И сам, вместе со свечами, остался за порогом.
Он смеется, и Ульне просыпается от этого смеха, а может от громкого хруста розовых стеблей, от влажного прикосновения пальцев к щеке.
Она пролетела мост, условную границу с парой трехэтажных башен. И древний колокол качнулся на ветру, эхом королевских часов. В колокол звонили, предупреждая о подходе барж, но теперь широкое покрывало воды оставалось чистым.
Для нее еда - единственная радость… пускай уж… во всяком случае, доктор утверждает, что сердце Марты здорово, а значит, некоторая чрезмерность телесных форм ей не повредит.
- Завтра я уйду, - это были первые слова, которые доктор услышал. И он встрепенулся, подался вперед, едва не столкнув с колена черную свою планшетку.
Суетно. И сумерки никого не пугают, напротив, улица оживает, наполняясь людьми. Кричат коробейники, расхваливая товар, норовя переорать друг друга. И старый шарманщик, несмотря на мороз, вывел свою шарманку. Обезьянка, наряженная в меховое пальто, таскала из шляпы счастливые билетики с предсказаниями, и кланялась, корчила рожи.