Все цитаты из книги «Олигарх с Большой Медведицы»
Лиза ожидала всего, чего угодно, только не этого жеста.
Все решено. Она не станет говорить матери, и привлекать Фиону тоже не станет. В этой партии Федор Петрович Малютин будет главной фигурой.
Потом позвонила Дунька, изнемогавшая от безделья в своей больнице, и хнычущим голосом стала рассказывать, что ей хочется домой, и апельсинов, и в парикмахерскую, и вообще она не знает, какой дурак вс…
– Ну, у тебя же мобильный не отвечал! А я знала, что ты поехала сюда, и решила, что тебя надо спасать!
И что он щурится, этот сосед?! Видит плохо?! Пусть тогда очки наденет.
– Ты знаешь, Евдокия, что я никогда не была в восторге от вашего брака, – отчеканила свекровь. – Я до сих пор не могу понять, почему мой сын выбрал себе жену… из другого общественного среза.
– Ну вот. Ни с улицы, ни от вашего дома, ни от соседского никто к гаражу не подходил. Вон ваши следочки, но они свежие, утренние. Вечерние уже засыпало, а перед гаражом ваш сосед вчера чистил. Ведь т…
Выглядывала и прыскала со смеху, и тянула вверх «молнию» на джинсах, переступала ногами, застегивая рукава безупречной рубашки.
– Да чего звонить! – перебила Лиза, тоже сделав ударение на «во». – Он уж все посмотрел. Послушайте, слесарь, вы все посмотрели?!
– Да, – сказала голова, – я все понимаю, конечно. Новый начальник по определению идиот и всегда хуже старого. Но я попрошу вас, ребята. Никаких вариантов на тему моей фамилии, должности и тупоумия до…
Они помолчали. Грязная вода пополам с только что выпавшим снегом летела из-под колес, заливала тротуары и бока других машин. Было сумрачно и уже почти совсем темно.
Она врет, решил Морг. Врет искусно, но слишком быстро. Вопрос не озадачил ее и не поставил в тупик. Она давно его ждала и была к нему готова.
Дмитрий Белоключевский. Конечно. Как она могла забыть? Впрочем, олигархи никогда ее особенно не интересовали, и все, что происходит там, в поднебесье, всегда казалось ей далеким и неважным, как жизнь…
Но что-то изменилось, и даже искореженным от страха сознанием Лиза уловила это. Уловила и задрала голову, по-детски прижимая уши руками. Стекло в машине куда-то делось, и оголенное дуло торчало тепер…
– Надо бы чаще друг другу, – продекламировал он, – истину ту повторять: девицам вашего круга стыдно приличий не знать.
– Я чищу снег, – сказал он. – Завтра вы не сможете выехать, если сейчас не почистить.
– Приехали какие-то люди, – сообщил он тихим голосом. – Они спрашивают… Евдокию Юрьевну.
– Ты тоже облажался, – отозвался второй. – Мы же не так все планировали!
– В каких еще органах! Какие еще знакомые!
– Всего хорошего, – вежливо попрощался Белоключевский.
– Это даже хорошо, Евдокия, что ты приехала, – начала она наконец. – Я хотела бы с тобой поговорить. Может быть, не в такой спешке, как нынче, но нам все равно пришлось бы встречаться.
Должно быть, все происходило очень быстро, потому что стекло все продолжало опускаться, и, лежа на боку за забором, Лиза еще успела увидеть, как нечто длинное, похожее на ручку от давешней метлы, нет…
– Он думает, что стреляли в него, – поделилась Лиза, – а не в меня.
– Ты закручиваешь шнур вокруг аппарата, – объяснил Белоключевский устало. – Когда ты ночью пришел во второй раз, ты проверял телефон – ты отключил его от розетки. Вот этот, – и он кивнул на тумбочку …
– Видел. Только я не понял, ты жалуешься или хвалишься?
И он понял – не поедет. Она из тех союзников, которые никогда своих не сдают и ничего не боятся. Если такие бывают.
Собственно, это, наверное, и есть самое правильное. Не зря он отводил глаза от тетки, когда покупал букетик. Ему нельзя, и все тут.
Он бросил на пол пустую бутылку, твердо уверенный, что никаких отпечатков на ней нет и быть не может – перчаток он не снимал ни на секунду, – вылез из машины, обошел ее и прислушался. Вокруг было тих…
– Ты должна немедленно уехать оттуда! Это не твое дело, это дело милиции. Хочешь, я за тобой приеду, и мы…
Но разве дело в том, кому именно принадлежит этот дурацкий гараж! Конечно, он не мог этого знать и вряд ли догадался бы, даже если у него была волшебная способность читать женские мысли, – и тогда на…
– Черт побери, – под нос себе пробормотала Дунька. И громко: – А раньше вы не могли сказать?!
– Игорь, я заперла ворота и уехала оттуда! Я сейчас поговорю с нашим начальником службы безопасности, может, он мне что-нибудь посоветует! И что я могла еще сделать?! Кроме того, он приехал на «Рейнд…
«Может, все-таки у него есть деньги, – подумала она мечтательно. – Вон какой джип! Может, не все у него отобрали? Вот бы хорошо пристроить сестру замуж за мужика с деньгами!»
Остов сгоревшей машины торчал из сугроба, снег вокруг был грязным, на обочине стояли какие-то люди, курили и поворачивались к камере спиной.
– Привет, – сказала она весело, словно и впрямь пришла на свидание. От нее пахло какими-то очень свежими духами, как будто весна началась, и Морг опять немножечко «оттаял» – позабыл, что на работе.
– Нет, – подумав некоторое время, отозвался бомж, словно не сразу сообразив, водитель он или все-таки не водитель, и Лиза опять изо всех сил напряглась, так что даже жарко стало.
Еще несколько дней назад он знал совершенно точно – у него нет больше никаких чувств. Нечему обостряться.
– Я ничего не хочу! Я хочу, чтобы ты убрался вон!..
В бешенстве был. Таком, что однажды даже бился головой о стену. Правда, быстро остыл и потом стеснялся, что бился.
Лиза приткнулась за неудобный низкий стол. Скатерка задралась, колени Лизы упирались в столешницу. Она подвигала ногами, чтобы стало удобней.
Ах, как сладко было войти с мороза и сырости в сухое, душистое и ровное тепло, залитое приятным и легким светом, пропитанное ароматом кофе, духами и еще тем неповторимым запахом, которым пахнут карти…
Дунька была уверена, что, если она их поднимет, все окружающие немедленно сгорят, как в романе Стивена Кинга «Испепеляющая взглядом».
Кроме того, было совершенно неясно, что именно следует говорить и стоит ли. Белоключевский вдруг струсил и решил, что пусть уж она говорит первая, а он помолчит пока, но она тоже ничего не говорила.
Дмитрий ушел, и Лизе сразу все расхотелось – готовить, есть, суетиться. Ей даже в ванну расхотелось, хотя о ней она мечтала с самого обеда. О целой ванне горячей воды, в которой быстро отойдут замерз…
Среди бумаг на столе у Дуньки залился истошным синим светом мобильный телефон – оператор ведущий, разумеется! – это означало, что Дуньке кто-то звонит. В офисе она «из вежливости» звонок всегда выклю…
Мать огляделась с отвращением, рукой в перчатке скинула что-то с дивана и уселась на самый краешек.
– Сколько раз я тебе давала, и ты клялся, что это в последний раз!
– Федор Петрович, что это вы делаете?! Держите себя в руках!
Белоключевский был очень рад, что лесника зовут Кузьмич, просто счастлив.
Волнение казалось чувством совершенно новым, потому что он позабыл, каково это – волноваться. Он перестал волноваться в ту самую секунду, когда понял – нет дороги назад. Не помогут ни адвокаты, ни де…
– Лиза, – сказал он спокойно, – сейчас мы доедем до дома и все обсудим. Я… я только прошу тебя оставаться в стороне. Ты не должна мне мешать, потому что это очень важно. То есть, если сегодня нас не……
Где-то в отдалении хлопнула дверь, произошло какое-то движение, и голос Лизиной секретарши что-то такое проговорил, довольно веселое.
Она любит выпить, говаривал судья Кригс из фильма. Этим надо воспользоваться.
Она покачала головой. Она не в состоянии была рассказывать.
– Талантливо играешь, – оценил Белоключевский. – Исключительно. Я тебя даже не сразу узнал.
Лиза оглянулась. Дмитрий Белоключевский стоял у нее за спиной, так близко, что, обернувшись, она почти уткнулась носом в его свитер.
Щелкало отопление, и под полом, кажется, что-то скреблось. Может, мыши завелись? Отец часто гремел, что в «этом доме он работает кошкой» – то есть расставляет кругом «гуманные» мышеловки. Не «гуманны…
– Вы хто? Вы гости, что ли? Если гости, то в какую квартиру?! А если нет, тогда нечего тут делать, территория под наблюдением и… давайте отсюда!
Та кивнула, как под гипнозом, и преображенный Федор Петрович прошел к ее столу и вытащил сигарету из пачки «Данхилла».
– У нее выпал листок, – затараторила Дунька, – из блокнота. Она уронила блокнот, вернее, ее этот убогий толкнул, и она уронила!
– Значит, сегодня? – то ли спросил, то ли приказал голос. – Дальше тянуть нельзя.
– А я за сигаретами, – дружелюбно прокричал оттуда невидимый Громов, – у меня кончились!
Она посмотрела на него с изумлением и беспокойством. С ним что-то было не так, а что именно, она пока не могла понять.
Тогда, два года назад, была шумная история – ее показывали по всем каналам и смаковали во всех газетах. Его фотографии, сначала на международном форуме в Давосе и в его собственном кабинете, напомина…
– Это ни о чем не говорит, – сказал Белоключевский. – Чтобы туда поступить, нужны большие деньги, и все. Если таковых нет, будь ты семи пядей во лбу – не возьмут. Это всем известно. Так что не злобст…
Он не мог отказаться – все из-за того давнего долга, который теперь ему нужно заплатить, но это была своего рода проверка.
– Сегодня, – поправил Белоключевский. – Сегодня очень трудный день.
Но Белоключевский о жизни Федора Петровича и его передвижениях был осведомлен гораздо лучше, чем Фиона, поэтому уверил всех, что тот непременно явится.
Ей некуда податься и стыдно родителей. Отец тоже говорил, что она «не пара», и орал, и запрещал, и ногами топал, но Дунька все-таки вышла замуж, потому что все и всегда знала лучше всех.
– Здрасти, – сказала ему Дунька. – Я Лизина сестра.
– И всем вашим коллегам и друзьям, – с приятной улыбкой сказал Белоключевский. – Именно всем.
– И умрем в один день? – спросила она дрожащим голосом.
Артем Хасанов никогда не связывался с замужними – не потому, что был чрезвычайно щепетилен, а потому, что с ними больше проблем. С ними и с их мужьями, будь они неладны.
– После распутаете. Покажите Дмитрию Петровичу свою часть экспозиции.
Если сестра влипла всерьез, от этого самого соседа придется как-то избавиться, уж Дунька найдет, каким именно способом!
Рукой, в которой был зажат мобильный, он стал шарить по стене, где, по его представлениям о жизни, должен быть выключатель, и нашел не сразу. Тот оказался гораздо ниже, чем Артем искал.
– Я?! – поразилась она. – Я тебя не отвергала. Просто у меня… У меня дурацкая майка, и мне надо в душ. И лифчик с дыркой!..
Прямо здесь, прямо в эту секунду. Оказывается, секунда – это очень много.
Нет, это невозможно! Немедленно уйти в дом, и не забыть запереть входную дверь, и виски плеснуть в стакан, и дивные итальянские жалюзи закрыть наглухо! Можно еще свет на улице погасить, чтобы ясно да…
Не было дня за последний год, чтобы он не повторял себе это слово – уладится! Все уладится. Все будет хорошо.
Он все же подошел, кашлянул, взялся за подбородок.
– Дим, ты что? Сумасшедший?! Конечно, я знаю, где живет моя сестра!
– Постой, – растерянно выговорила она, – «Черное золото»… Он же сидит. Белоключевского тогда посадили, я точно помню!
Вопреки предсказуемой реакции, он оторвался от груди очень быстро. Вид у него был довольно равнодушный.
– Дим, ты так и не сказал мне, зачем нам машина Вадика.
Никто не мог вернуться, чтобы убить ее, так сказал ей сосед, но тем не менее кто-то вернулся! Вернулся и сейчас у нее в доме! И он сейчас убьет ее или убьет на улице, когда она, подгоняемая ужасом, в…
– Какие именно заказчики? У нас их два десятка.
– Я ничего ей не сказал, – возразил Белоключевский. – Не за что ее убивать.
– Привет, – сказал он, как только ему ответили.
– Ты бы поспала сначала. Часа три у нас есть.
Он должен выяснить все до конца. Он никогда не сдавался без боя. Еще не хватает!
– Дима, – пробормотала она, – что ты делаешь?..
Отлично. Лучше не придумаешь. Удача сегодня на его стороне.
– Волнуюсь, – признался Морг и улыбнулся. – Я на деле всегда волнуюсь. Да и налажали мы с тобой опять же!
– В счет. У тебя в кабинете я взял твои окурки. Ты держишь фильтр в зубах, они все прокушены. Показать?
– Громов, – спохватилась Лиза, – слушай, мне надо с тобой посоветоваться.
Труп Лизиной сотрудницы в гараже. Никаких следов на снегу. Никаких признаков насилия. Ничего.
– Мы… хотим, – пробормотал бедный Илларион.
– Она училась в каком-то дурацком институте, куда мамочка сумела ее пристроить. Она на исторический МГУ три раза поступала и три раза проваливалась.
Глупо и невозможно говорить что-то мужчине, который, согнувшись, кидает снег, и Лиза просто пошевелила губами, словно продолжая ненужный спор, и стала шарить по карманам в поисках брелка, открывающег…
Все правильно. Все так и должно быть. Она родилась только для него, именно для него, он же сразу это знал! И не ошибся.
– Макс! – Голос Лизы. – Макс, подойди на минутку!
– Где тебе больше нравится, дорогая. Кажется, она усмехнулась. Морг голову мог дать на отсечение, что разговор чуть-чуть возбуждает ее.
– Игорь – это мой приятель. Мужа у меня нет. Еще Мила наверняка знает, моя секретарша, потому что из милиции звонили, и она с ними разговаривала. Да на работе все знают! Света же у нас работала!
Кто-то снизу вызвал лифт, и он уехал – в стеклянной шахте медленно проползли толстенные канаты, – стукнули створки, и все опять затихло.
Альфред сделал несколько корректных замечаний по программе, которую готовили Лизины сотрудники. Лиза некоторые замечания приняла, а некоторые отвергла, тоже очень корректно.
Он кивнул. Дунька, решительно не зная, что делать, остановилась на площадке. Полы шубы она так и держала в руках.
Ей было до ужаса жалко Светку, она ничего не понимала, и весь мир ее в одну секунду скособочился, перекосился и поехал куда-то в сторону. Об этой самой стороне она не имела никакого представления и н…
– Что там у вас не сложилось? – спросила она. – Почему?
– Пошли, – сказал Белоключевский. – Поищем.
Она нажала еще раз, и опять никто не ответил.
Тяжелая машина перевалилась через сугроб, дрогнула и замерла. Белоключевский, перегнувшись через руль, пристально смотрел вперед и под колеса. Сигарета дымилась, пепел вот-вот отвалится, но он не обр…
Дунька была очень практичной – вернее, считала себя таковой, – и очень это в себе любила.
– Ты напрасно обижаешься. Дело не в том, что я считаю, что вы хуже, чем мы. Дело в том, что ты никогда не поймешь, что такое… талант. Что означает жизнь с талантливым человеком.
Монументальная фигура задумалась на одно мгновение, потом протянула Иллариону руку и энергично ее потрясла.
– Мне скучно есть, – призналась Александра. – А вам разве нет?
Лиза Арсеньева, как та самая классическая героиня, тоже подумает об этом завтра.
– Этого ему, очевидно, было недостаточно. Он искал долго и не мог найти, а потом приехала ваша свекровь.
«Да, – весело встряхивая волосами, думала Александра, – ты попал, мой хороший. Добаловался».
– Дима, давай сначала заедем в галерею. Пожалуйста.
– Артем Хасанов. Мы с вами уже знакомились, по-моему. Ну, на первый раз не грех и еще познакомиться. А вы?..
Больше всего на свете она боялась, что ее «отвергнут» – так же унизительно, как отвергла Наташка в десятом классе, и так же бесповоротно, как отвергла «первая любовь» в институте. Она специально и ус…
И они пошли по обледенелой дороге, друг за другом. Охранник замыкал шествие. Белоключевский с ладони на ладонь перебрасывал фонарь.
Дунька оглянулась, и глаза у нее стали круглыми, как у сороки.
Игорь помолчал и высказался в том духе, что он предупреждал и это не его проблемы. Только и всего.
– Я думала, что он у любимой ночевал, ну как всегда, – задыхаясь, говорила в трубке Дунька, – или черт его знает, где он там ночует. Он пришел, свитер весь в крови, еле на ногах стоит…
Он взял с проволочной мойки глубокую тарелку с незабудками, живописно раскиданными по краям, и куда-то ушел.
– Что нет? – спросила она, ужасаясь собственному голосу и лопатками чувствуя расстегнутый застиранный лифчик. Он все-таки расстегнул его.
Игоря раздражало, когда они подолгу болтали по телефону, еще его бесило, когда они болтали в кафе или на стоянке возле магазина.
Лиза посмотрела в метель и вдруг зевнула.
Потом она схватила телефон, нажала кнопку и долго слушала, но Вадим трубку не взял.
Он вернулся с раной в боку, в окровавленном свитере, бледный и злой. Дунька решила, что его побили возле палатки, у которой он останавливался, чтобы купить сигарет. Но тогда она понятия не имела ни о…
– Денег? – иронически переспросила Фиона. – Сколько денег я могу предложить за подлинную коллекцию Фаберже?! Вера Федоровна, вы говорите глупости!
Или нет, нет. Пойдет, конечно, разве она может не пойти, но только Игорю ни за что об этом не расскажет.
– Я уже поняла, – сообщила она своим самым язвительным тоном. – Ты чистишь дорожки, и ты вошел в дыру. Никаких убийств.
– Ну что? – спросил напарник кисло. – Звонить, что ли?
Они шли уже довольно давно, углублялись в лес. Дома все еще не было видно.
– Это не факт, а просто следы голубой краски! А вдруг он к любовнице ездил той же дорогой? Или еще куда-нибудь?! И тоже по МКАД?..
От луны было почти светло, только свет казался ненастоящим, синим. Такого света не бывает на самом деле.
– Я думаю, что тебе лучше лечь, – сказала она, обуваясь. – Я разобрала тебе постель.
Он улыбнулся, все еще рассматривая свою щетину. Этот самый «Поцелуй», очень дорогой и очень модный, она предложила потому, что там никогда никого не было. Ну, как в кино про шпионов.
– Можешь проверить, – томным голосом предложил Макс, – со всех сторон. Хочешь?
– Димка, – сказала Лиза весело и поцеловала его в бедро, – мне так с тобой отлично, ты просто не представляешь! И секс у нас получился… с первого раза.
Александра улыбнулась ему доброй улыбкой, кинулась помогать с рассыпанным по столу сахаром, смахнула локтем свою чашку – умышленно. Чашка опрокинулась, – опять грохот и звон, – покатилась, из нее пол…
– В милицию, разумеется. И Громову. Он сказал, чтобы я была осторожна, он просил меня в городе ночевать, а я…
Тонкие натуры, подумал про них Белоключевский. Они только притворяются… пуленепробиваемыми. А на самом деле – сплошь стекло. Хрупкое. Ненадежное.
– Убила, – повторила Лиза. – Убила. И все замолчали.
После чего он пропал из поля зрения и через несколько секунд возник, но уже за ее спиной. Честно говоря, Лиза плохо понимала, что происходит.
– Все это не имеет к вам никакого отношения, – грозно сказала Фиона. – Мой Фаберже не может и не должен вас интересовать.
– Никто точно не знает. Это некая организация с бюджетом в несколько миллионов евро. Может, Белоключевский вам после расскажет. Он наверняка знает лучше. Вы расскажете, Дмитрий Петрович?
Лицо Федора Петровича выразило несказанное изумление, и что-то мелькнуло в его глазах, странное, настораживающее.
Отставной полковник отлично подготовил Лизу к войне.
Его сделки с самыми знаменитыми нефтяными корпорациями то сотрясали, то, наоборот, успокаивали мировые фондовые биржи. «Шелл» давал кредиты российским предпринимателям только под поручительство Белок…
– Вот и отлично, – холодно заключил новый шеф. Дунька глубоко дышала. – Больше подслушивать не буду. Общайтесь.
Все это сейчас показалось ей совершенно бессмысленным.
Артем тащился – на седьмой этаж, черт возьми! – и неудобный супермаркетовский пакет, в котором болталась бутылка виски, все время бил его в коленку, и Хасанов то и дело перехватывал его. Ему не хотел…
– Да ладно! Любые бытовые обстоятельства можно победить, Лиза! Можно все начать сначала. Можно десять раз начать сначала, это все чушь! Но нельзя никому позволять… издеваться над собой! Вот, блин, па…
– Федор, кончай ты это дело, – негромко попросил Белоключевский. – Публика в партере волнуется.
– Я понимаю, но ведь ты в больнице! По крайней мере была вчера, когда я о тебе справлялась! Зачем ты ушла оттуда?
Это был очень глупый и бессмысленный разговор, бессмысленней не придумаешь, но они разговаривали так, будто от этого зависела их жизнь.
– Дунька говорит, что дома. Он приехал только утром.
– Лиза, бывает все, что угодно. Не слышит. За рулем. Шеф вызвал.
На улице начались сумерки – ранние декабрьские сумерки, не сулившие ему ничего хорошего. Время у него было ограничено, а он до сих пор все в том же положении, что и был утром.
Дунька увесисто толкнула ее в бок, моментально сообразив, что у сестры временное помутнение рассудка.
Белоключевский потянул ее за руку в калитку и с преувеличенным вниманием захлопнул замерзший замок. Подергал – все в порядке, закрыто.
Он даже не знал, сколько это стоит. Это была такая мелочь, о которой не стоило задумываться. О мелочах надлежало думать секретарше, и она думала. Однажды он видел счет из магазина на столе у своего п…
– Самых странных два. Первое. Зачем твою сотрудницу понесло к тебе на дачу? Ты с ней не дружила, в гости не звала и детей не крестила, правильно я понимаю?
– Я думала, что она убогого задушит, когда он ее толкнул, у нее такая злоба была на морде! Уже задушила, наверное!
Опять! Опять шаркающий короткий звук, как наждаком по оголенным нервам, и еще, и еще один! Желтый электрический свет фонаря стал как будто размытым, серым, и тень под сосной вдруг шевельнулась, скакн…
Утром в гараже рядом с машиной Лиза обнаружила труп своей сотрудницы Светы Крюковой.
Для того, чтобы опять не начать выкрикивать какие-то бессмысленные слова и междометия, Дунька глотнула из своей чашки рубинового и очень горячего чая.
Он одернул на ней водолазку – брат завязал сестренке шарфик – и утешающе погладил по щеке тыльной стороной ладони. Лиза немедленно почувствовала себя последней идиоткой.
– Ну, пойдемте позвоним, – решил охранник, напирая на слог «во». – Уточним.
Она стянула с него свитер, очень аккуратно, чтобы не запачкать свой английский костюм, и бросила на пол. Свитер был «не ее», купленный, очевидно, «любимой», и брезгливость ее была не из-за крови, а и…
– Вот так. Не было на снегу никаких следов. Даже менты ничего не нашли, правильно?
– Света сейчас придет, – ломким от гордости голосом сказала Мила. – А Миклухин просился приехать. Примете?
– Я не знаю никаких протекторов, но мне надо посмотреть шины. Они теплее, чем брызговики и днище, на них, может быть, еще что-то осталось.
– Я так перетрусил, неприлично совершенно. Я думал, он сейчас у меня отберет права, потому что я что-то там такое ужасное сделал, нарушил или еще что…
– А хто вас знает, хто вы такие!.. Сейчас времена трудные, кругом одни бандиты и жулики, недоглядишь чего, так беда какая-нибудь…
– А что? – с вызовом спросила Лиза. – Ты бог? Ты все должен знать заранее?
У него не было цели выдавать убийство за несчастный случай, но можно попробовать, раз уж есть такая возможность. Бутылка пусть остается, где стоит, а сигареты и вычурную тяжеленную зажигалку из белог…
– Да в шесть, но бог знает, сколько оно продлится. Может, до ночи!
– Странно, – под нос себе пробормотал Белоключевский. – Очень странно.
Лиза посмотрела на него из-за стекла, подумала и вылезла тоже.
Это точно, подумал Белоключевский. Никто не смеет.
– Лондонское цветное стекло он любит как-то особенно?
Клетчатое платье было забраковано совершенно, и джинсы все-таки появились. Мама со строгим пучком, вздохнув, вытащила из коленкоровой тетрадки с нотными знаками отложенные сто рублей, они с Наташкой …
– Кроме того, машина, – продолжал Белоключевский задумчиво, – машина была другая. Или он ее припрятал где-то и именно на этой другой вернулся в Москву? Или… или топил меня не он? Напарника к тому вре…
«Это мой страх, – подумала она вяло, когда все кончилось. – Это мой страх и отчаяние. Теперь они будут со мной всегда, до самой смерти. Должно быть, это совсем недолго».
Значит, тюрьмы кому-то показалось мало. Значит, он должен исчезнуть совсем, потому что он кому-то мешает.
Надо же, как странно! Каким бы ничтожным насекомым он ни был, а что-то такое воображает, придумывает, мечтает, чтобы она «его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним»!
– Давай мы потом обсудим, а? – быстро сказал он. И вправду, зря он затеял все эти разговоры! – Когда все уладится. Хорошо?
В багажнике пулевые отверстия, и менты свяжут стрельбу со сгоревшей машиной – отлично! Никто и никогда не догадается, что их было двое, значит, и это дело закрыто. Неудачливый киллер со страху хлопну…
Не такой неотвратимой. Не такой… безвозвратной. Не такой… одинокой.
– А почему он командует? – с интересом спросила Дунька у Лизы.
– Я оденусь и выйду, – пообещала Дунька олигарху. – Пять минут, и все! И мне надо свекрови до свидания сказать.
Сейчас она пойдет домой, а он, пожалуй, пойдет и повесится в гараже. Какая уж теперь разница – один или два трупа?
Морг открыл пепельницу, полную окурков, и проверил ее. Он курил только в окно и пепел стряхивал тоже в окно, и окурки выбрасывал туда же, но осторожность никогда не помешает.
– Мне было все равно, кто он, – подумав, сказала Лиза. – Понимаешь, мне и вправду было все равно. Если бы в тебя целился кто-то другой, я бы его тоже убила. Я бы убила любого. Веришь?
Она мельком глянула на него – он изображал лицом что-то непонятное – и опять уткнулась в компьютер.
– Нет следов, – повторил он и повел рукой, словно демонстрируя ей отсутствие этих самых следов. – Снег всю ночь шел.
Дверь качнулась, подалась, он вытянул руку и поднажал посильнее. Створка отворилась. Белоключевский почему-то был уверен, что в кабинете темно, и страшно изумился, когда оказалось, что там горит ярки…
У Лизы зазвенело в ушах. От наступившей тишины, должно быть.
Соседа почему-то не арестовали, хотя Лиза была уверена, что это он прикончил Свету, и даже сказала об этом толстому и добродушному милиционеру, который представился оперуполномоченным Светловым.
Он вылез из машины и осторожно прикрыл за собой дверь. Лиза уже обратила внимание – он никогда не хлопал сильно, просто чуть прикрывал, так что потом приходилось захлопывать еще раз, чтобы свет в сал…
Свекровь помолчала. Дунька тоже помолчала. Должно быть, помощница наливает чай. Чай не обычный, а специальный, который привозят из Китая. Какие-то цветы, похожие на засохшие мелкие яблочки. Зальешь т…
– Носки можешь оставить на батарее, они все равно мокрые.
Он уже был готов практически на все. Она прикидывала, насколько он может быть полезен.
– Кто дал вам право оскорблять близких мне людей в моем присутствии и на моей территории?! Если вы хотите сказать… – вяло возмутилась Фиона.
– Ничего, конечно, – согласилась Дунька. После того, как муж объявил ей, что «полюбил», но обстоятельства складываются таким образом, что соединиться с любимой он никак не может, поэтому останется Ду…
Какое там слово нужно было сложить, подумал он и зевнул. Ах, да. Очень правильное слово.
– Да кто тебя знает! Ты все потерял, ты никто, ты не справился. Нашел бабу, переспал с ней, а потом убил. С собой забрал, потому что одному тебе помирать было страшно. Да это и неважно. Это так, инсц…
– Я художник, – объяснил он тогда. В глазах у него были просветленная печаль и полное оправдание себя. – Я должен… влюбляться, гореть. Летать. Что ты понимаешь в этом!
– Хорошо. Лопату здесь оставить или отнести в гараж?
– Это все из-за меня! – окончательно и бесповоротно расстроился Федор Петрович. – Простите, простите! Разумеется, разумеется… Если вы не умрете от скуки в моем обществе и не станете меня потом прокли…
Переступая через то, что еще утром было ее миром, всхлипывая и давясь, она добралась до кухни, где в полной темноте тоже угадывался разор и разрушения. Ей срочно нужно выпить воды. Очень холодной вод…
Тогда это было страшно важно – пожениться. Задача номер один.
– Но вы… разве вы… вы можете за чем-то приглядывать?! Вы же… вы…
– Садитесь, – повторил Белоключевский с нажимом. – Нам все равно надо поговорить. Вы что, не можете оставить здесь вашу машину?
– А что?.. Тебе было… плохо? Неинтересно?
А Света?! Откуда она могла взяться?! Не с неба же свалилась!
– А про телефон ты правду сказал? – И Федор Петрович кивнул на аппарат на столике. – Он у себя в офисе так же трубку закрутил?
– И как он тебе объяснил свое появление? Лиза задумалась.
Он все время приводил им в пример каких-то достойных женщин, его бывших и нынешних знакомых, которые никогда не болтали, не тратили время на кофе с клубничным тортом, не шатались по магазинам, не тор…
Она не стала ничего говорить – куда столько, разве можно, зачем? – взяла свой стакан и быстро глотнула. Потом еще раз. Потом еще.
Вытащил, втянул долгожданный воздух и закашлялся страшным безудержным кашлем, и вода потекла из него, как из губки, как будто он весь пропитался этой водой.
Он выскочил из ванной, понесся по разгромленной комнате, обо что-то сильно ударился в темноте и распахнул окно.
– Я вышел. – Он осмотрел пистолет и поставил его на предохранитель. Железо сухо щелкнуло. – Я не думал, что он вернется, Лиза. Я был уверен, что не вернется. Прости меня, пожалуйста.
Фиона мрачно курила и стряхивала пепел в хрустальную пепельницу. Она словно не видела ее хорошенько, и пепел сыпался мимо, на полированную поверхность раритетного стола.
Они так и не поговорили о том, зачем Вадим мог приезжать в Рощино – ведь Белоключевский установил это совершенно точно.
Федор Петрович вильнул задом, продвигаясь глубже под шкаф, очевидно, подставка далеко закатилась, прижался щекой к светлой дверце, приналег – и добыл!
Беда, подумал он тупо. И неизвестно, будет ли когда-нибудь победа.
Она рванула водолазку – та ее душила, как будто кто-то пытался затолкать ей в рот сухую, сильно пахнущую духами шерсть, и кинулась к унитазу.
То есть их с Лизой дома, в котором сестру вчера чуть не убили.
Это был «наезд» ради «наезда», и они обе это понимали.
Никакими комплексами, в отличие от сестры, она не страдала, знала себе цену и была уверена, что сможет заполучить любого мужчину, если только он ей понадобится. Ну, почти любого.
– Вы что?! Слышали то, что он говорил тут… Диме?! Вы слышали?!
Он не очень понимал, что станет делать дальше – по крайней мере в отношении собственной безопасности. Тот, кто собирался убить его, был профессионал, хладнокровный и хитрый, и к тому же Белоключевски…
– Ну, например, что передвинуть машину так, чтобы было удобнее выйти, – суть признание слабости и поражение в правах.
Белоключевский кивнул. Его сильно трясло, гораздо сильнее, чем Лизу. Ее рук он не отпускал.
– Дело не в моем прощении, а в том, что вы работаете хуже, чем я ожидала. Можно подумать, что у вас нет никакого художественного вкуса или специального образования!
Вот так уверенная в себе бизнес-леди, начальник, сама себе режиссер, умница и красавица во всех отношениях!
– Очень красиво, – оценил Артем Хасанов, – я рад, что наш отдел бизнеса в таких надежных руках.
Александре нужно спешить, потому что Фиона и мать тоже знали о том, что коллекция подлинная и – девушка прекрасно это понимала – играют они только на время. Кто вперед. Фиона, мать или она, Александр…
– Нет, не хочу. И не смей разговаривать со мной таким тоном! Я не твоя послушная жена номер пять!
Неужели она не видит, что может делать с ним все, что угодно, и даже немного больше? Она разрушила все, что он с таким смиренным терпением создавал для себя целый год, и не заметила этого! Она отрави…
– Ну, меня он пока не застрелил, – сказала Лиза спокойно. – Дунь, ты где сейчас? На работе?
– Ну да, ну да, – то ли согласился, то ли не согласился Белоключевский, притормозил перед будкой с охранником и посмотрел на Лизу вопросительно.
Ты же мечтала о нем. Ты все прикидывала, как бы тебе его соблазнить. Ты даже трупом в собственном гараже была озабочена гораздо меньше, чем равнодушием соседа.
В доме пахло какой-то тяжелой химией, от которой немедленно закружилась голова, и из ванной доносились какие-то странные, хлюпающие звуки, будто кто-то тонул.
А разве еще нет? Разве еще не закончилось?
В эту секунду Дунька остро пожалела о том, что сразу не поехала к родителям. Надо было. Или к Лизе. Нет, лучше к родителям – там отец, и за его спину в случае чего можно в любую минуту спрятаться и р…
Завтра будет красота. Укус станет фиолетовым и желтым, заметным со всех сторон. Она замажет его пудрой, очень неудачно, конечно, так что он проступит особенно гадко и «с намеком». Все сотрудники перв…
– Да не разговаривала я! Я просто сказала ему, чтобы он убирался, иначе вызову милицию!
– Что значит – продержится! Он же нас купил. Со всеми потрохами. Вряд ли он нас завтра продаст!
– Не понимаю, – согласился он просто так.
Он тысячу лет не спал ни с кем, кто был бы ему так нужен и важен. Он никогда не спал ни с кем, кто был бы ему так необходим.
«Это так, – было выбито на одном из камней примерно четыреста лет назад, – и это не может быть иначе».
– Я не знаю. А ты знаешь? Откуда у него рана на боку? Ты вполне могла его задеть, когда стреляла, и ты это отлично понимаешь.
– Да ладно вам, – перебил Белоключевский. – Этот адрес мог сунуть в блокнот кто угодно. Хотя бы ваша свекровь. Или этот Федор Петрович. Или ее мать. Насколько я понимаю, там никто ни за чем не следит…
– Так это. Ты что, каждый раз, когда садишься в машину, смотришь, что там у тебя на заднем сиденье?!
– А по-моему, – пробормотал Белоключевский, – наоборот, маленькие.
Федор Петрович, уже вполне готовый заплакать вместе с ней, подал ей рулон с салфетками.
– Да что вы ползаете, встаньте немедленно!..
Она сунула ноги в унты, натянула куртку, и тут он вдруг решил, что ни за что не хочет умереть, так и не поцеловав ее.
Он испуганно дернулся, водка пролилась, он налег на дверь, но Морг не дал ему больше сделать ни одного движения.
Молчание было ей ответом, и, выхватив из сумочки паспорт, она быстро листнула его – до той страницы, где был загсовский штамп. Это был ярко выраженный «акт гражданского мужества». Или «гражданского н…
– Вот и проверим все, – неожиданно заключил оперуполномоченный. – Кто работал, кто не работал, кто знал, кто не знал и кто где был. А может, и не станем проверять, если труп не криминальный.
– У матери! И они вдвоем с ней что-нибудь сделали?!
Лиза посмотрела на свои ноги в беленьких шерстяных носочках.
Еще ей хотелось есть и спать и не хотелось, чтобы приезжал Громов.
Его нужно спасать, вытаскивать! Он захлебнется сейчас, если еще не захлебнулся. Она должна, должна, но ей стало так страшно, что ноги не двигались и руки не поднимались.
– Вот и хорошо, – сказал Белоключевский тихо. – Вот и хорошо.
Александра засмеялась, очень стараясь, чтобы это был добрый и хороший смех веселой девчонки.
Белоключевский поперхнулся своим виски и закашлялся. Кашлял долго и надсадно, покраснел весь, и на глазах выступили слезы.
– Ну и что? – спросил Белоключевский невозмутимо. – Я ездил в Лондон лечить зубы. Кому что больше нравится, зубы или витражи. Утром туда, вечером обратно. Тебя это оскорбляет?
Он притормозил и помигал, съезжая со МКАД в сторону Рощина. Вот и пост ГАИ, с которого бабушка вернула шестнадцатилетнего Белоключевского, когда он ехал покорять сердце Даши или Маши, сейчас уже точн…
– Лиза, беги от него сейчас же! Ты что?! Не понимаешь, что с ним может быть опасно?! Мало того, что он бывший олигарх, он еще и бывший зэк!
К счастью, мать ничего не заметила, постояла, еще оглянулась и вернулась в кабинет, но дверь и на этот раз до конца не закрыла, и Александра, выждав несколько секунд, прокралась обратно, присела и за…
Телефон, господи Иисусе! Шнур от телефона.
Вот только жениться на ней никому не хотелось, а это было неправильно! Александре давно пора было замуж – двадцать пять лет, шутка ли! Не то чтобы она была готова выйти за Федора Петровича, но хоть з…
Почему-то они пошли не направо, к крылечку ее дома, которое светилось приветливым желтым светом сквозь голые ветви деревьев, а налево, к дырке в заборе, на которую все некому и недосуг было привесить…
– Честное слово, – подсказал Белоключевский.
Лиза кивнула сосредоточенно. Она внимательно и усердно слушала и старательно соображала. Так что даже морщинка появилась на лбу.
Звонок повторился, и она пошла открывать – чашка в одной руке, сигарета в другой.
– Не надо мне помогать, – пробормотал Белоключевский. – Я вполне могу раздеться сам.
Он выскочил за дверь, провожаемый изумленными взглядами, – лучше бы в обморок бухнулся, было бы не так стыдно, право слово! – и в приемной первым делом наткнулся на секретаршу.
– На производстве? – уточнила Дунька. – Ты по ночам подрабатываешь киллером и тебя зацепила шальная пуля?!
Фиона всегда отличалась недюжинным умом и умением видеть вещи в правильном свете. Она не могла искренне полагать, что «талант» должен проделывать все, что так или иначе проделывал ее сыночек.
Лиза кивнула, как будто на самом деле знала.
– Еще бы! – отозвался Громов. – Уж я-то знаю. Секретарша водрузила поднос на стол для переговоров, и Лиза сразу схватила яблоко.
Лиза отвернулась и вытерла замерзший нос. Соседу она была благодарна за то, что он избавил ее от мучений – разговаривать с уполномоченным оказалось трудно.
– Это подсвечник, – объяснил вернувшийся Белоключевский. – Бывший. Из него могу пить я.
– Ты что? – Он мешал ей читать взятые из офиса бумаги.
– Посмотрим. Вдруг кто-нибудь из твоих друзей или… моих друзей курит «Данхилл».
И Лиза разучилась доверять окружающим. Постепенно. Медленно, но верно.
Ну, еще одно предложение, самое последнее, ударное! Наша мобильная связь самая мобильная в мире, а наш ведущий оператор и самый ведущий!
Сказать было нечего. В одурманенную голову лезли всякие идиотства, вроде «не корысти ради», и еще «иже херувимы», и представлялся мерзкий амурчик с луком. Руку он забыл у нее на груди, и теперь она н…
Она на всякий случай опять набрала Лизин номер и, когда и на этот раз никто не ответил, слегка встревожилась. А вдруг этот самый неизвестный и подозрительный сосед куда-то Лизу заманил?! Она ведь так…
Снег скрипел под ногами, Лиза тяжело дышала.
– Сходи запри, – предложил Макс. – Или… Она у тебя где? Ты за шлагбаум заехала?
– Все эти ваши родственные связи! Лиза сбоку посмотрела на него.
Профессиональные киллеры стоят дорого, просто так на дороге не валяются и объявлений в газеты «Досуг» или «Из рук в руки» не дают. Чтобы нанять их, нужны большие деньги и серьезные связи, которые вря…
Единственное, что было совершенно очевидно, – он не может выносить ее удрученного сопения рядом с ним и осознавать, что причина этого сопения он сам. Дмитрий решительно не понимал, что он такого сдел…
Она мечтала о нем, собиралась позвонить Дуньке и поплакаться ей и еще собиралась обзавестись банкиром, который повез бы ее на Мальдивы и назвал «девочка моя».
Они были предназначены друг для друга – он и она. Он художник, она искусствовед. Для нее искусство – вся жизнь, и для него тоже. Они идеально подошли бы друг другу, с их тонкостью, особым мироощущени…
Он повернул ее к себе и поцеловал – сначала легко, потом сильнее, потом глубоко, а потом…
– Я хочу есть, – отозвался он слабым голосом.
Белоключевский снова схватился было за голову, но отдернул руку – нельзя, чтобы заметила Лиза, никак нельзя!
Это было решительно не так, ибо Лиза только и делала, что работала, и очень даже успешно, и ее сестра Дунька, преуспевающая журналистка, тоже только и делала, что работала, и тоже вполне успешно. Но,…
И как только она вспомнила про Вадима, с нее мигом слетел весь сон.
Явление бывшего олигарха в кабинете у начальницы, похоже, потрясло шефа службы безопасности до глубины души.
Ворота с тихим и приятным шорохом поехали вверх, зимний, очень яркий свет хлынул в гараж, и электричество побежденно померкло и растворилось в снеговом сиянии. Лиза зажмурилась и вздохнула радостно. …
– Быстро, – приказал он, тяжело дыша. Видно, трудно было волочь ее. – Быстро ноги в горячую воду. Или что? Ты хочешь простудиться и умереть?
Яркий белый свет ударил в глаза. Огромное тело стремительно надвинулось из темноты – чудовище из темной пещерной пасти. Короткий злобный взвизг и скрежет, и Лиза поняла, что машина, вылетевшая прямо …
Вспомнив об этом, Лиза вдруг разозлилась так сильно, что стало ясно – надо немедленно уходить в дом, иначе что-нибудь нехорошее выйдет.
– Мила, мне нужен Макс. Узнайте, пожалуйста, на месте ли он, и предупредите его, что мы сейчас подойдем. Сварите нам кофе. Из заказчиков никто не приезжал?
– А и правда, – отозвались из трубки. – Незачем. Я уже три часа жду, когда ты позвонишь. Что не сразу?
Почему-то датских людей не портили никакие датские коммунальные вопросы. Вот отчего так?
– Я собираюсь! – крикнула в ответ Лиза. – Уже почти готова!
– Ты хочешь сказать, если он меня все-таки пристукнет?!
– Со мной, – вслух ответил Белоключевский, навострившийся в последнее время читать ее мысли. – Стрельба – это как раз моя проблема, а не твоя.
Если они доживут до Нового года, он расчистит в гостиной место, постелет другой ковер – притащит со второго этажа, там, кстати, он гораздо меньше истоптан, – и поставит елку.
– Нет, я еду! Я решила, что должна… домой поехать и…
– Это вам так показалось. Я очень старался выглядеть недоумком, и вы даже решили использовать меня для продолжения ваших… изысканий. Это мне очень помогло, как и фотография, которую увидел Белоключев…
Вернулся Белоключевский, поднял ее и сунул в окно. То есть он сначала открыл окно – он по очереди открыл все окна в доме, – а потом сунул в него Лизу. Она задышала вкусным морозным воздухом, имевшим …
– Дима, – сказала Лиза с нажимом, – ты гребешь свой снег, вот и греби.
– Может, он на металлургическом производстве работал, я не знаю, конечно, и может, там все такие, но у нас он долго точно не продержится.
– Нет, подожди, – сказала она быстро. – Сейчас придет Макс, я хочу, чтобы именно ты все ему рассказал. Я правильно не сумею. Я в таких вещах бестолкова очень.
Федору Петровичу стыдно было признаться в том, что есть ему вовсе не скучно, и он решил не признаваться.
Откуда у мужа рана на боку? Зачем Александре Лизин рощинский адрес? Что такого удивительного увидел Белоключевский на стене галереи среди старых плакатов и фотографий?!
– Бегает, – призналась Дунька, потупив очи.
Она вернулась в кухню, села и закурила, но сигарета отвратительно воняла рвотой, и Лиза небрежно затушила ее в пепельнице. Потом позвонила Дуньке.
Впрочем, Вадим не стал бы звонить, даже если и был дома.
– Вадима не надо превращать, – холодно продолжала Лиза, – он уже готовая свинья. Он художник.
– Конечно, подслушивала, – согласился Федор Петрович.
Они ушли вдвоем, но объект вскоре вернулся – видимо, на ее территории любовные утехи не планировались. Объект некоторое время постоял на тропинке, совсем близко от Морга. Он посмотрел в небо, потом в…
Она шагнула в освещенный проем – щека удобно лежала на холодном стволе, и пальцу тоже было очень удобно на курке.
– Ты же сказал, что я могу звонить каждые пять минут! Пять минут уж давно прошли.
Лиза вдруг бросилась бежать по тихому дому, добежала до прихожей, напялила куртку, сунула ноги в унты, накинула капюшон и выскочила на улицу, чуть не упав на скользком крылечке.
А когда поняла, то некоторое время стояла молча, взявшись ледяной рукой в перчатке за стойку, потом попятилась, потом повернулась и побежала.
Она закрутила провод вокруг кисти, раскрутила обратно, смахнула со стола чью-то визитную карточку и нагнулась, чтобы ее поднять. Тут внезапно обнаружилось, что вся троица – сестра, Громов и Белоключе…
Он отпустил ее локоть и шагнул назад, как будто боялся, что она начнет приставать.
Никого не было в просторном зале, только фонарь горел.
В следующие несколько дней она со всей полнотой прочувствовала значение непререкаемой формулы – «это не мои проблемы».
Никто не ответил, и она вяло подумала, что сестра точно где-нибудь оставила телефон. Потом позвонила Белоключевскому.
Он точно знал, что она предназначалась ему, именно ему, и никому другому. Она родилась для него, только для него. Он понятия не имел, где она болталась так долго, почему он столько времени потерял бе…
– Так, – сказала Лиза, и Белоключевский взглянул на нее с изумлением. До того странен был ее тон. – Я ухожу домой и ложусь спать. Спасибо тебе большое.
– Ну, ладно, признайся, куда дел? В штаны засунул?
У Дуньки моментально зачесалась спина – она всегда у нее чесалась в присутствии свекрови, да так сильно, что приходилось даже дергать лопатками, чтобы как-нибудь унять зуд.
– Да не будет никакой нервотрепки, говорю тебе!
Она села на скользком кожаном диване так, чтобы его видеть – всего целиком. Раньше ей никогда не приходило в голову рассматривать голых мужчин, а теперь захотелось.
Неинтересно, успел подумать Морг, слишком просто. Он захлебнется раньше, чем сообразит, что произошло.
– Наши приехали, – сказал Федор Петрович.
– Нет, нельзя. Да я и не задержу вас надолго.
И тут Макс застыл, как громом пораженный.
– Я хочу сказать, что Александра тоже знала про коллекцию, – повысил голос Федор Петрович, – и больше пока ничего. Так как вы узнали?
– Мне тоже нехорошо, – призналась Лиза. Они помолчали. Белоключевский закурил.
Даже тогда, в ее обморочном состоянии, это ее задело.
– А ты чего? – засмеялся напарник – тертый калач. – Волнуешься, что ли?!
– Это чистая правда, – сказал он совершенно серьезно. – Все, пришли. Не так уж и далеко.
Он обошел ее и поднялся на высокое крылечко, скрипнувшее под его весом.
Оказывается, быть живым намного… увлекательнее, чем не-живым. Хоть и больнее.
– Мы даже не знаем, когда они явятся в следующий раз.
И он встал, на самом деле собираясь отправлять ее в Москву, провожать, смотреть ворота и проделывать еще какие-то операции по ее спасению.
Лиза не слишком в это поверила, но зерно сомнений было посеяно. Может, и в самом деле подруги не имеют значения?! И вообще люди вокруг не имеют значения?! И если это так, стоит ли вообще с ними возит…
Она ошибается, подумал Морг. Ей хочется, чтобы это было так, а как там на самом деле – неизвестно.
Волосы шевельнулись на затылке, и в последнюю секунду она прикрыла глаза – страшно умирать с открытыми.
Стоя на коленях посреди дороги, неловко вытянув руку с пистолетом, ее сосед стрелял по машине, застрявшей в сугробе. После каждого выстрела его руку дергало вверх, и чудовищный звук обрушивался в сне…
Лиза тоже не очень понимала, куда ее сунуть, и приткнула на кухне, на полочку, за электрическим самоваром. Там она и стоит. За самоваром.
Он удивился. Вот какого угодно вопроса ждал, но только не такого. И голос напряженный, словно он застал ее врасплох и заставил выдать какую-то тайну.
– Мне плохо, – выговорил он. – Мне надо… У меня там… рана.
– Дикость какая-то, – вставила Дунька быстро. – Хотя Дима думает, что стреляли в него.
– Телефон у меня звонил, не слышали? Белоключевский посмотрел ему в глаза. В конце концов, теперь уже все неважно. В конце концов, теперь только – кто кого.
– Нет, мне хорошо. Отлично просто. И говорите мне «вы»!
Дело пахнет снегом, бензином, морозом и порохом. Дмитрий Белоключевский внезапно подумал, что именно так, должно быть, пахнет смерть. Даже в тюрьме смертью не пахло. И после тюрьмы тоже, и запахло то…
Мужа кривило на один бок, в лице его была бледность, которая в романах именуется «мертвенной», и светлый свитер с той стороны, на которую его кривило, оказался странного, бурого цвета.
Всегда ей мешали жить так, как хотелось!..
Белоключевскому невыносимо захотелось есть.
– Позвони сестре, – сказал Белоключевский негромко. – И спроси, где она. Если она у тебя в офисе, пусть ждет нас. Если нет, скажи, чтобы подъезжала туда. Мне нужно с ней поговорить.
– Это мой Фаберже! – крикнул Вадим. – Ты сама мне его отдала, ты! Почему теперь он твой?! Ты хочешь отнять его у меня?! Ты все и всегда у меня отнимаешь!
В милиции вяло сказали, что приедут, ждите.
Почему? Старая привычка от тех еще времен, когда дверь открывал и закрывал водитель?
– Дима, ты сказал, что это твоя жена. Что ты слышал ее голос по телефону.
– Да он ни шиша не понимает, с чем связался! С журналом! Лучше бы он… домну купил.
Она величественно оглянулась по сторонам, наткнулась на взгляд своей помощницы и отвернулась.
Лиза страшно оскорблялась, выходила из себя и говорила, что не храпит никогда, а он все повторял, что как же не храпит, когда он сам слышал!..
– Окурки, – пробормотал рядом объект ее гадких мыслей. – Довольно много. Они тут долго стояли.
На террасе тоже никого не было, это Морг знал совершенно точно, как будто туда заглянул. Впрочем, заглянуть следовало бы, чтобы понять, вернется она или нет. Если не вернется, охоту придется отложить…
Она говорит, что хочет помочь, но это не может быть правдой!»
– Еще минуту. Теперь самое главное. Труп в гараже.
Рука сама потянулась к рычагу, пальцы впились в него, как когти, она метнула взгляд в зеркало, чтобы понять, свободен ли путь, и нога приготовилась давить на газ, когда темная туша вошла в освещенное…
Она лежала, скрючившись, почти уткнувшись лицом в колени, и Лиза даже не сразу поняла, что это такое.
– Здравствуйте, Фиона Ксаверьевна, – из-за сестрицыного плеча сказала Лиза. – Мы заехали за Дунькой. На пять минут. Извините, что отвлекаем вас от дел.
– У меня новый шеф, – Дунька театрально закатила глаза. – Я тебе потом расскажу.
Мужики «дружат» исключительно в надежде на «продолжение». Женщины «дружат», понимая, что никакого «продолжения» никогда не будет, и об этом им известно с первого взгляда на конкретную особь мужского …
– Евдокия?.. Здравствуй. Как ты здесь оказалась?!
– Это меня посадили, – подал голос Белоключевский. – Ты все перепутал.
– Тогда я вызываю милицию! – глупо бухнула она. Кажется, она это уже говорила.
Она отстранила его руку, которая больно впилась в ее бок, сделала шаг и осела на пол, рядом с телом.
Она сунула ему под нос кружку с кофе, подвинула сахарницу и молоко. На молоко он посмотрел как на личного врага, а сахару насыпал пять ложек, она считала.
Альфред присмирел, и с тех пор все у них шло гладко.
– Ты же бомж, – возразила Лиза вяло. – С тебя нечего взять.
И в этот миг ему стало наплевать. На все. Даже на собственную жизнь или смерть.
Свекровь неслышными шагами шла к ней по ковру – сверкали очки и бриллианты, вид не слишком довольный. Она не любила сюрпризов, ее обязательно нужно заранее предупреждать «о визитах», долго согласовыв…
Как будто горизонт приоткрылся и позволил им его рассмотреть. Там все было хорошо, так хорошо, как только возможно.
Теперь она его враг, и с ней должно поступать, как с врагом. Так Морг с ней и поступит.
– Он никогда с ней не встречается! И не встречался никогда! Что ему могло понадобиться?!
«Вот пойди пойми, о чем он говорит? Какие связи? При чем тут свекровь?»
– Тогда сначала заедем к ней, – решил Белоключевский. – Покажешь мне машину вашего Ромео.
Она отлично слышала, но время от времени вся эта канитель ее удручала. Ну, ведь все уже давно понятно. Все было понятно с самого начала, с той минуты, когда он взялся растолковывать ей, как именно до…
– Это дача его дедушки и бабушки, – пояснила Лиза. – Он и не приезжал никогда, а сейчас он бомж и там живет. Он так сам говорит.
Аристократка? Или научилась прикидываться? И можно ли этому научиться?
Это было неожиданно. Лиза поправила наушник мобильного телефона. «Медицинский» заказчик, крупная фармацевтическая фирма, появилась недавно, и Лиза очень гордилась собой. Заполучить их было непросто, …
Он вошел и увидел задницу с бантом. И замер, Лиза спиной это почувствовала.
Ему нравились творческие натуры, действовавшие красиво и умно, а этот… Откуда там красота и ум, так, бандитье обычное, но на этот раз у него не было выбора.
– Значит, – подытожил Громов, опять принимаясь за кофе, – машина дорогая, замок он не ломал, на полу не спал и к тебе не приставал. Или приставал?
– Вот спасибо тебе, – пробормотала она, – вовремя предупредил!
– На стоянке, – пробормотал Белоключевский. – Возле галереи твоей свекрови.
Потом что-то загрохотало, полилось, и запахло кофе. Этот запах всегда действовал на Лизу успокаивающе, как будто она ненадолго возвращалась домой, в воскресное утро, мама варила кофе, а отец жарил св…
Кругом валялись вывороченные и испорченные вещи – целые горы и курганы вещей, какой-то пух летал над полом, ленты поролона лезли из-под дверей.
– А откуда у тебя рана на боку? – спросила Дунька. – Ты приехал, и свитер у тебя был в крови.
– Простыл, наверное, – пробормотал Белоключевский непослушными деревянными губами. – Вчера. Температура поднимается.
Вот чучело огородное, подумала Дунька. Выгонит его Фиона, это уж точно. Какая-то бумажка валялась прямо у нее под ногами, она наклонилась, подняла и подала ее Александре.
Белоключевский и сам не знал, что именно станет делать в кабинете у Громова, что ему там понадобилось, но был совершенно убежден, что должен зайти. Оглянувшись по сторонам, как жулик, замышляющий огр…
Бдительный охранник, очевидно, наблюдавший из засады за их передвижениями по вверенной ему территории, стоял в отдалении, положив руку на резиновую дубинку, заткнутую за пояс.
У него все отберут, не оставят ничего, заставят унижаться, скрипеть зубами и биться головой о стену – что он и проделал с большим успехом. Он ничего не может изменить.
– Я?! – поразилась Лиза, которой ничего подобного не приходило в голову. – Как это я?!
– Что? – прохрипел он. – Что ты тут делаешь?
Так и не отпустив полы, Дунька ринулась вниз, чувствуя шубой – если так бывает – его пристальный и веселый взгляд.
– Хорошо тебе, – сказала ей Лиза громко. – Ты высоко.
Когда Лиза была маленькой, она часто думала, как это так получается, что с такого черного неба летит такой белый снег. Этого не может быть. Ошибка какая-то.
– Это ваш, – сказал Федор Петрович, водружая на шаткий столик, рядом с мобильником, поднос, на котором стояли три пыльных расписных яйца. – Он все время звонит, я и принес.
«Господи, прости меня, что именно я делала, когда укусила его в спину?!»
Лиза повалилась на вменяемого олигарха и от неожиданности уцепилась за его свитер. Одной рукой он поддержал ее.
Но она не могла остановиться. Она защищалась и пришла в себя, только когда что-то плеснуло ей в лицо, и как в замедленной съемке она увидела, что вода из стакана летит, сворачиваясь в ртутные капли, …
– Лиза, – бубнила в трубке Дунька, – а может, вы как-нибудь без меня, а? У меня голова грязная, а здесь мне помыть все равно не дадут. Кретины. Ну, Лиза-а!..
– Какого черта он там ждет! Если на месте, пусть приходит!
Она точно знала, что ничего ей не показалось. Ей никогда и ничего не казалось!
– Если стреляли в тебя, значит, ты бандит или преступник, – произнесла Лиза задумчиво. – Правильно я понимаю?
– Нет, – сказал он беспечно. – Не слышал. Я не прислушивался, у меня голова болит.
Черное пятно, которое, как Лиза думала, было мертвым Диминым телом, вдруг снова взорвалось коротким и острым звуком, шевельнулось и выкатилось на дорогу.
– Я слушаю, что мне расскажет твоя сестра.
Вадим жалобно выругался себе под нос. Мать тоже подвела его. Подвела в самый последний момент, а он так на нее надеялся!
– А кто же?! Я женился, только чтобы досадить тебе!
Лиза выла, брыкалась и требовала оставить ее в покое.
Тем не менее дверь в Лизин дом Белоключевский старательно запер на все замки и даже цепочку навесил, которую Лиза никогда не навешивала. Они легли на диван на террасе, как были, одетые, потому что ни…
– Я все слышу, – вдруг сказал негромко этот самый тип. – Вы особенно не увлекайтесь.
– Мне наплевать на марку его машины и на цвет тоже, – невозмутимо сказал Белоключевский. – Меня больше интересуют колеса. Днище, может быть. Брызговики.
Не станет она принимать ванну. Должно быть, она больше никогда не сможет ее принимать. Ну ее к черту. В конце концов, можно выкинуть ванну и поставить вместо нее душевую кабину!
Александра выхватила у Федора Петровича ежедневник и сунула под мышку. Дуньке показалось, что она сильно рассержена.
Белоключевский отрицательно покачал головой, потом подумал и пожал плечами. Дух противоречия овладевал им все сильнее.
Она почти не спала и знала, что непременно заснет в машине, как только пригреется, и радио голосом Максима Леонидова запоет про любовь и верность, и проснется, лишь когда машина остановится, а Белокл…
Что такого? Ну, сказал, что снег идет, дорогу не видно. Что ему мешает свет. Чем она недовольна?!
Ответили тут же – видно, охранник давно за ней наблюдал.
– Абсолютно. Этот человек – труп. Сие не преувеличение, а констатация факта. То, что вы собираетесь сделать… то, что вы должны сделать, лишь подтвердит его статус.
– Все будет общее и совместное, а проблемы твои личные, – говорила мать, глядя в сторону. Отцовский энтузиазм ее раздражал, кроме того, она тоже была махровой индивидуалисткой, как и ее дочь.
– Выйди к ним, – попросил Федор Петрович Белоключевского, – что они там надрываются!
– Я приеду, – повторили в трубке. – Мне надо торопиться, правильно я понимаю?
Лиза как-то обо всем этом подзабыла и вспомнила только теперь, когда он сказал этим самым тоном «я отведу тебя домой».
– Я нанимала вас не как человека, а как профессионала.
– А что там могло остаться? – пробормотала Лиза. – Визитные карточки?
Носочки ей подарила Дунька на прошлое Рождество. Они были украшены кисточками и вышиты медвежьими мордами и красными рождественскими бантами. Лиза подумала, что надо бы немедленно позвонить Дуньке, и…
Можно нарисовать еще желтый круг и малиновый треугольник и набрехать, что круг – символ рая, а треугольник – ада. Можно набрехать, что наоборот. Но в любом случае эти творения будут вполне соответств…
Победа, стремительно подумал Белоключевский.
На работе все оказалось не так уж ужасно, как Лиза подозревала. Она всегда подозревала своих сотрудников во всех смертных грехах, особенно же подозрительной стала, повстречавшись с Игорем, который сч…
– Ужасно, – признался он, удивившись тому, что она так легко догадалась. – Да я и не разводился. Вроде твоей Дуни. Не успел. А уходил… тяжело.
Она никогда не приходила в восторг от мужских ступней!
– Мне рекомендовали вас как профессионала, – подумав, сказала она, – а разве у профессионалов бывают такие проколы?
Господи, спаси и помилуй! Он что, делает ей предложение?!
Теперь Лиза чуть не плакала. Ну почему, почему так получается?! Почему один всегда говорит не то, что слышит другой?!
– Ты спешишь? – догадался он. – Премьера в Большом театре?
Потом они некоторое время судорожно целовались – фартук не пропал зря! – и за поцелуями Белоключевский забыл, что нужно ворчать по поводу того, что им пора уезжать, а она еще не готова. Он забыл и вс…
На этот раз она рассердилась всерьез, и это тоже было заметно. Нет, пожалуй, она не играет в «класс». Пожалуй, этот самый «класс» – ее естественная составляющая.
– Господи, – пробормотала Лиза и прижала руку к губам. – Господи…
Идти ему придется довольно долго, до того самого места, где три часа назад они покуривали с идиотом, только что сгоревшим в машине. Они покуривали и дожидались, когда объект выйдет чистить снег.
Свекровь приблизилась и слегка поцеловала Дуньку, раз и два, по-европейски. Дунька вытянула шею и сложила губы трубочкой – тоже как будто поцеловала.
Бабушка каждое лето снимала дачу в писательском доме творчества и очень гордилась своим соседством со знаменитостями.
В следующую секунду, на следующем вдохе, она вдруг поняла, что это сосед чистит ее дорожку. Чистит и шаркает лопатой. Чистит и ходит под соснами, под желтым электрическим светом.
– Хватит, – приказал Белоключевский. – Заканчивай.
– Я не пропал. Я что-то устал сегодня. Перенервничал.
– Да нет, почему подземный! Наземный у нас гараж. На две машины. И я раньше никогда его не видела.
– Я утром в своем гараже застукала бомжа.
Вот и пойми этих женщин! Что им нужно для того, чтобы просто собраться и выйти из дома?!
Он еще долго ворчал, она то слушала, то нет, мычала, поднимала брови – в общем, «реплики подавала», – и думала только о том, что им предстоит.
– Самые обычные. Знакомые. Лиза, мы не можем…
Или она опять слышит совсем не то, что он говорит?
В ванне лежал ее Дима. Голова его была под водой.
– Ну и успокойся. Если ты выяснишь его фамилию, я тебе все про него расскажу, но это скорее всего просто сосед, которого ты не знаешь в лицо. Только и всего.
– Да что вы такое говорите! Вы ее до слез довели!
Туфли. Полушубок из белой норки, который она обожала, подаренный ей Лизой в прошлом году на день рождения. Сумки. Белье. Книги.
В лесу родилась елочка, в лесу она росла.
Стремительным движением она переломила дуло, нашарила в переднем кармане еще один патрон и с силой вогнала его в ствол, рванула дуло и снова прицелилась в лежащего.
– Да, – подхватил Дмитрий Петрович. – Фиона Ксаверьевна, мы могли бы воспользоваться вашим кабинетом?
Он поморщился обреченно, глянул на пустую дорогу, в зеркало заднего вида, вздохнул и поднял бутылку к губам. Это было последнее в его жизни, что он успел сделать сам.
В крайнем случае она немедленно кинется в машину, запрет все двери и уедет.
– И постеры, и лобстеры, – сказала она успокоительно. – Кофе прямо сейчас подать?
– До дна, – приказал он тихим и страшным голосом. Человек не мог говорить таким голосом, краем сознания отметил напарник. Рядом с ним не человек. Он был совсем еще молод и по молодости любил боевики …
Потом он сел на пол и завыл. Он должен найти!
Но ему не везло сегодня. Телефон на столе у ошеломленной новостями Дуньки опять залился тревожным светом, и она опять за него схватилась.