувшей неделе. — Позвольте мне хотя бы прислать вам сиделку.
Октябрьским утром, через три дня после звонка мисс Хилли, я прихожу на работу на полчаса раньше. Детей в школу проводит Шуге. Кофе засыпан в фильтр, вода налита. Приваливаюсь к столу. Тишина. Вот чег…
— Да я на сто процентов уверена, что именно ты это написала, потому что ты самая вульгарная девица в городе. Никто, кроме тебя, не общается так близко с черномазыми.
Мама взяла меня за плечи, повернула к себе лицом, чтобы я смотрела на нее, а не на пирог. Мама была строгой. И очень правильной. Ничего ни у кого не брала. Покачала пальцем прямо перед моим лицом, та…
На следующий день складываю аккуратной стопочкой письма Мисс Мирне. В кошельке у меня тридцать пять долларов — ежемесячная выплата, которую продолжает выдавать мне мама. Спускаюсь вниз, со сладчайшей…
Мистер Джонни смотрит на топор, как будто позабыл о нем. Потом опять на меня. Не отрываясь, глядим друг на друга. Не двигаюсь, не дышу.
Перебрасываясь приветствиями с некоторыми парочками, пробираюсь в кухню. Служанка Хилли, высокая и стройная Юл Мэй, вставляет тоненькие сосиски в булочки. Еще одна чернокожая девушка, помоложе, моет …
Минни швыряет трубку, и я растерянно таращусь на умолкший телефон в одной руке и письмо — в другой. Что, правда? Неужели я действительно могу это сделать?
Мэй Мобли показывает пальчиком на стайку лазурных птичек, щебечущих в маленьком фонтанчике.
У Минни дома, как обычно, пожар в курятнике. Минни орет, в воздухе летают разные предметы, дети вопят. У Минни под платьем наконец-то обрисовался животик, и я очень этому рада. Лерой не бьет Минни, п…
— Мальчики, мы сейчас вернемся. Посидите, поболтайте о полузащитниках и всяком таком.
Эйбилин поднимает на меня взгляд. Я останавливаюсь. Я-то рассчитывала на сладенькие глянцевые истории. Похоже, мне достанется гораздо больше, чем мы договаривались.
— Но это же не художественная литература, Минни. Это социология. И название должно звучать конкретно.
— Да. — усмехаюсь я. — К сожалению, бывают. На следующей неделе у меня день рождения. — Подумать только, мне будет пятьдесят четыре. Как время летит…
У меня нет сил смотреть на нее. Прикрываю глаза.
— Просто положить немножко пневмонии в мусор. Собаки от их бака живо разбегутся, глаза разъест.
— Гляньте-ка, — говорит она, — это уже почти книга.
— Пойдемте, я проведу вас наверх. — И стремительно увлекает меня в лифт, на третий этаж, в зал под вывеской «Современная женская одежда».
— Вы собираетесь рассказать ему только в 1963 году? Нет уж, мэм, до Рождества.
— Я добрая, — говорит она. — Я умная. Я важный человек.
Жидкие аплодисменты, обмен прохладными улыбками между членами и нечленами Лиги. «Какая жалость, — думают, вероятно, члены Лиги. — Как стыдно и неприятно, что вам, дамы, не хватает благородного происх…
Никогда прежде мне не предлагали такого выбора.
— Добрый вечер, — приветствует нас чернокожая женщина в белой униформе. — Вас ожидают.
— Мне нужно подышать свежим воздухом, жарко здесь.
— Что это ты делаешь, Константайн? — спрашивала, бывало, мама, но я к тому моменту успевала погасить сигарету и бросить окурок в дупло дерева.
— Прости, Минни, я сказала это, только чтоб ты держалась от нее подальше…
И вдруг я осознаю, что совсем не знаю Стюарта. Если эта история настолько ранила его, что он даже не может говорить о ней, тогда что же я для него? Просто способ отвлечься? Некто, кто будет сидеть ря…
Стюарт придвигается ближе. От него пахнет хвоей, трубочным табаком и дорогим мылом, абсолютно неизвестным в моей семье.
Проваливаюсь в сон. И все следующие пятнадцать часов меня мучают кошмары.
— Итак, через шесть месяцев, считая с сегодняшнего дня, мы наконец узнаем, что с нами случится, — заявляет Минни. — Хорошее, дурное или просто ничего.
— Пожалуй, я могу поговорить с Минни, — после паузы произносит Эйбилин. — Но она не слишком-то любит общаться с белыми.
— Просто я так испугалась… — шепчет она, и мне почти ничего не слышно. — вложили столько денег в эту кампанию… если Уильям не победит… работать день и…
Мисс Хилли плюхает масло какао на свои пухлые загорелые ноги, втирает его. Она уже вся такая сальная, что блестит на солнце.
Константайн была единственной женщиной, на которую я смотрела снизу вверх и которой могла взглянуть прямо в глаза.
Когда между нами остается всего семь или восемь футов, я начинаю задыхаться. Мы пристально смотрим друг на друга.
Холодильник взрыкивает перед тем, как выключиться. Прижимаю ладонь к его подрагивающей стенке.
— Его никто не знал. Один из надоедливых типов, что слоняются вокруг университета, пристают к преподавателям с дурацкими идеями о расовом равенстве. Ну вот она и поддалась.
— Они даже не пригласили меня в дом. Заставили стоять на пороге, как продавца каких-нибудь пылесосов. Почему, Минни? — шепчет она, не поднимая головы.
— Мисс Хилли, — в полный голос произношу я. Она замолкает. Держу пари, мисс Хилли лет десять уже никто не перебивал. — Не забывайте, мне кое-что и о вас известно.
— Успокойтесь, мисс Фелан. Едва ли книга станет бестселлером. — Но пока она излагала детали, я упоенно рыдала. — Мы платим четыреста долларов аванса, а потом еще четыреста, после окончания работы… вы…
В то первое утро я сунула голову в ее спальню, и она сидела там, на покрывале, опираясь на подушки, с идеальным макияжем, в обтягивающем наряде, будто нарядилась для вечера пятницы, а был-то всего вт…
Минни вскочила так резко, что абажур закачался.
— Нет. Наши найдут способ заплатить адвокату. Чтобы ее освободили досрочно. — Эйбилин печально опускает голову. Да, конечно, ей горько за Юл Мэй, но, подозреваю, она понимает, что и с книгой покончен…
Шоколадный — как бы не так! Поэтому я решила, что просто сделаю оба. Ничего страшного, задует свечки на двух тортах.
Я измучена и раздражена. Сорок восемь часов за пишущей машинкой. Глаза слезятся от напряжения, пальцы в мелких порезах от бумаги. Кто бы мог подумать, что бумага настолько агрессивна.
Распечатываю конверт. Написано от руки, черными чернилами, на листочке из школьной тетрадки.
— Я знаю, что должна написать об этом. Понимаю, что обязана быть настолько же самоотверженной, как вы, и Минни, и все остальные. Но я не могу поступить так со своей матерью.
— Гертруда ей тоже понравилась, — сообщаю Минни. Разворачиваю листок и цитирую — я записала, чтобы не позабыть: — «Гертруда — это кошмар каждой белой южанки. Просто восхищаюсь ею».
— Я… забыла свою сумку. В Лиге. А Хилли ее нашла.
— Тогда ладно, — соглашается Эйбилин и смотрит на часы над раковиной. — Когда Мэй Мобли проснется, мне, пожалуй, придется закончить.
— Это было для нее самое тяжкое, сколько я ее знала. Константайн тысячу раз говорила, что дождаться не может, когда дочка вернется.
Рассказываю ему о работе в газете, о том, что стала редактором информационного бюллетеня Лиги. Еще говорю, что хорошо бы ему после окончания юридической школы вернуться домой.
Это всего лишь список законов, определяющих, что позволено и не позволено цветным в Южных штатах. Бегло просматриваю первую страницу. Ничего угрожающего или, напротив, доброжелательного, просто конст…
Ох, в каком же я дурном настроении. Со своего места вижу, как возится во дворе мисс Селия — в розовых атласных брючках и черных резиновых перчатках. Коленки уже измазаны грязью. Сто раз ее просила не…
Звоню Эйбилин, но линия всю дорогу занята. Иду в гостиную, включаю утюг, выуживаю из корзины белую рубашку мистера Джонни. Не представляю, что случится, ежели мисс Хилли прочитает последнюю главу. Ей…
— Уборке? Я здесь не для того, чтобы убирать. Я пришла, чтобы писать.
Лерой косится на меня одним глазом, понимает — что-то случилось. Догадался еще вчера вечером за ужином и вновь учуял, вернувшись с работы в пять утра.
Еду в сторону Фэриш-стрит в грузовике с проржавевшим дном и с газонокосилкой в кузове. Через дырки в днище даже асфальт видно. Но хоть без трактора на прицепе.
— Спасибо. И спасибо, что пыталась мне помочь.
— Ленивы же эти белые. Задницы не поднимут даже ручку повернуть.
— Знаете, мистер Холбрук тоже участвовал в строительстве, Эйбилин. Он прислал рабочих и материалы, — улыбнулась Хилли.
Проследив за их взглядами, Хилли замечает Селию. Открытая миру полоска кожи на шее тоже становится ярко-малиновой.
Молча смотрю на нее. Она что, ненормальная?
— Знаешь. Джонни, пожалуй, замена Хилли на Селию оказалась чертовски верной.
Она, вздохнув, приникает головкой к моему плечу. Чувствую, как колотится трехлетнее сердечко, будто бабочки постукивают крылышками по моей белой униформе.
С минуту мы молчим, прислушиваемся к шуму за окном. Я вспоминаю, как мисс Скитер впервые пришла ко мне домой, как мы стеснялись друг друга. А теперь мы прямо как родственники.
Теперь насчет мисс Лифолт. Она не только хмурая вечно, она еще и худющая, что твой скелет. Ножки у нее такие тощие, будто отросли только на прошлой неделе. Двадцать три года, а долговязая, как четырн…
— Посидите пока. Выясню, что там происходит.
— Ну, даже если до сих пор не читала, сейчас просто обязана, — хохочет сенатор.
Беру Малышку за горячую ручонку, веду в кухню. Она опять заходится кашлем. Я достаю детский аспирин и микстуру Бедняжка немного успокаивается, но слезы все еще катятся по щекам.
Я киваю, изображая огорчение. Пришлось симулировать грипп, чтобы не ходить на это мероприятие в одиночку.
Любой нормальный человек автоматически плюнул бы на женщину, которая имеет виды на вашего мужа. Но я позабыла, что мисс Селия к нормальным людям не относится.
— Когда вы собираетесь рассказать обо мне мистеру Джонни?
Юл Мэй смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю — она знает, что я собираюсь сказать. И на какой-то миг вижу унижение, которое она терпит каждый день, работая в том доме. Страх. Мне неловко ее просить.
На последней странице крупным шрифтом напечатано: «Собственность Юридической библиотеки Миссисипи». Брошюру-то вернули не в то здание. На чистом листочке бумаги торопливо записываю собственное открыт…
Стюарт влетает в гостиную, на ходу натягивая пиджак. Мать раскрывает объятия ему навстречу, но Стюарт направляется прямиком ко мне. Обнимает за плечи, целует в щеку.
— Какой фильм идешь смотреть и с кем? На этой неделе ты почти каждый вечер уходишь из дома.
— Ступай наверх и надень что-нибудь приличное.
Только теперь Хилли замечает ее, но тоже не двигается, лишь едва заметно улыбается.
— Значит… она будет сравнивать меня с Патрицией?
Мисс Селия садится в кровати, вытирает нос. Слушает очень внимательно.
Она не отвечает, так что просто приношу записную книжку и телефон, стучу в дверь ванной.
— Доктор Тейт сказал, это просто патока и вода, — плачет она в полотенце. — Но я должна была попытаться. Должна была.
Первые солнечные лучи проникают сквозь оконное стекло. Я вздрагиваю, внезапно осознав, что жуткий крик, который меня разбудил, — мой собственный.
Ричард глаз не сводит с Селии. Она останавливается, наклоняется поднять упавшую салфетку, предлагая роскошную панораму своего декольте.
— Я не могу оставить маму, — возражаю я, опускаясь наконец на стул. — Эйбилин, вы действительно считаете, что они могут… навредить нам? Ну, в смысле, как в газетах пишут?
В груди — гулкое бум-бум. Колени ломит, им больно держать мое тело в такой позе.
Я сижу в прачечной, но словно вижу, как мисс Лифолт пытается удержать улыбку на лице.
— С ним все в порядке, — говорит Хилли. — Спроси Элизабет, она встречалась с ним на Празднике в прошлом году, когда ты еще училась в колледже. И, кстати, у него был роман с Патрицией ван Девендер.
— Ее зовут Минни, ее телефон — Лэйквуд, восемь-четыре-четыре-три-два. Записали?
— Я хотела бы заняться вон тем кустом азалии, — говорит как-то мисс Селия.
Все пошло не по плану. Люди знают, что книга про Джексон. Как я могла забыть, что Хилли читает чертовски медленно. Наверняка привирает, что прочла больше, чем на самом деле. А теперь ситуация вышла и…
— Знаете, давайте лучше поговорим в кухне.
Мало того, что я напугана до потери разума, так еще кто-то выдает мою стряпню за свою. А ведь это единственное на свете, кроме деток, разумеется, чем я горжусь.
— Я дам тебе два печеньица, — предлагаю я, хотя ее мамаша вечно ворчит, что из-за меня девочка толстеет.
— Звоните в любое время, Евгения. И на работу, и домой.
Хорошо хоть у ее мужа есть работа. По крайней мере, будет чем кормить ребенка.
Я смеюсь, а потом собираюсь с духом — готовлюсь услышать дурные новости, которые она принесла.
В комнате тихо. За окном темно. Почта уже закрыта, поэтому я принесла рукопись Эйбилин и Минни, показать в последний раз перед тем, как отправить.
— Уууужиииинн! — вопит Киндра, ни на дюйм не двигаясь с места.
— Нет. — Отлепляю пластырь, прячу в карман и говорю, не поднимая глаз от пустой кофейной чашки: — Хочу, чтоб он меня увидел. Увидел, что он сделал со своей женой.
Замираю, а тарелки в руке чуть позвякивают. Мисс Лифолт недовольно морщит носик.
Забавно, конечно, но мама действительно ничего не знает об этой истории. И я предпочла бы, чтоб так оно и оставалось. Ей было бы стыдно за меня и… Не отвожу глаз от конверта. А вдруг она из-за этого …
— Ее дети ходят в нашу церковь. Я ее знала.
Дело это, вообще-то, хитрое. Если попробуешь учить ребенка раньше, чем он готов, просто собьешь его с толку. Они никак не могут раскусить, в чем тут дело, и начинают плохо думать о себе. Но Малышка у…
— Кто тебе рассказал? — уже во весь голос орет Хилли, хватая Селию за руку.
— Не знаю. Наверное, нет, — разрыдалась я снова.
— Так ты сделаешь? О, как я рада. Нашему Комитету по кондитерским изделиям просто необходим человек вроде тебя.
— Но это же и так ясно, пять горничных уже сказали мне, что работы тут чересчур много.
— Скитер, — обращается ко мне Хилли, — я знаю, ты очень жалеешь, что все пропустила в этом году.
Мы стоим посреди гостиной, мама, папа и я, разглядываем серебристый ящик, торчащий в окне. Размером с автомобильный двигатель, хромированный, блестящий — символ современности. «Феддерс», — написано н…
Ага, передам. Лет через сто. Приходится привалиться к столу, передохнуть, пока сердце успокоится. Дело не в том, что мисс Хилли не сможет отыскать меня. Она могла бы заглянуть в телефонную книгу и вы…
— Эйбилин уже объясняла, — говорили некоторые. — Я делаю это не из-за денег.
Мисс Лифолт с новой прической появляется на пороге, а Мэй Мобли даже не здоровается с ней, убегает к себе в комнату. Будто боится, что мама сможет услышать, о чем она думает.
— Хотелось бы мне знать, что будет, — говорю я. — Понимаю, надо радоваться, что мне пока не высказали все в лицо, но ожидание сводит с ума.
Вот ведь дерьмо. Так и знала. Я знала, что она сумасшедшая, как только появилась на пороге…
ВАКАНСИИ: ЖЕНЩИНЫ. С красным карандашом в руке я просматриваю единственную коротенькую колонку.
Из-под покрывала мама вытаскивает маленький блокнот, сует его в один из кармашков, которые она нашила на всей одежде — для платков и противорвотных таблеток. Крошечные диктаторские списки. Удивительн…
Мисс Селия смотрит в кастрюлю, как будто хочет разглядеть будущее.
— Мама, погоди минутку! — кричу из кухни.
— Ну, для начала, когда и где вы родились?
Боже. Спрятаться в ванной? Нет, он слишком близко, запросто меня поймает. И в дверь мне не выскочить — для этого надо с ним драться, а он мужчина, да к тому же с топором. Я в такой панике, что вся бу…
— Я сама лично пойду к сенатору Уитворту и расскажу ему, что ты, Скитер Фелан, погубишь его избирательную кампанию в Вашингтоне. Ты станешь бородавкой на его репутации, если Стюарт будет и впредь якш…
— И проследите, чтобы Мэй Мобли к нам не входила, строго-настрого. Я на нее очень сердита — разорвала мою лучшую бумагу на пять тысяч кусочков, а мне нужно написать пятнадцать благодарственных писем …
— А я ведь только вкусно кормила старуху и ухаживала за ней!
— Как хочется, чтобы Лерой был дома, — шепчет она.
— Нет, я не утверждаю, дело могло происходить где угодно, но на всякий случай приобретите эту книгу и убедитесь, что она не о вас! Ха-ха-ха-ха…
Никаких предварительных любезностей или приветствий, никаких реверансов. Понятно, что лучше всего отвечать прямо на поставленный вопрос.
— Слушай внимательно, Евгения. (Константайн была единственной, кто время от времени соблюдал мамино правило.) Уродство живет внутри. Быть уродом значит быть гадким, злым человеком. Ты что, из таких?
Пару дней спустя я выхожу из автобуса, иду к дому мисс Лифолт. Перед домом стоит старый грузовик. Внутри двое черных, один пьет кофе, а второй устроился подремать. Прохожу мимо, прямо в кухню.
Кондиционер время от времени свистит: «ффьююю». Будто сдается. Мисс Лифолт уже дважды звонила мастеру, тот сказал, что придет, но, думаю, вряд ли. Слишком уж жарко.
С пустой тарелкой в руках в кухне появляется Элизабет. Она улыбается, но, заметив нас, останавливается. Мы втроем молча смотрим друг на друга.
— Миссис Джонни Фут, Эмерсон, два-шестьдесят-шесть-ноль-девять.
Голос Хилли в трубке звучал хрипло и низко, как будто она полдня кричала.
Хилли поглядывает на меня, контролируя ситуацию. Улыбаюсь, делая вид, что все в порядке, и она улыбается в ответ, радуясь, что все идет как по маслу.
Вытираю руки, иду к почтовому ящику, вспотев по дороге на полгаллона. На улице ведь всего девяносто девять градусов. В траве рядом с почтовым ящиком лежит посылка. Я уже видала у нее такие большие ко…
Она выходит, а я продолжаю стоять в уголке, потягивая кофе, слишком горячий для нынешней погоды. Посмеиваясь, бормочу себе под нос, а остальные, поди, думают, что я совсем рехнулась.
— Вы бросите мужа только потому, что вас вырвало на вечеринке?
— Хватит про Лероя. — Минни скрестила руки, чтобы синяка не было видно.
Я стучу по клавишам, слова звучат ритмично, она произносит их гораздо более четко, чем при обычной беседе.
— Евгения, немедленно приложи спирт к синяку.
На этот раз он посмотрел мне прямо в глаза.
В щелке под дверью торчат розовые мамины шлепанцы. Стараюсь не обращать на них внимания.
Пытаюсь найти какие-то слова, успокоить сенатора. Что бы в таком случае сказала моя мама?
— Послушайте, она сказала, что не стоит слишком радоваться. Они намерены выпустить очень, очень небольшой тираж.
Вечером, как обычно, еду к Эйбилин. Объясняю, что осталось всего десять дней, и по лицу видно, что она тоже готова расплакаться. Даю ей прочесть главу про Ловинию — ту самую, что переписала с молниен…
— Нет, что вы, я пишу по часу, иногда по два, каждый день. В основном о хворающих в нашей округе.
— Привет, — тихонько говорит он. Мы усаживаемся на нижнюю ступеньку и молча наблюдаем, как наш старый кот Шерман прячется за деревом, выслеживая кого-то невидимого.
Наша прислуга, Деметри, говорила, бывало, что нет ничего хуже, чем собирать хлопок в Миссисипи в разгар лета, если не считать уборки окры — она колючая, да еще приходится низко наклоняться. Деметри ч…
На третьем этаже мама квохчет у роскошной кровати под балдахином, на которой спал сам Роберт Э. Ли. Мы спускаемся по «потайной» лестнице, и я задерживаюсь у семейных фотографий в холле. Стюарт и два …
— И еще она говорит… говорит, чтобы вы не сидели рядом с ней. Она хочет все время видеть ваше лицо.
— Но я позвонила, чтобы сказать, что это отличная идея. Однако опубликовать такой материал невозможно.
Домой вхожу, распрямив спину — впервые с тех пор, как в двенадцать лет у меня начался бурный рост. Меня распирает от гордости. Каждая клеточка мозга протестует, но я не могу устоять и не рассказать в…
— Запросто сможешь. Сейчас только подключу его.
— Мисс Селия, — говорю я сквозь зубы, — как это вы не можете рассказать своему мужу обо мне? Он что, ничего не поймет, когда еда станет лучше?
— Послушайте, я не пытаюсь изменить законы. Я говорю об отношении к…
— Хилли может вас подбросить, — говорю я, отступая в сторону.
В «Джитни» хотя бы прохладно. Утром я даже позабыла купить лакомства для Мэй Мобли — так расстроилась. Сейчас я спешу, не хочется оставлять девочку надолго наедине с ее мамашей. Листок с рисунком она…
Первая мысль — книга. Он что-то слышал. Нервно подбираюсь.
И каждый день мисс Селия как будто все не могла поверить, что я прихожу на работу. Я — единственное, что нарушает абсолютный покой вокруг нее. В моем собственном доме вечно полно детей, соседей, да е…
— Она расстроена, что негритоска пользуется той же ванной комнатой, что и мы.
— Ну, не знаю, Хилли. Ты уже столько раз пыталась. Возможно, это знак. — В прошлом месяце, когда он отменил свидание за день до встречи, я позволила себе некоторое волнение. Не хотелось бы проходить …
— Выметайтесь-ка отсюда, дайте мне прибраться.
Прошлым вечером я читала статьи Мисс Мирны за последние пять лет, но не успела пока разобрать письма. Расправляю страничку, карандаш наготове.
— Минни здесь, — шепчу я, потому что, когда входишь в комнату, где сидит Минни, лучше быть заранее предупрежденной.
Папа уходит в дом, и мы со Стюартом остаемся вдвоем. Какая темная, тихая ночь — ни звезд, ни луны, даже собаки помалкивают.
Да уж. Удивительно, но как же мне вдруг стало легко, все тело сразу расслабилось.
— Селия, что случилось? — встревоженно спрашивает Джонни.
— Ничего подобного я не говорила, — резко бросает она. — Я прочту. Каждый месяц я просматриваю сотню рукописей и почти все отклоняю.
— Спасибо, Эй. А теперь давайте-ка, мисс Уолтер, съешьте фасолинку за мое здоровье. — Минни прощается и кладет трубку.
Киваю, имитируя улыбку. Несмотря на раздражение, не могу не оценить, что кто-то все же готов за меня вступиться.
Вот и номер двадцать пять, дом Эйбилин. В последний раз озираюсь, жалея, что не приехала хотя бы на десять минут раньше. Кажется, что цветной район расположен так далеко, хотя на самом деле до белых …
Не хочется говорить вслух, но я не удивлена.
— Потому что они уже выросли. А у кого-то уже и свои детки есть.
— Да никаких проблем. Хорошо, что я пока не нужна мисс Лифолт.
— Вам не кажется, что лучше бы отменить бридж-клуб? — окликаю я из кухни. Теперь их клуб собирается по понедельникам, дамы должны быть здесь минут через двадцать.
— О, Хилли, это же просто брошюра. Я нашла ее в библиотеке. И не собираюсь я менять никакие законы, я просто взяла эту книжку домой почитать.
Резко вскидываю голову, первое же слово, всплывающее в сознании, — эгоист. Ты, эгоистичный сукин сын, приперся сюда, чтобы поговорить о Патриции.
— Умоляю, — говорит Эйбилин. — Заберите деньги, пока мисс Лифолт не увидела.
— Потому что Господь сотворил меня цветной, — объясняю я. — Все в мире происходит только по этой причине.
Направляюсь к выходу. Совещание Лиги через тридцать минут. Еще раз дружески улыбаюсь Сьюзи. Она что-то бормочет в телефонную трубку. Украденная брошюра словно пульсирует в сумке.
— Зачем ты мне об этом рассказываешь? — Кулаки сжались, во рту металлический вкус, я даже кончик языка прикусила.
— Минни, я потерял бы ее, если бы вас не было рядом, — говорит он, хватая меня за руки. — Это счастье, что вы оказались здесь.
— Самый жаркий июньский день в истории. Сто четыре градуса на улице.
— Только не я, я слишком пьян, — отзывается Уильям, хотя только что привез нас домой.
Вхожу в детскую, а Мэй Мобли улыбается и тянет ко мне пухленькие ручонки.
Холодный декабрьский вечер, моросит дождик. Я спешу по темной улице. В голове все крутится сегодняшний разговор с миссис Штайн. Пытаюсь определить, что самое главное в предстоящей работе. Труднее все…
— Да. — Так странно, даже спустя несколько месяцев, слышать, как Элизабет называют мисс Лифолт — не мисс Элизабет и даже не девичьей фамилией, мисс Фредерикс.
— Наверное, мне нужно поучиться этому, — говорит мисс Селия.
— То есть вы не произносите свои молитвы, да?
— Мистер Джонни, это, конечно, не мое дело. Но могу вам точно сказать, что у мисс Селии нет никаких отношений ни с кем.
— Видите ли, я занимаюсь налогами на бизнес, а не оказываю помощь каждому, кто заполняет налоговую декларацию.
— Здесь сказано: «Наденьте чудесную выпрямляющую шапочку, затем включите машину и подождите удивительного…»
— Вот я и хотела бы написать об этом с точки зрения прислуги. Цветных женщин, которые здесь работают. — Мысленно пытаюсь представить лицо Константайн, Эйбилин. — Они воспитывают белых детей, а двадца…
Хилли отстраняется, но Селия и не думает отпускать ее. Хилли дергается сильнее, еще сильнее — и тишину разрывает треск рвущейся ткани.
Тихонько стучу. Эйбилин открывает тут же.
Эйбилин возвращается несколько минут спустя, держа в руках поднос с чайником, разномастными чашками и бумажными салфетками, сложенными треугольником. Пахнет ее фирменным печеньем с корицей. Когда Эйб…
Не узнаю Эйбилин — как будто это я говорю, а не она.
— Пришлось отослать ее из дома, куда-то на север, думаю.
— И давай не будем больше об этом, — предлагает он. — Я просто хотел расставить точки над i. Вот и все.
Ох, сердце у меня кровью обливается. Беру ее личико в ладони — щеки просто пылают.
— «Значит, мы одинаковые. Просто разного цвета», — сказала маленькая черная девочка. Маленькая белая девочка согласилась, и они подружились. Вот и сказке конец.
— Я спросила Константайн, вот так в лоб и спросила: «Ты ей так объяснила? Попыталась прикрыть собственный грех?»
За шесть дней до часа «икс» появляюсь у Эйбилин. Она взяла дополнительный выходной, несмотря на недовольство Элизабет. Не успеваю я заговорить о самом важном, Эйбилин быстро выходит из кухни и возвра…
Она сглатывает, видать, ей правда нелегко. Поскорей бы покончить с этим, пока она не передумала насчет меня.
Жара просачивается всюду. Уже неделю сто градусов и влажность девяносто девять процентов. Еще немного — и можно будет плавать. Белье на веревке во дворе не сохнет, входная дверь толком не закрывается…
— Я подожду, когда сама будешь готова. Не хочу тебя подталкивать, — продолжил он.
— Евгения, ступай наверх и причешись — что, если неожиданно нагрянут гости?
Я видела, как мама вела себя с мисс Вудра, все эти «да, мэм», «нет, мэм», «я так благодарна вам, мэм». Почему я должна быть такой же? Я знаю, как постоять за себя.
— Парень, — смеюсь я, — да ты у нас как Форт Нокс.
Ничего не понимаю. Мисс Скитер — член клуба, ее вполне можно было пригласить с собой.
— Хорошо, что мамы там не было. А то у этих белых зубов вообще не осталось бы.
Подол с одной стороны длиннее, воротничок морщит, а манжеты перекошены.
— И маму посадили бы в тюрьму Парчман, — во весь голос отвечает Бенни.
— Наконец-то! — Элизабет сердито поправляет выбившуюся из бигуди прядь. Порой, когда она говорит о дочери, в голосе прорываются резкие ноты.
Даже Хилли с трудом сдержала улыбку, оттаскивая меня в сторону, как будто мы не расслышали.
— У вас вопрос насчет уборки? — вздыхаю я. — Давайте.
Но с этим узлом все иначе. Ни за что не надену ни одной вещи оттуда, даже если подойдет по размеру. И подружкам своим отдать не могу. На каждой вещи — юбка-брюки, блузка с круглым воротничком, розовы…
Через минуту поднимается, встряхивает в руках зеленое платье с круглым белым воротничком.
Спускаюсь к почтовому ящику посмотреть, не пришла ли заказанная по почте книжка «Над пропастью во ржи». Запрещенные книги я всегда заказываю у книготорговца в Калифорнии, рассудив, что, если штат Мис…
— Понимаю. Спасибо, что дали мне шанс. — И добавляю: — С Рождеством, миссис Штайн.
В своей маленькой кухне Эйбилин ставит на огонь кофейник для меня и чайник — для себя.
— Хорошо, мам, это необязательно. Поедим попозже.
— Да, но… — Но сначала необходимо удостовериться. — Ты можешь дать слово?
Чернокожий оборачивается ко мне. Похоже, нам обоим не по себе. Он поднимается, я следом за ним. Идем к выходу. В гробовой тишине слышен только шорох наших шагов.
— Она так сказала, точно? — И злобно прищуривается. — Что еще сказала мисс Хилли?
И тут замечаю мисс Скитер, за забором, сразу позади бассейна. Она в теннисной юбочке, с ракеткой в руке. Смотрит на мисс Хилли и мисс Лифолт, склонив голову набок, будто что-то обдумывает. Мисс Хилли…
— Прости, — опускает глаза приятель, — не имел в виду ничего дурного.
— Какая замечательная идея! — хлопает в ладоши Лу-Анн.
— Кому мы хлопаем-то? — спрашиваю у Рэйчел Джонсон. Она у нас жена преподобного.
По радио выступает мэр Томпсон, рассказывает, как он сочувствует семье Эверсов. Поглядываю на открытую заднюю дверь, и у меня опять такое чувство, что за нами следят, особенно когда слышу голос белог…
И они удаляются, оставляя нас, влюбленных пташек, любоваться счастливыми парочками вокруг.
— Я имею на это право. Заслужила, каждый день вкалывая на эту чокнутую дуру.
— Я тут узнаю только Линкольна. Он похож на моего отца.
— Восемьсот долларов. Разделить на тринадцать.
Во вторник в полдень я устраиваюсь со своим ланчем на заднем крыльце, прямо на бетонных ступеньках. Трава во дворе у мисс Лифолт что-то плохо растет. Тень от магнолии уже на целый ярд тянется. Деревц…
— Нет. — Вытаскиваю бумаги из сумки. — Сегодня утром я разговаривала с миссис Штайн… — И выкладываю все, что узнала, — о сроках, о «пойдет в стол».
Следующие пятнадцать минут мы с мамой переходим вслед за миссис Уитворт из одной пафосной комнаты в другую. Мама ахает над настоящим пулевым отверстием в парадной гостиной, пуля янки так и застряла в…
— Я просто… хочу, чтоб детям жилось лучше, — бормочу я. — Но жаль, что этим занимается белая женщина.
— Скажи ей, Джонни. Скажи Минни то, что ты сказал мне.
Но от унитаза исходит кошмарный теплый запах. Поколебавшись, я пристраиваюсь на пороге — наполовину в ванной, наполовину в спальне. Пахнет сырым мясом, размороженным гамбургером. Разобравшись, что к …
— А я пока приготовлю еще кофе, — осторожно добавляет Эйбилин.
Теперь у меня есть Стюарт. Стоит ему появиться рядом, и я чувствую себя защищенной и независимой. Мама не критикует меня в его присутствии, боится, что он и без ее подсказок углядит мои изъяны. Она н…
В комнате по-прежнему тихо, только мы с Эйбилин шепчемся.
— Это вы про мисс Хилли Холбрук говорите?
Я только что потеряла очередную чертову работу.
— Да, мэм. Он не велел вам рассказывать, чтобы вы думали, что он гордится вами. Он так вас любит, мисс Селия. По лицу видно, как сильно любит.
— Пожалуйста, возьмите, вы их заработали.
— Не говоря уж о том, что у нее круглосуточная прислуга, живет прямо в доме. Я практически не видела Мэй Мобли.
— Что? Дорогая, Константайн ушла сама. Ты же знаешь, мама никогда бы не уволила ее. — Он удивлен, что я спрашиваю о таких очевидных вещах.
У меня будто все кости разом размягчились. Внутри все кричит: иди туда, защити ее, но я даже вдохнуть толком не могу. Малышка смотрит прямо на меня, мистер Лифолт оборачивается, замечает меня, опять …
Он замолкает, и я могу заняться его ростбифом.
— Не знаю, с чего я так смеюсь. Просто все вдруг стало так забавно.
— Когда я увидел ваше лицо, там, около трактора… Поверьте, я не такое ничтожество.
— Как это было ужасно. Как тяжело тебе пришлось. С Патрицией.
Едва мы переступаем порог, как один из братьев Браун проскальзывает позади нас и запирает дверь. Хочу было спросить почему, что такое случилось, но тут все собравшиеся, человек тридцать, принимаются …
— Я ем ножки, — отвечаю я, беря кусочек с общей тарелки. Листаю «Джексон джорнал». Устраиваю газету перед лицом так, чтобы не смотреть на мисс Селию.
— Несправедливо, пожалуй, что вы не знаете, что случилось с Константайн. Только я… простите, неправильно, что я говорю вам об этом.
Скажи я, что не хочу больше этим заниматься, — и тогда все, что я написала и еще собиралась написать, так и не будет услышано. Ну уж нет, думаю. Я не хочу останавливаться. Удивительно, как громко я д…
Глазенки у нее округляются. Для нее это почти тысяча.
— Ох… — Прикрыв глаза, чувствую, как возбуждение спадает. — Ох.
Прижимаю к себе маленькое горячее тельце. Я словно получила от нее драгоценный подарок.
— Не понимаю, — качает он головой. — Вы же знаете Хилли…
У меня слюны полный рот, с трудом сглатываю. Разглядываю обои, пожелтевшие от кухонного чада, липких детских ручонок, сигарет Лероя. На стенах у Минни никаких картинок или календарей. Пытаюсь не дума…
— Вам больно, мисс Селия? — испуганно шепчу я.
Вдруг меня буквально подбрасывает в постели.
Гнев вскипает во мне, я выпрямляюсь еще больше.
— Я видела такое, когда жила в Шугэ-Дитч. Вообще-то…
А я просто рада, что маме лучше. Если моя пятнадцатисекундная помолвка со Стюартом подстегнула ее волю к жизни, то известие о том, что я вновь одинока, добавило ей гораздо больше сил. Она, безусловно…
— Позвони, если он начнет буянить, ладно?
— Теперь вы должны сказать, в какое время мне заканчивать.
— Мистер Джонни ни о чем не догадается. Я выброшу это около своего дома.
— Прямо не верится, что завтра вы уже в Нью-Йорке очутитесь.
Два вечера спустя я сижу напротив Калли. Ей шестьдесят семь. Голова в седых кудряшках. Она такая большая и грузная, что с трудом умещается на стуле. После интервью с Гретхен я сильно нервничаю.
И еще рассказываю про мистера Лифолта, про то, что он строго-настрого запретил помогать ей с хозяйственными статьями. Не хотелось, конечно, но она все равно узнает, так лучше уж от меня.
— Что ж. — На миссис Уитворт это определенно производит впечатление. — Поистине достойная тема.
Калли помешивает чай, я жду. В углу кухни Эйбилин уже давно стоит бумажный пакет, набитый старыми тряпками, сверху торчат белые штаны. У Эйбилин дома всегда так чисто. Не понимаю, почему она ничего н…
— Звонила однорукая Эрнестина, мисс Хилли всему городу рассказывает, кто есть кто в книжке. Приказывает белым леди уволить служанок, а ведь даже не угадала, про кого написано! — Эйбилин сильно расстр…
— Ведение дома! В смысле… домашнее хозяйство?
— Они вкусные. Жирные. — Продолжаю читать, стараясь не обращать ни на что внимания.
— Нет, нет, погоди! — Торопливо заталкиваю брошюру под бумаги. — Нужно… кое-что исправить. Я принесу их тебе чуть позже.
— Не знаю. Белая, такая же, как все они. А что? Она что-то говорит обо мне?
В час дня мисс Селия приходит в кухню и заявляет, что готова для первого урока кулинарии. Устраивается на табуретке. На ней красный джемпер в обтяжку, красная юбочка и достаточно косметики, чтобы нап…
— Евгения? Ты дома? — доносится мамин голос.
— Я… — растерянно моргаю. — Мне ее заказали. В Кантонской церкви.
— Я сказал, что считаю то, что она сделала, самым мерзким поступком, на который способен человек. Вот так лгать. Она очень изменилась. В каком-то длинном балахоне, с пацифистским значком, губы не нак…
— Потому что такая граница только в голове у Лероя. Границ между белыми и черными тоже нет. Это просто выдумали, давным-давно. Это имеет значение только для всякого белого отребья и дамочек «из общес…
— Передай своей черномазой подружке, что ей следовало быть чуть умнее и не упоминать про царапину в виде галочки на обеденном столе Элизабет.
— Обязательно напоминать мне об этом каждый божий день?
Мама нервно облизывает губы, внимательно рассматривает меня сквозь толстые стекла очков.
Слышу, как хлопает входная дверь. Вскоре в гостиной появляется Паскагула.
— Да уж. Я слышу, как ты, когда думаешь, что я далеко, ворчишь, что должна чистить дымоход, что бедняжке Минни оставили самый маленький кусочек цыпленка. Утром огрызнешься на белую леди — к обеду мож…
— Эйбилин, — скрежещет мисс Хилли, — либо вы сегодня же вернете мне серебро, либо Элизабет подаст на вас в суд.
Мы едим шатобриан, улыбаемся, болтаем. Он поглядывает на соседние столики, делая забавные замечания по поводу некоторых знакомых. Но никто не подходит к нам поздороваться.
— О, я собиралась сходить в бакалею. Что ж, пожалуй, посижу дома и подожду.
— Ты уверена? — шепчет он и вновь целует, в губы, уже совсем не так сдержанно.
— Я дал ей кое-что, чтобы облегчить боль, — говорит он.
Ничего не понимаю. После всего, что я сделала с мисс Хилли прямо на глазах у мисс Уолтер?
— Мы ведь много раз с вами беседовали, Эйбилин…
— А что вы собираетесь изменить? Какой именно закон хотите переделать, чтобы он пошел на пользу вашей прислуге?
Недовольно поджав губы, мама опускает на руль свои руки в белых перчатках.
Внимательно рассматриваю собственные руки, тревога уступает место раздражению.
— Я так и знал, что он напьется и начнет все эти разговоры.
— Я слышала про тебя и Стюарта. Мне очень жаль.
— Я спросила Корин, что работает у Кули. Она говорит — нет. Потом еще Ронду и сестру Ронды, которая у Миллеров… но обе тоже отказались.
Мисс Хилли пару секунд переваривает ее слова, потом нервно поправляет купальник, задравшийся сзади.
— Застрелили на глазах его собственных детей, Эйбилин, — цедит она сквозь зубы.
— Мистер Джонни однажды пришел домой и обнаружил меня.
— Стюарт, твой отец, он рассказал мне… — Не могу подобрать слова.
— Вы считаете, дочь имеет отношение к тому, что Константайн выгнали? Что произошло?
— Да, растет, как сорняк, — заметила Элизабет, выглядывая в окно, а я подумала, как странно все же сравнивать собственного ребенка с сорняком.
Мамины слова сладкой конфеткой тают у меня во рту. Усилием воли заставляю себя подняться. Осталось так много работы и так мало времени.
— Видала? — спросила Фарина. — Та сисястая дамочка в розовом, у которой ты работаешь, нализалась, как индеец в день зарплаты.
Слава богу, свет у мамы погашен. На цыпочках пробираюсь на заднюю террасу, прикрываю скрипучую дверь и устраиваюсь за пишущей машинкой.
— Снафф Вашингтон, — продолжала Минни. — Лолли Джексон — черт, Лолли попала в твой список и через два дня встала с инвалидного кресла, как будто ее Иисус коснулся. Всем в округе Хиндс об этом известн…
Проходит несколько секунд, прежде чем она направляется обратно к лестнице. Я иду позади и замечаю, как она придерживается за перила, будто боится упасть.
В действительности я и не представляла, насколько это опасно. Я четыре года провела в изоляции, в отрезанной от мира комнате общежития, читая Китса, Эудору Уэлти и беспокоясь исключительно о курсовых…
— Я не… не понимаю, зачем ты в это ввязалась. Какое тебе вообще до этого дело, Скитер?
Мистер Джонни задумчиво качает головой, поглядывает на черное пятно на потолке, оставшееся с тех пор, как мисс Селия сожгла индейку.
Задерживаю дыхание, но голова все равно кружится. Я должна быть сильной. Я должна быть рядом со своей подругой.
— Ступай домой, — говорю я и сама слышу, как фальшиво это звучит. — В моей душе не осталось места для тебя.
Тут рядом возникает Ричард Гросс, приятель Джонни по охотничьему клубу, и дружески хлопает его по плечу. Мужчины беседуют, смеются, разглядывают толпу гостей.
— Потом появилась работа, где приходилось пахать допоздна каждый день. И знаете, что произошло?
— Для следующего бюллетеня. Ты ведь поместишь это для меня?
Прижимаю папку к груди. Мама права, я ведь не сумею ответить ни на один вопрос. И все же могла хотя бы порадоваться за меня.
Хилли стоит разинув рот. Потом злобно распахивает дверь и выходит. Письмо по-прежнему у нее в руке.
У меня по виску течет кровь, но это от удара сахарницей.
— У Юл Мэй, — недовольно качает головой мисс Хилли, — очередной выходной. Говорю тебе, эта девица дождется, что я ее уволю.
— Простите, — бормочу я, подхватываю Мэй Мобли, пытаюсь обнять, но она орет во весь голос, личико багровое, и принимается вдобавок колотить меня. — Успокойся, маленькая, все хорошо, все…
В Лонглиф мы возвращаемся к одиннадцати. В родительской спальне темно. Мы устраиваемся на диване в гостиной. Расправляю платье на коленях — наверное, Стюарт прав, оно чересчур короткое.
Я уж раз двадцать про все это подумала. Но сегодня отчего-то особенно разволновалась. Если она все узнает… ох, как же я буду скучать по деткам.
— Я уже ела ее на завтрак! — ноет Киндра.
Я повторяю то, что они уже обсудили между собой. Что они должны хранить в тайне свое участие в проекте. Что имена будут изменены, так же как и название города и фамилии семей, где они работали. Мне б…
— Я должна была рассказать, — убеждаю я скорее себя, чем его. — Ты должен был узнать.
— Понимаете, сначала я кладу зеленый горошек, потом берусь за отбивные, м-м-м, я, знаете, люблю их горяченькими, чтоб со сковородки.
— Белая леди тоже хочет попробовать мой член?
Целых два дня мисс Хилли не видно, не слышно, и даже духу ее нет. Но мои пальцы все время нервно подрагивают — в кармане, на кухонном столе, выстукивают барабанную дробь. Я должна выяснить, что на ум…
Мэй Мобли любит играть с младшим братиком, нянчить его, как настоящая мамочка. Теперь Мэй Мобли уже не бывает дома целыми днями, как раньше. Каждое утро моя Малышка ходит в баптистскую подготовительн…
— Он сильно вас ударил, Минни? — спрашивает она, но смотрит при этом на него. — Он вас сильно ударил?
— Откуда ты знаешь, в чем я могу быть замешана?
Может, она не глухая и не сумасшедшая. Может, просто глупая. Во мне вновь загорается надежда.
Она уже в голубом платье, что я гладила утром, у которого шестьдесят пять складок на талии, таких тонких, что мне пришлось нацепить очки, чтобы их разгладить. Я мало что в жизни ненавижу, кроме себя,…
— Сегодня никаких уроков, Минни. — Она даже не улыбается, как обычно по утрам.
— Что? А, Скитер, как поживаешь? — судорожно улыбается Элизабет. — Я… здесь так жарко. Мне нужно подышать свежим воздухом.
— Меня лично «Прислуга» устраивает. — Минни решительно скрещивает руки на груди.
— Это мои… — невнятно бормочет она, волочет коробку по полу до самой своей спальни, а потом я слышу, как хлопает дверь.
— Эйбилин, сегодня очень важное событие для тебя и для всей нашей церкви.
— Послушай, — начинаю я, мне-то уже многое ясно, — раз уж мистер Джеймс оказался таким вонючкой, мы знаем, что она обязательно прочтет книжку. Ее теперь весь город прочтет. И нечего реветь, потому чт…
— А это и все, что я записала. Нужно было спешить на автобус, ехать на работу.
— Евгения, ты не можешь пойти на новогоднюю вечеринку к Холбрукам в этих брюках.
— Карты — дьявольская игра, — бурчу я. — И вообще у меня много дел.
— А на следующий год будет уже четыре солдатика, они примутся искать, чего бы поесть.
— Прекрати болтать ногой, Скитер. Ты весь стол шатаешь, — ворчит Хилли.
— Она сказала, книга выйдет не раньше чем через полгода. Где-то в августе.
— А вы не знаете, кто еще мог бы участвовать в этом деле? — спрашиваю я, хотя миссис Штайн согласилась читать лишь одну историю. Но я должна быть готова — на тот случай, если ей понравится.
— Спасибо. Эйбилин, что приняла нас в своем доме для молитвы.
Она улыбается, будто такая мысль никогда не приходила в ее покрытую лаком для волос голову — показать дом, в котором мне предстоит прибираться.
— Хотела переехать к сестре. Но детей не могу взять с собой, у них школа.
Нет, сюрприз Константайн заключался не в этом. Такую ужасную новость она сообщила бы мне сразу.
— Сказала, чтоб она говном моим подавилась.
— Привет, Эрнестина, ты как будто меня ждала.
— Прошу прощения, — начинает он, — но где тут… — Он переминается, рассматривает свои ботинки. — Где я мог бы… отлить?
— Я знаю очень хорошую женщину. Всем известно, какая она отличная стряпуха, и за детками вашими тоже приглядит. И у нее есть своя машина, чтоб доехать до вашего дома.
Интересно, когда же вернется мисс Селия. Не представляю, что она будет делать, когда обнаружит здесь мистера Джонни.
Эйбилин ведет меня задними дворами и огородами, избегая улиц и любопытных взглядов. Хорошо, что она меня понимает.
Он вскакивает на крыльцо, я боюсь, что сейчас попытается выломать дверь, но он бежит дальше по двору, размахивая своей гигантской сарделькой.
Эйбилин смотрит, как я записываю ее слова. Руки по-прежнему сложены на коленях.
— Эйбилин, у меня для вас сюрприз. — И широко так улыбается. Зубы, правда, не показывает, только губами улыбается. — Мы с мистером Лифолтом решили построить для вас собственную отдельную ванную комна…
Хилли подпрыгивает от неожиданности, роняет сигарету на землю. Выбирается из машины, захлопывает дверцу и отодвигается от меня подальше.
— Господи, не верю! — кричит она, и мы бросаемся обниматься — Эйбилин и я, Минни и Эйбилин. В мою сторону Минни ограничивается обычным взглядом. — Ну-ка, садитесь! — радостно нервничает Эйбилин. — Ра…
— Мой вам совет — пишите, и пишите быстро. Марш состоится в августе. Вы должны закончить работу к новому году.
— Просто не готов. После того, что случилось.
— Как? Но ведь Карлтон приехал. Что подумает его новая подруга, если ты вдруг куда-то исчезнешь?
Мы не собирались на бридж целый месяц. В среду встречаемся у Лy-Анн Темплтон — обмен приветствиями, «рада-тебя-видеть».
— Можешь почитать колонку Мисс Мирны. На прошлой неделе вышла грандиозная статья о плесени.
— Минни, я знаю, что ты честная женщина. Господь тому свидетель.
— Это значит, что мисс Тейлор не всегда права.
— У всех свои причины. Но на самом деле они очень боятся.
Я вздыхаю. Еще семьдесят два часа — и я свободная женщина. Может, меня уволят, а может, Лерой прибьет, когда обо всем узнает, но зато я буду свободна.
Наконец-то впереди показалось освещенное окошко кухни Минни, задняя дверь открыта. Минни сидит за столом, и с ней все пятеро ее ребятишек: Лерой Младший, Шуге, Фелисия, Киндра и Бенни. Лерой Старший,…
— В Вашингтоне? — изумленно округляет глаза мисс Скитер. — Уильям баллотируется в местный сенат, Хилли. И вполне возможно, не победит на выборах.
— В него стрелял ку-клукс-клановец. Прямо перед домом. Час назад.
Я встречалась с Мирли Эверс, его женой, прошлой осенью, когда она приходила в нашу церковь вместе с семьей Мэри Боун. У нее еще был такой красивый, красный с черным, платок на шее. Помню, как она пос…
— Выпьете что-нибудь? — не глядя, спрашивает он.
— Она просто с вами незнакома, вот и все. Да вдобавок у нее не слишком радостный опыт с белыми дамами.
— Те персики были из Мексики. Здесь сейчас не сезон.
По пути к Элизабет заезжаю в «Бен Франклин», покупаю папку, коробку карандашей, блокнот в голубой обложке. Завтра в два часа дня моя первая колонка должна лежать на столе у мистера Голдена.
Вдруг «кадиллак» замедляет ход, потом совсем останавливается. Опять трогается. Опять останавливается. Затем медленно разворачивается и, виляя из стороны в сторону, движется вверх по холму. По милости…
Не успела я оглянуться, как тут резвятся уже трое ребятишек, брызгаются и хохочут.
Привалившись к стене, он скрещивает руки на груди, и на лице вновь тот же гнев, безумный и страстный. Он буквально исполнен гнева.
Утром дважды звонил телефон, и дважды я не брала трубку. Первый раз, потому что гонялась по двору за Малышкой, а второй — потому что ходила в туалет в гараже. Мисс Лифолт перенашивает беременность уж…
Она удаляется по длинному коридору, прижимая к груди сумочку, а я все провожаю ее взглядом, хотя давно пора бы развернуться и бежать. Какой хрупкой и растерянной стала мама. Прежде, бывало, стоило ей…
Как только Селия удаляется в дамскую комнату, Хилли вновь оказывается на арене.
Смотрю на нее в упор. Эти ее извинения заходят чересчур далеко, она, понимаете ли, делает вид, что Минни не получит работу, потому что Минни не хочет работать.
Мама, возмущенно вскрикнув, подскакивает. А я с грохотом взбегаю вверх по лестнице.
— А про что еще вы говорили мистеру Джонни, что это вы приготовили?
А еще я вижу кровь в унитазе. Очень много крови.
Что я могу сказать? Из-за вашей одежды, вашей прически, ваших сисек, затянутых в крошечный джемпер. Я помню, что Эйбилин говорила о границах и доброте. Помню, что слышала она у мисс Лифолт, почему да…
— Правда, приходится платить за автобус Юл Мэй, чтобы она могла уезжать на выходные. Восемь долларов. Надо будет вычесть из ее жалованья.
Мимо мамы, сидящей в столовой, где невидимка Паскагула протирает рамы картин на стене, проскальзываю наверх по своей узкой кривой лесенке. Лицо пылает. С трудом сдерживаю слезы, перечитывая письмо ми…
— Высокая, приходила раньше к мисс Уолтер на бридж?
Вхожу в ставшую такой знакомой кухню, останавливаюсь на привычном месте — по центру. За окном уже темно, и желтый свет лампочки кажется особенно ярким. Смотрю на Минни, она смотрит на меня. Эйбилин з…
— Ты должна сказать Рэйли, что каждый пенни, который он потратит на эту ванную, он с лихвой возместит при продаже дома, — и кивает, словно сама с собой соглашается. — Ну что это за дома они строят, б…
— Мы с ней очень близки, она приходит ко мне в гости по выходным. И она рассказала, чем вы занимаетесь. — Паскагула чуть прищуривается, и я понимаю, что сейчас она попросит оставить в покое ее кузину.
К себе в деревню я возвращаюсь еще до окончания игры. Поля за окном «кадиллака» выглядят обглоданными и обгоревшими. Последний урожай собрали несколько недель назад, но обочина дороги все еще бела от…
— Нет, — качает она головой, а у самой на глаза наворачиваются слезы. Она касается моей руки: — Я просто так вам благодарна.
Мисс Скитер молчит. А мне уже кажется, что сейчас в мое окно влетит кирпич.
— Ну, ты уже решила, что наденешь на свидание? — спросила Хилли, едва я появилась на пороге. — В следующую субботу?
На прошлой неделе запахи масла и карамели наполнили дом мисс Селии, словно в Рождество, хотя на дворе июнь. Я вся была на взводе, как обычно, когда превращаю сахар в карамель. Три раза просила, очень…
— Почтовый фургон уже ушел, мэм. Придется ждать завтрашнего утра.
— И что… давайте вспомним, вам не нравится в вашей работе?
— Мне часто снятся кошмары, будто мне пришлось вернуться жить в Шугэ-Дитч. Поэтому я так много лежу. — И кивает, торопливо так, будто давно отрепетировала. — Потому что очень плохо сплю ночами.
— Там вообще ничего не видно. Я бы позвонила, но из-за грозы телефон не работает.
Чувствую, как сжимаются зубы. Да, ей известно про Минни и Ловинию, но знает ли она об Эйбилин? И о других?
— И когда собираетесь обзавестись детками, чтоб все эти кроватки не пустовали? — Стараюсь улыбаться и выглядеть приветливо.
Что мне точно ни к чему, так это чтобы он узнал, что я нагрубила очередной белой дамочке и потеряла очередную работу. Натянув домашнее лиловое платье, иду в кухню. Прибираюсь, как в первый раз.
— Мисс Скитер! Передавайте привет своему папе. Скажите, что у меня все хорошо.
— Так много крови, — стонет она, привалившись ко мне. — Почему в этот раз так много крови?
Мэй Мобли радостно визжит и хватает пса за хвост. Пару раз ей досталось хвостом по мордашке, но потом она крепко уцепилась. Пес, бедняга, жалобно скулит, смотрит на нее эдак по-собачьи, как они умеют…
— Я тоже пойду, — говорит Эйбилин. — Мисс Лифолт еще три месяца назад спрашивала, не смогу ли я испечь «дамские пальчики» для аукциона.
— И вы каждый день кормили мужа овсянкой и кукурузными лепешками?
Эйбилин пожимает плечами и, по своему обыкновению, пытается изобразить примирительную улыбку. Всякий раз, как мы с Минни оказываемся в одном помещении, Эйбилин вынуждена работать буфером.
— Я звоню сообщить, что рукопись будет готова сразу после Нового года. Я отправлю ее по почте на второй неделе января.
Тихонько подхожу ближе. Папа спит рядом. Мы прекрасно понимаем, что времени осталось совсем мало. Я могла бы сделать ее последние дни счастливыми, притвориться, что скоро свадьба.
— Пойдем-ка, Минни, — говорю я, а то это может продолжаться весь вечер. — Мы уже опаздываем.
— Константайн отправила ее в Чикаго. Она не могла сама о ней заботиться.
— Давайте попробуем, может, она сделает еще разок, специально для вас, пока я не ушла домой.
— Я ездил в Сан-Франциско. Две недели назад. Сел в джип, гнал четыре дня, а потом постучал в двери ее дома. Адрес мне дала ее мать.
— Я… я говорю, вы его прикончили, мисс Селия, — лепечу я.
— Росс еще спит, — говорит мисс Хилли. — Не стоит его беспокоить.
Несусь за ним следом к бассейну, пыхтя и задыхаясь. У кромки воды он замедляет бег, я подбираюсь ближе и от всей души врезаю ему по заднице. Хрясь! Ручка у швабры ломается, щетка отлетает в сторону.
У Эйбилин наверняка лучше получится убедить прислугу, чем у меня.
Утром в среду мисс Селия все еще в постели. Занимаюсь своими делами в кухне, пытаясь радоваться тому, что она не болтается поблизости. Но удовольствия не выходит, потому что все утро трезвонит телефо…
Я не спешу отвечать. Возможно, это ловушка, подстроенная Хилли.
— Просто… я понимаю, вы уже сказали той леди в Нью-Йорке, что я согласилась, но… — Она закрывает глаза. — Простите. Думаю, я сейчас не могу. Мне нужно прилечь. Завтра вечером мне будет… получше. Дава…
— До свидания, мисс Фелан. Надеюсь, вы успеете к сроку. — Но, уже опуская трубку, бормочет напоследок: — И ради всего святого, вы двадцатичетырехлетняя образованная женщина. Снимите себе квартиру.
— Я так рада, что жара спала, готова прыгать от восторга.
Закрываю заднюю дверь в кухню на щеколду. Выглядываю в окно. Машина сдает задом, просто разворачивается здесь.
— Учится потихоньку, — кивает она. — Ты в порядке? Нормально себя чувствуешь?
— Мисс Селия, ступайте в дом, дождь. — зову я. — Пускай мистер Джонни этим займется, когда придет домой.
Выскакиваю на улицу, но вижу только хвост маминой машины. Старого грузовика тоже нет на месте, развозит семена по полям. Ужас внутри меня становится твердым и горячим, как кирпич на солнце.
— Все в порядке, Юл Мэй. Я понимаю, что ты не можешь присоединиться.
— Минни? Это… бывшая прислуга миссис Уолтер, — вспоминаю я, внезапно понимая, в какие интимные сферы влезаю. Я намерена заглянуть в частную жизнь не только Элизабет, но и Хилли.
Лерой поднимается с места, распахивает дверь опять.
— Пожалуйста, не рассказывайте никому, — произносит она, гораздо мягче. — Он ведь хотел написать о своем белом боссе.
Мисс Хилли тут же: «Мама тоже может попробовать, если хочет. Только маленький кусочек, разумеется. Что это ты такое положила туда, Минни, что так вкусно получилось?»
— Эйбилин, она проснулась. Ступайте уложите ее. Я со своей спиной даже пилочку для ногтей поднять не могу.
Она сжимает в руках полотенце, качая головой.
Ему за пятьдесят, доктору Тейту, он выше меня на добрых полтора фута. Кожа у него очень белая и лицо такое длинное, вытянутое, — никаких чувств на нем.
Элизабет со вздохом закуривает. Смотрит на свои карты.
— Пойдемте-ка отсюда, мисс Селия. Вам нужен свежий воздух.
— Две недели, — встречает меня Хилли, поднимая два пальца вверх, — и он приедет.
— Да знаю я! В грузовиках не бывает кондиционеров! Пришлось ехать, открыв настежь чертовы окна!
— Я собиралась послать ее вам в Нью-Йорк, но, думаю, так будет даже лучше.
— У нас что, нет других полотенец, Эйбилин? Не можем же мы взять с собой это старое тряпье, да я сгорю со стыда. Ладно, вот это вроде ничего.
Он закатывает глаза, потом опускает топор на пол, отодвигает ногой подальше.
— Что ж, когда вернется, передайте ей, что я звонила. Хилли Холбрук.
— Поговорим об этом позже. — Лерой складывает газету вчетверо, сует себе под задницу.
— Ты что, хочешь сказать, люди думают, будто я пользуюсь черной магией?
— И что прикажешь ей делать, Элеонор? Оставить дома?
— Я… к доктору Нилу на анализы. Ничего особенного, но я не хочу, чтобы папа знал. Ты же помнишь, как он всякий раз расстраивается, если кто-то обращается к врачам.
Наверное, она вспомнила прошлогодний праздник у Хилли. Но в этом году, как сообщил Стюарт, из-за кончины президента все празднества отменены. Да и все равно меня никуда бы не пригласили. Стюарт приде…
Мгновенно ощетинившись, я злобно смотрю на кольцо, такое яркое и блестящее.
— Да так… с девочками. Вернусь к десяти. Как ты себя чувствуешь?
Пытаюсь оставаться серьезной, но это очень трудно, потому что Эйбилин вот-вот взорвется от смеха. У нее даже слезы на глазах выступили.
— Позвольте… дайте я погляжу в кухне, может, я что-то забыла. — Смотрю на мисс Лифолт, жду, что она скажет, но она все не отводит глаз от царапины. Чувствую, как ледяные мурашки ползут по спине.
— Я имею в виду, не хотите поговорить о проблеме туалетов? Или об Эли… мисс Лифолт? О том, как она вам платит? Кричит ли на вас в присутствии Мэй Мобли?
— Вы хотите, чтобы я… прямо так начала читать?
— Далеко он не уйдет, — говорю я, сжимая кочергу. — Вы ему здорово врезали.
— Мне с самого детства мама твердила, чтоб я не смела огрызаться. Но я ее не слушалась, и всему городу известен мой длинный язык. Я и подумала — вот оно в чем дело, вот из-за чего никто не хочет на р…
— Не-а, — мотает головой Винни. — Белые леди, они гораздо хуже.
— Я в порядке. И не морщи так лоб, Евгения. Это вредно для кожи лица.
— А потом что? Через несколько месяцев вы меня уволите?
— Думаю, они расстались как раз перед тем, как он познакомился с вами.
Десять минут спустя мисс Селия спускается вниз, усаживается за кухонный стол и спрашивает, буду ли я обедать.
Я не в силах вынести прикосновение Хилли. И отстраняюсь, когда она пытается меня обнять. Хилли делает вид, что не заметила, но во время игры не сводит с меня пристального взгляда.
— Такая вся из себя цыпочка на шпильках — и чуть не убила его.
— Э-э… высокий. — Удивительно, неужели она не замечает, что мой потенциальный парень не только необъяснимо груб, но и откровенно пьян?