— Ложись и помирай! — крикнул спереди Баркович. — Освободи место другим!
— Еще посмотрим, кто раньше получит пропуск, ты или я, — огрызнулся он. — Это тоже мой план.
Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.
В карманах лежали тюбики с высококалорийными концентратами. Другие солдаты раздали фляжки с водой. Все опоясались ремнями. Олсон нацепил свой на самые бедра, как ковбой, выудил плитку шоколада и захрустел ей.
— Я плакал, — сказал Макфрис. — Плакал, как ребенок. Я упал на колени, целовал ее юбку и умолял простить меня. Кровь текла с моего лица на пол, и это было действительно неприятно, Гэррети. Она убежала в ванную, и ее вырвало. Она вернулась, принесла мне полотенце и сказала, что никогда больше не хочет меня видеть. Она тоже плакала и спрашивала, почему я так обидел ее. Понимаешь, Рэй, она разрезала мне лицо и спрашивала, почему я ее обидел.
Гэррети, заметив это, захохотала еще сильнее.