Все цитаты из книги «Теплая Птица»
Прошагали еще немного и девушка, обессилив, опустилась на выкорчеванное бурей дерево.
Черт подери, неужели все это — ради нас? По обе стороны широкой площадки, заканчивающейся колончатым дворцом с золотистым шпилем, выстроились стрелки в полном обмундировании. На белом теле дворца — я…
Я поднял обложку от книги. «Библия» — истертые золотистые буквы. Что-то знакомое в этом странном названии. Кажется, это как-то связано с Галей, с утром на светлой террасе…
— Отлично, — спокойно сказал Олегыч. — Теперь отцепим вагоны, и пойдем налегке. Дасть Бог, прорвемся.
Я вернул тумблер на панели управления в первоначальное положение. Гуд стал затихать.
Зазвякало железо, и с крыши свалились два сцепившихся тела. Место освободилось.
Простит? Едва ли. Лорд-мэр, он же Невзоров, он же отец Никодим заигрался и, очевидно, наша с Мариной казнь станет лишь эпизодом его игры. Нужно бежать отсюда.
В обледенелом сугробе темнела дыра. Киркоров первым скользнул в нее. Где-то внизу ударились о камень подошвы ботинок.
И смутился: не время было демонстрировать, насколько я продвинулся в изучении местности.
Ну вот, начинается — ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.
Пригнувшись к земле, я побежал и скоро уперся в овраг, на дне которого в разноцветных водах речушки сгрудились вагоны, а вокруг — тела игроков. Черт подери! Придется спускаться — идти вдоль провала н…
Он показал рукой на ближайшее ко мне кресло. Я уже не удивлялся: здесь, похоже, все знали мое имя.
— Три пакета, Карлуша. Ты прекрасно знаешь, что эта тряпка не стоит и одного.
— Завидую. Такая шевелюра! Прямо как у Жанны Фриске! Кстати, вчера в Дягилеве услышала анекдот про Жанну Фриске. Рассказать?
Кинулся к сугробу, принялся расшвыривать во все стороны снег, подняв маленький буран.
— Эх, Андрей, — голос Киркорова снова стал миролюбивым. — На твоем месте я радовался бы: в этих застенках томились цари и генсеки.
Черт подери! Только сейчас я разглядел черный ошейник на шее Марины и цепочку, тянущуюся к запястью Киркорова. Лютое бешенство овладело мной. Что было сил, я боднул Киркорова в живот. Он отшатнулся, …
— Тогда я, пожалуй, пойду. Завтра на работе переговорим.
Гостья присела к столу и, плеснув в кружку зеленки, выпила.
Мне захотелось что-то сказать девушке — но что? Джунгли замерли в ожидании.
— Красавец, — прошептала Марина, взяв меня под руку.
Я локтем задел кружку, которая тут же опрокинулась. Кипяток пролился на стол, закапал на пол.
— Черт с тобой, слушай — донесся сквозь завывание метели голос Кляйнберга. — Конунг отряда выставляет на поединок одного солдата по своему усмотрению, — он умолк на мгновение, припоминая. — Результат…
Надо было идти с Олегычем и Шрамом. Что мне теперь делать? Как пережить эту ночь?
Через некоторое время в воздухе раздался шум электрички, замер, потом раздался вновь.
В старшем научном сотруднике уже не было ни сомнений, ни раскаяния: в черепе словно сидел генерал, четко и размеренно командующий парадом. Андрей же — всего лишь солдат на этом параде.
По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, — смеяться в застенке, накануне казни… Сумасшедшая?
— Хорошо, можете идти, — кивнул Глеб Пьяных.
Хватит с меня уставов, инструкций и советов, — пусть ими пользуются те, кто их придумал.
— Какая-то ошибка, случайность, — проговорил я. — Все из-за проклятых зеленых луж…
— Скорее, — крикнул я Снегирю, и увидел, как тот упал лицом в снег. Пистолет! У меня же в руках пистолет! Выстрел — шаг, шаг — выстрел.
Высокая и статная. Белокурые волосы обрамляют лицо; на левом глазу — черная повязка, зато правый — синий, как осеннее небо, впитал в себя блестскую силу потерянного собрата. Одета гостья в зеленое, т…
— Ну, что ж, пора, — подал голос отец Никодим и пошел к машине.
— Че ты орешь, гнида? — рожа стрелка была помятой, как после сна на горохе. — Арматуры отведать захотел?
На поляне лежало несколько трупов тварей. Это большая удача, новый козырь.
И вскрикнул — тело его выгнулось дугой, задрожало. Бедняга вытянулся на полу во весь рост и затих.
— Меня зовут Марина. Я менеджер компании «Чистая Жизнь».
В вагон вошла пожилая пара — мужчина и женщина. На груди у мужчины — гармонь.
С распущенными седоватыми волосами Галя походила на ведьму. Андрей вошел в круг света, Галя осеклась, потом заговорила — быстро-быстро, со слезой в голосе.
Я осторожно просунул руку в лямку рюкзака и набросил его на плечо.
Я наблюдал за происходящим из своего укрытия, сжимая в заиндевелых руках винтовку. Что затеял Варяг?
— Те, кто умел, играли, — сконфузилась девушка, закрывая крышку. — А еще — смотрели телевизор.
Этот вопрос я оставил без ответа. За моей спиной затаился мой отряд, я слышал напряженное дыхание бойцов: никого не обманул миролюбивый тон Кляйнберга. Ветер врывался в комнату и покачивал тело Машен…
Из тоннеля вышли в просторный зал с колоннами.
— Номер в книжке записной… — и умолк, почувствовав напряжение, повисшее над спящими домами.
— Конунг Артур, — произнесла она, поднявшись со стула, — трибунал Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний, властью, данной ему Лорд-мэром.
Христо снял очки, протер стекла рукавом свитера, снова надел.
«Идет», — мелькнуло в голове Островцева, и ему стало не по себе: придется ломать комедию перед матерью Анюты.
До Твери остался один перегон, и я приказал Олегычу слишком не усердствовать: питеры могли взорвать мост, либо раскурочить железнодорожное полотно.
Меня захлестнуло бешенство, но тут же сменилось холодным, как сталь на морозе, пониманием: да, это единственный выход.
С ревом из тоннеля, образованного деревьями, показался Поезд, со всех сторон облепленный ухватившимися за что попало людьми. Попасть на крышу нечего и мечтать — там целые деревни.
— Кастрат? — недоверчиво хмыкнул Осама. — Охуеть.
Я выпустил длинную очередь и, кувыркнувшись по крыше, влез внутрь машины.
— Сколько вы хотите? — небрежно осведомился Звоньский.
Напряжение, одолевавшее меня все это время, ослабло. Я присел на сиденье неподалеку от Шрама и Марины, наблюдал, как они играют в кости.
— Вам повезло, друзья мои, — ангельским голоском отозвался Карлуша. — У меня как раз есть стрелковая форма аккурат на этого парня. Но…
Бородач отложил в сторону сигарету, взял со стола какой-то тюбик.
— Он сорвал с меня нашивку, — с набитым ртом сказал я.
Я скинул рюкзак с плеча и выгрузил на пол шесть черных пакетов.
В комнатке охраны горела лампочка, освещая навалившегося на столешницу стрелка. Его голова была свернута могучими руками, направленные в потолок стеклянные глаза отражали свет.
Я на четвереньках добрался до ближайшего кабинета. Марина ввалилась следом — вроде цела. Кинувшись к окну, я глянул вниз. По площади сновали стрелки, стаскивая в кучу трупы. Оказывается, в Калуге не …
— Стрелки! — я повернулся к Марине, но она не выразила ни страха, ни удивления. В руке у нее что-то белело.
— Не будем тянуть волынку, Артур. Кого ты выставил на поединок?
«Карта повреждена либо заблокирована. Выньте карту» — высветилось на узком сером экране.
Пространство между стенами все меньше, небо надо головой все выше.
Я, не видя ничего вокруг, запихнул в рот длинное волокно сушеного мяса. Вроде бы полегчало, во всяком случае, горло слегка смягчилось.
Я выхватил клинок. Черт возьми, так просто не сдохну. Кувыркнувшись, перебрался за другое дерево. Два стрелка: один слева, другой справа. Особо не спешат: знают, что мы в ловушке. Пусть приблизятся…
Мы замолчали. Джунгли отступили — стало легче дышать. Кто бы ни была эта странная девушка с зеленоватыми глазами, я внимал ей, верил ей.
Ну что заставило меня прийти сюда, рисковать Теплой Птицей? Игрок Андрей никогда не поступил бы так.
Она взяла мою кружку с зеленкой, и — залпом.
Лунный сок заливал окрестность, ночь была ненамного темнее дня. Чаша стадиона напоминала череп быка. Не больше чем в сотне метрах отсюда — люк.
Островцев потянулся за минералкой. Сделал пару глотков из бутылки. Поморщился от слабого щекотания в носу.
За снежным маревом, на другой стороне улицы, промелькнули тени; выпустив автоматную очередь, я с наслаждением услышал резкий вскрик.
— Ты из стрелков? — накинулся он на меня. — Давно принят?
— Музейные, — похвастался Киркоров. — Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.
Марина поила старуху, придерживая ее голову рукой.
Я остановился, пораженный. Неподалеку от нас на стволе поваленного дерева сидел белый голубь. Он ворковал, раздувая перламутровый зоб, словно силился что-то сказать. Я никогда не видел в Джунглях пти…
— Постой, — неуверенно сказал я. — У меня есть женщина.
— Вот и ладушки, — усмехнулся Киркоров. — Тогда повернись и сложи руки за спиной запястье к запястью.
Цыган отворил дверцу железного шкафа, стоящего в головах его постели, достал холщовый мешочек.
Откашлявшись, я кое-как повторил стишок. Подняв глаза, с изумлением увидел полные слез глаза Марины.
Теперь Андрей размышлял о деле: сейчас не начало девяностых, когда ученые, прихватив по возможности секреты отечества, драпали в Америку. Времена кувыркнулись на триста шестьдесят градусов, и никто н…
Но в данный момент из всего Устава меня должен интересовать параграф…
Засланцы от цветочников, караулившие у Европейского, принялись наперебой зазывать его пойти с ними и купить розы.
Стрелки возбужденно загудели, когда два бойца вывели на плац человека. Женщина неопределенного возраста, руки связаны за спиной. В глазах — животный страх. Мне хватило одного не цепкого взгляда, чтоб…
— Идите, — я пропустил последний вопрос машиниста мимо ушей.
Христо взял в руки карандаш, завертел в тонких пальцах.
— Прибереги свое остроумие для виселицы, Островцев. Я пришел не к тебе.
Стрела зависти кольнула мое сердце: приехал, поступил, уже на втором курсе.
— Больше всего боюсь высоты, — призналась она, поймав мой взгляд.
— Мне хотелось бы знать, что сказал этот… мутант-подросток перед казнью.
— Хорошо? А где же твой нюх на несправедливость?
— Я сказал Кляйнбергу ровно то же. Но он…
Марина кивнула, надавила на рукоятку. Скоро вертолет запашет носом…
— Может быть, башня была его убежищем, а я припечатал ему между глаз, — пошутил неуклюже, не желая пугать и без того дрожащую девушку.
— По пути устроим привал, нагреем кипятку…
Неспешно двинулись в сторону железнодорожных путей через заросли терна.
Мы выволокли Снегиря наружу и рухнули на снег. Я дышал полной грудью, втягивая внутрь себя холодный ночной воздух, — дышал и не мог надышаться. Мне казалось, что там, во мраке подземелья, я был мертв…
— Ни х… себе питеры работают, — нервно проговорил Якши, целясь из автомата в одно из тел. — Никогда не видел, чтоб так диких зачищали.
Госпожа! Так вот, значит, кто здесь главный. Впрочем, это можно было понять и раньше по горделиво-холодному тону, с которым Серая разговаривала с Устином и Ярославом.
Он в костюме стоял под розовыми струями, думая почему-то о фильмах ужасов.
Я выругался, пнув лохматую голову Шрама. Кожица на виске лопнула, закапала кровь. Игрок застонал, но не очнулся, и глаза его остались все такими же застывшими.
— Повременю, — отозвался Кляйнберг. — Скоро вы сдохнете с голоду, и мы придем полюбоваться на вас. Как, конунг, много у тебя в запасе тварки?
С моста виден густой лес, выросший вдоль речного берега.
Андрею стало страшно. Захотелось швырнуть портфель с валютой в окно.
— И я тоже. Но они появятся, дети, если мы построим новый, прекрасный мир, то дети непременно придут в него.
— Ты, Николай? — я узнал слабосильного, нерасторопного работника продвагона. Узнав, удивился: на зов положено явиться Машеньке.
Я бросил взгляд на отца Никодима: тот смеялся, скаля белые зубы.
— Артур? — Глеб Пьяных сверкнул на меня глазами.
Христо широко, по-мальчишески, улыбнулся. У него не было ни единого зуба — плоские изжеванные десны.
Марина повернула ко мне щеку, облепленную снегом. В глазах растерянность.
Ну, конечно. Провозглашение в конунги — это, наверное, такая же обыденность в Армии, как, скажем, зачистка. Лорд-мэру недосуг заниматься подобными пустяками… А что, если бы он все-таки появился на пл…
Андрей спустился вниз, остановился на минуту перед дверью, набирая на замке секретный код.
Похоже, верзила в кофте оценил возможности собравшихся на Поляне примерно так же, как я, то есть своим главным конкурентом он назначил меня. Ишь, как смотрит! Изучает, сволочь.
Но вправду, что же со мной приключилось? Искоса — на рыжую. Она смотрела на меня, улыбаясь. Крупные мокрые зубы блестели под луной. Как жаль, что я ее не сбросил!
— За Николая, — мрачно сказал он и одним глотком осушил кружку. Не моргнув и глазом, закусил тваркой.
— Это все твоя песня, конунг, — бесцветным голосом откликнулся истопник и тут его, как недавно в лесу, над телом Шрама, понесло.
Замер, прислушиваясь. Ровное дыхание Марины, как шелест травы…
— Утро, — приподняв ее голову, я поднялся с колен. — О!
— Ты хочешь отомстить, — вздохнул Христо. — Тогда все напрасно.
Радужные круги поплыли перед глазами. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Что такое «фазан»? Воздуха!
«Фаталист» — усмехнулся Островцев и, взяв клейкую бумагу, быстро и крупно написал: «Опыт с Биоатомом (23767t по классификации UAA)».
— Нет, благодарю, — пробормотал сквозь зубы. — Марина, я хотел бы… пригласить тебя в ресторан. Я заеду завтра вечером. Можно?
— Три тысячи рублей. В этой упаковке десять бутылочек.
Я запаниковал. Так и подмывало выжать до предела рычаг, еще помнящий тепло Олегычевой руки и направить локомотив на приближающихся людей. Людей, несущих опасность моей Теплой Птице. Черт возьми, что …
Я подошел к окну. Над площадью кружился снег, несколько острых снежинок впилось в щеки. Каменный человек насмешливо смотрел на меня.
Вошла Ксения Собчак. Скандально известная теледива, бессменная ведущая «Дом-2». Я не поклонница этого реалити-шоу, но Ксения мне всегда нравилась.
Поезд на Изюминск каждый день подходил к утреннему перрону, забирал пассажиров, ждал меня, и отправлялся, так и не дождавшись.
— Все верно, надо всегда быть начеку, — понизив голос, сказал он. — ОСОБЬ не дремлет.
В кабине машиниста — запах концентрата, тварки, поджаренных при сушке валенок.
— Властью Лорд-мэра ты, стрелок Артур, наделяешься…
— Марина, кажется, упоминала. Правитель резервации?
— Да. Впрочем, довольно. Полагаю, мы все, — Христо окинул собравшихся взглядом, — должны оставить Марину и Андрея наедине. Им есть, что сказать друг другу…
Этот ли, тощий и желтый, — мне соперник? Я в одно мгновение вонзил бы в него заточку… Или тот, что нервно курит самокрутку из кленовых листьев?
Дрогнул заснеженный лапник: Шрам. В глазах — смятение, на широком лбу — испарина.
Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.
— Рад услюжить… Это большой честь… Вам… И ваши друзья…
— С тобой приятно разговаривать, Андрей, ты во всем стараешься вычленить суть. Это похвально.
Сначала я не видел лиц людей, сидящих передо мной, — только три темные фигуры за длинным столом. Затем под потолком, моргнув, вспыхнула лампочка, осветив неширокое квадратное помещение без окон, боль…
Я раскидал заграждение. Снег, добавившийся ночью, ровно укрыл следы вчерашних страстей.
Островцев стал помогать Гале по огороду: окучивал картошку, собирал в банку колорадских жуков, срезал пасынки с помидорных кустов.
— Что ж, пора, — поднялся Христо, дождавшись, пока Букашка зажжет новую.
После «Аватара» мы поколесили по городу, и, наконец, заехали в ресторанчик японской кухни, расположенный в пришвартованной к набережной посудине, отдаленно напоминающей джонку. Здесь было немного нар…
— Заметил, — тихо сказал Андрей, взял пакет и опустил на дно портфеля.
— Тварь, конечно, но он поступил разумнее, чем ты. Какой смысл стучать лбом в бетонную стену? У Киркорова есть своя Серебристая Рыбка. Так, кажется, вы, возрожденцы, называете мечту? Киркоров хотел п…
Резкий гудок разорвал в клочья предутреннюю тишину. Не жалея ушей, я с каким-то остервенением не отпускал рукоять до тех пор, пока ворота не вздрогнули. Приподнявшись с кресла, смотрел, как створки р…
Она вздохнула, поправила рюкзак за плечами.
Лукашенко выругался и, окликнув Исаака, направился к воротам.
Солнце будто взорвалось перед изумленными глазами Островцева, покрыв небо ровным оранжевым налетом, тут же покрасневшим. Налетел ветер — колючий, знойный, швырнул в лицо несколько осенних листьев с к…
Я дотронулся до пузатого бока печки. Черт! Горячая. Выходит, в мое отсутствие здесь кто-то был… А может быть, и сейчас…
Он — в военной форме, черноволосый, моложавый, веселые глаза под кустистыми бровями, породистый нос; она — хрупкая блондинка, доверчиво склонила на широкое плечо аккуратную голову, серые глаза глядят…
— Можно мне чего-нибудь поесть? — попросил я.
Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и, ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?
Западня… В коридоре шаги, шепот — знают, суки, что мы теперь никуда не денемся.
«Я» стоял, расставив ноги на ширине плеч, держа автомат у бедра и настороженно глядя перед собой. Марина смеялась, отыскивая в небе себя. Никогда прежде я так не смотрел в небо — фантазируя, рисуя чт…
Статный мужик в красном, расшитом золотыми узорами, плаще с явным удовольствием распрямил могучую спину, тряхнул рыжей копной волос (почти такой же, как у Марины). Длинная рыжая борода схвачена у под…
Серпик луны сверкал и на холодном небе, но смотрел он в другую сторону. Джунгли шумели, где-то выла тварь. Там же бродит Шрам, а может, забрался на дерево и уснул, — улетел в лживо-прекрасный сон. Ин…
Рассвело. Снежная муть уже не мешала отдохнувшим собакам чуять дом, и они бежали рысцой. Я молчал, разглядывая развалины. Оказалось, что они совсем не такие мертвые, как я себе представлял: нет-нет и…
Мы сидели в темной гостиной. За окном виднелась автодорога, испещренная желтыми и красными огоньками, кусочек леса, а еще дальше сверкали многоэтажки.
Нащупав автомат, я поднялся. Осколок штукатурки пискнул под ногой. Марина пошевелилась, задышала чаще.
Женщина в белом поднялась, держа на руках что-то красное, живое.
— Проходите, — улыбнулся Сергей, пропуская меня в ярко освещенный зал, где за длинными столами сидели два юноши и девушка. У всех к одежде приколоты бейджики — «Аркадий», «Елена», «Нектарий».
— Андрей, — вздохнул отец Никодим. — Островцев Андрей, какой ты, в сущности, мальчик. Глупенький мальчик, — он кивнул на статуэтку. — Дудишь-дудишь, а зачем, почему — тебе невдомек. Лорд-мэр перед то…
Я вошел следом за ним в полутемный кабинет, заставленный шкафами с полуистлевшими бумагами, со статуэткой мальчика, играющего на трубе, с широким столом и креслом у единственного окна. Огляделся, нащ…
«Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не справляются»…
Но Островцева уже ни о чем не надо было предупреждать: словно в зыбучие пески, он провалился в сон, а женщина рядом с ним еще долго не спала, время от времени приподнималась на постели и заглядывала …
Я не мог ни в чем винить бойцов, так как ощущение, что мой поезд идет в никуда, не покидало меня, и это несмотря на то, что план внезапной блокировки противника на развалинах города, уничтожения техн…
— Ну, твой будущий папик, — настоящая шишка. Обычно на Рублевке работают таджики, ну, максимум, китайцы… А тут — японец.
— Каждый год, на рождество, Лорд-мэр пополняет новобранцами свою армию. На ВДНХ собирается самое гнусное отребье со всей резервации в надежде стать частью той силы, что дает кров, постоянный паек и п…
К построению я вышел позже других, чувствуя себя бодро. Стрелки, переругиваясь, составили неровную цепочку. Впоследствии я часто мысленно возвращался в тот миг, пытаясь вспомнить, было ли накануне тр…
«К ЧП относятся случаи ненадлежащего исполнения своих обязанностей, игнорирования указаний начальника отряда, употребления оружия и продовольствия не по назначению, прямого неповиновения. Эти случаи …
На дне сачка поблескивали несколько зеленых капелек, будто старший научный сотрудник наловил светлячков. В защитном костюме неудобно собирать капли в пипетку, затем наносить их на cell-стекло. Остров…
Киркоров стоит перед вальяжно развалившимся в кресле отцом Никодимом. На одном глазу певца Армии — черная повязка, на другом — нарост запекшейся крови. У отца Никодима почему-то нет бороды, и он одет…
Невзоров вернул книгу на полку. Сел за стол, впившись в Островцева голубоватыми глазами. Лицо у директора казалось тусклым, потертым; две продольные морщины вдоль щек придавали ему кисловатое выражен…
— Не трать силы, Андрей, — миролюбиво сказал мужик. — Мы пришли, чтоб освободить тебя. Решетка — это ерунда, мера предосторожности.
Я присел. Она сразу поняла. Подошвы ботинок больно впились мне в плечи, но Марина, поднятая вверх, ухватилась за сук, вскарабкалась на дерево.
Показался конунг и все разговоры стихли. Это был невысокий коренастый мужик с неровным лысым черепом; на куртке, чуть повыше локтя, нашивка — серпик луны. Он начал орать на стрелков сорванным голосом.
Тишина. Настороженные взгляды. Судя по всему, другие посетители заведения еще не настолько упились, чтобы дать волю языкам.
Я улегся на пахнущую плесенью кровать. Из темноты соткалось лицо Марины, улыбающейся, счастливой Марины, такой, какой она была, когда мы шли через Джунгли. А у повешенной Букашки изо рта вывалился си…
На серой стене одноэтажного здания сохранилась ржавая табличка с едва различимыми буквами: «Ул. Пролетарская, д. 13». На одну ночь — это адрес моего отряда.
— Ну и морозище, — проговорил Белка, стрелок-альбинос, которого командование навязало мне в адъютанты. Отбежав в сторону, он стал мочиться, выжигая в сугробе желтую пещеру.
— Все. Как классно, должно быть… Огонь горит в камине…
Рудольф перешагнул через костер. Я встал между ним и Мариной, дрожащей, как осиновый лист. Что тебе стоило держать язык за зубами?
Было заметно, что ей нелегко управлять этой махиной. От напряжения на шее вздулась синяя жилка. Я по мере сил старался утихомирить стрелка.
Больше, чем нравоучения Иланы, меня потрясло смятение Ольги. Похоже, она представляла своего папика как-то по-другому: более молодым или более красивым. Как бы то ни было, поколебать мою решимость ни…
И она встала и пошла, несмотря на боль и отчаяние.
Этот мужик был сшит природой весьма добротно. Стрелковая одежка, коей следовало бы быть на пару размеров больше, выразительно подчеркивала его мускулатуру.
Кашлянув, Невзоров выпил воды из графина.
Я знал, что по крышам вагонов, перебегая с одного на другой, змеятся снежные вихри, что многие стрелки спят, а те, кто не спит, играют в потрепанные грязные карты либо дерутся за место у печки. Кто-т…
Конвоиры привели меня к длинному бараку, стоящему поодаль от казарм стрелков. Его охраняли три дюжих бойца. Их челюсти равномерно, почти синхронно, двигались.
У одного из коттеджей его напугала собака, молча высунувшая из-под забора безухую морду. Залаяла, обнажая клыки.
— Послушай меня, я важная шишка, настолько важная, что ты и представить себе не можешь, — отец Никодим говорил горячо, сбиваясь. — За меня тебе действительно дадут большой выкуп. Но ты рискуешь, пото…
Но Игорь Матвеич, похоже, не смотрел голливудских мелодрам. С лица его не сходило выражение крайнего удивления: точно на глазах его грязная дворняжка превратилась в чистокровного пуделя.
Одевшись, Островцев подошел к конвейеру, взял запечатанный конверт — сквозь танталовую фольгу мерцают светлячки. Присел к столу. Оцепенев, пару минут таращился на крошечные частицы Василиска.
Андрей кивнул и, спустившись по ступенькам с террасы, зашагал по тропе к калитке. Приподнявшись, женщина следила, как он, ссутулившись, прошел по дороге и исчез за поворотом.
Рядом с массивной металлической дверью — блестящая табличка: «Компания „Чистая Жизнь“», а под табличкой — небольшой прибор с кнопкой. Я уже знала, для чего он предназначен, и надавила кнопку.
Порошок, казалось, еще не коснулся языков огня, как раздался хлопок, достаточно сильный, чтоб назвать его взрывом. Огненный шар, возникший на месте костра, опалил мне брови.
Теплота как-то враз разлилась по телу, мне стало весело. Да, весело. Затуманился сегодняшний день: крики, кровь, отрубленная голова Бориса. Осталось только ощущение, что я сделал то, что от меня ждал…
Толстяк все-таки покинул вертолет, уставился на меня расширенными глазами. Нижняя челюсть дрожит, к высунувшемуся кончику языка прилипли кусочки концентрата.
И все-таки — сука. Я вспомнил, как она пришла ко мне той ночью, как смеялась, когда я сказал ей, что у меня есть женщина, которую люблю. Делала вид, что не понимает, о чем речь. Ложь, сплошная ложь. …
— Я желал бы, чтоб каждый стрелок в минуту опасности, грозящей начальству…
— Так вот, — глава ОСОБи потянулся, достав длинными ногами чуть ли не до спины шофера. — Я в свое время весьма увлекался бывшими, их, так сказать, культурой. Ты не поверишь, но легкой эйфории в этой …
Бойцы поволокли труп женщины прочь. Отец Никодим повернулся ко мне.
Андрей уселся на сиденье и вздохнул с облегчением.
Наконец, мне надоело ждать. Если доползти вон до того дерева, затем — до кривобокого одноэтажного здания, я смогу приблизиться к мародерам настолько близко, насколько захочу. Люди, сидящие у костра н…
Кроме Иланы в кабинете находились две девушки в похожих на мое платьях. Они сидели за столами, а перед ними, на стульях — пожилой мужчина со слуховым аппаратом в правом ухе и толстая женщина. Девушки…
Собаки брели, склонив обледенелые холки, едва не касаясь языками снежного наста. Подняв воротник, Марина всматривалась в белую кутерьму, пытаясь разглядеть очертания знакомых развалин. Но, похоже, эт…
— Мама, — прошептала та, дрожа от холода.
Почему эта самка спасла меня? Почему протянула руку? Ведь я не просил о помощи. Помощи?!
На площадке перед административным зданием толпятся стрелки. Разговоры, смешки, ругань. На эшафоте — черный крест. На одной стороне креста — тело женщины. Ветер треплет обрывки одежды.
Девушка прижалась ко мне, вздрагивая. И откуда ты такая взялась в Джунглях, где цена жизни — мгновение? Мгновение, которого не хватило, чтобы добежать до убежища? В Джунглях никогда и ни в чем нельзя…
Не сговариваясь, мы побежали к лесу, застревая в снегу. Прочь, прочь отсюда.
Через две недели я прощалась с девчонками, с квартирой, с уютным свибловским двориком. Ольга и Жанна смахивали слезы с ресниц; глаза Иланы были сухими, но в них читалась такая острая, жгучая боль, ко…
Машина дернулась и поползла в сторону железнодорожного депо, юля на обледенелой дороге.
Вставив рычаг в щель, надавил что было силы. Поначалу не чувствовалось ничего, кроме равнодушного сопротивления металла, но затем — щелчок, и дверь распахнулась, да так резко, что я едва успел отскоч…
— Эту комнату бывшие называли — гостиная. Здесь они принимали гостей. Играли на пианино.
— Уйти в Джунгли, жить там, растить наше дитя — ведь это и есть Серебристая Рыбка. Неужели Лорд-мэр не простит нас?
— Еще бы, — ухмыльнулся Снегирь. — Тебе-то оно как нельзя на руку.
— У меня едва хватает сил, чтоб ворочать языком, — сказал отец Никодим таким голосом, что ему трудно было не поверить. — Вдави в пол левую педаль. Да, так. Теперь медленно отпускай и дави правую. Е… …
Я повернул голову, куда указывала рука Киряка в грязно-белой перчатке. В одном из верхних окон трехэтажного здания, явно выбивающегося из общей громадности строений Мертвого района, что-то виднелось.…
Он задал вопрос, нравится ли мне работать на «АвтоЛэнде», — я честно ответила, что нет.
Образ другой женщины — Гали из недавнего всполоха — внезапно возник перед глазами; Галя сказала: ты игрок, Андрюша. Страх перед смертью вновь овладел мной: кругом были Джунгли.
В столовке заправляла банда Сани — «монаха», второгодника из многодетной неблагополучной семьи, и легче легкого там схлопотать ложкой по лбу, а то и получить стакан компота за шиворот.
— Я Киркоров, — глухо отозвался одноглазый.
Борис приблизился, держа кулаки у лица. Я сумел устраниться от направленного в висок удара и, упав на снег, что есть силы, въехал носком ботинка ему по колену.
— Давай резолюцию, — пробасил усатый конвоир.
Истопник вздрогнул, теребя в руках кусок бересты.
Подойдя к краю площадки, я посмотрел на ночного гостя, распластавшегося внизу, как черный крест.
— Козел, — зло сказала Анюта. — Бомжара чертов.
Змеиное шипение из-под пола, казалось, одобряло его.
Я вспомнил, как покачивались на ветру обледенелые тела Христо и Букашки. Посмотрел на главу ОСОБи и сжал зубы.
— Наш паровоз вперед летит, — надтреснутым дискантом запел Олегыч. — В коммуне остановка!
— Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.
Охнув, Олегыч сел, суетливо натянул валенки и бросился к печке. Погремев заслонкой, достал закопченный котелок.
Я выстрелил, надеясь, что попаду в затемненное пространство внутри вертушки, — туда, где, по моим прикидкам, должен находиться пилот. Находился он там и по прикидкам судьбы. Короткий крик известил, ч…
— Не твое дело, — оборвала коротышку Марина. — Мы приехали за барахлом, и имеем на него такое же право, как и вы.
— Ты хочешь, чтобы я стал стрелком, Христо?
— Вел себя так же, как стрелок Артур, которого, милостью и волей Лорд-мэра мы провозглашаем сегодня конунгом Армии Московской резервации!
В кабинете кроме меня и отца Никодима никого не было.
Я приблизился. Это было изображение трахающихся мужчины и женщины: мне уже приходилось видеть подобное.
«Путь — это просто шаги. Вперед или назад. Если ты шагаешь вперед, тебя ждут открытия, и вряд ли они будут приятными.
Лучи наискось пробили будку. Марина поправила волосы — они вспыхнули, и мне показалось, что на голове у девушки надета корона. Почему-то вспомнилась Анюта из всполоха — ее нарисованные глаза и губы, …
— Ты чего, подлюга? — глухой, словно из-под земли донесшийся голос.
Я опустился на колени, собираясь поднять ее.
Стены тоннеля из красного, выщербленного кирпича; блестящие струйки воды стремятся вниз, к ручью.
— Ну, ты, шагом арш! — крикнул один из них — черноусый мордоворот, и несильно ударил меня между лопатками прикладом АКМ.
— Точно не помню. Джонку прибило к берегу ночью.
Пули звякнули по металлу, одна из них задела рюкзак у меня на спине. Тело толстяка вздрагивало, точно оживая.
— Где там рано, Олегыч, — уже построение прошло.
Сохранение каменного выражения лица стоило мне немалого усилия.
К черту! Я вскочил, несколько раз отжался от пола; подхватил свитер и куртку, оделся. Кровь быстрее побежала по жилам. Так-то лучше.
— Скотина, — негромко сказала девушка, растирая запястье.
Металл поддался богатырской силе, лязгнув, переломился. Я поспешил скользнуть в образовавшуюся в решетке щель. Дьявол подери — свобода!
«Гейша» указала на огромную, пышущую жаром плиту, рядом с которой стоял моложавый с виду японец. Он поклонился.
— Вам присвоен статус «непретендент», — вызвав новый шквал хохота, сообщил «вдогонку» офицер.
Сердце Андрея заныло. Невзоров достал из кармана платок. Неторопливо вытер лоб.
— Кожанка, гриндера… Недурные вещицы… Вы сектанты?
Девочки смотрели на меня настороженно. Одна — высокая, стройная, с открытым красивым лицом, обрамленным русыми волосами, вторая — полнокровная толстушка, в моем городке ее бы назвали бой-бабой.
Прислонившись спиной к покрытому мхом дереву, я сидел на толстом слое прелой листвы и наблюдал.
Киркоров прекратил слепую пляску и опустился на колени в сыром углу. Марина шагнула к нему, поднимая камень.
— Послушай, — Киркоров взялся за прутья ее клетки, — я шишка при Лорд-мэре и в моих силах… Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?
Я смотрел между ветвями деревьев, проносящимися над головой. В такие ночи — темные и холодные, со звездопадом и луной — странные мысли роятся в голове. Неужели, и вправду существует либо когда-нибудь…
В ответ звучало крепкое словцо, смысл которого сводился к следующему: «Если б подцепила, в эту дыру, к вам не вернулась бы».
— Ничего, — я пожал плечами. — Просто кто-то из твоих друзей все это время наблюдал за нами.
Стало не по себе: по испещренному шрамами лицу одна за другой скатывались слезы. Я никогда не видел в Джунглях, как кто-то плачет.
В дальнем углу склада я обнаружил деревянный ящик. Выходит, банда «цыпленка» не все здесь распотрошила — кое-что осталось. Я взял ящик, подковырнул крышку ножом и открыл. Он был наполнен черными плас…
Я наполнил две жестяные кружки зеленкой. Одну протянул Николаю, из другой, не поднимая головы, отхлебнул.
«Что ему понадобилось от меня?» — пронеслось в голове.
Скажу честно, содержимое мешка по-хорошему удивило меня. Да к тому же могу ли я, в самом деле, разгуливать по резервации в тряпье игрока?
— Хорошо! — крикнул кружочек, захлебываясь воздухом. Я до боли в костяшках пальцев вцепился в кресло, наклонил голову к коленям, чтобы свободнее было дышать.
— Подай крысу, — приказал я сидящему за моей спиной хиляку, оттесненному от печки к самому краю крыши. Тот, бросив затравленный взгляд, дотянулся костлявой рукой до широкого деревянного ящика и подал…
Недлинный широкий коридор, желтый цвет линолеума, желтый свет плафонов… Почему здесь все такое желтое? Несколько дверей, настежь открытых. Юноши, одетые в костюмы-двойки, при галстуках, девушки в кра…
«Если приказать отряду спешно оставить привал и следовать за дезертирами по неразведанному периметру, это может вызвать брожение среди стрелков, а возможно, и бунт. Не исключено, что Самир на это и р…
— Заткнись, — прикрикнул я. — А не то, я заткну тебе пасть пулей. Слушайте все! Мы уходим, сейчас, сию минуту. Если кто-то последует за нами, — умрет. Ясно?
В электричке, рвущейся к Москве, Островцев думал про стойкого партизана. Портфель жег колена, под сердцем настойчиво копошился червь сомнения, несмотря на то, что Андрей считал сами понятия — родина,…
Марина, взглянув на меня, скользнула вниз, переступая по железным скобам, впаянным в бетонную стенку. Я — следом.
Вдруг Игорь Матвеич приостановился и… хлопнул в ладоши. Фонари — по цепочке, один за другим, — стали вспыхивать перед нами, освещая ту или иную часть двора. Черно-белый мир окрасился во все цвета рад…
Бармен на примере бутылки, показал, как я повалил дебошира.
Печка загудела, выплюнув на пол несколько угольков. Сгорбленная спина сидящего у печки человека пришла в движение, рука потянулась к щипцам.
По мере того, как мы удалялись от дома, здания все смелее поднимались из сугробов.
— Неплохо, — сказал я, отшвырнув пустую банку. — Бывшие, наверное, по праздникам это ели?
Значит, Марину не поймали. Или — поймали, и она сейчас там, в сырых казематах ОСОБи?
Из-за поросших бурьяном разрушенных домов, перевернутых кверху брюхом ржавых автомобилей, разросшихся деревьев стали появляться группы стрелков. Они приближались, держа наперевес автоматы; пять групп…
— Шевченко уже не в Битце, он подвизался в РВК.
Вертушка зависла над нами. Я лежал на спине и видел, как из нутра машины показалась голова стрелка в желтом шлеме.
— Глеб, — коротышка кивнул одному из близнецов. — Обшарь-ка их.
Это грубое слово «сойдусь» покоробило Илану и, пожав плечами, она ушла в кухню.
Вселенную породил Большой взрыв… Андрей никогда не верил в это: взрывы, войны, и оружие он ненавидел всей душой, — рефлекторно, как кошка — собаку.
Пузатый человечек с миндалевидными глазами и большим, крылатым носом засеменил к нам.
— Мертв, конунг… то есть Андрей, — пережевывая тварку, отозвался машинист. — Как ты с отрядом ушел, так почти сразу нагрянули питеры. Горенко убили, я в двигательном отсеке схоронился, а Шрам… Шрама …
Марина нетерпеливо махнула рукой, мы двинулись вдоль стены.
— Вот я коровой стала, — засмеялась она, придерживая рукой живот.
— А то, — Шрам подмигнул Марине. Девушка улыбнулась. — Замуровал так, что муравей не проскочит.
— А вы «Сотникова» не читали? Там это самое подробно описано.
С вертушек сбросили тросы. Маленькие фигурки заспешили вниз — пауки. Все, началась зачистка.
Отец Никодим протянул мне кружку. Едва теплая. Пить человеческую кровь? В Джунглях я много раз слышал о каннибалах и всегда содрогался от омерзения… Что делать, черт подери? Выплеснуть содержимое кру…
Задул ветер, швырнул в лицо острый снег. Я вобрал голову в плечи, стал смотреть только вперед, на две железные змейки.
— Не знаю, — пожал плечами, снимая с веток автоматы. — Игроки об этом не задумываются.
Обнинск! А ведь я, кажется, кое-что знаю про этот город.
— Андрей, давай не пойдем, — зашептала Марина. Губы у нее припухли от мороза, лицо раскраснелось.
Я послушно крутанул руль. Отца Никодима бросило на меня, я же ударился головой об дверцу.
— Сон протекает у всех по-разному. Кто-то, как ты или я, очнулся почти сразу, эти вот заспались…
— Впечатляюще, — проговорил лошадиное лицо. — Но как ты спасся от Паши?
— Андрей, может, ты с нами? — проговорил он.
— «Администрация города Калуги», — прочла Марина.
Двое стрелков тащили по плацу труп Бориса, третий нес его голову.
Теплая рука легла мне на грудь; палец с длинным ноготком обвел сосок, дотронулся до старого шрама. Я вздрогнул (до этого находился в каком-то оцепенении) и оттолкнул шлюху.
Поднялся, взял с полки конверт. Один из последних опытов — расщепление NA. Вспомнил: красновато-зеленый свет, почти иллюзорный; змеиное шипение, переходящее в подобие стона; жар, проникающий под терм…
У северных ворот, помимо бараков, расположилась вертолетная площадка; вперемешку с вертушками стояли ржавые броневики, которые, конечно, никуда больше не поедут. Вдалеке виднелась пятиэтажная башня, …
Подумалось: а скольких игроков я обыграл? Не меньше сотни — это точно. Хотя однажды сам оказался на волоске от проигрыша. Это было у Восточной балки, где я наткнулся на игрока, свежевавшего тушу дете…
— Идите, Островцев, — разрешил Невзоров, глядя, как Андрей поднимается с пола. — Идите и подумайте над нашим разговором. Хорошенько подумайте.
Андрей пожал мягкую руку стоящего перед ним человека. Старший научный сотрудник Смолов… За боязливо озирающиеся глазенки и свистящий шепот Смолова прозвали Хомяком. Хомяк был то, что называется tabul…
— Прав, — отозвался старик. — Страх помешал мне…
Теплая Птица. Что это такое — каждый определяет сам для себя.
— И вправду, сущее дитя, — проговорила толстушка, у которой голос, как и положено, был низкий и грудной.
Я сплюнул на снег: что осталось за спиной, того не существует — это и есть Закон Джунглей.
«Малоярославец. Следующая остановка Ерденево».
Ничего не отвечая, я проследовала к своей кровати и, как была, в туфлях, джинсах, — упала на нее.
Незаметным движением я закрыл стекленеющие глаза истопника и поднялся.
— Слушай, а ты не расскажешь мне, как это произошло?
Тонкий палец прижался к моим губам. Колодец привел нас в широкий тоннель.
Невозможно было не заметить появившуюся в Марине резкость. С чего бы это?
Протоптанная в снегу тропинка петляла между зданиями, мертвыми автомобилями, ныряла в переулки. Я бежал, держа винтовку наперевес, стараясь дышать ровно, чтобы не выдохнуться раньше времени. Морозный…
А вдруг и вправду, времена поменялись, (кажется, так сказал Звоньский).
Киркоров в сердцах ударил кулаком по железному пруту, тонко зазвеневшему.
— Хоть бы факел… — пробормотал я. — А ну-ка.
Косматая туша лежала у ветвистого дуба. Подходя, я с радостью отметил: брюхо животного вздымается и опускается — не придется есть мертвечину.
— Спасибо, Самир, — я отвернулся, давая понять, что доклад окончен.
Я обрушил на дверь очередной удар, и заметался по комнате.
Всполох: мой адъютант падает в снег, сраженный пулями питеров.
Игрок молчал, и когда показалось, что он не ответит, вдруг заговорил.
«Сказали, результат пришлют летом. По почте, — сообщила мне Алиса Аркадьевна. — Надеюсь, ты победишь».
— Обращайтесь к Отцу Никодиму — «ваш крест», — вставил Глеб.
Серебристая Рыбка. Что это такое — каждый определяет сам для себя.
Снова вспомнилась Серебристая Рыбка. Там, в моем видении, был мальчик, мой сын. Кажется, Марина называла его Илюшей…
— Чего не знал? — Марина придвинулась ко мне, стремясь заглянуть в глаза. — Чего ты не знал? Ну, посмотри на меня.
Я с удовольствием отметил, как в глазах Марины загорелась веселая искорка.
Дом стоял в уключине переулка, такой же мертвый, как и окружавшие его каменные собратья. Когда Серая вошла под арку и махнула рукой: «Сюда», я, ведущий за ошейник вожака упряжки, подумал: не зря ли н…
Летящий в лоб снег, мелькающие пустоглазые здания, деревья в белых шапках веселили меня. И не только меня.
Место нападения осталось позади. Развалины многоэтажек окружили нас.
Врезать кружочку по роже, спрыгнуть с дрезины, — и туда, в проемы между домами… Попробуй догони, попробуй найди.
Или, может, уже утро, там, снаружи? И только здесь ночь?
Вадим — и мы следом — нырнули в черную пасть входа. Дальше — турникеты, вроде тех, что в метро.
— Значит, шанс, — прошептал я, глядя, как в печи мечется огонь.
Мы двинулись через площадь в сторону развалин Исторического музея. Я и Снегирь шли рядом, Киркоров держался на расстоянии. Идти по ледяной корке было тяжело. А зная, что на плече висит взрывчатка, — …
Последнее замечание я пропустил мимо ушей.
Мы съехали с насыпи по гремучему гравию и побежали к дереву. Три твари уже спешили наперерез. На бегу я нажал рычажок автомата, как учила Марина, выстрелил, но не попал. И снова за дело взялась Марин…
— Да, Лорд-мэр, — повторил отец Никодим, слегка растягивая «э». — Артур, твой отряд погиб не случайно.
Андрей не замечал, что многие поднимались и следовали вереницей за ним. Пройдя три вагона, Островцев остановился в тамбуре и, оглянувшись, обрадовался: зайцев много.
Аккуратный ежик седых волос зрительно увеличивал и без того высокий лоб, умные, другого слова не подберешь, слегка голубоватые глаза, смотрели на меня внимательно и чуть-чуть насмешливо. На вид ему б…
Я положил мяч за линию и, не оглядываясь, пошел прочь с площадки. Игра окончена — я выиграл.
Она вышла из вагона, пройдя под фонарем, помахала Андрею рукой. Островцев подумал: как странно, что именно эта женщина, в сущности, совершенно ему чужая, носит в себе его ребенка.
— Когда узнаешь, будет поздно, — сверкнув глазами, произнесла женщина. — Там бесчинствует банда мародеров Шевченко.
Я связал оба конца веревки суровым узлом.
— Я не знал, что питеры практикуют поединки.
Я повернулся и побрел к локомотиву, обходя желтые ледники, выросшие за одну ночевку поезда. Слава конунгу. Чтобы бы вы орали, если б ночью Николай не нашел в Джунглях Шрама?
Андрей опустился на стул рядом со столом начальника, чувствуя нарастающее беспокойство. Невзоров был мало похож на директора, образ которого возникает при самом произнесении этого слова.
По вечерам мы усаживались каждая на свою кровать, и, хрустя чипсами либо попкорном, смотрели по DVD фильм или мультик, что попадалось под руку. Шевелились занавески, ползала по ним кудрявая тень, и п…
— Двое, конунг, — отозвался кто-то, находящийся в коридоре рядом с нами. — Мужик и баба.
И тут же пожалел об этом. Конунг Сергей побагровел.
— Марина, — позвал я, даже здесь не представляя себя без нее.
Высвободившись из объятий Марины, соскочил на пол и, нащупав штаны, стал одеваться. Девушка зашевелилась.
— Пошел ты, — зло бросил я, догадавшись, что он имеет в виду.
Невзоров! Островцев побледнел: а вдруг директор ЯДИ нарочно оставил кабинет открытым?
Я протиснул между прутьями полупустую миску.
Бледный свет проникал в окно моей квартиры. На столе — пустая бутылка из-под зеленки, напоминающая о вчерашних визитах. Я поморщился: в висках глухая боль. Однако нужно собираться — сегодня важный де…
Подняться с кровати оказалось не так-то легко. Как быстро привыкаешь к теплой постели!
Она покинула место пилота и, скрючившись рядом со мной, встала напротив шевелящейся снежной стены — бледная и решительная.
Возможность выхода из рядов АМР не предусмотрена.
— Живехонек, — коротышка повернулся к палачу. — Твой выход.
— Уходят, суки, — заорали с площади, когда Марина, дрожа, как новорожденный олененок, отпустила руки с моей шеи и перенесла их на скользкий карниз крыши.
Я залез внутрь и выкинул наружу один ящик. Ударившись, он распался.
— Вот и я не видел, — согласился с пустотой выпивоха. — Никогда, б…дь, не видел! Но на допрос в ОСОБь меня приводили, и не раз. По какому, спрашивается, праву?!
Андрей редко бывал в Москве, и всегда она начиналась для него с Киевского вокзала, с металлической крыши-арки. Не верилось, что арка создана людьми. Нет, конечно, — ее построили великаны, легко гнущи…
Мы вереницей потянулись через площадь в сторону кучи битого кирпича, когда-то бывшей Историческим Музеем. Передо мной шагала Букашка, одетая в куртку, оставшуюся после Снегиря. Все верно — мертвые до…
— Темнота, — бормотал Киркоров, щупая руками значок, но не решаясь вынуть его. — Шлюха дикаря погрузила в темноту.
— В общем, это связано с Обнинском. Всполохи говорят, что когда-то я там работал…
Я взял вожака за ошейник, дернул. Упряжка последовала за мной, таща сани.
Кокаин. Условное наименование сильнодействующего наркотика, популярного в отрядах стрелков.
Шрам шагал впереди, поминутно оглядываясь.
— Это проклятый город, — прошептал Киряк.
— Казнь так казнь, — как мне показалось, вполне искренне ответил я.
Рассвет застал меня у стены, подобной той, что ограждает Московскую резервацию от Джунглей. Резервация в резервации… Цитадель стрелков.
Мы подходили к ближайшему шатру и навстречу нам поднимались люди. Вспомнилась Москва-товарная, мародеры: этот, как его, Шевченко, со своими сподручными. Те тоже сидели, сгорбившись, у костра, ловя те…
Неподалеку ревели мотоциклы, визжали купающиеся девицы, пьяно горланили байкеры.
— Да-да, Александр Игоревич, я сейчас зайду…
Ну что ж, молиться — это не в кипятке вариться. И все-таки: скорее бы рассвет! Я посмотрел на Марину. На ее лице отражалось похожее желание.
— Ты смотри-ка, — удивилась Анюта. — В Шемякино, что ли не остановится?
— Мясца выменял! За то время, что ты мясцо менял, меня три раза могли пришить или обчистить до нитки. До нитки!
Я огляделся: тьма. Плотная, непроходимая тьма. Серпик луны скрылся в тучах, на ветру стучит обледенелое былье.
— Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?
Щелкнул выключатель, лампочка погасла; мы с Мариной остались в темноте, схожей с той, в которую только что погрузился Киркоров.
— Миня совут Хикиро Наасато, я есть шеф-повар. Я готовить вам стейк кобе.
Мы двинулись вперед. Свод был такой низкий, что мне пришлось нагибаться. Букашка не пошла с нами, а, найдя у стены приставную лестницу, вскарабкалась по ней до светлого пятна на потолке и исчезла в н…
Секунда тянулась медленно; мне начинало казаться, что дверь никогда не распахнется, и я так и буду стоять перед ней так долго, пока не превращусь в истукана. Но истукан на пороге, похоже, никому не б…
Ярость прорвала плотину. Не видя ничего вокруг, я сшиб Машеньку с ног и принялся избивать, не давая отчета, куда именно попадают носы кованых ботинок.
— Земля как камень… Огурцы завяли совсем. А вы сами откуда?
— Это Вадим, — кто-то у костра узнал провожатого.
Островцев наклонился, погладил кошку, подошедшую к его ногам.
Островцев жадно просматривал выпуски новостей.
Зверское убийство стрелков моего отряда, доверенных Лорд-мэром мне, их конунгу, в подчинение, не могло вызвать ничего, кроме ярости по отношению к тому, кто это сделал. Я несу ответственность за моих…
— Да, — сказал отец Никодим. — Мы всегда и во всем согласны с Лорд-мэром… Но кое в чем я с ним категорически не согласен. Ты был бы прекрасным особистом. Ну что ж, прощай, конунг Артур. Удачи на ново…
Впрыгнув в высокое кресло, я дернул рукоять пулемета. Он плавно повернулся на хорошо смазанных шарнирах. Молодец Олегыч, за всем успевает следить!
Я посмотрел в лицо Николая — ни синяка, ни кровоподтека. Машенька умеет бить так, что следы побоев видны лишь жертве.
Негромко, как бы извиняясь, постучав посудой на кухне, пришла Галя. Медленно разделась. Андрей даже с закрытыми глазами видел ее некрасивое, преждевременно состарившееся тело, пожухшее, бесплодное.
— Прошу, — он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.
— Воют, — проговорил Вовочка, зябко кутаясь в бушлат. — Почуяли, звери, что хозяин ушел.
Я представил: тысяча стволов нацеливается на бегущего человека и начиняет его свинцом. Некрасивое зрелище, но не оно образумило меня. Я, как и прежде, вспомнил Христо, вспомнил Марину, вспомнил Снеги…
Я отлучился в лес, вернулся с толстой палкой. Марина сидела на корточках, чертя пальцем по снегу.
Дверь кабинета распахнулась, сильный толчок в спину бросил меня вперед, на стол. Отец Никодим вскочил, прижал мою голову к столешнице. Сзади кто-то выкрутил мне руку и забрал нож.
Мы спустились на пути перед носом поезда.
— Да я не о том, — отмахнулась Марина. — Кто дал тебе право распоряжаться чужими жизнями?
— Номер тридцать один, номер тридцать два.
Едва прикрытая тряпьем, грудь старухи поднялась и стала медленно опускаться. Из открытого рта шумно и долго выходил воздух, казалось, что сейчас она вздохнет и поднимется, но, сделав несколько судоро…
Вошла. Андрей махнул рукой: место свободно!
На узкой улочке изгибались темные спины бараков, над ними чернел административный корпус Второй Базы, башня, где дозревают в теплицах овощи и заседает Лорд-мэр.
Когда пришел в себя, директор сидел за столом и вытирал лицо платком.
Мы молчали, глядя, как бойцы рассаживаются на обледенелых камнях и кочках, достают из мешков тварку.
— Называйте… Островцевым… Нет, лучше просто Андреем.
В бункере темно. Капли воды, срываясь с потолка, глухо ударяются о бетонный пол.
— К стене, — я оттолкнул побледневшую Марину. Она будто вжалась в камень, расширенными глазами глядя на меня.
— Выходит, мы здесь пролетали, — сказала Марина, раздумчиво посмотрев в небо. — Посмотри, лошадь!
Бросив давить на газ, я добился того, что машина поехала медленно. Отец Никодим задумчиво смотрел перед собой, словно забыв обо мне. А была не была! Прямо перед воротами я до предела вдавил в пол сре…
«С жильцом? С жильцом! И ведь — ни гу-гу! „Живу с мамой“!».
Пятясь, Самир покинул вагон. Я опустился на стул. Рука нащупала нож и с силой вогнала в столешницу.
Огонь плясал на трупах; отчетливо виднелись головы, ноги, руки, туловища, трещали волосы, плавился снег.
— Послушайте, Островцев. Гм… Даже не знаю, как и начать…
— Да, теряет. Центробежные силы готовы порвать Армию на куски. Армия не боится другой Армии — Армия боится самой себя. Все больше сектантов проникает в наши ряды, разлагая боевой дух. Примиренцы, жиз…
Он стоял, черный от копоти, маскировка содрана, лишь красная звезда на лбу тепловоза блестела в сгустившихся сумерках. Из трубы от буржуйки, выведенной прямо в стену, струился сизый дымок. Хороший ды…
«С чего это Смолов спрашивает про жизнь?» — вертелось в голове. Больше всего на свете старший научный сотрудник Островцев боялся проблем.
С трудом взвалив на сани тяжеленный ящик, мы замерли над трупом собаки.
Сбивалкой он называл дыру в потолке и крупнокалиберный пулемет. Я кинулся вглубь тепловоза. Откинув тряпье, которым было прикрыто оружие, я с радостью убедился, что оно в порядке.
По тому, как изменился, — смягчился, потеплел — взгляд Рудольфа, когда он посмотрел на свою госпожу, я понял: эти двое любовники. И тогда мне стало ясно, как именно устроена эта секта. В основе ее — …
Мне захотелось броситься на этого человека, обнять его, а затем — убить, или наоборот, — сначала убить, потом обнять.
Угли подернулись пеплом и лениво мерцали в темноте. Я знал наверняка, что там, за темнотой, опустив голову на рюкзак, спит Марина, но отчего-то казалось: я один в центре огромного мира, скрытого черн…
Разглядывая в зеркале посеревшее лицо, старший научный сотрудник испытывал злость: кто виноват в этой серости, если не Василиск? Василиск и Невзоров… И Галя, и Анюта, и мать. Все они, каждый по-своем…
— Почему ты отказался от меня? Ну, тогда, в лесу?
— Это решение трибунала Московской резервации, бывший конунг. Тебе ясно?
Она подставила щеку для поцелуя, задумчивая и безразличная.
Я отвернулся и сплюнул кровью на сугроб. Зачерпнул две горсточки сухого снега — одну растопил во рту и выплюнул, другой растер лицо. Как будто полегчало… Пришло понимание того, как дико, отчаянно нам…
— Ты веришь в судьбу — это хорошо. Но помни: у нас больше нет ни сил, ни ресурсов, чтобы начать все заново. ОСОБЬ кружит вокруг, я чувствую ее дыхание, она гораздо ближе, чем кажется. Гораздо.
Солнце слепило глаза. С деревьев падали сосульки. Зима вернется, но пока — весна.
«Наркота», — мелькнуло где-то на окраине сознания. Андрей поднес таблетку ко рту, замер на мгновение и проглотил.
— Это почему? — возмутился Снегирь (как мне показалось, притворно).
Чутьем, вероятно, оставшимся во мне от бывших, я понял причину этой перемены. Там, в троллейбусе, среди прочих пассажиров, ехал в никуда скелет ребенка, и девушка, должно быть, представила ту силу, ч…
— Итак, Андрей Островцев, ты пришел убить Лорд-мэра. Верно? Молчишь? И правильно, Киркоров давно мне обо всем рассказал.
Единственный глаз этого человека полыхал такой яростью, что сомнений не было, — да, вышибет.
Пули с жадным лязгом врезывались в камень рядом со мной, плечо горело.
— Вглядись в мое лицо. Борода, шрамы, — отринь это.
— Счас я тебя пропущу, — крикнул он в толпу. — Счас я тебя, сука, на тот свет пропущу.
— Конечно, клади. Когда ты, наконец, изучишь привычки моего сына?
Андрей задумался, бросил взгляд на экран таксофона: «10 единиц, 9 единиц…»
Стрелок обязан бережно хранить оружие и обмундирование, в случае повреждения или утраты оружия или обмундирования по вине стрелка, стрелок несет ответственность по Уставу Наказаний.
— Может быть, — я кашлянул, — они от страху срут где-то под кустом?
— Заберите у него оружие и патроны, — бросил я, подобрав слетевший с плеча автомат. Дьявол! Приклад весь в крови.
— Настоящие гриндера! — восхитилась Марина. — Христо явно благоволит к тебе.
— Всего один, — пробормотал я, различив через стекло кабины затылок пилота. — Эх, отсюда не достать… Стой здесь.
— Вас повезло, что вы встретили нас, — сказала женщина, переминаясь с ноги на ногу. — В такую бурю немудрено попасть в Черемушки, или, того хуже, в Битцу.
Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня перехватило.
В животе заурчало. Кажется, у меня оставалась тварка…
— Вислоух спас нас, Снегирь, — тихо произнесла Марина. — От верной смерти спас.
— Потому что «мы». Разве тебе доводилось видеть в Джунглях игроков, действующих заодно?
Принял холодный бокал, взял в губы трубочку. Отпил. Ого! Приятно.
А это — башня… Одна часть — большая, лежит на земле, другая — меньшая, протыкает небо обломком. Какой исполин переломил ее?
— Где ты шляешься, остолоп? — накинулся на него Карлуша.
Стараясь не задевать согбенные спины, я пробил путь поближе к печке и, положив перед собой палку, сел на холодное покрытие вагона. Рыжая примостилась рядом, стала смотреть на огонь.
— Молчишь? Понимаю, — толстяк вздохнул и поднялся с кресла. — Эта любовь лишь твоя и трибунала. Третий — лишний.
— Чего ж вы стоите на пороге, заходите, — подала голос Ольга.
Женщина прятала глаза за стеклами темных очков. Судя по ее выпяченному подбородку и поджатым синеватым губам, она не склонна к болтовне.
Она возилась с короткой бечевкой и двумя неравными палками. Не ответила, быстро сделала узел, стянула зубами — получился крест. Подойдя к могиле, Марина воткнула его в землю.
Что-то в голосе женщины мне не понравилось.
Карлуша посмотрел на меня. Мне не понравился его взгляд — цепкий, оценивающий, особо остановившийся на рюкзаке, давший мне понять: этот Карлуша, при внешней безобидности, не так уж прост.
— Сомневаюсь, — Киркоров почесал рукой изуродованную сторону лица. — Он и так не в восторге, что появился лишний рот.
— Попроворней, — крикнул бородач из моей команды. — Бросай мяч.
Рядом со мной пять человек — не верится, что пару недель назад я четверых из них не знал.
Перламутровые узлы мышц и сухожилий утопают в багровом, сочащемся кровью, мясе. Кровь капля за каплей стекает на пол, срываясь с кончиков пальцев на посинелых ступнях.
— В октябре на конвой конунга Шавката напали…
В окна полетела пыль: слева от железной дороги горбатилась многотонными грузовиками федеральная трасса. Сидящий напротив Андрея студент давил на кнопки мобильника. Трое пожилых дачников сначала говор…
— Здесь по две банки, — сообщил он, сглатывая слюну.
— Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря Матвеевича Снегирева?
— А, понятно, — протянула девушка и замолчала. Я не ожидал, что она так легко отстанет — почему-то стало досадно.
Вдруг резкая боль пронзила руку. Держащий мяч стрелок вцепился в нее зубами. Разве это по правилам? Я заорал и, изловчившись, ударил его в пах. Нет правил — значит, нет! Мяч очутился в моих руках! На…
— Так может — передать что? Оставляйте смело — я мама ее.
Пройдя в раздевалку, Андрей повесил плащ на крючок, поставил чемодан в шкафчик. Взял с полки белый халат.
Он, пошатываясь, сошел с электрички на темной платформе. Родинка, его полустанок. Мрачно и тихо: окна не светятся, не слышно густого шума лесопилки.
— Закопаем в землю. Так поступали бывшие.
— Мама, — отозвалась девушка. — Но почему ты стоишь? Чтобы согреться, нужно лечь, накрыться с головой одеялом…
Раздражение заворочалось во мне: потерять зажигалку — раньше такого со мной не случалось!
Марина поднялась. Бедная моя, до чего же ты устала!
Просторный зал распадался на несколько коридоров. С высоченного, украшенного лепниной, потолка, свешивались спутанные провода. Наверх вела широкая каменная лестница, укрытая полуистлевшим ковром.
Увидев человека, млеющая от жары дворняжка вскочила, хрипло залаяла, загремела цепью.
«Ну, прямо-таки и Вселенную, — Островцев потер мочку уха. — Но Землю — точно».
Люди, что танцевали вместе с ним, были в эту минуту самыми близкими для Андрея, самыми родными. Ему хотелось сделать что-то для них. Достать с неба луну, повернуть время вспять, остановить память…
Впрочем, у меня онемела рука, а это значит, что я теперь слабее этой рыжей. Проклятый верзила!
Мне не приходилось бывать в таких местах, и я замер в изумлении.
— Наверное, среди бывших он был большим начальником, — она кивнула в сторону скелета, положив на пол рюкзак.
— Не кажется, а точно говорил, — вставил Вовочка безразличным тоном. — Дай им что положено, Снегирь, не жмись.
Невеста, отражающаяся в зеркале, была ослепительна. Осиная талия, зеленые глаза, нежная кожа рук, плеч, кокетливо приоткрытой груди; пышные волосы, — словно рыжий водопад. Не верилось, что это — я.
— Что там считать — поезд пустой, — сразу послышался голос мужика.
— Как думаешь, что там? — она кивнула на дверцу.