Вечером Роберт зашел за ней в пансион. Вернее, он ожидал ее на тротуаре под окнами, а она долго и с удовольствием одевалась у себя в комнате перед высоким венецианским зеркалом. Не то чтобы ей хотелось испытать его терпение, просто вечерний туалет в самом деле требовал времени.
«Никогда никого не заведу! – подумала она, с трудом заставив себя не высказать вслух свое мнение о братьях наших меньших. – Даже хомяка!»
Звучало это зловеще, хотя сказал он все же «отдых», а не «вечный покой».
– Полина Самарина, – сказала Полина. – Мы можем говорить по-английски.
– Потому что я культурный журналист. То есть не так… Я пишу о культуре, да, вот так. О театре тоже.
– Скажите… – Вика колебалась, потому что не знала, принято ли об этом спрашивать. Но все-таки спросила: – Ведь он все равно не будет здесь до конца своим?