Отнюдь. Кейрен отступает, и убирает руки, без которых становится холодно. Или это проклятье королевы заставляет Таннис дрожать.
- Не подпалить у меня еще не получалось, - честно признался Брокк.
В его комнате горел камин. И кровать, казавшаяся прежде огромной, стала вдруг тесна, если для двоих, конечно… нет, места еще хватало.
И все-таки страх, что этого - недостаточно.
Он ведь счастлив, именно здесь и сейчас, когда мир потревожили взрывы, когда он вот-вот расколется, чтобы медленно осесть в кипящей лаве. И разве имеет право Таннис уродовать чужую мечту, которая исполняется?
Несколько минут. Инголф хмурится, Олаф фыркает и принимается кружить по трюму. Всякий раз он останавливается рядом с девушкой, небрежно, вскользь, касается рыжих ее волос, и идет дальше.