— Хотел бы я построить здесь дом, — сказал Скрамм, фыркая, как бык в жару. — Построить самому, вот этими руками, и глядеть на это каждое утро.
Осознание этого напугало его. Он снова подумал о том, как получит пропуск, — нет, получит пулю. О последних секундах беспощадной ясности, о черных дулах карабинов, смотрящих в лицо. Ноги на миг окоченели. Кровь, казалось, застыла в жилах, обволакивая мозг, сердце, гениталии липкой красной коркой.
Никто не ответил. Гэррети посмотрел вперед, где бурые холмы соединялись с усыпанной звездами чернотой неба. Ему вдруг показалось, что левую ногу начинает сводить судорога. «Мне хочется сесть, — подумал он. —О Господи, мне хочется сесть».
— Идиот, ты ненавидишь ее? Ты что, хочешь, чтобы тебя застрелили у нее на глазах? Чтобы она запачкалась твоей кровью? Пошли скорее!
— И чего он бесится? — недоуменно спросил Макфрис, будто не он совсем недавно набросился на солдат. — Такой хороший день. Правда, Олсон?
Средняя домохозяйка за день проходит шестнадцать миль, от холодильника до утюга и обратно, и к концу дня ног под собой не чует.