И как только она вспомнила про Вадима, с нее мигом слетел весь сон.
Фиона отодвинулась вместе со стулом, встала и зашла за него, как будто прикрылась от Дунькиного гнева.
Он наклонился и поднял носки. Она вырвала их у него. Они были очень холодные, как дохлая лягушка.
Кто из классических героинь говорил – я подумаю об этом завтра?
Все об этом знали, но поделать ничего не могли.
Лицо Федора Петровича выразило несказанное изумление, и что-то мелькнуло в его глазах, странное, настораживающее.