Все цитаты из книги «Долгая прогулка»
Высокий рыжий парень в джинсах и ковбойке. Куртка у него была по-школьному обвязана вокруг пояса и хлопала по ногам при каждом шаге.
— И еще тридцать, — мрачно добавил Гаркнесс. — Невозможно представить.
— Не могу, — монотонно твердил Олсон. — Больше не могу.
Гэррети уже заметил, что многие из них ничего не видят и не слышат. Ничего, кроме дороги. Как будто идут по канату над черной бескрайней бездной.
Пронесся слух, что ожидается дождь, и на горизонте виднелось что-то вроде облаков, но это могла быть всего лишь утешительная иллюзия.
Беседовал с ним. Потом солдаты подняли его и сказали, что он выиграл приз, и спросили, что он хочет.
— А что она может сделать? — спросил Гэррети. Они шли совсем рядом с толпой, уже не замечая рук, тянущихся к ним, чтобы потрогать. Маленький мальчик хныкал, что хочет домой.
— Хорошие парни приходят к финишу раньше?
— Ты действительно хочешь видеть свою мать?
Он подумал о Джен и испытал укол вины, вспомнив о девушке, которую поцеловал утром. Он уже не помнил, как выглядела та девушка, но помнил свое возбуждение. Если прикосновение к ее заду так его возбуд…
— Тоже нет, — ответил Макфрис. — Я перестал в это верить где-то около девяти. Видишь ли, я, — он откашлялся, — мне трудно говорить об этом, но я не думал, что это будет так тяжело. Похоже, все они, —…
— Конечно, — ответил Макфрис. — Все умрут, разве ты не знаешь? Порыв ветра залепил им глаза дождем, Макфрис споткнулся и получил предупреждение. Толпа взволновано загудела. Сегодня хоть ракет не было…
Видишь ли, ее старик держал коров, а запах навоза плохо сочетается с Китсом. Может, при другом ветре мне нужно было читать ей Суинберна? — Макфрис засмеялся.
Гэррети тупо переводил взгляд с одного на другого и не мог понять, о чем они просят. Он уже спустился со своего пика: все старые, выматывающие боли вернулись и стали еще сильней.
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной, пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писатель Гаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второе предупреждение.
Стриженная голова Кэрли исчезла в вихре крови, мозгов и осколков черепа. То, что от него осталось, шлепнулось на белую линию, как мешок с мукой.
— А тебе-то что? — спросил Макфрис. — Нас-то там никто не ждет.
— Мне плохо, — ровным голосом сказал Пирсон. — Плохо. Не надо.
— А король отказался, потому что считал его недостойным, но красотка полюбила Белого Рыцаря и угрожала убежать в лес, если… Если, — на него накатилась волна забытья. Рокот толпы то наступал, то отход…
Четыреста ружей выпалили, раздирая барабанные перепонки.
— Не в этом дело, — спокойно возразил Макфрис. — Ты же говорил, что сам в детстве ходил смотреть на ДЛИННЫЙ ПУТЬ —?
Гэррети казалось, что подъем длится чуть не месяц. Да, месяц, потому что всего они идут уже не меньше трех лет. Он усмехнулся этой мысли и отхлебнул еще воды.
— Эй, Маньяк, далеко до Карибу? — спросил кто-то. Это оказался Баркович, который уже снял свою шапочку-маяк и сунул ее в карман.
— Я не дорожная карта, — ответил Гэррети сердито. — По-моему, Бангор.
“Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос как можно объективнее, используя не более 1500 слов". Вот черт, подумал я. Остальные вопросы были легкие.
Вдруг Гриббл, уже проявивший себя радикалом, свернул с дороги и рванулся к девушкам. Одна из них, та, что была ближе, повернулась к нему и обняла руками за шею. Гриббл — растерянная, перепуганная фиг…
— Этот город больше, чем Лаймстоун, — сказал Гэррети. Он как будто оправдывался, неизвестно почему. Может, потому, что многие из них умрут здесь. Может, все. Только шесть Длинных путей в истории пере…
— Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожала ходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников. Облизываясь, как кот на сливки.
— Что они хотят делать? — испуганным шепотом спросил Пирсон.
Это оказался типичный провинциальный городишко: «деловой центр» из двух улиц, «Макдональдс», «Пицце-Хат» и «Бургер-Кинг». Вот и весь Лаймстоун.
“Ну вот, старина Эйб не сберег свое печенье, — подумал Гэррети рассеянно. — Нарушил пункт 13".
У Гэррети застучало в висках. Ларсон получил третье предупреждение… Вот сейчас он встанет и пойдет.
— Не особенно. Просто я не жадный до денег. — Ты был бы, если бы вырос на картофельном супе и капусте. Мясо только по праздникам.
— Вонючие суки! — крикнул кто-то. — Моим призом будет ваша публичная кастрация!
Без четверти четыре он получил первое предупреждение, и ему пришлось дважды с силой хлопнуть себя по лицу, чтобы проснуться. После этого ему стало холодно. Может быть, это ему мерещилось, но звезды н…
Олсон устало сказал, что все, поставившие на его тощую задницу, могут проделать сами с собой два противоестественных акта, из которых второй является прямым продолжение первого. Все рассмеялись.
Гэррети не сразу понял, что это относится к нему, а когда понял, испугался. Второе предупреждение за десять минут. Он подумал о безымянном парне, который умер лишь потому, что часто замедлял скорость.
— Почему нет? Он все равно слишком глуп, чтобы у тебя выиграть.
“Вот оно, — подумал Гэррети. — Это смерть. Сейчас я умру".
— Я чувствую, что мои ноги вот-вот развалятся. Как плохой фундамент.
— Ага, — хмыкнул Бейкер. — Часто ли у вас бывает понос, и употребляете ли вы наркотики.
Вместе с Кэти. Может, так и будет, когда все это кончится.
Наступило длительное, жуткое молчание, потом они снова поднялись в соответствии с правилами. Снова опустились. Гэррети слышал тяжелое, одышливое дыхание Гаркнесса.
— А я — Джон Картер из Барсума, Марс, — сказал Олсон.
Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.
— Я чувствую, что могу идти хоть до самой Флориды, Гэррети.
Я мыслю, следовательно, существую. Первый урок латыни.
Ноги устали, но не так сильно, как могли бы. Ведь он был довольно тяжелым, и ногам приходилось выносить сто шестьдесят фунтов. Левая ступня протерла носок (он вспомнил историю, рассказанную Стеббинсо…
— Никто, пока Путь не начался. Но сейчас я был бы рад и этому. Черт с ним с призом. А ты?
Он оглянулся на Олсона. Олсон шел, только язык его почернел.
— Хрен с ним, с дедом, — перебил Макфрис. — Даже три хрена.
— Не трогайте меня! — закричал кто-то. — Пожалуйста, не трогайте меня!
Все ушли. Остался только он, Гэррети, среди смятых бумажек и пачек из-под сигарет. Нет, не только. Невдалеке стоял молодой светловолосый солдат со стальным хронометром в одной руке и карабином в друг…
С другой стороны завозилось что-то тяжелое, и кто-то нервно крикнул: "Что это?”
“Ох, Пит", — подумал он. У него не осталось слез, чтобы плакать.
Гэррети плакал. Он подбежал к Олсону, опустился на колени рядом с ним, прижал к груди его растрепанную голову. Он рыдал в сухие, пропахшие потом и мочой волосы Олсона.
Темный силуэт метнулся к обочине за вездеходом (Гэррети и не заметил, когда вездеход нагнал их) и скрылся в лесу. Залп. Кусты ежевики затрещали под тяжестью упавшего в них тела. Солдаты выволокли за …
Из Бейкера бил фонтан крови. Лицо превратилось в красную маску, воротник рубашки промок насквозь.
— Ну вот, у тебя получилось, — сказал Бейкер, сбавляя шаг. — Да что это вас так удивляет? — Гэррети не мог сдержать изумления. — А то, что это не так уж просто перед мордами у этих обезьян, — без улы…
Карабины медленно опустились, нащупывая Гаркнесса.
— Мне это не нравится, — заметила она, выезжая на свободное место. Она говорила это с тех пор, как они встали в два часа ночи. Вернее, стонала. — Не беспокойся, — сказал он в который раз, сам себя не…
— Господи, как же ты идешь? — с благоговейным страхом спросил Абрахам.
— А почему ты решил участвовать в Длинном пути?
— Джон! Эй, Джонни, посмотри на этого беднягу!
Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружала темнота, в которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смерти захотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой…
— Подонок! — прошипел Олсон, ненавидяще глядя на Пирсона. — Ждешь нашей смерти? Колдуешь?
— Что с тобой? — прошептал Олсон, но парень, казалось, не слышал.
— Не позволяй ему влезть под кожу, — посоветовал Макфрис. — Думай о дороге.
— Я видела! — возбужденный девичий голос. — Я видела его штуку!
— Я не помню всех, кому выписали пропуск.
— Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь в другое место, — сердито сказал Бейкер.
Около двух Гэррети получил наглядный урок психологии слухов. Кто-то обронил слово, и оно пошло гулять, обрастая подробностями. Скоро пойдет дождь. Парень с транзистором сказал, что скоро польет, как …
— О, я готов танцевать так вечно, и никогда не устану. Мы еще повесим наши ботинки на звезды, так и знай.
“Нет отдыха для проклятых", — подумал Гэррети и отчего-то рассмеялся.
“Оставьте его в покое! — прокричал про себя Гэррети, — Вы не знаете, как ему больно!" Но он лицемерил — он хотел, чтобы Баркович умер.
— Ну, — прошептал Гэррети. — Ну, говори же! Говори, Олсон!
— Почему ты их спрашиваешь? — удивился Скрамм. Он уже не говорил, а шептал. Прежний болезненный румянец уступил место восковой бледности.
— Предупреждение! Второе предупреждение 47-му!
Ему казалось, что он любим и был любимым. Но теперь остался только джаз. Мать была всего лишь чучелом в потертом пальто, Джен маленькой глупой шлюшкой. Все это кончилось. Даже если он выиграет, переж…
Они прошли указатель, показавшийся Гэррети верхом безумия, вобравший в себя весь идиотский вселенский хохот, все визжащее безумие сфер: «До Бостона 49 миль! Смелей, ребята, вы можете их пройти!» Он б…
— Иди. Поговори с ним. А если он не захочет, просто посмотри.
— А тебе не кажется странным? — спросил Макфрис, рыгнув. — Снова появиться дома после всего этого?
Моя жопа передает тебе привет — вы ведь с ней, как близнецы. Привет, привет! Гэррети закрыл рот ладонью и истерически захохотал. Мужчина в первом ряду махал плакатом с фамилией «Скрамм». Рядом с ним …
— Да, но тогда не было такой жары, — сказал Йенсен. — Когда холодно, можно идти быстрее и согреться. Но когда жарко, нельзя идти медленнее… И охладиться.
Участники рассыпались по дороге, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Гэррети поискал взглядом Барковича — тот выглядел неплохо. Ничего удивительного: нет друзей, нет и проблем.
— Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.
— Посмотрим. — Стеббинс опять опустил голову. Гэррети прибавил шагу и поравнялся с Макфрисом.
Они прошли указатель «Льюистон 32» и, через милю светящийся щит, возвещавший «Гэррети 47».
— Первым сдался блондин. Я это хорошо видел. Он вскинул руки вверх, будто собирался улететь, но вместо этого упал лицом вниз и через тридцать секунд получил пропуск — он шел с тремя. А потом толпа на…
— Помедленнее, приятель, — сказал Макфрис. — Оставь силы до вечера. — Не могу, — отозвался Гэррети. — Стеббинс сказал, что ее там не будет, я должен убедиться, что она там. Я должен…
Абрахам хотел что-то сказать и не мог. — Держись, — лицо Бейкера было суровым.
— Я, кажется, тебе подгадил, — сказал Гэррети тихо.
— Бог покарает его, — повторял Хэнк Олсон с настойчивостью идиота. — Бог убьет его, вот увидите.
— Пройди еще немного, Арт, — сказал он сквозь слезы. — Еще немного. — Не могу.
— Ложись и помирай! — крикнул спереди Баркович. — Освободи место другим!
Гэррети шел рядом с Макфрисом, но тот с самого Фрипорта молчал. Да Гэррети и не решался говорить с ним. Он опять был в долгу и стыдился этого потому, что знал — он сам не сможет спасти Макфриса. Джен…
— Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, что худшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.
Рэй Гэррети запрокинул голову и полил себе на лицо водой из фляжки.
— Они смешные, — он едва не плакал от смеха. — Пит, Пит, погляди… Они такие смешные, такие… Маленькая девочка в грязном платье сидела на земле и строила гримасы.
— Извини. Я подремлю немного, если получится.
Другие поспешно отошли от него, как Красное море от сынов Израиля.
— Спроси своего дружка Бейкера. Мул не любит пахать, но любит морковку. Вот ему и подвешивают морковку перед носом. Мул без морковки выматывается быстрее. Понимаешь?
Они прошли уже почти пятьдесят миль. Распространился слух, что когда они в самом деле их пройдут, приедет Майор на своем джипе и скажет речь.
Все улыбнулись, а Гэррети подумал, что Майор для них прошел эволюцию от Бога до Маммоны за какие-нибудь десять часов. Их осталось девяносто пять. Но это еще не самое худшее. Хуже всего — представить,…
Он был слишком погружен в свои ощущения — смесь возбуждения и страха.
“Волосы шлюхи", — подумал он. Как-то он сказал ей это, просто вырвалось, и он думал, что она рассердится, но она промолчала. Он думал, что, может быть, ей это даже польстило… На этот раз его разбудил…
— Молодец, Рэй! Так держать! — и отошел, оставив его в полном недоумении.
Зрители поднимали воротники и потирали руки.
Дорога изогнулась, и они перешли реку по мосту. Внизу бурлила вода, одетая хлопьями желтой пены.
— Вот истинно верующий, — Макфрис снова хихикнул. — О мои недостойные потроха! О моя святая жопа!
— Ладно, ребята, — вмешался Макфрис. — Ведите себя прилично. Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?
Правило три: никогда, повторяем, никогда не надевайте спортивные туфли на Длинном пути.
Он стал готовиться к встрече с ближайшей красивой девушкой, но вместо красивой девушки появился маленький итальянец.
— Расслабься, — посоветовал Гэррети. С него уже сняли все три предупреждения.
— Правда? — спросил Гэррети в третий уже раз. — Ты правда женат? — Ага, — Скрамм с удовольствием щурился на утреннее солнце. — Я сбежал из школы, когда мне было четырнадцать. Наш учитель истории как-…
— Пошел вон, пока я не оторвал тебе нос и не заставил съесть, — рявкнул тот. Баркович ретировался.
— Я уж думал, с тобой все, — сказал тот, обернувшись.
Он повернулся к дороге. Темноволосый парень смотрел, как уезжают его родители. На щеке у него розовел шрам. Гэррети поздоровался.
Гэррети взглянул, и желудок подпрыгнул у него к самому горлу.
— Идиот, ты ненавидишь ее? Ты что, хочешь, чтобы тебя застрелили у нее на глазах? Чтобы она запачкалась твоей кровью? Пошли скорее!
— Меня тоже. Но сейчас это, наверное, не имеет значения.
— Без греха делом, словом и помышлением, — добавил Макфрис.
К тому времени, когда участники достигли Фрипорта, они находились в дороге уже 72 часа. Гэррети было десять лет, но он хорошо помнил все. Когда участники были еще в шести милях от города, Майор обрат…
— Не успел. Меньше чем через час после того, как мне позвонили, раздался звонок в дверь, и там стояли два громадных солдата, таких уродливых, что от их вида часы могли остановиться. Отец только взгля…
Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повисло над горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто еще шел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.
— Он прячется. Знает, что многие будут рады увидеть, как он получит пропуск. Он хочет пережить меня, вонючка. Но он очень плохо выглядит. — Как и все мы.
Он помогал соседям, Элвеллам, ворошить сено. В сарае было очень жарко, и Гэррети выпил три стакана холодной воды.
— Это не сказка. Не все, чего не было, можно назвать сказкой, потому что…
“Тип" оказался высоким парнем в зеленом плаще. Он шел, все время раскачиваясь и держась руками за голову. Раньше они почему-то его не видели… Или это темнота так изменила лица.
Какие они тут неугомонные! Только подумай, сколько еще людей ждет тебя впереди. — Тебя тоже.
— Так вот, — продолжил Гэррети мрачно. — Вся разница в том, что мы можем умереть прямо сейчас.
— Слушай, не строй из себя гусеницу из «Алисы в Стране чудес».
— Далеко до океана? — спросил Колли Паркер. — Похоже, будто я опять в Иллинойсе.
Он осмотрелся. Олсон, Макфрис, Бейкер — все смотрели на него.
— Я тоже, — он сунул сигарету в рот, зажег ее и затянулся.
— Почти двести пятьдесят миль. Мои ноги будто налиты отравленным свинцом. А этому чертову Макфрису все мало. Он, как голодающий, который еще пьет слабительное.
— Все равно я поговорю с ним, — сказал Гэррети.
— Нормально, — неуверенно ответил Гэррети. — Кажется, нормально.
Остальные в большинстве своем уже вышли, казалось, за пределы боли и страха, как Олсон. Они брели сквозь дождь и темноту, подобно ожившим мертвецам. Гэррети избегал смотреть на них.
Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северу от Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (или больше… Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать…
Они прошли кладбище, темную церковь и ступили на улицу еще одного городка.
— Гэррети! — закричал один из них. — Рэй Гэррети! Гэ-рре-ти! Мальчишка прыгал, как заведенный, выкрикивая его имя, и Гэррети помахал ему. Когда школа вместе с мальчишкой скрылись из виду, он испытал …
Она продолжалась до 8.40 и прошла успешно. Никто не отказался.
Стеббинс встал и подошел к последней десятке. Олсон, Бейкер, Макфрис и Гэррети оказались вместе в третьей. Рот у Гэррети пересох, но он решил пока не пить. Никогда еще он так не беспокоился о своих н…
Макфрис хотел пережить Барковича. Он хотел дойти до Джен.
Подъем возвышался перед ними, как гора, хотя он был совсем невысоким.
— Отцы-основатели не смеются, — ответил он наконец.
— Точно. Майор вытаскивает двести фамилий, но ты до последней минуты не знаешь, участник ты или в запасе.
“Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство…" Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подари…
Скрамм потер лоб. Его грудь вздымалась и опадала в такт кашлю.
Дорога пролегала меж двух округлых холмов, как ложбинка между грудей.
— Ага, — Гэррети потер ладонью шею, потом вытер руку о штаны, оставив на них темное пятно.
“Послушай, Рэй. Твой шанс выжить — пятьдесят к одному, считая запасных. Не убивай свою мать". Я долго сдерживался, но в конце концов просто послал его. Сказал, что у него довольно велики шансы женить…
— О…О, извини! — она, расширив глаза, смотрела на него. Он хотел сказать еще что-нибудь, но солдат уже открывал рот для второго предупреждения. Он потрусил на свое место, чувствуя себя немного винова…
— И что он сказал? — спросил Гэррети. Ему вдруг показалось, что в ответе на этот вопрос для него заключена вся жизнь.
Руки тянулись к нему, словно прося милостыни. Гэррети шел за темной фигурой.
Другие тоже ели, но Гэррети решил подождать, пока не проголодается по-настоящему. Он слышал, что эти концентраты хорошо утоляют голод, когда-то их ели космонавты.
Гэррети почувствовал, как по его щиколотке течет что-то теплое. Что это — кровь, пот, гной или все вместе? Вроде не болело, только носок промок.
Карабины дрогнули и нацелились на одного из отстающих, коротышку в зеленой шелковой рубашке. Тот полчаса назад получил третье предупреждение.
— Ладно брось. Ты ведь даже не знаешь, шучу я или нет.
— Что-то я отключился, — сказал Гэррети, зная, что отключился на самом деле не он, а Зак. — Хотите печенья?
— Пятнадцать, — Скрамм почесал подбородок, синий от пробивающейся щетины.
Номер 93 — Гэррети не знал его фамилии, — прошел мимо. Он смотрел под ноги, и его губы беззвучно шевелились в такт шагам.
Низкорослый крепыш деревенского вида с обожженной солнцем шеей неуклюже шагнул вперед, явно сконфуженный присутствием Майора, и взяла большую пластиковую единицу. Он прикрепил ее к рубашке и получил …
Холмы почернели от людей — они возвышались вокруг них и над ними, как живые стены.
Некоторые кричали ему, чтобы он заткнулся, но без всякого результата.
— Рэй! — это был Арт Бейкер. Он снял куртку и перекинул ее через руку.
— Выходим на магистраль. — Макфрис был возбужден. — Похоже, там собралось целое войско. Нас встретят салютом из четырехсот стволов. — Я слышал уже достаточно салютов из трех стволов, — проворчал Гэрр…
Он выглядывал из-под нее, как старый злой смотритель маяка.
Олсон шел. Его лицо смотрело в темноту, и в безумных глазах что-то светилось, что-то там еще оставалось, но что?
Часть моста уцелела, и люди из Эскадрона быстро восстанавливали остальное.
— О Боже, — Макфрис облизал растрескавшиеся губы. — Это правда?
— Ну, если хочешь зайти в шикарный ресторан, потерпи до Бостона, — заметил Абрахам.
— Я… Уронил. Хотел съесть что-нибудь и уронил, — он засмеялся, чтобы показать, как это глупо, но резко оборвал смех. — Я голоден.
— Нет, не думаю, — сердито ответил Гэррети. — И зачем я говорю с тобой? Это все равно, что говорить с ветром.
Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше…
Гэррети посмотрел на очкастого парня, стриженного под ежик.
— Стеббинс! — позвал он и попытался поднять его. Стеббинс по-прежнему смотрел на него, но страх исчез из его взгляда. Голова его безжизненно откинулась на шее. Он был мертв. Гэррети утратил к нему ин…
Он победил троллей, и гоблинов, и всех волков. И наконец он набрел на королевский замок и попросил у короля руки принцессы Гвендолин, знаменитой красотки.
ДЛИННЫЙ ПУТЬ — был уже не так растянут. Впереди шли два высоких смуглых парня в одинаковых кожаных куртках. Прошел слух, что они голубые, любовники, но Гэррети это не очень заинтересовало. Какая разн…
Третьим, что случилось в одиннадцать, была смерть Ранка.
— Ладно, — Гэррети эта мысль понравилась. Они отстали, оставив впереди угрюмого Хэролда Квинса. В полутьме они отыскали своих по голосу Абрахама: — Неужели вы решили наконец навестить нас?
— Это неправда, — Гэррети сердился, потому что Стеббинс вторил его собственным опасениям. — Зачем ты так говоришь?
— Теперь ты знаешь, что ошибался, — Гэррети пожал плечами.
— А я верю в любовь, — сказал Гэррети и тут же пожалел. Слишком наивно это прозвучало.
— Слушай, хватит, — попросил Абрахам. — Не дави на нервы.
Олсон свистнул и принялся совать свой потный указательный палец в кулак. «Грязная шутка», — подумал Гэррети.
Кто-то впереди получил третье предупреждение, и Гэррети подумал: «У меня ведь их нет! Я могу посидеть полминуты! Или даже минуту! Я могу…» Да. Ты можешь умереть.
Глаза Олсона с трудом поворачивались в глазницах, словно они заржавели и требовали смазки. Его губы издали какой-то звук.
— Какая разница? Раньше или позже, — Скрамм печально оглядел их, потом медленно покачал головой. — Почему я заболел? Я ведь шел так хорошо. Даже когда устал. Почему Бог сотворил такое со мной?
— Я к тому, что нечего разыгрывать из себя мушкетеров. Ты мне нравишься, и я рад, что к тебе липнут хорошенькие девчонки, но если ты упадешь, поднимать я тебя не стану.
Но потом он решил не думать. Люди могут подумать, что он устал. Он же все-таки из Мэна! Он решил махать всем, кто держит плакат с его фамилией, и всем хорошеньким девушкам.
— Конечно. Сидел бы и жрал, как самая голодная хрюшка.
К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружились первые светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впереди спросил, что будет, если туман заволокет дорогу.
Он повернулся задом, расстегнул молнию и помочился.
— Я хочу умереть. Пора. Разве ты не хочешь?
Джен было шестнадцать. Волосы у нее спускались почти до талии. Грудь у нее была не такая большая, как у той девушки. Ее грудь он хорошо изучил; это занятие сводило его с ума. Он хотел заняться с ней …
— Второе предупреждение 60-му, — сказал солдат.
Тебе все еще хочется узнать, откуда у меня этот шрам?
— Мало надежды, — сказал Пирсон. — А, черт!
Рядом стояли двое ребят постарше, кто-то заговорил о том, с какой скоростью они идут. Один утверждал, что семь миль в час, другой — что десять. Кто-то авторитетно заметил, что парень впереди получил …
Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели на небо.
Острая боль пронзила правую ногу. Мускулы свело, потом отпустило. С бьющимся сердцем он ждал повторения судороги, но она не повторилась.
— Вперед, только вперед, — сказал Макфрис. — Христианские воины идут на врага.
Никто не ответил. Гэррети посмотрел вперед, где бурые холмы соединялись с усыпанной звездами чернотой неба. Ему вдруг показалось, что левую ногу начинает сводить судорога. «Мне хочется сесть, — подум…
— Вернись и спляши на нем, Баркович, — посоветовал Макфрис. — Повесели нас. Тебе же хочется, я знаю.
— Я не знаю, что будет, если я вдруг выиграю, — признался Макфрис.
Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.
Слушай, давай отойдем от этого убийцы, ну его к черту.
После двух наступила половина третьего. Они поднялись на длинный холм, и с него Гэррети разглядел вдали грузные голубые горы. Тучи на западе сгустились, подул резкий ветер, от которого высох пот и по…
Гэррети ощутил безумное чувство благодарности. Его средства защиты еще не были сведены к этому.
— Я почти готов, — сказал спокойно Бейкер.
— Еще есть время изменить решение… И возбуждение, и страх подпрыгнули еще на одно деление.
Все молчали. Конфетные обертки потрескивали у них под ногами, как отзвук далекого лесного пожара. Из толпы вылетела ракета и унеслась куда-то в сторону Льюистона, в край Обюшонов и Лавескью, в край н…
Впрочем, ему вынесли еще одно предупреждение.
— Заткнись, или я тебя сам покараю, — сказал Абрахам. День становился все жарче, и разговоры постепенно умолкли. Толпа немного поредела, когда они отошли от радиуса действия телекамер и микрофонов, н…
Солдат принес ему новую фляжку. Гэррети ощутил на себе взгляд его мраморных, лишенных выражения глаз.
Он замешкался и получил предупреждение — всего второе с начала пути. Кровь застучала в висках у Гэррети.
Время. Время шло, хотя ужасно медленно. Макфрис повернулся, медленно поднял одну ногу, опустил, потом поднял вторую. Пошел прочь. Медленно прошел Баркович, чуть улыбаясь. Медленно по толпе стал распр…
— Да нет, не может быть, — голос Макфриса звучал испуганно. — Это была пыль.
Нам платили сдельно. Я был не очень хорошим укладчиком — набивал около двадцати трех мешков в день, а норма всегда была за тридцать. И другие парни из-за меня тоже отставали и теряли в зарплате. Они …
“Знаете, почему меня зовут Граф? Потому, что я занимаюсь графикой! Ха-ха-ха!”
Гэррети промолчал. Он сосредоточился на том, чтобы добраться до вершины без третьего предупреждения. Он ведь не будет тянуться вечно, этот чертов холм.
Гэррети шел один. От холода ему не хотелось спать. Он сжал губы, чтобы они не дрожали. Олсон еще был здесь; кое-кто даже заключал пари, что он был пятидесятым, но эта честь досталась не ему, а некоем…
Осознание этого напугало его. Он снова подумал о том, как получит пропуск, — нет, получит пулю. О последних секундах беспощадной ясности, о черных дулах карабинов, смотрящих в лицо. Ноги на миг окоче…
К нему тянулись руки, и одна из них, тощая и коричневая, чуть задела его. Он отскочил, будто его затягивало в молотилку. Никаких признаков матери и Джен. Стеббинс был прав… А если они и здесь, как он…
— А, кому какое дело? Конечно, всем хочется помнить, как они шепчут слова любви в розовое ушко своей королевы, а не то, как, вернувшись домой, они гоняют шары под одеялом.
Звуковая волна, все ближе и ближе. И только через час появились они. Они ничего не видели и не слышали, и смотрели они только на дорогу. Их было двое, и шли они очень странно. Будто их сняли с креста…
— А ты как думаешь? Он мог бы повесить на шею табличку «Сделай мне больно».
Потом трое солдат из вездехода принесли им широкие ремни с карманами.
Юнцы узнали Гэррети и наградили его овацией. У одной из девушек были потрясающие груди, и ее приятель жадно смотрел, как они трясутся, когда она прыгала.
— Знаешь, я вспоминаю все хорошее, что со мной было. Один раз я впервые пригласил девушку на танец, и какой-то пьяный хер попытался ее у меня увести. Я вывел его наружу и набил морду — смог потому, ч…
— Послушайте, — продолжал Ларсон. — Я не могу идти все время. Это же невозможно, правда, парень? — Олсон, проходящий мимо, застонал и увернулся, когда Ларсон попытался дернуть его за штаны.
Потом Брюс Пастор затеял игру в «тук-тук».
— Отказываться было уже поздно — слишком много людей смотрело на меня, так же, как и сейчас. 15-го апреля для меня устроили торжественный ужин в городском центре — там собрались все мои друзья, и пос…
Джип рванулся вперед и скрылся из виду. Они прошли Лаймстоун в половина первого.
— А я думал, ты мне друг, — обиженно сказал Абрахам.
— Это значит, что ему хотелось спать с мертвой женщиной, — ответил Бейкер.
Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущих лидеров по имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-то сказал, что у него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Т…
— Ты прелесть, Рэй, — и Макфрис ускорил шаг, оставив Гэррети одного и еще более сконфуженного.
Через полчаса к Гэррети подошел Макфрис и некоторое время шел молча.
Молоко, твердая пища и место, где можно сесть и нормально поесть. Разве это не здорово?
— Выиграю. Я всегда хотел участвовать в этом, с самого детства. Я всего две недели назад прошел восемьдесят миль, и ничего.
Гэррети не сошел с ума. Он повернулся, чтобы что-то спросить у Стеббинса, но тот уже отступил на привычное место в хвосте, и Гэррети снова остался один.
С отсутствующим выражением Гэррети мял пальцами непослушные мышцы и мысленно говорил с ними. Пальцы начали болеть, но он не замечал этого.
— Не думаю, — ответил Гэррети. — Что, материал для книги?
“Давай, попробуй их взять". Сказал, что любит таких остряков.
— Я подрался, — сказал Макфрис после долгой паузы. — С Ральфом, парнем с упаковки. Он подбил мне оба глаза и сказал, чтобы я убирался, не то он мне и руки переломает. В тот вечер я сказал Прис, что е…
Гэррети оглянулся, но сзади него было лишь четверо парней, во все глаза глядевших на Майора (один вдруг заметил, что отдает честь, и быстро убрал руку), и Стеббинс. Стеббинс, казалось, вовсе не замет…
— В попечительском совете мне наговорили кучу чепухи о пользе образования, но у них были дела поважнее, чем удерживать меня в школе. Да и должен же кто-то копать канавы, ведь так?
— Упаси Бог от такой жизни, — сказал Макфрис, но с улыбкой.
Он был рядом с Гэррети. Гэррети видел, как его кадык двигался вверх и вниз, когда он кричал. Паника исходила от него волнами, как запах свежеразрезанного лимона.
— Да, Арт. Мы там, Мы там, — он понятия не имел, о чем говорит Бейкер.
— С возвращением в мир живых, — сказал Стеббинс.
— Вот и они, — сказал Макфрис. Крики толпы снова стали громче, и из темноты выступил светящийся зеленым указатель: «Шоссе 95 Огаста Портленд Портсмут юг».
Солдат казался высеченным из камня; приклад карабина был прижат к его плечу.
— Прекрати. Ради Бога, прекрати, — взмолился Макфрис.
Они спускались с длинного холма, и Макфрис вгляделся в белое облако внизу.
“Участникам Длинного пути — от Эва!" Рядом стояла полицейская машина, и блюстители порядка терпеливо объясняли Эву — как, без сомнения, делали это каждый год, — что населению запрещено оказывать каку…
Кто-то в толпе запустил флотилию воздушных шаров, и они взмыли в воздух — красные, голубые, желтые. Южный ветер подхватил их и медленно понес прочь.
Он облизал губы и отпил немного воды. Они прошли зеленый указатель, извещающий, что до Мэнского шоссе осталось сорок четыре мили.
На один кошмарный миг Гэррети будто увидел их всех — идущих призраков, которых видел теперь Бейкер в своем угасающем сознании.
“Пролилась кровь! Листон спотыкается! Клэй изматывает его комбинациями! Клэй его убивает! Клэй его убивает! Леди и джентльмены, Листон падает! Сонни Листон упал! Клэй прыгает… Кричит… О, леди и джент…
— Удачи вам всем, — сказал он без выражения. Глаза его все так же прятались за темными очками.
Гэррети поднял воротник, вслушиваясь в звук собственных шагов. Утром он их не слышал, они терялись в стуке еще девяноста девяти пар ног. Но теперь он отчетливо различал их особый звук и ритм, и то, к…
Урод погиб на шоссе № 1 недалеко от Фрипорта. Один из приятелей Гэррети, Эдди Клипстейн, видел, как это случилось: автомобиль сбил его велосипед, и ноги Урода еще какое-то время крутили педали «швинн…
Еще одна машина завершила краткий ритуал у ворот и подъехала к ним.
На них брызнул серебристый утренний дождик. Толпа приутихла, но не уменьшилась — шеренгами вдоль дороги тянулись выжидающие лица под плащами и зонтиками. Бесконечный ряд серых лиц, похожих, как близн…
Баркович не умолкал. От его рыданий у Гэррети мороз прошел по коже.
Эвинг получил пропуск десять минут спустя.
Янник, номер 98, обсуждал с Уаймэном, номер 97, происхождение солдат на вездеходе. Оба согласились, что они ублюдки с большой примесью цветной крови.
— Я был дома один. Мать работала. Это было днем в пятницу.
Гэррети поглядел на часы. 15.02. Все нормально. Даже тень его, удлинившаяся к вечеру, казалось, двигалась теперь более уверенно. Нога была в порядке.
— Смотри, мы уже пережили большинство. Шестьдесят одного.
Они просто отводят последнего куда-нибудь за сарай и пристреливают.
Майор опять повернулся к ним. В руках он держал папку.
“У вас тридцать секунд, и помните, пожалуйста, что ваш ответ должен быть в форме вопроса".
— О Боже, — прохрипел Гэррети. — О Боже, они меня убивают. Я… Я не могу, — он снова захлебнулся смехом. Его ноги подкосились, но Макфрис удержал его. Они оба получили предупреждение. "Мое последнее, …
— Твой план что-то очень похож на то, что выходит из моей задницы, — заметил Олсон, и Бейкер прыснул. Баркович фыркнул и ушел вперед.
— Так не привлекайте к нему внимание! — раздраженно бросил Макфрис. — Что за олухи!
“Еще 99, — подумал Гэррети, — 99 бутылок пива на полке, и если одной из них суждено упасть… О Господи, Господи…”
— Мне попал камень в ботинок! — крикнул в ответ Баркович.
— У меня дядю тоже забрали, — несмело сказал Уаймэн. Гэррети заметил, что подошва его левой туфли оторвалась и шлепает по асфальту при каждом шаге.
А Стеббинс там, сзади, должно быть, смеялся над ними всеми.
— В чем дело? — спросил Стеббинс с набитым ртом. — Тебе плохо?
— Нет, — ответил Макфрис. — Просто издевается. Такие, как он, очень любят издеваться.
Это против правил. Но после этого никто не будет с тобой говорить.
— Может, хоть не этой ночью, — сказал Гэррети. Он сказал это легко, но внезапно его охватила дрожь. Он не знал, заметил ли это Бейкер.
Прогремели первые выстрелы, следом — пронзительный крик, заглушенный новыми выстрелами. Гэррети ничего не видел в темноте, да его и не интересовало, кто это был. Осталась только боль, режущая боль в …
— Надеюсь, уже не будет темно, — сказал Бейкер. — Ненавижу идти в темноте, не зная, кто я и что я здесь делаю. Надеюсь, все кончится до темноты.
Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.
— Он полон. Плодов. Я… Гэррети молчал. Он не мог говорить. Они поднимались на очередной холм, и он опять задыхался. Олсон, казалось, вообще не дышал.
Гэррети не хотелось больше говорить со Стеббинсом. Он переносил Стеббинса только в малых дозах. Он пошел быстрее. Было 10.02.
Гэррети перевел взгляд на Бейкера, лицо которого было все измазано кровью, текущей из носа.
— Скрамм, а что ты будешь делать, если выиграешь? — спросил он.
Без двадцати два Бейкер упал и начал биться головой об асфальт.
Мимо прошел Стеббинс, что-то пробормотав. Потом он остался один на дороге.
Гэррети встал. Они с Макфрисом пошли задом, глядя на Олсона.
— А как ты думаешь, с нами тут может такое случиться?
— А с теми, кто меня так называет, я не играю. Но для тебя, Эйб, сделаю исключение. Для хорошего человека ничего не жалко.
В деловой части собрались посмотреть на них человек десять.
— У нас возле города была резервация семинолов. Это странные люди. Они не думают, как мы, об «ответственности» и всяких таких вещах. Они очень гордые. И бедные. С хопи я не знаком, но, думаю, они пох…
— Нас мало. Мушкетеров. Ты, я, Бейкер, Абрахам, Колли Паркер и Стеббинс, если ты его считаешь. Почему бы не посчитать Стеббинса? Итак, шестеро мушкетеров и двадцать оруженосцев. — Ты еще думаешь, что…
Абрахам разжал кулак. На ладони у него лежала река Потомак в обрамлении лавровых листьев. — С тебя доллар пятьдесят, — бесстрастно заметил Бейкер.
Номер 100 дали здоровенному рыжему парню по фамилии Зак. После этого они все сели и стали ждать.
Предупреждения раздавались с усыпляющей монотонностью, но выстрелов не было. Баркович заткнулся. Стеббинс опять потерялся сзади, еле видимый в тумане.
Или тарелку спагетти с котлетами, а к ним — итальянские булочки и груши в масле. И молоко. Целый кувшин молока. И к черту все эти тюбики и фляжки.
Когда его все же брали, его ставили туда, где он не мог особенно помешать: один глаз у него почти не видел. Однажды он не смог даже поймать мяч, который врезался ему точно в лоб с хрустким звуком дын…
— Ну давай, Стеббинс. Пускай тебя вытошнит еще и этим. Расскажи нам. Лицо Стеббинса приобрело оттенок старого сыра, но самообладание уже вернулось к нему.
— Да, — спокойно сказал Стеббинс. — Я в этом уверен, — и он отступил на свое обычное место.
— Комфорт! — сказал Гэррети. — Если один из этих болванов тебя пристрелит, тебе уже будет все равно.
У самой вершины от дороги отходил грязный проселок, на котором стоял фермер со своей семьей. Они смотрели на проходящих — старик с низким морщинистым лбом, женщина в сером мешковатом пальто и трое де…
— А мне нравится Мэн, — сказал Скрамм. — Что ты все ругаешься, Паркер?
— Несправедливо, — сердито буркнул Колли Паркер. — Почему этот чертов Путь не проводят в Иллинойсе, где земля ровная?
“Отлично, парень, вот тебе вопрос — прямо в десятку!”
Гэррети промолчал, но ему было плохо. Очень плохо.
— А если ты выигрываешь? Представь себе, ты месяц думаешь, как ты распорядишься деньгами, а потом выходишь из дома и — бац! — попадаешь под такси!
Гэррети шел один. Он не считал, сколько погибло этой ночью. Может быть, пятеро. Его ноги страдали мигренью, которая усиливалась с каждым новым шагом. По спине разливался жидкий огонь.
— Я верю в хороший трах, — сказал Олсон, и Арт Бейкер рассмеялся.
Теперь уже они все орали, а гвардейцы — это не Эскадрон. Их лица были красными от стыда, но они все равно держали маленького итальянца. Тот от волнения забыл английские слова и осыпал их сочными руга…
Он вздрогнул, и головная боль тут же нахлынула волной. Перед глазами заплясали черные пятна.
— Знаешь, я думаю, ты вечером сказал что-то лишнее и теперь боишься. — Думай, как знаешь, Гэррети.
— Это по твою душу, Олсон, — сказал Макфрис. — Давай, шевели ногами. Я хочу видеть, как ты станцуешь на этом холме чечетку.
Они прошли мимо двух-трех грузовиков, загнанных на обочину, чтобы не мешать Длинному пути. Один из водителей стоял и смотрел на них, прислонясь к своей машине — громадному белому рефрижератору. Чувст…
— Нет, этого я не буду делать. Просто заткнись, сукин ты сын.
— Ничего, — сказал Макфрис. — У меня такое было пару часов назад. —В глазах Олсона мелькнуло облегчение.
Снова грохот и резкий запах пороха. В какой книге он читал, что в воду стреляют чтобы тело утопленника всплыло на поверхность?
Что-то зашевелилось в желудке Гэррети, как комок липкой слизи. Он не хотел смотреть и знал, что ходьба задом наперед не способствует сбережению энергии, но не мог ничего поделать. Он физически ощущал…
— Расскажи нам что-нибудь, Гэррети, — попросил Стеббинс. — Что-нибудь, что отвлекло бы нас от всего этого. — Он невероятно состарился; Стеббинс был стариком.
— Черт! — Макфрис скривился и побрел дальше, опустив голову.
Макфрис шел следом, готовый опять поймать его.
— Давай сбавим шаг, — предложил Макфрис. — Подойдем к Бейкеру и войдем в Огасту, как три мушкетера. Что скажешь?
— Смотри-ка, в Мэне и такое есть, — ухмыльнулся Макфрис.
И все они устают. Устают, но не выматываются.
— Карибу, я думаю, — на самом деле он думал о Стеббинсе.
— И вот мы все идем, и каждый из нас в любую минуту может накрыться.
Потом лицо Джен превратилось в лицо Джимми Оуэнса, мальчишки из соседнего квартала. Им было по пять лет, и они играли в песочнице за домом Джимми и показывали друг другу член. Мать Джимми застукала и…
— Умер, — сказал Бейкер. — Шесть лет назад, от рака легких.
— Ты верующий? — спросил Бейкер у Гэррети.
— Его забрал Эскадрон, — коротко ответил Гэррети. Он молча умолял Паркера или кого-нибудь открыть рот, но никто не сказал ни слова. Стеббинс все еще плелся позади. Когда он прошел, водитель полез наз…
Наступило молчание. Все знали, что в этом Олсон прав. Еще двое участников получили предупреждение, и чтобы там ни говорил Олсон, сердце Гэррети каждый раз екало. Он оглянулся на Стеббинса — тот по-пр…
— Ну, — Пирсон прищурился, — представляете: пережить всех, кроме одного! По-моему, нужно установить приз для второго.
— Пошли, — сказал Макфрис. — Может, уйдем от этого чертового дождя. И они пошли, стараясь держаться прямо, хотя каждого из них гнула и ломала изнутри тупая, немыслимая боль.
Этим можно было гордиться. «Я прошел восемнадцать миль».
— О Боже, — пробормотал Гэррети. — Почему он не заткнется?
— Жаль, что Присцилла не убила меня. Тогда все было бы не так…
Где-то по соседству хрипло тявкала собака.
— И ты был доволен? — спросил Колли Паркер.
Гэррети заметно отстал и опять оказался рядом со Стеббинсом. Чем-то Стеббинс поражал его, но ему не хотелось думать об этом. Сейчас было не время думать о таких вещах.
Колли Паркер, как обычно, ругал мэнскую погоду. «Без четверти девять будем в Огасте, — думал Гэррети. — А оттуда до Фрипорта рукой подать». При этой мысли ему стало легче, хотя велика ли радость — дв…
Справа выросла бензоколонка «Шелл», возле которой сидели на остатках ржавого пикапа двое мужчин в красно-черных охотничьих рубашках и пили пиво.
Все кивнули, кроме Хэнка Олсона, который пожал плечами и усмехнулся.
Гэррети чуть не споткнулся о брошенный пояс. С удивлением он поднял глаза. Олсон держался за талию.
«Насос не работает — вандалы оторвали рукоятку».
Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.
— Как у нас у всех, — сказал Макфрис. Опять тишина. Гэррети впервые принял, что у него заболели ноги. Не только бедра и колени, но и ступни — наступая на них, он чувствовал боль. Он застегнул куртку …
— Пит, это ты? — он коснулся плеча идущего рядом. Тот недовольно сбросил его руку, не оглядываясь. Обычно слева от него шел Олсон, а справа Арт Бейкер, но теперь слева не было вообще никого, а парень…
— Не говори со мной так, — Бейкер сделал круглые глаза. — А то я упаду в обморок прямо здесь.
— Твой Макфрис — идиот, — сказал Стеббинс. — Ты правда думаешь, что разглядишь свою девушку в такой толпе?
— Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.
Рука Макфриса непроизвольно потянулась к щеке.
— И дорога проходит рядом с твоим городом? — спросил Макфрис.
— Давай, Олсон! — крикнул спереди Макфрис. — Давай! Покажи им всем! Пули из остальных двух карабинов отшвырнули Олсона от вездехода.
Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.
— Заткнись, убийца, — сказал Макфрис. — Рэй, а она красивая?
За кожаными парнями шел Баркович, потом Макфрис. Он все так же глядел Барковичу в спину. Гэррети не показалось, что Баркович спятил. Он с болью подумал, что Макфрис выглядит более сумасшедшим.
Наконец они добрались до вершины. Было девять часов, и они находились в дороге уже двенадцать часов, но это ничего не значило. Значили что-то только холодный ветерок, дующий с вершины, пение птицы да…
— Ты и умрешь, смеясь? — спросил Колли Паркер. Абрахам долго смотрел на него.
“Но вы выдержите, — сказал им Гэррети. — Выдержите или сдохнете".
Странный этот Олсон — Гэррети еще шесть часов назад был уверен, что он мертв. Но он все еще шел и больше не получал предупреждений. Человек на многое способен, когда на кону оказывается его жизнь. Он…
И все равно ему хотелось идти с ними… Умереть с ними.
Он шел, пока не поравнялся с Майком и Джо. Майк шел, прижав руки к животу, но не сгибался.
Сорок языков облизали пересохшие губы. Гэррети поглубже вдохнул и… — Пли!
Бейкер внезапно круто свернул к обочине, осмотрелся в поисках зрителей и, не найдя никого, быстро спустил штаны. Гэррети прошел мимо и услышал сзади, как Бейкеру выносится предупреждение. Потом еще о…
Еще он научил ее румбе и ча-ча-ча — его обучили этому в школе современного танца миссис Амелии Дордженс, куда он ходил по настоянию матери. К счастью, педагогический пыл матери остыл, иначе Бог знает…
— Кэти! — вскрикнул внезапно Скрамм. — Я еще не сдался, Кэти! — он окинул всех безумными глазами, не узнавая. Его губы обметало, лицо пылало.
Он крикнул, чтобы ему дали фляжку. Солдат молча принес ее и потрусил назад к вездеходу. Ему уже хотелось и есть, но с этим придется ждать.
Через минуту выстрел разнес лицо рыжего парня.
Стеббинс прошел мимо трупа. Одной ногой он наступил в кровь, и следующий его шаг оставил кровавый след, как фотография в детективном журнале. Стеббинс даже не посмотрел на то, что осталось от Кэрли, …
— Это мое решение, мама. Я… — он оглянулся. Никто не обращал на них никакого внимания. — Я люблю тебя, но мне придется это сделать, так или иначе.
— Это не имеет значения. В один прекрасный миг мне просто надоест.
— Отврати от себя греховные помыслы, сын мой, — пропел Макфрис, имитируя преподобного У.С.Филдса.
У Гэррети пересохло в горле. Конечно, в сравнении со смертью все это было пустяком. Но он не хотел, чтобы Макфрис касался его — так.
— Я тоже, — Бейкер на миг задумался. — Может, тебя обижали в школе или еще где-нибудь?
— Он долго не протянет — отчетливо выговорила какая-то женщина в переднем ряду.
И Стеббинс, если его можно считать чьим-то другом.
Потом он вспомнил, что его часы на минуту спешат. Нужно было перевести их, но он забыл.
Гэррети вгляделся в него получше. Волосы всклокочены и слиплись от пота и пыли. Одежда измята. Лицо бледное, глаза глубоко запали.
— А кровь у него такого же цвета, — сказал внезапно Макфрис, очень громко в наступившей тишине. В горле у него что-то перекатывалось. Уже второй. Интересно, что они делают с трупами?
— Теперь мы все это знаем, — заметил Макфрис.
— А ты? — повернулся к нему Гэррети. — Что ты планируешь?
— Да, — ему пришлось сделать усилие, чтобы выговорить это слово.
— Наше первое кладбище, — весело сказал Макфрис. — На твоей стороне, Рэй. Ты теряешь все накопления. Помнишь эту игру?
Белая рубашка, особенно выделяющаяся на фоне его черной кожи, стала на спине серой от пота. Гэррети видел, как перекатывались мускулы. Эти мускулы и вся тренировка бессильны против мозолей. О чем это…
Они вышли на шоссе. Его поверхность под ногами казалась более гладкой, и Гэррети испытал знакомое волнение.
— Этот сзади не очень-то разговорчив, — Бейкер ткнул в сторону Стеббинса. Красные штаны того были теперь черными от дождя.
Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской ду…
Макфрис пожал плечами и отошел. Гэррети в первый раз пожалел, что обзавелся приятелями на Длинном пути. Оказывается от этого тоже могло быть тяжелее.
— Это ведь не страшно? — Бейкер плакал от страха. Он знал, что это страшно.
Он подумал о том, что может пережить их всех, и тут же устыдился этой мысли. К тому же она казалась невероятной. Боль в ногах могла стать в два, в три раза сильнее, а она и сейчас временами была невы…
Он шел вперед, с выпученными глазами и отвисшей челюстью, проталкиваясь сквозь струи дождя. На миг ему показалось, что он видит впереди кого-то знакомого, но в темноте он не мог разобрать черты его л…
Когда они встретили второй вечер на дороге, заката не было. К половине пятого дождь превратился в противную морось, которая поливала почти до восьми. Потом все стихло, и в просветах туч показались яр…
— А что у тебя сопли текут? — огрызнулся Паркер. — У всех свои странности. Еще вопросы будут?
— Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как все падают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал — все кончится, когда мы пройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.
— Звучит так, будто тебе нечего терять, — заметил он.
До Огасты еще восемьдесят миль. Так приятно идти по мокрой траве… Он споткнулся, едва не упал и резко пробудился. Какой идиот сажает сосны на средней полосе? Конечно, это дерево штата, но почему бы н…
— У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые разгрызают сосновый гроб, как орех.
Вблизи лицо Джо казалось еще более бронзовым. Замки на его кожаной куртке звякали, как далекая музыка.
Девяти уже нет, а из оставшихся треть погибнет прямо здесь, на этом холме. И среди них… Внезапно Гэррети показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
— Ладно, посмотри на Олсона. Он уже не любит морковку, хотя он этого еще не знает. Смотри на него и учись.