А я раскладываю салат и сэндвичи с ветчиной и невольно слушаю их болтовню. Эти дамы обсуждают только три темы: дети, тряпки и подружки. Заслышав слово «Кеннеди», не подумайте, что речь идет о политике. Они обсуждают, в чем была мисс Джеки, когда ее показывали по телевизору.
Оглядываю спальню, прикидываю объем работы. Комната большая. Бежевый ковер во весь пол, огромная кровать под желтым балдахином, два пышных желтых кресла. Прибрано, никакой тебе одежды на полу. Покрывало аккуратно разглажено. Одеяло сложено на кресле. Но я-то смотрю внимательно, наблюдаю. Чувствую — что-то не так.
— Твоя мама — надеюсь, ей лучше? — Улыбка Лу-Анн уже не так ослепительна. Она одергивает длинные рукава платья, хотя ей явно жарко — лоб усеян капельками пота.
— Что все это значит? — изумленно спрашиваю я. Толпы женщин, грохочущий рок-н-ролл, шампанское, яркие огни.
— Некуда бежать, да, Элизабет? — иронически осведомляется Скитер.