Все цитаты из книги «Долгая прогулка»
— Не могу, — монотонно твердил Олсон. — Больше не могу.
Высокий рыжий парень в джинсах и ковбойке. Куртка у него была по-школьному обвязана вокруг пояса и хлопала по ногам при каждом шаге.
— И еще тридцать, — мрачно добавил Гаркнесс. — Невозможно представить.
Гэррети уже заметил, что многие из них ничего не видят и не слышат. Ничего, кроме дороги. Как будто идут по канату над черной бескрайней бездной.
Беседовал с ним. Потом солдаты подняли его и сказали, что он выиграл приз, и спросили, что он хочет.
Пронесся слух, что ожидается дождь, и на горизонте виднелось что-то вроде облаков, но это могла быть всего лишь утешительная иллюзия.
— А что она может сделать? — спросил Гэррети. Они шли совсем рядом с толпой, уже не замечая рук, тянущихся к ним, чтобы потрогать. Маленький мальчик хныкал, что хочет домой.
— А король отказался, потому что считал его недостойным, но красотка полюбила Белого Рыцаря и угрожала убежать в лес, если… Если, — на него накатилась волна забытья. Рокот толпы то наступал, то отход…
— Я чувствую, что мои ноги вот-вот развалятся. Как плохой фундамент.
— Эй, Маньяк, далеко до Карибу? — спросил кто-то. Это оказался Баркович, который уже снял свою шапочку-маяк и сунул ее в карман.
— Хорошие парни приходят к финишу раньше?
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной, пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
— Мне плохо, — ровным голосом сказал Пирсон. — Плохо. Не надо.
— Не в этом дело, — спокойно возразил Макфрис. — Ты же говорил, что сам в детстве ходил смотреть на ДЛИННЫЙ ПУТЬ —?
Гэррети казалось, что подъем длится чуть не месяц. Да, месяц, потому что всего они идут уже не меньше трех лет. Он усмехнулся этой мысли и отхлебнул еще воды.
— Тоже нет, — ответил Макфрис. — Я перестал в это верить где-то около девяти. Видишь ли, я, — он откашлялся, — мне трудно говорить об этом, но я не думал, что это будет так тяжело. Похоже, все они, —…
— Конечно, — ответил Макфрис. — Все умрут, разве ты не знаешь? Порыв ветра залепил им глаза дождем, Макфрис споткнулся и получил предупреждение. Толпа взволновано загудела. Сегодня хоть ракет не было…
Он подумал о Джен и испытал укол вины, вспомнив о девушке, которую поцеловал утром. Он уже не помнил, как выглядела та девушка, но помнил свое возбуждение. Если прикосновение к ее заду так его возбуд…
Видишь ли, ее старик держал коров, а запах навоза плохо сочетается с Китсом. Может, при другом ветре мне нужно было читать ей Суинберна? — Макфрис засмеялся.
Это оказался типичный провинциальный городишко: «деловой центр» из двух улиц, «Макдональдс», «Пицце-Хат» и «Бургер-Кинг». Вот и весь Лаймстоун.
Ноги устали, но не так сильно, как могли бы. Ведь он был довольно тяжелым, и ногам приходилось выносить сто шестьдесят фунтов. Левая ступня протерла носок (он вспомнил историю, рассказанную Стеббинсо…
— Ты действительно хочешь видеть свою мать?
— Я знаю этот тип. Она похожа на мою тетю Хэтти. Та обожала ходить на похороны и с такой же улыбкой смотрела на плачущих родственников. Облизываясь, как кот на сливки.
Вместе с Кэти. Может, так и будет, когда все это кончится.
Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писатель Гаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второе предупреждение.
У Гэррети застучало в висках. Ларсон получил третье предупреждение… Вот сейчас он встанет и пойдет.
— А тебе-то что? — спросил Макфрис. — Нас-то там никто не ждет.
— Вонючие суки! — крикнул кто-то. — Моим призом будет ваша публичная кастрация!
Гэррети не сразу понял, что это относится к нему, а когда понял, испугался. Второе предупреждение за десять минут. Он подумал о безымянном парне, который умер лишь потому, что часто замедлял скорость.
Вдруг Гриббл, уже проявивший себя радикалом, свернул с дороги и рванулся к девушкам. Одна из них, та, что была ближе, повернулась к нему и обняла руками за шею. Гриббл — растерянная, перепуганная фиг…
Без четверти четыре он получил первое предупреждение, и ему пришлось дважды с силой хлопнуть себя по лицу, чтобы проснуться. После этого ему стало холодно. Может быть, это ему мерещилось, но звезды н…
“Ну вот, старина Эйб не сберег свое печенье, — подумал Гэррети рассеянно. — Нарушил пункт 13".
Олсон устало сказал, что все, поставившие на его тощую задницу, могут проделать сами с собой два противоестественных акта, из которых второй является прямым продолжение первого. Все рассмеялись.
Гэррети тупо переводил взгляд с одного на другого и не мог понять, о чем они просят. Он уже спустился со своего пика: все старые, выматывающие боли вернулись и стали еще сильней.
— Не особенно. Просто я не жадный до денег. — Ты был бы, если бы вырос на картофельном супе и капусте. Мясо только по праздникам.
Четыреста ружей выпалили, раздирая барабанные перепонки.
— А я — Джон Картер из Барсума, Марс, — сказал Олсон.
Наступило длительное, жуткое молчание, потом они снова поднялись в соответствии с правилами. Снова опустились. Гэррети слышал тяжелое, одышливое дыхание Гаркнесса.
— О, я готов танцевать так вечно, и никогда не устану. Мы еще повесим наши ботинки на звезды, так и знай.
— Никто, пока Путь не начался. Но сейчас я был бы рад и этому. Черт с ним с призом. А ты?
— Этот город больше, чем Лаймстоун, — сказал Гэррети. Он как будто оправдывался, неизвестно почему. Может, потому, что многие из них умрут здесь. Может, все. Только шесть Длинных путей в истории пере…
— Я не дорожная карта, — ответил Гэррети сердито. — По-моему, Бангор.
Темный силуэт метнулся к обочине за вездеходом (Гэррети и не заметил, когда вездеход нагнал их) и скрылся в лесу. Залп. Кусты ежевики затрещали под тяжестью упавшего в них тела. Солдаты выволокли за …
“Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос как можно объективнее, используя не более 1500 слов". Вот черт, подумал я. Остальные вопросы были легкие.
— Ну вот, у тебя получилось, — сказал Бейкер, сбавляя шаг. — Да что это вас так удивляет? — Гэррети не мог сдержать изумления. — А то, что это не так уж просто перед мордами у этих обезьян, — без улы…
— Что они хотят делать? — испуганным шепотом спросил Пирсон.
— Почему нет? Он все равно слишком глуп, чтобы у тебя выиграть.
Гэррети плакал. Он подбежал к Олсону, опустился на колени рядом с ним, прижал к груди его растрепанную голову. Он рыдал в сухие, пропахшие потом и мочой волосы Олсона.
“Ох, Пит", — подумал он. У него не осталось слез, чтобы плакать.
Стриженная голова Кэрли исчезла в вихре крови, мозгов и осколков черепа. То, что от него осталось, шлепнулось на белую линию, как мешок с мукой.
— Не трогайте меня! — закричал кто-то. — Пожалуйста, не трогайте меня!
Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.
Карабины медленно опустились, нащупывая Гаркнесса.
Все ушли. Остался только он, Гэррети, среди смятых бумажек и пачек из-под сигарет. Нет, не только. Невдалеке стоял молодой светловолосый солдат со стальным хронометром в одной руке и карабином в друг…
— Господи, как же ты идешь? — с благоговейным страхом спросил Абрахам.
— Мне это не нравится, — заметила она, выезжая на свободное место. Она говорила это с тех пор, как они встали в два часа ночи. Вернее, стонала. — Не беспокойся, — сказал он в который раз, сам себя не…
— Не позволяй ему влезть под кожу, — посоветовал Макфрис. — Думай о дороге.
— Хрен с ним, с дедом, — перебил Макфрис. — Даже три хрена.
— Я видела! — возбужденный девичий голос. — Я видела его штуку!
Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружала темнота, в которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смерти захотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой…
Я мыслю, следовательно, существую. Первый урок латыни.
— А почему ты решил участвовать в Длинном пути?
— Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь в другое место, — сердито сказал Бейкер.
— Что с тобой? — прошептал Олсон, но парень, казалось, не слышал.
— Джон! Эй, Джонни, посмотри на этого беднягу!
— Подонок! — прошипел Олсон, ненавидяще глядя на Пирсона. — Ждешь нашей смерти? Колдуешь?
— Предупреждение! Второе предупреждение 47-му!
Около двух Гэррети получил наглядный урок психологии слухов. Кто-то обронил слово, и оно пошло гулять, обрастая подробностями. Скоро пойдет дождь. Парень с транзистором сказал, что скоро польет, как …
“Вот оно, — подумал Гэррети. — Это смерть. Сейчас я умру".
— Я не помню всех, кому выписали пропуск.
— Ага, — хмыкнул Бейкер. — Часто ли у вас бывает понос, и употребляете ли вы наркотики.
Правило три: никогда, повторяем, никогда не надевайте спортивные туфли на Длинном пути.
“Оставьте его в покое! — прокричал про себя Гэррети, — Вы не знаете, как ему больно!" Но он лицемерил — он хотел, чтобы Баркович умер.
“Нет отдыха для проклятых", — подумал Гэррети и отчего-то рассмеялся.
Из Бейкера бил фонтан крови. Лицо превратилось в красную маску, воротник рубашки промок насквозь.
С другой стороны завозилось что-то тяжелое, и кто-то нервно крикнул: "Что это?”
Он оглянулся на Олсона. Олсон шел, только язык его почернел.
— Я чувствую, что могу идти хоть до самой Флориды, Гэррети.
— Почему ты их спрашиваешь? — удивился Скрамм. Он уже не говорил, а шептал. Прежний болезненный румянец уступил место восковой бледности.
— Вот истинно верующий, — Макфрис снова хихикнул. — О мои недостойные потроха! О моя святая жопа!
— Да, но тогда не было такой жары, — сказал Йенсен. — Когда холодно, можно идти быстрее и согреться. Но когда жарко, нельзя идти медленнее… И охладиться.
— А они не отдадут карточку? — спросила миссис Гэррети.
Гэррети поднял воротник, вслушиваясь в звук собственных шагов. Утром он их не слышал, они терялись в стуке еще девяноста девяти пар ног. Но теперь он отчетливо различал их особый звук и ритм, и то, к…
Острая боль пронзила правую ногу. Мускулы свело, потом отпустило. С бьющимся сердцем он ждал повторения судороги, но она не повторилась.
Гэррети посмотрел на очкастого парня, стриженного под ежик.
— Когда я назову вашу фамилию, выйдите, пожалуйста, вперед и возьмите ваш номер. Потом вернитесь на место и стойте, пока я не дам знак начинать. — Вот мы и в армии, — с ухмылкой шепнул Олсон, но Гэрр…
Зрители поднимали воротники и потирали руки.
— Ну, и как это было? — спросил тревожно Макфрис.
Дорога изогнулась, и они перешли реку по мосту. Внизу бурлила вода, одетая хлопьями желтой пены.
“Волосы шлюхи", — подумал он. Как-то он сказал ей это, просто вырвалось, и он думал, что она рассердится, но она промолчала. Он думал, что, может быть, ей это даже польстило… На этот раз его разбудил…
— Почти двести пятьдесят миль. Мои ноги будто налиты отравленным свинцом. А этому чертову Макфрису все мало. Он, как голодающий, который еще пьет слабительное.
Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повисло над горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто еще шел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.
— Смотри не споткнись, парень, — бросил ему вслед Олсон. — Больше они не станут с тобой разговаривать.
— Извини. Я подремлю немного, если получится.
— Иди. Поговори с ним. А если он не захочет, просто посмотри.
— А тебе не кажется странным? — спросил Макфрис, рыгнув. — Снова появиться дома после всего этого?
Внезапно грянули два выстрела. Следом крик, и еще один выстрел.
Гэррети надел куртку вскоре после того, как Эвингу выписали пропуск, а теперь он застегнул ее и поднял воротник. Гаркнесс, будущий писатель, заботливо спрятал блокнот. Баркович нацепил желтую непромо…
— Ну, — прошептал Гэррети. — Ну, говори же! Говори, Олсон!
Мимо прошел Стеббинс, что-то пробормотав. Потом он остался один на дороге.
Он был слишком погружен в свои ощущения — смесь возбуждения и страха.
Они прошли уже почти пятьдесят миль. Распространился слух, что когда они в самом деле их пройдут, приедет Майор на своем джипе и скажет речь.
Время. Время шло, хотя ужасно медленно. Макфрис повернулся, медленно поднял одну ногу, опустил, потом поднял вторую. Пошел прочь. Медленно прошел Баркович, чуть улыбаясь. Медленно по толпе стал распр…
— Пройди еще немного, Арт, — сказал он сквозь слезы. — Еще немного. — Не могу.
Остальные в большинстве своем уже вышли, казалось, за пределы боли и страха, как Олсон. Они брели сквозь дождь и темноту, подобно ожившим мертвецам. Гэррети избегал смотреть на них.
— Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, — мрачно сказал Паркер.
— Я сказал уже: мы в расчете. Больше я такого не сделаю. Хочу, чтобы ты это знал.
Еще одна машина завершила краткий ритуал у ворот и подъехала к ним.
— Я плакал, — сказал Макфрис. — Плакал, как ребенок. Я упал на колени, целовал ее юбку и умолял простить меня. Кровь текла с моего лица на пол, и это было действительно неприятно, Гэррети. Она убежал…
— Молодец, Рэй! Так держать! — и отошел, оставив его в полном недоумении.
“У вас тридцать секунд, и помните, пожалуйста, что ваш ответ должен быть в форме вопроса".
Он шел, пока не поравнялся с Майком и Джо. Майк шел, прижав руки к животу, но не сгибался.
Ему казалось, что он любим и был любимым. Но теперь остался только джаз. Мать была всего лишь чучелом в потертом пальто, Джен маленькой глупой шлюшкой. Все это кончилось. Даже если он выиграет, переж…
— Они смешные, — он едва не плакал от смеха. — Пит, Пит, погляди… Они такие смешные, такие… Маленькая девочка в грязном платье сидела на земле и строила гримасы.
Он стал готовиться к встрече с ближайшей красивой девушкой, но вместо красивой девушки появился маленький итальянец.
— Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.
Только никаких судорог. Судорога сейчас — это смерть. А она может случиться, потому что в туфли ему словно залили свинец.
Он выглядывал из-под нее, как старый злой смотритель маяка.
Моя жопа передает тебе привет — вы ведь с ней, как близнецы. Привет, привет! Гэррети закрыл рот ладонью и истерически захохотал. Мужчина в первом ряду махал плакатом с фамилией «Скрамм». Рядом с ним …
Абрахам хотел что-то сказать и не мог. — Держись, — лицо Бейкера было суровым.
Номер 53. Мы стали чуть ближе к концу, вот и все.
Третьим, что случилось в одиннадцать, была смерть Ранка.
Рэй Гэррети запрокинул голову и полил себе на лицо водой из фляжки.
Они прошли указатель «Льюистон 32» и, через милю светящийся щит, возвещавший «Гэррети 47».
Тебе все еще хочется узнать, откуда у меня этот шрам?
В лесу зловеще каркнула ворона. Первые теплые лучи коснулись лица Гэррети, и он благодарно потянулся к ним, улыбаясь.
До Огасты еще восемьдесят миль. Так приятно идти по мокрой траве… Он споткнулся, едва не упал и резко пробудился. Какой идиот сажает сосны на средней полосе? Конечно, это дерево штата, но почему бы н…
Гэррети на миг показалось, что сейчас он бросится на Стеббинса или упадет в обморок от гнева, но он не сделал ни того, ни другого.
— Я видел это четыре года назад, — сказал Стеббинс. — Мне тогда было тринадцать. Тогда все кончилось в 16 милях от границы Нью-Хэмпшира.
— Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, что худшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.
— Знаешь, мне не очень хочется упасть утром в обморок от голода, — сказал Гэррети.
Участники рассыпались по дороге, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Гэррети поискал взглядом Барковича — тот выглядел неплохо. Ничего удивительного: нет друзей, нет и проблем.
Он облегченно выдохнул и услышал рядом такой же выдох Бейкера.
— И что он сказал? — спросил Гэррети. Ему вдруг показалось, что в ответе на этот вопрос для него заключена вся жизнь.
“Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство…" Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подари…
— Спроси своего дружка Бейкера. Мул не любит пахать, но любит морковку. Вот ему и подвешивают морковку перед носом. Мул без морковки выматывается быстрее. Понимаешь?
— Бог покарает его, — повторял Хэнк Олсон с настойчивостью идиота. — Бог убьет его, вот увидите.
— Старая кошелка, — пробормотал рядом Арт Бейкер.
Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северу от Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (или больше… Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать…
У самой вершины от дороги отходил грязный проселок, на котором стоял фермер со своей семьей. Они смотрели на проходящих — старик с низким морщинистым лбом, женщина в сером мешковатом пальто и трое де…
— Ну, если хочешь зайти в шикарный ресторан, потерпи до Бостона, — заметил Абрахам.
Было девять часов — уже в четвертый раз. Их оставалось двадцать четыре, и они входили во Фрипорт. Впереди был кинотеатр, где они с Джен часто бывали. Свернув направо, они оказались на дороге № 1 — по…
Он поспешил к Макфрису, который шел, задумчиво глядя на толпу.
— Первым сдался блондин. Я это хорошо видел. Он вскинул руки вверх, будто собирался улететь, но вместо этого упал лицом вниз и через тридцать секунд получил пропуск — он шел с тремя. А потом толпа на…
Туман тонкими полосками наползал на дорогу. Силуэты идущих проплывали в нем, как темные острова. Они миновали темный гараж, запертый ржавым засовом, — призрачный силуэт в море тумана.
— Что? — Гэррети утерял нить беседы. У него опять болела левая нога. — Чтобы мы удвоили ставки.
Сонно пропела птица. Они прошли еще одну ферму, где им долго махал бородатый мужчина.
Они слышат все, что мы говорим, слышат удары наших сердец. И видят, как днем. Словно в подтверждение его слов кто-то впереди получил второе предупреждение.
— У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые разгрызают сосновый гроб, как орех.
Нам платили сдельно. Я был не очень хорошим укладчиком — набивал около двадцати трех мешков в день, а норма всегда была за тридцать. И другие парни из-за меня тоже отставали и теряли в зарплате. Они …
Без двадцати два Бейкер упал и начал биться головой об асфальт.
К нему тянулись руки, и одна из них, тощая и коричневая, чуть задела его. Он отскочил, будто его затягивало в молотилку. Никаких признаков матери и Джен. Стеббинс был прав… А если они и здесь, как он…
— Я, кажется, тебе подгадил, — сказал Гэррети тихо.
Низкорослый крепыш деревенского вида с обожженной солнцем шеей неуклюже шагнул вперед, явно сконфуженный присутствием Майора, и взяла большую пластиковую единицу. Он прикрепил ее к рубашке и получил …
Он натер мозоли и уже получил первое предупреждение. Гэррети поравнялся с Олсоном и Макфрисом.
— Заткни свою поганую пасть, — спокойно сказал Макфрис.
Что-то зашевелилось в желудке Гэррети, как комок липкой слизи. Он не хотел смотреть и знал, что ходьба задом наперед не способствует сбережению энергии, но не мог ничего поделать. Он физически ощущал…
— Слушай, не строй из себя гусеницу из «Алисы в Стране чудес».
В одной руке он сжимал холодную руку Джен, в другой руку матери. Он дошел до них. Дошел.
— Я не убийца! — завизжал Баркович. — Я еще спляшу на твоей могиле!
— Гэррети! — закричал один из них. — Рэй Гэррети! Гэ-рре-ти! Мальчишка прыгал, как заведенный, выкрикивая его имя, и Гэррети помахал ему. Когда школа вместе с мальчишкой скрылись из виду, он испытал …
Наконец они добрались до вершины. Было девять часов, и они находились в дороге уже двенадцать часов, но это ничего не значило. Значили что-то только холодный ветерок, дующий с вершины, пение птицы да…
Он осмотрелся. Олсон, Макфрис, Бейкер — все смотрели на него.
— Стеббинс! — позвал он и попытался поднять его. Стеббинс по-прежнему смотрел на него, но страх исчез из его взгляда. Голова его безжизненно откинулась на шее. Он был мертв. Гэррети утратил к нему ин…
Макфрис хотел пережить Барковича. Он хотел дойти до Джен.
Лицо Гаркнесса было красным и блестело от пота.
Скрамм потер лоб. Его грудь вздымалась и опадала в такт кашлю.
— Да, — ему пришлось сделать усилие, чтобы выговорить это слово.
— Хэнк! — крикнул Макфрис. — Не желаешь пройтись?
Белая рубашка, особенно выделяющаяся на фоне его черной кожи, стала на спине серой от пота. Гэррети видел, как перекатывались мускулы. Эти мускулы и вся тренировка бессильны против мозолей. О чем это…
— Что-то я отключился, — сказал Гэррети, зная, что отключился на самом деле не он, а Зак. — Хотите печенья?
— В попечительском совете мне наговорили кучу чепухи о пользе образования, но у них были дела поважнее, чем удерживать меня в школе. Да и должен же кто-то копать канавы, ведь так?
После этого они перевалили низкий холм и начала спускаться в зеленую долину. Прохладный ветерок приятно овевал разгоряченное лицо Гэррети.
И когда рука снова легла на его плечо, он невероятным образом нашел в себе силы побежать.
Предупреждения раздавались с усыпляющей монотонностью, но выстрелов не было. Баркович заткнулся. Стеббинс опять потерялся сзади, еле видимый в тумане.
— Чистая рубашка, — ответил Макфрис. — И сырой гамбургер.
— С возвращением в мир живых, — сказал Стеббинс.
Он получил второе предупреждение, потом третье. Когда прошло пятнадцать секунд ожидания, он оторвался от девушки, пустился бежать, упал и, кое-как поднявшись, полувышел-полувыскочил на дорогу.
Она продолжалась до 8.40 и прошла успешно. Никто не отказался.
Гэррети дал обещание в 15.15. Но к шести часам пропуск выписали лишь одному. Все шли молча. Группы полностью распались. Все они согласились с предложением Абрахама. Стеббинс рассмеялся и предложил ск…
Разговор смолк. Все уставились на Олсона. Гэррети изо всех сил желал, чтобы его поскорее пристрелили. Чтобы он больше не мучился и не унижался. Солдаты смотрели на Олсона с теми же каменными, абсолют…
Потом трое солдат из вездехода принесли им широкие ремни с карманами.
— Вернись и спляши на нем, Баркович, — посоветовал Макфрис. — Повесели нас. Тебе же хочется, я знаю.
— А с теми, кто меня так называет, я не играю. Но для тебя, Эйб, сделаю исключение. Для хорошего человека ничего не жалко.
— Расслабься, — посоветовал Гэррети. С него уже сняли все три предупреждения.
— Неплохой парень, — Макфрис задумчиво посмотрел на Гэррети. — Может, он и не совсем неправ. Может, поэтому я и спасаю тебя.
— Ну и кто его похоронил? — спросил Макфрис. — Если, конечно, он умер.
Гэррети посмотрел на часы. Двадцать минут девятого. Через сорок минут им дадут еду. Он подумал, как было бы здорово зайти в одну из маленьких придорожных закусочных — сколько таких они прошли! — усес…
— Ну, к побережью где-то двадцать пять из нас уже сойдут, — бросил Олсон со своим обычным видом знатока.
От звука этого голоса Гэррети подпрыгнул. Это был Стеббинс. Он подошел к ним, так же нагнув голову. Его светлые волосы топорщились над головой, как корона.
Но вместо этого он только получил третье предупреждение.
Кое-кто посмотрел на него и быстро отвернулся. Гэррети тоже хотел отвернуться. В голосе Олсона слышалась истерика. Солдаты смотрели на него бесстрастно.
— Пластиковые ноги, — прошептал он. — Пла-а-асти-ковые ноги. А эти отрежу, суну в стиральную машину и буду крутить и крутить и…
— Рэй! — это был Арт Бейкер. Он снял куртку и перекинул ее через руку.
Солнце палило все сильнее. Ртутный столбик дополз до семидесяти девяти градусов (у одного парня был с собой термометр) и готовился перепрыгнуть на восемьдесят. "Восемьдесят, — подумал Гэррети. — Это …
— Это не сказка. Не все, чего не было, можно назвать сказкой, потому что…
Подъем возвышался перед ними, как гора, хотя он был совсем невысоким.
— Я тебя ударю, если ты не заткнешься! — почти простонал Абрахам.
— Ладно, ребята, — вмешался Макфрис. — Ведите себя прилично. Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?
“Знаете, почему меня зовут Граф? Потому, что я занимаюсь графикой! Ха-ха-ха!”
Номер 93 — Гэррети не знал его фамилии, — прошел мимо. Он смотрел под ноги, и его губы беззвучно шевелились в такт шагам.
Гэррети заметно отстал и опять оказался рядом со Стеббинсом. Чем-то Стеббинс поражал его, но ему не хотелось думать об этом. Сейчас было не время думать о таких вещах.
Никто не ответил. Гэррети посмотрел вперед, где бурые холмы соединялись с усыпанной звездами чернотой неба. Ему вдруг показалось, что левую ногу начинает сводить судорога. «Мне хочется сесть, — подум…
Они прошли указатель, показавшийся Гэррети верхом безумия, вобравший в себя весь идиотский вселенский хохот, все визжащее безумие сфер: «До Бостона 49 миль! Смелей, ребята, вы можете их пройти!» Он б…
Карабины дрогнули и нацелились на одного из отстающих, коротышку в зеленой шелковой рубашке. Тот полчаса назад получил третье предупреждение.
Гэррети, заметив это, захохотала еще сильнее.
Молоко, твердая пища и место, где можно сесть и нормально поесть. Разве это не здорово?
Улицы и перекрестки медленно проплывали мимо. Сикомор-стрит и Кларк-авеню, Иксченч-стрит и Джунипер-лэйн. Они прошли магазин, в витрине которого были выставлены портреты Майора — рядом с рекламой «На…
Он победил троллей, и гоблинов, и всех волков. И наконец он набрел на королевский замок и попросил у короля руки принцессы Гвендолин, знаменитой красотки.
— Это все входит в план, понятно? Помнишь, что я тебе говорил? Вы мне не верили. Олсон не верил. И Дэвидсон тоже, — его голос понизился до слюнявого шепота. — Гэррети, я сплясал на их могилах!
— Я тоже, — он сунул сигарету в рот, зажег ее и затянулся.
“Тип" оказался высоким парнем в зеленом плаще. Он шел, все время раскачиваясь и держась руками за голову. Раньше они почему-то его не видели… Или это темнота так изменила лица.
Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.
— А ты заткнись, убийца, — сказал Макфрис.
— Правда, я не копал никаких канав. Я устроился на фабрику постельного белья в Фениксе за три доллара в час. Мы с Кэти были счастливы. Иногда мы смотрели ящик, и она вот так обнимала меня и говорила:…
Янник, номер 98, обсуждал с Уаймэном, номер 97, происхождение солдат на вездеходе. Оба согласились, что они ублюдки с большой примесью цветной крови.
И все равно ему хотелось идти с ними… Умереть с ними.
— Ты меня что, за дурака держишь? — взвыл Абрахам. — Требую удвоить ставку или я больше не играю.
— Я верю в хороший трах, — сказал Олсон, и Арт Бейкер рассмеялся.
— Без двадцати десять, — Макфрис усмехнулся жалким подобием своей прежней циничной усмешки. — Хороший будет денек.
— Кто-то же победит. Почему не один из нас?
— Спасибо. — Почему-то проблеск человечности в Барковиче напугал его.
— Умер, — сказал Бейкер. — Шесть лет назад, от рака легких.
— Посмотрим. — Стеббинс опять опустил голову. Гэррети прибавил шагу и поравнялся с Макфрисом.
— Что с ним? — спросил Гэррети. — Что с ним случилось?
В деловой части собрались посмотреть на них человек десять.
Макфрис шел следом, готовый опять поймать его.
— Я, похоже, понял, что такое умирание, — тихо сказал Пирсон. —Не сама смерть, а умирание. Если я перестану идти, я умру, — он сглотнул, и в горле у него булькнуло. — Может, это и есть то, о чем ты г…
Все улыбнулись, а Гэррети подумал, что Майор для них прошел эволюцию от Бога до Маммоны за какие-нибудь десять часов. Их осталось девяносто пять. Но это еще не самое худшее. Хуже всего — представить,…
Джен было шестнадцать. Волосы у нее спускались почти до талии. Грудь у нее была не такая большая, как у той девушки. Ее грудь он хорошо изучил; это занятие сводило его с ума. Он хотел заняться с ней …
И Стеббинс, если его можно считать чьим-то другом.
— Вставай, Рэй! Ты ему не поможешь! Вставай, ради Бога!
Гэррети ничего не сказал. Он подумал, что память — это как линия в песке. Чем дальше, тем труднее ее разобрать. Память похожа на дорогу. Тут она реальная, твердая, но та дорога, что была в девять час…
Подумай, сколько народу ставит на твою тощую задницу!
— Я тебя сейчас ударю! — лицо Абрахама было очень бледным. — Я сделаю это, Пит.
— Трудно сказать. Все казалось, что это несерьезно. А потом было уже поздно. Одним прекрасным утром я проснулся Его Величеством Участником. Я смеялся и всем говорил, что откручу Майору яйца. Я ведь н…
Солдаты, идущие рядом, молчали. Все молчали.
Где-то по соседству хрипло тявкала собака.
Холодный ветерок приятно охладил его вспотевшее тело. Скрамм трижды громко чихнул.
— Так вот, — продолжил Гэррети мрачно. — Вся разница в том, что мы можем умереть прямо сейчас.
— Пятнадцать, — Скрамм почесал подбородок, синий от пробивающейся щетины.
Звуковая волна, все ближе и ближе. И только через час появились они. Они ничего не видели и не слышали, и смотрели они только на дорогу. Их было двое, и шли они очень странно. Будто их сняли с креста…
— О Боже, — Макфрис облизал растрескавшиеся губы. — Это правда?
Бейкер говорил механически, как истекающая кровью машина.
— Извини. Иногда я говорю то, чего сам не хочу. Ладно? — Гэррети молча кивнул. Паркер перевел взгляд на Макфриса.
— Скрамм, а что ты будешь делать, если выиграешь? — спросил он.
— Не очень-то он большой, — заметил Бейкер.
Гэррети перевел взгляд на Бейкера, лицо которого было все измазано кровью, текущей из носа.
Номер 100 дали здоровенному рыжему парню по фамилии Зак. После этого они все сели и стали ждать.
— Ты думаешь, знание защитит тебя от смерти?
“Еще 99, — подумал Гэррети, — 99 бутылок пива на полке, и если одной из них суждено упасть… О Господи, Господи…”
— А как ты думаешь, с нами тут может такое случиться?
Страх опять схватил его, побуждая бежать в кусты, не разбирая дороги, пока он не добежит до спасения… До Джен.
— Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как все падают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал — все кончится, когда мы пройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.
Он потер ладонью щеку, чувствуя пробивающуюся щетину.
Небо вверху потемнело, стало чужим и завораживающим. Где-то хлопнул в ладоши гром. Потом впереди врезалась в землю голубая вилка молнии.
Потом упал, перевернулся, и его неподвижное лицо, начинающее обретать застывший покой смерти, уставилось в небо.
Другие тоже ели, но Гэррети решил подождать, пока не проголодается по-настоящему. Он слышал, что эти концентраты хорошо утоляют голод, когда-то их ели космонавты.
— Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в своем кресле.
Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше…
— Меня тоже. Но сейчас это, наверное, не имеет значения.
— Что ты несешь? — свирепо закричал Гэррети. — Ты не мо…
У Гэррети пересохло в горле. Конечно, в сравнении со смертью все это было пустяком. Но он не хотел, чтобы Макфрис касался его — так.
Они миновали каменистый луг, где пять коров задумчиво жевали, провожая их печальным взглядом. Собачонка фермера кинулась на дорогу с сердитым тявканьем, и солдаты на вездеходе подняли ружья, готовые …
Потом он вспомнил себя в семь лет — как они с Джимми Оуэнсом заглядывали через окно в офис фабрики Бэрра, где висел календарь с голыми женщинами. Особенно долго они разглядывали одну блондинку с сине…
Я работал на пятом. Внизу сушили шерсть и по трубе с теплым воздухом подавали наверх, ко мне. Когда подъемник наполнялся, они звонили, я открывал заслонку, и там была спутанная шерсть всех цветов рад…
— Заткнись, или я тебя сам покараю, — сказал Абрахам. День становился все жарче, и разговоры постепенно умолкли. Толпа немного поредела, когда они отошли от радиуса действия телекамер и микрофонов, н…
— Да нет, не может быть, — голос Макфриса звучал испуганно. — Это была пыль.
— Это неправда, — Гэррети сердился, потому что Стеббинс вторил его собственным опасениям. — Зачем ты так говоришь?
— Правда? — спросил Гэррети в третий уже раз. — Ты правда женат? — Ага, — Скрамм с удовольствием щурился на утреннее солнце. — Я сбежал из школы, когда мне было четырнадцать. Наш учитель истории как-…
Никаких мозолей — просто часто замедлял скорость и получил пропуск. Гэррети не знал ни его фамилии, ни номера. Может быть, и никто их не знал. Может, он был одиночка, как Стеббинс.
Они заметно дрожали. — Надеюсь, Баркович загнется раньше.
Сначала присесть, слыша хруст в коленях. Потом протянуть вперед руки и коснуться прохладной шершавой поверхности. Потом сесть на задницу, чувствуя, как ноги освобождаются от тяжести твоих ста шестиде…
Один из солдат спрыгнул с вездехода и дал ему фляжку. Когда он повернулся, Гэррети дотронулся до карабина на его спине. Он сделал это почти бессознательно, но Макфрис заметил.
“Теперь ты животное, Гэррети. Грязное, измученное животное. Ты продал их".
Стеббинс встал и подошел к последней десятке. Олсон, Бейкер, Макфрис и Гэррети оказались вместе в третьей. Рот у Гэррети пересох, но он решил пока не пить. Никогда еще он так не беспокоился о своих н…
Смех прошел, но внутренности у него словно превратились в желе, а легкие никак не могли набрать воздуха. Он зашагал вперед, пытаясь восстановить дыхание. Перед глазами плясали черные пятна, ноги запл…
Гэррети открыл рот, чтобы возразить, когда воздух наполнил знакомый звук «пах-пах!» Впереди кого-то застрелили, и это оказался Гаркнесс. Гэррети испытал странное возбуждение. Магический круг опять ра…
По кронам сосен прошелестел легкий ветерок. Небо было безмятежно голубым. Впереди лежала дорога, и каменный столбик на ней обозначал границу между Америкой и Канадой. Внезапно его возбуждение превозм…
— Это ведь не страшно? — Бейкер плакал от страха. Он знал, что это страшно.
— Помнишь Джо и Майка? Ребят в кожаных куртках? Так вот, они эти индейцы. Скрамм пытался об этом сказать, но никто его не понял. Говорят, что они братья.
Он помогал соседям, Элвеллам, ворошить сено. В сарае было очень жарко, и Гэррети выпил три стакана холодной воды.
Милях в десяти среди зелени краснела пожарная вышка. Дорога вилась через все это, как серая змея.
Потом Майор уехал. Гэррети было немного стыдно. К тому же, маша, он израсходовал энергию.
— Лицо отца-основателя и интеллект сифилитичного осла, печально констатировал Макфрис. — Абрахам, как ты дошел до жизни такой? Вместо ответа ударили выстрелы. Знакомый стук тела об асфальт. — Это был…
— Не думаю, — ответил Гэррети. — Что, материал для книги?
— У нас возле города была резервация семинолов. Это странные люди. Они не думают, как мы, об «ответственности» и всяких таких вещах. Они очень гордые. И бедные. С хопи я не знаком, но, думаю, они пох…
— Идиот, ты ненавидишь ее? Ты что, хочешь, чтобы тебя застрелили у нее на глазах? Чтобы она запачкалась твоей кровью? Пошли скорее!
На один кошмарный миг Гэррети будто увидел их всех — идущих призраков, которых видел теперь Бейкер в своем угасающем сознании.
Баркович не умолкал. От его рыданий у Гэррети мороз прошел по коже.
— Немного, — ответил Гэррети. — Мой отец водил рефрижератор, пока его не… Пока он не исчез. Это трудная работа. Может, этот тип не успел свернуть, или еще что.
И все они устают. Устают, но не выматываются.
— Меня ждут девушки повсюду, — сказал Паркер. — Только посмотрят, так и сразу писают в штанишки, — его лицо осунулось и вытянулось, оставив от прежнего Паркера только тень.
Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущих лидеров по имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-то сказал, что у него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Т…
Снова грохот и резкий запах пороха. В какой книге он читал, что в воду стреляют чтобы тело утопленника всплыло на поверхность?
— Смотри-ка, в Мэне и такое есть, — ухмыльнулся Макфрис.
Так шло и дальше. В конце концов я перестал трахаться с ней.
— Нет. И не хочу. Теперь она кажется мне очень далекой, очень маленькой. Она в самом деле была рассудительной. И жадной. Знаешь, все видится на расстоянии. Еще вчера утром она очень много значила для…
— Да, — спокойно сказал Стеббинс. — Я в этом уверен, — и он отступил на свое обычное место.
— Макфрис, — позвал Олсон. Его голос стал еще тише. Гэррети нравился Олсон, несмотря на его напускную грубость, и ему не хотелось видеть его испуганным. А он был испуган.
— Тебе легко говорить. Ты их хотя бы увидишь.
Просто ли это внезапная темнота, или мысли гаснут постепенно, уносятся прочь?
Это был рыжий парень в клетчатой рубашке. Он остановился посреди дороги и получил первое предупреждение. Потом он, шатаясь, побрел к вездеходу. Слезы прочерчивали тонкие дорожки на его запыленном лиц…
— Ложись и помирай! — крикнул спереди Баркович. — Освободи место другим!
— А какой следующий город, Гэррети? — спросил Макфрис.
— Ну? — повторил Стеббинс, отдышавшись. Выстрелы. Упал парень по имени Чарли Филд.
Толпа бесновалась, взволнованная присутствием телевидения не меньше, чем самой встречей. Там и сям размахивали портретами Майора на свежевытесанных кольях, с которых еще капала смола. Когда мимо прое…
— Она колется. Должно быть синтетика. У меня аллергия на синтетику.
Они слушали молча. Гэррети опять подумал о Стеббинсе и его теннисных туфлях. Может, он тоже натер ноги?
Рядом стояли двое ребят постарше, кто-то заговорил о том, с какой скоростью они идут. Один утверждал, что семь миль в час, другой — что десять. Кто-то авторитетно заметил, что парень впереди получил …
Гэррети шел один. От холода ему не хотелось спать. Он сжал губы, чтобы они не дрожали. Олсон еще был здесь; кое-кто даже заключал пари, что он был пятидесятым, но эта честь досталась не ему, а некоем…
— Хотел бы я построить здесь дом, — сказал Скрамм, фыркая, как бык в жару. — Построить самому, вот этими руками, и глядеть на это каждое утро.
— О…О, извини! — она, расширив глаза, смотрела на него. Он хотел сказать еще что-нибудь, но солдат уже открывал рот для второго предупреждения. Он потрусил на свое место, чувствуя себя немного винова…
Кто-то в толпе запустил флотилию воздушных шаров, и они взмыли в воздух — красные, голубые, желтые. Южный ветер подхватил их и медленно понес прочь.
Когда его все же брали, его ставили туда, где он не мог особенно помешать: один глаз у него почти не видел. Однажды он не смог даже поймать мяч, который врезался ему точно в лоб с хрустким звуком дын…
— Да, но… — непривычная морщина умственного напряжения прорезала лоб Скрамма. Гэррети показалось, что он видит, как медленно ворочаются его мысли.
Часть моста уцелела, и люди из Эскадрона быстро восстанавливали остальное.
К тому времени, когда участники достигли Фрипорта, они находились в дороге уже 72 часа. Гэррети было десять лет, но он хорошо помнил все. Когда участники были еще в шести милях от города, Майор обрат…
— Я к тому, что нечего разыгрывать из себя мушкетеров. Ты мне нравишься, и я рад, что к тебе липнут хорошенькие девчонки, но если ты упадешь, поднимать я тебя не стану.
— Уже нет, — сказал он. — Отсчет начался со вчерашнего дня.
Макфрис отбросил пустой тюбик, и к нему тут же устремились подросток в линялых джинсах и домохозяйка средних лет. Подросток оказался проворнее. — Спасибо! — прокричал он Макфрису и побежал обратно, к…
— Что ж, иди и думай, что это честная игра. Не все ли равно, с какой уверенностью подыхать?
— Точно. Майор вытаскивает двести фамилий, но ты до последней минуты не знаешь, участник ты или в запасе.
“Послушай, Рэй. Твой шанс выжить — пятьдесят к одному, считая запасных. Не убивай свою мать". Я долго сдерживался, но в конце концов просто послал его. Сказал, что у него довольно велики шансы женить…
Справа выросла бензоколонка «Шелл», возле которой сидели на остатках ржавого пикапа двое мужчин в красно-черных охотничьих рубашках и пили пиво.
— Далеко до океана? — спросил Колли Паркер. — Похоже, будто я опять в Иллинойсе.
Гэррети шел один. Он не считал, сколько погибло этой ночью. Может быть, пятеро. Его ноги страдали мигренью, которая усиливалась с каждым новым шагом. По спине разливался жидкий огонь.
Они вдвоем пошли к пограничному столбу на дороге. Сзади подъезжали еще машины. Какая-то женщина внезапно начала кричать. Ни Гэррети, ни Макфрис не обернулись. Инстинктивно они сошлись ближе, а перед …
Щелкнули затворы. Все отшатнулись, и Кэрли остался один посреди омытой солнцем дороги.
— Предупреждение, — сказал один из солдат деревянным голосом. — Второе предупреждение 61-му.
— Олсон тоже бесится, — сообщил Макфрис. — Эй, Хэнк!
— Не успел. Меньше чем через час после того, как мне позвонили, раздался звонок в дверь, и там стояли два громадных солдата, таких уродливых, что от их вида часы могли остановиться. Отец только взгля…
— Он полон. Плодов. Я… Гэррети молчал. Он не мог говорить. Они поднимались на очередной холм, и он опять задыхался. Олсон, казалось, вообще не дышал.
Олсон опять глядел на свои ноги. На его шее явно выступили жилы, губы скривились в застывшей усмешке.
— Ну… Не знаю. У меня еще достаточно сил.
Они оглянулись и увидели парня в свитере и грязных белых брюках, лежащего лицом вниз в большой луже. Одна из его туфель слетела, и Гэррети увидел белый спортивный носок — рекомендовано пунктом 12.
— Так вот, о шраме, — продолжил Макфрис. — Это было прошлым летом. Мы оба хотели уехать из дома, от родителей и от этого запаха коровьего дерьма, чтобы Великая Любовь цвела на свободе. Мы устроились …
К девяти часам еще никто не выбыл, только Абрахам начал стонать.
— Отцы-основатели не смеются, — ответил он наконец.
— Эй, Гэррети, где твои родители? — крикнул кто-то.
Гэррети промолчал, но ему было плохо. Очень плохо.
— Молодец, Гэррети! — крикнул еще кто-то. Это был Баркович, грозивший гвардейцам кулаками. — Ты им сказал!
Гэррети сделал первый шаг. «На вершине буду задыхаться, как астматик, — подумал он, и следующей мыслью было, — если доберусь до вершины». В ногах — от бедер до ступней, — встала протестующая боль. Но…
Дорога плавно пошла в гору, и толпа исчезла, как только они пересекли железнодорожные пути, четырьмя рядами уходящие на восток и на запад. Когда они поднялись на холм, Гэррети увидел по сторонам горо…
— Это точно, — без улыбки согласился Бейкер.
Впереди Гаркнесс образовал новый авангард из одного человека. Он шел быстро, почти бежал. Интересно, о чем он думал?
Его широкое лицо раскраснелось, как сковородка. Он снял рубашку и вытирал ею пот, который тек с него ручьями.
Другие поспешно отошли от него, как Красное море от сынов Израиля.
— Выходим на магистраль. — Макфрис был возбужден. — Похоже, там собралось целое войско. Нас встретят салютом из четырехсот стволов. — Я слышал уже достаточно салютов из трех стволов, — проворчал Гэрр…
— Чего ты за мной тащишься? — огрызнулся Баркович. — Тебе что, места мало?
— Откуда нам знать? — вздохнул Гэррети. Его отец был рыжеволосым гигантом с грохочущим голосом и громовым смехом, который отдавался в маленьких ушах Гэррети, как землетрясение.
— Без греха делом, словом и помышлением, — добавил Макфрис.
— Давай сбавим шаг, — предложил Макфрис. — Подойдем к Бейкеру и войдем в Огасту, как три мушкетера. Что скажешь?
— Удачи вам всем, — сказал он без выражения. Глаза его все так же прятались за темными очками.
— А если ты выигрываешь? Представь себе, ты месяц думаешь, как ты распорядишься деньгами, а потом выходишь из дома и — бац! — попадаешь под такси!
— Знаю-знаю — самый поганый из всех штатов. Накрой лучше чем-нибудь голову.
— Надеюсь, уже не будет темно, — сказал Бейкер. — Ненавижу идти в темноте, не зная, кто я и что я здесь делаю. Надеюсь, все кончится до темноты.
— Не вижу в этом смысла, — сказал он наконец.
— Он не должен был показывать нам кулак, — настаивал Скрамм. — Его вонючие помидоры или что там у него — это ведь не вопрос жизни и смерти. — Твой отец ушел от вас? — спросил Макфрис.
— А что после Олдтауна, Рэй? — спросил Макфрис.
С отсутствующим выражением Гэррети мял пальцами непослушные мышцы и мысленно говорил с ними. Пальцы начали болеть, но он не замечал этого.
— Ты какой-то железный, — с завистью заметил Пирсон. — Если бы я сейчас простудился, я бы просто лег и умер.
— Я говорю, хорошо бы присесть и съесть чего-нибудь. Погляди на этих свиней.
— Комфорт! — сказал Гэррети. — Если один из этих болванов тебя пристрелит, тебе уже будет все равно.
— Да, чего это я бешусь? Очевидно меня волнует новая ставка подоходного налога. И еще цены на зерно в Южной Дакоте. Олсон — у него вывалились кишки, и он шел с вывалившимися кишками! — вот от чего я …
Людей было побольше, но в остальном то же самое — деловой центр, бензоколонка, «Макдональдс» и парк с памятником героям войны. Школьный оркестр неподражаемо плохо исполнил национальный гимн, попурри …
К 6.45 ветерок прекратился, и стало припекать уже по-настоящему.
— Да, удачи тебе, — повторил Пирсон и отвернулся.
— Ага, — Гэррети потер ладонью шею, потом вытер руку о штаны, оставив на них темное пятно.
— Погоди. Когда они закончат, мы устроим им свой салют.
— Ты… Ну, ты, похоже, вообще не знаешь, зачем идешь. То же самое — сейчас ты идешь потому, что боишься, но этого тоже мало. Это проходит, — Скрамм опустил глаза и смотрел на дорогу. — И когда это про…
— А, кому какое дело? Конечно, всем хочется помнить, как они шепчут слова любви в розовое ушко своей королевы, а не то, как, вернувшись домой, они гоняют шары под одеялом.
Она пыталась продолжить его бизнес, но у нее ничего не вышло.
Солдат молча отошел. Гэррети заставил себя пойти чуточку быстрее.
— Не знаю, — Гэррети хотел еще что-нибудь сказать, но Пирсон уже отключился. Гэррети вдруг заметил, что он потерял туфли — его спортивные носки белели в темноте.
После двух наступила половина третьего. Они поднялись на длинный холм, и с него Гэррети разглядел вдали грузные голубые горы. Тучи на западе сгустились, подул резкий ветер, от которого высох пот и по…
Все молчали. Конфетные обертки потрескивали у них под ногами, как отзвук далекого лесного пожара. Из толпы вылетела ракета и унеслась куда-то в сторону Льюистона, в край Обюшонов и Лавескью, в край н…
Внезапно Кэрли закричал. Гэррети оглянулся — Кэрли шел согнувшись, обхватив ногу руками. Он шел все медленнее.
— Знаете, что я хочу сделать? — спросил Пирсон.
— Спускайтесь, суки! Положите ружья и спускайтесь! Я покажу вам, что это смешно!
Вы скажете, что с меня должны были потребовать карточку — это верно, как раз в тот день я случайно захватил ее с собой. Если бы ее у меня не оказалось, я бы пошел в кино и не подыхал сегодня здесь в …
— Видишь ли, — продолжал Стеббинс, — есть точка, после которой толпа уже не имеет значения. Ты просто перестаешь ее замечать, прячешься от нее в свою норку.
— Иди, кретин! Я не могу тебя тащить! — прошипел Макфрис.
— Он прячется. Знает, что многие будут рады увидеть, как он получит пропуск. Он хочет пережить меня, вонючка. Но он очень плохо выглядит. — Как и все мы.
Они перешли деревянный мост, вокруг которого с щебетанием проносились ласточки, свившие гнезда под опорами. От речки пахнуло прохладой, и жара на другом берегу показалась еще более невыносимой. «Подо…
Опять грянул гром. Гэррети чувствовал возбуждение, и усталость, казалось, смыло с его тела вместе с потом. Дождь лил то сильнее, то слабее, пока не превратился в унылую морось. Тучи вверху стали расс…
И тут рука Макфриса рванула его назад. О жестокий Макфрис!
Среди участников прошел шепот, и Гэррети осмотрелся.
— Тебе-то что? — злобно спросил Олсон. Макфрис промолчал. Олсон пошел быстрее, но было видно, что это его последние силы. Гэррети подумал о Стеббинсе, который, как всегда, тащился сзади. Интересно, у…
— Я уж думал, с тобой все, — сказал тот, обернувшись.
Макфрис снова поймал его за руку. Краем глаза он увидел свой класс под школьным знаменем и среди них самого себя, кусок прошлогодней фотографии, и он улыбался и махал самому себе.
Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.
— Мало надежды, — сказал Пирсон. — А, черт!
— Гэррети, — дружелюбно спросил Стеббинс, — ты смог бы трахнуть свою мать?
Глаза Олсона с трудом поворачивались в глазницах, словно они заржавели и требовали смазки. Его губы издали какой-то звук.
— Меня тоже, — согласился Стеббинс, и они долгое время молчали.
“Отгадай слова, и выиграешь тысячу долларов! Джордж, так кто же наши первые участники? Джордж?.. Джордж, ты где?.."
— Черт! — Макфрис скривился и побрел дальше, опустив голову.
Холмы почернели от людей — они возвышались вокруг них и над ними, как живые стены.
— Несправедливо, — сердито буркнул Колли Паркер. — Почему этот чертов Путь не проводят в Иллинойсе, где земля ровная?
— Не знаю. Может, это — как постучать по дереву.
Он попытался поднять Макфриса, но тот был слишком тяжелым, несмотря на худобу. Тут двое солдат оторвали Макфриса от земли и отвели на обочину.
Впрочем, ему вынесли еще одно предупреждение.
— Помедленнее, приятель, — сказал Макфрис. — Оставь силы до вечера. — Не могу, — отозвался Гэррети. — Стеббинс сказал, что ее там не будет, я должен убедиться, что она там. Я должен…
Он замешкался и получил предупреждение — всего второе с начала пути. Кровь застучала в висках у Гэррети.
— А я думал, ты мне друг, — обиженно сказал Абрахам.
Они прошли кладбище, темную церковь и ступили на улицу еще одного городка.
Олсон свистнул и принялся совать свой потный указательный палец в кулак. «Грязная шутка», — подумал Гэррети.
Девяти уже нет, а из оставшихся треть погибнет прямо здесь, на этом холме. И среди них… Внезапно Гэррети показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
— Чего? — Макфрис приложил ладонь к уху. — Чего ты говоришь?
Они просто отводят последнего куда-нибудь за сарай и пристреливают.
— Что ты сделал, когда получил подтверждение? — тихо спросил Макфрис.
— Не знаю, увидимся ли мы еще, — сказал он также спокойно. — Прощайте, ребята.
— Ты прелесть, Рэй, — и Макфрис ускорил шаг, оставив Гэррети одного и еще более сконфуженного.
Несколько мужчин, собравшихся на дороге вокруг старого пикапа, бешено махали им. Все они были пьяны. Им махали в ответ — даже Эвинг. Гэррети отвинтил колпачок тюбика с концентратом и попробовал. Что-…
Никто ему не ответил. Все уже ушли вперед, и подобрать пояс было некому. Он лежал на белой линии, как свернувшаяся змея.
“Не говорите правду, и тогда вы не будете отвечать за последствия".
— Я почти готов, — сказал спокойно Бейкер.
— Это точно, — кто-то в толпе пустил ракету, и Гэррети с Макфрисом подпрыгнули. Несколько женщин завизжали, кто-то выругался с набитым попкорном ртом.
— Второе предупреждение 60-му, — сказал солдат.
— Да-да, будьте хорошими мальчиками, — подхватил Бейкер.
Они прошли мост, и толпа опять сомкнулась вокруг них. Река осталась слева, а справа возвышался почти отвесный холм. Зрители забирались на деревья, на кусты, друг на друга и хором выкрикивали имя Гэрр…
— Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.
— Он был слишком молод для этой затеи, — печально сказал Бейкер. —На вид ему и четырнадцати не исполнилось.
— Это мое решение, мама. Я… — он оглянулся. Никто не обращал на них никакого внимания. — Я люблю тебя, но мне придется это сделать, так или иначе.
А Стеббинс там, сзади, должно быть, смеялся над ними всеми.
Джип рванулся вперед и скрылся из виду. Они прошли Лаймстоун в половина первого.
Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.
— В чем дело? В чем дело? Это мои арбузы, ослы! Я хочу их раздать и раздам! Уберите руки вы, ублюдки!
— Не буду произносить речей, — сказал Майор, глядя на них черными пустыми линзами. — Просто поздравляю того из вас, кто победит, и выражаю сожаление проигравшим.
— Предупреждение! Третье предупреждение 100-му!
— Поможешь мне решить задачу? — спросил Макфрис.
— В чем дело? — спросил Стеббинс с набитым ртом. — Тебе плохо?
— Предупреждение! Последнее предупреждение, 61-й!
— Если ты выиграешь, ты станешь богачом без всякой книги, разве не так?
— Ну, — Пирсон прищурился, — представляете: пережить всех, кроме одного! По-моему, нужно установить приз для второго.
Без паники. Хотя для паники у него были все причины. Он сел на асфальт, вытянув вперед ногу, и начал массировать ее. На ощупь нога была, как слоновая кость.
“Но вы выдержите, — сказал им Гэррети. — Выдержите или сдохнете".
Из нее вышел парень с темными волосами. За ним последовали его родители, и на какое-то мгновение все трое застыли в напряжении, как бейсбольные игроки на поле. У парня, как и у всех остальных, был с …
Ветер скулил на почти опустевшей дороге, как пес, потерявшийся в незнакомом и опасном месте.
— Нет, этого я не буду делать. Просто заткнись, сукин ты сын.
У следующего поворота опять ударили выстрелы, спугнув фазанов, которые вылетели из подлеска, как электрические искры. Гэррети и Стеббинс зашли за поворот, но тело уже утащили. Они так и не увидели, к…
— Ничего, — сказал Гэррети. — Я просто искал Бейкера, а набрел на тебя. Макфрис думает, что ты выиграешь.
Он вспомнил, что обещал матери, что они с Джен увидят его во Фрипорте.
— Я не хочу. Умирать, — закончил Олсон. Гэррети с ужасом смотрел на то, что было Одеоном.
— Мозоли? — он произнес это так, будто говорил, что Эвинг — сын шлюхи.
— Ты хотел знать, — возразил Стеббинс. — Так ведь?
— Это по твою душу, Олсон, — сказал Макфрис. — Давай, шевели ногами. Я хочу видеть, как ты станцуешь на этом холме чечетку.
— Давай, Олсон! — крикнул спереди Макфрис. — Давай! Покажи им всем! Пули из остальных двух карабинов отшвырнули Олсона от вездехода.
— Сказал, что чувствую себя превосходно, — агрессивно сказал он. — Что могу идти хоть целый год. И знаешь, что еще?
Он оказался точь-в-точь похожим на Лаймстоун.
— Так. Если ты сейчас упадешь, я не очень огорчусь.
— О Господи, — сказал Олсон. — Сейчас этот болван получит свой отпуск.
— Я тоже, — Бейкер на миг задумался. — Может, тебя обижали в школе или еще где-нибудь?
Гэррети встал. Они с Макфрисом пошли задом, глядя на Олсона.
Стеббинс прошел мимо Барковича, не взглянув на него. Теперь Баркович остался один посреди дороги. Он уже надевал ботинок.
— По…аай! — Гэррети качнулся, на миг потеряв равновесие. — Проклятая подметка отлетает.
— Две минуты третьего — сказал Пирсон. — Солнце сядет еще не скоро. Солнце немилосердно палило сквозь редкие ветви, не дающие тени.
Прогремели первые выстрелы, следом — пронзительный крик, заглушенный новыми выстрелами. Гэррети ничего не видел в темноте, да его и не интересовало, кто это был. Осталась только боль, режущая боль в …
— Пошел вон, — сказал он грубо. — Тебе платят, чтобы ты стрелял в меня, а не пялился.
— Никто в жизни так быстро не срал! — сообщил он.
Дождь поливал, не переставая, и Абрахам начал кашлять тем же мокрым, захлебывающимся кашлем, что и Скрамм.
— Слишком много болтаешь, — неожиданно сказал Олсон.
— Я Гаркнесс, номер 49. А ты Гэррети, номер 47, правильно?
Он с досадой подумал, что во Фрипорте почти не смотрел на мать, но она была там — в своем старом черном пальто, с исхудавшим, измученным лицом.
— В Огасте я был. Это ведь столица штата. Там резиденция губернатора, кинотеатры, рестораны…
— Я не собираюсь спешить, — сказал один парень. — Ну, получу предупреждение, что с того? Это только для порядка. Порядок здесь — ключевое слово, запомните это.
— Удивительно, как сознание управляет телом, — сказал он наконец.
— Нормально, — неуверенно ответил Гэррети. — Кажется, нормально.
Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянул пару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывов ветра.
— Нет! — воскликнул Баркович. — Он срет тебе на голову, парень! Но не беспокойся — я спляшу на его могиле за тебя.
Больше в Карибу ничего примечательного не случилось.
Гэррети шел рядом с Макфрисом, но тот с самого Фрипорта молчал. Да Гэррети и не решался говорить с ним. Он опять был в долгу и стыдился этого потому, что знал — он сам не сможет спасти Макфриса. Джен…
Толпа рокотала, с вожделением глядя на распластанные тела. Гэррети это показалось началом жуткой цепной реакции, которая покончит с ними всеми. Но последним оказался Абрахам. Он вдруг упал на колени,…
Через полчаса к Гэррети подошел Макфрис и некоторое время шел молча.
Все кивнули, кроме Хэнка Олсона, который пожал плечами и усмехнулся.
— Это не имеет значения. В один прекрасный миг мне просто надоест.
— Если бы ты сейчас вернулся назад, зная все это… Пошел бы ты снова?
— Ты жульничаешь, скотина! — крикнул Абрахам.
Потом лицо Джен превратилось в лицо Джимми Оуэнса, мальчишки из соседнего квартала. Им было по пять лет, и они играли в песочнице за домом Джимми и показывали друг другу член. Мать Джимми застукала и…
Ночь прошла в сонном мельтешений дорожных знаков. Бангор.
— Ну давай, Стеббинс. Пускай тебя вытошнит еще и этим. Расскажи нам. Лицо Стеббинса приобрело оттенок старого сыра, но самообладание уже вернулось к нему.
— Ничего, — сказал Макфрис. — У меня такое было пару часов назад. —В глазах Олсона мелькнуло облегчение.
Олсон не отвечал. Теперь он понял, кого Олсон ему напоминает — «Летучий Голландец», несущийся вперед без экипажа.
— Что! Ах да, есть такое слово: вернуться. Это был Таббинс?
— У меня цель выиграть. Но вся эта штука в целом — она бесцельна.
— Смотри! — крикнул идущий впереди парень по фамилии Пирсон. — Что делается!
— Если ты собрался сделать это, то сделай за углом, идиот паршивый! — крикнул Макфрис. Макфрис ударил его, ударил сильно.
К ним подошел Баркович. Он тоже смотрел на Эвинга.
Они так и не узнали, кого застрелили после Ларсона. Он шел в авангарде, и его быстро оттащили. Гэррети посмотрел вперед и тут же пожалел. Теперь вершина холма была видна. Казалось, до нее еще сто мил…
В четверть второго Бобби Следж попытался под покровом темноты затесаться в толпу. Его поймали быстро. Гэррети подумал — не тот ли светловолосый солдат, что едва не застрелил его, вытащил бедного След…
Потом он вспомнил, что его часы на минуту спешат. Нужно было перевести их, но он забыл.
К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружились первые светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впереди спросил, что будет, если туман заволокет дорогу.
Олсон молчал уже два часа. Он не дотронулся до фляжки. Все с завистью глядели на его почти полный пояс. Глаза его, цвета темного обсидиана, смотрели прямо вперед. Губы высохли и растрескались, и из н…
— А ты? — повернулся к нему Гэррети. — Что ты планируешь?
— Какая разница? Раньше или позже, — Скрамм печально оглядел их, потом медленно покачал головой. — Почему я заболел? Я ведь шел так хорошо. Даже когда устал. Почему Бог сотворил такое со мной?
Гэррети улыбнулся. Улыбка казалась чужой на его губах.
Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской ду…
— Упаси Бог от такой жизни, — сказал Макфрис, но с улыбкой.
Олсон зажег сигарету, затянулся и погрозил кулаком солдату, следящему за ним с вездехода.