Все цитаты из книги «Долгая прогулка»
— Не могу, — монотонно твердил Олсон. — Больше не могу.
Высокий рыжий парень в джинсах и ковбойке. Куртка у него была по-школьному обвязана вокруг пояса и хлопала по ногам при каждом шаге.
— И еще тридцать, — мрачно добавил Гаркнесс. — Невозможно представить.
Пронесся слух, что ожидается дождь, и на горизонте виднелось что-то вроде облаков, но это могла быть всего лишь утешительная иллюзия.
Беседовал с ним. Потом солдаты подняли его и сказали, что он выиграл приз, и спросили, что он хочет.
Гэррети уже заметил, что многие из них ничего не видят и не слышат. Ничего, кроме дороги. Как будто идут по канату над черной бескрайней бездной.
— А что она может сделать? — спросил Гэррети. Они шли совсем рядом с толпой, уже не замечая рук, тянущихся к ним, чтобы потрогать. Маленький мальчик хныкал, что хочет домой.
— А король отказался, потому что считал его недостойным, но красотка полюбила Белого Рыцаря и угрожала убежать в лес, если… Если, — на него накатилась волна забытья. Рокот толпы то наступал, то отход…
— Эй, Маньяк, далеко до Карибу? — спросил кто-то. Это оказался Баркович, который уже снял свою шапочку-маяк и сунул ее в карман.
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной, пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
— Я чувствую, что мои ноги вот-вот развалятся. Как плохой фундамент.
— Не в этом дело, — спокойно возразил Макфрис. — Ты же говорил, что сам в детстве ходил смотреть на ДЛИННЫЙ ПУТЬ —?
Гэррети казалось, что подъем длится чуть не месяц. Да, месяц, потому что всего они идут уже не меньше трех лет. Он усмехнулся этой мысли и отхлебнул еще воды.
Он подумал о Джен и испытал укол вины, вспомнив о девушке, которую поцеловал утром. Он уже не помнил, как выглядела та девушка, но помнил свое возбуждение. Если прикосновение к ее заду так его возбуд…
Это оказался типичный провинциальный городишко: «деловой центр» из двух улиц, «Макдональдс», «Пицце-Хат» и «Бургер-Кинг». Вот и весь Лаймстоун.
— Ты действительно хочешь видеть свою мать?
— Хорошие парни приходят к финишу раньше?
Гэррети не сразу понял, что это относится к нему, а когда понял, испугался. Второе предупреждение за десять минут. Он подумал о безымянном парне, который умер лишь потому, что часто замедлял скорость.
— Конечно, — ответил Макфрис. — Все умрут, разве ты не знаешь? Порыв ветра залепил им глаза дождем, Макфрис споткнулся и получил предупреждение. Толпа взволновано загудела. Сегодня хоть ракет не было…
— О, я готов танцевать так вечно, и никогда не устану. Мы еще повесим наши ботинки на звезды, так и знай.
— Вонючие суки! — крикнул кто-то. — Моим призом будет ваша публичная кастрация!
Олсон устало сказал, что все, поставившие на его тощую задницу, могут проделать сами с собой два противоестественных акта, из которых второй является прямым продолжение первого. Все рассмеялись.
Вдруг Гриббл, уже проявивший себя радикалом, свернул с дороги и рванулся к девушкам. Одна из них, та, что была ближе, повернулась к нему и обняла руками за шею. Гриббл — растерянная, перепуганная фиг…
— А тебе-то что? — спросил Макфрис. — Нас-то там никто не ждет.
Видишь ли, ее старик держал коров, а запах навоза плохо сочетается с Китсом. Может, при другом ветре мне нужно было читать ей Суинберна? — Макфрис засмеялся.
— Мне плохо, — ровным голосом сказал Пирсон. — Плохо. Не надо.
“Ну вот, старина Эйб не сберег свое печенье, — подумал Гэррети рассеянно. — Нарушил пункт 13".
— Тоже нет, — ответил Макфрис. — Я перестал в это верить где-то около девяти. Видишь ли, я, — он откашлялся, — мне трудно говорить об этом, но я не думал, что это будет так тяжело. Похоже, все они, —…
— Никто, пока Путь не начался. Но сейчас я был бы рад и этому. Черт с ним с призом. А ты?
Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писатель Гаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второе предупреждение.
— Этот город больше, чем Лаймстоун, — сказал Гэррети. Он как будто оправдывался, неизвестно почему. Может, потому, что многие из них умрут здесь. Может, все. Только шесть Длинных путей в истории пере…
Ноги устали, но не так сильно, как могли бы. Ведь он был довольно тяжелым, и ногам приходилось выносить сто шестьдесят фунтов. Левая ступня протерла носок (он вспомнил историю, рассказанную Стеббинсо…
Стриженная голова Кэрли исчезла в вихре крови, мозгов и осколков черепа. То, что от него осталось, шлепнулось на белую линию, как мешок с мукой.
Вместе с Кэти. Может, так и будет, когда все это кончится.
Четыреста ружей выпалили, раздирая барабанные перепонки.
— Я не дорожная карта, — ответил Гэррети сердито. — По-моему, Бангор.
— Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожала ходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников. Облизываясь, как кот на сливки.
У Гэррети застучало в висках. Ларсон получил третье предупреждение… Вот сейчас он встанет и пойдет.
— Не особенно. Просто я не жадный до денег. — Ты был бы, если бы вырос на картофельном супе и капусте. Мясо только по праздникам.
Гэррети тупо переводил взгляд с одного на другого и не мог понять, о чем они просят. Он уже спустился со своего пика: все старые, выматывающие боли вернулись и стали еще сильней.
Без четверти четыре он получил первое предупреждение, и ему пришлось дважды с силой хлопнуть себя по лицу, чтобы проснуться. После этого ему стало холодно. Может быть, это ему мерещилось, но звезды н…
— А я — Джон Картер из Барсума, Марс, — сказал Олсон.
— Почему нет? Он все равно слишком глуп, чтобы у тебя выиграть.
— Не трогайте меня! — закричал кто-то. — Пожалуйста, не трогайте меня!
Наступило длительное, жуткое молчание, потом они снова поднялись в соответствии с правилами. Снова опустились. Гэррети слышал тяжелое, одышливое дыхание Гаркнесса.
“Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос как можно объективнее, используя не более 1500 слов". Вот черт, подумал я. Остальные вопросы были легкие.
— Что они хотят делать? — испуганным шепотом спросил Пирсон.
Все ушли. Остался только он, Гэррети, среди смятых бумажек и пачек из-под сигарет. Нет, не только. Невдалеке стоял молодой светловолосый солдат со стальным хронометром в одной руке и карабином в друг…
— Предупреждение! Второе предупреждение 47-му!
— Мне это не нравится, — заметила она, выезжая на свободное место. Она говорила это с тех пор, как они встали в два часа ночи. Вернее, стонала. — Не беспокойся, — сказал он в который раз, сам себя не…
Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.
Карабины медленно опустились, нащупывая Гаркнесса.
“Ох, Пит", — подумал он. У него не осталось слез, чтобы плакать.
Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружала темнота, в которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смерти захотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой…
Темный силуэт метнулся к обочине за вездеходом (Гэррети и не заметил, когда вездеход нагнал их) и скрылся в лесу. Залп. Кусты ежевики затрещали под тяжестью упавшего в них тела. Солдаты выволокли за …
— А почему ты решил участвовать в Длинном пути?
— Джон! Эй, Джонни, посмотри на этого беднягу!
Я мыслю, следовательно, существую. Первый урок латыни.
Гэррети плакал. Он подбежал к Олсону, опустился на колени рядом с ним, прижал к груди его растрепанную голову. Он рыдал в сухие, пропахшие потом и мочой волосы Олсона.
— Что с тобой? — прошептал Олсон, но парень, казалось, не слышал.
— Ага, — хмыкнул Бейкер. — Часто ли у вас бывает понос, и употребляете ли вы наркотики.
— Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь в другое место, — сердито сказал Бейкер.
— Ну вот, у тебя получилось, — сказал Бейкер, сбавляя шаг. — Да что это вас так удивляет? — Гэррети не мог сдержать изумления. — А то, что это не так уж просто перед мордами у этих обезьян, — без улы…
— Не позволяй ему влезть под кожу, — посоветовал Макфрис. — Думай о дороге.
“Вот оно, — подумал Гэррети. — Это смерть. Сейчас я умру".
— Господи, как же ты идешь? — с благоговейным страхом спросил Абрахам.
— Хрен с ним, с дедом, — перебил Макфрис. — Даже три хрена.
“Оставьте его в покое! — прокричал про себя Гэррети, — Вы не знаете, как ему больно!" Но он лицемерил — он хотел, чтобы Баркович умер.
С другой стороны завозилось что-то тяжелое, и кто-то нервно крикнул: "Что это?”
Он оглянулся на Олсона. Олсон шел, только язык его почернел.
— Я видела! — возбужденный девичий голос. — Я видела его штуку!
Правило три: никогда, повторяем, никогда не надевайте спортивные туфли на Длинном пути.
“Нет отдыха для проклятых", — подумал Гэррети и отчего-то рассмеялся.
Около двух Гэррети получил наглядный урок психологии слухов. Кто-то обронил слово, и оно пошло гулять, обрастая подробностями. Скоро пойдет дождь. Парень с транзистором сказал, что скоро польет, как …
Из Бейкера бил фонтан крови. Лицо превратилось в красную маску, воротник рубашки промок насквозь.
— Я чувствую, что могу идти хоть до самой Флориды, Гэррети.
— Подонок! — прошипел Олсон, ненавидяще глядя на Пирсона. — Ждешь нашей смерти? Колдуешь?
— Да, но тогда не было такой жары, — сказал Йенсен. — Когда холодно, можно идти быстрее и согреться. Но когда жарко, нельзя идти медленнее… И охладиться.
— Вот истинно верующий, — Макфрис снова хихикнул. — О мои недостойные потроха! О моя святая жопа!
Дорога изогнулась, и они перешли реку по мосту. Внизу бурлила вода, одетая хлопьями желтой пены.
— Я не помню всех, кому выписали пропуск.
— Почему ты их спрашиваешь? — удивился Скрамм. Он уже не говорил, а шептал. Прежний болезненный румянец уступил место восковой бледности.
— Извини. Я подремлю немного, если получится.
— Ну, — прошептал Гэррети. — Ну, говори же! Говори, Олсон!
— А они не отдадут карточку? — спросила миссис Гэррети.
— А тебе не кажется странным? — спросил Макфрис, рыгнув. — Снова появиться дома после всего этого?
— Иди. Поговори с ним. А если он не захочет, просто посмотри.
— Когда я назову вашу фамилию, выйдите, пожалуйста, вперед и возьмите ваш номер. Потом вернитесь на место и стойте, пока я не дам знак начинать. — Вот мы и в армии, — с ухмылкой шепнул Олсон, но Гэрр…
Участники рассыпались по дороге, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Гэррети поискал взглядом Барковича — тот выглядел неплохо. Ничего удивительного: нет друзей, нет и проблем.
Он был слишком погружен в свои ощущения — смесь возбуждения и страха.
Ему казалось, что он любим и был любимым. Но теперь остался только джаз. Мать была всего лишь чучелом в потертом пальто, Джен маленькой глупой шлюшкой. Все это кончилось. Даже если он выиграет, переж…
Он стал готовиться к встрече с ближайшей красивой девушкой, но вместо красивой девушки появился маленький итальянец.
“У вас тридцать секунд, и помните, пожалуйста, что ваш ответ должен быть в форме вопроса".
— Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.
— Они смешные, — он едва не плакал от смеха. — Пит, Пит, погляди… Они такие смешные, такие… Маленькая девочка в грязном платье сидела на земле и строила гримасы.
Они прошли указатель «Льюистон 32» и, через милю светящийся щит, возвещавший «Гэррети 47».
— Я, кажется, тебе подгадил, — сказал Гэррети тихо.
Номер 53. Мы стали чуть ближе к концу, вот и все.
— А с теми, кто меня так называет, я не играю. Но для тебя, Эйб, сделаю исключение. Для хорошего человека ничего не жалко.
— Первым сдался блондин. Я это хорошо видел. Он вскинул руки вверх, будто собирался улететь, но вместо этого упал лицом вниз и через тридцать секунд получил пропуск — он шел с тремя. А потом толпа на…
Только никаких судорог. Судорога сейчас — это смерть. А она может случиться, потому что в туфли ему словно залили свинец.
Низкорослый крепыш деревенского вида с обожженной солнцем шеей неуклюже шагнул вперед, явно сконфуженный присутствием Майора, и взяла большую пластиковую единицу. Он прикрепил ее к рубашке и получил …
В лесу зловеще каркнула ворона. Первые теплые лучи коснулись лица Гэррети, и он благодарно потянулся к ним, улыбаясь.
Разговор смолк. Все уставились на Олсона. Гэррети изо всех сил желал, чтобы его поскорее пристрелили. Чтобы он больше не мучился и не унижался. Солдаты смотрели на Олсона с теми же каменными, абсолют…
“Волосы шлюхи", — подумал он. Как-то он сказал ей это, просто вырвалось, и он думал, что она рассердится, но она промолчала. Он думал, что, может быть, ей это даже польстило… На этот раз его разбудил…
Абрахам хотел что-то сказать и не мог. — Держись, — лицо Бейкера было суровым.
Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северу от Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (или больше… Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать…
У самой вершины от дороги отходил грязный проселок, на котором стоял фермер со своей семьей. Они смотрели на проходящих — старик с низким морщинистым лбом, женщина в сером мешковатом пальто и трое де…
— Что-то я отключился, — сказал Гэррети, зная, что отключился на самом деле не он, а Зак. — Хотите печенья?
Гэррети заметно отстал и опять оказался рядом со Стеббинсом. Чем-то Стеббинс поражал его, но ему не хотелось думать об этом. Сейчас было не время думать о таких вещах.
— И что он сказал? — спросил Гэррети. Ему вдруг показалось, что в ответе на этот вопрос для него заключена вся жизнь.
Гэррети посмотрел на очкастого парня, стриженного под ежик.
— О Боже, — Макфрис облизал растрескавшиеся губы. — Это правда?
Он шел, пока не поравнялся с Майком и Джо. Майк шел, прижав руки к животу, но не сгибался.
— Молодец, Рэй! Так держать! — и отошел, оставив его в полном недоумении.
— Я видел это четыре года назад, — сказал Стеббинс. — Мне тогда было тринадцать. Тогда все кончилось в 16 милях от границы Нью-Хэмпшира.
Рэй Гэррети запрокинул голову и полил себе на лицо водой из фляжки.
Они прошли уже почти пятьдесят миль. Распространился слух, что когда они в самом деле их пройдут, приедет Майор на своем джипе и скажет речь.
— Ну, если хочешь зайти в шикарный ресторан, потерпи до Бостона, — заметил Абрахам.
— Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, — мрачно сказал Паркер.
— Смотри не споткнись, парень, — бросил ему вслед Олсон. — Больше они не станут с тобой разговаривать.
До Огасты еще восемьдесят миль. Так приятно идти по мокрой траве… Он споткнулся, едва не упал и резко пробудился. Какой идиот сажает сосны на средней полосе? Конечно, это дерево штата, но почему бы н…
Время. Время шло, хотя ужасно медленно. Макфрис повернулся, медленно поднял одну ногу, опустил, потом поднял вторую. Пошел прочь. Медленно прошел Баркович, чуть улыбаясь. Медленно по толпе стал распр…
Он выглядывал из-под нее, как старый злой смотритель маяка.
Остальные в большинстве своем уже вышли, казалось, за пределы боли и страха, как Олсон. Они брели сквозь дождь и темноту, подобно ожившим мертвецам. Гэррети избегал смотреть на них.
— Спроси своего дружка Бейкера. Мул не любит пахать, но любит морковку. Вот ему и подвешивают морковку перед носом. Мул без морковки выматывается быстрее. Понимаешь?
Номер 93 — Гэррети не знал его фамилии, — прошел мимо. Он смотрел под ноги, и его губы беззвучно шевелились в такт шагам.
— Ладно, ребята, — вмешался Макфрис. — Ведите себя прилично. Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?
— Бог покарает его, — повторял Хэнк Олсон с настойчивостью идиота. — Бог убьет его, вот увидите.
Гэррети на миг показалось, что сейчас он бросится на Стеббинса или упадет в обморок от гнева, но он не сделал ни того, ни другого.
Скрамм потер лоб. Его грудь вздымалась и опадала в такт кашлю.
— Пройди еще немного, Арт, — сказал он сквозь слезы. — Еще немного. — Не могу.
— Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, что худшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.
Все улыбнулись, а Гэррети подумал, что Майор для них прошел эволюцию от Бога до Маммоны за какие-нибудь десять часов. Их осталось девяносто пять. Но это еще не самое худшее. Хуже всего — представить,…
Третьим, что случилось в одиннадцать, была смерть Ранка.
Они прошли указатель, показавшийся Гэррети верхом безумия, вобравший в себя весь идиотский вселенский хохот, все визжащее безумие сфер: «До Бостона 49 миль! Смелей, ребята, вы можете их пройти!» Он б…
Моя жопа передает тебе привет — вы ведь с ней, как близнецы. Привет, привет! Гэррети закрыл рот ладонью и истерически захохотал. Мужчина в первом ряду махал плакатом с фамилией «Скрамм». Рядом с ним …
“Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство…" Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подари…
— Это не сказка. Не все, чего не было, можно назвать сказкой, потому что…
Никто не ответил. Гэррети посмотрел вперед, где бурые холмы соединялись с усыпанной звездами чернотой неба. Ему вдруг показалось, что левую ногу начинает сводить судорога. «Мне хочется сесть, — подум…
— А ты заткнись, убийца, — сказал Макфрис.
— Нормально, — неуверенно ответил Гэррети. — Кажется, нормально.
— У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые разгрызают сосновый гроб, как орех.
— В чем дело? В чем дело? Это мои арбузы, ослы! Я хочу их раздать и раздам! Уберите руки вы, ублюдки!
Наконец они добрались до вершины. Было девять часов, и они находились в дороге уже двенадцать часов, но это ничего не значило. Значили что-то только холодный ветерок, дующий с вершины, пение птицы да…
Он помогал соседям, Элвеллам, ворошить сено. В сарае было очень жарко, и Гэррети выпил три стакана холодной воды.
— Стеббинс! — позвал он и попытался поднять его. Стеббинс по-прежнему смотрел на него, но страх исчез из его взгляда. Голова его безжизненно откинулась на шее. Он был мертв. Гэррети утратил к нему ин…
Кто-то в толпе запустил флотилию воздушных шаров, и они взмыли в воздух — красные, голубые, желтые. Южный ветер подхватил их и медленно понес прочь.
Он победил троллей, и гоблинов, и всех волков. И наконец он набрел на королевский замок и попросил у короля руки принцессы Гвендолин, знаменитой красотки.
К тому времени, когда участники достигли Фрипорта, они находились в дороге уже 72 часа. Гэррети было десять лет, но он хорошо помнил все. Когда участники были еще в шести милях от города, Майор обрат…
Несколько мужчин, собравшихся на дороге вокруг старого пикапа, бешено махали им. Все они были пьяны. Им махали в ответ — даже Эвинг. Гэррети отвинтил колпачок тюбика с концентратом и попробовал. Что-…
Он замешкался и получил предупреждение — всего второе с начала пути. Кровь застучала в висках у Гэррети.
Другие тоже ели, но Гэррети решил подождать, пока не проголодается по-настоящему. Он слышал, что эти концентраты хорошо утоляют голод, когда-то их ели космонавты.
И все равно ему хотелось идти с ними… Умереть с ними.
— Нет! — воскликнул Баркович. — Он срет тебе на голову, парень! Но не беспокойся — я спляшу на его могиле за тебя.
Гэррети промолчал, но ему было плохо. Очень плохо.
С отсутствующим выражением Гэррети мял пальцами непослушные мышцы и мысленно говорил с ними. Пальцы начали болеть, но он не замечал этого.
— Ложись и помирай! — крикнул спереди Баркович. — Освободи место другим!
— Я не хочу. Умирать, — закончил Олсон. Гэррети с ужасом смотрел на то, что было Одеоном.
Макфрис шел следом, готовый опять поймать его.
Молоко, твердая пища и место, где можно сесть и нормально поесть. Разве это не здорово?
— Старая кошелка, — пробормотал рядом Арт Бейкер.
Где-то по соседству хрипло тявкала собака.
— Не думаю, — ответил Гэррети. — Что, материал для книги?
— О…О, извини! — она, расширив глаза, смотрела на него. Он хотел сказать еще что-нибудь, но солдат уже открывал рот для второго предупреждения. Он потрусил на свое место, чувствуя себя немного винова…
“Отгадай слова, и выиграешь тысячу долларов! Джордж, так кто же наши первые участники? Джордж?.. Джордж, ты где?.."
— Откуда нам знать? — вздохнул Гэррети. Его отец был рыжеволосым гигантом с грохочущим голосом и громовым смехом, который отдавался в маленьких ушах Гэррети, как землетрясение.
Макфрис хотел пережить Барковича. Он хотел дойти до Джен.
— Расслабься, — посоветовал Гэррети. С него уже сняли все три предупреждения.
— Далеко до океана? — спросил Колли Паркер. — Похоже, будто я опять в Иллинойсе.
Часть моста уцелела, и люди из Эскадрона быстро восстанавливали остальное.
— Точно. Майор вытаскивает двести фамилий, но ты до последней минуты не знаешь, участник ты или в запасе.
— Без греха делом, словом и помышлением, — добавил Макфрис.
— Это неправда, — Гэррети сердился, потому что Стеббинс вторил его собственным опасениям. — Зачем ты так говоришь?
— Ну, к побережью где-то двадцать пять из нас уже сойдут, — бросил Олсон со своим обычным видом знатока.
Она продолжалась до 8.40 и прошла успешно. Никто не отказался.
— Посмотрим. — Стеббинс опять опустил голову. Гэррети прибавил шагу и поравнялся с Макфрисом.
Потом трое солдат из вездехода принесли им широкие ремни с карманами.
— Идиот, ты ненавидишь ее? Ты что, хочешь, чтобы тебя застрелили у нее на глазах? Чтобы она запачкалась твоей кровью? Пошли скорее!
— Я Гаркнесс, номер 49. А ты Гэррети, номер 47, правильно?
— Я тоже, — он сунул сигарету в рот, зажег ее и затянулся.
Зрители поднимали воротники и потирали руки.
“Теперь ты животное, Гэррети. Грязное, измученное животное. Ты продал их".
Баркович не умолкал. От его рыданий у Гэррети мороз прошел по коже.
— Не вижу в этом смысла, — сказал он наконец.
Он попытался поднять Макфриса, но тот был слишком тяжелым, несмотря на худобу. Тут двое солдат оторвали Макфриса от земли и отвели на обочину.
— Я уж думал, с тобой все, — сказал тот, обернувшись.
— Да, — спокойно сказал Стеббинс. — Я в этом уверен, — и он отступил на свое обычное место.
— Так вот, — продолжил Гэррети мрачно. — Вся разница в том, что мы можем умереть прямо сейчас.
— Ты жульничаешь, скотина! — крикнул Абрахам.
— Умер, — сказал Бейкер. — Шесть лет назад, от рака легких.
— У нас возле города была резервация семинолов. Это странные люди. Они не думают, как мы, об «ответственности» и всяких таких вещах. Они очень гордые. И бедные. С хопи я не знаком, но, думаю, они пох…
Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущих лидеров по имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-то сказал, что у него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Т…
Они миновали каменистый луг, где пять коров задумчиво жевали, провожая их печальным взглядом. Собачонка фермера кинулась на дорогу с сердитым тявканьем, и солдаты на вездеходе подняли ружья, готовые …
Нам платили сдельно. Я был не очень хорошим укладчиком — набивал около двадцати трех мешков в день, а норма всегда была за тридцать. И другие парни из-за меня тоже отставали и теряли в зарплате. Они …
— Лицо отца-основателя и интеллект сифилитичного осла, печально констатировал Макфрис. — Абрахам, как ты дошел до жизни такой? Вместо ответа ударили выстрелы. Знакомый стук тела об асфальт. — Это был…
Гэррети ничего не сказал. Он подумал, что память — это как линия в песке. Чем дальше, тем труднее ее разобрать. Память похожа на дорогу. Тут она реальная, твердая, но та дорога, что была в девять час…
— Слушай, не строй из себя гусеницу из «Алисы в Стране чудес».
“Знаете, почему меня зовут Граф? Потому, что я занимаюсь графикой! Ха-ха-ха!”
Другие поспешно отошли от него, как Красное море от сынов Израиля.
Дорога плавно пошла в гору, и толпа исчезла, как только они пересекли железнодорожные пути, четырьмя рядами уходящие на восток и на запад. Когда они поднялись на холм, Гэррети увидел по сторонам горо…
Они заметно дрожали. — Надеюсь, Баркович загнется раньше.
На один кошмарный миг Гэррети будто увидел их всех — идущих призраков, которых видел теперь Бейкер в своем угасающем сознании.
Янник, номер 98, обсуждал с Уаймэном, номер 97, происхождение солдат на вездеходе. Оба согласились, что они ублюдки с большой примесью цветной крови.
Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше…
Толпа бесновалась, взволнованная присутствием телевидения не меньше, чем самой встречей. Там и сям размахивали портретами Майора на свежевытесанных кольях, с которых еще капала смола. Когда мимо прое…
Улицы и перекрестки медленно проплывали мимо. Сикомор-стрит и Кларк-авеню, Иксченч-стрит и Джунипер-лэйн. Они прошли магазин, в витрине которого были выставлены портреты Майора — рядом с рекламой «На…
Холмы почернели от людей — они возвышались вокруг них и над ними, как живые стены.
Они прошли мост, и толпа опять сомкнулась вокруг них. Река осталась слева, а справа возвышался почти отвесный холм. Зрители забирались на деревья, на кусты, друг на друга и хором выкрикивали имя Гэрр…
— Почти двести пятьдесят миль. Мои ноги будто налиты отравленным свинцом. А этому чертову Макфрису все мало. Он, как голодающий, который еще пьет слабительное.
— Кто-то же победит. Почему не один из нас?
— Давай, Олсон! — крикнул спереди Макфрис. — Давай! Покажи им всем! Пули из остальных двух карабинов отшвырнули Олсона от вездехода.
Олсон свистнул и принялся совать свой потный указательный палец в кулак. «Грязная шутка», — подумал Гэррети.
“Но вы выдержите, — сказал им Гэррети. — Выдержите или сдохнете".
— Рэй! — это был Арт Бейкер. Он снял куртку и перекинул ее через руку.
Когда его все же брали, его ставили туда, где он не мог особенно помешать: один глаз у него почти не видел. Однажды он не смог даже поймать мяч, который врезался ему точно в лоб с хрустким звуком дын…
— Второе предупреждение 60-му, — сказал солдат.
“Послушай, Рэй. Твой шанс выжить — пятьдесят к одному, считая запасных. Не убивай свою мать". Я долго сдерживался, но в конце концов просто послал его. Сказал, что у него довольно велики шансы женить…
— Я сказал уже: мы в расчете. Больше я такого не сделаю. Хочу, чтобы ты это знал.
— Удачи вам всем, — сказал он без выражения. Глаза его все так же прятались за темными очками.
Макфрис отбросил пустой тюбик, и к нему тут же устремились подросток в линялых джинсах и домохозяйка средних лет. Подросток оказался проворнее. — Спасибо! — прокричал он Макфрису и побежал обратно, к…
— Выходим на магистраль. — Макфрис был возбужден. — Похоже, там собралось целое войско. Нас встретят салютом из четырехсот стволов. — Я слышал уже достаточно салютов из трех стволов, — проворчал Гэрр…
— Гэррети! — закричал один из них. — Рэй Гэррети! Гэ-рре-ти! Мальчишка прыгал, как заведенный, выкрикивая его имя, и Гэррети помахал ему. Когда школа вместе с мальчишкой скрылись из виду, он испытал …
К нему тянулись руки, и одна из них, тощая и коричневая, чуть задела его. Он отскочил, будто его затягивало в молотилку. Никаких признаков матери и Джен. Стеббинс был прав… А если они и здесь, как он…
— С возвращением в мир живых, — сказал Стеббинс.
Потом упал, перевернулся, и его неподвижное лицо, начинающее обретать застывший покой смерти, уставилось в небо.
После этого они перевалили низкий холм и начала спускаться в зеленую долину. Прохладный ветерок приятно овевал разгоряченное лицо Гэррети.
Без двадцати два Бейкер упал и начал биться головой об асфальт.
— Пятнадцать, — Скрамм почесал подбородок, синий от пробивающейся щетины.
— Ага, — Гэррети потер ладонью шею, потом вытер руку о штаны, оставив на них темное пятно.
Он получил второе предупреждение, потом третье. Когда прошло пятнадцать секунд ожидания, он оторвался от девушки, пустился бежать, упал и, кое-как поднявшись, полувышел-полувыскочил на дорогу.
Она пыталась продолжить его бизнес, но у нее ничего не вышло.
— Неплохой парень, — Макфрис задумчиво посмотрел на Гэррети. — Может, он и не совсем неправ. Может, поэтому я и спасаю тебя.
Он осмотрелся. Олсон, Макфрис, Бейкер — все смотрели на него.
— Это ведь не страшно? — Бейкер плакал от страха. Он знал, что это страшно.
Тебе все еще хочется узнать, откуда у меня этот шрам?
— Он прячется. Знает, что многие будут рады увидеть, как он получит пропуск. Он хочет пережить меня, вонючка. Но он очень плохо выглядит. — Как и все мы.
— Вернись и спляши на нем, Баркович, — посоветовал Макфрис. — Повесели нас. Тебе же хочется, я знаю.
Белая рубашка, особенно выделяющаяся на фоне его черной кожи, стала на спине серой от пота. Гэррети видел, как перекатывались мускулы. Эти мускулы и вся тренировка бессильны против мозолей. О чем это…
— Помедленнее, приятель, — сказал Макфрис. — Оставь силы до вечера. — Не могу, — отозвался Гэррети. — Стеббинс сказал, что ее там не будет, я должен убедиться, что она там. Я должен…
— Слишком много болтаешь, — неожиданно сказал Олсон.
У следующего поворота опять ударили выстрелы, спугнув фазанов, которые вылетели из подлеска, как электрические искры. Гэррети и Стеббинс зашли за поворот, но тело уже утащили. Они так и не увидели, к…
Гэррети шел рядом с Макфрисом, но тот с самого Фрипорта молчал. Да Гэррети и не решался говорить с ним. Он опять был в долгу и стыдился этого потому, что знал — он сам не сможет спасти Макфриса. Джен…
— Хэнк! — крикнул Макфрис. — Не желаешь пройтись?
Подумай, сколько народу ставит на твою тощую задницу!
Еще одна машина завершила краткий ритуал у ворот и подъехала к ним.
— Эй, Гэррети, где твои родители? — крикнул кто-то.
— Так. Если ты сейчас упадешь, я не очень огорчусь.
Он облегченно выдохнул и услышал рядом такой же выдох Бейкера.
“Тип" оказался высоким парнем в зеленом плаще. Он шел, все время раскачиваясь и держась руками за голову. Раньше они почему-то его не видели… Или это темнота так изменила лица.
— Тебе-то что? — злобно спросил Олсон. Макфрис промолчал. Олсон пошел быстрее, но было видно, что это его последние силы. Гэррети подумал о Стеббинсе, который, как всегда, тащился сзади. Интересно, у…
— Чего ты за мной тащишься? — огрызнулся Баркович. — Тебе что, места мало?
— Ну давай, Стеббинс. Пускай тебя вытошнит еще и этим. Расскажи нам. Лицо Стеббинса приобрело оттенок старого сыра, но самообладание уже вернулось к нему.
— Сперва все было чудесно. Мы трахались с ней еще три раза, в машине, нюхая коровье дерьмо с ближайшего пастбища. Я никак не мог вычесать шерсть из моих волос, сколько ни расчесывал их; но это было н…
— А как ты думаешь, с нами тут может такое случиться?
— О Боже, — пробормотал Гэррети. — Почему он не заткнется?
Из нее вышел парень с темными волосами. За ним последовали его родители, и на какое-то мгновение все трое застыли в напряжении, как бейсбольные игроки на поле. У парня, как и у всех остальных, был с …
— Эй, это тебе. Проснись и пой, — Макфрис ухмыльнулся.
— О, я вижу, ты понемногу оживаешь, — сказал Макфрис.
— У меня цель выиграть. Но вся эта штука в целом — она бесцельна.
— Не говори мне, что я думаю, а что нет! — бросил Макфрис. — И давай не будем об этом.
Лицо Гаркнесса было красным и блестело от пота.
Потом лицо Джен превратилось в лицо Джимми Оуэнса, мальчишки из соседнего квартала. Им было по пять лет, и они играли в песочнице за домом Джимми и показывали друг другу член. Мать Джимми застукала и…
— Скрамм, а что ты будешь делать, если выиграешь? — спросил он.
Он оказался точь-в-точь похожим на Лаймстоун.
— Не буду произносить речей, — сказал Майор, глядя на них черными пустыми линзами. — Просто поздравляю того из вас, кто победит, и выражаю сожаление проигравшим.
Если он и смеялся, то этого не было видно.
— Какая разница? Раньше или позже, — Скрамм печально оглядел их, потом медленно покачал головой. — Почему я заболел? Я ведь шел так хорошо. Даже когда устал. Почему Бог сотворил такое со мной?
— Вставай, Рэй! Ты ему не поможешь! Вставай, ради Бога!
Стеббинс встал и подошел к последней десятке. Олсон, Бейкер, Макфрис и Гэррети оказались вместе в третьей. Рот у Гэррети пересох, но он решил пока не пить. Никогда еще он так не беспокоился о своих н…
— Ничего, — сказал Макфрис. — У меня такое было пару часов назад. —В глазах Олсона мелькнуло облегчение.
Он натер мозоли и уже получил первое предупреждение. Гэррети поравнялся с Олсоном и Макфрисом.
— Ну, почему он здесь и почему он ни с кем не говорит. И умрет ли он. — Гэррети, мы все умрем. Кроме одного.
Через полчаса к Гэррети подошел Макфрис и некоторое время шел молча.
Или тарелку спагетти с котлетами, а к ним — итальянские булочки и груши в масле. И молоко. Целый кувшин молока. И к черту все эти тюбики и фляжки.
Он потер ладонью щеку, чувствуя пробивающуюся щетину.
Абрахам хрипло засмеялся. Гэррети посмотрел на Макфриса.
И Стеббинс, если его можно считать чьим-то другом.
“Еще 99, — подумал Гэррети, — 99 бутылок пива на полке, и если одной из них суждено упасть… О Господи, Господи…”
В деловой части собрались посмотреть на них человек десять.
— Спасибо. — Почему-то проблеск человечности в Барковиче напугал его.
— Поможешь мне решить задачу? — спросил Макфрис.
— Интересно, почему людей не очень много? — спросил Гэррети. — Зрителей, я имею в виду.
— Что с ним? — спросил Гэррети. — Что с ним случилось?
— Она на год старше меня. Восемнадцать. Она сейчас с родителями в Фениксе.
— Пошел вон, — сказал он грубо. — Тебе платят, чтобы ты стрелял в меня, а не пялился.
“Мне нет дела, выигрываете вы или проигрываете — до тех пор, пока вы выигрываете”
Стеббинс прошел мимо Барковича, не взглянув на него. Теперь Баркович остался один посреди дороги. Он уже надевал ботинок.
— Еще бы. Только вот я забыл кое-что дома.
Снова грохот и резкий запах пороха. В какой книге он читал, что в воду стреляют чтобы тело утопленника всплыло на поверхность?
— Смотри-ка, в Мэне и такое есть, — ухмыльнулся Макфрис.
— А какой следующий город, Гэррети? — спросил Макфрис.
— Меня тоже. Но сейчас это, наверное, не имеет значения.
— Макфрис, — позвал Олсон. Его голос стал еще тише. Гэррети нравился Олсон, несмотря на его напускную грубость, и ему не хотелось видеть его испуганным. А он был испуган.
— Гаркнесс, — сказал Макфрис. — Старина Гаркнесс получил пропуск.
— Эй, мама! Посмотри на вон того большого парня! Вот это лось! Гляди, гляди!
Он с трудом верил своим глазам. Перси подходил все ближе и ближе к краю дороги и шагал теперь по обочине. То и дело он бросал испуганные взгляды то на солдат в вездеходе, то вправо — в сторону леса, …
Дождь поливал, не переставая, и Абрахам начал кашлять тем же мокрым, захлебывающимся кашлем, что и Скрамм.
— Я только отдохну немного! — крикнул Ларсон с идиотской улыбкой. — Отдохну и пойду, ладно? — он продолжал улыбаться солдату, который спрыгнул с брони и подошел к нему с хронометром и карабином наизг…
Гэррети достал фляжку и отхлебнул глоток воды. Она была холодная и вкусная. На губах остались капли, и он слизнул их.
— Ты видел когда-нибудь конец Длинного пути?
— Не знаешь, — сказал Макфрис. — Умираешь и не знаешь, почему?
— Я не собираюсь спешить, — сказал один парень. — Ну, получу предупреждение, что с того? Это только для порядка. Порядок здесь — ключевое слово, запомните это.
Так шло и дальше. В конце концов я перестал трахаться с ней.
— А-а. Ну пошли. В любом случае, это настоящая любовь. Ты веришь в настоящую любовь, Хэнк?
Но вместо этого он только получил третье предупреждение.
Гэррети развеселило, что ширинка у мужчины была почему-то расстегнута.
— Он почти уже готов. Гэррети посмотрел на Олсона, словно ожидая, что тот от слов Стеббинса упадет.
— Он полон. Плодов. Я… Гэррети молчал. Он не мог говорить. Они поднимались на очередной холм, и он опять задыхался. Олсон, казалось, вообще не дышал.
— В Огасте я был. Это ведь столица штата. Там резиденция губернатора, кинотеатры, рестораны…
— Всего? — Гэррети почувствовал, как паника жаркой волной захлестывает его внутренности. Он не сможет пройти час на такой скорости.
— Помните тест на сочинение? — спросил вдруг Абрахам.
— Если ты выиграешь, ты станешь богачом без всякой книги, разве не так?
— Ага, — сказал Макфрис. — Пункт 8 запрещает вступать в ссоры с товарищами по состязанию.
Ноги болели вдвое сильнее, и при глубоком вдохе появлялась острая боль в груди. Не утихал и жар — может быть, он заразился от Скрамма.
— Уже нет, — сказал он. — Отсчет начался со вчерашнего дня.
Олсон не отвечал. Теперь он понял, кого Олсон ему напоминает — «Летучий Голландец», несущийся вперед без экипажа.
— А мне нравится Мэн, — сказал Скрамм. — Что ты все ругаешься, Паркер?
— Не очень-то он большой, — заметил Бейкер.
Страх опять схватил его, побуждая бежать в кусты, не разбирая дороги, пока он не добежит до спасения… До Джен.
— Упаси Бог от такой жизни, — сказал Макфрис, но с улыбкой.
— Заткнись, ублюдок! — тихо сказал кто-то.
Олсон молчал уже два часа. Он не дотронулся до фляжки. Все с завистью глядели на его почти полный пояс. Глаза его, цвета темного обсидиана, смотрели прямо вперед. Губы высохли и растрескались, и из н…
Гэррети оглянулся, но сзади него было лишь четверо парней, во все глаза глядевших на Майора (один вдруг заметил, что отдает честь, и быстро убрал руку), и Стеббинс. Стеббинс, казалось, вовсе не замет…
“Отлично, парень, вот тебе вопрос — прямо в десятку!”
— Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в своем кресле.
— Что ты несешь? — свирепо закричал Гэррети. — Ты не мо…
— Извини. Иногда я говорю то, чего сам не хочу. Ладно? — Гэррети молча кивнул. Паркер перевел взгляд на Макфриса.
— Давай сбавим шаг, — предложил Макфрис. — Подойдем к Бейкеру и войдем в Огасту, как три мушкетера. Что скажешь?
Он повернулся к дороге. Темноволосый парень смотрел, как уезжают его родители. На щеке у него розовел шрам. Гэррети поздоровался.
Солдаты, идущие рядом, молчали. Все молчали.
— Расскажи нам что-нибудь, Гэррети, — попросил Стеббинс. — Что-нибудь, что отвлекло бы нас от всего этого. — Он невероятно состарился; Стеббинс был стариком.
— И дорога проходит рядом с твоим городом? — спросил Макфрис.
— Если бы ты сейчас вернулся назад, зная все это… Пошел бы ты снова?
— Спасибо. Ты настоящий друг, — Бейкер попытался улыбнуться.
Потом Майор уехал. Гэррети было немного стыдно. К тому же, маша, он израсходовал энергию.
В одной руке он сжимал холодную руку Джен, в другой руку матери. Он дошел до них. Дошел.
Но откуда он знает, что дойдет? Мозоли… Судорога… Кровь из носа… Слишком высокий или слишком длинный холм. Как он может на что-то надеяться?
— Это все входит в план, понятно? Помнишь, что я тебе говорил? Вы мне не верили. Олсон не верил. И Дэвидсон тоже, — его голос понизился до слюнявого шепота. — Гэррети, я сплясал на их могилах!
Подъем возвышался перед ними, как гора, хотя он был совсем невысоким.
— Сто к одному, что ты успеешь в лучшем случае помахать ей, — сказал Макфрис.
Гэррети шел один. Он не считал, сколько погибло этой ночью. Может быть, пятеро. Его ноги страдали мигренью, которая усиливалась с каждым новым шагом. По спине разливался жидкий огонь.
— Это Майор, — сказал Стеббинс, — и сейчас все будут кричать «Ура», — он улыбнулся всезнающей улыбкой ящерицы.
— Ну? — повторил Стеббинс, отдышавшись. Выстрелы. Упал парень по имени Чарли Филд.
Одно время я рисовал маслом. Очень любил это дело. А как-то раз проснулся утром, и все. Как отрезало.
— Нет. И не хочу. Теперь она кажется мне очень далекой, очень маленькой. Она в самом деле была рассудительной. И жадной. Знаешь, все видится на расстоянии. Еще вчера утром она очень много значила для…
— Без двадцати десять, — Макфрис усмехнулся жалким подобием своей прежней циничной усмешки. — Хороший будет денек.
— Ты верующий? — спросил Бейкер у Гэррети.
Из джипа вылез Майор — высокий, загорелый мужчина с военной выправкой.
— Не знаю, — Гэррети хотел еще что-нибудь сказать, но Пирсон уже отключился. Гэррети вдруг заметил, что он потерял туфли — его спортивные носки белели в темноте.
Карабины дрогнули и нацелились на одного из отстающих, коротышку в зеленой шелковой рубашке. Тот полчаса назад получил третье предупреждение.
Упоминание о ночи заставило Гэррети вздрогнуть.
Они сбились ближе друг к другу, как коровы в грозу. Этот рев Толпы таил для них угрозу — Гэррети так и видел этого алчущего бога Великой Толпы, раскинувшего вокруг Огасты свои багровые щупальца и гро…
Гэррети посмотрел на часы. Двадцать минут девятого. Через сорок минут им дадут еду. Он подумал, как было бы здорово зайти в одну из маленьких придорожных закусочных — сколько таких они прошли! — усес…
— И ты был доволен? — спросил Колли Паркер.
Паника росла. Внезапно он испытал уверенность, что видит последний закат в своей жизни. Он хотел продлить его, хотел, чтобы закат длился часы.
К девяти часам еще никто не выбыл, только Абрахам начал стонать.
— Может быть, — согласился Гэррети, думая, что бы еще сказать. —Но это, наверное, не самое важное.
— Не знаю, увидимся ли мы еще, — сказал он также спокойно. — Прощайте, ребята.
— Видишь ли, — продолжал Стеббинс, — есть точка, после которой толпа уже не имеет значения. Ты просто перестаешь ее замечать, прячешься от нее в свою норку.
— Не так жарко, как будет здесь, — хихикнул Олсон.
В джипе стоял Майор. Рука его была поднята; он был готов выслушать первое желание — любое желание. Приз.
— Карибу, я думаю, — на самом деле он думал о Стеббинсе.
Внезапно Кэрли закричал. Гэррети оглянулся — Кэрли шел согнувшись, обхватив ногу руками. Он шел все медленнее.
— А что у тебя сопли текут? — огрызнулся Паркер. — У всех свои странности. Еще вопросы будут?
— До Олдтауна еще сто пять миль, — устало сообщил Олсон.
— Теперь ты знаешь, что ошибался, — Гэррети пожал плечами.
“Майор сказал, что любит остряков", — сказал Олсон когда-то. Теперь он уже не выглядел остряком. Гэррети осмотрел свой пояс. У него осталось три тюбика концентратов, крекеры и сыр — довольно плохой.
Просто ли это внезапная темнота, или мысли гаснут постепенно, уносятся прочь?
Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новые цифры, — Бейкер потер ладонью щеку. — Ты видел когда-нибудь, как кошка жрет собственных котят?
Они слушали молча. Гэррети опять подумал о Стеббинсе и его теннисных туфлях. Может, он тоже натер ноги?
Ветер скулил на почти опустевшей дороге, как пес, потерявшийся в незнакомом и опасном месте.
— Прекрати. Ради Бога, прекрати, — взмолился Макфрис.
— Ладно брось. Ты ведь даже не знаешь, шучу я или нет.
«Насос не работает — вандалы оторвали рукоятку».
— Ты не хотел в детстве жениться на ней, когда вырастешь? Многие дети хотят этого.
— Кэти! — вскрикнул внезапно Скрамм. — Я еще не сдался, Кэти! — он окинул всех безумными глазами, не узнавая. Его губы обметало, лицо пылало.
— Я ебал вашу мать, и мне это понравилось! — проорал Скрамм солдатам. Майк крикнул что-то похожее на своем родном языке.
Щелкнули затворы. Все отшатнулись, и Кэрли остался один посреди омытой солнцем дороги.
— Знаешь, мне не очень хочется упасть утром в обморок от голода, — сказал Гэррети.
— Мне плевать! — Баркович повернулся к Скрамму и заорал изо всех оставшихся сил. — Что ты думал, идиот, когда впутался в это?! Что это игра в салочки?!
Они прошли кладбище, темную церковь и ступили на улицу еще одного городка.
Гэррети повернул голову. Это был невысокого роста темноволосый парень с номером пять на куртке. Гэррети не помнил его фамилии.
— Отцы-основатели не смеются, — ответил он наконец.
“Нам плевать, — ответили ноги. — Можешь подыхать".
— Да, — ему пришлось сделать усилие, чтобы выговорить это слово.
— Я иду, я шел, я буду идти, — прогнусавил Макфрис. — Переведите на латынь.
Дорога пролегала меж двух округлых холмов, как ложбинка между грудей.
— Этому Заку все хуже и хуже, — сообщил он. Когда Гэррети в последний раз видел Дэвидсона, у него был рюкзак, но он уже его выкинул.
— Черт! — Макфрис скривился и побрел дальше, опустив голову.
— Что ж, иди и думай, что это честная игра. Не все ли равно, с какой уверенностью подыхать?
— Нет, — сказал он. — Мне это кажется совершенно естественным.
— Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.
— Точно. Говорят, у него все еще идет кровь.
— Не говори со мной так, — Бейкер сделал круглые глаза. — А то я упаду в обморок прямо здесь.
— Затем же, зачем и мы все, — ответил за Макфриса Стеббинс. Он мягко, почти любяще, улыбался. Губы его запеклись, но в остальном лицо не изменилось с начала пути. — Мы все хотим умереть, потому и иде…
— Чистая рубашка, — ответил Макфрис. — И сырой гамбургер.
— Твой план что-то очень похож на то, что выходит из моей задницы, — заметил Олсон, и Бейкер прыснул. Баркович фыркнул и ушел вперед.
“Макфрис, где ты? Ты слышишь нас? Я продал тебя, Макфрис, мушкетеров больше нет".
След от мяча потом неделю не сходил с его лба.
— Да уж не варенье, — мрачно сказал Дэвидсон.
— Так вот, о шраме, — продолжил Макфрис. — Это было прошлым летом. Мы оба хотели уехать из дома, от родителей и от этого запаха коровьего дерьма, чтобы Великая Любовь цвела на свободе. Мы устроились …
К 6.45 ветерок прекратился, и стало припекать уже по-настоящему.
— Гэррети, — дружелюбно спросил Стеббинс, — ты смог бы трахнуть свою мать?
— Да, удачи тебе, — повторил Пирсон и отвернулся.
Голова Олсона упала. Он сошел с дороги и пошел прямо на вездеход.
“Я знаю ее, — подумал Гэррети. — Откуда я ее знаю?”
— Предупреждение, — сказал один из солдат деревянным голосом. — Второе предупреждение 61-му.
Его лицо в колеблющемся свете казалось перекошенным и измятым.
Они вдвоем пошли к пограничному столбу на дороге. Сзади подъезжали еще машины. Какая-то женщина внезапно начала кричать. Ни Гэррети, ни Макфрис не обернулись. Инстинктивно они сошлись ближе, а перед …
— Фу ты, — Гэррети вздрогнул. — С ума можно сойти.
— Выиграю. Я всегда хотел участвовать в этом, с самого детства. Я всего две недели назад прошел восемьдесят миль, и ничего.
Гэррети почувствовал, как по его щиколотке течет что-то теплое. Что это — кровь, пот, гной или все вместе? Вроде не болело, только носок промок.
Олсон опять глядел на свои ноги. На его шее явно выступили жилы, губы скривились в застывшей усмешке.
Солдаты внимательно разглядывали всех троих. Джо положил руку брату на плечо, и они поглядели друг на друга, но Гэррети не мог уловить никаких эмоций на их бронзовых лицах.
Гэррети пытался представить, каково это: лежать в торжественном полумраке, с руками, сложенными на груди. Не думать о боли, любви, ненависти, о деньгах. Ни о чем. Абсолютный ноль. Спасение от агонии …
Тут же поползли слухи — что этот холм длиной четверть мили, что он длиной две мили, что в прошлом году тут троим выписали пропуск.
— Два года назад они дошли, — возразил Абрахам. — Четверо из них, во всяком случае.
— Какой большой штат, — заметил Баркович откуда-то спереди.
Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.
— Да-да, будьте хорошими мальчиками, — подхватил Бейкер.
— Пластиковые ноги, — прошептал он. — Пла-а-асти-ковые ноги. А эти отрежу, суну в стиральную машину и буду крутить и крутить и…
Он вздрогнул, и головная боль тут же нахлынула волной. Перед глазами заплясали черные пятна.
— Сегодня увидим красивых девчонок, — сказал Бейкер.
С высоты они видели дорогу миль на двадцать вперед. Она вилась среди лесов, как черно-серая карандашная черта, проведенная по измятой зеленой бумаге. Далеко впереди дорога снова шла на подъем и терял…
— Твой дядя… — начал Абрахам, но тут Олсон начал умолять солдат, чтобы ему дали отдохнуть.
— Это точно, — без улыбки согласился Бейкер.
— Жаль, что Присцилла не убила меня. Тогда все было бы не так…
— Знаешь, я думаю, ты вечером сказал что-то лишнее и теперь боишься. — Думай, как знаешь, Гэррети.
Руки тянулись к нему, словно прося милостыни. Гэррети шел за темной фигурой.
— Я не знаю, что будет, если я вдруг выиграю, — признался Макфрис.
— Олсон тоже бесится, — сообщил Макфрис. — Эй, Хэнк!
— Полночь. Мы дожили до следующего дня, Гэррети.
— Хотел бы я построить здесь дом, — сказал Скрамм, фыркая, как бык в жару. — Построить самому, вот этими руками, и глядеть на это каждое утро.
И все они устают. Устают, но не выматываются.
Гэррети отхлебнул из фляжки, закрутил ее и опять погрузился в дремоту.
— А, кому какое дело? Конечно, всем хочется помнить, как они шепчут слова любви в розовое ушко своей королевы, а не то, как, вернувшись домой, они гоняют шары под одеялом.
— Она колется. Должно быть синтетика. У меня аллергия на синтетику.
— Твой Макфрис — идиот, — сказал Стеббинс. — Ты правда думаешь, что разглядишь свою девушку в такой толпе?
— Зачем я ввязался в это? — безнадежно спросил Олсон, вторя недавним мыслям Гэррети. — Зачем я согласился?
За девяносто минут никому не выписали пропуск. Они шли по однообразным сосновым лесам, миля за милей, краем уха слушая приветствия. К тупой боли в ногах Гэррети добавились острые уколы в левой икре.
Он повернулся задом, расстегнул молнию и помочился.
Вы скажете, что с меня должны были потребовать карточку — это верно, как раз в тот день я случайно захватил ее с собой. Если бы ее у меня не оказалось, я бы пошел в кино и не подыхал сегодня здесь в …
Это был рыжий парень в клетчатой рубашке. Он остановился посреди дороги и получил первое предупреждение. Потом он, шатаясь, побрел к вездеходу. Слезы прочерчивали тонкие дорожки на его запыленном лиц…
Солдат не ответил. Он спрыгнул с вездехода и остановился на обочине напротив Барковича, глядя на такой же стальной хронометр, как у Майора.
— Тебе легко говорить. Ты их хотя бы увидишь.
— Я почти готов, — сказал спокойно Бейкер.
— Ну, сукин сын, давай! Я еще спляшу на твоей могиле! Давай, балда, шевели ногами! Все равно сдохнешь здесь!
Он тряхнул головой, пробуждаясь от своих мыслей. Рядом с ним шел Макфрис.
— Он спросил, не жарко ли у нас дома. Да… Майор так спросил.
— Я хочу умереть. Пора. Разве ты не хочешь?
Он облизал губы и отпил немного воды. Они прошли зеленый указатель, извещающий, что до Мэнского шоссе осталось сорок четыре мили.
Средняя домохозяйка за день проходит шестнадцать миль, от холодильника до утюга и обратно, и к концу дня ног под собой не чует.
— Отврати от себя греховные помыслы, сын мой, — пропел Макфрис, имитируя преподобного У.С.Филдса.
Олсон шел. Его лицо смотрело в темноту, и в безумных глазах что-то светилось, что-то там еще оставалось, но что?
После двух наступила половина третьего. Они поднялись на длинный холм, и с него Гэррети разглядел вдали грузные голубые горы. Тучи на западе сгустились, подул резкий ветер, от которого высох пот и по…
— Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.
— Немного, — ответил Гэррети. — Мой отец водил рефрижератор, пока его не… Пока он не исчез. Это трудная работа. Может, этот тип не успел свернуть, или еще что.
Через минуту выстрел разнес лицо рыжего парня.
Все молчали. Конфетные обертки потрескивали у них под ногами, как отзвук далекого лесного пожара. Из толпы вылетела ракета и унеслась куда-то в сторону Льюистона, в край Обюшонов и Лавескью, в край н…
Макфрис повернулся к нему. Ветер развевал его одежду, и весь он, с его черными волосами и белым шрамом на загорелом лице, напоминал старого морского волка на капитанском мостике.
— Как я иду? Посмотри на него! Хотел бы я знать, как он идет! он ткнул пальцем в сторону Олсона.
Среди участников прошел шепот, и Гэррети осмотрелся.
— Этот сзади не очень-то разговорчив, — Бейкер ткнул в сторону Стеббинса. Красные штаны того были теперь черными от дождя.
— Может, от этого будет только хуже, — вставил Макфрис, идущий чуть позади. Они проходили мимо большого желтого светофора, и Гэррети, не отрываясь, смотрел в его испуганно мигающий глаз.
“Абсолютным шоу было бы такое, где проигравшего участника убивают".
Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.
Он крикнул, чтобы ему дали фляжку. Солдат молча принес ее и потрусил назад к вездеходу. Ему уже хотелось и есть, но с этим придется ждать.
— Это не имеет значения. В один прекрасный миг мне просто надоест.
— Я верю в хороший трах, — сказал Олсон, и Арт Бейкер рассмеялся.
Макфрис снова поймал его за руку. Краем глаза он увидел свой класс под школьным знаменем и среди них самого себя, кусок прошлогодней фотографии, и он улыбался и махал самому себе.
Впереди кто-то начал кричать. Без слов, пронзительным детским голосом.
— А ты как думаешь? Он мог бы повесить на шею табличку «Сделай мне больно».
— Иди, кретин! Я не могу тебя тащить! — прошипел Макфрис.
— Смотри, мы уже пережили большинство. Шестьдесят одного.
— По…аай! — Гэррети качнулся, на миг потеряв равновесие. — Проклятая подметка отлетает.
— Звучит так, будто тебе нечего терять, — заметил он.
Майор оглядел их. Часы Гэррети показывали 8.56 — насколько они все-таки спешат? В животе неприятно урчало.
— Удивительно, как сознание управляет телом, — сказал он наконец.
Тарабарские фразы на мертвом языке. «Эне, Бене, Раба, Квинтер, Финтер, Жаба».
Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянул пару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывов ветра.
— Моя бабка в таких случаях говорила: «Шевели задницей — само высохнет».
— Да нет, не может быть, — голос Макфриса звучал испуганно. — Это была пыль.
— Эскадрон забирает только кретинов, — внятно проговорил Колли Паркер.
Гэррети взглянул, и желудок подпрыгнул у него к самому горлу.
— Давным-давно, — начал Абрахам чужим голосом, будто в его семнадцатилетнее тело вселился дух, — наши предки основали здесь… Ах, черт, забыл, как дальше! Мы учили это в восьмом классе по истории.
— Побереги дыхание, — сказал Гэррети. — Тебе оно еще пригодится.
— Это по твою душу, Олсон, — сказал Макфрис. — Давай, шевели ногами. Я хочу видеть, как ты станцуешь на этом холме чечетку.
Они слышат все, что мы говорим, слышат удары наших сердец. И видят, как днем. Словно в подтверждение его слов кто-то впереди получил второе предупреждение.
Абрахам разжал кулак. На ладони у него лежала река Потомак в обрамлении лавровых листьев. — С тебя доллар пятьдесят, — бесстрастно заметил Бейкер.
Больше в Карибу ничего примечательного не случилось.
“Давай, попробуй их взять". Сказал, что любит таких остряков.
— Должно быть, это то, что называют Хэйнсвиллским лесом, — сказал Гэррети без особой уверенности. — Зимой тут кошмар. Кладбище грузовиков. — Я такого никогда не видел, — с почтением сказал Скрамм. — …
— Что ты сделал, когда получил подтверждение? — тихо спросил Макфрис.
— Не знаю. Может, это — как постучать по дереву.
Гэррети перевел взгляд на Бейкера, лицо которого было все измазано кровью, текущей из носа.
К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружились первые светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впереди спросил, что будет, если туман заволокет дорогу.
— Ты хотел знать, — возразил Стеббинс. — Так ведь?
— Ну, — Пирсон прищурился, — представляете: пережить всех, кроме одного! По-моему, нужно установить приз для второго.
— Заткнись, — сказал коротко Бейкер, и Гэррети послушался. Он почесал шею и взглянул на раскаленное добела небо. Его тень уродливым карликом скорчилась у ног. — Прости, — сказал Бейкер. — Зря я крича…