Когда Вика вернулась в комнату, Максим Леонидович уже надел костюм. Не тот, который был на нем с утра, а новый.
Даже не спросил, а просто сказал с уверенностью.
Антонина стала рассказывать про обои из тисненой кожи по десять тысяч евро за метр, которые видела у кого-то из здешних своих соседей, а Вика думала, как Соня отнесется к тому, что ей придется проводить целые дни в одиночестве в девятиметровой комнате.
Она думала, что Неволин отнесет ее сейчас на кровать – опаска перед болью опять мелькнула в пылающей голове, – но нет, он продолжал целовать ее живот, вел по нему дорожку губами, языком, и опаска исчезла, растворилась в сплошном удовольствии, которым так неожиданно оказалась физическая любовь. Полина не предполагала, что это будет так.
– Потому что иначе меня ликвидируют, – усмехнулась Полина. – А тебе это было бы жаль. Потому что ты не некрофил и предпочитаешь видеть меня в своей постели живою.
На этот раз Антонина встретила ее не заплаканная, а сосредоточенная.