Все цитаты из книги «Вокзал Виктория»
Официант принес чай. В стеклянном чайнике завораживающе кружились, опадая на дно, листья мяты и мелкие цветочки чабреца. По дороге обратно к стойке официант включил телевизор, стоящий на тумбочке под…
– Что ж я тебе развалила, дружок ты мой? – усмехнулась Вика. – И когда?
– Ваша жизнь не кончена в тридцать один год.
– Спасибо, – сказала Вика, вставая. И зачем-то сообщила: – Здесь весной соловей пел, в этом сквере. Я своими ушами слышала.
– Ничего, я сама добралась, – ответила Вика. – Починил машину?
– Серёнь, я подружку встретила! Она у нас переночует.
– До свидания, – сказала Вика. – Я замерзла. Пойду.
«И правда, зачем я это говорю? – одернула себя Вика. – И кому, и когда!..»
«Жалко у пчелки, – вспомнилась детдомовская дразнилка. – А пчелка в… известно где».
И еще одно она почувствовала за те несколько минут, что они сидели молча перед накрываемым столом: что Леонид Немировский так же мало нуждается в сочувствии, как она сама, и по той же причине, что он…
Она так сильно была всем этим увлечена, и не одномоментно, не накоротко увлечена, а долго, годами, – что не сразу заметила, как стала меняться жизнь.
– А как вы поняли? – обернувшись, спросила она.
– Пошли тогда, – сказала хозяйка. – Я Лена. А квартира вот эта. – Она кивнула на дверь напротив. – Сейчас ключ возьму. Да, а цена тебя устраивает?
– Представляю. – Мама улыбнулась. Даже улыбка не сообщала ее лицу видимости счастья. – Я бы тоже обрадовалась соседу и приятелю юности.
Полина заставила себя улыбнуться. Хотя едва ли его могла обмануть ее жалкая улыбка.
«Пожалуй, и впрямь не шпион, а простой советский импресарио, – подумала Полина. – Шпион поселился бы роскошнее».
– Совсем не понятно, – в тон ей усмехнулась хозяйка. – Такие, как ты, в Москву на гулянку едут. Она же и работа, правда.
– Так… – Неволин помрачнел. – Это почему же уехать? Да еще немедленно? Тебе что, плохо в Берлине? Живешь как сыр в масле.
Истерика у нее все же случилась. Она рыдала, дрожала, зубы ее стучали. Полине пришлось отвести Маргарет за декорации и долго брызгать ей в лицо холодной водой, чтобы она успокоилась.
– Замолчи! – не в силах сдержать ярость, заорала Полина. – Кто тебе сказал?!
А немецкие фильмы, снятые за тот год, который Полина провела в Москве, она просмотрела подряд перед своим отъездом – в кинозале в Малом Гнездниковском переулке, в том самом кинематографическом комите…
– Так я сюда и шла! – тут же возмутилась она. – Живу я здесь. Домой уже пройти нельзя!
– Сейчас вернусь. Я должна телефонировать, – сказала она. – Дома волнуются.
– Так блаженная или враг? – уточнила Полина.
Но здесь, в ресторане на Шаболовке, Вика ни о чем подобном не думала. То есть вообще ни о чем она не думала. В обществе Влада было невозможно заниматься умственными изысканиями.
Отчетливость этой мысли поразила ее. Не многое в своей жизни она сознавала так ясно. И по этой ясности поняла, что это – правда. Есть на свете единственный человек, с которым она будет счастлива стол…
– Послушайте, Игорь Валентинович, – сказала Полина. – Вы полчаса назад у меня на глазах убили человека. Вы сделали это профессионально и хладнокровно. И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы занимает…
Все стало ей безразлично – что будет дальше, что будет с нею, с ее настоящим и будущим. Витька смотрел на нее удивленно и обиженно, но и это не приводило ее в чувство.
– Директрису новую уже назначили, – шепнула ей историчка Таня. – Завуч из третьей школы, знаешь?
Голос сына звучал спокойно, но на нее он старательно не смотрел, и ухо-жемчужница стало совсем белым.
Вика вздрогнула. Из того, что он сказал, она не поняла ни слова. И смотрела на него, как кролик на удава.
– Я больше не могу, Роберт, – не оборачиваясь, дрожащими губами чуть слышно проговорила она. – У меня нет больше сил. Я все их потратила… На что, на что?!
Не будет, конечно. С его неспособностью сопротивляться общему настроению – все будут полуголые ходить, а он кутаться? Да ни за что она в это не поверит. Но ничего с этим уже и не сделает…
«Сейчас про детей спросит», – подумала она.
– Я бы на твоем месте не давала опрометчивых обещаний, – безмятежным тоном заявила Полина.
Свет в коридоре был неяркий. Золотились деревянные панели на стенах, поскрипывали половицы, и казалось, откуда-нибудь из угла вот-вот раздастся песенка сверчка.
Но тут оркестр взорвался такой россыпью восхитительных звуков, что едва ли Роберт услышал ее вопрос.
– Слушай, глупо как-то вышло, – сказал Влад. Тон был такой, как будто разговор между ними и не прерывался. Вика не была даже уверена, что он поздоровался. – Надо было мне тебя отвезти все-таки.
Неизвестно, какие еще мысли атаковали бы ее смятенное сознание, но тут за дверью послышались шаги, и Вика насторожилась. Правда, она сразу же поняла, что это не Влад: шаги были неторопливые, и шел не…
– Все равно теперь. Сегодня утром немцы перешли границу СССР. Минск бомбят.
«Дорогой отец, – написала она, – я рада, что вы с мамой благополучны. Но я очень соскучилась и жду встречи. И чем скорее, тем лучше».
Роберт обнял ее быстро и так крепко, что Полина едва не вскрикнула. И вспомнила, как однажды давным-давно удивилась силе его рук. Еще ведь подумала какую-то глупость тогда – зачем, мол, журналисту им…
Но надо было жить и работать, Исай Ливериевич был прав.
Но стоило только подумать этими словами, «загадочные видения», как лицо Дмитрия Павловича Зимина представилось ей с такой ясностью, как будто она по-прежнему сидела напротив него за столиком в пабе.
Про кошку вспомнилось кстати. Или некстати – не важно. Как бы там ни было, а следовало поспешить.
Такое волнение, как сейчас, по дороге к своей первой московской клиентке, Вика чувствовала лишь несколько раз в своей жизни. Когда шла на первый урок, когда входила в кабинет чиновника, который мог д…
– Вообще-то да, – кивнул он. – У нас люди лучше.
Она подошла к машине, пнула ногой колесо. Сигнализация не включилась. Открыла сумку, вынула косметичку, из косметички – складной швейцарский ножик. Много лет назад, когда такие только появились в про…
Официант принес кофе. Пять минут назад Полина предвкушала его вкус и запах: в Москве она о настоящем кофе соскучилась чрезвычайно. Но Роберт Дерби оказался гораздо привлекательнее, поэтому об удоволь…
Ключ повернулся в замке. Полина инстинктивно опустила руку в карман. Как будто каким-то необыкновенным образом могло получиться, что ключ переместился оттуда в коридор, и вот теперь этим ключом откры…
– Все-таки виновата, – ответила Вика, хотя соблазн согласиться был велик. – Я про нее действительно забыла.
Она уже понимала, что дело тут не в одном только начальницыном гнусном характере. Многое из того, что волнами накатывало в последнее время, вспомнилось ей разом.
Он посмотрел удивленно. Кажется, его взгляд стал как-то живее, но Вика не успела это осмыслить – она бросилась в гостиную и сразу же легла на пол перед диваном.
Деньги она собрать все-таки успела, но ровно столько, сколько требовалось на следующий Витькин оксфордский год. На лето остались такие копейки, за которые можно было разве что питаться, и то очень, к…
– Не вини себя, – сказал он. – Нам пришлось жить во время, которое вот так ломает. Чтобы никакой души не было вовсе.
Он тоже наблюдал за тем, как львов снимают с грузовика, но делал это по долгу службы, а не из праздного любопытства.
Она лично позвонила в Пермский университет и потребовала, чтобы они взяли Вику на филфак. Может, и без звонка никуда бы не делись – детдомовских обязаны были принимать вне конкурса. Однако принимали …
– На всякую силу найдется противосила. Сила – это вообще не то, на чем стоит мир.
Но все-таки Полина увидела теперь и перемены, произошедшие с ним.
Все это было так понятно, так знакомо, что у Вики сжалось сердце. Ни разу за целый год такого не было, и вдруг…
– Это Виктория, – сказал Влад. – А это Дмитрий Палыч Зимин, учитель мой.
– И вот вчера вдруг приезжает какое-то начальство, – сказала Серафима. – Я не очень разбираюсь, из Наркомата просвещения или из райкома партии, может быть. Ах, да какая разница, откуда! Начальство, и…
– К сожалению, обрадовать вас нечем, – сказал он, как только Вика закрыла за собой дверь. – Вы присаживайтесь, присаживайтесь. Жилплощадь вам положена, мы это понимаем и от своих законных обязанносте…
– Два часа! – ахнула Лена. – Я думала, полоски на глаза наклеишь, и все.
– Чай очень крепкий, – предупредила она. – И сахара шесть ложек. Но я лимон бросила, чтоб не так приторно было.
Полине сразу же вспомнилась баронесса фон Дитрих с ее снисходительной улыбкой: «Ах, милая, но это ведь всего лишь причуда фюрера. Великий человек имеет право на причуды. И это вполне безобидно, уверя…
А от Роберта известий не было. Он не вернулся утром, когда бомбежка закончилась. Он не появился ни к вечеру, ни на следующий день. Он не позвонил в пансион, не дал о себе знать никаким другим способо…
– Тогда закажем устрицы, а? – чуть смущенным тоном попросил он. – Я как московский гость о них мечтаю.
Наслаждение вряд ли, но облегчение, закрыв за Антониной дверь, Вика почувствовала точно.
И сама расслышала, что ее голос звучит жалобно.
Но слова можно ненавидеть сколько угодно, а денег от этого не прибавится. Оставалось только привезти ребенка на каникулы в Пречистое. Отдых в девятиметровой комнате на втором этаже панельной сельской…
После английской бомбежки жизнь в Берлине на некоторое время сделалась нервной, взвинченной, каждый день проходил в ожидании очередного какого-нибудь опасного события, а беспечность и уверенность в б…
– Подождите, куда же вы! – сказал он. – Мы ведь хотели поговорить о вашем жилье. Я специально время для разговора выделил, машину отпустил… Подождите.
– Дмитрий Палыч! – крикнул он. – Ну мы пойдем уже?
Разочаровывать родителей Полина не хотела. Но чем дольше она училась актерскому мастерству, тем более очевидным становилось для нее, что присущая ей живость ума, склонность к неожиданным поступкам и …
– Я сейчас проснусь… – едва шевеля губами, пробормотала Полина. – Я только совсем чуть-чуть… Да что же это со мной?..
– Что же мы будем делать? – спросила она.
– Не волнуйтесь, Полина Андреевна, – решив, видимо, что она испугалась, сказал врач. – Кесарята смелые, говорят. Хотя девочке, может, лишняя смелость и ни к чему.
Даже по телефону было слышно, что он слегка волнуется. Слегка так, слегонца, чуток. Потому и ерничает.
К тому моменту, когда наклеена была последняя ресница и Антонина села на диване, крутя головой, Вика чувствовала, что у самой у нее в голове гудит, как в пустой бочке.
– Потому что та клиника рядом с цирком, – объяснил он, пока Вика укладывала котенка в коробку. – Значит, врачи цирковых животных лечат и котенка тем более вылечат.
И в такой расцветке платья тоже был вызов, кстати, и на ком угодно другом оно показалось бы безвкусным, но на этой женщине – наоборот: в ее платье был стиль, и понятно было, что он создан ею и только…
Цель в жизни… Эти слова не выходили у Вики из головы, когда она спускалась по лестнице Дома и по ступенькам между львами у крыльца. В этих наивно звучащих словах была не просто житейская логика и жит…
Бумажника с деньгами и банковской картой нет. Нет даже телефона, чтобы карту заблокировать. Как-то слишком уж безжалостно сопротивляется жизнь любым ее попыткам… Попыткам чего? Вырваться из стальных …
«Надо было предвидеть! – подумала Полина. – Надо было читать, что пишут их идиотские газеты, внимательнее слушать, что они орут по радио. Боже, какая же я дура! Вела себя как глупая домохозяйка – кин…
Конечно, она не допускала полной откровенности с такой недалекой особой, как Маргарет, но сейчас сказала чистую правду: Роберт Дерби тоже мог оказаться кстати, и гораздо более, чем Вальтер Кох. Она в…
– Неужели вы никогда не мечтали о карьере в кино? – спросил Неволин. – Трудно поверить.
– Не думайте об этом, Полина. – Не оглядываясь, она почувствовала, что Роберт шагнул к ней. Теперь он стоял прямо у нее за плечами. – На всякую силу найдется противосила.
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
– Боюсь, ты не поверишь, но ты мне снилась каждую ночь.
А выучиться Вика хотела, несмотря даже на то, что, когда поступала на филфак, не сумела бы точно сформулировать, зачем ей это нужно. Ну, читать ей нравилось, это да. Взрослые книги она читала так же …
Щелкнул вскипевший чайник. Вика насыпала в свою чашку молотый кофе и залила его кипятком. Руки у нее слегка дрожали, но все же не так, чтобы это можно было заметить.
Они вместе дошли до широкой лестницы, ведущей в вестибюль. На стенах над ступеньками висели рисунки. На всех было изображено одно и то же, но совсем по-разному. Вика хотела остановиться и разглядеть,…
Жизнь отшатывалась от нее, не хотела с ней сосуществовать. Но почему? Вика не понимала.
– Когда-то прыгал. И бегал. И плавал. Все перепробовал.
Вика поскорее положила кольцо на стол. Неизвестно, что там накапливают камни, но держать его в руке ей было как-то… Не то что неприятно, но почему-то тяжело.
– Я про нее знаешь что сразу подумала? – сказала она, когда они с Витькой вышли из клиники. – Что она на кошку Пульхерии Ивановны похожа.
Эта радость будоражила ее и сейчас, когда она подходила к дому, номер которого он ей назвал, и предвкушала что-то неожиданное и хорошее.
В ее отношении к жизни в Москве было что-то исступленное. Вика сама чувствовала это, но не удивлялась. Она понимала, в чем причина такого странного состояния ее духа.
Посередине кухни стоял набитый магазинный пакет, из которого торчал ананасовый хвост.
– Вить, ты что?! – воскликнула Вика. – Во-первых, он был вообще не про это, во-вторых…
– А мужчину все-таки заведи, – посоветовала Люда, провожая Вику в прихожую. – Хотя бы для здоровья.
Что он работает тренером, нетрудно было представить. Как только он об этом сообщил, Вике показалось даже, что она с самого начала знала это о нем.
– Простишь ты меня? – сказал он. – Наверное, нет.
– Ну так пригласи, – пожала плечами Вика. – Может, я не против на час позже спать лечь.
– Там написано, что слово должно быть: да – да, нет – нет, а остальное от лукавого.
Большая сила соединяется с абсолютным доверием, вот что в его лице главное, наконец она поняла!
Она знала, что все это произойдет нелегко. Но что у нее при этом будет чувство, будто она не в оксфордской школе своего ребенка оставляет, а в концлагере, – такого она все-таки не предполагала.
– Нина, ты не обязана ни перед кем оправдываться, – сказала Вика. – Какими будут твои герои, это только твое дело и ничье больше. Ты должна честно писать все, что думаешь и чувствуешь. И никаких друг…
– Стало гораздо лучше, – глядя на нее сузившимися от ненависти глазами, отрезала продавщица.
Она была права. Вика и сама понимала, что такое объяснение – скучно, мол, становилось – уместно давать девочке подросткового возраста, а не ей. Но что с этим поделаешь? Можно научиться уступать друг …
Кафе, в которое они зашли, оказалось какое-то артистическое, вернее, цирковое: на стенах висели старинные фотографии Цирка на Цветном и циркачей – воздушных гимнасток в блестящих юбочках, дрессировщи…
– Это характер. На земные обращения не отвечает. Как будто не слышит.
Максим Леонидович отстранился, приподнялся. Теперь он стоял над Викой на коленях, и она, глядя снизу вверх, могла рассмотреть его лицо во всех подробностях. На лбу у него блестели светлые капли, глаз…
Вот это да! Меньше всего она могла ожидать, что незнакомый человек назовет ее по имени, да еще в таком глупом положении.
– А вместе что, не бывает? Квартира эта вся была ейная. Папаши с мамашей ейных.
Так, значит, это возможно?.. Возможно создать свой собственный мир, свои собственные правила, и если сделать это с уверенностью в своем на то праве, люди примут твои правила, и подчинятся им, и даже …
Вика встала из-за стола и выдернула шнур телевизора из розетки. Краем глаза она увидела, что бармен за стойкой хотел что-то сказать. Но не сказал, а включил музыку – аргентинское танго. Вике показало…
Наверное, Роберт почувствовал ее страх. Он снова взял ее руку, которую оставил было, чтобы пропустить Полину перед собою в дверях. Все-таки было в нем что-то особенное: прикосновение его руки успокои…
Да и ей сейчас не так уж важно было услышать ответ. Она впитывала в себя эти звуки, эти яркие огни, этот шум в зале, ей нравилось быть среди настоящих столичных людей, вот в чем дело! Ей надоела пров…
А вот – нет! Не угас в ней этот редкостный огонек и не угаснет, наверное, уже никогда.
– По телевизору много чего говорят, – заметила Вика. – Всему верить?
Жизнь в Доме со львами опротивела Полине так, что хоть волком вой. Но выть не имело смысла, выбора все равно не было. Ей оставалось только ожидание: приедет или не приедет Леонид, соблазненный доктор…
«Гений чистой… не красоты, а простоты, – улыбнулась она внутри себя. – Не глупости, нет. Именно простоты в самом чистом ее выражении».
– Обыкновенная пословица. Из Даля. В общем, если вы нас от этого бреда прикроете, мы будем очень рады.
– Меня сегодня раз пять педиком назвали! – бросил он с порога. – Из-за тебя!
Вика онемела. Что за бред? Первоклассники в продленке заходят на порносайты?
– Я не опоздала, – пожала плечами Вика. – Здравствуйте.
Наверное, она произнесла это слишком насмешливым тоном. И, может, такой тон обидел его.
Он улыбнулся той самой улыбкой, которая была у него на лице, когда он о чем-то думал в одиночестве у себя в кабинете.
– Сына в школу привезла, – ответила Вика.
«Он не вернется, – все более холодея, поняла она. – Ему не дадут вернуться. Никогда».
Серафима посмотрела с недоумением. Слезы еще не высохли у нее на щеках, а одна слеза дрожала на волнистых волосах и блестела, как бриллиант. Да, именно как чистой воды камень; Полина никогда не видел…
– Потому что дома у меня два австралийских мраморных стейка. Приятель поставками занимается, все надежно. Он даже мастер-классы дает – как эти стейки готовить, какая сковородка нужна, вообще все.
Вместо ответа он повернул к себе Полинину голову и поцеловал ее в губы. Она не понимала, согласился он с ее доводами или нет. Но что тела их нащупали друг друга в сплошной тьме и холоде, это она пони…
– Ты меня обманываешь. – Она почувствовала, что сейчас заплачет. – Про это невозможно забыть.
От злости на собственную глупую беспечность у нее даже голова закружилась.
– В Берлине глаза разбегаются от обилия ресторанов и баров, а молодая актриса, едва приехав, отправляется обедать в скучнейший «Адлон». Значит, она либо шпионка и интересуется офицерами и дипломатами…
Крепко держа ее за руку – видно, не знал, что еще взбредет ей в голову, не сбежит ли, – Неволин подозвал такси.
– Полина Самарина, – сказала Полина. – Мы можем говорить по-английски.
Официант подошел мгновенно, кивнул на его просьбу принести эспрессо и исчез.
– Но почему? – удивленно спросила Серафима. – Почему именно выгуливать собак?
– А вы разве не видите, как на нее похожи? Не зря мне сразу показалось, что вы как будто с картины сошли. Что-то из Возрождения, да Винчи, может.
– А Шура при чем? – поморщившись, спросила Полина.
– А ты полагала, я безбедно существую в Берлине в качестве английского шпиона? Странная логика.
– Сюда, конечно, нет, – машинально ответила Вика.
– Ви-ик, все уже? – спросила тем временем Наташа. – Можно уже вставать?
– Законы, однако же, пишет, – вырвалось у нее.
Но все же многое, многое из прежнего то и дело всплывало у нее в памяти.
– Мальчики к войне рождаются, а девочки к миру. Как назовете?
Полина же отметила только, что глаза у Немировского темно-зеленые, как лед на зимней реке, да, как самая глубина льда. И что при таких глазах, необыкновенных не только цветом, но и умом, это она тоже…
– Наверное… Мне просто трудно это представить. У нас в школе такое было бы невозможно.
– Это ничего не решит, – холодно произнесла Полина. – Вряд ли потенциальные отцы поверят, что я родила через пять месяцев после совокупления.
– Н-ничего… – пробормотала Вика. – Спасибо…
– Это да, – кивнула Антонина. – Я вот считаю, пары надо по крови подбирать. Ну, или по генетике, это одно и то же. Чтобы дети рождались качественные.
– На палочке верхом. – Он усмехнулся в ответ. И добавил: – На такси мог бы. Но стормозил что-то. Ты уж не серчай.
– И что он тебе ответил? – с интересом спросила Вика.
Паника у нее внутри стала такой сильной, что закружилась голова и в глазах потемнело.
Когда Вика вернулась в комнату, Максим Леонидович уже надел костюм. Не тот, который был на нем с утра, а новый.
– Спасибо, Полина. – Серафима поставила на стол пустую кофейную чашечку, которую до сих пор сжимала в руках, будто грела о нее руки. – Вы меня очень поддержали. Вы добрый и душевный человек.
Вика заглянула в записную книжку. Следующие ресницы ей предстояло делать в Лефортове.
– А мать что должна была делать? Она сама детдомовская. Ну да, да! – поймав удивленный его взгляд, сказала Вика. – Я потомственная. Мать меня в Дом ребенка отдала. Не в бараке же было выращивать. Отк…
– Ну и что? Не в географии дело. Я у Довлатова прочитала и ужасно смеялась – как ему сказали, что если напишет хорошую статью в газету, то его премируют поездкой на Запад – в ГДР. А он ответил: разве…
– Нет могил. Всех хоронили в общей. Если вообще хоронили – в основном сжигали, говорят. И мне, знаете, последнее время одна мысль покоя не дает. – Он посмотрел Полине в глаза прямым взглядом. – Что, …
– Родителей я предупредил. И они мне все подписали бумагу, что не возражают, чтобы их дети гуляли самостоятельно по Лондону вообще и по Сохо в частности. Они же два месяца в Брайтоне в семьях жили, –…
Но руки ее вздрагивали меж дорогих его ладоней, воздух осени и ночи врывался прямо в сердце, текла перед ними большая река, и мир стоял над этой рекою прочно, как… Да просто как лавочка на постаменте!
– У меня была… – проговорила Вика. – Я хотела – и стала.
Чтобы ее ребенок украсился петушиным гребнем – эта идея Вике не понравилась. Но что с такой прической, доброжелательно улыбаясь, прекрасно себя чувствует средь бела дня человек в форме, – понравилось…
– Что мне теперь делать, ну что?! – воскликнула она, как только Вика вышла из лифта. – С собой покончить?!
Поколебавшись, Вика все же встала с постамента. Сидеть здесь всю ночь холодно. И тоска подкатывает к горлу. И, главное, не надо обладать особой проницательностью, чтобы понять, что Люда все равно не …
О том, что Антонина является министром финансов огромного северного региона, Вика узнала от нее уже давно, но это совершенно ее не заинтересовало. И Антонина – больше от житейской опытности, чем от п…
– Я к подруге еду, она мне написала, как добраться, а я бумажку потеряла, – спокойным тоном соврала Вика. – Помню, было название Новопетровская, но что это такое, не помню. А тут вдруг от вас слышу. …
– Ну так ведь и я восторженностью не отличаюсь, – ответила она. – И в Москву не наобум святых тебя зову. Это какой-то шанс, мне кажется. Непонятно пока, какой, но просвет. Приедешь?
Идти далеко не пришлось – прямо над склоном стояли дома, которые в Крамском называли Царским Селом. Построили их совсем недавно, они были очень красивые, особенно из-за разноцветной плитки, которой и…
– Ну, иди переодевайся, – проводив кота взглядом, сказала Вика. – Я здесь подожду. Только свитер надень, я тебя прошу. Уеду – тогда и будешь как они.
В Швейцарии она похудела, посвежела, наконец осуществив мечту о волшебном омоложении, и накупила тьму платьев, костюмов, обуви и сумочек, увидев которые Вика поразилась, как удалось отыскать такое в …
– И в «Метрополе» тоже. И в Москве вообще. Ты говорил, что у меня будут кинопробы. Теперь о них и речи нет.
Буря бушевала у нее в груди. Немало в ее жизни было разных чувств, но только теперь она поняла, что означает это книжное выражение: в груди бушует буря.
Уже через пять минут Полина сообразила, что голова у нее кружится от запаха цветущих лип. Таких лип, как на Унтер-ден-Линден, она не видела никогда и нигде; не зря и название у улицы такое – «Под лип…
«Надо успокоиться, – сказала она себе. – Много чего больше нет, а теперь и Крыма не будет. Снявши голову, по волосам не плачут. Я должна успокоиться. Я не хочу сойти с ума».
Ей было непонятно, зачем врачу знать такие подробности. Но этот врач – немолодой, с коротко стриженными серебряными волосами – производил впечатление такой абсолютной надежности, что Вика подумала: н…
Высокий схватил Полину за руку и потащил прочь. Как ни странно, ей не пришло в голову сопротивляться.
Но голос, надо признать, был интересный. В нем слышалось то, что Вика распознавала в людях сразу – по взгляду, по улыбке, по едва уловимому жесту какому-нибудь.
– Тебе завтра во сколько вставать? – спросил Влад. – Я будильник поставлю. А потом когда увидимся?
Тут Вика сама почувствовала смущение. Что это она его расспрашивает, будто замуж за него собирается? Насторожится сейчас – мужчины сразу чувствуют цепкие женские намерения. Или подозревают, даже если…
Вика подняла голову от тетрадок. У нее было окно между уроками, и она проверяла домашние работы в учительской.
Дурой Полина действительно не была. И по тому, что Неволин ничего не стал ей объяснять, ничего не стал сулить и даже в дверь стучаться не стал, просто выбил ее ногой или поручил это сделать тому живо…
– Ты как часы. – Влад смотрел на Вику с высоты своего роста, и радость была у него в глазах, и в улыбке, и даже в морщинке на переносице. – Все ресницы наклеила?
– Я неправильно выразилась. – Полина села ровно, поправила прическу. – Оставьте меня в покое, вот что я имею в виду. И тогда я сама разберусь, куда мне ехать и что делать.
Вика кивнула. Она не знала, что сказать. Ей хотелось, чтобы он ее поцеловал, просто до слез ей этого хотелось. Но ведь об этом не скажешь, не попросишь.
– С чего вы взяли, что я гурман? – удивилась Полина.
Но как только они оказались на кровати, Вика поняла, что волноваться не о чем. Влад был не то что умелый… Хотя и умелый, наверное, тоже, но главным в нем все же было не любовное умение, а естественно…
– А ты ведь не московская сама? – вдруг спросил он.
Она сказала про соловья и сразу же догадалась, зачем: ей, будто маленькому ребенку, захотелось рассказать что-то интересное. Выглядело это, может быть, глупо, но от такой своей глупости Вике стало ве…
Полина почувствовала, как Роберт вынимает руку из-под ее головы, услышала, как он встает с кровати…
Ничего она не видела. Блузка ее была расстегнута, плащ Роберта лежал на полу рядом с его брюками, но она видела не это, а только его глаза перед собою, и все время, пока вздрагивали и сплетались на к…
Ей было безраздельно хорошо. Да, именно так – безраздельно. Ни с кем она не хотела, да и не могла разделить то, что происходило у нее внутри, ни с кем кроме мужчины, который вверг ее в такое сильное …
– Садись, – сказал Влад, открывая перед нею дверцу машины.
Она была ошеломлена до оторопи. Она не предполагала, что это все-таки произойдет. Ну да, Гитлер только что вошел в Польшу, но мало ли куда он уже вошел! Что значит какая-то Польша? Когда он захватил …
«Может быть, я просто боюсь труда? – спрашивала она себя. И себе же по справедливости отвечала: – Нет. Я упорна и делать над собой усилие умею. Я боялась холодной воды, меня это злило, я решила избав…
– Так она что, умрет? – жалобно спросил Витька.
– Макс ничего такой парень, – сказал Витька. – Он хочет, чтобы мы с ним вместе на карате пошли заниматься. Но я больше хочу на волейбол.
– Что мне делать, Роберт? – вырвалось у Полины.
– Одежду твою, игрушки и прочие личные вещи я сюда везти запретила. Ни к чему. Забудь.
Он говорил, как мало кто из его ровесников. Ну какой мальчишка скажет «насмарку»? Скоро и он так не скажет – забудет все эти слова, которые она так любила, и как они пишутся, забудет тоже…
«Не удался мой побег. Давно, усталый раб… Глупости! Никакой я не раб. Но побег – не удался».
– Я… То есть я, конечно, знала. Но одно дело знать, а другое – вот так увидеть, – сказала Полина.
И тут же она рассердилась на себя за то, что вообще об этом подумала. О чем она беспокоится? О разглашении государственной тайны? Да провались оно сквозь землю, это государство вместе со всеми своими…
Официант принес шампанское, откупорил и, ловко отмеряя пену, разлил по бокалам.
«Вот так вот, оказывается, народ понимает соотношение в мире добра и зла, – иронически подумала Полина. – Ладно, мне до этого дела нет».
Она почувствовала, что он улыбнулся. Она ощутила это щекой, прижатой к его плечу; как странно! Хотя после того, что так неожиданно между ними произошло, после близости этой невозможной, странным Поли…
– А вы прямо из Москвы гость? – удивилась Полина.
– Это случайность, что похож, – ответил Герман Тимофеевич. – Братьев у меня нет. А вот вы похожи на картину Леонардо да Винчи. «Дама с горностаем», знаете? Может, это и не случайность.
– Может, пока котенок под капельницей, домой не пойдем? – спросила она. – Посидим в кафе, посмотрим на улицу. Я иногда так сижу, смотрю, что-то про людей придумываю – какие они, что им важно, что нет…
– Есть, – кивнул Зимин. – У меня хорошая школа. Но она частная, правда. Лично моя.
Что уж такого хорошего, что он помнит «Старосветских помещиков», она объяснить не сумела бы. Может, наоборот, лучше бы ему забыть все это поскорее и с двух слов угадывать уже совсем другие книги. Но …
– Лиза, Полинька, вы не представляете себе, кого я сегодня встретил!
Она и направила Вику в контору, названия которой та не могла запомнить, да не очень-то и стремилась. Что-то связанное с жильем, этого ей было достаточно.
– А чего ты перышки чистишь? Дамиру хочешь понравиться? – усмехнулся этот Влад.
– Как-как? – засмеялась женщина. – Это что за пословица?
– Возле Нового Арбата клиника есть, – сообщил Витька. – Только, по-моему, лучше на Цветной бульвар поехать.
«Да уж, таз подкачал, – подумала Полина. – Неарийский таз».
Людин муж поднялся с дивана и, прихватив с собой газету, ушел в спальню.
– А ты не думай, – сказала Полина. Ей было жалко перепуганную Маргарет. – Это случилось давным-давно, зачем тебе теперь об этом думать?
Способность Антонины мгновенно переходить к совершенно другой теме оказалась на этот раз благоприятной.
– Не допускаю, – отчеканила Петрик. – Это непатриотично, так говорить о своей стране.
– Я могу считать, что ты согласилась выйти за меня замуж? – спросил Роберт.
– Ты идиот! – Фрау Хофманн взвизгнула так, что супруг выпустил ее руки. – Это бомбежка! Мы сейчас взорвемся!
«А что ты ему можешь предложить взамен? – сказал ей холодный голос. – Тысячу раз все обдумано – хватит».
– Гады! Это кому ж я так дорогу перешел, а?
– Я никогда в жизни не ела австралийского мраморного мяса, – сказала она.
– Если ты скажешь, я тебя сразу заберу. Как только ты скажешь.
– Давай кофе выпьем, – сказала Антонина. – У меня сегодня релакс, даже телефон выключила, иначе не дадут расслабиться. Перышки чищу, вообще отдыхаю. Ты какой пьешь, обычный или зеленый?
– Люди слишком часто склонны преувеличивать ужасы происходящего, – дипломатично ответила Полина.
– Это вы сами так заметны, что вас трудно не запомнить, – улыбнулся он.
Антонина ткнула пальцем себе в щеку и сразу же ойкнула, не от боли, а так, будто дотронулась до чего-то опасного.
Но все объяснения, вполне логичные, вдруг перестали иметь для нее хоть какое-то значение. Она сделала то, чего не сделала бы никогда и не делала прежде никогда: часто-часто заморгала, шмыгнула носом,…
– Перестань, – выговорила она. – Сейчас пройдет. Токсикоз. Вывези меня отсюда.
– А что случилось? – окинув ее быстрым взглядом, спросила Вика.
– Это от моего номера. Можете занимать, я у мальчишек переночую, у них кровать одна свободна. Извините! – повторил он и ушел к своим ученикам.
Она смотрела на Влада и видела, как с каждой секундой меняется его лицо. Недоумение, которое появилось на нем сначала, сменилось возмущением, гневом и наконец ненавистью. Да, ненавистью – у Влада на …
Еще вчера она, пожалуй, возмущенно фыркнула бы на такие его слова. Но сегодня – уже нет. Он действительно другое дело, этого невозможно не понимать, потому что это правда.
Полина едва сдержала смех – таким серьезным тоном он это произнес.
– Людям это, я думаю, и тогда было все равно, – усмехнулась Вика. – Им велели – они кивнули. Велели бы Сталинском назвать, или там Хрущевском – назвали бы. Повезло с начальником, вот и получился Крам…
– Герман Тимофеевич, а у вас брата случайно нет? – спросила Вика. – Вы очень на одного моего знакомого похожи.
Теперь уже Неволин взмок – Полина видела темные пятна пота на его рубашке. Но она не давала ему перевести дыхание; ей ничуть не было его жаль.
Николай кивнул и ушел. Полина вздохнула с облегчением. Даже с ним ей не хотелось разговаривать. Ей казалось, что каждое слово, которое она произносит, – это обман.
– А почему тогда никаких о них сведений нет? У меня только фотография есть, и то случайно, – ответила Вика. – И я, знаете, думаю…
Невероятным оказалось все: и то, что вместо комнаты Вике выдали отдельную однокомнатную квартиру, и то, что находилась она не в разваливающемся бараке, а в новом доме, построенном для работников даже…
Мелькнули напоследок легкие крылья ласточек, и горестная тьма охватила ее навсегда.
Впрочем, теперь это уже неважно. Ее не отпустят. Просить бессмысленно. Но и смириться… Нет. Лучше сразу подняться на крышу дома на Кудамм или студии на Дёнхофплатц да и броситься оттуда вниз головой.
– Я не смогу тебя проводить, – сказал Максим Леонидович вместо ответа.
– Пойдемте на набережную, – предложил он. – Присядем, все обсудим.
Есть все-таки причинно-следственная связь в ее рассуждениях. И как же причудливо смешивается в этой глазастой голове живая смекалка с беспросветной глупостью…
– Что с вами все в порядке, я не сомневаюсь, – согласился он. – Но это в глобальном смысле. А в сиюминутном – может, пойдемте с нами, а, Вика? Или вы устали?
Но нет, он был вполне жив и никуда не исчез.
Он быстро взял ее за руки и сжал их между своими ладонями. В литературном кружке, который она вела, девочка из десятого класса написала стихи, они давно забылись, но одна строчка помнилась, даже обры…
– Уже раздали, – припечатала Шура. – Вы, гражданочка, никак вселяться пришли?
– Мам, – наконец проговорил Витька, – ты же сама говорила…
– Но я совсем не замечала, что мы с тобой так… – Полина не знала, какое слово может описать то, что есть между ними, и, оказывается, было всегда. – Что мы с тобой так близки, – наконец подобрала она …
– Вместе, – сказала Вика. – И не плачу я, с чего ты взял? Здесь просто ветер невозможный. Прошу тебя, шарф не забывай.
– А который народный человек, простой, вот хоть я, разве ж он пустил бы сюда кого? Да я б на пороге легла, за ноги б зубами хватала, а в квартиру свою не дала бы чужих заселять. А Серафима – ничего, …
– Если бы знать! – засмеялась Полина. – А вообще, Игорь Валентинович, сейчас не время для умных бесед.
– А вы не боитесь? – негромко спросила Вика.
– Сыр в масле не живет. Но дело не в этом.
«Но Витька-то не призрак! – одернула она себя. – Ну и нечего тут страхи разводить».
– Марлен просто не выносит фюрера. Какая глупость! Он любит кинематограф, и она могла бы процветать. Сама виновата. В конце концов, в сравнении с любым европейским лидером фюрер… Боже, да разве можно…
«Ну вот, – мелькнуло в голове у Вики, – не успела подумать, сразу зацепка появилась».
«Сама виновата, сама», – гремело у нее в голове.
Она все-таки решилась взглянуть на него. Глаза у него были совсем не темные, их расчерчивали светлые лучи, и от этого в них светилось внимание. Он смотрел сурово и нежно. Полина не понимала, как все …
Вика молчала. Не потому даже, что Антонина выгодная клиентка, за которой потянется цепочка таких же выгодных, а просто потому, что объяснять ей что-либо бессмысленно.
– Это два вопроса. Причем между собой они не связаны.
«Ты зачем меня в этом уверяешь?» – чуть не спросила Вика.
– Ну так приглашаю! Только честно тебе скажу, я не знаю, где тут посидеть. Не мой здесь район. Может, ты хорошее место покажешь?
Разговор был ей скучен. Она узнавала интонации, которые слышались в голосе Влада, и слишком хорошо знала, что за такими интонациями стоит. Все ее детство прошло среди людей, которые так говорят и мыс…
Если бы Полина хоть на мгновенье почувствовала, что Немировский нуждается в заботе и жалости, то даже не взглянула бы в его сторону; лучшего человека, чем Зина, ему бы в таком случае не найти. Но он …
Вика и сама понимала, что сделать это следует как можно скорее. Да и что тут непонятного? Надо же куда-то принести ребенка из роддома.
Шаги стихли у ее двери. Раздался Шурин стук, отвратительный в своей заискивающей осторожности.
– Может быть, вам стоит как-то предупредить вашего друга? – осторожно спросила Серафима.
– Философ Владимир Соловьев, если вам такой известен, считал, что эта лестница ведет в ад.
– Почему же именно они? – заинтересовалась Полина.
Но ревновать к тому, что ее сын счастлив, было для нее непредставимо.
В голове, и в руках, и в ногах потеплело одновременно. И в сердце тоже. По крайней мере, стало легче дышать и крик перестал рваться из горла.
– Почему же? – усмехнулась Вика. – И после него случались.
– Ну да, они очень естественные. Хотя и очень держат себя в узде.
И оглянулся на маму. Что она могла сказать?
Витька заболел корью, Вика взяла больничный и неделю не была в школе. Первый день сегодня вышла, к третьему уроку.
Максим Леонидович ушел в ванную, там зашумела вода.
Он в ответ не усмехнулся, а улыбнулся. У Вики все вздрогнуло и забилось внутри от его улыбки. И от его взгляда. От всего, что он являл собою.
– Я думала, это запрещено, – шепнула Роберту на ухо Полина, когда в разгар канкана среди многочисленных танцовщиц в блестках и страусовых перьях на эстраду триумфально явилась рыжая примадонна и публ…
Полине не хотелось отрываться от его плеча, но она все-таки села снова, чтобы видеть его лицо в тусклом свете осенней луны, заглядывающей в окно через щель между гардинами.
«Не в единственную, а в первую, – сердито подумала она. – Что ты дрожишь, как осиновый лист? Соберись!»
– Почему именно туда? – машинально спросила Вика.
– В том, что через шесть месяцев я рожу. Вернее, уже через пять.
Это все равно как надеяться на то, что когда-нибудь ее будет ожидать после спектакля сонм поклонников, и сверкающее авто, и роскошный ресторан, в котором все они станут праздновать ее поражающий вооб…
Черный «Лендровер» притянул ее взгляд сам собою, даже внимание на него обращать не пришлось. Массивный зад, полосатая ленточка на антенне, но мало ли черных «Лендроверов», а ленточки вообще на каждом…
Сегодня он не выглядел ни растерянным, ни подавленным, он был полностью погружен в свою новую жизнь, которой вчера еще не было, а сегодня она соткалась из сильных впечатлений, и мелких дел, и стремит…
– Именно. У нас с Германией пакт о дружбе, как ты знаешь. Или ты про все такое не знаешь?
Ничего Вика из прошлого приезда не помнила. Она тогда была ошеломлена так, что ей было не до разглядывания вокзала Виктория.
– А что вы здесь делаете, Виктория, позвольте спросить?
На второй или третий день своих одиноких прогулок она поняла, что этот город не только фешенебелен – в нем кипит та прекрасная жизнь, к которой она всегда стремилась и к которой начала уже понемногу …
– Возле Виктории гостиницы дешевые, – словно услышав ее мысли, сказал Зимин. – И самый центр, и до всего пешком дойдешь. Мы всегда здесь останавливаемся.
Вике почему-то представлялось, что хозяйка будет так же похожа на приземистую женщину с морковкой, как похожи их дома. Но эта оказалась совсем другая – Викина ровесница, с правильными чертами простон…
– Мальчики сейчас в школе, – сказал учитель. – Я подожду на улице. Миссис Питт поможет Вику разложить вещи, а потом я провожу его туда.
– Так в Германии делали, – сказала Вика. – При Гитлере.
Легкий край брови вспомнился ей, улетающая ласточка… Она заплакала.
По ее расчетам получалось около восьмидесяти километров. Все, что ближе, слишком дорого для нее. И даже не лично для нее, а для того чтобы у нее появилась возможность бесперебойно подбрасывать дрова …
Полина вскрикнула от боли и проснулась. Она лежала на полу у кровати, болело плечо – наверное, ушибла его, падая, – но эта боль не имела значения, потому что за окном творился настоящий ад. Все греме…
– Вот так все это вышло, – сказала Полина, сжимая его пальцы. – Они мне помогают, ты прав. Уговорили приехать сюда, присылают деньги… Я делаю что хочу – снимаюсь в кино, веду богемную жизнь. Но зачем…
– Ты что? – Он прищурился. Искры сверкнули в его глазах. Ей всегда нравились эти чудесные живые искры. – Крым всегда наш был. Это ж придурок лысый хохлам его отдал. Если б мы не отобрали, сейчас бы е…
И так же, гроздьями, эти яблони цвели. Сейчас, в июне, все они были усыпаны огромными шапками белых цветов, которые источали сильный и нежный запах. Яблони были высажены по обе стороны улицы, их ветк…
Ну просто ей все было интересно. Она не понимала даже: скучно – это как? Что человек чувствует, когда скучает, с чего у него это начинается, что происходит с ним потом? И чем заканчивается его скука …
Как она могла зазвать Леонида сюда? Эгоистка чертова! Или дура беспечная – теперь уже все равно, по какой причине она повела себя так опрометчиво. Шанс, просвет… Да она его, считай, на самое минное п…
– Мам, – сказал Витька, – ты себя зря мучаешь. Я по тебе скучаю, но если бы я сейчас был здесь, то было бы хуже.
– Понятия не имею, – пожала плечами Антонина. – Маринка какой-то пакет с ней вместе притащила, в прихожей стоит. Там корм, наверное. А по мне, так нечего баловать – что себе готовишь, то и ей давай.
Долгой ли была их разлука, Вика вообще-то не понимала. С одной стороны, да, долгой, целый месяц. Один из клиентов, с которым Влад занимался фитнесом по личной программе, позвал его с собой в Швейцарс…
В доме Ненастьевых она не увидела ничего нарочитого, ничего такого, что заставило бы ее насторожиться.
Стоило ей подумать о сыне, как в сумке раздался короткий удар колокола – Витька прислал фотографию. Вика увеличила ее насколько возможно, чтобы получше разглядеть его в компании мальчишек, идущих с р…
– А твой мистер Дерби сегодня… – начала Маргарет.
– Что он в Оксфорде делает? – вместо ответа спросила Вика.
Она вообще глаз с него не спускала и привыкла знать о каждом его шаге. Но об этом теперь лучше было не думать.
Она увидела его так же, как увидела бы свою ладонь или прядь волос. Только вот взгляд на свою ладонь не наполнил бы ее таким счастьем, конечно.
Теперь она уже не волновалась о том, что Неволин заподозрит ее в неискренности. Ненависть к нему вела ее безошибочным путем. Сильнее была только ее ненависть к самой себе, но разбираться в этом сейча…
Эта мысль была такой мучительной, что пробила даже пелену, которой Вика была окутана, – пелену безразличия. Она закрыла лицо руками и едва сдержала звук, который, если бы сдержать его не удалось, нап…
– Я знаю. Еще во время спектакля в программке посмотрел.
Тут из ушей словно пробки вынули – Полина поняла это по тому, что наконец стала слышать голоса людей, спустившихся в подвал вместе с нею.
Он переменился с того раза. Или это ее взгляд переменился? Да, наверное – Вика смотрела сейчас на Максима Леонидовича и не чувствовала ни малейшего трепета. Ни в себе, ни в нем.
Они и стояли, целуясь. Стали целоваться сразу же, как только закрыли за собой дверь.
– Вот что, Полина. – Лицо Неволина сделалось теперь жестким, безжалостным. Она и не предполагала, что оно может так быстро меняться. – Коготок увяз – всей птичке пропасть, знаешь русскую пословицу? З…
Она сняла кофейник с подставки, перелила из него кофе в две маленькие чашечки с тонким узором из бледных роз. Мейсенских чашек, сервизов и фигурок в московских магазинах после войны появилось такое м…
«Сколько можно? – сердито подумала Полина. – Все впереди да в будущем… Так и жизнь пройдет в пустом ожидании!»
Он не удивился или не подал виду, что удивлен, и не стал выспрашивать подробности. Умеет держать себя в руках. В узде – вспомнила она Витькины слова.
– Не агитируйте меня, Игорь Валентинович, – поморщилась Полина. – Смерть меня ничуть не соблазняет. Тем более на миру. А в Москву я поеду, уже ведь сказала.
– Или Ида Рубинштейн не так далека от английского сознания, как можно думать, – не обращая внимания на ее бесцеремонность, сказал Роберт. – Во всяком случае, мне очень понятна ее личность. А что вы с…
О том, что именно дети ее больше всего и пугают, говорить Ненастьеву она не стала. Он и сам наверняка это знает, и даже получше, чем она. Одного Вика не понимала: как же она могла не замечать, что эт…
– Лично я к нему равнодушен. Но весь английский дипкорпус обожает «Пляску смерти». И журналисты заодно. Разумеется, те, что пишут о политике.
Вика вздрогнула. Про пассажира, вышедшего вслед за Владом из машины, она и забыла. И зря – может, у них дело какое-нибудь, и Влад приехал только для того, чтобы предупредить, что отвезти ее домой не …
– Ты просто не понимаешь!.. – трясясь, бормотала Маргарет. – Ты жила в своем Париже как хотела, потому и не боишься ничего! Ты просто не знаешь, что это такое… Ты не должна была кричать «хайль Гитлер…
Ну а Полина знала, что не потеряется, поэтому ощущение беззаботности, когда она вышла на Унтер-ден-Линден, охватило ее полностью. Просто погрузилась она в беззаботность, как в теплую реку, и голова у…
– О господи! – Он покрутил головой. – Все это было бы смешно, когда бы не было так… Ну хорошо. Мне придется положиться на твое слово. Больше все равно не на что. Не к нотариусу же тебя вести за распи…
Остальным она называла огонь, вспыхивающий во всем теле от бесстыдных мужских поцелуев, и вихрь в голове, и звон в костях. Все это повторится непременно.
И поздний Антонинин звонок, безусловно, являлся частью этой последовательности.
– Здесь трудно не знать «про все такое». Герр Геббельс доносит до каждого уха.
«Он никогда себе не простит… И как же будет с этим жить?.. Но ведь он не виноват, совсем не… Я виновата, только я… Лгала, даже в правде лгала… Что с ними теперь будет?.. Роберт, девочка… И дальше, да…
– Вы русский? – перейдя на родной язык, спросила она.
– Он на хорошем счету, – объяснила Маргарет. – И поднимется высоко, это все говорят. О таком любовнике мечтала бы любая актриса. Или ты надеешься на более высокопоставленного покровителя? – предполож…
Но ничего он говорить не стал – она ошиблась.
– Полоски сто лет назад были. А сейчас к каждой ресничке искусственную приклеивают. От своих не отличишь потом.
– Я шарлотку испекла, – вслед ему сказала Вика. – Только неправильную.
– У нас же на всех компах контроль стоит, – с трудом выговорила она. – С них же нельзя на порносайты зайти, даже если б захотел кто-нибудь.
– Как? – недоуменно спросила Вика. – Я не обращала внимания.
Нанесение праймера требовало особенной осторожности, потому что он мог затечь в глаза. И, конечно, делать это было бы проще на специальном стуле возле специального стола; два часа одну за другой прик…
С тяжелым сердцем шла она в тот вечер на литературный кружок. Да и вела его, следовало признать, халтурно.
И только этим она теперь занималась. Чтобы выспаться, ей хватало ночи, а во всем, чем люди заполняют свободное время, стремясь расслабиться, переключиться или повеселиться, особенно в таком городе бе…
– А почему? – с интересом спросила Люда. – Можешь объяснить?
– А я здесь от вашего Влада как раз и скрываюсь, – призналась она.
Женщина снова согнулась над морковной грядкой.
– Я все-таки не думала… – пробормотала она.
– Ла-адно… – проговорила она с медленным, растянутым вожделением. – Только уж ты постарайся все мысли у меня из головы вышибить. Сможешь?
– Ты в приворот веришь? – неожиданно спросила Антонина.
У Вики так давно не было мужчины, что она беспокоилась: как все получится? Может, неловко, сбивчиво и не доставит удовольствия ни ей, ни ему.
Рисковать было нельзя. Она понимала это даже лучше, чем Роберт, потому что он о ребенке не знал, а она знала.
– Ну, что? – пожал плечами Неволин. – Ты в себя сначала приди, оклемайся. Потом решим.
– Ну отойди же! – проныла Наташа. – Не мешай!
Что Игорь Валентинович Неволин никакой не импресарио советского кино, Полина поняла уже через месяц после того, как приехала с ним в Москву.
Странно было думать об этом здесь, посреди Берлина, посреди страны, которая неожиданно для всех отринула саму необходимость существования живого и разнообразного мира, решив согнуть, подогнать его по…
– Я с ума от тебя сойду! – Он не проговорил это, а простонал. – Ты меня так возбуждаешь, что… Ну их к чертям, эти ялики, – иди сюда!
– Хомячок, – нехотя ответил он. – В кармане. – И объяснил оправдывающимся тоном: – Девушка весь мозг из-за него вынесла: Тиша три дня уже грустный, его к врачу надо. Хотел Тишу на волю отпустить на С…
– Ты так говоришь, будто это я от тебя сбежала! – фыркнула Полина.
– Я подумала, ты про кожу мою говоришь, может.
Глуповато это прозвучало. Вика терпеть не могла выглядеть глупо в чужих глазах. Но сейчас ей было все равно.
Так оно ведь и было вообще-то, если без подробностей.
«В конце концов, я ведь не знаю, как живут в аристократических пригородах Парижа, – подумала Вика. – Так что это даже интересно послушать».
Все дальнейшее: беготню, восклицания, носилки к поезду на ближайшей станции – Полина помнила сквозь режущую боль, такую сильную, что она не оставляла возможности чем-либо интересоваться. Поэтому то, …
Что ей найдут местечко, прозвучало двусмысленно, но шестеренки, крутящиеся у Полины в голове, перерабатывали не пустые подробности, а только существенную информацию. Кто кого собирается перебить-прих…
– А у меня теперь это – вместе, – сказал ее умный ребенок. – Я буду и жить, и осмыслять.
– И для тебя тоже. Такой ребенок – хорошая страховка. Он всегда нужен, а значит, и ты нужна.
– Отель заранее не забронировала, – не вдаваясь в подробности, ответила Вика.
«Я в Москве, – подумала Полина. – Это окончательно. И я одна. А вот это не окончательно. Будет мне удача в этой комнате!»
– Далеко это? – деловито поинтересовалась Вика.
Вика опомнилась и посмотрела на Витьку. Лицо у него было такое же, как у молоденькой журналистки, которая там, на экране, сидела на пресс-конференции и слушала все это.
– Ресницы не новые, – объяснила Вика, – а наращенные. К каждой своей реснице приклеивается искусственная. Иногда не одна, а две или даже три, – зачем-то добавила она.
«Как глубоко сидит во мне ложь, – немея от стыда, подумала она. – Я говорю и одновременно понимаю, что лгу – ну хорошо, недоговариваю, – и все равно продолжаю лгать… И кому? Он же видит меня насквозь…
Она стиснула зубы и пошла на урок. Она не хотела сойти с ума. Да, в тот день Вика мысленно произнесла эти слова впервые: «Я не должна об этом думать. Я не хочу сойти с ума».
«Да пропади пропадом! – сердито подумала Вика. – Проголодается – сама придет, это же кошка».
Московский гость то ли не заметил, что она рассердилась, то ли не счел нужным обращать на это внимание.
Стакан, в котором принесли сок, был сделан в виде фотообъектива. Витька с интересом его разглядывал, а Вика радовалась, что не угас в нем этот чудесный его интерес ко всему, что не имеет практическог…
Гнев его выглядел таким же открытым, как улыбка и взгляд. Мороз шел по коже от одного лишь зрелища такого гнева!
– Бр-р! – Полина тихо засмеялась прямо ему в плечо. – Майорат… Там, наверное, страшно. Старинный английский замок, привидения…
– Ничего странного я в своем предложении не вижу, – пожал плечами Роберт. – Не такая уж я плохая партия. Между прочим, окончил Оксфорд. Вполне джентльмен.
И этим прежним своим, так необыкновенно сделавшимся прежним взглядом Полина взглянула теперь на него – без страха, без тревоги и неизбывности, с одним только бесконечным счастьем.
Его лицо виделось ей то пронзительно ясным, то туманным. Никак она не могла прийти в себя.
А может, зря она так решила тогда. Люди ведь чувствуют способность зайти далеко и пасуют перед этой способностью, потому что не многим она присуща.
В ограде дома и на крыльце никого не было. Ограда появилась здесь уже в новые времена, но крыльцо осталось таким же, как в тот день, когда неизвестные, непонятные мужчина и женщина сфотографировались…
В его объяснении была простота – не та, которая хуже воровства, а та естественная, которую Вика почувствовала в нем сразу и отмечала потом во всем, что он говорил и делал.
– В Париже можно увидеть все, – сказала она. – А как вы догадались, что я приехала в Берлин ради киносъемок?
Она уже догадывалась, что услышит в ответ.
– Что уж такого необыкновенного? – пожала плечами она.
Она увидела, как он старается не показать, что обрадовался. Но разве не покажешь, когда глаза так и засверкали? Даже в темноте заметно.
Полина немного пришла в себя. Маргарет не обязательно знать, что она в отчаянии. И, кстати, с Робертом надо встретиться немедленно. Вышлют его или нет, а информацию о происходящем у него можно получи…
– Не знаю, – пожала плечами она. – Мне с ними очень быстро становилось скучно.
Полина уже не удивлялась, что он слышит ее мысли.
– Как у Пульхерии Ивановны, – сказала Вика.
Холодный пот струйкой побежал у Полины по спине. Она думала, что такое бывает только в романах, и вот теперь чувствовала это на собственной шкуре – буквально.
Она перевернулась на спину. Действительно, шея перестала болеть, а голова кружиться. И лицо Влада, светлые веселые его глаза сразу же явились перед нею отчетливо, во всей красе.
Это правильно. Через некоторое время труп длиннорукого найдут, и полиция начнет поиски убийцы. И лучше им сидеть к этому времени в ресторане среди сотен беспечных горожан, пришедших на традиционный п…
В его голосе послышалось что-то вроде сочувствия. Вика к сочувствию не привыкла, но почему-то сразу его распознала. А может, потому и распознала, что не привыкла.
«Ведь это верный кусок хлеба», – читалось в его глазах.
– Я себе тоже такую штуку сделаю! – уверенно заявил Витька.
Если бы Вика увидела такую фразу в тетрадке, то снизила бы оценку за сочинение, и вот только теперь поняла: это главное, что можно сказать про лето.
Вика не могла сдержать ответной улыбки, глядя на него.
«Даму с горностаем» Полина знала только в репродукции, потому что сама картина находилась в каком-то польском замке, но другие портреты да Винчи – и «Джоконду», и «Прекрасную Ферроньеру» – она разгля…
Виденье было таким отчетливым, что Вика вздрогнула в темноте каморки. Хотя почему ему не быть отчетливым? В прошлом году все это было. В прошлом году обошли пешком почти весь Крым, только в Херсонес …
Вика хотела сказать, чтобы искал где-нибудь поближе к дому, но поняла, что в ее указаниях нет необходимости. Как и где искать что-либо в Интернете, Витька разбирался лучше, чем она.
Такой вопрос привел Полину в замешательство. Правда, ровно на пять секунд.
Она не кокетничала – действительно понимала, что дело не в ней и не в нем, а в том резонансе, который возник между ними по какой-то от них не зависящей воле.
– Вам скучно? – неожиданно спросил Роберт.
Он шел очень быстро и, наверное, думал только о том, вернулись ли его ученики. То есть это Вика понимала, что он думает об этом, а по его вопросу, по тону, которым он его задал, понять это было невоз…
Вечером Роберт зашел за ней в пансион. Вернее, он ожидал ее на тротуаре под окнами, а она долго и с удовольствием одевалась у себя в комнате перед высоким венецианским зеркалом. Не то чтобы ей хотело…
– Вот так – нет, – отрезала Вика. – Траур надо справлять, а не праздник.
– Теперь ты рассуждаешь как экономная француженка, – улыбнулся Роберт. – Агенты влияния всегда стоят дорого, но любая разведка идет на эти расходы. Тем более советская – насколько я понимаю, рацио не…
– Я с удовольствием выпью с вами кофе, – ответила Полина.
Он хотел ее отвлечь и успокоить, он делал это легко и словно бы мимоходом, но Вика все-таки заметила это. Не заметила даже, а поняла или, еще вернее, почувствовала.
А зачем ее провожать? Разве она сама не дойдет? И разве ей хочется, чтобы он появился рядом с ней возле детдома? Совсем нет! Она даже вздрогнула, представив это.
– А обязательно к кому-нибудь обращаться? – не удержалась Вика.
– Дня три не ел, наверное, – вздохнув, ответила Вика. – Мне его оставили, а я про него забыла. Он под диван залез. Я думала, есть захочет, выйдет и поест, это же кошка, – добавила она в свое оправдан…
Правда, сейчас ей было не до отвлеченных размышлений. Она вскочила, уперлась руками в диван и стала отодвигать его от стены. Он оказался такой тяжелый, словно был сделан из мрамора. Витька, пыхтя, то…
Финансовый год – удивительно. Вика была уверена, что никакого самостоятельного занятия эта женщина иметь не может – ездит вслед за богатым мужем в Москву и обратно и, как Люда, проводит основную част…
– Простых вообще не бывает, – пожала плечами Вика.
Вика представила, сколько стоит номер в «Рэндольфе», и решила, что не двинется с места даже под угрозой расстрела.
– Но это же Лермонтов… – глупо пробормотала она. – Классик.
Она решила быть актрисой только из страха перед тем, что ее жизнь пройдет самым обыкновенным образом. Как у всех. Как у ее родителей: рано утром папа уходит на работу в какой-то департамент, названия…
– Почему у русских не получится Голливуд? – машинально повторила Полина.
Роберт уже сидел на краю кровати, а Полина стояла между его коленями. Он расстегивал на ней блузку, а она гладила его по голове, и пальцы ее дрожали по-прежнему, но для того, чтобы касаться его волос…
– Да, господин Дерби, – едва слышно прошелестел тот. – Мы же договорились.
«Что значит – счастливые? – билось в голове. – Жив ли, нет, ведь не сказал!»
Здоровье у Антонины было завидное, и не в последнюю очередь поэтому она так переживала из-за пятна на щеке; просто не с чем было сравнивать.
– Давайте я вас в комнату провожу, – снимая с примуса чайник, сказала она Серафиме. – Ко мне.
Дверь распахнулась бы мгновенно, если бы не цепочка. Из-за цепочки она распахнулась через пять секунд – ее выбили сильным ударом. Полина успела вскрикнуть, и сразу жесткая, отвратительно пахнущая пап…
– Только не кинозвезды, – зло бросила она.
Застучали ее каблуки по коридору. Мужчина за ней не пошел – остался стоять прямо у двери, прикрытой холстом, на котором были нарисованы очаг и котелок. Вика затаила дыхание, прислушиваясь: что он буд…
– Что – только? – чуть слышно спросила Полина.
Но вот странность: сон этот был неодолим, но не глубок. Не она была погружена в сон, а сон окутывал ее, как пелена, и при этом она сознавала, что спит.
Когда она привезла Витьку после каникул в школу, то сразу увидела, как борются в нем два чувства: расстройство от разлуки с мамой и радость от встречи с друзьями, да и просто от того, что закипела, з…
– Это что такое? – удивился он. – Крамской художник вроде. В Третьяковке его картины, нас в школе водили.
– Хорошо, что я не поверил в твою гибель, – сказал он. – От Кудамм почти ничего не осталось.
Ворота оказались заперты, калитка тоже. Охранника в будке не было.
Умом Полина понимала, что это иллюзия, но ничего не могла с собою поделать. Она была спокойна, она гуляла по Москве, покупала в комиссионных магазинах шторы и мебель… Купила две старинные китайские в…
Даже Шура проводила взглядом эту Серафиму.
– А, реклама, – поняла Лена. – Ладно, фоткай. Но тогда бесплатно делай!
– Помнишь, мы с тобой на Варвик-сквер сидели, и женщина гуляла в тапках, а собачка в сапогах? – улыбнулся Витька.
– Давайте присядем, – сказал Полинин спутник.
– Как светски ты спрашиваешь! – засмеялся он. – Надеюсь, что ненадолго.
– Полина! – Голос у Зины был растерянный, он дрожал от счастья и слез. – Леонид Семенович приехал! Он… Ему сюда назначение, в Киров к нам, в больницу… Это Немировский Леонид Семенович!
– Через час заходи, – сказала Полина. – Представлю тебя в лучшем виде.
Вика сделала несколько шагов в сторону и остановилась под стеной дома. Здесь не так сильно шумел ветер, можно было разговаривать.
А может, не странно это было. Как в недавнем прикосновении руки убийцы к своему плечу она почувствовала его жажду чужой смерти, так в этой, сжимающей ее ладонь сейчас, руке – уверенность и власть.
– Потому что в их свете любая точка на коже выглядит как трупное пятно, это я давно заметила. Значит, что-то они со зрением делают, – объяснила Вика. – А в кухне у вас прежние лампочки, обыкновенные.…
– Обратно дорогу найдете? – спросил Зимин.
Она так проголодалась, что даже не обратила внимания на то, как выглядит его жилье, хотя обычно ей и внимания не надо было обращать на такое, она краем глаза все могла рассмотреть в подробностях.
– У Бога нет мертвых, Леонид Семенович, – сказала Полина.
Больничный коридор был похож на вокзал, выглядел таким же чужим и унылым. Ощущение вокзальной неприкаянности не оставляло Полину все время, пока санитар вез ее на каталке. И в палате оно не прошло, и…
– Виктория, – по-русски произнес этот человек, – что случилось?
Рядом с летающим дисками йо-йо выступал мим, по виду японец. Он показывал, как гуляет собачка – поднимает лапку у огромной напольной вазы с живыми цветами, смешно чешет нос другой лапкой… Немцы хохот…
Автобус стоял на площади у платформы. Наверное, его расписание было связано с прибытием электрички. Как только Вика вошла и села у окна, он медленно двинулся в длинной пробке, в основном состоящей из…
– Да какая церковь?! – воскликнула Полина. – До церкви мне вообще дела нет!
– За город тоже отвезу, – покладисто ответил Влад.
– Почему же неловко? – пожала плечами Полина.
– Из Польши и привезли, – сказал он. – Они любят искусство.
Кто-то позвал его, и он направился дальше по коридору.
– Но… почему? – тихо спросил Витька. – Почему ты так думала?
«Ну и ладно, – подумала она. – Может, и хорошо, что он такого юмора уже не понимает».
– Скажите… – Вика колебалась, потому что не знала, принято ли об этом спрашивать. Но все-таки спросила: – Ведь он все равно не будет здесь до конца своим?
– Есть. Но у нее на даче сеть плохая и часто пропадает. Вот, не могу дозвониться. Спасибо, что подсказали. Это с какого вокзала?
Пантера и особняк с парком, где дорожки выложены мозаичной плиткой, – неосуществимо, это Полина понимала. Да и балет, наверное, тоже: все-таки ей уже шестнадцать лет, она никогда не танцевала, и позд…
– От национального самосознания к национальному самодовольству, от него к самообожанию и в итоге к самоуничтожению.
Она как приклеенная сидела в кабинете у мэра, добиваясь, чтобы он выделил деньги и книга была отпечатана именно таким тиражом, которого хватило бы, чтобы она появилась у всех жителей Крамского, от мл…
– Что, может быть, эти двое… Ну, на фотографии. Может, они что-нибудь ужасное натворили, и потому теперь все вот так… Со мной. Иначе я не могу объяснить, почему все у меня так происходит.
И как только это произошло, она поняла, что не нужна ему никакая проститутка, а остановил он ее потому, что сейчас убьет. Смертью тянуло от него, как от подвала сыростью. Не оборачиваясь, Полина рван…
– Да мало ли что они сказали! – воскликнула Вика. Возмущение ее оказалось сильнее ужаса и оцепенения. – Доказательства у них какие?
Слезы прекратились. Вика изумленно взглянула на Зимина. Она уже вспомнила, кто он, конечно. У нее вообще была отличная память, а с ним она последний раз виделась при очень даже запоминающихся обстоят…
– Ну и как? – спросила она. – Сильно от нормальных женщин отличаюсь?
Но прежде чем Полина успела ответить, Неволин рванул ее к себе – глупо она закричала, слишком рано! – протащил несколько шагов по коридору и втолкнул обратно в комнату. Второй ввалился следом и запер…
Люда подошла к Вике и Витьке, крепко держа за плечо веснушчатого пацана, который при этом вертелся и подпрыгивал, пытаясь освободиться от ее руки. Шкодливость светилась в его глазах так ослепительно,…
– Виктория!.. – простонал он. – Я тебе помогу, честное слово! Я серьезно могу тебе помочь, я все сделаю!
– Я потому и прошу недорого, – словно оправдываясь, сказала Лена. – Вонизм тот еще, да. Говорю же, думала таджикам сдать.
– Зачем каждый вечер гулять вдоль Темзы? Мне нравится смотреть на большую реку. Но это не обязательно. Можно пойти в Вестминстер, те же пятнадцать минут, и просто засесть в пабе с кружкой эля.
– Слушай, ну чего ты переживаешь? Они с утра все равно в школе, никто б нас к ним не пустил. А сейчас как раз домой идут. Да не беги ты! – воскликнула Люда.
Банальность сравнения не сделала его менее жутким.
Он произнес это с какой-то странной интонацией, которую Вика не очень-то поняла. Но тут официант поставил на их столик две огромные тарелки с «фиш энд чипс», и она почувствовала, что хочет есть. Так …
– Что вы называете глупостями? Мою догадливость?
И тут же поняла, что не хочет больше об этом думать. Вернее, что ей не надо больше об этом думать. Единственный человек на свете имеет право сказать ей, что делать. И она сделает все, что он ей скаже…
Кто бы сомневался. Если в Оксфорде есть дома, которые не изменились за пятьсот лет, то что могло произойти за три месяца с ванной комнатой? Ну, плитку новую положили, может. И то вряд ли – прежняя бы…
Вика отодвинула шпингалет и вышла из каморки.
Она произнесла все это по-русски без сомнения в том, что Вика ее поймет.
Вика помнила, что в действительности его зовут Майклом, но когда обмолвилась и назвала его школьной кличкой, он улыбнулся и сказал, что это ему привычнее. Он в самом деле был похож на героя «Звездных…
– Не знаю… – растерянно проговорила Маргарет. И добавила с истерическими нотками в голосе: – Не спрашивай меня о таких вещах! Я не хочу об этом знать! Почему я должна хотеть об этом знать?!
На следующее утро, пока Витька спал, Вика спустилась на этаж ниже к соседке Кате и спросила, сколько будет стоить обучение технике наращивания ресниц.
Полина вспомнила Тайкин рассказ о том, как Серафимина мать когда-то привела в квартиру бывшего владельца, выселенного советской властью в подвал. Кстати, этот тихий старичок недавно отошел в мир иной…
Вика сочла за благо не вдаваться в дискуссию, люди ли учителя и как их по этому случаю надо называть.