Невзоров вернул книгу на полку. Сел за стол, впившись в Островцева голубоватыми глазами. Лицо у директора казалось тусклым, потертым; две продольные морщины вдоль щек придавали ему кисловатое выражение.
Когда послышались первые автоматные очереди, я повернулся к двери.
Когда стрелок забрал посуду и направился к двери, нестерпимо, до дрожи, захотелось крикнуть: «Постой!», но я не крикнул, провожая взглядом нашу последнюю надежду на спасение. Погас свет, хлопнула дверь. Вот и все. Дальше — только ночь и казнь.
Бугай коротко боднул меня в висок. Чернота заполнила сознание.
— Ну что ты, детка? Ну, какая ты пустоцветная? Он просто пьяный! Пьяный дурак!
Я пробормотал какую-то невнятицу, с досадой понимая, что краснею.