Христо широко, по-мальчишески, улыбнулся. У него не было ни единого зуба — плоские изжеванные десны.
— Мне хотелось бы знать, что сказал этот… мутант-подросток перед казнью.
— За Николая, — мрачно сказал он и одним глотком осушил кружку. Не моргнув и глазом, закусил тваркой.
В вечернем сумраке подходящая к платформе электричка казалась зеленой гусеницей. Анюта, видимо, устала: не болтала, не лезла целоваться. Сидела на лавке, щелкала семечки. В автобусе она спросила, что у Андрея с лицом; он соврал, что упал с лестницы.
Негромко — вдогонку. Надеюсь, старик услышал.
— Как хочешь, конунг, — сказал он, глядя мне в глаза. — Ночью не могу — не ровен час, угодим в яму.