Она и направила Вику в контору, названия которой та не могла запомнить, да не очень-то и стремилась. Что-то связанное с жильем, этого ей было достаточно.
Но ревновать к тому, что ее сын счастлив, было для нее непредставимо.
Наверное, она произнесла это слишком насмешливым тоном. И, может, такой тон обидел его.
Вся кровь бросилась Полине в голову от прозвучавшей в его голосе снисходительности. Барин разрешает!.. Она еле удержалась, чтобы не отвесить Неволину пощечину. Но все-таки удержалась – он был ей нужен. Настолько нужен, что приходилось терпеть его хамский тон.
– В том, что через шесть месяцев я рожу. Вернее, уже через пять.
И вдруг, глядя на Лондон из окна автобуса, поняла, что такое город. Не этот именно город, столица Великобритании, а город вообще – явление его в человеческой жизни. Наверное, Вика поняла это даже раньше, еще когда поднималась по латунным ступенькам вокзала Виктория. За сотни лет прошли по ним миллионы ног, так и было нужно, в том и состоял смысл этих ступенек. Сотни лет они выполняли свой долг и приобрели от этого значительность такую же очевидную, как тусклый и глубокий блеск латуни, из которой были сделаны.