Все цитаты из книги «Механическое сердце. Черный принц»
- Попробуйте вы, леди, - она останавливается, вытирая испарину со лба.
И когда девушка поднесла к губам ложку, Олаф открыл рот.
Она прижималась к наружной стене, почти сродняясь с нею. И вот как дотянуться, ведь еще немного…
Узкая галерея, опоясывающая бальный зал. Сюда редко заглядывали, и убирались тоже, по-видимому, нечасто. Пахло пылью и сырым бархатом. Обрюзгшие занавеси, перехваченные витыми шнурами. Уютный полумра…
- Вы же поймете, Мастер, что здесь написано? - он сунул стопку желтых жестких листов. Не так давно листы подмокли, и чернила поплыли. Сушили, наверняка, над открытым огнем, который оставил на бумаге …
…о да, хватило, ровно настолько, чтобы держаться подальше от Кэри, хотя она-то ничего ему не сделала! Брокк же упорно не позволял ей приблизиться, но стоило появиться Лэрдис и…
И доберется до вокзала, а там… Таннис купила билет. Дилижанс уйдет к Перевалу, и Кейрен поверит, что она уехала… хорошо бы ему поверить, что Таннис уехала…
Им, которые остались, которые шепчут, что нужно отступить.
- И я не уверен, что после смерти жила примет мой огонь.
- А дальше они почти не солгали. Гуннар Стальной вскрыл жилы…
И свеча в оловянном листочке-подсвечнике. Гнутая ручка, закопченное зеркальце, в котором отражается рыжий огонек, слишком яркий для Ульне.
- Как ты? - Брокк садился рядом и брал руку-ветку.
Не в собственных комнатах под крышей, тот этаж вовсе выстыл.
- В таком случае, нам пора, - Брокк подал руку. А во второй держит букет, тонкие стебли лаванды, перевитые золотой лентой.
- Еще лет десять-пятнадцать проживу… это много. Я бы мог и раньше издохнуть, да… как-то так сложилось. Обидно умирать, когда забрался так высоко. А еще обидней просто уйти, ничего не сделав.
- Порой я сама забываю, где я настоящая… потом вспоминаю, конечно. Или мне лишь кажется, что вспоминаю… и думая о нас, я… я ошибалась, но некоторые ошибки нельзя исправить, верно?
Зато появилась серебряная оленья голова, рога которой украшали свечи.
- Вернее, пойду я, а ты, как и положено, будешь меня сопровождать…
Запахом рыбьих потрохов, грязной воды, снега и камня… угля. Железа.
Таннис закрыла глаза, пытаясь отрешиться от дурноты.
- Давно? - она розу приняла, чтобы отложить в сторону.
Услышала ли? Как знать. А за стеной жалобно скулила буря.
- Он вежливый, он не вышвырнул бы тебя… купил бы подарок. Так принято в их кругах. Надоевшей женщине купить дорогую безделушку, чтобы не было обид. Прошлой любовнице он подарил сапфировый гарнитур.
Когда лава почти добралась до края - крыса перебралась на волосы Инголфа - арка прогнулась под тяжестью зеркальных крыльев. Прогнулась, заскрежетала - пусть никто, кроме Инголфа и не слышал этого нат…
…и не плакала больше, спрятавшись в библиотеке.
- Вы серьезно? - мальчишка осторожно отодвинул решетку и, вытянув шею, сощурился. Пытался разглядеть что-либо в угольной прокопченной черноте.
Странно, не видеть его, но знать, что он делает. И тянуться навстречу.
- Полагаете? Вы бы оделись, право слово, а то простынете… ваша матушка расстроится. Она и так, знаете ли, в великом душевном волнении пребывает.
…и раскрываются ворота. Бредет королева, боса и с непокрытой головой, в черном мешковатом платье, она преклоняет колени перед тем, кого и любит, все еще любит, и ненавидит.
- Да, - Таннис смотрела на свечи. - Все очень… дружелюбны.
Улыбка счастливая какая… он и вправду верит, что изменит мир?
- Вообще-то на них не летают, - Брокк сам поднял Кэри в седло. - Удобно?
- Прошу вас, леди, - старик распахнул перед Таннис дверь.
- Дурак, - сказал старшенький, - конечно, если будет чешуя, то и хвост.
Полковник поднялся и сунул книгу в карман пиджака.
Два дня жизни в жестяной коробке, расписанной желто-красными цветами.
От остального Таннис спрячется на берегу. Пусть песок будет белым, как его кожа… и таким же шершавым… камни-чешуя… кости-дерево… и бездна времени для нее одной.
Да и ушла она недалеко, к разноцветным палаткам, разбитым прямо на поле. И ветер скользил по матерчатым крышам, пробовал на прочность стены, палатки вздрагивали, натягивали до предела веревки, словно…
Олаф с раздражением натянул носки, закатав брючины - шрамы тянулись до колен, постепенно истончаясь - он закрепил подтяжки.
- Ее супруга… ах, старое дело, ты если и слышал… да и вряд ли слышал, - она драла сиденье, не замечая, что когти распороли кожаную обивку и увязли в конском волосе. - Признаться, она была уже немолод…
Он ломает лепешки и раскладывает узор из свечей. Зажигает их с ладони, чтобы, поделившись огнем, потянуть Кэри за собой.
- Это огонь прорывается, - Сверр разводит руки, и на раскрытых ладонях его пляшут желтые языки пламени. - Ты слышишь огонь?
Жаль, что свеча почти погасла, темноты Марта боялась, пожалуй, больше, чем смерти.
…матушка хмурилась и говорила, что нельзя играть с едой.
В его комнате горел камин. И кровать, казавшаяся прежде огромной, стала вдруг тесна, если для двоих, конечно… нет, места еще хватало.
Неделя… две и три… уж лучше бы сразу приговорили… и наверное, приговорили, отсюда тишина. Зато комендант приносит пачку бумаги и чернила. Есть угольный карандаш для набросков. Работа как всегда спаса…
А их заметили, пусть и не сразу. Вздрогнула Лэрдис, вцепившись в руку Брокка, точно опасаясь, что эта рука вдруг исчезнет. А сам он…
Серьги помогла надеть. Диадема - не корона, но почти…
- Я вас не люблю, - сказала Люта из рода Зеленой сурьмы, когда им позволили выйти в сад.
После ухода Марты в кресле оставались крошки овсяного печенья и книги.
- Так вот, жилы сильнее в разы… в десятки раз… в тысячи.
Не для светлых сахарных девочек из хорошего рода.
- Ярмарка. Я ведь вчера обещал. Но сначала завтрак. Надеюсь, ты не имеешь ничего против слегка подгоревших тостов?
Она заняла место у зеркала и, почти не глядя на свое отражение, быстро и ловко переплетала косу. Внуки, правнуки… пустые мечты, которые сгорят сегодня. И Аби, милейшая Аби, кротко улыбается своему от…
- Так, чтобы меня запомнили… в сказку хочу, - он осклабился. - В легенду. Чтобы не забыли завтра. И памятники ставили… чтобы площадь моим именем… чтобы корону носили мои дети. Не подземную, а ту, с Ч…
Дверь в ее комнату была заперта. Две двери, и обе заперты. А ключ Ульне носила с собой, массивный, отлитый из бронзы, с длинной цевкой и украшением в виде розы, он оттягивал цепочку, порой врезался в…
Капитан раскланивается, они были представлены друг другу, и Кэри останавливается ненадолго, чтобы ответить ему вежливым поклоном.
…ее дилижанс завтра пересечет Перевал. Райдо встретит. Он обещал и… девочке понадобится помощь, а Кейрену будет спокойней жить, зная, что с нею все хорошо.
Одной души, половинчатой, которой не хватит на многих.
- Совсем-совсем? - он переворачивается на спину, увлекая Кэри за собой.
- Ходит. Слышал, вы отказались от идеи сделать корпус цельнолитым?
- Закончилось, - со странным выражением повторила леди Сольвейг. - Ты остался жив и… не только жив. Захотел вернуться. Я была против. Мы с Гаррадом поссорились… он обещал, что за тобой будут присматр…
- Давай выше, - Мастер, оттеснив пилота, сам сел за штурвал.
Слезы высохли, но глаза жгло, словно в них песка насыпали.
- Мама, тебе не холодно? - он всегда появлялся неожиданно, и было время, когда звук этого голоса заставлял Ульне замереть.
- Полтора часа спокойной жизни. Роскошь, однако…
Молчание. И бренди льется по коже, не опаляя, но снимая раздражение. Пальцы шевелятся, все еще чужие, словно одолженные, но это ощущение пройдет.
- Да. Тогда мое положение было… несколько неустойчивым.
В подставленный цилиндр сыплется мелкая монета…
- Я боюсь огня… - глухой голос, шепот и пух, застрявший в темных его волосах. Перо на плече, длинное, рыжее, которое Таннис снимает. - Я никому не рассказывал об этом своем страхе, даже родителям…
- …увидят, - шепчет Брокк. - Очень красивую женщину… тебе не нужно оглядываться в зеркала. Закрой глаза.
- Будете знать, - она примеряется и ударяет по льду ботинком. - Как шантажировать женщин…
- Исчез вместе с короной, - Ульне убирает руку, и Освальд нехотя открывает глаза. Он еще не сердится, не на Ульне, но Марта поспешно берется за спицы. Ей со спицами спокойней. Иногда она представляет…
- Или ресурс, который вот-вот выйдет из-под контроля? Молчишь?
Все близкие рано или поздно уходили, но… Кэри он сам прогнал.
…помнишь, Кэри, как искры садились на твою ладонь?
…никто и никогда не следил за тем, что Марта читала. Они полагали ее глупой, и быть может, в чем-то бывали правы, ей и вправду куда больше нравились истории о любви, чем запыленные тома с чужими скуч…
И подхватив Кэри под локоть, он бодро двинулся сквозь толпу. Он умудрялся проскальзывать между людьми, и тащил за собой Кэри, не обращая внимания на вялое ее сопротивление.
И упал. Лежал, глядя сквозь призрачную вязь силовых линий, слушая мелодичный напев огня.
- Перчатки возьми, - Райдо протянул кружевную пару. - И ничего не бойся.
- Она уж год как овдовела. А детьми Господь их не наградил… и Гевория будет премного рада предоставить кров достойной девушке, оказавшейся в затруднительных обстоятельствах.
- Забудь, моя янтарная девочка. Просто поверь - все будет хорошо… у тебя, у меня…
Это несоответствие раздражало. И Брокк пытался унять раздражение, мерил комнату шагами, сжимал и разжимал пальцы на руках…
Крысы, серое живое покрывало. Они рассыпаются, позволяя лошади пройти, слишком заняты, чтобы тратить время на нее, на Кейрена, и все равно жутко.
Эхо летит по опустевшим улицам, сбивая крысиные полчища в воду.
Не верить. Встретить "Янтарную леди" и Брокка, который, наверняка, удивится, увидев Кэри здесь. И рассердится из-за портала, будет выговаривать долго, занудно, дергая себя за волосы, а потом обнимет.…
- В морге, - не стал притворяться Кейрен.
- Самогоночка, - с удовлетворением произнес Райдо и по спине постучал. - Давай, дыши, а то сидишь как живой… ну, матушка…
Только так и получится жить… еще немного.
Прячет себя и свою злость под полотняным панцирем рубахи… колючие чулки, тяжелые туфли, что оковы. Каблуки их подбиты двенадцатью гвоздиками. И звук ее шагов разносится далеко.
Брокк все-таки, наверное, придремал, потому как, очнувшись от прикосновения стюарда, увидел потемневшие окна. И долго не мог понять, о чем говорит человек, а он как назло разговаривал шепотом.
Теплое дыхание по щеке, и губы, словно невзначай, касаются губ, подбирают каплю вина.
Они вставали на колени, нехотя, с явным неудовольствием, однако не смея противиться власти нового короля. Наверное, они, эти люди, рассчитывали, что Освальд сделает за них грязную работу, а потом исч…
Марта вздохнула и поправила шаль, подхватив длинные ее хвосты, завязала узлом.
Седло крепилось за передними лапами дракона, широкие ремни уходили под них, прирастая к скобам-крюкам, и Брокк, наверняка раз в десятый, проверил каждое крепление. А Гранит, наблюдая за ним, скалился…
- Чтобы признал наш брак недействительным…
- Ничего себе, мелкая, - фыркнул Кейрен и громко, распугивая птиц, чихнул. - Простите, продуло, наверное…
Хорошие ботинки. Разношенные, со стоптанной подошвой, причем стоптана она неравномерно, и значит, хозяин ботинок явно косолапит… На левом суровая провощенная нить разошлась, и подошва отстала от верх…
- Тоже день не заладился? - Таннис держалась за его руки, с удивлением понимая, что отступили и дурнота, и боль, и вовсе чувствует она себя замечательно.
…белый шарик растворяется в воде, мутные хлопья оседают на дне бокала, и Брокк размешивает их пальцем. Ему страшно пролить хотя бы каплю.
Псих. И Ульне не лучше. Безумная семейка, которая свела с ума и Войтеха.
Навсегда и… вместе до самой смерти, чтобы в один день…
Низкое кресло, жесткое. И древняя подушечка не делает его мягче. У кресла изогнутая спинка, на которую не получается опереться, и Таннис приходится держать спину прямо.
…новый гость не дает себе труда стучать. Он входит, пригибая голову, потому что дверь для него слишком низка. Он снимает шляпу с широкими полями, украшенную не обычной лентой, но кожаным шнурком, и с…
Ее племянница, снулая сонная девица, чье имя Кейрен отказывался запоминать - как и имена прочих, благообразных по мнению матушки девиц, которые вполне могли бы составить Кейрену партию - поджала губы.
- Мне… - Таннис взялась за горло. - Дурно.
Камень. Всего-навсего камень. Мрамора кусок. И воздух горький, пропитанный дымом, вызывающий тошноту. Брокк стискивает зубы, сжимает кулаки.
- Камин… - он произнес это со странной интонацией. - Что ж, значит, судьба у него такая… ты понимаешь, что убила его?
- В том, что Аль-Ахэйо сгорел. В том, что были взрывы… в том, что я создал оружие, которое не способен контролировать.
- Не будет свадьбы, - Кейрен вытащил перстень.
Не захотели поверить? Был директор тюрьмы, который, не прошло и месяца после казни, переехал в новый дом. Дом же взял и сгорел вместе с директором и многочисленным его семейством. Поджог? Пожар?
Палач, по утверждению вдовы, вовсе непьющий, вдруг взял да помер, перепив дешевого рому. А пил он на пару с тюремщиком, которого, впрочем, в излишней трезвости сложно было упрекнуть…
- Он же тебя… - Марта шмыгнула распухшим вдруг носом, а глупое сердце затрепыхалось быстро, судорожно, кольнуло под лопатку. - Он же… ты ему, как родная, а он…
- Я стучала, но ты не соизволил ответить на стук, - леди Сольвейг позволила раздражению стать явным, оно прорезалось в голосе рычащими нотами, разрушая слишком идеальный образ.
Призрачный. Рожденный бессонницей, рассветом и страхом. Он, Брокк, тоже умеет бояться смерти. Всего-то и понадобилось - научиться жить.
По инерции, улыбался чужой улыбкой, шутил, кажется, про себя подбирая подходящие слова, а они не подбирались, оседали на языке горечью несказанных фраз.
…Кейрен обещал, что вернется. И надо учиться ждать, а у Таннис никогда-то особо с терпением не ладилось… ничего, как-нибудь, потихонечку…
Брокк плохо помнил, как добрался до дома.
Король зажигал свечу за свечой. Пламя легко отзывалось на прикосновения его, и ониксовые глаза оленя оживали.
Несколько минут. Инголф хмурится, Олаф фыркает и принимается кружить по трюму. Всякий раз он останавливается рядом с девушкой, небрежно, вскользь, касается рыжих ее волос, и идет дальше.
Инголф тряхнул головой, отгоняя эту, нелепую для себя мысль.
Брокк, повернувшись на бок, раздавил остатки пламени. Он поднялся на трех лапах и глухо зарычал.
- Знаешь, как давно я не слышал этого имени.
- Я попробую, - Олаф бережно обернул ленту вокруг запястья.
- Бумага, - севшим голосом попросил он. - И чернила.
- Зря не боишься. Быть может, он отдаст тебя мне. Хорошая награда. И тогда мы продолжим нашу беседу в обстановке более… подходящей. Так ведь принято говорить? А пока - держи, - он вытащил из кармана …
…кладовка и мешки с крупой, старые, пропыленные. Запах прели и плесени. Темная бочка, примостившаяся в углу, и дверь, от которой страшно отступить. Кэри держится за ручку, зная - не откроют.
И почти добравшись, Гранит расправляет крылья. Он вытягивается стрелой, вклиниваясь между шалями ветра, опираясь на них, для него плотных, надежных, и скользит.
- Или дело в одном, конкретном… - Освальд развернул кресло.
- Мисс! - рука старика Кассия не позволила упасть. - Пожалуй, стоит взять коляску.
- Ты очень красивая женщина, Таннис… сильная… умная…
И уже не сдерживается, плачет, тихо всхлипывая и вытирая глаза кулачком. И надо бы утешить, но Кейрен сидит, смотрит на руки…
- А напиваться поздно, - Олаф присел на старую бочку. - Но полтора часа - это хорошо…
- Да я уж понял, что не незабудками пахнет, - Райдо продолжал раскачиваться на стуле. - Выкладывай, младшенький… глядишь, вдвоем чего и придумаем.
И когти цокают о камень. Шаг и еще, и быстрей, потому что тишина становится опасной. Она стирает и шаги, и тени. Твари замолкают, предчувствуя удар. А огненная жила, ошалевшая от боли, вскидывается.
…Кейрен на нее похож, вот только более живой, что ли…
В тот раз он надел василькового цвета пиджак с подбитыми ватой плечами и узкие брюки, которые нисколько ему не шли. Франтоватый костюм этот донельзя раздражал Ульне.
Кто-то бросил на Брокка куртку, пытаясь сбить огонь, но тот лишь проплавил кожу… и Брокк, отмахнувшись от помощи, вновь покатился по снегу.
- От, благодарствую, господине, - вор поклонился, но поклон получился кривым, однобоким. Издевательским. - А то ниществуем мы… ручки-то ужо не те. И по делу не пойдешь… а энтот и вправду сидел.
И все-таки страх, что этого - недостаточно.
Вопрос осторожный, но дрогнувший голос выдает волнение.
- Таннис, я не хочу с тобой воевать, - Освальд встал и сунул руку в карман. - Но мне придется тебя запереть. Надеюсь, у тебя-то хватит ума не пытаться сбежать? Если вдруг возникнет подобное желание, …
Женщина, верно, которая не представляет, чем заполнить пустоту в груди. Слезами? Слез нет, закончились. Криком бы… кричать, до сорванных связок, до горла треснувшего, как старая заводская труба, до г…
- Знаешь, - Грент сгребает вуаль в горсть, и волосы вместе с ней, тянет, заставляя запрокинуть голову. - Мне сразу следовало избавиться от тебя…
…потому что болезнь эта очень странная. И внезапная. Несвоевременная, хотя вряд ли в принципе существуют своевременные болезни. Но эта непонятная слабость, и боль в висках, собственный пульс стучит б…
Ульне рассказывала эти сказки Освальду, еще тому. Марта помнит его. Болезненный по-девичьи изящный ребенок. Он вечно простывал и кутался в связанные ею шарфы, в дряхлые шубы Ульне, и мерз, садился вп…
Впрочем, здесь не принято говорить, и встречаясь на узкой тропе, люди-тени расходятся, задевая друг друга рукавами, пышными ли юбками, но в звонкой гулкой тишине. В полночь ее нарушают рокоты барабан…
- Передай Освальду, что я хочу с ним побеседовать.
- Она заслужила… и… Тэри говорит, что у меня талант, а я не хочу этим заниматься… не хочу думать, что кто-то…
- Мне казалось, что это мир меня спрятал.
К счастью, Гаська и вправду запомнила понравившееся ей кольцо, описала его подробно, и чем дальше она говорила, тем сильнее становилось недоумение Кейрена.
Страшно интересно, а Брокк не мешал. Он верил своему дракону? Наверное. И тот, втянув воздух узкими ноздрями, точно проталинами в массивной голове, подался навстречу. Ладонь Кэри коснулась шершавого,…
С ним легко соглашаться, и Кэри жмурится, поворачивается, прижимаясь к мужу.
А платье пришлось Кэри почти впору, разве что коротковато слегка.
- Садитесь куда-нибудь, - Брокк включил печь, в которой давно пора было бы заменить кристалл, энергии в нем осталась капля. Но нагревательные контуры раскалились, и в воздухе запахло горящей пылью, п…
…он уже две недели как ушел из дому, забрав с собой не только комплект. Он сказал, что устал от нищеты и долга, который на него навесили. Что задыхается в этом доме и не собирается позволять старухам…
Помнит, да. Ее сложно забыть, она - осколок металла, что вошел в сердце и пробил насквозь. Остался, зарос живым, и сердце бьется, работает, но осколок не исчез.
Войтех одним движением сел на кровати. Он запустил пальцы в волосы, поднимая короткие пряди дыбом.
…знает. И почти восхищается новой ролью, которая наверняка дается Лэрдис немалым трудом.
Было… ему улыбалась сжатыми губами, потому что зубов у девицы не хватало… и ростовщик долго не желал отдавать портфель, твердил, что с его стороны все законно…
- Вынужден предупредить, Мастер, - Кейрен как-то вдруг поник. - Я больше не веду это дело.
И когда все же развернулась, Брокк отчетливо понял - уходит.
- Знаете, господа, - Инголф стоит на носу, разглядывая водяную муть, и выражение лица у него странное, мечтательное почти, - я бы сейчас, пожалуй, напился.
Бедная, бедная Марта… ей стало так горестно, больно, что слезы сами хлынули… она и не слышала, как отворилась дверь, пропуская Освальда и доктора, того, который приходил прежде.
- Знаешь, дорогой, - сказала Кэри, поднимаясь. - Это уже несколько… чересчур.
- Не спится, - призналась Таннис. - Из-за тебя. Лежишь тут…
Простая прическа. И платье яркое, почти вызывающее… вдовам ли красное надевать? Пусть срок ее вдовства и позволяет снять строгий траур, но… но сегодня она, быть может, умрет.
- Вам помочь? - вежливо осведомился Инголф, подбрасывая подушку вверх.
А лошадь уже не хрипит. И надо бежать… обернуться… если обернуться, то ничего они не сделают, но Кэри не способна и пошевелиться. Стоит, сжимает бесполезный камень.
…утки остались. И Кейрен пожалел, что не взял с собой батон.
Сбивается, спотыкается, но Брокк не позволяет упасть.
А в подземелье ныне холодно… но надо бы проведать, рассказать емуновости…
Замереть. Отступить. Сила рядом, за тонкой пленкой льда… конечно, именно на лед и похоже… вдох и выдох. Унять, направить по крови хмельной безумный ток, который уговаривает поддаться.
- И не делай морду клином. Ты прекрасно все понимаешь. Долг - дело, конечно, хорошее, но одними долгами жив не будешь.
А блинчики у Кейрена получаются тонкими, кружевными, полупрозрачными.
Сутуловатым. Рассеянным. Неряшливым слегка. От него отчетливо пахло керосином, а засаленные манжеты старой рубашки пестрели пятнами.
Беспомощная ложь. И выходит, что доктора не приглашали. Почему?
- Если бы любил, то не стал бы любовницу заводить…
Кэри присела у огня и протянула ему руки. Наверное, она сидела долго, наверное, задумалась, пусть бы и в голове было пусто-пусто… наверное, увлеклась мелодией пламени, если не заметила, как появился …
На том берегу реки туман окрашен желтым. Он мешается с дымом заводских труб, подбирает грязную речную пену, и ноздреватый снег, запутавшийся в космах прошлогоднего рогоза. Туман гасит звуки, и грохот…
Бусина за бусиной. Кто гадает на ожерельях?
Черное платье. Черная шляпка, которую горничная закрепляла на волосах длинными булавками…
Скрип снега под ногами. Сорванное дыхание, словно кто-то долго бежал, не то спасаясь, не то стремясь догнать. Брокк насторожившийся встает.
На словах остался коньячный привкус, и сами они, как и Кэри, сделались легкими, воздушными. А фиал она в рукав спрятала.
Этот чертов ублюдок ушел, не оглянувшись даже. И Таннис закусила губу, чтобы не закричать. Она не станет умолять о помощи… и просто сядет.
- Постараюсь, матушка… - Райдо поклонился. - А теперь, если позволите… не скучай, младшенький. Надеюсь, скоро свидимся.
Поэтому он и позволил отпустить Кэри. Зачем она нужна, если в его руках весь город?
- Вашу руку, леди, - Брокк с поклоном протягивает свою. И Кэри принимает…
- В заботу. Доктор. Эта комната… ужин вот… чаек…
Он вертел булавку в руках, и синий глаз сапфира вспыхивал.
Широкая постель, прикрытая габардиновым покрывалом. Башня из подушек под кружевной накидкой, новой, еще сохранившей едва ощутимый запах кухни… накидки крахмалили, и нынешняя выглядела жесткой. Стопка…
И остановившись у решетки, наощупь возился с замком. Кейрен гладил его, дергал, прутья слабо позвякивали, но открываться замок не спешил. И когда где-то высоко, над головой, заскрипела дверь, Кейрен …
- Обязательно прочту, - с легким поклоном ответил Риг. - Но ты отвлекся.
Бьют часы на старой башне, и гул их доносится сквозь стены.
- Более того, - Ульне приняла предложенную руку. - Мой несчастный кузен оставил нас…
И взвыла сирена, предупреждая, что "Янтарная леди" начнет набор высоты.
- Не зли его, Марта, - Ульне все-таки отвернулась. Белое платье делало ее похожей на призрака. А ведь и вправду только призрак и остался… была-то другой, до свадьбы своей, до мужа, о котором заговари…
- "Янтарная леди"… романтичное название, Мастер. Не объясните ли…
Отстранялся, когда она сама подходила слишком близко.
- Поговорить о привычках и убраться? Отнюдь. И без того, знаете ли, хватает дел. А книжку я прихвачу с вашего позволения, уж больно занимательная история. Представляете, он - разбойник, но благородны…
- Да, - Грай мотнула головой, - но с побегом романтичней. Согласись.
И оленья голова, неудобная, тяжелая, оказывается в руках Брокка. Король подходит к гобелену, на котором загнанный тур, накренив могучую голову, готов встречать охотников. И кольцо стальных псов, отре…
И кружка с трещиной на ручке, ручка обмотана шнуром и держать удобно. А вино сладкое, приправленное травами, но ледяное до того, что пить приходится маленькими глотками. Но холод тает, и вино одарива…
За Перевалом иначе… там свои обычаи, чуждые, непонятные. Здесь же…
- Хотел, не спорю, - Освальд пожал плечами. Он выглядел… странно. Белая рубашка с закатанными по локти рукавами, широкие подтяжки, расшитые красными ромбами. Домашние мягкие штаны и домашние же тапоч…
- Все хорошо, - она улыбнулась. - Просто… съела, наверное, что-то не то. Бывает. Полежу и пройдет.
Это признание должно было бы шокировать, но Кэри не испытывала шока.
- Лежи уже, - он поднялся. - Пить хочешь? Конечно, хочешь… крови-то немало потерял… вообще тебе повезло.
Да, пожалуй, встреть он Люту раньше, увлекся бы, она была живой и непосредственной.
С кем - дело иное… и наверное, он тоже понимает, если улыбается.
- Мне это, конечно, льстит, но я не настолько наивен, чтобы снова ей поверить, - Брокк опустился в кресло и, прижав пальцы к вискам, пожаловался. - Голова болит.
- Она необычная женщина, - Король отвернулся. - Знаете, как мы познакомились? Я не хотел давать разрешения на раскопки…
- Мастер, - поправился Король. - Он жив. Нам нужно прояснить некоторые детали, но… отпустить его я не могу. И казнить не за что…
- Наши читатели желают знать, - его поддержал коллега, этот вырядился в кожанку, причем не лучшего качества, и теперь то и дело ежился.
…и узкие полоски зрачков в лунах-глазах, блеклых, нечеловеческих.
И Кейрен, завязав глаза, наполнял полдюжины бокалов.
- В целом, довольно-таки нестойкая субстанция. Распадается в течение четверти часа… для людей абсолютно безвредна…
- И повторяю вопрос, кто велел тебе за мной следить.
И позволяет себя уговорить… она встает, опираясь на протянутую руку, и даже улыбается, наверное, позабыв, что помимо Олафа в их доме - а старая баржа для нее именно дом - есть гости. И Брокк отворачи…
- Мальчишке нужна крепкая рука. Вы его избаловали.
…шепот-шепоток… а мокрое по щекам - всего лишь слезы…
…тот, кто притворялся ее сыном, предлагал заменить окна. Она отказалась.
…и почему никто не видел молодого герцога выходящим из дома?
- Правильно. Не следует верить женщине. Мы… слишком непостоянны. А когда кажемся иными, то… это лишь часть игры. К слову, я рада, что решилась.
…музыки нет. Брокк говорит, что она не нужна, но Кэри ужасно обидно, что в доме ее нет музыки, но она идет.
Главное, чтобы хвост перила не переломал. Он дергался то вправо, то влево, а с ним дергалась и Кэри. К середине лестницы она достаточно освоилась, чтобы уже не задумываться, куда ставить лапы.
…оживший мертвец с уставшими глазами, в которых не осталось места свету.
Минута - это не так и много, но хватит, чтобы справиться со страхом.
Матушкина забота пахнет ванилью, той, которую томили в молоке, набирая запах для выпечки. И резкий, слишком насыщенный, он забивает нос.
Глупость. Как она может вернуться из пропасти?
Марта спускалась осторожно. Со ступенечки на ступенечку. Она уговаривала себя поторопиться, однако страх был сильнее. Крутые ступеньки, скользкие, легко споткнуться, полететь вниз.
- Он и твой сын, - отец не сдержал зевок. - Сама ему и скажи…
…и дверь он запер, точно опасаясь, что Таннис вернется в комнату, спрячется в ней.
…газет не приносят, комендант извиняется, явно и вправду испытывая неудобство от того, что приходится гостя в чем-то ограничивать. А ведь и вправду, гость.
…его жена принесла ему суконную фабрику и старую мануфактуру, на которой производили конопляные канаты. А в перспективе грозила осчастливить несколькими заводами, которые фон Литтер уже полагал своим…
- Прочь! - голос Брокка разбивает кружение. И вслед за словами раздается грозный рокот, заставляющий ряженых отпрянуть. Кто-то кого-то толкает, кто-то цепляется, падает… и смех ему наградой.
Кейрен пожал плечами, честно говоря, ему было все равно.
Шумно. Кто-то ударяет в медный гонг, и на звук этот откликаются часы в холле. Удар за ударом, и каждый причиняет боль…
Он смеется, и Ульне просыпается от этого смеха, а может от громкого хруста розовых стеблей, от влажного прикосновения пальцев к щеке.
Девица выросла и, поговаривали, собиралась выйти замуж, но с женихом ее случилось несчастье… не то убит, не то пропал.
Он и вправду слушал, и пальцы на груди Брокка подрагивали.
Снова вдох. И на выдохе, медленно, перегоняя силу в пальцы, которые почти и не ощущаются. Это нормально, это пройдет. Главное - не отвлекаться.
…едкая вонь заставляет открыть глаза, несмотря на то, что веки отяжелели.
И туфли ее - дюжина гвоздей на подошве, Таннис знает, она считала - громко стучат.
Шар, созданный Брокком, умещался на ладони. Непрозрачные стенки, обманчиво хрупкие, но способные выдержать четверть часа в истинном пламени.
Таннис хочет ответить, но понимает, что потеряла способность говорить. Вот смеяться она еще может… и смеется… или плачет… или кашляет. Идет, роняя лилии, которые по следу…
…ложь. А прежде Брокк ей не лгал, и оттого вдруг становится страшно. Кэри пытается сжать пальцы, удержать его руку, но пальцы ее не слушаются. Они какие-то… чужие.
В кабинете было прохладно, и промокшие ноги сводило судорогой.
Темный. Осклизлый будто… а вот и грязный саван, под которым скрыт любимый клавесин леди Эдганг… каминная решетка исчезла, и полка опустела. На ней же, помнится, обитало семейство серебряных оленей… о…
- Она. Быть может… пройдемся? Если у вас есть, что сказать.
…и злость унял, стоило ей прикоснуться. Осторожно, ведь она так боялась сделать ему больно. Он же пытался улыбаться, пусть и тонкая пленка молодой кожи от улыбки этой расползалась.
- На самом деле? - легкая улыбка сделала его лицо живым, правда, ненадолго. Она померкла, и Риг, покачнувшись, прижал палец к губам. - А это секрет.
И сейчас вот вновь задыхается, стоит, борясь со страхом. С каждой ступенечкой он сильней, и твердит, будто бы толку от Марты немного. Там же, внизу, небось, камера, а ключа от той камеры у Марты нет,…
Небо прозрачное, слюдяное. И звезды выглядят невероятно близкими, руку протяни - и соберешь в горсть.
- Легенда, - Инголф все же протянул руку, жест ленивый, небрежный, и лишь вздрагивающие пальцы выдают нетерпение. - И за эту легенду нам всем здесь голову снимут.
И Брокк на краю ее. Во снах Кэри он стоит, раскинув руки, покачиваясь, готовый нырнуть в провал. Кэри зовет его по имени, в тщетной попытке остановить.
И Сурьма, наверняка, рассчитывает на ответную любезность. Коалиция, скрепленная браком. За Лиулфром встанет Ртуть… впрочем, не факт. Их райгрэ не самый надежный союзник.
Голос все-таки дрогнул, выдавая гнев, вновь не понятный Марте. Сколько лет прошло? Сотни, а Ульне все еще сердится на предка за ошибку.
- Гордая… леди из себя корчишь. А я ведь знаю, какая ты на самом деле…
- Бульон. Доктор сказал, что тебе нужна особая диета. Ничего острого или кислого, а бульоны обязательно. И творог. Давай еще ложечку.
Олаф вскочил. Его движения отличались нехарактерной прежде суетливостью, словно его переполняла энергия, и Олаф не способен был управиться с нею.
- Дальше я сам справлюсь, - Инголф подает даме руку, и та прячется за спину Олафа. - Леди, я не причиню вам вреда.
Для нее еда - единственная радость… пускай уж… во всяком случае, доктор утверждает, что сердце Марты здорово, а значит, некоторая чрезмерность телесных форм ей не повредит.
- Вижу, - серьезно сказал Райдо. - И меня это не радует.
Музыка лечит. Вот только одной любви на двоих мало.
Он всегда хотел стать королем и… Таннис запоздало раскрыла веер, заслоняясь от ледяного чужого взгляда. Ей показалось.
…просто собаки, верьенские волкодавы с обрубленными ушами. Их спускают на ночь, как любезно предупредил Освальд.
Вряд ли новоявленный герцог вернулся домой, но… передать. Запрос и описание, причем сегодня же, пока Кейрен еще следователь. И подавать запрос надо не из управления.
…и дети согласились. А заодно отвернулись… что у родителей за привычка целоваться? Гадость какая… и нежности телячьи, которые только для младенцев. Младшенький твердо знал, что из младенческого возра…
- Вице-король, как меня убедили, достаточно силен, чтобы не допустить войны, - она провела ладонью по косе. Волосы цвета латуни. И металлический же блеск синих глаз. - И достаточно благороден, чтобы …
Клинок разломил корку из холодного шоколада.
- И она, наверное, думает, что теперь мы будем составлять их вместе, - доверительно произнесла Люта. И головой тряхнула, отчего гребень, удерживавший прическу, выскользнул, и волосы растрепались. - Н…
Неприметная дверца, ведущая в узкий боковой коридор. Здесь нет ковра, и стены не забраны шпалерами. Голый, чистый металл с бляхами заклепок. Далекий гул моторов, которые разогревались…
Он шел, качаясь, не то удерживая Таннис, не то сам на нее опираясь.
…силу, ту, которой был лишен ее, Ульне, настоящий сын. Перелюбила его Марта с молчаливого попустительства самой Ульне. Избаловала. И Ульне едва не погибла вместе с ним. А может, и погибла, потому что…
Зря он мальчика испортил, с другой стороны шрамы украшают мужчин.
Серебряная ложка. Салфетка, которую он укладывает на коленях Таннис, тщательно разглаживая, пожалуй, излишне тщательно.
Домой Кейрен вернулся глубоко за полночь.
- И оставить тебя одну? Ты же привыкла к одиночеству, верно? Или убедила себя, что привыкла… сама себя свела с ума. Зачем, Ульне?
Жалобный голос, и он сам, Кейрен, ощущает себя… нет, не ничтожеством. Ребенком, за которого снова решили, как для него лучше.
К самому небу, которое, чем дальше, тем прозрачней становится, и синева его обманчивая блекнет, вызволяя черную пряжу ночи. Звезды-алмазы.
- Прекрати, - его тон изменился. - Я же обещал, что не трону тебя. Просто потерпи. Все закончится и…
- Мало, - она гладила руку, прикасаясь осторожно, кончиками пальцев. А Брокк все равно ощущал это прикосновение, легкое, как крыло бабочки, сквозь ткань, сквозь повязку, раскаленными якобы перегоревш…
…запах окалины. И пыль на рукавах пальто, она привязывалась к Кейрену, не оставляя его даже дома к вящему матушкиному неудовольствию. Она пыталась говорить о том, что гулять нужно в парке или же по н…
И давно он… наверняка, давно. Хальгрим его заметил, и поэтому… со стороны могло показаться… Кэри вспыхнула.
Реку, раскормленную осенними дождями и снегом. Мосты и баржи…
- Но уверена, если вы сосредоточитесь и возьмете себя в руки… - миссис Лоуренс говорила медленно, пережевывая слова. - У вас все получится. Не сразу, конечно, потребуются долгие тренировки…
…впрочем, как и брат его, Хельги из рода Белого никеля.
Тогда ей виделся в этом подарки скрытый смысл… она во всем видела скрытый смысл.
…в ночь перед Рождеством Таннис проснулась от скребущего мерзкого звука. Ветки старого вяза терлись о стекло.
Обиду она заела пирожным, которое оказалось слишком уж сладким.
- Как минимум три. И нет, я вас не исключил.
Или же о смерти для Таннис… ненавидит, люто, яро, не способная изменить что-либо. Ее даже жаль. Немного. В этом доме не принято жалеть.
Кэри показалось, что говорит он вовсе не о цветах.
Король смотрел, как катятся по полу стеклянные бусины. И кажется, приседал, закрывая уши, не способный устоять перед звуком, который достиг максимума.
Белая рубашка. И белые волосы, стянутые в хвост. Лицо тоже белое, искаженное болью.
И опять хмурится, в этом он неисправим. Кэри подозревала, что супруг ее в принципе неисправим, но странное дело, ничуть о том не сожалела.
Есть. Послать его к чертовой бабушке, и оказаться внизу, в камере, в компании двух мертвецов… или, что вероятней, получить клинком по горлу. Быстро. И надежно.
- В живые рощи зима не заглядывает, а Ее Величеству следует поправить здоровье…
- А когда понял, упал в обморок. Пришел в себя уже наверху…
И приносила с кухни теплое молоко, заставляла пить, рассказывала нелепые истории, которые принято рассказывать детям. Марту он слушал с куда большей охотой, нежели Ульне.
Кейрен продемонстрировал родовой перстень.
- Тебе он совсем не нравится? - Кэри была рада сменить тему беседы. Чужие беды обсуждать проще, нежели собственные. Мелкими они кажутся, неважными.
- Ты… трус! - она швырнула в Кейрена сахарницей, но он увернулся. И сахарница, ударившись о стену, раскололась. Сахар рассыпался… сахар ныне дорогой, а сахарница Таннис нравилась.
- Только одеяла не надо, пожалуйста… жарко очень… и пить… Брокк…
Кейрен кивнул. Что ж, многое становилось ясно.
- Мне приходится терпеть тебя… - недоделанный венок выпадает из рук женщины, и ветви рассыпаются, а можжевельник теряет черные ягоды. - Но когда-нибудь твой ребенок назовет мамой меня…
Человек заглядывал в глаза, оттягивая веки холодными пальцами. Тер виски, мял руки и прижимал к груди слуховую трубку. Он считал пульс, отмеряя время по серебряному брегету, точь-в-точь как тот, кото…
И вправду стоило поторопиться. Гул моторов неуловимо изменился, и теперь в нем проступали характерные рокочущие ноты.
"Янтарная леди" ждала своего часа. И дождалась. А значит, дойдет.
- Какая ты упрямая… будут всякие, и благородные, и грязные, и дураки, и умные… но люди, Таннис. Этот мир - наш. И нам писать его историю. А в ней, надеюсь, найдется страница для меня.
Едва не сказала, что мама его давным-давно умерла, но… смолчала. К чему злить?
И сам, вместе со свечами, остался за порогом.
Или солгать. Солгать не выйдет, Войтех видит ее насквозь и…
- Помолчи, - сказано это было иным, деловитым тоном, который означал, что вступительная часть с попыткой возвращения Кейрена в лоно семьи, закончена. - Во-первых, ты не уверен, захочет ли твоя девица…
- Сама? О да, мой муженек тоже постоянно это твердит. Я сама во всем виновата! - она почти кричала. Злость, исказившая черты лица Лэрдис, отняла красоту. - Ну же, прочти мне мораль?
Ботинки промокли. И штаны тоже. Брючины облепили ноги, и при каждом шаге отставали от кожи, чтобы вновь беззвучно прилипнуть к ней. Холодный порывистый ветер продувал и тонкую кашемировую ткань пальт…
- Дорогая кузина, - он поклонился, демонстрируя остатки хороших манер. - Если бы я чаще появлялся дома, ты бы первой взвыла…
- Бергарду псы еще служили. И сыну его. И внуку… но наступил миг, когда они поняли, что силой превосходят людей. И Груннар из дома Синей стали объявил войну. Она была короткой.
- Дорогой, ты только не волнуйся, - теплая мамина рука убирает длинную прядь. - Тебе нельзя волноваться… опасно…
И старые часы оживают. Удары их эхом разносятся по дому, отмечая новый час жизни… и наверное, вправду пора вставать.
Старая мебель. Копоть на потолке осталась, верно, с тех еще времен, когда Тайберни освещалось факелами. И Кэри смотрит на пятна, зябко поводит плечами.
- Кто следил? Я? - он зашелся мерзковатым смехом. - Примерещилося те, господине хороший. Я ось гулял… шел себе, думал об… а на кой ляд те знать, об чем я думал? А тут ты, схватил, трясешь… нехорошо т…
…как платье старой королевы… ей не шел траур, но правила требовали соблюдать условность…
Отнюдь. Кейрен отступает, и убирает руки, без которых становится холодно. Или это проклятье королевы заставляет Таннис дрожать.
…древняя полуслепая повариха, которую держали в доме из милости.
- Не дерзи, - он погладил мизинец, слегка искривленный и перечеркнутый белой нитью шрама. - Мне нет нужды успокаивать себя. Каждый заработал свою виселицу. И тебе следовало бы сказать спасибо за то, …
"Янтарная леди" причалит лишь завтра… и Кэри встретит ее. Она повернулась к зеркалу и, отбросив длинную белую прядь с лица, улыбнулась.
- Идут в Лагсат, это прибрежный городок, там склады, - Брокк по-прежнему держал ее крепко. - Если хочешь, завтра прогуляемся. Там вечная ярмарка. Оттуда начинается путь на Перевал, вот и свозят все, …
От одной мысли о подобном становится жутко.
- Ну, вам же самому хочется быть откровенным. Иначе что вы здесь делаете? Тяжело быть гением, о котором никто не знает, правда?
Хотел бы убить, убил бы, а раз языком мелет, то убивать запрещено… наверное, даже трогать запрещено, иначе шило пропороло бы не воздух, а лоб. Или щеку. Или в руку воткнулось, мстя за обиду. Гренту в…
Он услышал крик. И запах крови, разлившийся в воздухе, медный, тревожный, ощутил. Выбежал, уже понимая, что опоздал.
- Кузина, - он сказал это и коснулся щеки, прикосновением подтверждая давнюю, не разорванную изгнанием Тедди, связь. - Я помогал тебе, никогда не прося ничего взамен. Но сейчас… позаботься о мальчике…
- Я и нашел тебя. Почему я нашел тебя так поздно, Кэри? - Брокк сам снимает повязку и, наклонившись, долго напряженно всматривается в ее глаза.
…о взрывах, бомбах и снова о светловолосом юнце со странгуляционной бороздой на шее.
Все-таки неудобно. И холодно. Кожа белеет, и темная сеть ремней выглядит на ней как-то вовсе уж неестественно. Брокк даже трогает, убеждаясь, что сбруя не исчезла.
- Кольцо красивое, - у самого порога произнесла Люта. - Матушка выбирала.
- На кой ляд мне его имя? Хотя… погодь… барон… не, не барон. Рыцарь? Хитро он как-то прозывался… граф? Герцог! - она воскликнула это громко и засмеялась, счастливая, что вспомнила. - Точнехонько, Гер…
Откровенность за откровенность. И кривоватая улыбка Короля.
Не те слова, и чернила темно-лилового оттенка слишком густые, а бумага - гладкая, и буквы по ней растекаются. Почерк же и без того неуклюжий, детский, вовсе превращается в каракули. О чем еще писать?
- Сколько раз можно повторять, Кейрен, что нельзя забрасывать ноги на стол.
…потому что с этой болезнью врач не способен справиться.
На высоте ярился ветер. Он вцепился в шляпку, пытаясь содрать ее, и широкая лента впилась в горло. Ветер отступил, но лишь затем, чтобы нырнуть под юбку, задирая, закручивая тяжелым жгутом ткани. А в…
…и грохочут, сливаясь воедино, три взрыва.
Место Райдо пустует, и черный стул, придвинутый к столу вплотную, смотрится вызывающе.
И почему-то от этого больно, точно мир, тот самый, который позволял Кейрену оставаться к себе равнодушным, вдруг треснул.
Кожа мягкая и… гнилая? Продавливается, а когда он позволил пальцы убрать, на ней остался след, сквозь который проступала влага.
- Возьмите, Мастер, - она протягивает бокал, к счастью, не черный.
И грохот повозки. Окна выходят на задний двор, и Кейрен знает, что в пять утра привозят продукты для больничной кухни. У сестры-хозяйки низкий голос, почти бас, и усики есть. Однажды, когда лежать ст…
- Он их не убил, - Освальд гладил белую нить.
Он ведь счастлив, именно здесь и сейчас, когда мир потревожили взрывы, когда он вот-вот расколется, чтобы медленно осесть в кипящей лаве. И разве имеет право Таннис уродовать чужую мечту, которая исп…
Глупая… какая уж есть, а все одно слезы градом сыплются… жизнь закончилась… и пусть этот не убил сразу, но… сколько еще позволит? А может, и вправду к лучшему оно? Исчезнут заботы, суета, которая отв…
- Не хотелось бы разочаровывать, но вряд ли такая возможность представится. Ты же понимаешь…
- Таннис, - мягкий, но требовательный тон.
Она переходила от имени к имени, выплетая историю древнего рода. И Марта молчала, понимая, что именно ей хотят сказать.
- Я его обобрал… еще только-только выполз на улицу… вышвырнули. До этого - гимназия и папашина библиотека, спокойная, чистая жизнь, а тут с размаху и в дерьмо. Как хочешь, так и выживай. Вот и выжива…
Ему было так страшно в огромных герцогских покоях, где полно теней и звуков, признаться, Марта и сама опасалась туда заглядывать… а эта ужасная кровать под балдахином? Ребенок терялся в ней. Марта ра…
…не вернется. И не будет берега, не для двоих… для одной ее - быть может. Но одной ей… зачем ей целое море для себя?
Эта боль - ничто по сравнению с иной. Жила отзывается на зов, она корежит слабое человеческое тело, выламывая кости, грубо, зло. И Кейрен, кажется, не способен сдержать крик…
Он говорил это с мягкой улыбкой, и Кейрену было неудобно, словно он ненароком подсмотрел что-то донельзя личное.
Ему не поверят. И без того считают чудаком… фантазером… но эта фантазия безумна даже для него. И когда Гаська замолчала, Кейрен отослал ее взмахом руки. Сам остался. В переулке, прижимаясь спиной к г…
Чувствует. Сквозь немоту, раздражение и зуд. Сквозь вынесенную из снов чужую боль… и собственная немощь перестает мешать. Рядом с Кэри Брокк вновь ощущал себя цельным.
Наверняка ей хотелось добавить еще что-то.
Кэри кивнула. Теперь она ощущала голод, лютый, совершенно неприличный голод.
Кэри подвинула стул так, чтобы он оказался напротив двери и, взяв кувшин в руки, приготовилась ждать. Удивительное дело, она не испытывала ни стыда, ни даже смущения, несмотря на то, что была в одной…
- Ты… не сердись. Я постараюсь аккуратно, - Таннис провела по бархатистой шее, и лошадка кивнула. - Ты ж меня не сбросишь?
Она сунула за щеку печенье, стараясь жевать тихо, чтобы не потревожить Ульне. Та же завозилась, заметалась в постели, вцепилась в простыни, выгибаясь. И сквозь стиснутые губы вырвался-таки стон.
- Лэрдис. Отправилась в полет одна… без мужа… без компаньонки… там ведь только мужчины.
- Доктор прописал лауданум для успокоения нервов, но я против. Лауданум - тот же опий, а мы видели, что опий делает с людьми, верно, Таннис?
К счастью, перемены обошли стороной покои Ульне. И за массивной дверью с замком, ключ от которого Ульне по-прежнему носила с собой, царило ставшее уютным запустение.
Оглянуться, оттолкнуть то, что тянется по ее же следам.
Правда, городской дом пуст, а сил на то, чтобы шагнуть по ту сторону гор, не хватит. Впрочем, если и хватит, то с такой головой он просто завалит контур портала и… отоспится и вернется.
- Конечно, я предпочла бы портал… но к сожалению, прилив не даст открыть. У меня от него мигрени, - леди Сольвейг произнесла это так, что Кейрен тотчас ощутил чувство вины за мигрени. - А дилижанс дл…
День был зимним, стылым. И ветер метался по полю, скользил под ногами белой поземкой, а к полудню выползло солнце, и снег растаял, но теплее не стало.
Дракон приближался, он не шел, скользил по земле, совершенно беззвучно, оставляя в снегу широкий след. Он остановился по знаку Брокка, лег, изогнувшись, выставив растопыренную лапу. И когти-якоря зац…
- Именно, - Хальгрим смотрел на нее задумчиво. - Я знаю, что произошло с вашим братом. И мне жаль, но эта жалость постороннего человека. Хельги нормален, как и прочие мои дети. Они знакомы друг с дру…
И страх. Призраки собрались за ее спиной. Еще немного и раздастся хрипловатый голос леди Эдганг… или смех отца… Сверра шепот… точно, шепот.
Здесь. Никогда. Наверное, это больно, сгорать, пусть и вдвоем, но больше она не останется одна. А воздух пахнет лилиями… невозможно подобное, но он все равно пахнет.
- И мне хотелось бы поторопить события… конечно, если Всевышнему будет угодно, я проживу и год, и два, но… - из широкого рукава появился платочек, которым Ульне сняла невидимую слезу. - Мне бы безумн…
Он ушел, но отсутствовал недолго, вернулся с серебряным подносом, который поставил на стол.
Горы сине-зеленые, и еще немного белые. Вызолоченные солнцем, что перевалило через вершину. Лиловые из-за обилия теней, которые вытянулись по ледникам.
С каждым ударом крыльев, которые распластались от берега до берега. И натягивается до предела алхимическая ткань, дугой гнутся опорные спицы, и не спицы вовсе - кости. Расплываются тонкие нити воздуш…
И больно, все еще больно. Кейрен пытается ходить, мерить камеру шагами. Решетку он осмотрел, убеждаясь, что та крепка…
- Ты… - все-таки всхлипывает и забивается в угол беседки, заворачивается в соболей так, что наружу лишь кончик носа торчит. - Равнодушная скотина, вот кто ты…
…потому что ей было приятно получать цветы. А еще потому, что надеялась - заметит…
- Все равно доказать, что они - твоих рук дело, не выйдет.
Босые пятки погружаются в воду, и Олаф несколько минут развлекается, то опуская, то подымая ноги, глядя, как стекает со ступней грязная вода. Холод отрезвляет. И наверное, он действительно сошел с ум…
И кто сказал такую глупость? Она опять потерялась. Где она, настоящая? Кто она, настоящая? Девчонка из Нижнего города, которая замахнулась на чужую судьбу? Воровка? Или бомбистка-неудачница? Предател…
…нервы и дикая сила прибоя, который зовет.
Надо же, вспомнила… сколько лет она запрещала произносить это имя, отмахивалась, бежала, стоило Марте заговорить о… или кричать начинала. А тут вдруг…
- По старой памяти? - злость тяжело проглотить.
- Не повредит тебе. И мне тоже. Она глупа и безобидна. Но идем, я хочу показать тебе кое-что.
- Пошлите за доктором, - Освальд сдавил руку, пытаясь добраться до нити пульса.
Идет галопом, почти не слушаясь поводьев, но хотя бы направление нужное взяла.
Белая мертвая кожа, вызывающая воспоминания о подземнике. И глаза, кажется, такие же, блеклые, мутноватые.
- Винсент Шеффолк, - Ульне нашла имя и, поднявшись на цыпочки, накрыла его ладонью. - Сменил пять жен, и лишь последняя родила ему сына… Винсенту было семьдесят три. Альберт Шеффолк…
- Остальные-то, - Грейтон поставил фонарь на полку, - иные места нашли… а кто в деревню вернулся. Нам-то некуда. Вот и сторожим дом… уж думали, вы вовсе про нас забыли.
- Жила бы, - Брокк целует раскрытые ладони. - А теперь закрывай глаза…
Это хорошо. Только не понятно, зачем опять плакать?
Пальцы раскаляются, и кажется, пахнет паленой шкурой. Вечно у него все не так, как надо. Но ткань вспыхивает, сразу и резко. Беловатый огонь трещит.
Красное дерево. И теплота слоновой кости. Бронза и медь приборной панели. И высотомер отсчитывает футы. За стеклом - синева, и Брокка тянет распахнуть окно, впуская на мостик холодный горный воздух. …
Из высших. Немолод, но и не сказать, чтобы стар. Статен. Широкоплеч. И по-своему привлекателен. Черты лица прямые, резковатые, но в целом приятные. Светлые волосы, изрядно разбавленные сединой, собра…
- Я… - голос ее стал тихим, извиняющимся. - Не знала, что здесь будет так… жутко. Она ведь выдержит?
Она встала посреди комнаты - ковер свернули и, натянув чехол из небеленого полотна, убрали к стене - вздохнула. В Каменном логе человеческий облик возвращался сам собой, а здесь… Сверр говорил, что в…
Он запустил руки в волосы. Голова раскалывалась, которые сутки на ногах… он уже и не помнит.
И модистка утверждает, что вкус у Таннис отменный, правда, стоят ее фантазии…
Очки на кончике носа, а стекла простые, и странно, что Брокк не замечал этого прежде. И видится, что эта маленькая ложь - часть большой.
Вероятно, речь идет о длинных узких столах, что протянулись вдоль дальней стены. И о коробках, о белых покрывалах и черных костях.
Сжатые кулаки. Тонкие запястья и косточки торчат. Кейрен целует эти косточки, и гладит смугловатую кожу, которая холодна.
И внешне тоже. Оба стройные, светлые, с синими прозрачными глазами, но на этом сходство заканчивалось.
Остаться не позволит. Ей же надо… как его одного и здесь? Наедине с кошмаром, в который он попал. И ведь не признается, в жизни не признается, до чего ему плохо. Ловит минуты тишины, ждет чего-то… бе…
В кают-кампании Лэрдис развлекала беседой репортера, которому удалось справиться с приступом воздушной болезни. Он все еще был бледен, зеленоват даже, но пытался улыбаться.
- Так вот, как по мне, не было у него никакой любви, но исключительно противостояние с покойным братцем… пусть будет к нему милосердно материнское пламя, - Инголф церемонно поклонился дереву. - Он по…
И Освальд Шеффолк, который погиб на эшафоте.
Олаф замирает. Колени его подгибаются, плечи идут вперед. Он тянет руки, но заставляет себя успокоиться, только выдыхает резко, судорожно.
- Блинчики, - он был босым, в рубашке навыпуск. Рукава закатаны, ворот расстегнут. И розовый фартук ему к лицу. - И мед. Есть еще творог со сливками…
Таннис зажимала уши ладонями, чтобы не слышать его. Но Войтех руки разжимал.
- Почему ты все время хмуришься, - Кэри стянула зубами рукавицу и прикоснулась к этим морщинам, стирая их.
Широкие горловины огненных ваз. Вяжущий запах ароматного масла, которое подняли из подвалов загодя. И высокие сосуды с узкими журавлиными шеями, стоят в холле, откуда их выносят на ступеньки, щедро п…
Темные ядра она ссыпает в вазу, загадав себе, что когда ваза наполнится доверху, то Брокк вернется. Конечно, вернется, она верит Виттару…
Воздух хрустальный, колючий. И Кэри слизывает осколки с губ, а Брокк хмурится.
Он сидел, глядя на пламя, точно позабыв, что еще недавно морщился, когда отсветы его касались лица. И повернувшись все-таки к Брокку, вытер слезы. Его глаза покраснели, а быть может эта краснота лишь…
Приходила горничная, приносила завтрак… и обед… и ужин.
И дышать глубоко, успокаивая себя. Как там учили? Вдох и выдох… и гнать сомнения, разбуженные этим тихим шелестящим голосом. Не поддаваться.
Грязь, с которой Таннис была знакома не понаслышке. И утешала, стирая эту грязь руками. Слушала, молчала, перебирала волосы, и Кейрену становилось легче.
- Я сделаю, как ты хочешь, - Кейрен подвинул папку к себе. Раскрыл.
Разрыв, который прежде причинял бы боль. Но сейчас Кейрен спокойно выносил это подчеркнутое показное равнодушие. У него получалось играть по матушкиным правилам, притворяясь счастливым. Только, кажет…
Друг отца, дорогой дядюшка Ансельм, некогда частенько гостивший в Шеффолк-холле. Он появлялся в нарядном экипаже и Ульне, прильнув к окнам, с завистью разглядывала и карету, и лошадей, и сбрую их. Ос…
- Завещание, по всему, оставить не успею.
- Паршиво, - довольно-таки жизнерадостно произнес Кейрен, стряхивая с ветки снежный ком. - И если я правильно понял, стоит грохнуться одному заряду…
Между кусками хлеба Райдо раскладывал сырные крошки. Узор получался странным.
- Мы закрываемся, - не терпящим возражений тоном заявила архивная дама. И шаль ее распахнулась на внушительной груди, тряпичные крылья престарелой нимфы.
Брокк помнит, но сегодня он был эгоистично равнодушен к чужим несчастьям.
- Вперед, - Брокк хлопнул по металлическому боку, и дракон замер, чтобы в следующий миг соскользнуть в пропасть. Он оказался на краю как-то очень быстро, Кэри не успела закричать, лишь сильней вцепил…
- Миссис Лоуренс, - раздался тоненький голосок, - скажите, а когда мы будем учиться делать украшения?
Бледный. Кожа не просто белая, но обесцвеченная, рыхловатая.
Этого Кейрен не знал. И пожалуй, его будущая жена была ему симпатична, пожалуй, у них и вправду могло бы получиться что-то, если бы…
- Я просто покажу, что способен убить, но не убью… две смерти за раз было бы немного чересчур… хотя с другой стороны… о вашей дружбе знали многие, и никто не удивится, узнав, что у тебя, Марта, с гор…
Его передернуло, словно Райдо когда-либо доводилось пользоваться дилижансами.
Инголф прикрыл дверь и одобрительно кивнул, когда Брокк запер ее на ключ. Каюта и вправду не отличалась размерами и роскошью. Обтянутые красным сафьяном диванчики, полки для багажа и откидной столик,…
Он научился одеваться и оказалось, что Освальд - ее Освальд, поскольку другого давным-давно следовало бы забыть - обладает утонченным вкусом. Ему к лицу темный костюм, пожалуй, излишне строгий, но ег…
И дом все-таки чужой, необжитый, непривычный к ритуалам, которые по ту сторону гор казались нелепыми. Здесь же в крови бушевало истинное пламя.
- Пей, - Король вложил в руку кубок. И Брокк выпил.
- Ты изменился, - Лэрдис улыбается. Она не делает попытки остановить его, но поворачивается, берет под руку, и снова он теряется, не зная, как себя вести. - По-прежнему слишком хорошо воспитан…
- Все серьезно, - эхом отзывается он. - Ты меня простишь?
- Осторожно, леди, берегите одежду, - ее не оставят одну. И помогут, если попросить, но Кэри не просила. А поляна заполнялась людьми.
…он так и останется под землей, призраком Шеффолк-холла, беспокойным духом и тайной. Одной больше, одной меньше…
- Улыбайтесь чаще. Вам очень идет улыбка. Мастер подтвердит.
- Знаешь, вчера я поняла, насколько смешно выгляжу, пытаясь угнаться за тобой… - ваза в руках рассыпалась, падала песком сквозь тиснутые пальцы, красно-белой трухой. - Не хочу больше. Не буду. Я хоте…
Идиот… Шеффолк же видит… умен для человека?
Инголф не возвращается долго, а ветер относит "Янтарную леди" к югу. К счастью, этот ветер не настолько силен, чтобы причинить вред, и люди, убедившись, что падать дирижабль не собирается, заговарива…
И кривые ребристые когти твари скребут металл доспеха. Она визжит, пытаясь повиснуть на спине, от злости, от ярости и страха, не понимая, куда делась прежняя, слабая добыча… и Кэри, изогнувшись, хват…
- Нет, - он убирает руку. - Хорошо, что ты есть, малявка. Иногда действительно нужно с кем-то поговорить… потом, когда все закончится, я…
…металлическая вязь на ее ладонях растворилась.
Огонь расползался по ладони, стекая с пальцев, обвивая.
Лагсат начался с обозов, с широких подвод, волокуш, в которые запрягали медлительных волов, с легких повозок и саней, что вязли в дорожной суматохе. И разбитая ногами, копытами, колесами дорога расши…
Таннис давно отчаялась навести в них порядок.
И ужин на двоих, Освальд рассеян, задумчив.
Задумчивый взгляд, в котором отражалось пламя. И всполохи на бледной коже. Отросшие волосы, начавшие завиваться, и веснушки… Таннис их целое лето свести пыталась, а они, обласканные солнцем, не уходи…
- Ознакомьтесь, - равнодушно повторил мистер Диссер.
Прав был, Тормир, по прозвищу Большой Молот. Дурак. И невезучий.
Какаду нравилось щелкать орехи. И бродить по туалетному столику, постукивая по склянкам. Склянки звенели, и попугай замирал, вслушиваясь в звон их с явным наслаждением. Он был чересчур умен для игруш…
…Кейрен не любит зиму и мерзнет постоянно. Таннис купила ему перчатки, пусть не столь роскошные, из оленьей кожи, которые он носит обычно, но вязаные, теплые.
И считал каждый час, боясь, что доза лекарства рассчитана неверно.
И десяток ступеней, сделанных со старомодной солидностью, но ныне грубых. Вдоль нижней разлеглась черная лужа, на которой покачивалось белое крошево снега. И щеголоватый экипаж, влетевший между Кейре…
- Не надо, - мягко попросил Освальд. - Они очень нервно реагируют на громкие звуки. И на резкие движения тоже. Ко всему они чуют запах страха. А вам ведь нечего бояться, дорогие гости?
- Может, у меня еще получится… пожелаешь удачи?
Жаль, что шарманщик оставил свой пост до весны. Таннис нравилась и шарманка, и обезьянка, которая забиралась на руки, выпрашивая подарок…
…темно-зеленый, тяжеловесный с виду. Тихоход и меланхолик.
Люк с хрустом выламывается и летит вниз, за перчаткой… перчатки жаль, хорошая, с опушкой… и рукава, наверняка, лопнули…
Инголф понимает с полуслова и, с брезгливо оттопыренной губой, он берет кусок мела, разглядывает его долго, придирчиво, а потом резко, быстро вносит правки.
Она улыбается, и в этот миг становится почти красива. Но жизни ее не хватает надолго, и веснушчатое лицо с мягкими чертами вновь застывает.
…кто-то воткнул между корешками тонкую ветвь омелы.
Проклятье. Таннис стояла посреди комнаты, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь и дурноту, которая подкатила к горлу.
Старая ратуша стояла у берега, и некогда она возвышалась над окрестными домишками, выделяясь среди них и цветом - сложенная из песчаника, ратуша имела вызывающе светлый окрас - и тремя этажами, и узк…
Кэри не хочет, чтобы больно… пусть отпустит, пусть оставит в покое… он же не хочет, наклоняется, тянется к губам, точно желая поцеловать. Но не целует.
Оставила вишню в коньяке и приглашение на чай, которое - почти вызов молчаливому обществу…
Только в бреду подобная аксиома выглядит логичной. Но Брокк разглядывает ее, берет на руку кристалл пламени, подносит к глазам. Идеальная форма.
- Не волнуйся, дорогая, - сказала Марта, вытирая губы ладонью. - Ты привыкнешь. А хочешь, я тебе шарфик свяжу?
Руки дрожат, они иссохли, превратились в вороньи кривые лапы с черными когтями. И когти эти оставляли следы на стекле.
Пусть среди них будет и это, с затянувшимся парением, с тенями на воде и полумесяцем. Опаленными солнцем крыльями, ею самой, такой невероятно близкой.
- Смерть во сне - это… милосердно. Отчасти.
У причальной мачты распускаются белые шары газовых фонарей. И свет их, отраженный стальной обшивкой, слепит. Кэри моргает часто, трет глаза, но спохватывается, что жест этот полудетский нелеп.
Он сел на грязную мостовую и снял ботинки. Без ботинок ему проще, да и промокли. Здесь много воды и много вони, поэтому псы в Нижний город заглядывают редко. А Олаф - исключение…
- Не можешь, - легко согласился Король. - Ни ты, ни твоя милая супруга… и еще, Брокк, я по возможности стараюсь не лезть в дела личные, но ты ведь чувствуешь прилив. И лучше чем кто бы то ни было пре…
- Садись, - он подвел Таннис к креслу. - Уже недолго осталось.
Лицо напротив лица, не лицо, но белое расплывшееся пятно, на котором не получается сфокусировать взгляд. И ответить тоже не выйдет, губы дрожат.
…ее пальцы с запахом кофе и земли, терпкого винограда или уже вина, Кейрен держит, не способный отпустить даже ненадолго.
…обморок и слабость пройдут. Надо лишь отдохнуть…
Первый шаг и скрип половиц… Сверр говорил, что у нее неправильный облик, слишком тяжелый, слишком мужской… и Кэри изогнулась, коснувшись носом собственного бока.
- Ты же вернешься, да? - у нее получается обнять мужа, и тот, напряженный, раздраженный, пробует отстраниться.
- Быть может, и получится, - поправляет Инголф.
- И думаю, что тебе пришла пора жениться, мальчик мой, - она оперлась на его руку. - И еще, не устраивай больше встреч в лиловой гостиной… там сквозит.
Низкие. С грифоньими мордами и когтистыми лапами. Стоят удобно, друг напротив друга.
- Выжил, - он стряхивает воспоминания и ее, и переворачивается, вдавливая в перину, которая вдруг становится жесткой. - Я снова выжил. И я буду жить.
- Мы вместе соберем вещи. Я напишу записку. А Мастер проследит, чтобы капитан передал записку в нужные руки. О твоей женщине позаботятся, даже если…
Улыбался. И сбегал из дому, потому что серые его стены, пропитанные треклятыми азалиями, давили на голову. Город - это другое.
Кейрен толкнул тугую дверь, сделанную словно бы нарочно, дабы отвадить просителей, и оказался в узком полукруглом холле.
Точеные пальцы коснулись шейного платка, потревожив идеальный узел.